Текст книги "Отчим 2: с нуля (СИ)"
Автор книги: Ада Цинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Глава 9
Глядя на полки холодильника, где завалилась только половинка авокадо и кастрюля с двумя порциями вчерашнего борща, Яна испытала удушающий приступ отчаянья. Сейчас она даст ребенку еду, а вечером? Что она даст ему вечером? А сама? Ей придется лечь спать голодной? Или выбрать ходить голодной сейчас, чтобы поесть вечером? Нет, так не пойдет. Если Леша не в состоянии, она найдет деньги сама.
Когда Марк, подкрепившись авокадо, лег спать, Яна принялась за реализацию задуманного. Идеи рождались сами, для заработка Яне был нужны только телефон и креативное мышление. Вроде все и пошло по плану, только Яна до последнего не верила, что ей удастся заполучить долгожданный перевод. У Яны чуть телефон не выпал из руки, когда она обновила данные и увидела на карте сумму в тысячу долларов. Истерический хохот и чувство эйфории.
Как только Марк проснулся, Яна усадила его в коляску и отправилась на шопинг. Наконец-то она могла побаловать своего сыночка, скупила ему нарядов на вырост, запас лучших подгузников и развивающие игрушки. Себя Яна побаловала только парой комплектов удобного качественного белья. Так как денег было больше, чем нужно, Яна решила заказать целую гору еды на дом. Шесть пакетов, забитых продуктами, при чем дорогими и иногда дурацкими. Да, Яна набрала всего-всего, потому что дорвалась. Неожиданно средства закончились под ноль, зато теперь можно было отменно питаться целую неделю. Если что, она заработает еще, больше считать не нужно.
Приготовив мраморную говядину и салат с бурратой, Яна ждала Лешу. По правде говоря, она не ожидала его похвалы, просто хотела утереть нос. С видом высокомерным она встретила Лешу, который что-то заподозрил уже с порога. Видимо, слишком аппетитно пахло для дома, где еды почти не осталось.
– И откуда это? – потупился он на накрытый стол.
Яна лишь улыбнулась. Пьеса шла по плану: Леша бросился к холодильнику и замер с перекошенным лицом.
– Ебаный в рот. Яна, что за хуйня? Откуда, блять?
– Купила.
– Где ты, нахуй, взяла столько денег?
– Заработала.
– Каким, нахуй, местом⁈ – взорвался Леша.
– Башкой своей охуенной!
Битва взглядов не предвещала счастливой развязки.
– Я спросил, блять!
– А не похуй откуда⁈ У нас впервые за пару месяцев полный холодильник!
– Нихуя не похуй, а ну дай сюда!
Рывком Леша выхватил телефон из руки Яны и предусмотрительно поднял над головой, чтобы она не достала.
– А ну сюда дал, еблан конченый! Отдай мой телефон!
– Сейчас посмотрим, блять!
Яна не могла нанести значительный урон, как ни старалась, поэтому Леша вполне тщательно исследовал содержимое телефона. Яна знала, что он без труда найдет переписку, удалить ее она не додумалась.
– Степан ебаный интересуется дошел ли перевод, – плевался словами Леша. – Я так понимаю, дошел!
– Так радуйся, что дошел! Ну напиздела ему, что я такая бедненькая и несчастная, что кушать нечего, родители погибли в аварии. Какая нахуй разница, что я писала? Главное я кинула лоха на бабло! На нормальное бабло, блять!
– Ага, блять, я такой еблан, что поверил? Пожалел сиротку? Спаситель обделенных, блять? А вот и переписка поинтереснее. Ебать! Яна, что за нахуй⁈
Яна уже не боролась, она отступила, предчувствуя опасность. Нижняя челюсть Леши подрагивала, как от тремора, пока глаза впивались в новые и новые строчки.
– Как бы я хотел сейчас снять с тебя трусики, – читал он, брызжа слюной. – А я уже без них, что будешь делать дальше? Ебать! Ебать нахуй!
– Да успокойся, я тупо поприкалывалась!
– … я бы встала на колени и провела бы языком от головки к основанию члена, потом снизу вверх. Захватила бы головку губами и ласкала бы языком долго-долго, а затем касалась бы язычком уретры. Еще раз и еще.
Яна только прыскала от смеха, пока Лешу трясло.
– Скинь фотки, где ты без белья, милая. Фотки нахуй⁈
– Да не мои там фотки, сам посмотри! Тупо левых баб похожих нашла! Такие ебланы всегда проверяют в поисковике, надо фотки брать не из общих ресурсов. На маркетплейсах находишь эротическое белье, в комментах столько фоток шлюшьих, что ебануться можно! Телки же тупые, ебать, считают, что только бабы посмотрят! Схема заебись! Он пока на этих телок дрочил, я ему сиськи и пизду скачала из гугла. Когда с хуем надроченным сидишь, уже хуй будешь проверять, чьи там сиськи!
– Блять! Нахуя я вообще эту хуйню слушаю? – листал Леша переписку. – Раком, сверху, буду стоять на коленях, кончи мне в ротик. Ебать! Ебать нахуй! Ты ебанулась⁈ Ты в конец ебанулась⁈
– Я че, блять, дрочила там сидела, думаешь? Мне поебать на этого лоха ебаного, фотки чужие…
– А сообщения, блять⁈ Чьи сообщения⁈
– Мои, так я же просто написала. Я не ебалась с ним и не сосала! Это блядские буквы! Ну сделала пересказ стандартной порнушки, дядька подрочил, заплатил. Все довольны нахуй!
– Спасибо, котик, ты такой милый. Как жаль, что не могу поцеловать тебя. Серьезно, блять? Котик ебучий? Ты, сука, мне хоть раз так сказала⁈ Котик нахуй!
– А ты мне косарь баксов за красивые глазки дал? – скривила губы Яна.
– Сколько? – подавился Леша.
– Косарь ебучих баксов! Я заработала больше, чем ты за два месяца!
– Шлюха ебаная!
Когда Леша схватил нож, Яна даже не успела испугаться. К счастью, он предназначался не ей, а ее телефону. Леша протыкал экран ее айфончика раз за разом, пока не полетели куски стекла и корпуса. Досада Яны щекотала в горле, ей хотелось разреветься, но она держалась.
– Ты что творишь⁈ Что, блять, творишь⁈
– Теперь негде будет котику ебливому любовные письма строчить!
– Ебнутый дебил!
– Блядь тупая! Еще раз попробуй, сука, такое вытворить, я тебе пальцы твои ебучие этим ножом отхуячу!
– Ебанулся⁈ Угрожаешь мне насилием⁈ Пиздец ебнутый! Иди нахуй! Я не сделала ничего такого, чтобы ты на меня орал и портил мое имущество! Гандила! Ненавижу! Я что себе шмоток купила⁈ Я купила всем пожрать и вещи ребенку! Не охуенно я себя чувствовала, когда писала какому-то старому извращенцу! Я, блять, сделала это, чтобы было что жрать!
– Жрать⁈ Ну нажрешься, я тебе такую жратву устрою нахуй!
Оставив нож рядом с трупом айфона, Леша схватил пакеты и стал распихивать по ним еду из холодильника.
– Нахуй на свалку сейчас все увезу!
– Что, блять⁈
– То блять! Мы не будем жрать на бабло какого-то ебаного хуя!
– Положи на место! Оставь! Жрать вообще нечего! Это для Марка и это! Что я ему дам завтра⁈ А мы что будем жрать⁈ Не трогай!
Яна всхлипнула, слезы потекли по щекам, она давилась рыданиями. Яна чувствовала, как ее растаптывали, и делал это самый близкий человек. Пачка лучших авокадо сработала, как детонатор. Яне стало так сильно жаль авокадо, что она бросилась на Лешу с ногтями. Она расцарапывала его руки и шею. Он же швырнул ее так, что Яна полетела на стол. Все тарелки с мясом и салатом оказались на полу, сама Яна чудом устояла. Она продолжала реветь, ухватившись за локоть с толстой царапиной.
– Оставь хоть что-нибудь, блять!
– Нихуя не оставлю!
Открыв окно, Леша стал вышвыривать еду прямо туда под усилившиеся всхлипы Яны.
– Значит голодать будем, да, блять⁈
– Лучше голодать, чем блядствовать!
– Нет, – обрубила Яна.
Пауза. Леша замер с пачкой шоколадных эклеров в руке и смотрел на Яну не моргая.
– Что за «нет» нахуй?
– Блядствовать лучше, чем голодать, – с особой экспрессией объявила она и улыбнулась Леше прямо в глаза.
– Да? Да, блять? Ну я тебе поблядствую! Сука, сама напросилась!
Эклеры все же улетели. Леша кинулся из комнаты. Предчувствуя неладное, Яна кинулась следом. Увидела она его в своей спальне. Леша схватил ее макбук и разламывал о колено. Хруст, раздирающий сердце.
– Ебанулся⁈ – завизжала Яна. – Ты ебанулся⁈ Оставишь меня вообще без связи с внешним миром⁈ У меня и так крышак едет к хуям, теперь вообще должна сдохнуть тут с ребенком без социализации⁈ Нахуй мне даже сериал ебучий посмотреть! Последние, сука, радости жизни и то расхуярил! Ты же хуй когда купишь мне телефон новый!
– Ах да, из развлечений у тебя теперь только виртуальная ебля с уебками! Да, блять, посидишь без своих блядских забав!
Леша топтал остатки ноутбука, а уничтожил последние капли самообладания Яны. Новый хруст, и она кинулась на него с кулаками, пытаясь ударить в лицо.
– Ненавижу! Как же я, сука, тебя ненавижу! Жалкий уебок! Это все, на что жопы хватило⁈ Разъебашить мои вещи⁈
– А что, блядина, надо было тебе въебать⁈ – отпихивал Яну Леша.
– Ну въеби! Дохуя сильный, да, блять⁈ Мужиком, блять, себя почувствовал⁈ Уебок, думаешь мужиком становишься, когда бабе ебало подправишь⁈ А может когда твоя семья нахуй не голодает⁈ Что ты, блять, сделал? Что ты сегодня сделал⁈ Разъебашил все мои усилия хоть как-то вылезти из беспросветного дерьма! Выбросил еду, разломал вещи! Что ты нахуй полезного сделал⁈
– Ты зато дохуя сделала!
– Побольше твоего!
– Завали ебало! Реально гордишься тем, что словесно поебалась с каким-то уебаном⁈ – встряхнул Яну за плечи Леша.
– Вирт не секс! Ни с кем я не ебалась!
– Он сидел, блять, и наяривал! Смотрел на фотку с твоим ебалом и представлял, как ты ему отсасываешь! Это же полный пиздец!
– Да похуй! Он кинул дохуя бабла!
– Ты, блять, себя слышишь⁈ Говоришь, как шлюха ебаная! Вообще похуй, что делать за бабло⁈
Руки Яны были заломлены за спиной, она продолжала выкручиваться. Она даже пыталась пробить головой в лицо Леши, но он только сильнее ограничивал ее движения. Запястья ныли, в расцарапанный локоть пекло. Раз она не могла нанести ответную боль, решила ущипнуть словами:
– Уже да. Похуй.
– Тупая блядь!
В приступе ярости Леша так встряхнул Яну, что у нее потемнело в глазах. Толчок в плечи, и она почувствовала, как против своей воли летит назад. Реакция оказалась недостаточно быстрой – Яна оступилась и упала на кровать. Правда, на кровати оказалась только верхняя половина тела, колени ободрались о ламинат, теперь и они горели.
Да, она плакала, да, вернулась в уже известное чувство беспомощности. Вновь Яна была слабой перед тем, кто мог сделать все, что хотел. Тогда он захотел, чтобы она сделала аборт, а сейчас называл шлюхой и бросал в мебель, как вещь. Сначала Яна вздрогнула, параноидальный страх заставил прижаться к кровати и ждать. Ждала она не затишья шторма, а удара. Все же она нашла силы глянуть на Лешу из-под взлохмаченных волос, что прилипли к лицу. Он был скоплением ненависти, когда Яна всего лишь комочком страха.
– Уебок, – процедила она.
Яна сделала опасный маневр и рванула из комнаты. Если бы Леша захотел, то несколько раз смог бы ее схватить или преградить дорогу. Все же она успела и закрылась в ванной. Сев к стеночке и обхватив коленки, Яна рыдала взахлеб. Ей так стало себя жалко, что грудь разрывало в клочья глубокими всхлипами. То, что Леше не понравится способ, которым она добыла деньги, Яна догадывалась. Она надеялась, что они просто пообижаются денек, а потом будут в удовольствие есть деликатесы. Он же сегодня перешел границу обычной ругни. Не благодаря незнакомому Степану Яна почувствовала себя измазанной в грязь, окунул в болото ее Леша. Он показал, что может делать с ней все, если она плохо себя ведет: заберет средства связи, оставит ее и ребенка без еды. Он способен хватать ее, швырять и оскорблять. Теперь Яна почувствовала себя жертвой насилия.
Слез стало только больше, когда она услышала истошный плач Марка. Не вышла она не потому что боялась Лешу, у нее совершенно не осталось сил.
– Подойди к сыну, блять! – заорала Яна.
Ее крику вторил звон ключей и топот ботинков. Разумеется, Леша выбрал байк и свободу, а не помощь.
– Только попробуй, мудак ебаный, съебаться! Только попробуй, сука! Я не могу идти к нему, не могу! Я тебе никогда не прощу, если съебешься! Да иди нахуй! Ненавижу! Чтоб ты сдох!
Хлопок двери и новый приступ рыданий. Яна чувствовала себя даже не выброшенной в океан, она летела в открытом космосе в изрешеченном скафандре. Кислорода не хватало, зато одиночества и чувства покинутости было навалом. Яна хотела сидеть, реветь и жалеть себя, но она не одна летела в космосе. Совсем рядом застрял еще один человек, он звал на помощь подобным разрывным криком, и из всех существ во вселенной ему могла помочь только она. Несчастная, одинокая и задыхающаяся в своей личной боли девочка.
Яна встала, умылась и, все еще всхлипывая, пошла в спальню. На трясущихся руках она качала сыночка, прижимаясь губами к его макушке.
– Все хорошо. Все хорошо, Маркуша, мама рядом. Больше такого не будет. Я обещаю тебе. Я буду рядом и не закроюсь, потому что закрываться будет не от кого.
Глава 10
– Ну что, малыш, сейчас соберем вещи и свалим из этой дыры, – на распев болтала с Марком Яна. – Много я не унесу с тобой на руках, ну ничего, самое необходимое. Так, сначала у папаши твоего заначки поищем, где-то же он себе на бензин ебаный оставил. Обойдется, кусок дерьма, а нам денежки ой как пригодятся.
Яна провела целую операцию по розыску средств, нашла ничтожно мало. Она не отчаивалась, подсчитала остаток на карте с сегодняшнего перевода и прикинула, что снять квартиру на пару дней ей хватит. С едой уже были вопросы, в тот момент Яна их решать не собиралась. Она вызвала такси, запихнула первую попавшуюся одежду и пачку подгузников в широкий рюкзак и, прихватив сына, вышла из дома.
Тетка, которая сдавала квартиру посуточно, ответила, что заселиться можно только через два часа. Это выяснилось в такси. Ругнувшись, Яна изменила адрес. Очередной элитный жилищный комплекс. Здесь архитекторы пошли еще дальше, чем с тем, который выбрал Леша. Лепнина на каждом углу, вылизанные парки и кофейни со смазливыми цветочными композициями на козырьках. Через два дня Восьмое марта, поэтому количество тюльпанов и роз на квадратный метр зашкаливало. Цветы в витринах магазинов, женщины с букетами, даже таксист включил песню про прекрасных дам.
Яна ругнулась снова, когда оказалась напротив двери в подъезд, которая напоминала ворота в замок. Номер квартиры она знала, оставалось только надеяться, что ее обитатель не пошел с дружками пива попить, а, как хороший мальчик, вернулся из школы домой.
– Да? – спросил голос из домофона.
– Открывай, чудила. Я по делу.
– Яна, ты⁈
– Ага, блять. У меня руки пизда отваливаются, откроешь или как?
– Да, конечно. Заходи.
Парадная, словно в шикарном отеле, и вот Яна наконец-то колотила в дверь ногами.
– Ян, ты че не позвонила? Звонок же есть! – в миг открыл парень.
– И чем, блять? Лбом нахуй? Здорово, Никитос, сколько лет, сколько зим.
– А, ты с бейбиком, – скривил губы Никита. – Капец он мелкий.
– Это уже подросший, сначала был такой… Увидел бы и усрался.
– Бля, никак не привыкну. Давно же про эту штуку знаю, беременность твою, все дела. Только про тебя и говорили в школе, да и сейчас. Стоишь с бейбиком, а я никак не могу врубить, что он реально твой.
– Да мой-мой. Что врубить не можешь это не новость нихуя. Без обид, Никитос, ты никогда не отличался быстрыми мыслительными операциями.
– Че?
– Ниче, Никитос, все норм.
– Ян, это… А батя кто?
– Не туда мысля пошла, Никитос, вот вообще нихуя не туда. Данный вопрос тебя не ебет. Ну поебал кто-то, ну залетела, родила. Оставим вещи на своих местах. Окей?
– Да без базара, – пожал плечами Никита.
– Так вот, блять, я по делу. Короче, ты пару дней назад выкладывал в телеге, что айфон новый купил. Старый вроде как продавать собирался.
– Так тебе зачем? У тебя же свой охуенный.
– Нет уже охуенного, – прикусила губу Яна.
– Разъебала? Вот же жопа.
– Да не то слово. Пиздец. Полный пиздец. Так что, продал?
– Да не, у меня еще.
– Продай мне, а? Только такая хуйня: бабла сейчас нет, когда будет – хуй знает. Я куплю, честно, просто не прямо сейчас.
– Конечно, да и не надо ничего. Так бери, мне же он уже не нужен.
Яна изучала, излучающего позитив, Никиту с крайним подозрением.
– Отдашь так? Хуев айфон?
– Ну да, это же тебе, а не дебилу какому-то. Мы же хорошо общались, все дела. Тусили вместе. Жаль, конечно, что бейбик у тебя и уже как раньше не оттянуться. Ну ладно, я все понимаю. Ща принесу.
– Бля, спасибо, Никитос. Ебать ты друг, – засмеялась Яна и зарядила ему в плечо.
– Да не за что, это ж фигня.
Пока Никита ходил за телефоном, Яна столкнулась с голодным ревом Марка. Когда он хотел есть, орал так, что оглушало конкретно. По этой причине Яна придала лицу жалостливое выражение, увидев Никиту.
– Будет еще просьба. Покормить ребенка надо, я зайду на полчаса?
– Да, без проблем, а че он ест? У меня тут ни хрена, кроме чипсонов и нет. Пиццу заказать ему?
– Ебать сообразительный. Молока он хочет, мне расчехлиться где-то надо и присесть. Впустишь – и сиськи покажу, – подмигнула Яна.
– Молоко? Ну заходи…
Яне было плевать, что она натоптала в их хоромах, она сама выбрала первую попавшуюся комнату и плюхнулась на золотой диван.
– Че, Ян, реально покажешь? – замер в дверном проеме Никита.
– Ага, только полотенце организуй, сейчас затоплю к хуям хату. Сосать начнет, и на диване ебаном поплывем. Давай, давай! Полотенце! Никитос, я верю, что мечты о сиськах не очистят твой мозг под ноль! Полотенце!
Когда у Яны появился необходимый атрибут, она сбросила верхнюю одежду, устроилась поудобнее и сняла весь верх. Можно было бы остаться в топике, она же развалилась топлес, к одной груди приложила ребенка, под вторую полотенце. Было ли ей противно, что ее полуголой видит Никита? Она бы, конечно, предпочла, чтобы он вышел, но по по большому счету ей было все равно. В ее глазах Никита в развитии ушел недалеко от Марка.
– Ян, у тебя что и раньше такие большие сиськи были? – лыбился Никита.
– Не, на полтора размера увеличились.
– Капец. Не, ну вообще охрененно. Прям вообще. А потрогать можно?
– Не наглей, Никитос, – протянула указательный палец Яна. – Сиськи – это питание для Маркуши, а не антистресс для похотливых пиздюков.
– Марком бейбика назвала?
– Ага, крутецкое имя, да?
– Да, крутое. А че твой батя? – вряд ли Никита догадался, почему Яна зажмурила глаза и сжала губы. – Он же такой страшный, а тут залетела. Че он сделал?
– Ниче не сделал. А что он сделает? Ну залетела и залетела. Я тут это, в туалет хочу сходить, посмотришь за…
Яна посмотрела на дремлющего малыша, затем на резко отупевшего возбужденного Никиту и отказалась от задумки оставить его с Марком.
– Не, ну нахуй, с собой его возьму.
Так как Марк заснул, Яна просидела у Никиты еще час. Они смотрели тупые видосы в наушниках, он рассказал про школу, Яна резко почувствовала себя слишком взрослой. Никита думал, как хорошо сдать экзамены, она думала о том, где жить, что есть и где взять деньги уже завтра.
Снова такси, снятая на двое суток квартира. Вроде условия были приемлемые, но Яне становилось тошно при мысли, сколько людей совокупилось на этой постели. На карте всего две тысячи, а необходимо чем-то питаться неопределенный промежуток времени. Прицепив специальный эргорюкзак и запихнув в него Марка, Яна отправилась в ближайший торговый центр. Даже ущербный район не спас от грядущего женского дня. Тюльпаны были везде. Их продавали бабки у остановок, ими пестрели витрины цветочных, и даже весь торговый центр засрали акциями и фотозонами с восьмерочками. День сильных и независимых женщин? Суфражистки бились за равноправие, как комично, что по итогу всего через два дня каждая вторая станет тюльпаноголовой амебой, которая растечется в улыбке весеннему празднику. Женственность и красота? Да шло оно все к черту. Нельзя откупиться сраным букетом и баночкой духов за то, что весь год не замечаешь свою женщину, принижаешь и обесцениваешь.
Яну злило не праздничное настроение окружающих и даже не подмена понятий. Ее злило то, что она не может быть наивной дурочкой, которая обрадовалась бы цветочному венику. Насытившись лишениями, она собиралась грызть глотки, а тут маркетинг впаривал разноцветные тюльпаны.
Супермаркет и самый сложный выбор в ее жизни. Яна взяла красивый авокадо для Марка и пачку спагетти. Выбор был сделан не в пользу еды.
– Ну что, Маркуша, дело рискованное, знаю. Все до последней копейки закину в свою бомбическую идейку. Если прогорю, то все, жопа, жрать больше нечего. Что бы ты сказал, если бы умел говорить? – всматривалась в лицо сына Яна. – Понятия не имею. Слушай, знаю, план звучит говено, я бы сама напряглась при таком раскладе. Да и хрен я пообещать, что не проебусь, смогу. Идем во банк, Маркуша, идем во банк.
Яна ухмыльнулась и завернула к магазину с бюджетным бельем.
Глава 11
Что почувствовал Леша, когда вернулся в пустую квартиру? Злость. На этот раз не на Яну, а на себя. Да прекрасно он понимал, что перегнул. Гоняя по городу, перегрыз все губы в кровь и даже по байку обожаемому заехал с ноги. Не хотел он пихать Яну, доводить конфликт до точки не возврата. Она искусно надавила на самую больную точку, поэтому он и сорвался. Чувство собственного достоинства.
Хреново он чувствовал себя, осознавая, что не может изменить плачевное финансовое положение. Чувство стыда и никчемности свербило в костях, он сам себя презирал, заваливался внутрь себя и остро переживал падение. Непрерывное самозахоронение в сочетании с ухудшавшимися условиями жизни и страхом за будущее. Он знал, что сам концертировал в себе раздражение, поэтому и взрывался от любой попытки Яны встрять в его дела. А здесь плевок в лицо, низкий и сокрушающий удар. Забитый холодильник на деньги, которые дал ей другой мужик.
Да, в последнее время ему было плевать на слезы Яны, на ее разговоры и просьбы о помощи. Леша сам находился на пороге нервного срыва, поэтому его бесили внешние раздражители. И вот их нет. Ночь, ребенок не орет, не загибает маты уставшая Яна, которой в сотый раз приходится встать к источнику шума. Он может наконец-то выспаться или подумать о своих делах не отвлекаясь. Почему-то Леша не сделал ни того, ни другого. Он пил на кухне, и то немного, всего пару стаканов. Леша смотрел на холодильник, зная, что в нем ничего нет, и не мог отвести взгляд.
Искреннее чувство вины просачивалось постепенно. Сначала попадало в поры, затем под кожу. Оно текло вместе с кровью по венам, разносилось по всему телу. Только, когда им забило весь организм под завязку, Леша зажмурил глаза и заехал пару раз с кулака по столу.
Той ночью он не спал, ранним утром собрался, отменил намеченные дела и запрыгнул на байк. Одолжив денег у приятеля Дантиста, залил полный бак. Все равно оставалось достаточно, чтобы закупить еды на неделю. Купил он только авокадо и уже готовую лазанью, которую обожала Яна. Леша признавал, что понятия не имеет, чем еще заполнить холодильник, что сейчас ест сын и что бы выбрала Яна. Пусть закажет сама, что захочет, только нужно сначала ее найти.
Позвонить Леша не мог по очевидной причины: у Яны не осталось телефона. Куда она могла поехать с ребенком вечером? Где осталась ночевать? Леше в голову пришел только один адрес. Наворачивая километр за километром, он думал о том, что нужно что-то менять. Да его и самого не устраивала такая жизнь, неудивительно, что Яна ежедневно орала о том, как все хреново. Осознание ведь первый шаг к изменениям? Что дальше? Усилия? Сейчас усилия и результат так себе, но Леша будет пахать больше, значит должен подняться доход. Тогда же все решится само собой, разве нет?
В дверь Леша стучал так энергично, что даже соседи стали выглядывать и угрожать полицией. Здороваться с зевающим Глебом Леша счел необязательным действием, поэтому рванулся в его квартиру с криком:
– Собирайся и поехали домой! Яна, одевай ребенка и вперед! Давай, хватит уже выебываться! Ну перегнул, признаю, больше такого не будет! Яна, че, блять, лучше у этого уебана сидеть⁈ У него здесь пиздец грязно! Ты еще и ребенка сюда! Яна, блять!
– Ее здесь нет, – все еще зевал Глеб.
– Да не пизди! Где она еще может быть? Че, блять, прикрываешь ее? В ванной закрылась, блять, или что? Да говори уже, нахуй, я же все равно найду!
– Ну проверяй, все равно же хуй появится. Только разбудил. Незваные гости хуже врагов ебучих. Я лег в пять утра, блять! – показательно вздохнул Глеб.
– Яна! – все орал Леша.
Ни в ванной, ни в туалете Яны не оказалось, поэтому Леша присел на диван рядом с Глебом, укутавшимся в пледик.
– Не приезжала значит?
– Нет. Ваще незаслуженно меня засрал, не считаешь?
– Ну извиняй. Лучше бы реально здесь была. Теперь вообще не ебу, где искать.
– Разосрались, да?
– Ага, нормально так, блять. Может писала тебе что-нибудь или звонила вчера?
– Не, так-то мы не общаемся. Написал ей когда-то давно, спросил, все ли в порядке, потом с рождением сына поздравил, да и все в общем.
– Ясно, – уставился на свои костяшки Леша.
– А че посрались-то?
– Да пиздец полный, я бы нахуй лучше всю эту хуйню забыл.
– Бухла тащить? – скривился Глеб.
– А что за бухло?
– Водяра, – словно оскорбился Глеб.
Тяжелый вздох Леши обозначал утвердительный ответ. Два стакана не первой свежести и бутылку Глеб поставил на стол, который предусмотрительно притащил прямо к дивану. Выпили по сотке, Глеб обновил.
– Я ж, блять, даже не просох еще, – заявил Глеб. – С клуба только вернулся, так что догон, а не похмел выходит. Позже бы пригнал – я бы уже не вытянул бухнуть повторно. Так чего Яна из дома свалила?
– Да хуйня полная с баблом была, монтажку чуть не закрыл. Мало того, что хуй железа теперь, где возьмешь, да и вообще поставки по пизде пошли, так еще и налоговая за горло взяла. Грязно работал, да, признаю. Сам проебался. Давно надо было на чистый ход перестроить, а я бабла все больше хотел, не до этого было. Ну и все, блять. Дать на руку каждому хую, потом во время кризиса этого ебучего на плаву держаться. Чистого дохода хуйня осталось.
Яна мозг пиздец ебать стала, тип ребенок, все дела, блять, надо дохуя всего и ей надо. Ну я, сука, понимаю, что надо, но у меня башка забита, как в тюрягу не сесть. Проебался второй раз, не успел выгодные контракты ухватить. В монтажке только два спеца за копейки гнуться, бабло тупо наскребаю каждый месяц, чтобы не сдохнуть. Ну пока, блять, так. Да, хуйня дела, но это же, блять, не повод с каким-то хуем… – Леша залпом выпил содержимое стакана.
– Че, блять, изменила? – вытянулись губы Глеба.
– Где-то в интернете нашла извращенца ебаного, переписывалась, тип ебуться, фоток чужих накидала, потом напиздела хуйни, как всегда. Он ей косарь баксов кинул. А я все, что накупила, весь ебаный холодильник еды, к хуям выкинул, блять.
– Нихуя себе! – закашлялся в смехе Глеб. – Как она проворачивает эти схемы свои мутные хуй знает. Не, ну, бать, не измена же по факту, а? Даже фотки говоришь чужие, а не свои залила.
– Так-то да, но блять…
– Не, я не спорю, что пиздец. Я бы, блять, тоже не обрадовался, если бы у телки такую переписку нашел, говорю честно. Ну если уже глубже копнуть, мотивы-хуивы смотреть, то не так хуево она поступила. Телки че изменяют? Там повыебываться хотят, в лучах обожания посверкать, позлить иногда, пиздатость свою подтвердить. Яна же не для удовольствия, подошла рационально, тупо бабла срубить хотела. Принесла бабло в семью, не проебала где-то. Не, блять, косарь баксов – это уже ебаный талант. И че, блять, отпиздил?
В этот раз Леша сам наполнил свой стакан и ответил, только выпив.
– Нет, но толканул нихуево так. Раньше ваще баб не трогал. Начинается мозгоебка –тупо выйду в комнату другую или на улицу, покурю, проеду, и все заебись. С ней, блять, нихуя не работает. Так въебать хочется, что просто пизда. Она же без тормозов, словно не понимает, что за хуйня происходит, и только льет бензина ебучего. Довела, блять, толкнул пару раз. На кровать нихуя, блять, не мягко упала. Знаешь, как я хуево себя потом чувствую? Я же, сука, не собираюсь так поступать, оно само, само каким-то хуем выскакивает. Потом на душе ебать, как хуево. Она же вон какая мелкая, а я ее шпанаю. Аж блевать от себя хочется, спать не могу, ниче делать. Совесть грызет, сука.
– Ну, че, бать, хуево, конечно, вышло. И тебя понимаю, и ее. Ну яркая Янка, че ты, блять, еще от нее хочешь?
– Яркая, – процедил Леша.
– Пиздец яркая я бы сказал. Хочешь веселую историю? Хуй знаешь, как она на работу свою первую пришла устраиваться! – засмеялся Глеб.
– Баристой?
– Хуй там! В мотомастерскую продавцом! История ебануться можно.
Леша не думал, что Глеб, тот самый Глеб, который пытался изнасиловать Яну дважды, которому он ломал нос, сможет улучшить его настроение. Леша искренне улыбался историям про Яну, местами даже смеялся. Глеб рассказал, как она сцепилась с владельцем, потом начала гнать на него самого. Он рассказывал и про то, как она врубила свое музло и подружилась со взрослыми дядьками, как их же потом злила едкими замечаниями.
– А самое, сука, интересное, что история заканчивается не тем, что Яна пиздует работать баристой, – пьяненько захлопал глазами Глеб. – На следующий день Михалыч мне шепнул, что если язвочка работы не найдет, то пусть приходит. Я нормально так охуел. Михалыч, который баб не обслуживал, засерал всегда и везде. Сексист, проперженный насквозь, взял бы к себе на работу малолетнюю занозу.
– Такого Яна точно не рассказывала, – усмехнулся Леша.
– Так она не знает. Да, блять, я нихуя ей не сказал. Как крыса ебаная поступил? Возможно. Ей бы, конечно, блять, больше бы на монтажке понравилось, но я подумал да ну нахуй. Себя выбрал, свое душевное, ебать, спокойствие. Не, Михалыч там дядька адекватный был, он бы к ней яйца не покатил. Такой туполобый мужичара старой закалки, но порядочный. У самого три пиздюка, построил их пизда, не такие долбоебы, каким я в двадцатник был. Ну стремного контингента все равно хватало. Я же, блять, заметил, как некоторые личности слюни там подбирали, когда плясала. Ну нахуй подумал, я работать на расслабоне хочу, а не тобой быть, следить каждою ебаную секунду, чтобы никто ее по углам не зажимал.
– Как ты, блять?
– Ага. Так что даже нихуя ей не сказал. Так вот, блять, к чему история была. Хуй еще одна такая существует на свете. Яна же, блять, не просто своей наглостью нравиться умеет, она нравится сорокалетним мужикам, нахуй. Не ну а че удивляться-то, на ком навыки, бать, свои отрабатывала-то?
Веселость Глеба пошла на спад, когда он заметил, как насупился и обхватил стакан Леша.
– Я тебе ж нос разъебу и во второй раз.
– Да навыки общения, – развел руками Глеб. – Общения, бать.
– Да уж, нахуй.
– Да помиритесь, не кисни. Куда они обычно пиздуют? К матери, сестре, лучшей подруге. Есть у нее родственники поблизости?
– Нет у нее никого.
– А у подруг был?
– И подруг нет.
– А кто, блять, есть тогда? Не поверю, что она вообще ни с кем не общалась. Одноклассницы там, не знаю, блять.
– Да не ебу я, с кем общалась, – подумав Леша добавил: – Только с одним шкетом видел.
– Ну вот, бать, уже что-то. Не зря бутылочку распили.
