Текст книги "Выпуск 1. Том 1"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Глава 8
Инспектор Рэглан исполнен уверенности

Мы переглянулись.

– Вы, конечно, наведете справки на станции? – спросил я.

– Естественно, но на результаты не надеемся. Вы ведь знаете, какова наша станция.

Я знал: Кингз-Эббот – просто деревушка, но ее станция – важный железнодорожный узел. Здесь останавливается большинство экспрессов, перецепляются вагоны, составы переводятся с одной ветки на другую. Имеются три телефона-автомата. В это время один за другим подходят три местных поезда, чтобы их пассажиры могли пересесть на ливерпульский экспресс, который прибывает в 22.23. Все кипит, и шансы на то, что кем-нибудь будет замечено, кто именно звонил из одной из трех телефонных будок или сел в вагон экспресса, весьма незначительны.

– Но к чему этот телефонный звонок вообще? – спросил полковник Мелроз. – Бессмыслица какая-то! Для чего?

Пуаро симметрично расставлял фарфоровые безделушки на шкафчике.

– Нет, смысл в этом непременно есть, – возразил он через плечо.

– Но какой же?

– Когда мы это узнаем, мы узнаем все. Очень любопытное и загадочное дело. – Пуаро произнес последние слова как-то особенно. Я почувствовал, что он смотрит на это дело под особым углом зрения, но что он видел, я не знал. Он прошел к окну и выглянул в сад. – Вы говорите, доктор, было девять часов, когда вы встретились с незнакомцем у ворот в парке? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, – ответил я. – Как раз били куранты на колокольне.

– Сколько времени потребовалось бы ему, чтобы дойти до дома, до этого окна, например?

– Самое большее – пять минут. Две-три минуты, если бы он пошел не по дороге, а по тропинке.

– Но для этого ему требовалось кое-что знать. Это означало бы, что он бывал здесь прежде и знает обстановку.

– Верно, – согласился полковник Мелроз.

– Не могли бы мы выяснить, был ли у мистера Экройда на прошлой неделе кто-нибудь посторонний?

– Я думаю, на это может ответить Реймонд, – сказал я.

– Или Паркер, – добавил полковник Мелроз.

– Ou tous les deux,[17] – улыбаясь, заключил Пуаро.

Полковник пошел искать Реймонда, а я позвонил. Мелроз вернулся с секретарем. Джеффри Реймонд был свеж и весел, как всегда. Он пришел в восторг, когда его познакомили с Пуаро.

– Вот уж не думал, что вы живете среди нас инкогнито, мсье Пуаро. Интересно посмотреть, как вы работаете… А это зачем?

Пуаро стоял слева от двери. Теперь он неожиданно отошел в сторону, и я увидел, что, пока я поворачивался к звонку, он быстро переставил кресло в положение, указанное Паркером.

– Хотите, чтобы я сидел тут, пока вы будете брать у меня анализ крови? – весело спросил Реймонд. – Для чего?

– Мистер Реймонд, вчера, когда нашли тело мистера Экройда, это кресло было выдвинуто так. Кто-то поставил его на место. Вы?

– Нет, не я, – без малейшего колебания ответил секретарь. – Я даже не помню, где оно стояло, но раз вы утверждаете… Значит, кто-то другой. И уничтожил ценную улику? Жаль, жаль!

– Это не имеет значения, – ответил сыщик. – Я, собственно, хотел спросить у вас, мистер Реймонд, другое: не появлялся ли у мистера Экройда на прошлой неделе какой-нибудь незнакомец?

Секретарь задумался, нахмурив брови. И во время этой паузы вошел Паркер.

– Нет, – сказал Реймонд, – не припоминаю. А вы, Паркер?

– Прошу прощения, сэр?

– Не приходил ли к мистеру Экройду на той неделе кто-нибудь незнакомый?

Дворецкий ответил не сразу: он размышлял.

– Только тот молодой человек, что приходил в среду, сэр, – сказал он наконец. – От «Куртиса и Трауга», если не ошибаюсь.

Реймонд нетерпеливо отмахнулся:

– Помню. Но этот джентльмен имел в виду не таких незнакомцев. – Он повернулся к Пуаро: – Мистер Экройд собирался приобрести диктофон. Он помог бы нам в работе. По его просьбе фирма прислала своего представителя. Но из этого ничего не вышло. Мистер Экройд не стал покупать.

– Не могли бы вы описать мне этого молодого человека, мой добрый Паркер? – обратился Пуаро к дворецкому.

– Блондин, сэр, невысокого роста. В хорошем синем костюме. Очень приличный молодой человек для его положения.

Пуаро обернулся ко мне:

– Человек, с которым вы встретились, доктор, был высок, не так ли?

– Да, – ответил я, – не ниже шести футов.

– Значит, это не он, – решил Пуаро. – Благодарю вас, Паркер.

– Приехал мистер Хэммонд, – обратился Паркер к Реймонду. – Он спрашивает, не нужны ли его услуги, и хочет поговорить с вами, сэр.

– Иду! – Реймонд поспешно вышел из комнаты.

– Семейный поверенный, – пояснил начальник полиции в ответ на вопросительный взгляд Пуаро.

– У этого молодого человека очень деловой вид, – пробормотал Пуаро. – У него сейчас хлопот полон рот.

– Мистер Экройд, мне кажется, был им очень доволен.

– И как долго он работает здесь?

– Почти два года, насколько я помню.

– Он, без сомнения, крайне добросовестно относится к своим обязанностям. Но как он развлекается? Le sport?[18]

– У личных секретарей вряд ли остается много времени для развлечений, – улыбнулся полковник Мелроз. – Реймонд, по-моему, играет в гольф. А летом в теннис.

– И он не посещает гонки? Как это у вас… забыл… лошадиные гонки?

– Скачки? Вряд ли они его интересуют.

Пуаро кивнул и, казалось, утратил интерес к теме. Он снова окинул взглядом комнату.

– Пожалуй, я осмотрел здесь все, – сказал он.

Я тоже поглядел по сторонам.

– Если бы эти стены могли говорить… – вздохнул я.

– Языка мало, – сказал Пуаро, – им нужны еще глаза и уши. Но не будьте так уверены, что эти мертвые предметы всегда молчат. – Он потрогал верх шкафчика. – Со мной они – кресла, столы – иногда говорят. – Он повернулся к двери.

– Но что же, – вскричал я, – они сказали вам сегодня?

Он оглянулся через плечо и лукаво поднял бровь.

– Открытое окно. Запертая дверь. Кресло, которое, судя по всему, двигалось само. И у всех трех предметов я спрашиваю: почему? И не нахожу ответа. – Он покачал головой, выпятил грудь и, часто мигая, посмотрел на нас.

Он выглядел до нелепости уверенным в себе. Я вдруг подумал, что, может быть, не такой уж он великий сыщик. Не возникла ли его репутация в результате ряда счастливых совпадений? Наверное, полковник Мелроз подумал то же самое, потому что он нахмурился и отрывисто спросил:

– Вас еще что-нибудь интересует, мсье Пуаро?

– Может, вы будете так добры показать мне витрину, откуда был взят кинжал, и я больше не стану злоупотреблять вашей любезностью.

Мы прошли в гостиную, но по дороге полковник остановился, заговорил о чем-то с констеблем и, извинившись, покинул нас, а витрину показал Пуаро я. Он раза два хлопнул крышкой, открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. Я последовал за ним.

Навстречу нам из-за угла дома вышел инспектор Рэглан, мрачный, но довольный.

– Вот вы где, мсье Пуаро! – сказал он. – Ну, долго возиться нам не придется. Жаль, однако, неплохой молодой человек, но сбился с пути.

Лицо Пуаро вытянулось. Он сказал – очень мягко:

– Боюсь, что в таком случае моя помощь вам не потребуется.

– В следующий раз, может быть, – великодушно успокоил его инспектор. – Хоть в этом мирном уголке убийство – большая редкость.

Взгляд Пуаро светился восхищением.

– Вы удивительно предприимчивы, – сказал он. – Могу ли я спросить, как вы действовали?

– Конечно, – ответил инспектор. – Для начала – метод. Вот что я всегда говорю – метод!

– А! – вскричал Пуаро. – Это и мой девиз: метод, порядок и серые клеточки.

– Клеточки? – не понял инспектор.

– Серые клеточки мозга, – пояснил бельгиец.

– А, конечно. Полагаю, что мы все ими пользуемся.

– В большей или меньшей степени, – пробормотал Пуаро. – И затем еще психология преступника – следует изучать ее.

– А! Так и вы поддались на эту психоаналитическую болтовню? Ну а я не из нынешних красавчиков…

– Полагаю, миссис Рэглан с этим не согласится, – вставил Пуаро с легким поклоном.

Рэглан, растерявшись, поклонился в ответ.

– Вы не так поняли! – Инспектор улыбнулся до ушей. – В тонкостях чужого языка разобраться не так-то просто. Я только хотел объяснить вам, как берусь за дело. Во-первых, метод. В последний раз мистера Экройда видела живым его племянница, Флора, без четверти десять, не так ли? Первый факт.

– Допустим.

– Это так. В половине одиннадцатого, по словам доктора, мистер Экройд был мертв не менее получаса. Вы это подтверждаете, доктор?

– Конечно, – сказал я. – Может быть, и больше.

– Очень хорошо. Это дает нам четверть часа, за которые должно было быть совершено убийство. Я сделал список всех обитателей дома и проверил, что они делали в этот промежуток времени – между девятью часами сорока пятью минутами и десятью.

Рэглан протянул Пуаро аккуратно исписанный лист. Я стал читать из-за его плеча. На листке четким почерком значилось следующее:

Майор Блент. – В бильярдной с мистером Реймондом. (Тот подтверждает.)

Мистер Реймонд. – В бильярдной. (См. выше.)

Миссис Экройд. – 9.45. Смотрела игру на бильярде. 9.55 – легла спать. (Бленд и Реймонд видели, как она поднималась по лестнице.)

Мисс Экройд. – Из кабинета дяди поднялась к себе. (Подтверждает Паркер, также горничная Элзи Дейл.)

Слуги: Паркер. – Прошел прямо в свою комнату. (Подтверждено экономкой мисс Рассел, которая спyсmиласъ поговорить с ним примерно в 9.47 и оставалась не меньше 10 минут.)

Мисс Рассел. – См. выше, в 9.45 говорила наверху с горничной Элзи Дейл.

Урсула Борн (горничная). – У себя в комнате до 9.55, затем – в общей комнате для слуг.

Миссис Купер (кухарка). – В общей комнате для слуг.

Глэдис Джоунс (вторая горничная). – В общей комнате для слуг.

Элзи Дейл. – Наверху в спальне. Ее видели там мисс Рассел и мисс Флора Экройд.

Мэри Фрипп (судомойка). – В общей комнате для слуг.

Кухарка служит здесь семь лет, Урсула Борн – восемнадцать месяцев, а Паркер – немногим больше года. Остальные поступили недавно. Если не считать Паркера (тут что-то не так), никто из слуг подозрения не вызывает.

– Очень полный список, – сказал Пуаро, возвращая его инспектору, и прибавил серьезно: – Я убежден, что Паркер не убивал.

– Моя сестра тоже убеждена, а она обычно бывает права, – вмешался я, но на мои слова никто не обратил внимания.

– Ну, это о тех, кто в доме, – продолжал инспектор. – Теперь мы доходим до очень серьезного момента. Женщина в сторожке – Мэри Блек, – опуская занавески вчера вечером, видела, как Ральф Пейтен прошел в ворота и направился к дому.

– Она в этом уверена? – спросил я резко.

– Совершенно. Она хорошо знает его. Он шел очень быстро и свернул на тропинку, ведущую к террасе.

– В котором часу? – невозмутимо спросил Пуаро.

– Ровно в двадцать пять минут десятого.

После некоторого молчания инспектор заговорил:

– Все ясно. Все совпадает. В двадцать пять минут десятого капитан Ральф Пейтен прошел мимо сторожки. В девять тридцать Джеффри Реймонд слышит, как кто-то просит денег, а мистер Экройд отказывает. Что происходит дальше? Капитан Пейтен уходит тем же путем, как и пришел, – через окно. Он идет по террасе обескураженный и рассерженный. Он подходит к открытому окну гостиной. Предположим, что это происходит без четверти десять. Мисс Флора Экройд прощается с дядей. Майор Блент, мистер Реймонд и мисс Экройд – в бильярдной. Гостиная пуста. Пейтен проникает туда, берет из витрины кинжал и возвращается к окну кабинета. Снимает ботинки, влезает внутрь и… ну, детали излишни. Затем обратно – и уходит. Он боится вернуться в гостиницу, идет на станцию, звонит оттуда.

– Зачем? – вкрадчиво спросил Пуаро.

Я вздрогнул от неожиданности.

Маленький бельгиец, весь напрягшись, наклонился вперед. Его глаза горели странным зеленоватым огнем. На мгновение инспектор Рэглан растерялся.

– Трудно сказать, зачем он это сделал, – сказал он наконец. – Но убийцы часто поступают странно. Служи вы в полиции, так знали бы это! Самые умные из них совершают глупейшие ошибки. Но пойдемте, я покажу вам эти следы.

Взяв у констебля ботинки, принесенные из гостиницы, Рэглан направился к окну кабинета и приложил их к следам на подоконнике.

– Те же самые, – сказал он уверенно. – То есть это не та пара – в той он ушел. Но эта пара совершенно идентична той, только старая – взгляните, как сношены подметки.

– Но ведь таких ботинок сколько угодно в продаже, – сказал Пуаро.

– Конечно. Я бы не так оценил эти следы, если бы не все остальное.

– Какой глупый молодой человек капитан Ральф Пейтен, – сказал Пуаро задумчиво. – Оставить столько следов своего присутствия.

– Ночь была сухая, – сказал инспектор. – Он не оставил следов на террасе и на дорожке, но, к несчастью для него, земля кое-где на тропинке была сырой. Вот сами взгляните.

В нескольких ярдах от террасы дорожку пересекала тропинка, и там, на размокшей земле, были видны следы. Среди них – следы резиновых подметок. Пуаро прошел несколько шагов и неожиданно спросил:

– А женские следы вы заметили?

– Конечно, – рассмеялся инспектор. – Но здесь проходило несколько женщин и мужчина. Это же самый короткий путь к дому. И узнать, кому принадлежит каждый след, практически невозможно. Но, в конце концов, важны следы на подоконнике. А дальше идти бесполезно – дорога мощеная, – сказал инспектор.

Пуаро кивнул, но глаза его были устремлены на маленькую беседку слева от нас. К ней вела посыпанная гравием тропинка. Пуаро подождал, пока инспектор не скрылся в доме, и посмотрел на меня.

– Вас послал господь, чтобы заменить мне моего Гастингса, – сказал он с улыбкой. – Я замечаю, что вы не покидаете меня. А не исследовать ли нам, доктор Шеппард, эту беседку? Она меня интересует.

Мы подошли к беседке, и он отворил дверь. Внутри было почти темно. Две-три скамейки, набор для крокета,[19] несколько сложенных шезлонгов. Я с удивлением посмотрел на моего нового друга. Он ползал по полу на четвереньках, иногда покачивая головой, словно был чем-то недоволен. Потом присел на корточки.

– Ничего, – пробормотал он. – Ну, возможно, что нечего было и ждать. Но это могло бы значить так много… – Он умолк и словно оцепенел. Затем протянул руку к скамейке и что-то снял с сиденья.

– Что это? – вскричал я. – Что вы нашли?

Он улыбнулся и раскрыл кулак. На ладони лежал кусочек накрахмаленного полотна. Я взял его, с любопытством осмотрел и вернул.

– Что вы об этом скажете, мой друг? – спросил Пуаро, внимательно глядя на меня.

– Обрывок носового платка, – ответил я, пожав плечами.

Он нагнулся и поднял ощипанное птичье перо, похоже гусиное.

– А это что? – вскричал он с торжеством.

Я в ответ мог только поглядеть на него с удивлением. Он сунул перо в карман и снова посмотрел на лоскуток.

– Обрывок носового платка? – произнес он задумчиво. – Может быть, вы и правы. Но вспомните – хорошие прачечные не крахмалят платков. – И, спрятав белый лоскуток в карман, бросил на меня торжествующий взгляд.

Глава 9
Пруд с золотыми рыбками

Мы подошли к дому. Инспектора нигде не было видно. Пуаро остановился на террасе, поглядел по сторонам и сказал одобрительно:

– Une belle propriété[20] Кто его унаследует?

Его слова поразили меня. Как ни странно, вопрос о наследстве не приходил мне в голову. Пуаро снова внимательно поглядел на меня:

– Новая для вас мысль? Вы об этом не подумали, а?

– Да, – признался я. – Жаль!

Он посмотрел на меня с любопытством.

– Хотел бы я знать, что скрывается за вашим восклицанием, – сказал он. – Нет-нет, – прервал он мой ответ, – inutile![21] Вы все равно не скажете мне того, о чем подумали.

– Все что-то прячут, – процитировал я его, улыбаясь.

– Именно.

– Вы все еще так считаете?

– Убежден в этом более, чем когда-либо, мой друг. Но не так-то просто скрывать что-нибудь от Эркюля Пуаро. У него дар узнавать. Прекрасный день, давайте погуляем, – добавил он, поворачивая в сторону сада.

Мы прошли по тропинке вдоль живой изгороди из тиса, мимо цветочных клумб. Тропинка вилась вверх по лесистому склону холма; на вершине его была небольшая вырубка, и там стояла скамейка, откуда открывался великолепный вид на нашу деревеньку и на пруд внизу, в котором плавали золотые рыбки.

– Англия очень красива, – сказал Пуаро. Он улыбнулся и прибавил вполголоса: – А также английские девушки. Тсс, мой друг, взгляните вниз на эту прелестную картину.

Только теперь я заметил Флору. Она приближалась к пруду, что-то напевая. На ней было черное платье, а лицо сияло от радости. Неожиданно она закружилась, раскинув руки и смеясь, ее черное платье развевалось. Из-за деревьев вышел человек – Гектор Блент. Девушка вздрогнула, выражение ее лица изменилось.

– Как вы меня напугали! Я вас не видела.

Блент не ответил и молча смотрел на нее.

– Что мне в вас нравится, – насмешливо сказала Флора, – так это ваше умение поддерживать оживленную беседу.

Мне показалось, что Блент покраснел под своим загаром. Когда он заговорил, голос его звучал необычно смиренно:

– Никогда не умел разговаривать. Даже в молодости.

– Наверное, это было очень давно, – сказала Флора серьезно, но я уловил смешок в ее голосе. Блент, впрочем, мне кажется, не уловил.

– Да, – подтвердил он, – давно.

– И каково чувствовать себя Мафусаилом?[22] – осведомилась она.

Ирония стала явной, но Блент следовал ходу своих мыслей.

– Помните того типа, который продал душу дьяволу? Чтобы стать молодым. Об этом есть опера.[23]

– Вы имеете в виду Фауста?

– Да. Чудная история. Кое-кто поступил бы так же, если б мог.

– Послушать вас – подумаешь, что вы уже дряхлый старик! – вскричала Флора полусмеясь, полусердито.

Блент промолчал, затем, не глядя на Флору, сообщил ближайшему дереву, что ему пора возвращаться в Африку.

– Еще экспедиция? Стрелять дичь?

– Полагаю – да. Как обычно, знаете ли… Пострелять то есть.

– А эта оленья голова в холле – ваша добыча?

Блент кивнул и, покраснев, пробормотал:

– Вы хорошие шкуры любите? Если да, я всегда… для вас…

– Пожалуйста! – вскрикнула Флора. – Вы серьезно? Не забудете?

– Не забуду, – сказал Гектор Блент. И прибавил в неожиданном порыве общительности: – Мне пора ехать. Я для такой жизни не гожусь. Я неотесан и никогда не знаю, что надо говорить в обществе. Да, пора мне.

– Но вы же не уедете так сразу? – вскричала Флора. – Пока у нас такое несчастье. Ах, если вы уедете… – Она отвернулась.

– Вы хотите, чтобы я остался? – просто и многозначительно спросил Блент.

– Мы все…

– Я говорю только о вас, – напрямик спросил он.

Флора медленно обернулась и посмотрела ему в глаза.

– Да, я хочу, чтобы вы остались, – сказала она. – Если… если от этого что-то зависит.

– Только от этого и зависит, – сказал Блент.

Они замолчали и молча присели на каменную скамью у пруда. Казалось, оба не знают, что сказать.

– Такое… такое прелестное утро, – вымолвила наконец Флора. – Я так счастлива, несмотря на… на все. Это, верно, очень дурно?

– Только естественно, – сказал Блент. – Ведь вы познакомились со своим дядей всего два года назад? Конечно, ваше горе не может быть глубоким. И так лучше, чем лицемерить.

– В вас есть что-то ужасно приятное, успокоительное, – сказала Флора. – С вами все выглядит так просто.

– Обычно все и бывает просто, – сказал Блент.

– Не всегда, – голос Флоры упал.

Я увидел, что Блент отвел свой взгляд от побережья Африки и взглянул на нее. Вероятно, он по-своему объяснил перемену ее тона, так как произнес довольно резко:

– Не волнуйтесь же так. Из-за этого молодого человека, я хотел сказать. Инспектор – осел. Все знают, что подозревать Ральфа нелепо. Посторонний. Грабитель. Единственно возможное объяснение.

– Это ваше искреннее мнение? – Она повернулась к нему.

– А вы разве не так думаете?

– Я… О, конечно! – Снова молчание. Затем Флора торопливо заговорила: – Я объясню вам, почему я так счастлива сегодня. Вы сочтете меня бессердечной, но все же я хочу сказать вам. Сегодня был поверенный дяди – Хэммонд. Он сообщил условия завещания. Дядя оставил мне двадцать тысяч фунтов. Только подумайте, двадцать тысяч!

– Это имеет для вас такое значение? – Блент удивленно посмотрел на девушку.

– Такое значение? В этом – все! Свобода… Жизнь… Не надо будет терзаться из-за грошей, лгать.

– Лгать? – резко перебил Блент.

Флора смутилась.

– Ну-у, – произнесла она неуверенно. – Притворяться благодарной за поношенные вещи, которыми стремятся облагодетельствовать вас богатые родственники. За прошлогодние пальто, юбки и шляпки.

– Я не знаток дамских туалетов. Всегда считал, что вы одеваетесь очень элегантно.

– Но мне это немалого стоит. Впрочем, не будем говорить о неприятном. Я так счастлива. Я свободна. Могу делать что хочу. Могу не… – Она не договорила.

– Не делать чего? – быстро спросил Блент.

– Забыла, пустяки.

В руке Блента была палка. Он начал шарить ею в пруду.

– Что вы делаете, майор Блент?

– Там что-то блестит. Вроде золотой броши. Я замутил воду, теперь не видно.

– Может быть, это корона? – предположила Флора. – Вроде той, которую видела в воде Мелисанда.

– Мелисанда, – задумчиво пробормотал Блент. – Это, кажется, из оперы?[24]

– Да. Вы, по-видимому, хорошо знакомы с операми.

– Меня туда иногда водят, – печально ответил Блент. – Странное представление об удовольствии – хуже туземных барабанов.

Флора рассмеялась.

– Я припоминаю про эту Мелисанду, – продолжал Блент, – ее муж ей в отцы годился. – Он бросил в пруд камешек и резко повернулся к Флоре. – Мисс Экройд, могу я чем-нибудь помочь, в смысле Пейтена? Я понимаю, как это должно вас тревожить.

– Благодарю вас, ничем, – холодно сказала Флора. – С Ральфом все кончится хорошо. Я наняла лучшего сыщика в мире. Он займется этим.

Я все время чувствовал неловкость нашего положения. Строго говоря, мы не подслушивали – им стоило только взглянуть вверх, чтобы увидеть нас. Все же я бы уже давно привлек их внимание, если бы мой спутник не помешал мне – он явно хотел, чтобы мы остались незамеченными. Теперь, однако, он встал и откашлялся.

– Прошу прощения, – громко сказал он, – я не могу скрывать свое присутствие здесь и позволять мадемуазель столь незаслуженно расхваливать меня. Я должен принести вам свои извинения.

Он быстро спустился к пруду, я – за ним.

– Это мсье Эркюль Пуаро, – сказала Флора. – Вы, несомненно, слышали о нем.

Пуаро поклонился.

– Я слышал о майоре Бленте и рад познакомиться с вами, мсье. Мне хотелось бы кое-что узнать от вас.

Блент вопросительно посмотрел на него.

– Когда в последний раз вы видели мсье Экройда живым?

– За обедом.

– И после этого не видели и не разговаривали с ним?

– Не видел. Слышал его голос.

– Каким образом?

– Я вышел на террасу…

– Простите, в котором часу?

– Около половины десятого. Ходил взад-вперед и курил. Под окном гостиной. Голос Экройда доносился из кабинета…

Пуаро нагнулся и поднял с дорожки крошечную водоросль.

– Но ведь в эту часть террасы – под окном гостиной – голоса из кабинета доноситься не могут, – пробормотал Пуаро. Он не глядел на Блента, но, к моему удивлению, тот покраснел.

– Я доходил до угла, – нехотя объяснил майор.

– А, вот как?… – сказал Пуаро, деликатно давая понять, что это требует дальнейших объяснений.

– Мне показалось, что в кустах мелькнула женская фигура. Что-то белое. Вероятно, ошибся. Вот тут, стоя на углу террасы, я услышал, как Экройд разговаривает с этим своим секретарем.

– С мистером Джеффри Реймондом?

– Да. Так мне тогда показалось. Наверно, ошибся.

– Мистер Экройд называл его по имени?

– Нет.

– Так почему же вы подумали?

– Я думал, что это Реймонд, – покорно объяснил Блент, – так как он сказал, что собирается отнести Экройду какие-то бумаги. Просто не пришло в голову, что это мог быть кто-то еще.

– Вы не помните, что именно вы слышали?

– Боюсь, нет. Что-то обыкновенное, совсем неважное. Всего несколько слов. Я тогда думал о другом.

– Это не имеет значения, – пробормотал Пуаро. – А вы не придвигали кресло к стене, когда вошли в кабинет, после того как было найдено тело?

– Кресло? Нет. С какой стати?

Пуаро пожал плечами, но не ответил. Он повернулся к Флоре:

– Я хотел бы узнать кое-что и у вас, мадемуазель. Когда вы рассматривали содержимое витрины с доктором Шеппардом, кинжал лежал на своем месте или нет?

Флора вскинула голову.

– Инспектор Рэглан меня об этом уже спрашивал, – раздраженно сказала она. – Я сказала ему и повторяю вам – я абсолютно уверена: кинжала там не было. Инспектор же думает, что кинжал был там и Ральф тайком выкрал его позднее, и он не верит мне. Думает, что я утверждаю это, чтобы выгородить Ральфа.

– А разве не так? – спросил я серьезно.

– И вы, доктор Шеппард! – Флора даже ногой топнула. – Это невыносимо.

– Вы были правы, майор, в пруду что-то блестит, – тактично перевел разговор на другую тему Пуаро. – Попробуем достать.

Он опустился на колени и, обнажив руку по локоть, осторожно опустил ее в воду. Но, несмотря на все его предосторожности, вода замутилась, и он, ничего не вытащив, огорченно поглядел на свою испачканную илом руку. Я предложил ему носовой платок. Он принял его, рассыпаясь в благодарностях. Блент поглядел на часы.

– Скоро подадут второй завтрак, – сказал он. – Пора возвращаться.

– Вы позавтракаете с нами, мсье Пуаро? – спросила Флора. – Я хочу познакомить вас с мамой. Она… она очень привязана к Ральфу.

Пуаро поклонился:

– С величайшим удовольствием, мадемуазель.

– И вы тоже, доктор Шеппард?

Я замялся.

– Ах, пожалуйста!

Мне хотелось остаться, и я перестал отнекиваться. Мы направились к дому. Флора и Блент шли впереди.

– Какие волосы! – тихо сказал Пуаро, глядя на Флору. – Настоящее золото. Какая будет пара – она и темноволосый капитан Пейтен. Не правда ли?

Я вопросительно посмотрел на него, но он старательно стряхивал микроскопические капельки воды с рукава. Он чем-то напомнил мне кота – зеленые глаза и эта привычка постоянно приводить себя в порядок.

– Перепачкались, и все даром, – заметил я сочувственно. – Что же все-таки там, в пруду?

– Хотите посмотреть? – спросил Пуаро и кивнул в ответ на мой удивленный взгляд. – Мой дорогой друг, – продолжал он с мягким укором, – Эркюль Пуаро не станет рисковать своим костюмом, если не может достигнуть цели. Это было бы нелепо и смешно. Я не бываю смешон.

– Но у вас в руке ничего не было, – запротестовал я.

– Бывают случаи, когда следует проявлять некоторую скрытность. Вы, доктор, все ли говорите своим пациентам? Думаю, нет. И со своей уважаемой сестрой вы тоже не всем делитесь, не так ли? Прежде чем показать пустую руку, я просто переложил свою находку в другую. Вот. – Он протянул мне левую руку.

На ладони лежало женское обручальное кольцо. Я взял его и прочел надпись внутри: «От Р. Март 13».

Я посмотрел на Пуаро, но он тщательно изучал в зеркальце свои усы. Я, казалось, перестал для него существовать. Я понял, что он не собирается давать объяснений.