Текст книги "Отряд мертвых"

Автор книги: Адам Симкокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4

Если смерть – это погружение в тоннель навстречу безмятежному морю белого света, Джо тут же стало ясно, что он не умирает. Смерть никак не может быть настолько болезненной.

Словно его втянуло в соломинку из плоти, а потом выплюнуло обратно: со всех сторон мембранный туннель, прижимает руки к бокам, повсюду крутятся расколотые изображения мест и людей, знакомых, однако разительно чужих, а его несет и швыряет вниз. Наконец, когда море желчи уже затопило глотку, Джо рухнул на землю. Он вцепился пальцами в веки, закрытые, вдавленные, склеенные какой-то сонной слизью, платой перевозчику.

«Все будет в порядке, – подумал Джо. – Это долбаный горячечный бред, и все будет в порядке. Я не мертв, что бы ни болтала эта девчонка, потому что призраков не бывает, а полицейские из плоти и крови по имени Джо Лазарус бывают. Я проснусь в постели рядом с женой, в окно будет струиться солнечный свет, и с миром все будет в порядке. А эта белая мгла – просто часть кошмара, помраченного сознания…

Мне нужно только поднять мои тяжелые веки, и я снова буду в деле.

Ну, давай же».

Он вынудил глаза открыться. Клейкая масса упорствовала, но в конце концов подалась.

Увиденное заставило его пожелать неудачи.

Отчаяние выдавило из него крик, колени вмялись в зернистую, песчаную поверхность земли, которой не знал Джо и не знал никто из живущих.

Местность перед ним была бесконечной и блинно-плоской, будто некий древний демон поработал космической пескоструйкой, стер отсюда жизнь до последней молекулы. Густое море тумана висело на уровне колен, словно боясь коснуться земли. Небо над головой яростно бурлило; его тучи беременели непрестанно меняющимися оттенками красного, черного и серого.

На расстоянии – непознаваемом, космически далеком расстоянии – виднелись очертания стены. Джо развернулся на триста шестьдесят градусов безумия. Стена окружала все, что он мог разглядеть; она походила на попытку воссоздать Великую Китайскую стену, получив финансирование от Господа.

На Джо набрасывались вспышки утерянной жизни, пока он корчился на земле, люди, которых он не помнил, места, которые он клялся никогда не забыть; они плющили его в тисках вины и сожалений; безумие последних мгновений – если мгновения еще существуют – срывало дыхание и разрывало разум.

«Все это нереально, – думал Джо. – Что бы ни говорили мне глаза, все это нереально».

Он почувствовал на плече руку.

Твердую.

Настойчивую.

Реальную.

– Соберись, – сказала Дейзи-Мэй. – И не вздумай блевануть на меня, понял?

Джо, не замечая ее, всадил руку в землю, в самое близкое к той реальности, которую он знал. Поднял кулак, потом разжал руку и уставился на зерна песка, сыпавшиеся вниз.

– Ты говоришь, что я мертв.

– Ты промахнулся со временем. Я сказала, что ты мертв, и повторяю: ты по-прежнему мертв.

Джо поднял голову, вновь посмотрел на горизонт.

– Ты из той банды. Ты накачала меня наркотой.

Дейзи-Мэй отрывисто хохотнула.

– Ты и вправду думаешь, что такой важный? Чувак, у ноттских бандюков нет производственного бюджета для такой херни. Они просто в тебя стреляют. – Она присела рядом с ним, взяла его за подбородок и повернула, пока они не встретились взглядом. – А, точно: они уже тебя застрелили.

Джо сглотнул.

– Откуда ты знаешь?

Дейзи-Мэй отпустила его, поднялась и принялась отряхиваться.

– По правде говоря, я не знаю. Но нетрудно представить, а? Мертвый коп в местном наркоубежище; думаю, инфаркт можно исключить.

Джо неуверенно поднялся, ноги не желали в этом участвовать. Дейзи-Мэй протянула руку, подхватила его под локоть и поддержала.

– Этот наш маленький рейс – плохие новости для тебя? Ничуть не хуже любого путешествия, – заметила Дейзи-Мэй. – Первый раз, когда ты уходишь из мира живых в мир мертвых, они обращаются с тобой мягонько, отправляют первым классом. Следующий раз – чистый эконом, и эта херня жестче твоей волосатой жопы.

Джо скрутило, и он схватил девушку за руку.

– Ты как, старик, норм? – уточнила Дейзи-Мэй.

– Это серьезный вопрос? – спросил Джо. Его нос дернулся, почуяв нечто из старого мира. – Почему здесь пахнет хлоркой?

– Почему хлорка пахнет хлоркой? – Дейзи-Мэй развернулась и пошла прочь. – Пойдем. Она будет нас ждать.

Джо поднялся, оперся руками о бедра, ноги держались чуть увереннее.

– Кто будет ждать?

* * *

Если они шли в какое-то конкретное место – а целеустремленная скорость Дейзи-Мэй намекала, что так оно и есть, – Джо его не различал. По крайней мере, не видел, поскольку ландшафт оставался абсолютно безликим; единственным ориентиром была бликующая стена где-то вдали.

– Молчишь, – заметила Дейзи-Мэй.

– Странно, да?

– Когда мы с ней встретимся, кое-что станет понятнее.

– С кем «с ней»?

– Узнаешь.

Джо нагнал девушку и наконец приноровился к ее темпу. Песчаные зерна взлетали из-под ног при каждом шаге.

– Я думал, послежизнь должна быть ответом на все вопросы жизни.

Дейзи-Мэй фыркнула.

– Любой «ответ», который ты тут получишь, добавит еще пять вопросов. Привыкай к этому.

– Ты очень тактична и любезна.

– Мне говорили.

Джо приостановился, склонил голову навстречу звуку, пойманному ветром.

– Что это за звук? Это стон?

Дейзи-Мэй не отвечала, пока они не начали подниматься по очень пологому склону.

– «Да» или «нет» не воздадут должное этому вопросу. Это такая штука, которую нужно видеть.

И когда они достигли вершины холма, Джо увидел, о чем она говорит.

* * *

«Это могло быть Марракешем. Это могло быть Багдадом».

Джо смотрел вниз на огороженное пространство, где бурлила неисчислимая толпа мужчин, женщин и детей, болтающих, кричащих и бормочущих переливами неразборчивых звуков. Их окружали бесконечные волны толстых, подпирающих небо стен, растянутых вдаль.

«Это место строили скрепя сердце, – подумал Джо, – будто строителей возмущала сама необходимость его существования».

– Просек фишку? – спросила Дейзи-Мэй. – Что они выглядят вроде правильно, но не правильно-правильно.

Джо уставился в кипение тел внизу и увидел, о чем говорит девчонка. Они были людьми, но и чем-то другим; двигались не как обычные человеческие существа, но как существа из книжки-листалки, которые оживают, только когда кто-то быстро листает страницы. В этих существах была пустота, будто кто-то оживил очень качественные восковые куклы.

– Что с ними неладно? – спросил Джо, тупо разглядывая мальчика с собакой, бегущих мимо.

– То же самое, что с тобой и мной, если смерть засчитывается за «неладно».

Джо вытянул правую руку и напряженно уставился на нее.

– Но мы выглядим иначе.

– Для них – нет.

Она улыбнулась, когда чумазая полупрозрачная девочка забралась к ней на холм, крепко сжимая в руке обтрепанного и замусоленного кролика. Дейзи-Мэй присела на корточки и поцеловала девочку в лоб, тараторя слова, которые звучали всего лишь щелчками и посвистыванием.

Девочка, просияв, ответила в той же манере.

– Что это за язык? – спросил Джо.

– У него нет названия, – ответила Дейзи-Мэй, улыбаясь девочке, – потому что большинство местных не признает это языком. По-честному, им просто впадлу его учить. Они думают, что лишенные того не стоят. А я думаю по-другому.

– Лишенные?

– Мы их так зовем, потому что в этом их суть.

Дейзи-Мэй порылась в кармане, извлекла помятую маргаритку, пристроила цветок девочке за ухо и подмигнула ей. Та взвизгнула от восторга, захлопала в ладоши, потом побежала обратно к толпе, приостановившись, только чтобы помахать на прощание.

Джо перевел взгляд с грязных, отчаявшихся людей на окружавшие их волны бетона.

– Что это за место?

– Мы называем его Загон.

– Понятно почему, – сказал Джо. – Я бы согласился на лагерь беженцев.

– Это недалеко от правды, – заметила Дейзи-Мэй.

– А в чем правда? Кто они такие?

Дейзи-Мэй наблюдала за массой тел внизу, колышущейся то в одну сторону, то в другую, казалось, не замечая их.

– Спроси двадцать здешних, кто такие лишенные, и получишь двадцать разных ответов. Если спросишь меня – они гребаная поучительная история. Души, которые оказались на границе Небес и Ада и по каким-то причинам приземлились на жопу здесь.

Джо глухо рассмеялся.

– А дальше ты скажешь, что мы в чистилище.

Дейзи-Мэй молча следила за девушкой-подростком в сотне футов внизу. Одетая в те же лохмотья, что и прочие лишенные, она выделялась, и вовсе не из-за копны белых волос. Группа из сорока с лишним полудуш стояла вокруг нее, напряженно слушая. В девушке чувствовался авторитет, который трудно объяснить; Джо встречал таких людей в полиции, мужчин и женщин, не нуждающихся в званиях, чтобы вести за собой, поскольку авторитет был в самой их сущности.

И эта девушка, этот мерцающий призрак, обладала им.

– Производит впечатление, правда? – спросила Дейзи-Мэй.

Джо кивнул.

– Кто она?

– Я зову ее Джун, потому что она молодая, вроде меня, но в то же время старая. И дело не в белых волосах. Она выглядит как Джун, понимаешь, о чем я? Приметила ее пару недель назад, в основном потому, что она двигалась иначе. Сложно сказать, в чем разница, только в ней как будто кадров больше. Вроде над ней больше потрудились, когда собирали.

Джо видел, о чем говорит Дейзи-Мэй. Беловолосая девушка не разделяла с другими лишенными мерцающей недолговечности. В ней была прочность, обращающая на себя внимание.

– Она тут главная?

Дейзи-Мэй неодобрительно прицокнула языком.

– Официальная версия гласит: лишенные недостаточно врубаются, чтобы ими руководили.

– А что говоришь ты?

Девушка переступила с ноги на ногу, потерла руки, словно спасаясь от злого ветра, которого Джо не ощущал.

– Я говорю, что мне не требуется ничего говорить: эта девчонка вещает, и они слушают. Меня больше беспокоит, что они слышат.

– И что же?

– Не знаю, – сказала Дейзи-Мэй. – Я не знаю язык, на котором они говорят. А вот они знают – и начинают двигаться по-другому. Собираются группами, хотя раньше могли только блуждать поодиночке. Здешнее руководство мне не верит – или не хочет верить, – но я говорю тебе: тут что-то происходит. Она их как-то объединяет, даже я так не могу. И это меня тревожит.

Они молча смотрели, как беловолосая девушка улыбнулась двум полупрозрачным подросткам, нагнулась к ним и что-то прошептала. Оба обернулись и посмотрели прямо на Джо и Дейзи-Мэй.

– Это нормально? – спросил Джо.

– Здесь не бывает ничего нормального, – ответила Дейзи-Мэй. – Пошли. Пора увидеть, стоишь ли ты всей этой детективной шумихи.

Глава 5

Джо почувствовал это раньше, чем увидел. Щекотка под ногами перешла в дрожь, от которой начала вибрировать каждая клеточка в его предположительно немертвом теле; запах хлорки, уже привычный, стал набирать силу при каждом вдохе.

– А земля должна так трястись?

– Спроси у нее. Она прямо здесь, под твоими ножищами.

– В ее ответах наверняка будет больше смысла, чем в твоих.

Дейзи-Мэй фыркнула.

– Вибрация означает, что мы подходим ближе.

– Ближе к чему?

– К тому, куда нам нужно.

Дейзи-Мэй остановилась, ткнула носком потрепанного «конверса» в землю и удовлетворенно хмыкнула. Затем присела на корточки и принялась смахивать песок рукой.

– Джоуи, не бойся помочь. Я целиком и полностью за равенство.

– Меня зовут Джо.

Тем не менее он начал отбрасывать землю вокруг девушки – и сообразил, зачем: под Дейзи-Мэй был большой, размером с человека, люк с толстым кольцом в центре.

– Дальше будет немного глючно, – сказала Дейзи-Мэй. – Но ты к этому уже привык, правда?

* * *

Когда Джо спустился и его глаза привыкли к кружеву электрического света, он увидел, что находится в таком обширном зале, что его было невозможно воспринять всерьез. Это походило на сцену из фантастических романов 70-х, которые Джо обожал в детстве (Пол Лер[4]4
  Пол Лер (1930–1998) – известный американский художник-иллюстратор фантастики и фэнтези 1960–1970 гг.


[Закрыть], выскочило непрошеным имя, случайный щелчок памяти); монолит бетонной стены перед ними был настолько небоскребным, что Джо почувствовал себя личинкой, любующейся космосом. Стена необузданно мчалась вдаль; следом, словно пытаясь угнаться, тянулась длинная металлическая скамья. Взгляд вверх только подавлял ощущение масштабов: если где-то там и был потолок, его хорошо спрятали.

– Тот, кто спроектировал это место, никогда не встречал представителей человеческой расы, – сказал Джо, спрыгивая с последней ступеньки на холодный металлический пол.

– Тот, кто спроектировал это место, изобрел человеческую расу, – ответила из-за его спины Дейзи-Мэй.

– Похоже, ты собираешься сказать мне, что это приемная Бога.

Дейзи-Мэй, чем-то лязгнув, осела на скамье.

– И много ты видишь «Бога» в этом месте?

– Я не знаю, что вижу.

– Ну да, и вот тут появляется Герцогиня.

– Она тут босс? – спросил Джо.

– Знаешь, приятель, тебе пора избавляться от всех этих земных ярлыков.

– Значит, она не босс.

– Ха, она определенно босс, – сказала Дейзи-Мэй. – Не избавляйся от них слишком быстро.

Джо втянул носом воздух и скривился.

– Опять хлорка.

– Привыкнешь.

– Верится с трудом. А к чему она вообще?

– Герцогиня ни разу не говорила. Но хлорка – антисептик, так? На Почве им пользуются, чтобы очищать воду, дезинфицировать, контролировать бактерии и типа того. Я думаю, здесь смысл такой же, потому что вряд ли Загон всегда был Загоном. Думаю, им пользовались для чего-то похуже. И этому «похуже» потребовалась дезинфекция.

Со стороны стены донесся хрустящий, скрежещущий стон, и в ней возникли тонкие очертания двери.

Джо присвистнул.

– Похоже, это место проектировали для великанов.

– А кто говорит, что нет? – заметила Дейзи-Мэй, вскакивая со скамьи.

Дверь чуть приоткрылась, и голос с той стороны, отрывистый и практичный, скомандовал «войдите».

Дейзи-Мэй критически оглядела Джо.

– Мог бы немного прихорошиться.

Джо расправил дождевик, который совсем недавно волочился по линкольнширской грязи.

– На себя посмотри, – проворчал он, кивнув на панковский наряд девушки.

Дейзи-Мэй показала ему средний палец, потом подошла к двери и стукнула один раз; этот звук был едва слышен. Идя следом за девушкой, Джо посмотрел вверх. Дверь была не меньше сотни футов высотой, может даже полторы сотни, и от этого комната по другую сторону становилась еще невероятнее.

Маленькая, причудливая, будто кто-то вытряхнул в нее целую голову воспоминаний. В углу сохнет рождественская елка (половина лампочек в гирлянде нервно моргает); на стенах десятки картин в рамах; фотографии между ними выцвели за грань черного и белого и стали похожи на наскальные рисунки. Интерьер захватывал целые столетия: в углу викторианский комод, справа деревянная коробка телевизора пятидесятых годов (картинка мутная и расплывчатая); слева бурлит сверкающая, на вид совершенно новая кофемашина. Вся комната выглядела какой-то временной, будто декорации к любительскому спектаклю, которые рухнут, если их толкнуть чуть сильнее.

Джо знал это ощущение.

Но самой примечательной особенностью комнаты была, несомненно, пожилая женщина в центре. Она сидела за большим дубовым столом; седые волосы до плеч убраны назад, подчеркивая осколочно-острые черты лица. У нее восковой вид, подумал Джо, будто ее забальзамировали. Но ощущение властности, которую она излучала, и чернота акульих глаз подсказывали, что мало кто рискнет сказать ей об этом в лицо.

Джо ощутил странное покалывание, когда она оценивала его с тончайшим намеком на улыбку, играющую на тонких поджатых губах.

– Итак, это наш новобранец.

– Да, мэм, – отозвалась Дейзи-Мэй, и Джо отметил почтение в ее голосе. – Правда, сомневаюсь, что я уже сделала из него верующего.

Герцогиня вскинула брови.

– Я тебя предупреждала.

Джо перевел взгляд с девушки на пожилую женщину.

– Эта беседа будет и дальше исключать меня?

– Наверное, это грубо с моей стороны, – сказала женщина, протягивая тонкую костлявую руку; ногти на пальцах загибались почти как когти. – Они зовут меня Герцогиня.

Джо принял руку и тут же поразился силе ее рукопожатия.

– Почему они вас так называют?

– Потому что она герцогиня, – неожиданно отозвалась из угла Дейзи-Мэй.

– По крайней мере, была ею на Почве, – сказала Герцогиня, последний раз сжав руку Джо и выпустив ее. – Титулы каким-то образом цепляются за людей. Тебе вполне достаточно говорить «мэм».

Она поманила его к стулу перед столом. Джо сел.

– Могу представить, сколько у тебя есть вопросов, – продолжила Герцогиня. – Хочу сразу предупредить: у меня нет всех ответов, а имеющиеся вряд ли тебя порадуют.

Джо слегка откинулся на спинку; его встретил ободряющий вздох хрустнувшей кожи.

– Если я мертв, что это за место?

– Значит, ты признаёшь, что мертв?

– Я признаю́, что видел тело, чертовски похожее на мое, которое залило кровью весь пол.

– Довольно прямолинейный способ донести мысль. Хотя, насколько я слышу, недостаточно прямолинейный для тебя.

– Джоуи подумал, что кто-то прикинулся его копией, – с ухмылкой сказала Дейзи-Мэй. – Будто можно где-то отыскать второго настолько уродливого мужика.

– С этим справится любой гример, стоящий своих денег, – с вызовом заявил Джо, но тут же опустил голову; воинственный настрой исчез. – Правда, коп из ВГР, который прошел сквозь меня, – дело другое. Этого я объяснить не могу. Так что да, я втыкаю булавку в «я мертв», пока не смогу воткнуть ее в «ничего подобного, идите на хрен».

Герцогиня одобрительно кивнула.

– Так поступает большинство пойманных здесь душ.

– Где это здесь?

– На Почве у этого места много названий, – ответила Герцогиня. – Здесь мы зовем его просто Загон, поскольку им он и является; загон для содержания бесконечного числа полудуш.

– Для чего их тут держат? – спросил Джо.

– На этот вопрос трудно ответить.

– Только если вы не станете пытаться.

Пожилая женщина переплела пальцы, сложив треугольник костей и кожи.

– Я знала, что ты будешь дерзок. Я не питаю отвращения к такой черте характера… в разумных пределах.

– Похоже, с разумностью тут напряженка… Надеюсь, вы – исключение.

– Что такое мы, лишенные надежды? В чистилище, Джо Лазарус, она редкая драгоценность, и потому мы примем всё, что ты готов дать.

Джо оглядел старомодно обставленную комнату.

– Мне следует поверить, что я в чистилище?

– Ты в чистилище, и ни о какой вере речь не идет. Молочный коктейль в честь тех душ, которые обитают в Яме или в Следующем Месте – для тебя в аду и на небесах, – причем необходимый коктейль. Это место, этот Загон – балласт, удерживающий два других предела в равновесии. Работа непривлекательная, но неизбежная.

Цинизм хлынул Джо в рот, стараясь выдавить из него насмешку.

– Звучит как «свалка для неудачников».

– Тут он попал в точку, если по чесноку, – сказала Дейзи-Мэй, стерпев иссушающий взгляд Герцогини. – Ну, типа того.

– И как определяется, что некто должен отправиться в Загон, а не в Яму или Следующее Место? – спросил Джо.

– Начальник тюрьмы на Почве не выносит приговор заключенным, он их только оформляет и запирает, – ответила Герцогиня. – Почему я должна отличаться? Такого рода решения, Лазарус, принимаются намного выше, а моя работа – управлять этим местом. Среди прочего.

Джо подался к ней.

– Если это чистилище, почему я здесь? С меня можно было рисовать картинку хорошего парня, когда я дышал. Почему я не в Следующем Месте, или как там вы его зовете?

– Что ты помнишь? – спросила Герцогиня. – Из прежнего?

Джо моргнул, осознав, что он не задавал себе такого вопроса. Что он помнит?

Канава.

Фермерский дом.

Убитые члены банды.

Девушка.

Джо пытался вызвать в памяти то, что было раньше, и не мог – словно его воспоминания обнесли высоким забором. Он почувствовал, как внутри пробуждается паника. Попытался думать о родителях, семье, о чем угодно вне четырех стен, которые сейчас окружали его…

Герцогиня засунула руку в стол, достала бутылку виски, плеснула жидкость в стакан и подвинула его к Джо.

– Мне это помогает. Здесь не всё по-иному.

Джо схватил стакан – рука дрожала, – поднес ко рту, жадно отхлебнул. Виски ободряюще обжег горло.

Герцогиня быстро долила стакан доверху.

– Твоя память, я полагаю, – пустота.

На этот раз Джо аккуратно отпил виски, потом кивнул.

– И почему?

– Когда кто-либо рождается на Почве, он – чистый лист из плоти и кости. Когда рождаешься на этой стороне, все то же самое.

– Но я помню ферму и убитых мальчишек.

На губах старухи заиграла та же улыбка.

– И поэтому ты сейчас сидишь с нами, а не бродишь снаружи с животными-полудушами.

Герцогиня наклонилась к нему, и Джо показалось, что вместе с ней наклонилась вся комната.

– Ты – один из немногих счастливчиков, сохранивших сознание и разум; у тех убогих душ, которых ты видел снаружи, их нет.

– Я не чувствую себя счастливчиком. – Джо отвел взгляд, стараясь притянуть память обратно. – Первое мое настоящее воспоминание – как я прячусь в той канаве напротив фермерского дома. Сколько я прождал там?

– С момента, когда ты испустил последний вздох? Всего лишь мгновения. В нормальной ситуации ты просто перешел бы в тот предел, который был гарантирован твоим земным поведением; но ты, Лазарус, был избран для чего-то другого – и, чтобы сделать это другое, должен был увидеть, насколько ты действительно мертв.

– Задание выполнено.

Герцогиня взяла бутылку виски и вернула ее в ящик.

– Со временем ты вспомнишь больше, к тебе вернутся воспоминания – некоторые случайные, другие нет. Эта способность делает тебя важным для нас и того, чем мы тут занимаемся.

Джо поставил стакан на стол, заметив, как запотело стекло.

– И чем именно вы занимаетесь?

– Похоже, сейчас мой черед, – сказала Дейзи-Мэй, похлопав его по плечу. – Время для обзорной экскурсии: держите вашу душу внутри машины, если, конечно, вы хотите ее сохранить.

* * *

«1984», вот что этот зал напомнил Джо.

Не книгу, а телерекламу «Эппл»: ряды бритоголовых рабочих в комбинезонах, взгляды прикованы к гигантскому экрану, лицо в очках, провозглашающее с экрана свои эдикты. Одно из тех случайных воспоминаний, которые, как обещала Герцогиня, должны вернуться к нему в подарочной упаковке, и Джо был благодарен за эту отсылку.

Однако были и различия. В зале, куда они его привели, на стене висел огромный экран, верно; но там были и сотни маленьких, и в них напряженно вглядывались сидящие перед ними мужчины и женщины. Эти работники носили не однотонные комбинезоны, как их собратья из рекламы, а элегантную черную униформу с тонкой красной прорезью на рукаве.

– Итак, – произнесла Герцогиня, обводя зал рукой. – Что ты об этом думаешь?

Джо оглядел работников, ссутулившихся перед своими экранами, от которых исходило непрестанное рабочее гудение.

– Пост управления, – наконец сказал он. – Но чем именно, даже не догадываюсь.

Герцогиня кивнула на огромный экран.

– Посмотри поближе.

Джо сделал, как было сказано, – по крайней мере, попытался; изображения сливались в единую органическую массу, нечто живое в месте, которое, как ему сказали, было мертво. Потом, постепенно, словно он смотрел на плоское изображение, в котором проступают объемные фигуры, Джо начал различать отдельные картинки.

Девочка-подросток; тело обмякло в ванне, полной крови.

Пожилая женщина в синяках и ссадинах, недвижно лежащая на кровати.

Лодка, полная застывших в смерти мужчин, женщин и детей.

Заброшенный фермерский дом, тело мужчины – его тело, – из которого вытекла с кровью жизнь.

– Это места преступлений, – завороженно произнес Джо.

– Именно так, – подтвердила Герцогиня. – И, как ты видишь, у нас в некотором роде полный набор.

– Так вы что-то вроде полиции чистилища? – спросил Джо, массируя глаза.

Герцогиня улыбнулась – выражение было настолько чуждо для ее лица, что казалось, кожу зачесали назад гребнем.

– Наше официальное название – «Агентство по извлечению душ».

– А клевые ребята зовут нас «Отряд мертвых», – заметила Дейзи-Мэй. – По крайней мере, я зову.

Джо поднял взгляд к небесам.

– Гребаный ад.

– Эту часть ты просек, – сказала Дейзи-Мэй, кивая. – Твоя проблема в том, что нужно просечь остальное, и быстро, потому что часики тикают.

– Девушка хорошо сформулировала, – заметила Герцогиня. – У этого комплекса, у этой команды, к которой мы принадлежим, есть только одна цель: расследовать преступления.

– А разве для этого не предназначены настоящие копы, из плоти и крови?

Герцогиня улыбнулась, будто услышала что-то забавное.

– Это надо спросить у тебя. Ты вроде как был одним из них.

Джо ощетинился.

– И что это должно означать?

– Позволь, я выражусь иначе: какой процент преступлений заканчивается обвинением подозреваемого? Разумеется, если подозреваемого вообще нашли.

– Вы помните насчет потери памяти? – сказал Джо, рассерженный собственным раздраженным тоном: эта женщина таки забралась ему под кожу. – Трудновато вытащить из пустоты числа и проценты.

– Девять, – произнесла Герцогиня. – На Почве обвинением заканчиваются девять процентов преступлений. Статистика, могу добавить, радикально сбита благосостоянием жертв. Нельзя считать нищих и малоимущих забытыми жертвами, поскольку, для начала, о них никто не знает.

Джо с усилием не допустил скептицизм до лица.

– Так что Бог отмечает жертв, которые, как ему известно, остаются неотмщенными, и посылает вам список?

Герцогиня посмотрела на него так, будто он только недавно приучился к горшку.

– Да.

Взгляд Джо вернулся к своему мертвому – на экране – телу.

– Если это правда, тогда почему я здесь? Я был копом: убьешь одного, и вся полиция будет преследовать тебя, пока тот не окажется отмщенным.

– По правде говоря, в этом есть смысл, но каждый перед кем-то отвечает, и я – не исключение, – сказала Герцогиня. – Распоряжение пришло с самого верха: я должна предоставить в твое распоряжение все ресурсы, необходимые, чтобы ты нашел своего убийцу.

– Что во мне такого особенного?

– Хороший вопрос, – прохладно заметила Герцогиня. – Честно сказать, есть немало расследований, которые заслуживают большего внимания со стороны моей команды, начиная со смерти самой Дейзи-Мэй, но приказы есть приказы. Иногда смерть бывает настолько жестокой, настолько несправедливой, что она оставляет духовную рану в обоих мирах – и в мире живых, и в мире мертвых. И тогда закрыть эту рану важнее всего прочего.

– А если я не смогу закрыть эту рану? Если не смогу распутать свое убийство?

Герцогиня разглядывала ноготь.

– Джозеф, думай о Следующем Месте – о рае – как об абсолютном и окончательном повышении по службе. Если ты справишься с расследованием, это докажет, что ты достоин такого повышения. Если же нет… Что ж, боюсь, послежизнь – не тот предел, где можно провалиться вверх. Ты будешь выброшен в Загон к остальным полудушам-зомби.

Джо переступил с ноги на ногу.

– Звучит жестко. И здорово похоже на собеседование на работу, о которой я не просил.

– Ты попросил об этой работе, когда вошел в тот фермерский дом, – ответила Герцогиня, – просто ты этого не знал. Лазарус, это твой шанс застолбить себе место на небесах, просто сделав свое дело. Многим из нас – большинству из нас – не предлагали такую возможность. Не упусти ее.