Текст книги "Надежный (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава 34
Даня приходит ежедневно на протяжении месяца. Иногда мы просто разговариваем, иногда он вспоминает наши общие моменты. И я ему завидую.
Я до сих пор не помню своих девочек и живу иллюзией. Мне кажется, что я просто сплю. Ну а как иначе? Это не может быть серьезно. Забыть детей! Это же смешно! Да ни одна мать не забудет своих дочек.
– Все хорошо? – мы с Даней гуляем на улице, и я пытаюсь собраться с силами и попросить его привезти мне ребят.
Слабо киваю на его вопрос и иду дальше. Доктор разрешил прогулки по свежему воздуху, сказав, что это повлияет на мои воспоминания, что я смогу насладиться природой и отпустить себя.
Да, как же!
Мы гуляем уже, кажется, несколько часов, и вчера тоже бродили по территории. Мне только разрешили вставать после операции, и я с удовольствием осваиваю ходьбу заново.
Я все еще не могу понять, что испытываю к этому человеку. Мне чертовски недостаточно воспоминаний и из всего, что рассказал Даня следует только одно – я ушла потому что любила его, хотела быть рядом, но не могла, потому что он херово ко мне относился.
Интересно, он меня бил?
Я помню его другим. Он был молодым, но уверенным в себе мужчиной, знал, чего хочет в жизни и… он мне нравился. Я не любила мужа, но держалась за него, как за спасательный круг.
А Даня…
Он был для меня мальчишкой. И я знала, что не испорчу ему жизнь только из-за симпатии.
Видимо потом что-то изменилось. Щелкнуло в подсознании. И из нормальной девушки я стала стервой, решившей, что вправе нагрузить его своими проблемами.
– Дай руку, – слышу его голос почти рядом. – Я покажу тебе кое-что.
Я протягиваю ему руку, и он крепко переплетает наши пальцы. Ведет меня куда-то за пределы больницы и моему взору открывается небольшой фонтанчик с камешками внутри. Я оборачиваюсь и замечаю, что никого нет. Ни единой души. Вокруг – девственно чистая территория парка, деревья, кусты, аллейка. Но сейчас здесь пустынно, и я позволяю себе окунуться в эту тишину, намочить руки в фонтане и помечтать.
Вспышка боли на миг парализует мое тело. Я тут же хватаюсь за голову и первое, что понимаю – я вспомнила поцелуй. Наш с Даней. На празднике. То, как он прижал меня к стене, как… как мы целовались в темноте.
– Все в порядке? – слышу отдаленно его обеспокоенный тон и пытаюсь унять биение сердца, которое разошлось как скорый поезд.
Стучит, не желая останавливаться и качая кровь по телу.
Поворачиваюсь к нему и делаю то, что кажется в этот момент самым правильным. Обхватываю Даню за плечи и целую. Пытаюсь понять, реально ли то, что я вспоминал. Тот ли вкус у его губ.
Не знаю сколько проходит времени прежде чем мы прекращаем поцелуй и томно дышим в унисон, глядя друг другу в глаза.
– Я вспомнила поцелуй под Новый год, – тихо шепчу я.
– Правда? – Даня крепко обнимает меня за талию, жмет к себе и легонько гладит талию.
– Да. Захотела убедиться, что это реально, – признаюсь и тяну руку к его щеке.
– Реальней некуда.
Тихий шепот и снова поцелуй. На этот раз по его инициативе. Такой, каким я его помню: настойчивый, решительный, пьянящий сильнее крепкого алкоголя. Я вспоминаю момент за моментом, помню, как выбежала из комнаты с розовым румянцем и наткнулась на мужа.
Мне сложно поверить, что я сделала что-то подобное, но эти воспоминания реальны, потому что я чувствую его мягкие губы на своих, в нос ударяет запах духов и мужчины, которого сознание тут же подписывает – мой.
Это что-то нереальное, и я понимаю, что эта прогулка и то, что я отвлеклась действительно помогло вспомнить.
– Привези мне детей, – шепчу ему в губы.
– Правда?
Я стерва. Чувствую себя дрянью, которая не хотела видеть своих малышек.
– Да, – киваю и подавляю желание расплакаться.
– Завтра, ладно? Я не успею их подготовить.
– Хорошо.
Я знаю, что он забрал малышек вместе с Мишкой к себе. С ними сейчас его мама и периодически приезжает Тамара Юрьевна – соседка, помогавшая мне, когда я уехала. Дети привязаны к ней и Даня говорит, что вместе с мамой они справляются на ура, а его к себе подпускают только Аня с Алей. Мишка, как оказалось, мой защитник и категорически не принимает Даню обратно, называя предателем.
Я не знаю, что говорила сыну, когда уезжала, как объясняла то, что Дани больше не будет в нашей жизни. Искренне надеюсь, что не говорила ему о предательстве и не забивала голову тем, чего не было на самом деле. Я, может, и сука, раз развернулась и ушла, но не могла сказать ребенку что-то подобное.
Мы возвращаемся на территорию больницы и бродим вокруг еще несколько часов.
Мне категорически не хочется обратно, но приходится возвращаться на процедуры. Я хочу домой и уже не раз спрашивала доктора когда смогу вернуться. Внятного ответа, увы, я так и не услышала. Он все что-то бормотал о восстановлении, о том, что мне нужны только положительные эмоции, правда, вчера говорил, что нужно вернуться в знакомое место. Там, мол, я вспомню все.
Перед входом Даня еще раз притягивает меня к себе и целует. Крепко обнимает и говорит, что теперь все наладится.
Я возвращаюсь в больницу с горящим взглядом, раскрасневшимися щеками и припухлыми губами. Доктор бросает на меня странные взгляды и ухмыляется, давая понять, что понимает причину моего состояния.
А я живу.
Впервые с дня, когда открыла глаза в больнице я живу и чувствую. Хочу увидеть детей и все вспомнить, узнать, каково это жить с любимым человеком, понять, куда я уехала, почему сделала именно так, почему ничего не сказала о детях.
Глава 35
Я собираю детей за рекордно короткие сроки. Аня с Алей еще слабо понимают, где их мама, куда она подевалась и почему не приходит. Мишка уже взрослый и ему пришлось объяснять причину отсутствия матери. Я спокойно поговорил с ним, обрисовал ситуацию, и сейчас он спокойно собирается на встречу, пытаясь скрыть нетерпение.
Я не говорил, что Лена забыла девочек. Ему ни к чему знать такие подробности, к тому же его-то она помнит.
Я волнуюсь.
Чертовски нервничаю, не зная, как она отреагирует. Как они будут себя чувствовать, что вообще произойдет в больнице. И чем ближе мы подъезжаем, тем паника все больше подкрадывается, хотя я, как бы, должен быть самым спокойным.
Беру малышек за ручки, прошу Мишку взять за руку Алю и веду их в больницу. Заходим в лифт и поднимаемся на третий этаж. Толкаю дверь в палату Лены и бесшумно захожу, хотя девочки тут же срываются и бегут к ее кровати с криком:
– Мама! Мама! Мама!
Мишка стоит в стороне и молчит, а я прекрасно понимаю, что Лене нужен как раз он.
– Пошли к маме, – беру его за руку, усаживаю на край кровати и стараюсь отцепить девочек от Лены, но она мотает головой и выдает одними губами: “Нет”.
Беру стул и сажусь рядом, смотря на то, как она спрашивает детей о делах, скучали ли они, разговаривает с Мишкой. Я опасался, что Лена не сможет нормально с ними даже разговаривать, не то, что играть. Но она, кажется, полностью справляется.
Мы уходим только через несколько часов. Девочки уходить не желают, поэтому я с трудом, но таки забираю их.
Мы приезжаем домой, девочки беспокойные, но благодаря моей маме и Тамаре Юрьевне их удается успокоить. Ближе к вечеру я решаю поехать к Лене, чтобы поддержать ее.
Не помню, как доехал до больницы. Нахожу Лену в палате, расстроенную и заплаканную. Тут же подхожу к ней, сажусь рядом и притягиваю к себе, чтобы успокоить и узнать что случилось.
– Я все вспомнила, все вспомнила, Даня, – сквозь слезы говорит она. – Я… – она снова плачет, а я только обнимаю ее крепче и не знаю что сказать.
Она вспомнила – единственное, что важно для меня. Она расскажет все, что произошло, почему она ушла, почему решила, что мы не будем вместе.
– Тише, малыш, тише, все будет хорошо, – глажу ее по голове и плечам.
Такими нас и находит доктор. Я держу Лену на руках и убаюкиваю как ребенка, пытаясь успокоить и внушить ей, что все будет хорошо. Теперь так точно.
Когда Лена засыпает, я выхожу в коридор и иду с доктору, который явно хотел поговорить. Захожу в кабинет, но меня просят подождать, потому что врач занят. Минуты длятся слишком медленно, но когда доктор таки приходит, я расслабляюсь и спокойно жду, что он скажет.
– Даниил Олегович, рад сообщить вам, что уже завтра мы выписываем Елену. Вы можете приезжать за ней и увозить ее домой. Я знаю, что она все вспомнила, но некоторые моменты все же могут оставаться в тени. Учитывайте это, пожалуйста, и постарайтесь обеспечить ей покой.
– Да, конечно. С ней… все в порядке?
– Да, вполне. Елена очень впечатлительная, – доктор слегка подался вперед и разместил руки на столе. – Она нервничает по пустякам и переживает. Я выпишу ей успокоительные, а вы постарайтесь сделать так, чтобы она все время их принимала.
– Конечно.
– Раз в месяц приезжайте на консультацию, если что – психолог предоставит помощь.
– Считаете, что ей нужна психологическая помощь? – тут же спрашиваю у доктора.
– Послушайте… она попала в аварию, потеряла память, а сейчас она к ней вернулась. Она… может быть немного не в себе. Это не обязательно, но такое возможно. Поэтому если будете видеть что-то странное – приезжайте, ладно?
– Да, конечно.
Я заканчиваю разговор, захожу в палату за рюкзаком и по пути домой звоню маме, говоря, что Лену завтра выписывают.
Мама не знает всех подробностей нашего расставания, но твердо уверена, что во всем виновата исключительно Лена, потому что ее ангелочек сыночек просто не мог сделать что-то запредельное. Я убеждаю ее в обратном и пытаюсь доказать, что Лена не виновата и напартачил таки я.
Ближе к полуночи мы договариваемся. Она демонстративно уходит к себе, давая понять, что разговор окончен, но она таки не приемлет моего решения привезти Лену сюда. Я не думал, что с мамой будет сложно, надеялся, что она все поймет, что примет нас, но вероятность этого близится к нулю, поэтому утром я первым делом решаю, что мы будем жить в моем доме.
Там Лене, конечно, непривычно, зато нам будет спокойно, да и места там много.
Я приезжаю в больницу ближе к двенадцати, захожу к Лене и вижу, что она уже собрана. Сумка стоит у входа, а сама она сидит на кровати как фарфоровая статуя. Я молча сажусь рядом и не знаю, о чем с ней разговаривать. Что спрашивать? Или просто рассказать, куда мы поедем?
– Поехали, – говорю единственное безопасное слово и беру ее за руку.
Странно, но она не сопротивляется, вкладывает свою ладошку в мою и сжимает пальцы. Мы выходим из больницы, я усаживаю Лену в машину и везу домой. Надо ли говорить, что я нервничаю? Безумно. Хочу, чтобы у нас все было хорошо, но сомневаюсь, что это вообще реально, потому что она кажется отстраненной и холодной.
Не говорит, не рассказывает ничего и даже не спрашивает.
– Давай заедем в кафе, – говорит на середине пути.
– Хорошо.
Сворачиваю в небольшое кафе, где можно посидеть и выпить кофе. Заказываю Лене капуччино, а себе чай.
– Помнишь, что я люблю, – улыбаясь, произносит она.
– Конечно.
– Я хочу поговорить, – решительно выдает она. – Я ушла, когда поняла, что между нами слишком много недосказанности. Ты мне не верил, я пыталась тебе сказать.
Ей сложно. Она шумно вдыхает воздух и делает выдох, так что я не выдерживаю и опережаю ее.
– Я знаю, – мягко говорю, касаясь ее руки и поглаживая кисть большим пальцем.
– Ты знал? – кажется, я вижу, как потух свет в ее глазах, как она медленно угасает, не желая слышать, что я мог все знать.
– Нет. Конечно же нет, Лена. Я узнал недавно, но уже не мог тебя найти. Я встретил Диму и он… он признался, что подсыпал тебе таблетки.
– А я все не могла понять, почему вела себя так спокойно, почему не истерила, не кричала, – Лена говорит растерянно, а затем замолкает и смотрит на меня.
– Прости меня, – выдаю то, что должен был сказать как только увидел ее в больнице. – Прости за то, что не хотел слушать, что поверил ему, а не тебе, что усомнился.
– Нет, – она мотает головой и морщится, будто ей больно.
– Да, Лена. Я не хочу тебя терять. У нас есть девочки и… я люблю тебя.
Она смотрит на меня так, будто не доверяет и впервые слышит подобные слова. Прокручиваю в воспоминаниях все наши моменты и понимаю, что говорил ей эти слова лишь раз, но тогда она не поверила. И она смотрит сейчас точно так же. Как будто не верит.
Не даю ей сказать. Достаю кошелек и бросаю деньги на стол, хватаю ее за руку и веду на выход из кафе.
– Что ты делаешь? – она пытается сопротивляться, а я грубо прижимаю ее к машине.
– Нет, Лена. Хера с два ты будешь нести что-то о жалости или еще о чем-то. Я люблю тебя. Ясно? И хрена с два ты уйдешь второй раз.
Она улыбается и протягивает руку, чтобы прикоснуться к моей щеке, погладить кожу и провести пальцами по щетине.
А я не сдерживаюсь. Тяну ее на себя и впиваюсь в губы. Так, как мечтал едва мы выехали из больницы. Сминаю ее губы и едва дышу, потому что, блядь, хорошо с ней.
Забываю о советах врача о том, что ее нельзя волновать. Нахер! Она и так наволнуется дальше некуда, тупо накрутит себя, соберет вещи и смоется еще раз. Но хрена с два.
С трудом отрываюсь от ее губ и выдыхаю:
– Дура.
Лена смеется и обнимает меня за шею.
– Дура, – вторит моему уверенному тону. – Влюбленная по уши дура, которая думала, что только так не сломает парню жизнь.
– Идиотка.
Снова поцелуй, на этот раз крепкий и выворачивающий наизнанку. Я тянусь к ней, как цветок к солнцу, потому что за два года любовь не прошла, а стала только сильнее. И желание тоже не ушло. Я четко чувствую, как натягиваются штаны в паху, едва она приподнимает майку и гладит мою спину.
– Прекрати, – едва выдаю сквозь зубы, потому что хочется нагнуть ее и оттрахать прямо здесь.
Сколько у меня не было секса? Полгода. Последний раз я трахался с какой-то девкой из клуба. Чистая механика, потому что сил терпеть больше не было. С тех пор стал противен сам себе. Люблю одну, а член пихаю во что попало. Перестал. Единственное спасение – подрочить на воспоминания о Лене.
Я не знаю, как нам удается сесть в машину и добраться до дома. Там нас ждет Тамара Юрьевна и моя мама. Я смотрю на мать и мысленно посылаю ей импульсы на помолчать. Она, видимо, все понимает. Притягивает Лену к себе, желает выздоровления и говорит, что ей пора.
Не помню, как испаряется и Тамара Юрьевна. Уходит она чуть позже, но таки оставляет нас одних.
Почти полдня я хочу с болью в яйцах и с желанием трахнуть свою женщину. И похуй, что у нас нет штампа. Скоро будет. Плевать, если Лена снова откажется. Затащу силой, как в лучших традициях Кавказа. Сказал моей будет, значит, решения не изменю.
Не знаю, как мы выдерживаем до вечера. Дети засыпают медленно. И если с малышками проще – они просто засыпают под сказку Лены, то с Мишкой сложнее. Он дуется, потому что мы снова приехали в незнакомое ему место, к тому же здесь обитаю я.
– Почему он здесь, мама? – слышу их разговор в детской и внутренне сжимаюсь.
– Потому что так надо, Миш. Мы будем жить все вместе, как раньше, помнишь? – Лена пытается говорить спокойно, но я слышу волнение в ее голосе и понимаю, что легко не будет.
Никому из нас.
– Помню, – все еще дуется Мишка. – Но он нас предал, – уверенно заявляет он.
– Не предал, – тут же выдает Лена. – Я тебе все объясню, ладно? Завтра, малыш, потому что уже поздно.
Я ухожу, чтобы не быть застуканным за подслушиванием. Спускаюсь на первый этаж и пытаюсь соорудить романтический ужин, хотя прекрасно понимаю, что хрена с два мы вообще дойдем до еды.
Так и происходит.
Едва Лена спускается и идет ко мне, я прижимаю ее и сажу на стол. Набрасываюсь на нее с объятиями и дикими поцелуями, потому что нет никаких сил терпеть. Потому что яйца лопают от напряжения, а мозг включен в режим “трахнуть любой ценой”.
Пусть я буду озабоченным, но это моя женщина, и я не собираюсь от нее отступать.
Имею право.
Я сжимаю ее бедра в своих руках и тяну на себя, вдавливая в каменный член. Лена тянется к майке и стягивает ее через голову, освобождая меня от одежды. Едва я помню, как сделал то же, как раздел ее и распластал на столе, надеясь, что Мишка не выйдет вот в эту минуту.
– Я закрыла дверь, – тихо говорит Лена, улавливая мое напряжение.
– Класс, – только и могу выдать я, правда, получается как-то хрипло и непонятно.
Да и похер!
Вхожу в нее одним резким толчком. Она уже влажная и готовая для меня, поэтому только вскрикивает от удовольствия и вгоняет коготки в мои плечи. Я так хочу ее, что едва выдерживаю пять минут, но быстро стаскиваю презерватив и натягиваю новый, доводя ее до оргазиа несколькими толчками и пальцами на клиторе.
Сжимаю ее рот, чтобы не перебудить весь дом и смотрю в довольные по-кошачьи глаза. Лена похожа на дорогую породистую кошку, которая поела дорогого корма. Что ж, заец, я готов кормить тебя им всю ночь. И далеко не одну.
Глава 36
Лена
По крупинкам, по маленьким частичкам я вспоминаю все, что умудрилась забыть. Наши отношения с Даней, то, как он относился ко мне, а я ушла. Будь у меня второй шанс я бы поступила по-другому, потому что отчетливо вижу, что он любит меня.
И всегда любил.
Я не понимала этого до аварии, ушла, сбежала от него, чтобы жить одной. Я вспоминаю, как собрала все сбережения и взяла его деньги. Как скрылась, чтобы он не искал.
Это было глупо. Настолько, что я осознала это только когда узнала, что беременна. Смотрела на тест с двумя полосками и плакала. Но и вернуться я не могла. Я четко дала понять, что не люблю его и не буду рядом. А потом прийти с детьми?
Вспоминаю, как жила одна, как вытаскивала наверх Мишку и девочек. Если бы не Тамара Юрьевна, я бы не смогла и половины того, что делала. У меня бы не было даже средств к существованию, потому что трое детей и те деньги, что я зарабатывала на трех работах… их чертовски не хватало.
– О чем задумалась? – голос Дани выводит меня из воспоминаний, и я улыбаюсь ему, прохожусь взглядом по его мощному телу и думаю, что я не просто дура, я трижды идиотка, потому что ушла, не видя его любви, думая, что не нужна ему.
– Да так, – отвечаю и прижимаюсь к нему всем телом, обвивая его за талию и втягивая запах.
– Эй, – он отстраняет меня и смахивает пару слезинок, скатывающихся с моего лица. – Что не так?
– Я такая дура, – говорю совершенно искренне, потому что действительно чувствую себя такой.
Я больная, потому что ушла. И если бы не авария, я уверена на все сто процентов, что не вернулась бы. И дальше тянула бы троих детей и работала в две смены, потому что гордая, независимая и побывавшая в браке, который трещал по швам с самого начала.
– Я в магазин, – говорю, отстраняясь от него. – Обещаю не разводить мокроту, – тихо говорю и иду за сумочкой.
Мы вместе уже три месяца. Малышки привыкли к нему, правда, папой все еще не называют. Просто “Даня” и все. Он не бесится, не нервничает, просто терпеливо ждет, когда придет то самое время.
Мишка воспринял все гораздо хуже. Несмотря на объяснения, он все еще настороженно относится к Дане. Искоса смотрит на него, демонстративно не ходит с ним на прогулку, игнорирует попытки сближения. Я знаю, что виновата в этом сама. Ушла я, напартачила тоже я, а Даня… он просто не прислушался к себе.
А я не настояла и не поговорила с ним. Не проорала ему в лицо, что ни в чем не виновата, не устроила истерику, выдавая все свои эмоции. Возможно, нам не хватило именно этого?
Я собираю в корзину все, что написала в список, попутно прихватываю красивых зайцев для девочек и машинку Мишке. Расплачиваюсь на кассе и иду на выход, но в дверях сталкиваюсь с Игорем.
Пару мгновений мы просто смотрим друг на друга. А потом Игорь кривиться, как будто увидел привидение и отходит в сторону. Я иду домой и все время оборачиваюсь. Мне кажется, что он сейчас подбежит ко мне, схватит за горло и скажет, что я сука… стерва и дрянь, потому что посмела уйти от него.
Он действительно меня догоняет. Останавливает на полпути к дому и…
… просит прощения.
Я тупо смотрю на него и не понимаю ни слова.
– Лена, – он трогает меня за плечо. – Ты слышишь?
– Да, – тихо отвечаю, едва шевеля губами, потому что в одночасье в горле застряло множество ответов. От “Я все понимаю, Игорь” до “Ты тварь, которую я никогда не прощу”.
– Простишь меня?
У него все так просто. Будто это не он подложил меня под своих друзей, чтобы рассчитаться с долгами и спасти свою задницу. Будто это не он потом заплатил Диме за то представление, чтобы я навсегда осталась одна и несчастна.
– О каком прощении речь? – я горько усмехаюсь. – Ты заплатил Диме за то, чтобы он накачал меня той же хренью, что и ты в тот вечер. Помнишь? А теперь ты просишь прощения? Бог простит! – последнее, что я выдаю прежде чем развернуться и уйти.
Не сразу понимаю, что меня хватают за плечи и разворачивают.
– Отпусти! – ору на всю улицу, потому что мы не одни здесь, и кто-то явно должен прийти на помощь.
Но Игорь и не собирается меня отпускать, а окружающие не спешат помогать. Я удивляюсь черствости, которая захватила мир. Вот здесь, сейчас совершается практически акт насилия. Мужчина хватает девушку, а она кричит, чтобы он ее отпустил и что ей больно. И что? Взгляды украдкой, а кое-кто даже переходит на другую сторону. Это такая помощь?
– Заткнись, – зло выдает он и начинает тащить меня в сторону машины.
Я отбиваюсь и все еще надеюсь, что хоть кто-то поможет. Что здесь еще есть те, кому не плевать на жизнь другого человека. Что этот кто-то не позволит так просто взять и увезти меня.
– Отпусти ее, – слышу знакомый голос, а затем меня отпускают.
Вижу, как одним четким ударом Даня опрокидывает Игоря на землю и врезается кулаком в его челюсть. Я даже не вскрикиваю, потому что мне не жаль. Он столько всего сделал, что просто некого жалеть.
Я знаю, что Игорь вряд ли даст сдачи и единственное, на что он способен – выхаркнуть ругательства из своего мерзкого рта. Даня берет меня за руку, поднимает пакеты с пола, и мы молча идем домой. Я не хочу разговаривать о том, что произошло и предпочитаю забыть об этом.
Внезапно меня охватывает паника, потому что Даня здесь, а дети…
– С кем дети? – говорю и тут же ускоряю шаг.
– С Тамарой Юрьевной, – слышу его ответ и успокаиваюсь.
– Серьезно думала, что я оставлю их одних?
– Нет, просто… паника.
Даня только кивает. Я понимаю, что, возможно, обижаю его своим волнением, но… я действительно испугалась, хотя и подумать не могла, что он оставит их.
Меня подкосила встреча с Игорем, правда, я осознала это только ближе к вечеру, когда вздрогнула после звонка в дверь. Меня будто парализовало и скрутило в одночасье. Я просто не могла ни повернуться, ни подойти к двери, чтобы открыть ее.
К счастью, Даня понимает меня с полувзгляда. Идет к двери и спокойно открывает ее. Это всего лишь его мама, а у меня, кажется, вырвался вздох облегчения.
Она до сих пор не принимает меня. Видит во всем, что случилось с ее сыном, и не скрывает этого. Но она приходит к девочкам и Мишке. И я благодарна ей за то, что она не разделяет детей на родных и чужих. Она приносит угощения и игрушки поровну, уделяет внимание всем троим.
Под вечер я настолько устаю, что забываю и об Игоре, и о том, что случилось. Я просто обессилено падаю на кровать и утыкаюсь носом Дане в плечо. Удобно устраиваюсь и обнимаю его.
– Испугалась сегодня? – Даня решает завести разговор о том, что случилось, и я чувствую липкий холодок страха, покрывающий мурашками мое тело.
Я ежусь и инстинктивно тяну на себя одеяло. Даня замечает это и прижимает меня крепче, как бы защищая.
– Я не знаю, почему он опять вернулся, – говорю, а сама понимаю, что действительно боюсь появления Игоря. Хотя бы потому что он испортил мне жизнь уже несколько раз.
– Он не вернулся, – уверенно говорит Даня. – Просто вы столкнулись случайно в магазине. В этом нет ничего такого. Он не удержался.
Даня говорит уверенно, но я почему-то все равно не могу успокоиться. И мне холодно даже под теплым махровым пледом.
