Текст книги "Развод. Не бывшие (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 19
Ясмин
– Уверяем вас, лучшей школы вы просто не найдете! – с улыбкой говорит директор очередной частной школы.
Все это я слышала в трех предыдущих. Ни там, ни, между прочим, тут, мне не дали того, чего я просила – абсолютной безопасности. Даже изучению иностранных языков я уделила куда меньше времени. И это при том, что все посещенные мною школы относятся к ряду лингвистических. Но писать у себя на сайте это одно, а вот предоставить услугу на самом деле – совсем другое.
Вот, например, в этой школе на сайте было написано, что они преподают три иностранных языка на выбор. Обучение в игровой форме в первый год, интерактивные занятия на китайском, английском и французском. На деле же оказалось, что есть только английский, и то… группа будет сформирована ближе к концу года. Что дети будут делать первые полгода – непонятно.
– Насчет языков, понимаете, не каждый родитель хочет, чтобы его ребенок изучал, скажем, французский. Да и китайский… собралось только два человека. Вам какой язык хотелось бы?
– Нам… не знаю. Мы еще не решили.
– Ну вот! Так все говорят! А пора уже, между прочим, определиться.
Я соглашаюсь с ней, осматриваю еще несколько кабинетов и ухожу, забираясь в прохладный салон автомобиля с водителем.
– Дальше по плану школа на Андреевской, верно? – уточняет водитель, выделенный отцом.
Иногда мне кажется, что Петр Семенович приставлен выполнять обязанность не только водителя, но и шпиона, ведь с момента, как я сняла браслет, он у меня и появился. Отец утверждал, что это для моего удобства, на деле же… на деле мне кажется, что это лишь очередной повод за мной следить. Радует только то, что от Петра Семеновича можно сбежать.
Вообще, после моей выходки на выставке позавчера я ожидала от отца чего угодно, но не того, что он лишь с молчаливым разочарованием проводит меня взглядом до комнаты, а наутро приставит ко мне водителя. Я ожидала другого.
Скандала, требований, очной ставки с Давидом, но ничего такого не произошло. А последнего и вовсе после выставки след простыл. Ни звонков, ни сообщений, что меня чрезвычайно радует. Правда, и Артему я еще не позвонила. Знаю, что нужно, потому что отец уже назначил мне встречу со своим адвокатом, но никак не могу решиться. Я чувствую себя перед ним виноватой. И буду виновата еще больше, если узнаю, что Давид действительно принес ему проблем.
– Нет. Едем в “Сферу”.
Там расположен детский развлекательный центр, в котором сейчас находится Елена с детьми. Несмотря на то, что папа оборудовал дом так, что там есть свой детский центр, я все же хочу, чтобы мальчики социализировались, ведь им скоро в школу. Пока мы жили в Таиланде, у них не было возможности общаться со сверстниками, и сейчас я часто улавливаю с их стороны неловкость при общении с детьми.
По пути в торговый центр несколько раз набираю Елену, но она почему-то не отвечает. Видимо, в детском центре довольно шумно, и она попросту не слышит.
– Добрый день, вы с ребенком? – спрашивает милая администратор на входе.
– Мои дети уже внутри. Вместе с няней.
– В таком случае вам нужно заплатить за взрослый билет.
– Да, конечно.
Оплатив билет и получив свой пропускной браслет, захожу внутрь. Несмотря на то, что сегодня будний день и еще только обед, здесь довольно много детей и их родителей или нянь. Для удобства детский центр разделен на несколько зон. Для подростков установлены специальные кресла-мешки с большими плазменными экранами и приставками. Для детей помладше есть интерактивная зона, где можно рисовать, танцевать, участвовать в конкурсах. Чуть дальше я замечаю большие батуты, зону картинга, где могут отдыхать дети разных возрастов. Здесь буквально не протолкнуться, а Елена так и не отвечает.
Я безнадежно осматриваюсь по сторонам и уже решаю, что подожду няню с детьми у выхода, как мой взгляд цепляется за знакомую широкую спину и затылок с коротким ежиком волос. Сместив взгляд чуть в сторону, замечаю и своих мальчишек. Матвея, активно разговаривающего с Динаром. И Давида, шаркающего ножкой чуть в стороне. Он словно… не решается подойти к отцу.
Не проходит и минуты, как я, устремившись было в их сторону, останавливаюсь на одном месте и просто наблюдаю. Не знаю почему. Наверное, все это время мне нужно было подтверждение, что детям Динар не нужен. Что они давно его забыли и не нуждаются в нем, но то, как доверительно Матвей вкладывает свою хрупкую ладошку в большую ладонь Динара, говорит об обратном. Да и Давид делает шаг, еще один и еще, прежде чем оказаться в объятиях отца.
Я столько раз могу винить Елену, могу сыпать проклятиями и говорить, что во всем виноват ее непрофессионализм. Уверена, она получила от отца инструкции не подпускать к детями Динара, и здесь, в большом детском центре, где есть охрана, это можно было бы сделать с легкостью, но она… Господи, да она ведь послана Динаром работать к нам! Почему-то я в этом сейчас уверена, потому что Елена стоит рядом. Молча держит на руках Надю и, кажется, даже плачет, глядя на воссоединение отца и сыновей.
Я и сама нахожусь на грани. Стою, не в силах отвести взгляда от мальчишек. И от Динара, которому, как мне казалось, вовсе не нужны дети. Я не могу видеть его лица, но вижу трясущуюся руку, которой он гладит сына по пухлой щеке. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем он поднялся на ноги. Я решаю, что вот сейчас он обязательно должен уйти, но вместо этого он подходит к Елене. Уверена, что не к ней, а к Наде, которая, завидев большого и сильного мужчину, тут же прячет лицо на плече няни, а уже через минуту поворачивается, чтобы повторить все снова.
Она очень смущается чужих людей, а мужчин так и вовсе боится. К Давиду Надя так и не смогла привыкнуть, хоть и видела его довольно часто. Впрочем, и с Динаром не получается. Он упрашивает ее пойти к нему на руки, но дочка ни в какую не соглашается. Смотрит на него испуганными глазами и крепко держится за няню, а в какой-то момент и вовсе начинает истошно плакать. Только подойдя ближе, я замечаю, что Динар к ней прикоснулся. Просто взял за ручку чуть выше локтя, и она разревелась.
Мое материнское сердце не выносит этого плача. Оно рвется на части, но еще сильнее оно заходится, когда Динар, словно почувствовав мое присутствие, оборачивается. Столько боли вперемешку со злостью я никогда в его взгляде не видела. Именно ими он сносит меня, когда, подойдя ближе, говорит:
– Неужели я был настолько плохим мужем, что ты забрала у меня дочь, Ясмин? Неужели я не заслуживаю брать ее на руки без истошных криков?
Он, скрипя зубами, ждет моего ответа, а я, оцепенев, не знаю, что ему сказать, потому что совсем не чувствую себя виноватой. Он отнял у меня мою жизнь, мое счастье и веру в светлое. Все то, чем я жила все шесть лет нашего брака. Он растоптал меня морально изменой, свидетелем которой я стала. И продолжает это делать, беспрепятственно встречаясь с другими женщинами, теперь уже у меня на глазах, будто пытаясь сказать, что вот он я, и у меня все прекрасно даже без тебя.
Глава 20
Динар
– А я, Динар? Разве я была плохой женой? – отвечает с усмешкой. – Что, по-твоему, я делала не так? Не красилась, как другие женщины? Не надевала красивых платьев и не ходила с тобой на приемы? Я воспитывала детей, Динар. Я хотела их воспитывать и быть рядом с ними. Мне было неинтересно на твоих приемах.
Она собирается сказать что-то еще, но пятится назад, едва заметно мотая головой. Останавливает себя.
Каждое ее слово острой стрелой вонзается в сердце, потому что не было ни дня, когда я не корил себя за измену. За то, что не удержался. И за то, что потом вместо того, чтобы упасть на колени и молить о прощении, перевел стрелки на нее. Посмел сказать о том, как она одевается, упрекнуть в невнимании, когда этого самого внимания было более чем достаточно.
Я бесчисленное количество раз могу оправдывать себя тем, что Ясмин была ко мне холодной, но если быть откровенным хотя бы с собой, она такой не была ни разу. Ждала меня с работы домой, готовила вкусные завтраки, покупала эротичное белье. Так чего же, черт возьми, мне не хватало? Почему, только увидев тогда Карину, я словно мгновенно отупел? Захотел ее настолько сильно, что потом не смог отказать себе в возможности взять ее на работу.
Даже здесь я поначалу оправдывался тем, что Романов бы меня не понял. Он уступил секретаршу, а я ее не принял на работу, но если быть откровенно честным – я хотел, чтобы Карина у меня работала. Я хотел ее хотя бы видеть. А потом… потом я просто ее хотел. Днем и ночью думал о том, как закину ее ноги к себе на плечи и выебу.
Без чувств, без эмоций. Просто секс, просто влечение, которое не должно было перерасти в развод с женщиной, которую я по-настоящему люблю.
– Прости меня.
Ясмин дергается, словно от пощечины. Я отчетливо вижу, как в уголках ее глаз собирается влага и как старательно и быстро она ее смаргивает. Сцепляет зубы, решительно задирает голову вверх и машет головой.
– Слишком поздно для извинений, Динар.
Равнодушный тон, легкая ухмылка, холодный взгляд. У меня такое ощущение, будто меня отхлестали по щекам. Мне казалось, что хуже быть уже не может. Что упасть ниже, чем я уже упал, невозможно, но я ошибался. Оказывается, я ни разу не извинился за измену. Вместо того, чтобы умолять меня простить, перебросил груз вины на Ясмин. Переложил с больной головы на здоровую.
Да и потом…
Потом я злился за то, что она уехала с Давидом. Я знал, конечно, что они встречались, об этом сплетничали в университете, насмехались. Я знал о ее связи с водителем отца, но не придавал этому значения, когда заполучил Ясмин. Когда она предпочла меня какому-то водителю, когда сбежала со мной от отца.
Мне льстило, что такая девочка, как она, обратила на меня внимание, согласилась выйти замуж и родила детей. Я хотел сделать для нее все, что было в моих силах. И я делал. Делал то, что мне казалось важным. Только вот Ясмин, кажется, и не нужно было это все. Не нужны были мешки с деньгами, самый дорогой отпуск, лакшери автомобили и снобские приемы. Ей нужно было семейное счастье и муж, который не мечтал присунуть свой член другой женщине.
Заливистый плач, который я успел выучить за несколько минут, проведенных рядом с дочерью, раздается снова. Шагнув в их сторону, останавливаюсь. Вижу, как Ясмин берет на руки Надю, которая раскричалась, чтобы мама поскорее взяла ее на руки. Вижу, как обступили Ясмин сыновья, наперебой рассказывая ей что-то непременно для них важное.
Раньше Ясмин бы непременно обернулась в поисках поддержки и переложила бы часть обязанностей на меня, но сейчас она ловко уделяет внимание мальчикам и успокаивает Надю. Справляется самостоятельно, хотя уверен, что ей было трудно.
“Слишком поздно для извинений, Динар”, – звучит в мыслях ее голос. Слишком поздно. Слишком. Оказывается, можно опоздать. Пока я ждал, когда же Ясмин даст о себе знать и вернется, она изменилась. Выросла, стала серьезнее и взрослее, решительней и раскованней. Одной рукой держа Надю, вторую протягивает мальчикам и ведет их к выходу. Самостоятельно, без чьей-либо помощи. Такая хрупкая и сильная одновременно.
Один бог видит, как я хочу быть сейчас рядом. Просить прощения, валяться в ногах, лишь бы разрешила быть рядом с ними. Смотреть на их улыбки, радоваться совместно, поддерживать.
Я знаю, что не должен, но плетусь следом за ними. Выхожу из детского центра, следую прямо за Ясмин, останавливаясь чуть дальше автомобиля, в который она усаживает детей. Не остается сомнений, что Ясмин видела, как я шел следом. И как остановился поодаль, чтобы… что? Я даже не знаю, что хочу сделать. По ощущениям – все, на что только буду способен. По факту – просто стою, потому что подойти больше не решаюсь.
Вся злость, скопившаяся с момента выставки и до этого момента, куда-то улетучивается. Я бы хотел быть рядом с детьми, видеть, как они растут и меняются, ловить каждое мгновение Нади. Она сейчас наверняка находится в том возрасте, когда каждый день появляется что-то новое. Помню, как мальчики то учились ходить, то открывали дверцу холодильника, а то доставали муку, чтобы “приготовить” пирог. Я был рядом с ними, я видел, как они растут, я участвовал в этом, а с Надей Ясмин меня этого лишила. Не просто так. За дело. За то, что не смог удержаться. За то, что, пока ей было плохо, я развлекался, потому что мог и потому что мне казалось – никто не узнает.
Я не могу отсюда ничего увидеть, потому что Ясмин забирается в машину следом за детьми, но они остаются стоять на месте, не отъезжая. Я как раз собираюсь развернуться и уйти, чтобы мальчики меня не увидели, но дверца машины неожиданно открывается, и я вижу Ясмин. Решительным уверенным шагом она идет ко мне. Останавливается напротив, смотрит равнодушно, хотя по тяжело вздымающейся груди понимаю, что ей не очень просто.
– Несколько раз в неделю. Можешь выбрать те дни, которые удобны тебе. Мальчики хотят с тобой видеться, но внимание и доверие Нади придется заслужить.
Она собирается развернуться и уйти, оставив меня в одиночестве, но я хватаю ее за руку, останавливая.
– Ты была идеальной, Ясмин. Идеальной женой и мамой. Я этого не ценил, не понимал, жаждал не того.
– Это уже неважно.
– У тебя кто-то есть?
– Это тоже неважно, Динар.
– А что тогда важно? – вспыхиваю, не выдержав.
– Наш развод.
– Я его не дам.
– Я разве спрашивала твоего согласия? Нас разведут через суд. Сейчас я предлагаю тебе встречи с дочерью и сыновьями. Ты можешь отказаться, и мы решим все через суд.
– Ясмин…
Беру ее за руку чуть выше локтя. Она уворачивается, забирает руку.
– Не стоит.
– У тебя кто-то есть? – повторяю вопрос.
– А у тебя, Динар? Кто у тебя? Карина, Анна? Или кто-то еще, о ком я не знаю? Кого ты планируешь познакомить с нашими детьми?
Глава 21
Ясмин
– Он придет? Мам… придет?
– Он сказал, что не мог приехать, но теперь может?
– Мама…
Мальчики наперебой задают вопросы. Встреча с отцом возбудила их. Им очень интересно узнать, когда они снова его увидят, а мне тошно от этого любопытства. От плачущей Нади, которая не замолкает ни на минуту.
– Мама…
– Ответь, – Матвей дергает меня за руку.
– Папа обещал подарить подарки.
– Машинку большую и…
– Хватит! – резко выкрикиваю, сразу же натыкаясь на испуганный взгляд мальчиков.
Они одновременно закрывают рот и вжимаются спиной в кресло заднего сиденья. Надя на моих руках начинает заходиться в плаче. Все потому, что я ни разу на них не кричала. Я даже голос не повышала, всегда терпеливо относилась к их истерикам, ведь это дети, но сейчас… сейчас я не могу. Я очень хорошая мать, и я безумно люблю своих детей, но желание, чтобы они заткнулись, слишком велико.
– Господи, прекратите! Хватит! Папа придет! – обещаю ребятам, а Надю отдаю Елене, которая, ощущая свою вину сидит тише воды ниже травы.
Из машины выхожу, гулко хлопнув дверью. Направляюсь к Динару, завидев его еще тогда, когда мы только сели в машину. Он зачем-то пошел следом за нами, но остановился, будто в нерешительности. Я бы ни за что не вышла, веди себя дети после встречи с ним по-другому, но они ведут себя так, словно встреча с отцом – то единственное, без чего они просто не смогут жить. Осознавать это мне больно. Я думала, что смогу заменить детям отца. Что смогу стать той, которая станет единственным любимым родителем, но стоило только Динару появиться, как ни о чем другом им слушать неинтересно.
– Несколько раз в неделю. Можешь выбрать те дни, которые удобны тебе. Мальчики хотят с тобой видеться, но внимание и доверие Нади придется заслужить.
Говорю максимально равнодушно, холодно, чтобы он понимал, что это не мое желание, а детей. Что будь моя воля – я бы поставила подпись на бумаге о разводе и забыла о нем раз и навсегда. По крайней мере, я хочу верить, что именно так я бы и сделала. Собираюсь уйти, но Динар перехватывает меня за руку. Вынуждает остановиться.
– Ты была идеальной, Ясмин. Идеальной женой и мамой. Я этого не ценил, не понимал, жаждал не того.
– Это уже неважно.
Внутри что-то екает. Динар умело бередит старые раны. Вспарывает их наживо. Я столько раз думала над тем, что сделала не так, где промахнулась так сильно, что муж пошел налево.
Я копалась в себе, искала возможные промахи, вспоминая его обидные слова. Пока психотерапевт говорила мне, что это не моя вина, что иногда мужчины гуляют, потому что им так хочется, я искала причину в себе. Продолжала это делать, не в состоянии остановиться.
– У тебя кто-то есть?
– Это тоже неважно, Динар.
– А что тогда важно? – раздраженно.
– Наш развод.
– Я его не дам.
– Я разве спрашивала твоего согласия? Нас разведут через суд. Сейчас я предлагаю тебе встречи с дочерью и сыновьями. Ты можешь отказаться, и мы решим все через суд.
– Ясмин…
Он снова прикасается ко мне. Пытается придвинуть меня ближе к себе, но я уворачиваюсь. Никакого общения, никаких контактов. Я закопала наши отношения и не хочу их воскрешать. Не хочу.
– Не стоит.
– У тебя кто-то есть?
Раздражает. Так сильно, что в какой-то момент от злости выпаливаю то, что вовсе не собиралась спрашивать.
– А у тебя, Динар? Кто у тебя? Карина, Анна? Или кто-то еще, о ком я не знаю? Кого ты планируешь познакомить с нашими детьми?
– У меня никого нет.
Врет спокойным наглым тоном, глядя мне прямо в глаза. Никого нет? А те многочисленные женщины, которые вьются вокруг него, так… для красоты? Или, может, для имиджа?
Я едва не проговариваю эти едкие вопросы вслух, но вовремя останавливаюсь. Хватит уже того, что я вообще спросила его о женщинах. Какое мне дело? Какое мне дело, боже, до того, с кем он спит и как часто это делает?
Я и вышла-то сюда, потому что мальчики закатили истерику с вопросами, где папа. Ныли, спрашивали, пока я вела всех к машине. А теперь мы выясняем отношения. Задаем вопросы о том, есть ли кто-то, друг другу. Бред. Господи, какой бред.
– Ты мне не веришь? Ясмин, у меня правда никого нет. И не было.
Я что, похожа на дуру? Год прошел, как я уехала. И он хочет сказать, что все это время жил монахом? А Анне помогал просто так, потому что доброй души человек? Да все наши отчисления в благотворительные фонды сделаны по моему настоянию. Как только Динар финансово окреп, я стала снова перечислять деньги в фонды и волонтерские организации, занимающиеся сбором денег на лечение детям или сбором денег на обустройство тех, кто остался без жилья из-за домашнего насилия. Со временем мы стали ходить на благотворительные приемы. Единственные, где мне не было скучно, потому что там хоть и собирались все те же снобы, но на этот раз они хотя бы давали денег на благое дело. Но я не помню, чтобы Динар сам горел желанием ходить на все эти встречи.
– Это неважно, – говорю с нажимом. – Я не ждала от тебя ответа.
– Ясмин.
Он снова ко мне прикасается, снова трогает, вызывая целый вихрь чувств и эмоций. От негодования до жажды, от злости и ненависти до желания ощущать такие знакомые прикосновения и дальше.
– Я не хочу разводиться, Ясмин. Карина была ошибкой. Глупой, непонятной. Я сам себе не могу ее объяснить, веришь? Веришь, милая?
Неожиданно хочется поверить, что с Кариной у него было единожды и случайно, и что с тех пор он настолько сильно меня любил, что ни с кем не спал. Хочется поверить, потому что так проще. Потому что так все проблемы закончатся в этот же вечер. Я вернусь в наш с Динаром дом, обустрою детей в привычном для них месте и не буду думать о разводе, о том, как стану содержать детей до момента, пока суд нас разведет, вообще ни о чем не буду думать. Ни о чем, кроме той фотографии, которую, к сожалению, так и не могу забыть.
– Я соскучился, Ясмин. Я знаю, что у тебя никого нет. Мы ведь можем быть вместе. Наплевать на все и сойтись. Тебе лишь нужно согласиться.
Динар перехватывает мою ладонь, переплетает наши пальцы. Я ощущаю тепло его кожи, близость, от которой перехватывает дыхание. Я не успеваю понять, насколько эти чувства катастрофично указывают на то, что ничего не забыто, потому что за его спиной так не вовремя или же, наоборот, вовремя раздается незнакомый женский голос.
– Динар, милый, а ты что здесь делаешь? Я жду тебя в ресторане уже полчаса.
Я вырываю руку из его ладони, отхожу на несколько шагов и вижу безупречно одетую Анну Багрянцеву, спешащую, очевидно, забрать свое у не вовремя вернувшейся жены.
Господи, я что, правда собиралась поверить ему?
Глава 22
Динар
– Ясмин…
Отшатнувшись, отодвигается назад. Во взгляде в этот момент столько эмоций замечаю, наверное, все и не перечислить.
Из самых ярких – боль и разочарование, хотя они, кажется, там всегда плещутся при наших встречах. Потому что я действительно мудак. Тот, кто сделал больно не только чудовищной ошибкой, но и словами после.
Лучшая защита ведь нападение, верно? Я не придумал ничего лучше, как напасть на свою любимую женщину, когда она прижала меня к стенке.
У меня было время, чтобы придумать, что ей сказать.
Была возможность подготовиться, но я все нещадно просрал, возлагая надежды на то, что ее подружка ничего не расскажет, а мне и не придется.
Тогда очень хотелось сохранить то немалое, что у нас было. Любовь, взаимопонимание, абсолютную совместимость и ауру счастья, которая царила в доме всякий раз, когда я туда приходил.
Я жаждал сохранить семью в том виде, в котором она была, потому что сразу после того, как Майя застукала меня с Кариной, я осознал, в какое дерьмо вляпался.
Впрочем, кажется, я осознал это чуть раньше. Тогда, когда спустя пару минут после секса стало не просто неприятно, а противно от себя самого.
Вроде бы и хорошо телу, но вот голова… голова жаждала другого.
Я любил не Карину, я ее даже не хотел. Скорее она была умелой соблазнительницей и пользовалась этим. А я повелся, как пацан.
Не уволил ее, а продолжил любоваться ее ножками в чулках. Ее флиртом, намеками. Она была той, с которой нельзя спать женатому мужчине. С ней всегда все было на грани.
Тогда уже стоило насторожиться, хотя еще не перешел черту. От соблазнов нужно избавляться, когда есть то, что тяжело терять.
Я перехватываю Ясмин за руку, которую она тут же выдирает. Ускользает так быстро, что успеваю едва почувствовать ее холодные подушечки пальчиков под своими. Хочу удержать, но сейчас отпускаю, прекрасно осознавая, как все выглядит со стороны.
Даже если я буду оправдываться, Ясмин мне не поверит. Она мне вообще не верит, что бы я сейчас ни сказал.
И это тоже моя вина. Я ей врал.
Когда она спрашивала меня, как дела на работе и почему я задержался, я ей врал, что все хорошо и у меня просто много работы, а на самом деле я по вечерам пытался устоять перед другой бабой. Бабой, в сторону которой теперь даже смотреть не буду, хорошо, что она больше не пытается со мной флиртовать.
– Динар…
О встрече с Анной в одном из ресторанов на верхнем этаже этого торгового центра я, клянусь, вспомнил вот только сейчас. Когда мне позвонила няня детей и сказала, что некоторое время она будет одна, и я смогу с ними увидеться, то ни о чем другом не мог и думать. Потребовал у Карины отменить все встречи, а про Анну, с которой договаривался сам, забыл.
– Что ты здесь делаешь?
Я к ней даже не поворачиваюсь. Смотрю на то, как рассеянными движениями Ясмин открывает дверцу автомобиля и забирается внутрь, а уже через минуту авто покидает парковку торгового центра.
Мне приходится ее отпустить сейчас, чтобы в будущем вернуть. Чтобы прийти к ней и все объяснить тогда, когда вокруг меня не будет подозрительных женщин. Я только сейчас осознаю, как все выглядит со стороны. Карина в качестве помощницы, выставка Анны.
Я ведь прекрасно знаю, что о ней говорят. Точнее, обо мне как о спонсоре. И меня это не волновало до того момента, как вернулась Ясмин. Анна предупреждала, что будет черный пиар, и просила моего разрешения. Просила задолго до того, как появилась Ясмин.
– У нас встреча… – лепечет за моей спиной, а затем обходит меня и встает напротив. – Я что-то сделала не так? Вы же… разводитесь?
Я прикрываю веки. Действительно, ведь для всех мы разводимся. Нас больше ничего не связывает, особенно после того скандала, который был. После всего, что говорили о побеге Ясмин в новостях.
Она ведь знает об этом?
Знает о тех чудовищных заголовках, что писали светила журналистики? Но самое ужасное, что я тогда не препятствовал. Злился, пил, пытался забыться, но когда выплыл, стало стыдно. А стоило вернуться Ясмин, как я почувствовал стыд еще сильнее. И теперь… теперь я в нем словно тону. Захлебываюсь.
– Мы должны были поговорить. Я ждала тебе, затем звонила, но ты не отвечал, и я решила уехать. А спустившись сюда, увидела тебя и подошла. Милый…
– Идем…
Хватаю ее за руку. Тащу уже не в ресторан, а к себе в автомобиль. Усаживаю на заднее сиденье и приземляюсь следом.
– У нас с тобой, Анна, чисто деловые отношения, как я и объяснял тебе ранее. Никаких “милый”, “дорогой” и так далее. Впрочем, это уже неважно, потому что я позвал тебя, чтобы разорвать наши деловые отношения.
– Разорвать? – она в ужасе на меня смотрит.
– Разорвать. Я достаточно тебе помог. Достаточно поучаствовал в раскрутке твоей галереи, в том, чтобы достать тебя из той грязи, в которой ты варилась. Я сделал все, что мог.
– Но ведь… Я еще не закрепилась, Динар. На меня смотрят, как на ту, которая насосала себе на галерею.
Анна хлопает глазами, а мне неожиданно становится смешно.
– Ты сама захотела такой славы. Сама захотела весь этот скандал с черным пиаром и моим участием. Я предлагал тебе просто помочь с выставкой. Так, чтобы мое имя нигде не значилось, но ты подогревала интерес к своей персоне через меня. Скандалами и интригами. На что ты рассчитывала? Что в конце я разведусь с женой, и ты ее заменишь?
Судя по тому, как Анна смотрит – именно так она и думала. Просто я этого не понял. Думал, что просто помогу бедной несчастной сиротке. Помогу, ведь когда-то мы вместе учились, и мне было неприятно видеть ее на дне, зная, насколько там неприятно и неуютно.
– Я люблю тебя, Динар, – говорит серьезно.
– Столько лет прошло, Аня. Я помог тебе, потому что сам был в самом низу. Но ты никогда не была для меня чем-то большим. Никогда. Ты как младшая сестра. Надоедливая, назойливая и возникающая в самый неподходящий момент. Как сегодня.
Она утирает несколько скатившихся по ее щекам слезинок.
– Ты не будешь ругаться? – всхлипывает.
Понимаю, что спрашивает не про сегодняшний спектакль, а про что-то другое.
– Что натворила?
– Я не знала. Правда не знала, что ты будешь с ней дальше, и я…
Она копается в телефоне, а у меня сосет за грудиной, потому что я уже знаю, что не увижу там ничего хорошего.
– Вот, – протягивает мне телефон со статьей, от одного заголовка которой у меня мутнеет перед глазами.
