Текст книги "Зимний сад"

Автор книги: Адель Эшуорт (Эшворт)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

Стараясь идти как можно быстрее – было ужасно холодно, – Томас направлялся к парадному входу в особняк барона Ротбери. Последние четверть часа он провел за пределами дома. Стоя раздетым на пронизывающем ветру, пытался как следует изучить жилище барона со всех сторон. Если бы кто-нибудь из гостей его увидел, то вряд ли что-то заподозрил бы – просто человеку захотелось выйти из душного зала на свежий воздух. К тому же он без пальто – значит, вышел на минутку, не делает ничего предосудительного и вряд ли собирается.

Томас был вознагражден за перенесенные неудобства. Ему удалось кое-что узнать, и постепенно детали преступной операции, осуществляемой бароном, начинали вырисовываться. Теперь следовало поговорить с Мадлен, но Томас понимал: придется подождать до возвращения в коттедж. Во-первых, потому, что ему не хотелось, чтобы их подслушали. А во-вторых, потому, что нужно было хорошенько обдумать и то, что он узнал сегодня, и то, что они с Мадлен узнали за последние несколько недель.

А сейчас ему просто хотелось ее увидеть.

Томасу казалось, что она начинает влюбляться в него, но он понимал: очень может быть, что воображение играет с ним злую шутку – подсовывает то, чего на самом деле не существует. И тем не менее сегодня, когда он поцеловал Мадлен, перед тем как они отправились на бал-маскарад, он заметил, что ее переполняют чувства, которые она еще никогда не выказывала, по крайней мере в его присутствии. Ее явно страшило их влечение друг к другу, однако она не пыталась порвать с ним. Напротив, старалась их укрепить и развить, что радовало Томаса и вселяло в его душу надежду. Он уже мог сделать вывод: хотя Мадлен и изумляло то, что с каждым днем их отношения становятся все более глубокими, она хотела этого, иначе уже давно охладила бы его пыл. Что ж, очень скоро наступит момент, когда он сможет рассказать ей правду. Томас ужасно боялся этого, но понимал, что лгать больше нельзя. Оставалось лишь надеяться, что Мадлен все поймет.

Он поднялся по ступенькам и подошел к парадной двери. Предупредительный слуга тотчас же отворил дверь, Томас переступил порог и сразу почувствовал, что согревается. «Слава Богу, сегодня больше не придется мерзнуть», – подумал он, надевая маску. Завязав на затылке тесемки, Томас направился в бальный зал.

Заметив леди Клер, он остановился. Она стояла у витражного стекла и заговорщически ему улыбалась. Было похоже, что эта особа специально его поджидала. Томас досадливо поморщился. Он терпеть не мог, когда вмешивались в его дела, а сейчас был именно такой случай.

Однако он вежливо улыбнулся в ответ и, окинув взглядом тощую фигуру леди Клер, невольно подумал: «Платье висит как на вешалке, не женщина, а ее тень. Вот-вот расстанется с жизнью». И действительно, было очевидно, что леди Клер ненадолго задержится на этом свете. К сожалению, ее смерть уже невозможно было предотвратить.

Томас подошел к ней поближе.

– Леди Клер, счастлив видеть вас здесь, – учтиво проговорил он.

Она рассмеялась и протянула ему руку.

– И я рада видеть вас, Томас. Впрочем, как и всегда. Но, насколько я помню, несколько недель назад вы пообещали сопровождать меня на бал-маскарад. Разве забыли?

Внимательно посмотрев на собеседницу, Томас догадался, что она или пьяна, или только что приняла свое «лекарство». К тому же она явно на него обижалась, считала, что он обманул ее. Томас не выносил, когда взрослые женщины капризничают, как маленькие девочки. В леди Клер эта ее черта раздражала его даже больше, чем пьянство и пагубное пристрастие к опиуму. И он искусно это скрывал.

Взяв костлявую руку дамы, обтянутую перчаткой, Томас на мгновение поднес ее к губам, потом сказал:

– Прошу прощения, милая леди Клер, но я узнал о том, что пойду на бал-маскарад, всего несколько дней назад. Я поздно получил приглашение.

– Понимаю. – Окинув Томаса цепким взглядом, леди Клер пригубила из бокала с шампанским, который держала в руке. – Полагаю, вы пришли сюда со своей француженкой. Я не ошиблась?

Томас почти не сомневался в том, что леди Клер уже видела Мадлен. И знал, что эта дама ее терпеть не может. Откашлявшись, он отступил на шаг:

– Да, миссис Дюмэ также получила приглашение от барона Ротбери. Мы сюда вместе пришли, и с тех пор я ее не видел. Должно быть, она сейчас танцует.

– Вполне возможно, – кивнула леди Клер и сделала еще один глоток шампанского. – Эта женщина привлекает к себе слишком много внимания, не правда ли? Вне всякого сомнения, она сейчас в окружении местных кавалеров. – Выдержав эффектную паузу, леди Клер облизала губы и спросила: – А вы разве с ней еще не танцевали?

Вопрос был задан небрежным тоном, и Томас понял: эта особа подозревает, что у них с Мадлен не только деловые отношения.

Пристально глядя ей в глаза, он ответил:

– У меня сегодня болят ноги, и мне не хочется танцевать. Иначе я непременно пригласил бы вас, леди Клер.

– Ничего удивительного, что вас беспокоят ноги. Должно быть, необыкновенно холодная погода так на них действует.

«Неужели она не понимает, что я вообще не могу танцевать?» – подумал Томас. Он решил ничего не объяснять и коротко кивнул:

– Да, вероятно.

Лукаво улыбнувшись, леди Клер сказала:

– Я видела миссис Дюмэ с бароном. Естественно, она сегодня выглядит очаровательно. Но вы, я думаю, и сами это заметили.

Томас пожал плечами:

– Мне кажется, и другие дамы одеты не хуже, чем миссис Дюмэ, и не менее красивы, чем она, – заметил он, намекая, что не склонен беседовать на эту тему.

Леди Клер не пожелала понять намек. Допив шампанское, она проговорила:

– Но мы все прекрасно знаем: такой красавицы, как ваша француженка, здесь не найти. И если вы, Томас, станете это отрицать, то, значит, вы просто надо мной издеваетесь. – Она горестно усмехнулась и, понизив голос до шепота, продолжала: – Вы знаете, я видела, как она выходила из библиотеки с бароном Ротбери. Причем оба выглядели так, будто им там было очень весело. Они провели за закрытыми дверями и наедине довольно много времени. А когда вышли, у обоих был такой растрепанный вид, что стало ясно: они там занимались вовсе не танцами. Но в конце концов она француженка, к тому же овдовевшая... Вероятно, ей нужен мужчина, а барон не прочь позабавиться. Это всем известно. Так что они стоят друг друга, вы не находите?

Томасу казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди. Ему ужасно хотелось выругаться и ударить кулаком в стену, а еще лучше – своротить барону челюсть. Но все же здравомыслие взяло верх – леди Клер внимательно наблюдала за ним. Томас молча смотрел на стоявшую перед ним женщину и пытался собраться с мыслями, он должен был что-то сказать.

Ему никак не удавалось сосредоточиться. В ушах все звучали слова леди Клер, а перед глазами возникали картины: Мадлен в объятиях барона, Мадлен целует его, Мадлен с ним на диване... И тут его осенило. Нет, не может этого быть! Не может быть, чтобы Мадлен пала так низко! Она не позволит себе ничего подобного. Да, конечно же, не позволит... Возможно, Мадлен и в самом деле выходила из библиотеки в «растрепанном виде», как выразилась леди Клер, но наверняка это барон пытался соблазнить ее, а не она его. Томас был абсолютно уверен: Мадлен никогда бы не стала вступать с Ротбери в связь. И не потому, что испытывала к нему, Томасу, нежные чувства, а потому, что для сбора информации это вовсе не требовалось. Заводить же интрижку с подозреваемым просто так, без всякой цели... Нет, для этого Мадлен слишком умна.

Должно быть, леди Клер что-то заподозрила, вернее, догадалась, что Томас не очень-то склонен ей верить.

– Ах, вы мне не верите? – в ярости прошептала она. Томас окинул ее неприязненным взглядом.

– Я вполне допускаю, что вы их видели, – ответил он. – Но не понимаю, какое это может иметь отношение ко мне. Мисс Дюмэ – моя переводчица, не более того. А чем она занимается на балу, меня не касается.

Леди Клер презрительно усмехнулась:

– Не считайте меня идиоткой. Вы влюблены в нее. Все это видят, Томас, поскольку, к сожалению, это очевидно. Но как бы красива ни была ваша француженка, она всего лишь потаскушка и вам не пара. Вы же образованный человек, а увлеклись мерзавкой. Она разобьет вам сердце, а вы смотрите на нее, словно уже сто лет не спали с женщиной. Как же вам не стыдно!

Томас в ярости сжал кулаки. Он едва удержался – чуть не ударил стоявшую перед ним женщину.

– Вы пьяны, леди Клер, – холодно проговорил он. – Было бы лучше, если бы вы отправились домой.

Леди Клер фыркнула. Потом хихикнула.

– Боитесь рассказать мне о том, что вы на самом деле чувствуете? – прошептала она. – Я бы все на свете отдала за то, чтобы вы стали моим любовником, Томас. То, что вы калека, ничего для меня не значит. Зачем вам какая-то простолюдинка, в постели которой наверняка перебывали десятки мужчин? Да она бросит вас, едва найдется другой, который предложит ей больше, чем можете предложить вы. Хотя бы здоровые ноги и возможность станцевать с ней вальс, когда ей этого захочется. – Отступив на шаг, леди Клер с грустью в голосе добавила: – Она разобьет вам сердце и сделает это смеясь.

Томас почувствовал, что больше не выдержит. Последние слова леди Клер задели его за живое, потому что у него у самого промелькнула такая мысль. Он не желал слушать эту отвратительную особу: ведь она намеренно оскорбляла его и пыталась уколоть побольнее.

Пристально глядя ей в глаза, Томас прошептал:

– Вы пьяны и даже не понимаете, что говорите. Вы же знатная дама, и вам должно быть известно: не стоит говорить то, что невозможно доказать. Но поскольку вы чересчур много выпили, я, пожалуй, пропущу ваши слова мимо ушей. А знаете, что самое забавное, леди Клер? Мадлен Дюмэ, женщина невоспитанная, «простолюдинка», как вы ее только что назвали, – хотя в том, что она не знатная дама, не ее вина, – никогда не опустилась бы до того, чтобы говорить о вас плохо. Она на голову выше вас, чище, душевнее и умнее.

Леди Клер в ужасе смотрела на Томаса, а он между тем продолжал:

– Вы же, леди Клер... С вами неприятно говорить. Очень надеюсь, что со временем вы сумеете излечиться. Очень надеюсь. А чтобы закончить этот глупейший разговор, скажу следующее: я никогда, ни при каких обстоятельствах не стал бы с вами спать. При одной мысли об этом меня в дрожь бросает. Доброй ночи, миледи.

Резко развернувшись, Томас направился в большой зал.

Глава 18

Покинув бал около часа ночи, они решили пойти домой ближайшей дорогой, мимо озера, поскольку было уже очень поздно и довольно холодно (к барону они шли в обход, по чистым улицам). Конечно, Мадлен рисковала запачкать подол платья, но ее это не тревожило. «Лучше испачкать платье, чем превратиться в ледышку», – подумала она. К счастью, ветер совсем стих, иначе было бы еще холоднее. Луна, которой они любовались по дороге на бал, спряталась за тучами.

Томас был необыкновенно задумчив, и Мадлен не хотелось его тревожить. К тому же, пока они находились недалеко от особняка барона, вести разговоры было опасно. Томас и на балу был неразговорчив – с тех пор как подошел к ней два часа назад. Правда, прихватил для Мадлен шоколадное суфле, и оно ей очень понравилось, так что она съела две порции. Кроме того, выпила почти целый бокал шампанского, то есть гораздо больше, чем обычно позволяла себе на вечерах. Но ей просто необходимо было успокоиться после инцидента в библиотеке, иначе она не смогла бы насладиться вечером. Томас, хотя и помалкивал, не отходил от нее ни на шаг. А когда она решила немного потанцевать, не сводил с нее грустных глаз.

Наконец они приблизились к тому месту, где тропинка сужалась, и теперь идти с каждым шагом становилось все труднее. Мадлен, шедшая впереди, решила, что они уже отошли на вполне безопасное расстояние от особняка Рот-бери, поэтому, обернувшись, спросила:

– Хорошо провел вечер? Томас пожал плечами:

– Разве что с познавательной точки зрения. – Он отвел в сторону ветку, преграждавшую им дорогу.

Мадлен усмехнулась:

– У меня в этом смысле тоже все хорошо.

– Вот как? – насторожился Томас.

Мадлен выждала несколько секунд. Но ее спутник молчал, и она продолжала:

– У нашего книготорговца не слишком много книг.

– Не слишком много? – переспросил Томас; было очевидно, что сообщение Мадлен явилось для него неожиданностью.

Она кивнула:

– Да, совсем немного. У торговца книгами или человека, который хоть немного ими интересуется, их должно быть гораздо больше. А у барона в библиотеке вместо книг стоят антикварные вещицы и разные очаровательные безделушки. Не знаю, какое отношение все это имеет к контрабанде, но уверена, что имеет.

– Очень интересно, – пробормотал Томас.

Несколько минут они молчали. Скоро тропинка расширилась и повернула к северу, туда, где находился коттедж.

– Особняк барона гораздо меньше, чем кажется со стороны, – неожиданно сказал Томас. – А ты это заметила?

Мадлен кивнула:

– Сразу же заметила. Как только мы вошли. Однако я не придала этому значения. А что тебя смущает, Томас?

– Не знаю, – пробормотал он. – Просто размышляю вслух.

Мадлен почувствовала, как на щеку ей упала капля дождя, потом другая. Подняв воротник, она уткнулась подбородком в теплый мех.

– Томас, а может быть, слухи все-таки верны?

– Какие слухи?

– Слухи о том, что когда-то особняк служил убежищем для тех, кто спасался от чумы, – пояснила Мадлен. – Может, дом настолько старый, что стены немного отошли от фундамента и между комнатами образовались пустоты?

Томас хмыкнул. Похоже, ей удалось его развеселить.

– Что ж, не исключено.

Немного помолчав, Мадлен продолжала:

– А знаешь, что мне кажется странным? Окна, выходящие во двор особняка. Помню, когда я как-то раз смотрела на них вечером, ни в одном из них не горел свет. Мне это показалось необычным, ведь был только одиннадцатый час.

Томас пожал плечами:

– Может быть, барон рано лег спать. Мадлен рассмеялась:

– Неужели барон Ротбери производит впечатление человека, который рано ложится спать?

Томас покачал головой:

– Нет, не производит. Они опять помолчали.

– Предположим, – вновь заговорила Мадлен, – что его дом бьш перестроен изнутри – для того чтобы проложить в нем... потайные коридоры. – Она взглянула на своего спутника, но в темноте не смогла рассмотреть выражения его лица.

– Предположим, – кивнул Томас.

Мадлен казалось, что она разгадала тайну особняка. Она нисколько не сомневалась в том, что в доме барона имеются потайные коридоры.

– Томас, но зачем он приказал их построить? Для чего это ему потребовалось?

Он в задумчивости пробормотал:

– Ты полагаешь, для того, чтобы прятать опиум? И для того, чтобы переходить из комнаты в комнату незамеченным?

Остановившись, Мадлен вытащила руку из муфты и схватила Томаса за рукав. Он взглянул на нее вопросительно, и она прошептала:

– Барон мне кое-что сказал.

Даже в темноте Мадлен заметила, что Томас нахмурился.

– Что именно?

– Ротбери хочет, чтобы я пришла к нему ночью на свидание. Хотя он выразился несколько иначе. Я сказала, что не стоит этого делать, потому что можно наткнуться на кого-нибудь из слуг и его репутация пострадает, – именно так должна была отреагировать на это предложение порядочная женщина, и именно этих слов барон от меня ждал... Так вот, он в ответ заявил, что в особняк можно попасть не только через парадную дверь, но и другими путями.

Томас шумно выдохнул и спросил:

– Он сказал это, когда вы были одни? Мадлен кивнула.

– Да, в библиотеке. Видишь ли, барон хотел... – Она потупилась. – Он хотел... поухаживать за мной наедине. Мне же хотелось с ним поговорить, чтобы нам никто не мешал. И я предложила пойти в библиотеку. Предложила пойти в эту комнату только потому, что мне хотелось взглянуть на коллекцию книг. Но коллекции, как я уже сказала, не существует. – Мадлен прищелкнула языком и покачала головой. – То, что это может отразиться на моей репутации, его, естественно, не волновало. Мужчин такого сорта подобные вещи не волнуют.

Томас едва заметно улыбнулся.

– Но не верится, что он хочет показать мне потайной коридор, – продолжала Мадлен. – Может, он просто собирается провести меня в дом через черный ход?

Томас покачал головой:

– Чтобы наткнуться на кого-нибудь из слуг? Нет, едва ли. Хочешь знать, что я думаю?

– Ты еще спрашиваешь? – ухмыльнулась Мадлен. Еще несколько капель упало на капюшон ее пальто.

Томас, взглянув на темное ночное небо, заметил:

– Дождь усиливается.

– И я скоро окончательно замерзну, – пробормотала Мадлен.

Томас молча шагнул к ней, обнял за плечи и, прижав к себе, снова зашагал по тропинке.

– А думаю я вот что, Мадлен... Особняк барона действительно очень старый, возможно, он построен даже раньше, чем считают местные жители. И в течение времени дом не раз перестраивался – что-то нужно было обновить, что-то изменить. Мне кажется, за стенами некоторых комнат есть потайные ходы. Очень может быть, что таких ходов множество. Кроме того, в особняк можно попасть не только через парадную дверь, очевидно, есть и другие способы.

Мадлен кивнула:

– Подземные туннели...

– Может быть, туннели, а может, один туннель. Я начинаю подозревать, что именно так барон проносит в дом ящики с опиумом. И похоже, он делает это самостоятельно, так что даже слуги ни о чем не догадываются.

– А может, слуги ему помогают? Вряд ли они станут болтать. Никому ведь не хочется лишиться места.

– Верно, не станут болтать, – согласился Томас. – Но люди в таких случаях проявляют осторожность. Так что не думаю, что он доверяет слугам. И барон не будет вносить в дом ящики с украденным опиумом через парадные двери средь бела дня. Он не так глуп.

– Конечно же, он делает это ночью, – сказала Мадлен. – Тихо, стараясь не шуметь и светя себе лишь фонарем, барон проносит ящики по туннелям, ведущим в тайные коридоры особняка.

Томас кивнул:

– Совершенно верно.

– И именно в этих коридорах он может спрятать все, что пожелает, – продолжала Мадлен.

– Ты совершенно права.

– И наверное, поэтому он не часто приглашает в дом знакомых и соседей.

– Верно. Поэтому каждый год устраивает зимой бал-маскарад.

Мадлен нахмурилась:

– Не понимаю...

– Подумай как следует, – улыбнулся Томас. – Видишь ли, если внимательно посмотреть на особняк снаружи, как это сделал сегодня я, то можно сделать вывод: снаружи дом больше, чем внутри. Когда же в доме много людей, можно подумать, что это только так кажется. Теперь поняла?

Мадлен задумалась.

– Да, Томас, наверное, ты прав. И он устраивает балы для того, чтобы отвести от себя подозрения. Ведь иначе местные жители начали бы задаваться вопросом: почему барон Ротбери никогда никого не приглашает в гости? Да, разумеется, он хочет таким образом отвести подозрения.

– И еще... – продолжал Томас. – Бал-маскарад – лучший способ завоевать расположение знакомых. Ведь на балу гостям подают изысканные кушанья и дорогие вина. Гости и хозяин прекрасно проводят вечер, зато все остальное время барон изображает крайне занятого человека. Хитро придумано.

И тут Мадлен осенило: она вдруг вспомнила про Дездемону. Было очевидно, что эта молодая дама кое-что знает.

Взглянув на Томаса, Мадлен с уверенностью в голосе сказала:

– Именно это видела Дездемона.

Томас еще крепче обнял Мадлен. Другой рукой отвел в сторону свисавшую над тропинкой ветку с мокрыми поникшими листьями. Еще немного – и они выйдут к коттеджу.

– Да, ты права, – сказал он. – Думаю, она что-то видела. Но к счастью для барона Ротбери, ему не о чем беспокоиться. Эта женщина никогда никому ничего не скажет, иначе репутация ее добропорядочной семьи будет погублена.

Внезапно Мадлен все поняла.

– Он был ее любовником, – прошептала она, поморщившись.

– Я бы этому ничуть не удивился, – пробормотал Томас.

– Так, значит, именно поэтому она видела в его доме свет, – подытожила Мадлен. – А как ты думаешь, она много знает?

В этот момент они увидели скамейку, и Томас замедлил шаг.

– Мы этого не узнаем, – ответил он. – Не узнаем, пока она сама не проговорится. Впрочем, Дездемона едва ли сможет нам чем-нибудь помочь.

По-прежнему обнимая Мадлен за плечи, Томас свернул к кустам, за которыми открывался выход к коттеджу. Но Мадлен внезапно отстранилась и направилась к берегу озера.

– Я думал, ты замерзла, – изумился Томас.

Проигнорировав его слова, Мадлен сунула руки поглубже в муфту и принялась рассматривать противоположный берег озера.

– Мне кажется, я знаю, где он прячет опиум, – заявила она.

Заинтригованный этими словами, Томас подошел поближе к берегу. Взглянув на Мадлен, спросил:

– Где?

Мадлен посмотрела на своего спутника, стоявшего чуть ближе к воде. В этот момент из-за туч выплыла луна, и теперь лицо Томаса, освещенное ее голубоватым сиянием, выглядело немного жутковато на фоне темного особняка, высившегося на противоположном берегу озера. Невольно усмехнувшись, Мадлен продолжала:

– Двенадцать лет назад, когда я была танцовщицей, мне удалось скопить немного денег. Но приходилось прятать деньги от матери, чтобы она не истратила их на опиум и спиртное. Сначала я хранила свои сбережения в туфлях, но потом была вынуждена от этого отказаться, поскольку мать частенько надевала мою обувь. И я решила прятать деньги в книгах – в английских книгах, которые покупал мне Жак. Мать английского не знала и никогда не стала бы их раскрывать. Когда же денег стало больше, возникла другая проблема: книги разбухли, и деньги стали видны. – Мадлен улыбнулась. – Поэтому я вырвала страницы.

Томас взглянул на нее с удивлением. Но тут же, сообразив, что имеется в виду, спросил:

– Ты думаешь, Ротбери прячет опиум в книгах леди Клер?

Мадлен кивнула:

– Вероятно, он раскрывает каждую книгу на середине, вырезает в страницах отверстие и прячет туда опиум. После этого складывает книги в ящики и отправляет их надежному человеку в Лондоне. А тот продает товар своим клиентам. – Мадлен, не удержавшись, рассмеялась; она была в восторге от своей догадки. – Томас, подумай!.. Кто станет раскрывать эти книги? Впрочем, никто и не сможет их раскрыть, потому что ящики, разумеется, заколочены...

Томас несколько секунд молчал. Потом пробормотал:

– Интересная теория...

Проигнорировав прозвучавшее в его голосе недоверие, Мадлен воскликнула:

– Да-да, все именно так и происходит! Скорее всего опиум крадут в порту сообщники барона. Они и доставляют его сюда. Разумеется, эти люди ни за что не выдадут Шерона – они понимают, что им лучше помалкивать. Барон перетаскивает ящики в особняк, пользуясь одним из подземных ходов. И разумеется, никто его в это время не видит, даже слуги. Потом он вырезает в книгах отверстия, а вырезанную бумагу сжигает в камине. Согласись, Томас, замечательно придумано. Если бы я когда-то не прятала в книгах деньги, то, наверное, не догадалась бы...

– Да, барон, конечно же, хитер, – пробормотал Томас. Немного подумав, спросил: – И как же, по-твоему, он упаковывает свой товар, перед тем как спрятать его в книгах? Помещает опиум в стеклянные пробирки?

Мадлен покачала головой:

– Нет, не думаю. В пробирки – слишком неудобно. И дорого. Скорее всего он смешивает опиум с табаком. Табак...

– Но от табака запах, – возразил Томас. Мадлен улыбнулась:

– Не перебивай, пожалуйста. Он заворачивает табак в бумагу или в какую-нибудь материю. Но даже если кто-то и почувствует слабый табачный запах, то ничего не заподозрит. Ведь в домашних библиотеках обычно курят, и от книг, если они стоят на полках долгие годы, часто попахивает табаком. И потом... – Мадлен криво усмехнулась. – И потом это очень удобно. Человек, купивший опиум, может сразу же его курить. А для барона еще одна выгода: вместе с табаком он продает свой товар дороже.

Томас с восхищением смотрел на стоявшую перед ним женщину. Эта удивительная красавица была к тому же на редкость сообразительна. Ему ужасно хотелось привлечь ее к себе, крепко обнять, поцеловать... Но он прекрасно понимал, что холодная январская ночь не время для объятий и поцелуев.

«Да, очень может быть, что Мадлен права, – размышлял Томас. – Похоже, все происходит именно так. Причем именно в такой последовательности. Сначала украденный опиум вносят в дом по подземному туннелю. Потом смешивают его с табаком и прячут в книгах. После чего книги отправляют в Лондон надежному человеку, продающему товар. Кто мог придумать такой хитроумный план? Разумеется, барон. В Уинтер-Гарден никто, кроме него, не мог бы до такого додуматься».

Томас понятия не имел, как разоблачить барона, какие предъявить улики. Впрочем, это можно было поручить сэру Райли и его людям. Огорчало лишь одно: их с Мадлен совместное расследование подходило к концу. Вероятно, это означало, что им вскоре предстояло расстаться. Хотя нет, конечно же, они не расстанутся!

Он медленно приблизился к ней. Они стояли у прекрасного озера, залитого лунным светом, и Томасу хотелось смеяться от счастья. Он взял Мадлен за плечи, привлек к себе и прижался губами к ее губам. Вытащив одну руку из муфты, она обняла Томаса за шею и со страстью ответила на поцелуй. И его тотчас же словно захлестнуло теплой ласковой волной. Холод л дождь куда-то исчезли, и осталось лишь счастье этих чудесных мгновений.

Внезапно она чуть отстранилась, и их губы разомкнулись. Томас, по-прежнему обнимая Мадлен, покрывал нежными поцелуями ее лицо.

– Барон меня сегодня целовал, – прошептала Мадлен.

– Было бы странно, если бы он не попытался это сделать, – пробормотал Томас, опаляя ее своим горячим дыханием.

Немного помолчав, Мадлен спросила:

– Ты ревнуешь?

– Ужасно. – Он провел языком по пульсирующей жилке на ее шее.

Закрыв глаза, Мадлен опять к нему прижалась.

– А еще он трогал мои груди.

– Тогда мне придется убить барона, – прошептал Томас, и Мадлен почувствовала на волосах его дыхание.

Тут она снова отстранилась и, открыв глаза, сказала:

– Я серьезно, Томас. Он поглаживал их совершенно бесцеремонно, но... – Мадлен тяжко вздохнула. – Но мое тело почему-то отозвалось на его ласки, и он это заметил.

Томас почувствовал, что сердце его забилось быстрее. Несколько секунд он молчал, потом прошептал:

– Что именно заметил?

Мадлен потупилась. Наконец, собравшись с духом, выпалила:

– Что у меня отвердели соски.

– От его прикосновения?

– Да.

Томас шумно выдохнул. Он не знал, как реагировать на признание Мадлен. Этот разговор показался ему довольно забавным.

– А сейчас они затвердели? – спросил он с улыбкой.

– По-моему, да, – прошептала Мадлен. – Но я ужасно замерзла...

– Ничего удивительного. Похолодало, и даже снег пошел.

Мадлен не сразу поняла, о чем он говорит. Взглянув на сверкающее ночное небо, в изумлении воскликнула:

– Томас, действительно снег!

Холодные снежинки сыпались ей на лоб и щеки, сыпались на мех капюшона. Глаза Мадлен вспыхнули, и она, чуть отступив от Томаса, вскинула вверх руки. Потом вдруг закружилась, весело смеясь, и закрыла глаза.

Очарованный ее красотой и непосредственностью, Томас с улыбкой наблюдал за ней.

– Мадлен, неужели ты никогда не видела снега?

Тихонько хихикнув, она остановилась и, открыв глаза, ответила:

– Очень-очень давно. И никогда так, как вижу сейчас. Чтобы он густо падал при ярком лунном свете на воду озера. – Шагнув к Томасу, она взяла его за руку и, запрокинув голову, восторженно прошептала: – Как красиво!

Томас не мог с ней не согласиться. Ночь была холодная и абсолютно безветренная; снежинки, парившие в воздухе, сверкали в зыбком свете луны, словно бриллианты, а гладь озера поблескивала, точно отполированная.

Мадлен вдруг взглянула Томасу прямо в глаза и с улыбкой спросила:

– Ты сердишься из-за того, что я с ним целовалась? Он пожал плечами:

– Лишь в том случае, если его поцелуи тебе понравились больше, чем мои.

Мадлен вздохнула. По-прежнему держа Томаса за руку, она заметила:

– Мне не очень понравилось, как он целуется. А вот то, что барон трогал мою грудь... Благодаря этому я кое-что поняла.

Томас внимательно посмотрел на нее и спросил:

– И что же ты поняла? Мадлен улыбнулась:

– То, что с тобой мне целоваться приятнее, чем с кем бы то ни было. И я скорее предпочту провести одну ночь в твоей постели, чем всю жизнь в объятиях другого. Мне ужасно хотелось бы, чтобы Франция находилась... не так далеко от Англии.

Томас молча смотрел на Мадлен и любовался ею. Он думал о том, что эта удивительная женщина чудесным образом преобразила его жизнь – наполнила ее теплом и светом.

– Ты сердишься на меня из-за того, что я позволила барону ко мне прикоснуться? – спросила Мадлен.

– Ах, Мэдди... – Он покачал головой, поднес к губам ее руку и принялся целовать изящные пальчики. – Мэдди, я тебя обожаю.

Она заморгала и тотчас же перевела взгляд на озеро. Какое-то время оба молчали. Наконец Мадлен сказала:

– Я хочу сделать тебе подарок, Томас.

– Но, Мэдди...

– Помолчи, – прошептала Мадлен.

Не проронив больше ни слова, она увлекла Томаса к кустам, за которыми скрывался коттедж.