Текст книги "Выпуск 1. Том 1"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Мистер Личэм Роше спустился в пять минут девятого и прошел в кабинет, мадам.

– Ага!

Миссис Личэм немного подумала.

– А как вам кажется… я имею в виду… он слышал гонг?

– Думаю, должен был слышать: гонг расположен прямо у дверей кабинета.

– Да, конечно, конечно, – сказала миссис Личэм Роше, теряясь окончательно.

– Передать ему, мадам, что ужин подан?

– О, спасибо вам, Дигби. Да, думаю… да, да, вы ему передайте.

– Даже и не знаю, – сообщила она гостям, когда дворецкий вышел, – что бы я делала без Дигби.

Последовала пауза.

Вернувшийся Дигби дышал несколько чаще, чем это подобает хорошему дворецкому.

– Прошу прощения, мадам, но дверь кабинета заперта. Вот с этого-то момента Эркюль Пуаро и взял ситуацию в свои руки.

– Думаю, нам всем лучше пройти туда, – заявил он и первым двинулся к выходу.

Остальные последовали за ним. Никому и в голову не пришло подвергать сомнению его право распоряжаться. Довольно комичный гость исчез. Вместо него появился человек, облеченный властью и полностью владеющий ситуацией.

Поэтому они безропотно проследовали за ним через холл, прошли мимо лестницы, мимо огромных часов и, наконец, мимо ниши с установленным в ней гонгом. Прямо напротив него была закрытая дверь.

Пуаро постучал в нее; сначала – тихо, потом все сильнее и сильнее. Ответа не было. Пуаро проворно опустился на колени и приник глазом к замочной скважине. Затем он поднялся и огляделся.

– Господа, – объявил он, – мы должны взломать эту дверь. Немедленно!

Присутствовавшие и тут ни на миг не усомнились в его праве командовать ими. Как самые крупные из мужчин, Джеффри Кин и Грегори Барлинг немедленно принялись штурмовать дверь под руководством Пуаро. Процесс несколько затянулся. Двери в Личэм Клоуз были солидным и серьезным препятствием – не то что современные хлипкие заслонки. Они упорно сопротивлялись натиску, но в конце концов уступили объединенным усилиям мужчин и с грохотом повалились внутрь.

Заходить в кабинет, однако, никто не спешил: краем глаза они там уже увидели то, что, боялись увидеть. Напротив двери было окно. Слева, между окном и дверью, стоял большой письменный стол. В кресле, повернутом к нему боком, сидел крупный мужчина, безвольно повалившийся на стол. Он сидел лицом к окну и спиной к двери, но его поза не оставляла никаких сомнений. Под правой рукой, бессильно свесившейся к ковру, лежал маленький пистолет.

– Уведите миссис Личэм Роше, – резко бросил Пуаро Грегори Барлингу, – и других леди тоже.

Тот понимающе кивнул и положил ладонь на руку хозяйки. Миссис Личэм Роше вздрогнула.

– Он застрелился, – выговорила она. – Какой ужас!

Она снова вздрогнула и позволила увести себя. Девушки последовали за ними.

Пуаро, сопровождаемый молодыми людьми, вошел в комнату. Остановив их жестом, он подошел к телу и опустился возле него на колени.

Входное пулевое отверстие он обнаружил на правом виске. Пуля прошла насквозь, и разбитое зеркало, висевшее на стене, ясно показывало, куда она попала. На столе лежал лист бумаги, на котором неверной дрожащей рукой было выведено единственное слово: «Простите».

Пуаро оглянулся на дверь.

– Ключа в замке нет, – бросил он. – Возможно… Его рука скользнула в карман покойника.

– Да, вот он, – подтвердил он. – По крайней мере, должен быть он. Будьте добры, мосье, проверьте…

Джеффри Кин взял у него ключ и вставил в дверной замок.

– Да. Он и есть.

– А окно?

Гарри Дэйлхаус подошел к окну.

– Заперто.

– Вы позволите? – Пуаро стремительно поднялся и приблизился к большому двустворчатому окну, доходившему до пола. Он открыл его, с минуту пристально разглядывал траву внизу и снова закрыл.

– Друзья мои, – объявил он, – нам следует позвонить в полицию. До тех пор пока она не появится здесь и не убедится, что произошло действительно самоубийство, ничего нельзя трогать. С момента смерти не прошло и четверти часа.

– Знаю, – хрипло ответил Гарри. – Мы слышали вы стрел.

– Comment?[55] Что вы сказали?

Гарри Дэйлхаус и Джеффри Кин объяснили ему. В этот момент вернулся Барлинг, и Пуаро повторил ему то, что уже сказал молодым людям. Кин ушел звонить в полицию, и Пуаро попросил Барлинга уделить ему несколько минут.

Оставив Дигби охранять дверь кабинета и отправив Гарри Дэйлхауса за дамами, Пуаро провел Барлинга в небольшую комнату, примыкавшую к кухне.

– Насколько я понимаю, вы были близким другом покойного, – начал он. Именно потому я и счел возможным поговорить с вами первым. Возможно, приличия требуют от меня объясниться сначала с мадам, но в данный момент это не представляется мне pratique.[56]

Он помолчал.

– Видите ли, я попал в довольно деликатное положение. Лучше всего будет изложить вам факты прямо. По профессии я частный детектив.

Барлинг слегка улыбнулся.

– Вряд ли есть необходимость сообщать мне это, мосье Пуаро. Ваше имя гремит по всему миру.

– Мосье слишком любезен, – поклонился Пуаро. – В таком случае, начнем. Недавно на мой лондонский адрес пришло письмо от мосье Личэма Роше, в котором он писал, что имеет основания подозревать серьезную утечку своего капитала. По семейным обстоятельствам – так говорилось в письме – он не желает вмешивать в это дело полицию, поэтому просит меня приехать и разобраться в нем лично. Что ж, я согласился и приехал. Не так, впрочем, спешно, как ожидал от меня покойный мосье, но, в конце концов, у меня есть и другие дела, а мосье все же не король Англии, как бы он ни был уверен в обратном.

Барлинг позволил себе понимающую улыбку.

– Он нисколько в этом не сомневался.

– Вот именно. Э… ну, вы меня поймете. Письмо достаточно ясно говорило о – что называется – эксцентричности его автора. То есть не об откровенном безумии, но все же о значительной неуравновешенности. N'estce pas?

– Последний его поступок говорит об этом лучше всего.

– О мосье, самоубийства далеко не всегда совершаются импульсивно. Так часто говорят присяжные, но делают они это единственно, чтобы пощадить чувства родственников.

– И тем не менее, Хьюберт не был нормален. Он страдал непредсказуемыми приступами ярости, фамильная гордость превратилась у него в самую настоящую манию, а уж по части чудачеств мало кто мог его обойти. При всем при том он оставался умным человеком.

– Несомненно. Достаточно умным, чтобы понять, что его обкрадывают.

– Но разве это причина, чтобы свести счеты с жизнью?

– Вот именно, мосье. Нелепость. И я должен спешить. Из-за этих – как он назвал их в своем письме – семейных обстоятельств. Eh bien, мосье, вы человек опытный и прекрасно знаете, что подобные обстоятельства обычно и есть главная причина, по которой человек решается покончить с собой.

– Вы имеете в виду…

– Что дело выглядит так, будто се pauvre[57] мосье обнаружил нечто еще – и не смог это вынести. Но, понимаете ли, у меня остался долг перед ним. Я согласился на его просьбу, я взялся за это дело – я уже веду его. Эти «семейные обстоятельства»… Покойный не желал вмешивать полицию. Поэтому я должен действовать быстро. Я должен выяснить истину.

– И когда вы ее выясните…

– Тогда… мне придется быть очень осторожным. Но я должен сделать все, что только возможно.

– Понимаю, – проговорил Барлинг. Несколько минут он молча курил.

– Тем не менее, боюсь, я не смогу вам помочь, – ответил он наконец. Хьюберт не откровенничал со мной. Я просто ничего не знаю.

– Но, мосье, вы можете высказать догадку, у кого, на ваш взгляд, была возможность ограбить покойного.

– Трудно сказать. Хотя в таких случаях первым на ум приходит управляющий.

– Управляющий?

– Да. Маршалл. Капитан Маршалл. Отличный парень, потерял на войне руку. Он появился здесь около года назад. Но Хьюберт любил его и, насколько я знаю, доверял.

– Но если бы капитан Маршалл обманул доверие своего хозяина, это вряд ли бы относилось к разряду стоящих умолчания «семейных обстоятельств».

– Н-ну, да.

Замешательство собеседника не ускользнуло от Пуаро.

– Говорите, мосье. Говорите открыто, прошу вас.

– Возможно, это лишь сплетни.

– Умоляю вас, говорите.

– Ну что ж, хорошо. Возможно, в гостиной вы заметили весьма привлекательную молодую леди.

– Я заметил там двух.

– Ах да, мисс Эшби! Очень мила. Впервые здесь. Гарри Дэйлхаус заставил миссис Личэм Роше пригласить ее. Нет, я имел в виду брюнетку, Диану Кливз.

– Прекрасно помню, – отозвался Пуаро. – Думаю, любой другой на моем месте тоже бы не забыл.

– Настоящий чертенок! – взорвался вдруг Барлинг. – Заморочила голову всем мужчинам на двадцать миль в округе. Рано или поздно она доиграется, и кто-нибудь прибьет ее за эти штучки.

Он вытащил платок и утер лоб, совершенно не замечая изучающего взгляда своего собеседника.

– И эта юная леди…

– Приемная дочь Личэма Роше. Собственных детей у них не было – страшное разочарование. Тогда они удочерили Диану – она приходилась им то ли племянницей, то ли еще кем. Хьюберт души в ней не чаял, только что не молился на нее.

– И, надо полагать, мысль о ее замужестве пришлась бы ему совсем не по вкусу? – предположил Пуаро.

– Отчего же? При условии, что брак был бы удачным.

– То есть, мосье, с вами? Барлинг вздрогнул и покраснел.

– Я не говорил ничего подобного…

– Mais, non, mais, non![58] Ничего подобного вы не говорили. Но ведь думали, не так ли?

– Да, я люблю ее. Личэм Роше знал это и одобрял. Это соответствовало его планам на ее будущее.

– А планам мадемуазель?

– Я же сказал, что это дьявол во плоти.

– Понимаю. Мадемуазель обожает развлекаться за чужой счет, не так ли? Но капитан Маршалл, он-то здесь при чем?

– Ну, их часто видели вместе. Пошли разговоры. Хотя, сомневаюсь, чтобы там было что-то серьезное. Очередной скальп в ее коллекцию, и только.

Пуаро кивнул.

– Но, если все же допустить наличие чего-то серьезного, это может объяснить, почему мистер Личэм Роше действовал осторожно.

– Да поймите же вы наконец, что нет ни малейших оснований подозревать капитана Маршалла в растрате!

– Oh, parfaitement, parfaitement![59] Возможно, дело всего-навсего в чеке, подделанном кем-то из домашних. Вот, к примеру, юный Дэйлхаус… Он, собственно, кто?

– Племянник.

– И, соответственно, наследник?

– Он сын сестры. Разумеется, он может взять его имя – других Личэмов Роше не осталось.

– Понятно.

– Собственно говоря, здесь ограничений не существует, до сих пор имение переходило к старшему сыну только потому, что таковой был. В данном же случае мне всегда представлялось, что Личэм Роше оставит жене право на пожизненное владение имением с последующей передачей его Дианге. Это, конечно, если он одобрит ее замужество. Тогда ее муж мог бы взять фамилию.

– Понимаю, – кивнул Пуаро. – Что ж, мосье, вы были очень добры и сильно помогли мне. Могу ли я просить вас еще об одном одолжении? Объясните миссис Личэм Роше все, что я рассказал вам, и узнайте, не может ли она уделить мне минутку?

Вскоре – и скорее, чем это представлялось Пуаро возможным, – открылась дверь, и появившаяся миссис Личэм Роше проплыла к креслу.

– Барлинг все объяснил мне, – сказала она. – Разумеется, скандал недопустим. И все же, я думаю, это судьба. Ведь правда? Зеркало и вообще…

– Comment – зеркало?

– Я сразу это заметила. Разбитое зеркало… Мертвый Хьюберт… Между ними была мистическая связь. Разумеется, это проклятие. Полагаю, почти в каждом древнем роду есть свое проклятие. Хьюберт всегда был таким странным… А последнее время даже более, чем обычно.

– Простите мне подобный вопрос, мадам, но нет ли у вас каких-либо денежных затруднений?

– Затруднений? Как-то не задумывалась об этом.

– Знаете, мадам, говорят, тому, кто не задумывается о деньгах, их нужно особенно много.

Он позволил себе деликатный смешок, оставшийся без ответа. Взгляд миссис Личэм Роше блуждал где-то очень далеко.

– Что ж, благодарю вас, мадам, – поспешно завершил Пуаро беседу.

Потом он позвонил, и через минуту явился Дигби.

– Попрошу вас ответить на несколько вопросов, – сказал Пуаро. – Я частный детектив. Ваш хозяин нанял меня еще при жизни.

– Детектив! – выдохнул дворецкий. – Но зачем?

– Потрудитесь отвечать на мои вопросы. Расскажите о выстреле.

Дигби рассказал.

– Итак, в тот момент в холле вас было четверо? – переспросил Пуаро.

– Да, сэр. Мистер Дэйлхаус, мисс Эшби и мистер Кин.

– А где были остальные?

– Остальные, сэр?

– Ну да: миссис Личэм Роше, мисс Кливз и мистер Барлинг.

– Миссис Личэм Роше и мистер Барлинг спустились позже, сэр.

– А мисс Кливз?

– Мне думается, сэр, мисс Кливз находилась в гостиной.

Пуаро задал еще несколько вопросов и отпустил дворецкого с напутствием пригласить мисс Кливз.

Та явилась незамедлительно, и Пуаро смог рассмотреть ее уже в свете откровений мистера Барлинга. В белом атласном платье с приколотой к плечу розой она была решительно прекрасна.

Внимательно наблюдая за девушкой, Пуаро объяснил ей причину своего появления в Личэм Клоуз, однако, кроме вполне естественного удивления, он не обнаружил на ее лице никаких признаков беспокойства. О Маршалле она говорила равнодушно, хоть и тепло, и только упоминание о Барлинге заставило ее оживиться.

– Этот человек мошенник, – резко заявила она. – Я говорила отцу, но он и слышать ничего не хотел, упорно продолжая препоручать свои деньги заботам этого сомнительного господина.

– Мадемуазель… вам жаль вашего отца? Она пристально взглянула на Пуаро.

– Конечно. Просто современная молодежь, мосье, не любит показывать своих чувств. Но старика я любила. Хотя, наверное, так для него даже лучше.

– Лучше?

– Да. Не сегодня-завтра его все равно посадили бы под замок. В нем стремительно росло убеждение, что последний из Личэмов Роше поистине наделен Божьей благодатью.

Пуаро задумчиво кивнул.

– Понимаю, понимаю, явные признаки умственного расстройства. Кстати, какая очаровательная у вас сумочка! Позвольте взглянуть. Эти шелковые розочки… прелестно! Так о чем я? Ах да, вы слышали выстрел?

– Да, только я думала, это машина, или кто-то охотится, или что-то еще.

– Вы находились тогда в гостиной?

– Нет, я была в саду.

– Понятно. Благодарю вас, мадемуазель. Что, если следующим пригласить мистера Кина?

– Джеффри? Я пришлю его вам. Кин держался настороженно, но был явно заинтересован.

– Мистер Барлинг рассказал мне, почему вы здесь. Не представляю, что такого полезного я могу рассказать, но, если все же могу…

– Меня интересует только одна вещь, мосье Кин, – прервал его Пуаро. – А именно, та, которую вы подняли с пола, когда мы подошли к дверям кабинета.

– Я… – Кин вскочил было с кресла, но тут же уселся обратно.

– Не понимаю, о чем вы, – равнодушно сказал он.

– Думаю, понимаете, мосье. Вы шли за мной, я знаю, но один мой знакомый говорит, что у меня есть глаза на затылке. Вы подобрали что-то с пола и положили это в правый карман своего пиджака.

Повисла пауза. На приятном лице Кина отчетливо проступила растерянность. Наконец он решился.

– Выбирайте, мосье Пуаро, – предложил он, наклоняясь к столу и выворачивая из кармана мундштук, носовой платок, крохотный шелковый бутон розы и небольшой спичечный коробок.

После секундной заминки Кин добавил:

– По правде говоря, это был он… – он поднял со стола спичечный коробок. – Должно быть, обронил раньше.

– Не думаю, – отозвался Пуаро.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что сказал. Мосье, я человек метода, человек порядка, я, наконец, не выношу беспорядка. Окажись на полу спичечный коробок, я заметил бы его и поднял. Спичечный коробок таких размеров! Безусловно бы увидел. Нет, мосье, думаю, это было что-то гораздо меньшее, вот как, например, это.

Он взял крохотный шелковый бутон.

– Кажется, это от сумочки мисс Кливз? После мгновенной заминки Кин со смехом подтвердил догадку.

– Да, точно. Она… дала мне его вчера вечером.

– Ясно, – проговорил Эркюль Пуаро, и в этот момент дверь открылась, пропуская высокого белокурого мужчину в простом костюме.

– Кин, да что же это? Личэм Роше застрелился? Дружище, я этому не верю. Этого просто не может быть.

– Позволь представить тебе мосье Пуаро, – сказал Кин, заставив вошедшего вздрогнуть. – Он все тебе объяснит. С этими словами он вышел, громко хлопнув дверью.

– Мосье Пуаро! – с крайним воодушевлением воскликнул Джон Маршалл. Страшно рад познакомиться. Какая удача, что вы здесь оказались! Личэм Роше ничего не говорил мне о вашем приезде. Знаете, сэр, я ведь ваш горячий поклонник.

Пуаро подумал, что начало совершенно обезоруживающее, как, впрочем, и сам молодой человек, молодость которого, учитывая седые волосы на висках и прорезавшие лоб морщины выражалась, больше, в мальчишеском голосе и поведении.

– Полиция…

– Уже здесь, сэр. Я с ними и приехал, узнав о случившемся. Их, кстати, это не особенно и удивило. Нет, понятно, конечно: с головой последнее время у него было совсем скверно, но все же…

– Все же вы удивлены, что он совершил самоубийство?

– Честно говоря, да. Не представляю… точнее, сомневаюсь, чтобы Личэм Роше мог представить, как это мир сможет обойтись без него.

– Насколько я понял, в последнее время у него возникли некоторые денежные проблемы? Маршалл кивнул.

– Он играл на бирже. Какие-то сомнительные затеи Барлинга.

– А нет ли у вас причин думать, – вкрадчиво спросил Пуаро, – что мосье Личэм Роше подозревал вас в махинациях с отчетностью?

Пораженный до глубины души Маршалл глупо вытаращился на Пуаро. Он выглядел настолько комично, что Пуаро не сдержал улыбки.

– Вижу, вы совершенно потрясены.

– Да уж. Какое нелепое предположение!

– Хорошо. Еще вопрос. Не подозревал ли он вас в желании увести его дочь?

– О, так вы уже знаете о нас с Ди? Он смущенно засмеялся.

– Стало быть, это правда? Маршалл кивнул.

– Только старик знать об этом не знал. Ди не разрешила ему говорить и, думаю, была права. Он бы взорвался, как… праздничный фейерверк, а я тут же бы вылетел с работы. Тут уж никаких сомнений.

– И что же вы думали делать?

– Ну, честно говоря, сэр, я-то как раз особенно и не думал. У нас это делает Ди. Она сказала, что все устроит. Ну, и еще я искал другую работу. Если бы нашел, тут же бы ушел с этой.

– Тут же бы женились, а мосье Личэм Роше тут же бы лишил мадемуазель Диану всякого содержания. А она, как бы это сказать, к этому привыкла.

Маршалл выглядел несколько смущенным.

– Ну, я постарался бы заработать их для нее, сэр. В этот момент в комнату вернулся Джеффри Кин.

– Полицейские уезжают, мосье Пуаро, и хотели бы вас видеть.

– Merci. Сейчас приду.

В кабинете его ожидали рослый инспектор и полицейский врач.

– Мистер Пуаро? – осведомился инспектор. – Наслышаны о вас, сэр. Я инспектор Ривз.

– Вы крайне любезны, – ответил Пуаро, пожимая ему руку. – Мое сотрудничество вам, вероятно, без надобности. Не правда ли?

Он коротко рассмеялся.

– Только не в этот раз, сэр. Никаких проблем. – Стало быть, случай совершенно ясный? – уточнил Пуаро.

– Абсолютно. Окно и дверь заперты, ключ от нее – в кармане покойного. В последнее время странности в поведении. Никаких сомнений.

– И все вполне… естественно? Врач хмыкнул:

– Ну, разве… Это в какой же позе ему нужно было стреляться, чтобы пуля попала в зеркало! Впрочем, самоубийцы народ странный.

– А вы нашли пулю?

– Да, вот она. – Врач протянул ему пулю. – Лежала у самой стены под зеркалом. Пистолет принадлежал покойному и всегда хранился в ящике стола. Что-то, конечно, подтолкнуло беднягу к такому концу, но что именно, мы, боюсь, никогда уже не узнаем.

Пуаро кивнул.

Тело перенесли в спальню, полицейские уехали. Пуаро стоял у входной двери, провожая их взглядом, когда какой-то шум заставил его обернуться. Прямо у него за спиной топтался Гарри Дэйлхаус.

– У вас случайно не найдется фонаря, друг мой? – осведомился у него Пуаро.

– Да, сейчас принесу.

Вернулся он не только с фонарем, но и с Джоан Эшби.

– Можете пойти со мной, – милостиво разрешил им Пуаро.

Выйдя из дому, он обогнул его справа и остановился у окна кабинета. От дорожки окно отделяли около шести футов газона. Пуаро наклонился и принялся водить лучом света по траве. Потом выпрямился и покачал головой.

– Нет, – сказал он, – не здесь…

Внезапно он смолк и застыл на месте. По бокам газон окаймляли широкие полосы цветочных клумб. Все внимание Пуаро сосредоточилось на правой, где росли астры и георгины. В свете фонаря на рыхлой земле отчетливо виднелись следы.

– Четыре, – пробормотал Пуаро. – Два к окну и два обратно.

– Садовник, наверное, – пожала плечами Джоан.

– Да нет же, мадемуазель, нет. Вы не хотите воспользоваться своими глазами. Это следы от крохотных, изящных туфель с высоким каблуком – женских туфель. Мадемуазель Диана упоминала, что была в саду. Вы не помните, мадемуазель, она спустилась вниз раньше вас или позже?

Джоан покачала головой.

– Не помню. Слишком уж я спешила, когда раздался гонг. Мне ведь показалось, что до этого я уже слышала один. Кажется, когда я пробегала мимо ее комнаты, дверь была открыта, но я не совсем уверена. Вот дверь в комнату миссис Личэм Роше была закрыта, это точно.

– Понятно, – сказал Пуаро.

Что-то в его голосе заставило Гарри взглянуть на него повнимательней, но Пуаро только тихонько хмурился своим мыслям.

В дверях они повстречались с Дианой Кливз.

– Полиция уехала, – сообщила она и глубоко вздохнула. – Все кончилось.

– Могу ли я попросить вас на пару слов, мадемуазель? – осведомился Пуаро.

Диана прошла в маленькую комнату, и Пуаро, последовав за ней, закрыл дверь.

– Да? – повернулась к нему Диана. Она выглядела несколько удивленной.

– Всего лишь маленький вопрос, мадемуазель. Вы подходили сегодня к цветочной клумбе, что у окон кабинета?

Диана кивнула.

– Да. Около семи вечера и потом, перед самым ужином.

– Не понимаю, – признался Пуаро.

– Я тоже: что это вы хотите тут «понять»? – холодно произнесла Диана. – Я срезала к столу астры. Цветы за столом – моя обязанность. И было это около семи.

– А потом – позже?

– Ах, это! Видите ли, я капнула масло для волос на платье – прямо на плечо, а я уже собиралась спускаться к ужину. Чтобы не переодеваться, я выбежала в сад, сорвала бутон розы и приколола его на плечо. Вот, поглядите.

Она вплотную подошла к Пуаро и приподняла бутон. Под ним Пуаро действительно увидел крохотное жидкое пятнышко. Диана продолжала стоять, почти касаясь Пуаро плечом, и вовсе не спешила отходить.

– И во сколько же это было?

– О, минут в десять девятого, я полагаю.

– А вы… вы не открывали окно?

– Только пыталась. Так и впрямь было бы гораздо быстрее попасть внутрь. Но оно оказалось запертым.

– Ясно.

Пуаро набрал побольше воздуха и выпалил:

– А выстрел? Где вы были, когда услышали выстрел? Все еще в саду?

– О нет. Это же случилось двумя или тремя минутами позже. Я была уже у входной двери.

– Вы знаете, что это, мадемуазель? – спросил Пуаро, разжимая ладонь, на которой лежала маленькая матерчатая роза.

Диана равнодушно взглянула на нее.

– Похоже, это с моей сумочки. Где вы ее нашли?

– Она была в кармане у мистера Кина, – сухо объяснил Пуаро. – Вы сами дали ему ее, мадемуазель?

– А он так сказал? Пуаро только улыбнулся.

– И когда же вы это сделали, мадемуазель?

– Вчера вечером.

– Это он просил вас ответить мне так, мадемуазель?

– А не много ли вы себе позволяете? – спросила в ответ Диана.

Пуаро промолчал. Он вышел и направился в гостиную. Там оказались Барлинг, Кин и Маршалл. Пуаро подошел к ним.

– Господа, – деловито заявил он, – будьте любезны пройти со мной в кабинет.

Выйдя в холл, он обратился к Гарри и Джоан:

– Вас я попрошу тоже. И возможно, кто-нибудь позовет мадам? Благодарю вас. А вот и наш несравненный Дигби! Друг мой, один маленький, но очень важный вопрос: мадемуазель Кливз действительно принесла к ужину астры?

Дворецкий выглядел озадаченным.

– Да, сэр, действительно.

– Вы уверены?

– Совершенно уверен, сэр.

– Tres bien.[60] Идемте же, – нетерпеливо обернулся он к собравшимся. – У меня были причины пригласить вас сюда, – обратился он к ним, когда все оказались в кабинете. – Дело закрыто. Полиция уехала. Мосье Личэм Роше застрелился – так они решили. Все кончено.

Он сделал паузу.

– Но я, Эркюль Пуаро, говорю вам, что это не так! Глаза присутствовавших обратились к маленькому бельгийцу. В этот момент дверь отворилась, и в комнату вплыла миссис Личэм Роше.

– Я как раз говорил, мадам, – повернулся к ней Пуаро, – что дело закрыли слишком рано. Это же вопрос психологии, в конце концов. У мосье Личэма Роше была manie de grandeur.[61] Он считал себя великим человеком, черт возьми! Такие люди не убивают себя. Нет, нет, при всем своем безумии они никогда не убивают себя. И мосье Личэм Роше тоже этого не делал.

Пуаро выдержал паузу.

– Он был убит.

– Убит? – Маршалл коротко рассмеялся. – В комнате с запертыми окном и дверью?

– И тем не менее он был убит, – упрямо повторил Пуаро.

– А потом, надо полагать, – презрительно бросила Диана, – встал и запер за убийцей дверь. Или окно.

– Я покажу вам кое-что, – ответил Пуаро, подходя к окну.

Он повернул оконную ручку и приоткрыл окно.

– Видите? Открыто. Теперь я закрываю его, но ручку не поворачиваю. Итак, окно закрыто, но не заперто. А теперь, внимание!

Он коротко и резко ударил по оконной раме. От сотрясения, вызванного ударом, ручка свободно проскочила вниз, запирая окно.

– Видите? – мягко проговорил Пуаро. – Он слишком разболтан, этот замок. Им легко можно закрыть окно и снаружи.

Он отвернулся от окна. Теперь он был очень мрачен – Когда в двенадцать минут девятого раздался выстрел, четверо из вас находились в холле. Это обеспечивает им алиби. Где же были остальные трое? Вы, мадам? Знаю: в своей комнате. Вы, мосье Барлинг? Видимо, в своей?

– Совершенно верно.

– А вот вы, мадемуазель, вы были в саду и признались мне в этом.

– Я не понимаю… – начала Диана, но Пуаро остановил ее.

– Подождите.

Он повернулся к миссис Личэм Роше:

– Мадам, вы знаете, кому ваш муж завещал деньги?

– Хьюберт показывал мне завещание. Сказал, я должна знать. Три тысячи годовых, причитающихся с имения, он оставил мне, плюс еще загородный домик или городскую квартиру – по моему выбору. Все остальное переходит к Диане с тем условием, что ее будущий муж возьмет ее фамилию.

– Ага!

– Но затем он сделал добавление – всего несколько недель назад.

– Да, мадам?

– Все по-прежнему оставалось Диане, но с условием, что она выйдет замуж за мистера Барлинга. Если она выберет себе другого мужа, все состояние переходит к племяннику моего мужа, Гарри Дэйлхаусу.

– Однако дополнение было сделано лишь несколько недель назад, – вкрадчиво напомнил Пуаро. – Мадемуазель могла и не знать. А ведь вы, мадемуазель Диана, – с обвиняющим видом шагнул он вперед, – собираетесь замуж за капитана Маршалла, не так ли? А может быть, за мистера Кина?

Вместо ответа Диана молча подошла к Маршаллу и взяла его под руку.

– Говорите дальше, – спокойно сказала она.

– Я обвиняю вас, мадемуазель. Вы любите деньги. Еще вы любите капитана Маршалла. Ваш приемный отец ни за что не одобрил бы этого союза. В смерти же он был бы бессилен помешать вам как выйти замуж, так и получить все деньги. Поэтому вы вышли из дому и через открытое окно проникли в кабинет вашего отца, оставив при этом следы на клумбе. При вас был пистолет, который вы заранее взяли из ящика письменного стола. Непринужденно о чем-то болтая, вы подошли к нему и выстрелили. Затем стерли с пистолета отпечатки своих пальцев, прижали к нему пальцы покойного и оставили лежать на полу возле тела. Выбравшись через окно, вы закрыли его снаружи и трясли раму до тех пор, пока ручка не соскочила вниз. Потом вы вернулись в дом. Все было именно так, мадемуазель, не правда ли? Я вас спрашиваю.

– Нет! – выкрикнула Диана. – Нет. Нет! Пуаро некоторое время смотрел на нее и вдруг улыбнулся.

– Нет, – сказал он. – Это было не так. Могло быть – вполне могло, – но не было по двум причинам. Первая: вы срезали астры к столу в семь часов, а вторая… вторая кроется в рассказе мадемуазель.

Он повернулся к Джоан, которая уставилась на него в полном недоумении.

– Ну как же, мадемуазель, вы же рассказывали, что спешили вниз, думая, будто слышали второй гонг. Он оглядел собравшихся.

– Вы не понимаете, что это значит? – изумленно вскричал он. – Не понимаете. Да смотрите же! Смотрите! Он подскочил к креслу.

– Вы помните, в каком положении мы нашли тело? Мосье Личэм Роше сидел не за столом, а боком к нему – лицом к окну. Нежели в этой позе он собирался свести счеты с жизнью? Jamais, jamais![62] Вы пишете последнее «прости» на листе бумаги, открываете ящик стола, достаете пистолет, подносите его к виску и спускаете курок. Вот так совершают самоубийство! А теперь смотрите, как совершают убийство. Жертва сидит за столом, убийца стоит рядом и что-то рассказывает. Рассказ прерывается выстрелом. Куда, в этом случае, попадает пуля?

Он сделал паузу.

– Пройдя навылет, она попадает в дверь, и – если та открыта – в гонг, находящийся напротив нее.

Ага! Я вижу, вы начинаете понимать! Это и был первый гонг, который слышала только мадемуазель, комната которой расположена рядом с кабинетом.

Что же делает убийца дальше? Он запирает дверь на ключ, кладет его в карман покойного, разворачивает кресло, оставляет отпечатки мосье Роше на пистолете, кладет его рядом, и – заключительный штрих – разбивает зеркало. В общем, инсценирует самоубийство. Дальше выпрыгивает через окно в сад, запирая его за собой известным уже вам способом, и не по траве, а по клумбе, где следы легко сровнять, проходит на садовую дорожку, которая приводит его к дому. В двенадцать минут девятого он заходит в пустующую на тот момент гостиную, стреляет из револьвера в открытое окно и спешит в холл. Полагаю, вы так поступили, мосье Кин?

Секретарь, широко раскрыв глаза, смотрел, как Пуаро медленно подходит к нему. Затем, издав странный горловой звук, он рухнул на пол.

– Красноречивый ответ, – заметил Пуаро. – Мосье Маршалл, не откажитесь позвонить в полицию. Он склонился над распростертым телом.

– Думаю, именно в таком виде он их и встретит.

– Джеффри Кин, – выдохнула Диана. – Но зачем?

– Полагаю, как у секретаря у него были определенные возможности: счета, чеки… Но что-то возбудило подозрения мосье Личэма Роше. Он обратился ко мне.

– Но почему к вам? Почему не в полицию?

– Думаю, мадемуазель, ответ вам известен. Когда мосье начал догадываться, что между вами и капитаном Маршаллом что-то происходит, вы попытались отвлечь его внимание, отчаянно флиртуя с Джеффри Кином. Полно же, зачем отрицать!

Узнав о моем скором приезде, мосье Кин срочно принимает меры. Его план основывается на том, чтобы создать видимость того, что самоубийство произошло в восемь двенадцать, то есть в тот момент, когда у него было стопроцентное алиби. Единственная опасность – пуля, которая должна была лежать где-то возле гонга и которую у него не было времени найти. Он делает это, когда мы все идем к кабинету. Он уверен, что в такой напряженный момент это пройдет незамеченным. Но я-то, я замечаю все! Позднее я спрашиваю его, что он в тот момент поднял с пола. После секундного замешательства он пытается разыграть передо мной комедию! Пытается убедить меня, что поднял маленький шелковый бутон розы с сумочки мадемуазель Дианы. Изображает рыцаря, защищающего даму своего сердца! Причем изображает это так убедительно, что, если бы не астры…