Текст книги "Моя вторая мама (Сериал). Книга 1"

Автор книги: Абель Крус

Соавторы: Эрик Вонн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

– Можно подумать, что они собираются на конкурс красоты, – проворчал Фелипе.

Херардо рассмеялся, но на душе у него было неспокойно. Умом он понимал, что Даниэле необходимо уехать из Мехико, хотя бы ненадолго – слишком много потрясений пришлось ей пережить за последние дни. Но сердце его противилось разлуке. Именно теперь, когда он чувствовал, что особенно нужен Даниэле и что его верность способна наконец-то пробудить в ней ответное чувство, она уезжала от него…

Фелипе тоже был мрачен, хотя и пытался шутить. В последнее время Джина слишком часто стала заговаривать о женитьбе. И хотя говорила об этом вроде бы в шутку, Фелипе слишком хорошо знал ее, чтобы верить ее веселому тону. Он понимал, что нужно на что-то решаться, но все оттягивал момент окончательного объяснения. Ему не хотелось терять Джину, но и женатым человеком он себя совершенно не представлял. Жениться означало забыть о себе, взвалить на себя неимоверный груз ответственности. Прощай, беззаботная холостяцкая жизнь, прощайте, ипподромные лошадки! Но что же тогда остается? Работа да забота о семье? Забота и снова работа? Страшно даже подумать об этом. Фелипе гнал от себя мрачные мысли, твердил себе, что Джина слишком сильно любит его, чтобы бросить и выйти замуж за другого, но настроение ее перед круизом вовсе ему не нравилось…

– Соскучились, мальчики? – задорный голос Джины отвлек Фелипе.

– Еще немного, и вы опоздаете на самолет, -заметил рассудительный Херардо.

– Господи, я так волнуюсь! – Даниэла поцеловала Херардо в щеку. – Так волнуюсь, словно никогда никуда не ездила раньше.

– Скорее – в машину! – Херардо открыл дверцу и помог женщинам сесть в автомобиль.

– Поехали! – Фелипе усмехнулся. – Надеюсь, вы там не свалитесь за борт и не попадете на корм акулам…

– Это я надеюсь, что тебя тут не слопает какая-нибудь акула, – среагировала Джина.

Всю дорогу до аэропорта она не закрывала рта, расписывая приключения, ожидавшие ее и Даниэлу во время круиза. Фелипе, подумавший было намекнуть Джине перед отлетом, что по ее возвращении все у них пойдет иначе, в конце концов разозлился и отказался от этой мысли. В аэропорту они зарегистрировали билеты и узнав, что посадка начнется через час, пошли в зал ожидания. Волнение, которое с самого утра испытывала Даниэла, не только не прошло, но и еще больше усилилось. Она растерянно смотрела по сторонам, пытаясь сосредоточиться, но в результате только потеряла из виду своих спутников. Оглядываясь, она не заметила стоявших в проходе чемоданов и, споткнувшись об один из них, полетела на пол…

– Осторожнее! – какой-то мужчина наклонился и протянул ей руку, помогая подняться. – С вами все в порядке?

– Спасибо… Извините, я такая неловкая, – Даниэла оперлась на его руку и медленно поднялась. Ушибленное колено сильно болело. Даниэла хотела посмотреть, не порван ли чулок, но помогавший ей мужчина неожиданно чуть придержал ее руку. Она удивленно взглянула ему в лицо. Он, словно завороженный, смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда, и она вдруг забыла о боли…

– Все в порядке! Не беспокойтесь! Подумаешь, споткнулся человек! – голос Джины, обращавшейся к любопытным, вывел ее из оцепенения.

Мужчина, поднявший Даниэлу, тоже опомнился и выпустил ее руку. Наклонившись, он подобрал с пола ее сумочку:

– Вот… возьмите…

– Спасибо…

– Эй, эй, эй… – Джина схватила Даниэлу под руку и отвела в сторону. – Смотри – опять не упади. Какой мужчина, а! Ей-Богу, мне тоже захотелось упасть…

– Джина!

– А что? Что такого? Ты заметила, как он на тебя глядел?

– Ради Бога, не выдумывай, – вздохнула Даниэла.

Подошли Херардо и Фелипе и увлекли их в кафе. Выходя из зала ожидания, Даниэла оглянулась. Незнакомец, помогший ей подняться, стоял возле красивой молодой женщины… Женщина что-то говорила ему, а он, будто не слыша ее, неотрывно смотрел на Даниэлу…

Глава 12

Моника наотрез отказалась ехать с Хуаном Антонио в аэропорт. Весь день накануне она ходила смурная, и он, сколько ни пытался, никак не мог поймать ее взгляд. Казалось бы, все было давно обговорено и улажено, но Хуан Антонио чувствовал – девочка затаила обиду. Ох, как не хотелось ему покидать ее в таком состоянии… Все оставшееся до отъезда время он пытался развеселить ее. Говорил, как хорошо ей будет у тети Сонии и какие замечательные сувениры он привезет ей с Карибских островов. Он обещал ни на минуту не забывать о дочери, но Моника не верила ему и упорно смотрела в сторону.

– Теплоход заходит на множество островов, и на каждом острове я буду покупать тебе подарок, – говорил он. – Неужели ты этого не хочешь?

– Хочу, – отвечала Моника.

– Так в чем же дело?

– Ни в чем.

– Моника, это не ответ! – Хуан Антонио сердился на дочь, но ругать ее не решался – он и так чувствовал себя виноватым. – Ты должна объяснить мне, почему ты расстроена!

– Потому что ты едешь с этой ведьмой!

– Иренэ – не ведьма!

– Ведьма!

– Но почему?! – Хуан Антонио и сам не замечал, что кричит на дочь. Он понимал, что разговор бесполезен, но остановиться не мог.

– Потому что я вижу! – кричала ему в ответ Моника.

– Но это же глупости.

После этих слов Моника еще больше замыкалась в себе и вообще отказывалась разговаривать с отцом. Какое-то время они и не разговаривали, но потом все начиналось сначала.

Хуана Антонио особенно раздражало то, что причиной их с Моникой недовольства друг другом была Иренэ. Не столь высоко он ставил эту женщину, чтобы ссориться из-за нее с дочерью, которую любил до самозабвения. Конечно, он привык к Иренэ и в какой-то степени был благодарен ей за те приятные моменты, что она ему подарила, но в глубине души считал, что и сам сделал для нее достаточно, и, уж если на то пошло, они квиты. Иренэ в его представлении была классической любовницей-содержанкой. Он платил за ее квартиру, открыл кредит в банке на ее имя, и счета, которые ему приходилось оплачивать, не раз приводили его в бешенство. Иренэ могла сколько угодно говорить о том, что Лусия ему не пара, подразумевая, что сама она составила бы ему действительно достойную партию, но все это до смерти Лусии были просто слова, которые мало его трогали. Только теперь, когда Лусия умерла, Иренэ вдруг повела себя так, будто у нее были на него какие-то особые права. Это раздражало Хуана Антонио. Но вот удивительно: если раньше, когда Лусия была еще жива, а он гораздо лучше относился к Иренэ (Почему бы и нет? Как любовница, она его вполне устраивала), так вот, если раньше он довольно легко уходил от малейшей попытки Иренэ манипулировать им, теперь ему это удавалось все труднее и труднее. Он злился на бесцеремонность Иренэ и уступал ей. Ему вовсе не хотелось быть с ней и уж тем более ехать куда-либо, но… но уезжал с ней в круиз. Вероятно, прав Мануэль. Как-нибудь она просто сообщит ему день и время их свадьбы, и он женится на ней и будет потом всю жизнь задавать себе вопрос: как же это так получилось?

К вечеру он все-таки сумел поладить с Моникой. Вернее, Моника смирилась с тем, что сердись не сердись, а отец все равно завтра утром уедет. Она вошла к нему в кабинет и, немного помолчав, спросила:

– Ты правда привезешь мне подарки?

Хуан Антонио мысленно улыбнулся. Конечно, что бы там ни было, какие бы тяжкие переживания ни выпали на долю его дочери, нельзя забывать, что она всего лишь ребенок и, как все дети, больше всего на свете любит подарки. Вспомив о том, что Монике всего десять лет, Хуан Антонио, как отец, не смог удержаться и от попытки извлечь из сложившейся ситуации воспитательную пользу.

– Я привезу тебе целую кучу подарков, но отдам тебе их только в том случае, если ты будешь хорошо вести себя в мое отсутствие.

Моника кивнула, подтвердив тем самым, что принимает условие.

– Все равно я не хочу, чтобы ты уезжал, – грустно сказала она. – Я буду так скучать по тебе…

– Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь, – заверил ее Хуан Антонио. – Может, тетя Сония и дядя Энрике действительно купят тебе щенка. Тогда ты про меня и не вспомнишь…

Моника покачала головой и вышла из кабинета.

Сония ждала отъезда брата с двойственным чувством. За те несколько недель, что прошли со дня смерти Лусии, она успела вновь привыкнуть к брату. Она звонила ему чуть ли не ежедневно, часто заезжала к нему домой. Предлогом, конечно, было ее желание повидать Монику, но Сония чувствовала, что и без брата ей теперь трудно обходиться. Она и сама с трудом понимала, как же они жили все это время в одном городе, в общем-то не так далеко друг от друга, и не встречались целых десять лет. Десять лет! И все из-за нелепого семейного раздора, которому изначально не было решения и который, как и большинство внутрисемейных разногласий, мог быть только забыт, что, собственно говоря, в конце концов, и случилось. В семье Мендесов наступил мир, но мир этот был пока настолько хрупок, что нарушить его могла даже самая непродолжительная разлука. Сония, ощущавшая себя с недавних пор особенно одинокой, страшилась разлук.

С другой стороны, хотя Хуан Антонио и не отдал ей Монику на воспитание, Сония все больше и больше привязывалась к девочке и хотела, чтобы та пожила у нее выходные. А для этого нужно было, чтобы Хуан Антонио уехал.

Что касается Иренэ, Сония не боялась ее. Иренэ слишком прямолинейна. Она надеется на свою пробивную силу. Ей кажется, что Хуан Антонио человек мягкий, и нажми она еще чуть-чуть, все у нее получится.

Но мягкость Хуана Антонио она путает с безволием, а Сония слишком хорошо знала брата, чтобы усомниться в его волевых качествах. Она не сомневалась, что Иренэ своим циничным напором натолкнется, в конце концов, на упрямое «нет» брата, как наталкивается на скалу морская волна, разлетаясь вдребезги. Так думала Сония, но не высказывала своих мыслей Хуану Антонио. Она раз и навсегда запретила себе вмешиваться в личную жизнь брата, тем более что это было и бесполезно. Он взрослый человек и сам разберется, кого любить и с кем связать свою жизнь.

Ей, Сонии, тоже нужно разобраться со своей жизнью. Их отношения с Энрике зашли в тупик. Он почти не бывает дома, и Сония, кажется, знает причину. Но самое страшное не это. Самое страшное, что ей все равно. Ее совершенно не волнует, где и с кем проводит время ее муж. Конечно, тысячи семей так живут. Любовь, если она и была в начале, нередко сменяется в конце концов чувством обычной привязанности и взаимного уважения. Сония искала в своей душе эти чувства по отношению к мужу и не находила их. Все, что она чувствовала к нему, выражалось одним словом – «пустота». Но она же еще не старуха! Она красивая, молодая женщина… Ей хочется любить и быть любимой. Теперь Сония понимала, что это стремление избежать пустоты, эта жажда любви всегда жили в ней. Просто все годы семейной жизни с Энрике она подавляла в себе малейшие проявления этих чувств. В ее представлении именно так и должна была вести себя добропорядочная жена. Но добропорядочная жена вправе рассчитывать на ответное уважение. У нее с Энрике так не вышло. Что ж, Сония постарается доказать и себе и другим, что жизнь ее не кончена, что она еще способна начать все сначала, и плевать ей, что эти другие подумают… Она и так слишком долго прислушивалась к чужому мнению, жертвуя собой…

Все эти мысли не случайно посещали ее в последнее время. Да, ей был неприятен собственный муж, но к этой вполне понятной неприязни примешивалось и другое чувство, нежное, ранимое… чувство, которое легко было извратить и переиначить, выставить в нелицеприятном свете и в конечном счете осмеять, как это водится в обществе… чувство, в котором сама Сония долгое время не отдавала себе отчета, но которое она теперь готова была защищать, чего бы ей это ни стоило: Сония влюбилась в садовника… молодого парня. Его звали Рамон. Он не так давно поступил на работу к ним в дом, и Сония поначалу его просто не замечала, как обычно не замечают хорошо работающую прислугу. Как-то она вышла в сад нарезать цветов для гостиной и впервые почувствовала на себе его оценивающий взгляд. Конечно, он мужчина, хоть и садовник… Ее даже развеселило тогда это собственное умозаключение. Они перекинулись двумя словами… кажется, она спросила, нет ли у него ножниц… Но после того случая она не раз ловила на себе его осторожные взгляды, да и сама стала смотреть на него по-другому. Он был хорошо сложен, и в его облике чувствовалось простодушие, свойственное большинству деревенских парней, приезжающих в город. К сожалению, этот налет непосредственности слетает с них скорее, чем они научатся правильно говорить… Впрочем, Рамон не растерял пока ни непосредственности, ни провинциального акцента, и оттого казался утонченной Сонии еще более привлекательным. Сначала ей просто нравилось дразнить его. Она могла подойти к нему, пока он работал, и незаметно стать у него за спиной, наблюдая за игрой его мускулов под смуглой кожей… Как комично он выглядел, когда вдруг замечал ее присутствие! Ей нравилось его смущение. А однажды она вдруг поняла, что ей нравится в нем все.

– У тебя есть невеста? – неожиданно для самой себя спросила она.

– Есть, – Рамон кивнул и уставился в землю.

– Наверное, не одна?

– Нет… Одна…

– Она красивая?

– Мне кажется – да.

– Красивее меня?

Рамон поднял глаза и, уставившись на Сонию, по-мальчишески открыл рот. Сония без улыбки смотрела на него.

– Разве можно вас сравнивать? – наконец пробормотал Рамон. – Вы такая… изысканная, образованная… Вы…

– Старше ее? Ты это хотел сказать?

– Нет. Что вы… Простите меня, сеньора.

– Тебе не за что извиняться, Рамон, – Сония облокотилась о перила лестницы, ведущей из сада в дом. – Я знаю, что не молоденькая.

– Нет, сеньора, вы молодая и очень красивая…

– Я держу себя в форме. Не позволяю себе расслабляться.

– Да, сеньора, – Рамон бросил на нее один из своих осторожных взглядов и тут же отвел глаза.

Сония взяла его руки в свои и положила его ладони себе на талию.

– У меня такая же талия, как и в пятнадцать лет, – сказала она. – У меня упругая и нежная кожа… Мои губы свежи и… ждут поцелуя…

Она обняла Рамона, и губы их слились. Он вдруг испугался того, что делает, отпрянул, но Сония с улыбкой притянула к себе его голову и вновь прильнула к его губам…

Она вспоминала этот поцелуй, когда в день отъезда Хуана Антонио, приехала к нему попрощаться и забрать Монику на выходные.

– Ты все-таки решила не ехать в аэропорт? – спросила она у девочки.

Моника отрицательно покачала головой. Повернувшись к стоявшей тут же Марии, Сония сказала:

– Обещаю, что рано утром в понедельник я привезу Монику, чтобы вы смогли отвезти ее в школу.

– Хорошо, сеньора.

– Чемоданы в машине? – Хуан Антонио в последний раз оглядел гостиную.

– Да, сеньор, – ответила Мария. – Игнасио ждет вас.

– Ну, что ж, до свидания…

– Счастливого пути, – Сония поцеловала брата.

– Поручаю тебе свою принцессу, Сония, – Хуан Антонио присел на корточки возле дочери. – Моника, ты не обнимешь меня на прощание?

Моника покачала головой и сердито отвернулась.

– Ну-ну… Не дуйся, – Хуан Антонио притянул дочь к себе и шепнул: – Я буду очень-очень скучать по тебе и привезу тебе кучу подарков…

Через несколько минут он уже был в машине. Игнасио вел лимузин к дому Иренэ.

Иренэ все последние дни летала, как на крыльях. Еще бы! Она едет в круиз… бешено дорогой круиз, доступный только очень богатым людям! Едет с человеком, за которого скоро выйдет замуж! Конечно, Хуан Антонио не обещал сделать ей предложение именно во время круиза, но, по мнению Иренэ, сама логика событий вела к этому. К тому же она была уверена в себе. Она хорошо подготовилась к путешествию. В течение двух последних недель она со своей лучшей подругой Ракель совершала набеги на самые модные столичные магазины. И теперь для того, чтобы разместить все наряды, которые Иренэ берет с собой в этот десятидневный круиз, необходимо не меньше полудюжины вместительных чемоданов. Иренэ будет королевой круиза, а что не сумеет сделать ее красота, то довершат солнце и океан – Хуан Антонио будет окончательно сражен.

Утром в день отъезда Ракель зашла к Иренэ, чтобы помочь ей упаковаться. Когда последний чемодан был закрыт, Иренэ поручила служанке вынести вещи на улицу и оставить у подъезда под присмотром привратника.

– Хуан Антонио вот-вот должен подъехать, – бросила она подруге, оглядев комнату.

– Да присядь ты, – Ракель улыбалась. – Никогда не видела тебя такой взбудораженной…

– Ты же знаешь, что значит для меня это путешествие! – воскликнула Иренэ.

– Но ты сама говоришь, что все будет хорошо, что в успехе нет ни малейшего сомнения…

– Да, конечно, – Иренэ присела на краешек дивана и вздохнула. – Кстати, надеюсь тебе повезет с Мануэлем. Жаль будет, если к моему возвращению вы еще не будете помолвлены…

Ракель промолчала и отвела взгляд. Вчера, когда они с Иренэ зашли в контору к Хуану Антонио, там оказался Мануэль. Ракель и сама не понимала, почему при виде этого человека у нее пересыхало в горле, она терялась, ничего не могла сказать и, наверное, со стороны выглядела полнейшей дурой, а не привлекательной уверенной в себе женщиной, каковой не без оснований привыкла себя считать. Вчера в конторе Иренэ разговаривала с Мануэлем, а она, Ракель, сидела, как воды в рот набрав, и только одна мысль вертелась у нее в голове: под каким бы предлогом выскочить из кабинета и убежать без оглядки? Неизведанное до сих пор чувство поднималось в ее душе… Оно пугало ее, потому что было сильнее ее. Ракель не могла с этим справиться, она только понимала, что «это» – серьезно, и не воспринимала шутливого тона подруги. Может, впервые в жизни ей не хотелось делиться с Иренэ тем, что у нее на душе. Она боялась сглазить, спугнуть., и это был не суеверный азарт игрока, гоняющегося за удачей, а страх идущего за счастьем и обреченного дойти или умереть.

Вчера Иренэ буквально заставила их с Мануэлем поддерживать хоть какое-то подобие разговора.

– Что это ты такая молчаливая? – прикрикнула она на подругу. – Ты не хочешь поздороваться с Мануэлем?

– Здравствуйте… – тихо сказала Ракель.

– Здравствуйте, – сказал Мануэль. – Как поживаете?

– Как может поживать прекрасное, но одинокое создание? – пошутила Иренэ. – Ах, Мануэль, вы тоже… прекрасны и одиноки. Мне кажется, вам с Ракель надо договориться о встрече и сходить куда-нибудь вместе, пока нас с Хуаном Антонио тут не будет…

– Нет, Иренэ, – Мануэль старался не смотреть на Ракель. – Я слишком скучный человек и не думаю, чтобы Ракель хотелось со мной встретиться…

– А почему вы не дадите мне возможность самой это решить? – Ракель взглянула на Мануэля широко раскрытыми глазами, но чувстве у нее было такое, будто, крепко зажмурившись, она прыгает со скалы в море.

– Ракель права! – поддержала подругу Иренэ. – Она любит спокойных людей, вроде вас. Мы с ней совершенно не похожи. Уверена, вы с ней поладите.

Мануэль не успел ничего ответить, потому что в кабинет вошел Хуан Антонио.

– Какими судьбами? – он поцеловал Иренэ и кивнул Ракель и Мануэлю.

– Наконец-то… Где ты был? – спросила Иренэ.

– Если честно, то просто проспал. А что у вас тут за диспут?

– Мануэль и Ракель собираются встретиться, чтобы узнать друг друга получше… – объявила Иренэ.

– Я очень рад этому, – с улыбкой прокомментировал Хуан Антонио и подошел к Мануэлю. Тот пытался что-то возразить, но Хуан Антонио перебил его:

– Наконец-то ты решился, Мануэль! Уверен, с Ракель тебе будет здорово.

– Мне тоже… – заверила Ракель.

– А то вы тут совсем закиснете без нас в одиночестве… – вставила Иренэ, подмигивая Хуану Антонио.

– Ну конечно! – он понял, что от него требовалось, и дружески похлопал Мануэля по плечу – Молодец, брат!

– Ладно… мы пошли… – засобиралась Иренэ. – ты, Мануэль, потом договоришься с Ракель о встрече… Да, вот что, Ракель! Дай ему твой телефон, не бойся…

Словно во сне, Ракель вынула из сумочки свою визитную карточку и протянула ее Мануэлю.

– Но я… – начал Мануэль.

Хуан Антонио не дал ему договорить, выхватил карточку у Ракель и сунул Мануэлю в нагрудный карман пиджака.

– Вот так-то лучше! – подытожил он.

Сейчас, вспоминая эту сцену, Ракель испытывала особую признательность Иренэ. Конечно, Мануэль, может и не позвонить, но в любом случае расстояние между ними сократилось, а Ракель теперь была твердо уверена, что постарается свести это расстояние до минимума, чего бы ей это не стоило. Что-то подсказывало ей, что с Мануэлем она будет счастлива. Она не анализировала это предчувствие. Она просто была полна решимости бороться за свое счастье. Глядя на суетящуюся подругу, Ракель улыбалась, и Иренэ, в конце концов, обиделась, решив, что Ракель посмеивается над ее треволнениями. Они чуть было не поссорились, но тут снизу позвонил Хуан Антонио и сказал, что ждет их у машины. Иренэ засуетилась еще больше, и минут через десять они наконец спустились на улицу. Хуан Антонио рассерженно показал Иренэ на часы, давая понять, что они уже опаздывают. Иренэ быстро чмокнула Ракель в щеку и плюхнулась на заднее сидение. Хуан Антонио сел впереди рядом с Игнасио, и машина рванулась с места.

В аэропорту Хуан Антонио сильно нервничал. Иренэ объясняла это его возможной ссорой с дочерью перед отъездом. Уточнять она не решилась. Хуан Антонио, придравшись к тому, что она закопалась со сборами, теперь срывался на нее по малейшему поводу. Объявили, что вылет на Майами через час, а они еще не прошли регистрацию. Они шли к регистрационной стойке через зал ожидания, тщательно обходя чемоданы, выставленные в проходах между креслами, и стараясь разминуться с движущимися навстречу пассажирами, когда какая-то женщина, споткнувшись, упала в проходе прямо возле них. Хуан Антонио нагнулся, помогая ей подняться. Женщина оперлась о его руку, встала, но… Хуан Антонио не сразу отпустил ее. Пауза была совсем короткой, но опытный взгляд Иренэ тут же отметил ее. Женщина была невысокого роста, красива, но заметно старше Иренэ. Хуан Антонио снова нагнулся и поднял с пола уроненную женщиной сумочку. Взгляд его напугал Иренэ. Женщина взяла сумочку, тихо поблагодарила, но уйти не спешила и тоже внимательно, словно узнавая, смотрела на Хуана Антонио. Иренэ поначалу даже показалось, что, может, они знакомы, или были знакомы когда-то давно, но, по-видимому, это было не так. Какая-то рыжая бестия подлетела к ним, охая, хохоча и болтая без умолку, схватила под руку женщину, которой помог подняться Хуан Антонио, и потащила ее к выходу из зала ожидания. Хуан Антонио стоял, не двигаясь, и смотрел им вслед. Иренэ разозлилась и дернула его за рукав. Не хватало только, чтобы он пялился на всех встречных баб, как завороженный. Она знала, что он бабник, но не до такой же степени… В конце концов, она понимала, что его уже не переделаешь, и даже сознательно готова была закрыть глаза на некоторые не слишком ей приятные черты его натуры, но… при одном условии: если он женится на ней. Сначала она станет сеньорой Мендес Давила, а потом уже пусть Хуан Антонио делает, что хочет. Она найдет способ утешиться и не чувствовать себя покинутой…

Пройдя регистрацию, они зашли в кафе, заказали по чашке кофе, и тут Иренэ увидела, что за столиком недалеко от них расположилась веселая компания – двое мужчин и две женщины, но самое неприятное было то, что одной из этих женщин была та растяпа, что споткнулась недавно в зале ожидания. Хуан Антонио тоже сразу ее заметил и украдкой скосился на нее. Иренэ не выдержала:

– Что ты на нее уставился?

– На кого? – Хуан Антонио перевел взгляд на Иренэ и попытался улыбнуться.

– На эту женщину. Это ведь она упала, когда мы шли на регистрацию…

– Ни на кого я не уставился! – Хуан Антонио, вновь взглянул на соседний столик, но Иренэ, взяв его голову в ладони, повернула лицом к себе.

– Смотреть ты теперь должен только на меня, – назидательно сказала она. – Ведь у нас с тобой что-то вроде медового месяца.

За соседним столиком все это не осталось незамеченным.

– Он опять смотрит на тебя! – шепнула подруге Джина. – Я же вижу, Даниэла…

– Не выдумывай… – Даниэла сидела спиной к Хуану Антонио и не решилась обернуться.

Фелипе, раздражение которого все не проходило, насупился и проворчал:

– Если хотите, мы с Херардо можем и уйти… Чтобы вы могли спокойно кокетничать со всяким встречным и поперечным…

– Ты смотри! Они ревнуют! – восхитилась Джина.

Даниэла, улыбнувшись, погладила Фелипе по руке:

– Не обращай внимания на Джину. Она просто шутит…

– Представляю, как весело вы будете проводить время в этом круизе, – не успокаивался Фелипе.

– Конечно! – поддержала Джина.

– Пуститесь во все тяжкие!

– За кого ты нас принимаешь?!

– Я не принимаю, я констатирую…

– Грубиян!

Видя, что разговор принимает крутой оборот, Даниэла поднялась из-за стола. Херардо встал вслед за ней.

– Желаю тебе приятно отдохнуть, – улыбаясь сказал он.

– Спасибо, Херардо… – Они пошли к выходу, и вскоре Фелипе и Джина нагнали их.

– Поскучай тут без меня, Фелипе, – говорила Джина. – Кто знает, может, ты больше никогда меня не увидишь… Может, мне встретится на теплоходе красавчик-миллионер, который предложит мне руку и сердце… Уверяю тебя, я не буду особо раздумывать.

– Пришли мне приглашение на свадьбу… – недоверчиво ухмыльнулся Фелипе.

– Нет, ты видела, Даниэла! Он думает, я шучу!

По громкоговорителю объявили начало посадки на рейс до Майами. Даниэла заторопила Джину. Она поцеловала Фелипе и Херардо. То же сделала и Джина. Пассажиров попросили пройти на посадку, и обе женщины бросились в зал международных рейсов. Даниэла вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидела незнакомца, который помог ей подняться, когда она упала…

Невольно она замедлила шаг, и Джина, заметив это, остановилась. Увидев незнакомца, Джина приветливо поздоровалась с ним, не обращая внимания на его спутницу, которая буквально испепелила ее взглядом…

Даниэла не понимала, что с ней происходит. Она по инерции шла, куда было нужно, разговаривала с Джиной, но глаза ее постоянно скользили по сторонам в поисках его, незнакомца. Ничего в нем не было такого особенного. Да, симпатичный мужчина. Галантный кавалер, как можно было убедиться. Ну и что? Таких можно встретить немало. Вон Херардо тоже симпатичный и тоже галантный, к тому ж любит ее, Даниэлу, но все равно не способен пробудить в ней даже малейшего намека на чувство. А тут вдруг незнакомый мужчина случайно протягивает тебе руку, чтобы помочь подняться, ты касаешься его руки, и тебя пронизывает словно электрическим током. Ты не можешь отнять руку, не можешь уйти, а только стоишь и смотришь ему в глаза, будто в глаза твоей собственной судьбы, и он тоже смотрит на тебя и молчит, и мир вокруг вас становится чужд вам, и невидимая, неосязаемая связь устанавливается между вами, рождая в душе ощущение заговора…

Это и есть заговор, извечный заговор двоих против всего света, заговор, имя которому любовь. Даниэла еще боялась произнести это слово, но где-то в самом дальнем, укромном уголке ее души оно уже прозвучало, и некуда ей было от этого деться… Она понимала, что это глупо, невозможно, но все равно искала глазами незнакомца и по пути к самолету, и возле трапа.

Даниэла успокоилась и облегченно вздохнула, только когда, поднявшись в самолет, увидела его уже сидящим в салоне. Делая вид, что не обращает на него внимания, Даниэла прошла вместе с Дленной к указанным в билетах местам. Незнакомец со своей спутницей оказался позади них. Устроившись в кресле, Даниэла окончательно расслабилась, а когда турбины самолета взревели и весь он задрожал, готовясь взлететь, Даниэлу охватила какая-то беспричинная, безудержная радость… Ей хотелось кричать, петь, смеяться, перекрывая шум самолета, и эта волна возбуждения прошла только после того, как самолет взлетел, рев его турбин постепенно утих, сменившись ровным успокаивающим гулом, и все, сидящие в самолете, почувствовали, что они наконец в небе…

– В Майами, в Майами! – воскликнула Джина. – Вот уж позагораем! Только бы не обуглиться…

– Мы с тобой как две дурочки: все время смеемся… – улыбнулась Даниэла.

– Лучше смеяться, чем плакать.

– Это точно.

Джина наклонилась к подруге и слышным шепотом произнесла:

– Видела, кто сидит за нами?

– Тише ты! – шикнула Даниэла. – Вдруг услышат…

– Он что? Не нравится тебе?

– Нравится. Но он же с женой. Джина презрительно покачала головой.

– Это не жена. Не похожа она на жену… Она похожа на…

– Тише! Тише! – Даниэла, смеясь, закрыла Джине рот рукой…

– Твои новые знакомые все время смеются, как сумасшедшие, – саркастически прокомментировала Иренэ.

– Просто радуются жизни, – Хуан Антонио взглянул в иллюминатор.

– Меня они раздражают! Слава Богу, уже подлетаем!

Самолет начал снижаться над Майами, и через полчаса Иренэ и Хуан Антонио стояли перед зданием аэропорта в ожидании лимузина, который должны были за ними прислать. Иренэ выплескивала накопившееся раздражение на служащих аэропорта, носильщиков, таксистов, на всех, кто попадался ей на глаза. Задержка с лимузином окончательно вывела ее из себя…

– Господи, всегда и везде приходится ждать! Уж таких клиентов, как мы, могли бы обслужить в первую очередь!

– С какой стати? – Хуан Антонио отвечал Иренэ, но взгляд его отрешенно скользил по сторонам. – Мы такие же люди, как и все.

– Ты это серьезно?

– Конечно. Другие пассажиры заплатили за билеты столько же, сколько и мы…

– Но не у всех у них такие фабрики, как у тебя! – выложила свой главный аргумент Иренэ. – Господи, да где же этот чертов шофер? Сколько же можно?!

– Надо иметь терпение, – поморщился Хуан Антонио. – И не стоит ждать к себе особого отношения…

– Хватит! – Иренэ готова была сорваться на крик. – Прекрати издеваться надо мной! Лучше пойди посмотри, не стоит ли машина на стоянке!

– Ладно, ладно… – Хуан Антонио рад был размяться после полета. Да и нетерпимость Иренэ раздражала его. Его, вообще, раздражало теперь в ней почти все. Он с грустью подумал, что им придется провести вместе еще немало дней, и медленно пошел вдоль здания аэропорта. Если бы это было возможно, он бы сейчас бросил Иренэ со всеми ее чемоданами и отправился на поиски той женщины, образ которой все время, как наваждение, стоял у него перед глазами. Ему казалось, он обязательно нашел бы ее в этом городе, а она… она наверняка ждала бы его. Вздохнув, Хуан Антонио отогнал от себя эти мысли и направился к автомобильной стоянке…

– Ну и жарища! – Джина нырнула под козырек здания аэропорта. – Не могу больше в этой одежде! Если сию минуту не придет такси, я разденусь и выйду отсюда в одних трусиках.

– Конечно! – рассмеялась Даниэла. – И отправишься прямиком за решетку. А потом тебя вышлют обратно в Мексику за хулиганство в общественном месте…