Текст книги "Отчим 2: с нуля (СИ)"
Автор книги: Ада Цинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Глава 21
Открывая дверь, Яна хотела, чтобы это был Леша. Когда же она увидела его, губы скривились автоматически. Ее раздражало то, что он был таким же, как и раньше: все эти его татухи, крутая косуха, взгляд, пробивающий до костей. Да, Леша выглядел немного прибитым, все же он был прежним. Злилась Яна на то, что до сих пор в груди покалывало. Ну вот за что можно его любить настолько?
– И чего тебе, блять?
– Поговорить нормально хочу.
– А ты так умеешь? Умеешь разговаривать, а не руки свои ебучие распускать? – плевалась ядом Яна.
– Прости.
Его «прости» заставило заткнуться, но не затушило волну негатива. Скрестив руки на груди, Яна внимательно смотрела на Лешу.
– Я много хуйни сделал, знаю. Сам проебался с бизнесом, не смог порешать все быстро, сбегал, нахуй, от проблем. Я кинул тебя одну с ребенком, и мне было похуй, что у тебя, потому что у меня самого был пиздец. Прости, я поступал хуево.
– Окей, осознал былые проебоны, дальше чего, блять, хочешь?
– Быть с тобой.
– Букетики ебучие и серенады под окнами нихуя не сработают в этот раз, – вздернула брови Яна. – Я уже не ебнутая дурочка, чтобы вестись на разовую хуйню. Знаешь, что я тебе, блять, скажу? В той хуйне, что была у нас, я жить не буду никогда. Никогда я не позволю себя оскорблять, унижать и ограничивать. Теперь я знаю, насколько пиздатая. Я могу, нахуй, все в этой жизни. Смотри, блять, где я живу, это охуенная квартира в охуенном районе. У моего сына есть все, я сама обеспечиваю любые свои заебоны. У меня свое дело, свои личные планы, нахуя мне туда обратно в дерьмо ебаное?
– Уже так не будет. Все началось с бабла, я поправил дела. Сейчас чистый доход три косаря баксов, на семью хватит. Через год может раза в два подниму.
– А у меня сейчас шесть. Дальше что, блять? Еще есть козыри в кармане? Я гребу больше, чем ты, построила бизнес с нуля.
– А стартовый капитал каким местом заработала? – скривился Леша.
– Пиздой столько хуй поднимешь! Вот каким, – постучала по лбу Яна. – У меня была стратегия, раскрутка, обороты нихуевые. Такие идеи были – заебись! Да, затейка не из приятных, но я не ебалась ни с кем, тупо фотки залила. Блять, да кто бы говорил про стартовый капитал! Сам свой спиздил! Помню я, как фуры в нулевые с друганами разгружал и перепродавал электронку!
– Хорошо, блять, ты пиздец какая молодец. За такой короткий срок так раскрутиться это охуенно. Признаю. И похуй, что воспользовалась инфой о моих больных местах и меня же разъебывала все лето. Охуенный результат, вскидываю руки, – Леша действительно развел руками и усмехнулся.
Яне было совсем не до смеха. Она пялилась на него сквозь туман боли. Ругаться с ним было комфортнее, чем слышать что-то приятное.
– Только что ты похвалил меня в первый раз. В первый, сука, раз, оценил мои заслуги, – больше не было улыбки на губах Леши. – Я умела дохуя для своего возраста, когда пришлось с тобой жить. Я охуенно справлялась с домом, гоняла на байке, шарила во всей хуйне, что тебе нравилась. Ушла из дома и работала с ебучим токсикозом. Я родила твоего, сука, сына в шестнадцать и смогла стать адекватной мамашкой. Ебашила с ним круглые сутки, успевала готовить жрать и складывала копейки, чтобы не сдохнуть. Но нет, блять. Ты ни разу не сказал, что у меня охуенно получается что-то, кроме ебли твоих мозгов.
Значит мне нужно было сделать оборот бабла в два раза больше, чем у тебя? Построить собственный бизнес и поставить тебе перед повторной угрозой разорения, чтобы ты наконец-то, блять, оценил меня так, как я этого, нахуй заслуживаю⁈
– Получается, что так, – выдавил Леша.
– Ты же понимаешь, что нихуя не в бабле дело? Твое отношение было хуевым. Ты потреблял, жил в свое удовольствие и хуй клал на мои чувства. Я уже молчу, что роль бати даже не пытался тянуть. Мне было хуево с тобой, как с мужиком.
– Я знаю. Яна, я не хочу, чтобы было как тогда. Я хочу все изменить, вообще, блять, все. Начать с нуля.
– Начинать надо с себя. Как бы обстановку и детальки не менял, все упирается в ебаное эго. Перестроишься, взгляды перекроишь свои, любить, блять, научишься?
– Я постараюсь стать лучше. Дай мне шанс. Можем сначала просто общаться, а потом может и вернется то, что кажется проебаным.
Яна смотрела на него с четкой установкой не плакать. Перспектива вновь страдать кричала, что она будет дурой, если сунется снова в это болото. Зашкаливающие чувства подбивали на сомнительные решения.
– Как там Марк? Я подарок привез, – опустил взгляд Леша.
– Спит Марк. Еще полчаса спать будет, – словесно укусила Лешу Яна.
– Какие вообще планы на сегодня?
– Есть предложения?
– Может заедем в какое кафе со всякими детскими хуевинами? Посидим, поиграем там с ним, поговорим.
– Мне нужно собраться.
– Я подожду.
– Я буду долго собираться.
– Значит буду долго ждать.
– В дом не приглашу, – продолжала кусаться Яна.
– Значит подожду внизу, – улыбнулся Леша.
Яне пришлось закрыть дверь, чтобы он ушел. Только тогда она позволила себе улыбнуться. Под кожей покалывало мелкими разрядами тока, Яне нравилась эта странная нервозная хрень. Пока Марк спал, она успела вымыть свои удлинившиеся волосы и идеально ровно уложить их. Проснувшийся, Марк захотел перекус. Во время его потрошения тарелки с кусочками манго, Яна сделала профессиональный макияж с легкими смоки айс. Навык отменного мейкапа Яна освоила в совершенстве, когда занырнула в онлифанс индустрию. Теперь она умела превращаться в роскошную модель еще в короткий срок.
Да, Яна собралась минут за сорок, но просидела еще столько же, чтобы наказать Лешу бесплотным ожиданием, которое он ненавидел. Марка она нарядила в модную широкую рубашку и черные джинсы. Кроссовки маленького Марка вызвали у Яны дурацкую улыбку. Безобразное вложение трехсот долларов в крошечные ботиночки, из которых он вырастет уже в следующем месяце.
– Капец ты стильный чувак, Маркуша, – заявила Яна и глянула на себя в зеркало.
На ней было черное мини-платье. Длинные рукава, голая спина, на которой тонкими ниточками соединялись части платья. Непривычно роскошный образ завершали массивные золотые серьги и кольцо сразу на два пальца.
– Да мы с тобой воплощение стиля. Ну пошли, сыночек. Батя твой иссох, наверно, мумией сраной стал.
Яна проигнорировала загоревшийся взгляд Леши.
– Выглядишь охуенно, – улыбнулся Леша.
– Я в курсе. Иногда, чтобы добавить красоты в жизнь, достаточно удалить из нее нахуй мужика.
Похлопав огромными накрашенными ресницами, Яна улыбнулась так, что Леше пришлось проглотить собственную улыбку. Но ненадолго. Теперь он улыбался вниз.
– Привет, Марк.
– Маркуш, это твой папа. К нему можно подходить, не сцы.
Яна подмигнула ребенку, который первым делом посмотрел на маму. Словно, все поняв, он направился по направлению к присевшему Леше.
– Яна, блять, он идет! Он же тупо лежал, а теперь идет! Ты видишь⁈
– Не, бля, ослепла от твоей лучезарной улыбки. Идет-идет. Только пока недолго. Лови, блять, пока носом на асфальт не полетел.
Леша успел подхватить покачнувшегося ребенка. Этот момент Яна хотела бы продлить надолго. Впервые она заметила тепло в глазах, которые казались безнадежными.
– Блять, он так вырос. Уже чуть не бегает и волосатый такой стал. Смотри, как смотрит внимательно, тип все понимает. Сейчас еще испугается моей морды – заорет.
– Не думаю. Он каждый день мужиков и пострашнее видит. Специфика работы, так сказать.
– Яна, подержи его, я сейчас.
Покопавшись в машине, к которой взгляд Яны приклеился намертво, Леша принес мини-вариант белоснежного мерса.
– С днем рождения, Марк, это тебе мерс. Через семнадцать лет куплю настоящий. Хочешь посидеть? Вот так, смотри. Вот и сидишь.
– Это же поршец, ебаный в рот! – завизжала Яна. – Мой поршец драгоценный! Это же он, да, блять⁈
– Он-он. В автосалоне, куда продал, сказали даже на тест-драйв никто не брал. По пробегу проверил, не наебали. Никто на нем не гонял.
– И как ты, блять, это сделал? Хуй бы в твоем положении заработал на него за полгода!
– Байк продал.
Яна вглядывалась в спокойное лицо Леши, ища подвох. Ее распирало мощнейшими чувствами.
– Продал свой байк? Да не пизди! Ты его обожаешь еще больше, чем свои гитары ебаные! Хуй бы ты его продал! Скорее бы почку дал вырезать!
– Да и две на «Тайкан» хуй хватило бы.
– Да это понятно, что твои пропитые почки никому не въебались. И как же ты, блять, решился на столь невъебическую авантюру?
– Решил, что если что-то менять, так все и сразу.
– Ну что, блять? Загружаемся, мужики, в поршец! – Яна не удержалась от соблазна погладить капот. – Красавец ты мой, как же я по тебе скучала. Какая же ты охуенная тачела. Ниче, блять, ниче, осталось тебе немного потерпеть. Скоро не этот увалень ленивый будет на тебе жопу катать. Мы с тобой еще полетаем. Не сцы, со мной не заскучаешь.
Ярчайшую улыбку Яна потушила до того, как повернулась к Леше, катающему сына на машинке, которая подозрительно напоминала тот самый поршец.
Глава 22
Как оказалось, Леша забронировал целый зал с аттракционами для малышей. Заказали детскую еду, из напитков всем только сок. Пожевав и разбросав все, до чего дотянулся, Марк уполз изучать новую территорию. Яну приятно удивило, что Леша уполз за ним следом. Она и не думала, что он умеет дурачиться с детьми, что будет катать сыночка на машинке полчаса без остановки. Сделав пару памятных фотографий, Яна уселась поудобнее и любовалась семейной идиллией.
Только когда Марк принялся изучать светодиоды в фарах своего автомобиля, Леша вернулся к Яне на диванчик.
– Он такой крутой, – лыбился Леша. – Я и не думал, что дети бывают настолько потрясными.
– Это да, он крутейший поцык на свете, – впервые за их общение искренне улыбнулась Яна.
– Сейчас смотрю на него и думаю, какой же я долбоеб. Я же проебал не полгода его жизни, а весь год. Нихуя не помню, каким был, когда родился, что там улюлюкал, во что играл. Я пропустил дохуя такого, чего уже никогда не вернуть. Это пиздец, да, но зато теперь я четко понимаю, что больше так не хочу. Хочу, блять, видеть, как он растет, как новому учится, говорит там.
В это время Марк активно захлопал руками по бамперу и издавал звуки, подражая двигателю.
– Слышала? Слышала⁈ – удивлялся Леша. – Блум-блум. Это же про машину что-то рассказывает!
– Да, он обожает тачки.
– Они что реально такие малые уже говорят? Может это наш гений просто? Разве такие малые знают, что брум-брум машина?
– Короткие слова в этом возрасте уже могут говорить. И у Марка в лексиконе уже слов десять имеется. Детских таких тип да-да-да – еда, ду-ду-ду – вода.
– Десять. Ебать это же много, – потер лицо Леша.
– Ма-ма-ма, – запищал Марк, топая к Яне.
– Да, солнце. Что ты хочешь?
Яна взяла Марка на ручки, а он по ней переполз к Леше и схватился за его толстую серебряную цепочку.
– Он сказал «мама». Он реально шарит во всем, – вылупился Леша на сына. – Капец ты умный, Марк.
– Это мама, – показала Яна на себя пальцем, а затем на Лешу. – А это кто?
Перед тем как ответить Марк высунул язык, а потом проговорил:
– Па-па.
В тот момент Яна даже на сыночка не смотрела. Она смотрела только на Лешу, которого нормально так накрыло чем-то личным. Не умиление, не радость. Трогательность момента зашкаливала, потому что это было что-то из прошлого самого Леши. Его отбросило назад, похоже, что в собственное детство.
– Папа, – повторил Леша, в этот момент Марк схватил его за бороду. – Все верно, сынок, все верно. Он говорит «папа» это же вообще мозг выносит!
Марк снова ушел заниматься своим, а Леша наконец-то встретился взглядом с Яной.
– Что, блять, вылупился так? – засмеялась Яна. – Удивлен, что продолжению не научила? Что не говорит папа-мудила ебаный?
– Да, – пожал плечами Леша.
– Я бы такой хуйней заниматься не стала. Если бы ты реально хотел, то мог бы все это время с ним общаться. Я была только «за», только вот, блять, ты не хотел. Не звонил, не писал, не приехал, чтобы увидеть сына. Все ждал, что я проебусь и сама приползу?
– Может и так сначала. Потом нужно было время, чтобы разобраться в себе и все исправить.
– Отмазы, ебаные отмазы. Как же я их обожаю, нахуй! Ты опять засцал, не хотел взять и порешать конкретно, раз и навсегда. Уперся в тупик, как баран ебаный, и стоял, пока ноги к хуям не затекли, – переведя дыхания Яна добавила уже мягче: – Я показывала Марку фотки, чтобы он тебя не забыл. Сейчас он называет и меня, и тебя. А себя называет Мак. Мне кажется, он уже осознанно это говорит, а не повторяет, как попугай, за мной. У тебя, кстати, с ним всего пять фоток, три из которых из роддома. Охуенно да, блять?
– Нет, не охуенно.
– Знаешь, даже если бы ебаные отцовские чувства у тебя не проснулись, я бы ему о тебе хуйни никогда не сказала. Лучше расти и думать, что твой батя ебучий герой, просто, блять, не может пока с тобой затусить, чем знать все в красках и слышать, что он гондон ебаный. Подрос – сказала бы: «Ну бывает, блять, всякое, ты нихуя ни при чем. Такие уж люди-люди –хуи на блюде. Сами нихуя не знают, чего хотят, чего не хотят. Всякая хуйня в жизни бывает, отношения по пизде идут, но ребенок это навсегда и это охуенно». Сказала бы, что жизнь сложная хуйня и даже если твой батя с тобой не общается, это не значит, что он тебя не любит.
– Спасибо, – выдавил Леша.
– Я знаю, что это, блять, такое, на себе. Все блядское детство я росла, слушая охуенные истории про батю полного уебка, который заделал меня мамаше, ни копейки не дал, еще и сел на пятнаху. Она злилась на него, понимаю, но ребенок не ебаный унитаз, чтобы сливать в него собственное дерьмо. Когда заебывалась или я хуйню какую выкидывала, каждый раз начиналось одно и то же. Знаешь, что я, блять, чувствовала, когда она батю засерала? Говорила, что он ебаный идиот, зэк и козел, что испортил ей всю жизнь, а я чувствовала вину. Ну тип если мой батя мудазвон ебучий, значит я дочка мудазвона ебучего, испортила мамаше жизнь. Если бы не он, не было бы меня и было бы у нее все охуенно. Я его ваще не знала, но почему-то усилия мамаши сходили на нет. Я не злилась на него, как она, я злилась на нее. Именно она, блять, заставляла меня чувствовать себя куском дерьма. Хуй бы я так поступила со своим ребенком!
Яна взяла паузу и крутила огромное золотое кольцо в руке.
– Мне, блять, слава богу, хватило ума не идти той же дорожкой, хотя ситуации пиздец похожие. Хуевый вкус на мужиков это у нас семейное. Даже на одинаковых мужиков, ебать, – Яна глянула на Лешу, скривив губы. – Но я поступила лучше нее. Я выбрала оставить свою злость и претензии себе, только себе, блять, а не делиться ими, чтобы вдохнулось полегче. Мой ребенок имел бы право на собственное мнение, а не на ебаные искажения.
– Когда ты залетела, ходила пузатая, я все смотрел на тебя и думал: «Ну куда тебе, блять, ребенка?» Думал, что будет полный пиздец, не вытянешь новую роль. Проебался по итогу только я, а ты, Яна, не просто справилась, ты стала самой охуенной мамой во всем ебаном свете.
Искреннее восхищение Леши вырвало Яну из плена тяжелого детства. Теперь она лыбилась привычной наглой улыбкой.
– Полностью согласна.
– Спасибо за сына, – сказал Леша и подвинул к ее руке черную коробочку.
Яна почувствовала прикосновение его пальцев, но решила убрать свою руку, а не отвечать.
– И что это? Кольцо? Еще скажи что обручальное, – добавила яда Яна.
– Если хочешь. Правда, я в душе не ебу, как можно официально жениться после оформления ебаного опекунства. Да нахуй эти формальности и всратые понятия. И без всей этой хуйни ты давно моя жена.
– В таком случае пиздец рада, что бывшая. Ну как колечко смотрится?
Яна каким-то чудом натянула кольцо на средний палец, хотя оно бы идеально село на безымянный. Возможность показать Леше фак была слишком заманчивой.
– Охуенно. Нравится?
– А не понятно? – хлопала Яна ресничками, продолжая крутить фак.
Она и сама не поняла, в какой момент Леша перехватил ее руку и обнял. Они не целовались, просто сидели так близко, что ее голова опустилась на его плечо. Сидели и держались за руки. Смотрели они в одну точку: на играющего ребенка.
– Пиздец похож на тебя. Раньше непонятно было, а теперь копия просто, – сказала Яна. – У меня ебаный ксерокс, походу, установлен.
– Похож-похож.
– Так не только лицом. Первое слово нихуя не «мама» было. И не «папа», не надейся, блять, – стукнула Лешу в ногу Яна. – Блууум-блум впервые по делу использовал, когда увидел байк вблизи. Тачелы-тачелами, но когда байки пролетают, Марк даже визжит от восторга. Гены, ебать.
Леша засмеялся. После повторной попытки накормить ребенка, они вышли на вечернюю прогулку. Яна предусмотрительно захватила коляску, и теперь можно было спокойно катать уставшего ребенка по направлению к съемной квартире. Вдвоем развлекали Марка, а когда стемнело и он заснул, шли молча. Когда идти было уже некуда, пришлось остановиться и посмотреть друг на друга.
Прицеленный взгляд Леши вызвал у Яны полуулыбку. Впервые за вечер она дала различимый зеленый свет. Крепкое объятие за талию и скольжение губ. Целовались они долго, но недостаточно грязно, для того чтобы хоть одни руки перешли к настоящему наступлению. В тот момент Яна не думала, что будет дальше. Будут они вместе или она еще потрепет Леше нервы. Ей было просто хорошо, хорошо не так, как раньше, а так, как еще не было.
– Давай помогу коляску затащить, – сказал Леша после длинного взгляда, последовавшего за поцелуем.
– Ебать ты хитрый. Если мы начинаем сначала, то у нас сегодня первая свиданка. На первой свиданке не ебусь, не старайся, – сощурила глаза Яна.
– Окей. Так помочь с коляской?
Пока Леша давился смехом, Яна держала оборону, предостерегающе грозя пальцем.
– Ну помоги.
Крыльцо, лифт, входная дверь.
– Если когда надо будет посидеть с Марком, звони. Я реально хочу все поменять и видеть его. Теперь и у тебя дел дохуя, будет честно сидеть с ним по очереди.
– Ну завтра можешь посидеть. Переговоры ебать важные. После обеда завезу, норм?
– Норм.
– Знаешь, какие у меня планы грандиозные на осень? Для тачел монтажку открою.
– Куда тебе еще одна, блять? Стоить будет дохуя, конкуренция – ебануться можно. Уверена, что тебе это надо? Мутная хуйня, пиздец мутная.
– Еще поучи меня бабло делать. Да, сыграю опять во банк, и уверена, что не проебусь. Понимаю, тебе пиздец сложно в меня поверить. Но, блять, посмотри на результат. Я развернулась в области, где бабло гребут только страшные мужики, стала конкурентом мужичары с кредитом доверия и охуенным опытом. Думаешь и там не выгребу, блять?
– Выгребешь.
– Мне надо доход увеличить, не хочу скрести с дна банки. Через два года дом куплю, – заявила Яна.
– Что ты, блять, купишь?
– Дом ебаный. Двухэтажный загородный дом. Сама его, блять, проектировать буду. Хочу хуев дом и ебало попроще сделай. Смотри, блять, сроки ставлю. Два года – и будет дом. Спорим?
Вместо ответа Леша притянул Яну к себе за бедра и поцеловал. Это уже не был длинный и страстный поцелуй, этот был короче и опаснее.
– Ну до завтра, папашка.
– Спокойной ночи.
Пока перекладывала спящего сына в кровать и раскладывала вещи по своим местам, Яна еще держалась. Даже когда снимала с себя красивое платье и смывала макияж. Только оказавшись в постели, она коснулась своих губ. Закрыв глаза, Яна проводила пальцем вверх и вниз, вспоминая поцелуи. Опустить руку ниже не хотелось, вернее, хотелось так сильно, что Яна решила перетерпеть. Нет, это будет воспоминание только о поцелуе.
Также трогала свои губы и лыбилась до боли в щеках она очень давно, когда влюбилась в Лешу. Неожиданный секс, а потом его попытки отпихнуть от себя. Тогда Яна часто застревала среди дороги и дотрагивалась губ или вспоминала лучшие моменты перед сном и так же касалась лица. То, что роли поменялись, даже забавляло ее. Теперь Леша добивался ее, а не она соблазняла его, не гнушаясь самыми грязными способами. Если тогда Яна исследовала, какого это любить, то теперь, какого быть любимой.
Глава 23
В красном, с зализанными назад волосами и на толстых каблуках Яна ворвалась в монтажку, как пламя в здание. Ее костюм был сногсшибателен. Красные брюки, красный расстегнутый бомбер и что-то вроде красной крестообразной повязки на груди. Красная помада и лакированные ботинки добавляли соблазнительности. Не удивительно, что при ее появлении кто-то подавился, кто-то уранил инструменты, а кто-то ругнулся матом.
– Ну что, блять, приехали эти уебени?
– Задерживаются.
– Сказали будут через минут двадцать. Блять, не знаю, чему удивляться больше: твоему охуительному образу или отсутствию годовалого мужика на плече. Где ты, блять, сыночка потеряла? – спросил Леонель.
Пока Яна лыбилась красными губищами, слушатели наплыли в холл.
– Не томи, мы уже все пересрали! – взорвался Окорок. – Где малой?
– У бати.
Охи и вздохи наполнили пространство. Равнодушных к этой новости не осталось. Яна сменила траекторию улыбки, развернув уголки вниз, хотя глаза продолжали улыбаться.
– Ну что, суки, выкладывайте, какая крыса ебаная адрес слила. Я вас с улицы подобрала, вшивых, безработных и жалких ебанаторов, а вы мне чем, суки, отплатили? Приперся Металлист ебаный, которому я на крылечко харкала дохуя месяцев, страшный, как хуй знает что, а вы ему мой адрес! А если он напиздел и меня убивать поехал? Какая сука слила? Давайте-давайте! Уволю нахуй!
Они молчали, хитро улыбаясь друг другу.
– Так значит? Солидарность у нас тут хуева? Всех нахуй уволю тогда! – в конце угрозы Яна рассмеялась. – Ну че, блять, делитесь впечатлением, подружки. Как вам мой мужик, а? Небось думали, что от хуя малолетнего в клубце залетела, а тут вон какой дядька.
– Пиздец это, Мегерочка, полный пиздец, – сказал Дрозд.
– Ваще он ниче такой, если бы мудаком еще при обстоятельствах ебанистических не становился. Своя монтажка, байк был просто ебануться какой. По молодости метлу создавал, нихуевую метлу. Я как послушаю, так прихуеваю. Нихуя, думаю, талант хуев. И мне песню написал. Песня – отвал пизды. Не, конечно, когда выступал, мной еще и не пахло. Потом кинул нахуй музло, бизнес замутил. Как раз в те годы батя мой на зону загремел. Взлом, тяжкие телесные, повлекшие смерть. Батю завалили. На зоне случается. Ну блять, никто не застрахован.
– Ну не убивать же, блять, приехал? И заебись, – засмеялся Удав.
– С козырей нахуй пошел, – Яна вытянула безымянный палец с кольцом, словно показывая фак. – Брюлики, ебать. С пол фаланги камешек, нихуево, да? Ну если между нами, девочками, нормасный мужик. Можно было получше найти, но можно было и похуже.
– И где ты, блять, его подцепила? – вздохнул Шмель.
– Да нигде, блять, и не цепляла. Подцепила его моя маман. Замуж за него выскочила, залетела. Уровень жизни нихуево поднялся: при бабле дядя, все дела. Ну потом такая хуйня произошла, померла маман с ребенком в животе. Диагнозы, ебать. Ну а у меня батю еще раньше на зоне вальнули, с Лешей и осталась жить. Думала пиздец полный, уебан какой-то бухой подвернулся. Потом присмотрелась, смотрю: а вроде адекват, ладно, попробуем ужиться. И ужились, не, ну и хуйни хватало, а так было весело пиздец. Байки, гитары, тренажерка, потрепаться, затусить у его друганов. Пиздатому вкусу музыкальному ему обязана. Он фундамент ебучий заклал, дальше я сама поплыла. Часто засерает мое музло, но, блять, вклад его нихуевый. Так вот жили-жили, а путом хуяк! Искра, буря, безумие.
Экспрессия Яны на этом моменте зашкаливала. Она и руками разводила и чуть не подпрыгивала. Перекошенные рожи притушили ее живость. Закатив глаза, она сказала:
– Да было мне шестнадцать, блять, когда буря началась. Такая, нахуй, была буря, что про гондоны забыли напрочь, – Яна сопроводила это слово ярким жестом. – А потом, блять, киндер-сюрприз, – похлопала она по животу. – Батяня охуел конкретно от новости. Флешбекнуло его нихуево в момент, где маман мою хоронил с дитем. Он, вроде, адекват, но как ебнет в бошку порой, так, блять, хуй пойми, чего ожидать. Ну я съебалась. Потом вернулась, потом съебалась. Сейчас в непонятках, что да как дальше будет.
– Значит отчим? – спросил Леонель.
– Да, – засверкала Яна.
– Блять, чувствуете запах? – стал принюхиваться Леонель. – Такой, блять, странный знакомый запах? Аж в носу колит. Сейчас-сейчас… Прям на языке вертится… Не, бля, сейчас… Это же запах… Запах… Запах пиздежа.
– Пиздеж, – подтвердил Окорок.
– Пиздеж, – был с ними солидарен и Шмель.
В следующий момент, все в унисон повторили слово: «пиздеж». Яна рассмеялась и улыбнулась неожиданно доброй улыбкой.
– Ладно, девчонки, мамочке пора работать. Гости у нас сегодня важные, условия мне нужно выбить для себя охуительные, время поджимает. Костян, коньячок в студию!
Костян достал из запасов бутылку и три стакана.
– Стакана два, только для гостей драгоценных. Ну, блять, Костян, че за дерьмо достал? Нормального коньячелу достань! «Макаллан» коллекционный берем!
– Да ну нахуй! Самая дорогая бутэль. Полкосаря баксов. И этим уебанам? Мигерочка, я сейчас заплачу!
– Реви, сука, и давай мне бухелово. Что вы все слезу пустили, крошки? Я знаю, что, нахуй, делаю! Этот хуй если скидос нормальный на свою автомастерскую пизданет – я таких ящик куплю! Пиздец вы все тупые. Не бывает прибыли без вложений! К клиенту, которого наебать хочешь, нужно особенно подходить, с особенным, сука, бухлом!
– Приехали мужики, – сказал Шмель.
– Ну все, блять, мамочка пошла дела делать. Попиздовали работать, как пчелки ебучие! Меда, меда, меда мне надо дохуя!
Дверь открылась, вошли два мужика: владелец и совладелец автобизнеса. Яне была нужна их автомастерская, уже оборудованная, с набитой клиентбазой. Им нужно было поиметь с Яны так много, как смогут. Битва, которая продолжалась в ее кабинете под шикарный коньяк, была длинной и безжалостной. Час, два, три. У Яны уже челюсть затекла, яро описывать выдуманные сценарии и прогнозы. Если бы был кто-то один, она бы уломала быстрее. Мужики знали, с кем имеют дело, поэтому и сунулись вдвоем. Вскипало сразу три головы.
По идее, и обсуждать было нечего. Яна давно исследовала предмет сделки, мужики назвали сумму, она согласилась. Всей суммы у нее, конечно, не было, поэтому она собиралась платить крупными частями в течение года. Да, рискованно. Такими темпами она могла обанкротить свой успешный мотобизнес. Яне нужна была скидка, чтобы сократить риски, этим она и занималась долгие четыре часа.
Мужики ушли, а Яна врубила колонки и исполняла заразительный танец, напевая во все горло. Мужики, которыми заполнило холл, подергивали ногами и качали головами в такт, ожидая вердикта.
– Ебала их видели? – засмеялась Яна.
– Ага, как будто шваброй выебали, – засмеялся Удав.
– Ну что, детки, угадаете, сколько процентов выбила мамочка?
Яна продолжала танцевать неподобающие такты и указывать пальцами на смеющихся жертв.
– Десять.
– Нихуя.
– Пятнадцать.
– Не-а, блять.
– Двадцать пять! – заорал Леонель.
Яна остановилась и посмотрела на него, как на дерьмо.
– Ебнулся? Реальные цифры! Сам бы уговорил хуев серьезных скинуть четвертак? Оставь себе свои влажные фантазии, мудила.
– Семнадцать, – сказал Дрозд.
– Ебать ты прав! Ну че, Дрозд, даю завтра оплачиваемый выходной. Прибухни в честь знакового события!
Смеющийся Дрозд отдал честь, пока остальные завистливо округляли губы.
– Блять, Мегерочка, что за хуйня? Сказала бы сразу, какие ставки пиздатые – мы бы все сыграли, – возмутился Окорок.
– Хуй соси! Надо всегда воспринимать своего босса всерьез, уебаны вы лицемерные!
– Даже если босс пиздит, как дышит?
– Ты же, сука, и дышать сейчас не сможешь. Ну че, крутая я?
– Да пиздец просто. Что ты с ними там такое вытворяешь в подсобке? – ржал Шмель.
– Сосать пока так хорошо, как пиздеть не умею, – вскинула палец Яна. – Так, блять, это все хорошо, теперь о рабочих моментах. Помещение скоро будет, нужна команда. Прямо сейчас берем ручку и бумажку, надеюсь, писать вы, ебанаторы старые, не разучились. Строчим мне имена и номера нормальных челов, какие умеют крутить в тачках гайки. На прошлое мне похуй, кто где сидел, кого убил, кого выебал. Главное, чтобы адекватные ребята были на сегодняшний сучий день. Можно не ебучих гениев механики, главное, чтобы пальцы не засасывало в приборы и ебаной расчлененкой в ямах не занимались.
– Бля, ну те, кого я знаю из нормальных, уже имеют место рабочее, – сказал Леонель.
– На это вообще похуй. Пишите самых пиздатых мне, я переманю, если надо будет. Этой хуйней займусь завтра. В этот раз мутка серьезная. Помещение отхватила охуительное, но в теме тачел не ебу так хорошо, как в байках, поэтому нужны те, кто ебет. Это вас, уебанов, брала всех подряд, как сорняки ебаные нарвала. Теперь подойду ответственно. Клумба мне ебучая нужна.
– Сорняки значит, блять? – скривился Окорок.
– А что ты розочкой себя, нахуй, считаешь? Розочка здесь одна. Колючая пиздец, но и красивая охуительно, – подмигнула Яна.
– А розочка-то расцвела, – затянул Леонель. – Вырядилась как, губы нарисовала. Танцы похлеще, чем в стрипухах исполняют, а глаза-то как загорелись! Мегерочка, думаю, выражу всеобщее мнение, если скажу, что мы все пиздец рады, что ты сегодня наконец-то поебешься.
– Иди ты нахуй! – рассмеялась Яна, потом окинула довольные рожи присутствующих и добавила: – Все вы идите нахуй!
– Мегерочка, Алешка твой подогнал. Курит стоит. С пассажиром сегодня.
– Каким, нахуй, пассажиром? Я его пассажир, ебать.
