Текст книги "В тылу врага-1: Мечта повстанца"

Автор книги: Аарон Оллстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Оккупация Борлейас. День 9

Хан бросил «Сокола» в пике в направлени «Лусанкии». Это было как прыжок в жерло вулкана: корпус «Лусанкии» полыхал огнем ионных орудий и лазерных батарей, превращая близлежащее пространство в слепящую зону смерти.

Однако в этой зоне смерти было еще безопасно по сравнению с тем, что творилось на хвосте «Сокола»: там висела дюжина кораллов-прыгунов, их пилоты были настроены решительно и жаждали мести. Снаряд из плазменного орудия мелькнул мимо иллюминаторов «Сокола» и обрушился на кормовые щиты.

Орудия «Тысячелетнего Сокола» выстрелили в ответ, послав в преследователей струи энергии. Судя по выстрелам, вырвавшихся из орудийных стволов, пушками управляли Ганнер и Алема Рар. Хан подумал, что остальные джедаи – все, кто уцелел во время рейда Энакина на йуужань-вонгский корабльмир над Миркром – должно быть, ободряют их из пассажирского отсека.

Когда «Сокол» приблизился к «Лусанкии», ободрительных возгласов стало не слышно – близкие лазерные разряды и взрывы начали трясти корабль и молотить по его щитам. За кормой какой-то механизм оторвался от своего крепления и разлетелся о палубу «Сокола»; Хан, направляя корабль вгору-вниз, отчетливо слышал звуки ударов шрапнели – это о крышу забарабанили обломки механизмов.

– Дороговато звучит, – сказала Лея.

Хан бросил на нее укоризненный взгляд. Но тут они вышли из зоны смерти и оказались за кормой «Лусанкии», где лазерные лучи «суперразрушителя» уже не перекрещивались над их головами.

Сенсоры не показывали на хвосте «Сокола» никаких «скоков», хотя на подходе была следующая компания, которой оставалось несколько секунд до сближения на дистанцию обстрела. Хан облеченно вздохнул.

– Если подцепим еще хвост, я вернусь обратно, – сказал он. – Эти ребятки хорошо стреляют.

Лея нахмурилась: – Кто?

– Пушкари на «Лусанкии». Они расстреляли весь наш хвост, а нас даже не оцарапали!

– Хан, они же и нас пытались убить. Я видела, как эти батареи следили за нами. Мы для них – всего лишь еще одно пятно. Просто ты сбежал от них, а «скоки» – нет.

– О. – Хан сделал мертвую петлю в левую сторону, уходя от приближающихся кораллов-прыгунов; он обогнул «Лусанкию» на практически безопасном расстоянии и увидел, как истребители «звездного разрушителя» вступают в бой с йуужаньвонгами. – Тогда я не буду возвращаться.

– Правильно.

– Есть вектор выхода?

Лея вновь сверилась с сенсорной панелью.

– Мы шлепнулись практически в середину их флота. Самый тонкий экран между нами и открытым пространством – вон там, – она протянула руку вдоль направления их входа в систему. Затем она более пристально пригляделась к экрану: – Вижу в той стороне наших. Один «звездный разрушитель», прибывают другие корабли.

Хан дернул «Сокола» на новый курс так резко, что и его самого, и Лею, и, вероятно, всех, кто был на борту, впечатало в противоперегрузочные кресла. Он запоздало крикнул через плечо: – Держитесь!

Люк на полной скорости уводил эскадрилью Двойных Солнц с верхней орбиты Борлейас, чувствуя, как увядает его улыбка. Минуту назад ему было так весело, как как только бывает, когда заканчиваешь тушить пожар. Враги внезапно потеряли координацию – верный знак того, что их йаммоск погиб и они вынуждены покинуть поле боя, а Люк не потерял в сражении ни одного пилота. Он надеялся, что их работа практически сделана. Но странная суть нового приказа наводила на мысль, что все только начинается.

Гудок Р2-Д2 предупредил, что «Мон Мотма» начала транслировать наводящий сигнал. Люк развернулся, чтобы сориентироваться точно на источник сигнала, а астромех заложил это направление как курс для гиперпространственного прыжка. Люк переключил комлинк на частоту эскадрильи.

– Доложите о готовности, – сказал он и добавил: – Лидер готов.

– Второй готов, – Корран подвел свой «иксокрыл» по левую сторону от Люка.

– Второй готов, – Зиндра придвинулась по правую сторону.

– Третий готов.

– Четвертый готов.

Когда ответили все одиннадцать пилотов, Люк установил пятисекундный таймер и вывел его в эфир для координации с остальными пилотами.

– Кого поймаем – сразу давим, – сказал он.

Ноль. Двойные Солнца прыгнули в гиперпространство и почти сразу вывалились обратно в реальность – прыжок длился менее двух секунд.

Впереди виднелась «Мон Мотма», ее заостренный нос был повернут прямо на них, в направлени Борлейас. Мелкие красные брызги в окрестностях «разрушителя» свидетельствовали о том, что на него наседают кораллы-прыгуны, однако прежде чем Люк успел отдать эскадрилье приказ, Р2-Д2 гудком сообщил о новых распоряжениях.

Люк мельком взглянул на текстовку и повел эскадрилью по тугой петле к флоту йуужань-вонгов.

– Ладно, ребята. Нужно добраться до «Лусанкии» и продолбить для нее дыру. Если кто будет мешать, уговорите их сойти с дороги.

Разбойный эскадрон вывалился из микропрыжка поблизости от «Мон Мотмы». Собственные истребители «звездного разрушителя» уже зачистили прилегающее пространство; часть из них набирала скорость, направляясь к боевой зоне в районе «Лусанкии».

Гэвин повел Проныр по тугой петле в том же направлении.

Затрещал комлинк.

– Гы, там впереди Двойные Солнца! – это была новоиспеченная Проныра, куатийка по имени Волу Нит.

Гэвин добавил в свой голос немного резкости.

– Отставить лишний треп! – сказал он и уже мягче добавил: – Кроме того, до них еще ехать и ехать.

Хан сдержал проклятие и бросил «Сокола» в головокружительную серию рывков ввер-вниз, вправо-влево, пытаясь сбить прицел у преследователей. У всех восьмерых.

Несчастным его делала не только опасность, угрожавшая его кораблю, жене и пассажирам.

Он начинал уставать.

Двадцать лет назад такая вот драка лишь разогрела бы его и раззадорила. Сейчас же с него лил пот, а в руках ощущалась усталость.

– Впереди наши корабли, – сказала Лея. Ей приходилось напрягать связки, чтобы перекричать непрерывный рев пушек «Сокола».

Хан взглянул на сенсоры и сделал незначительную поправку курса – незначительную, но такую неожиданную, что Лею швырнуло вправо. Если бы не ремни, она бы вылетела из кресла. Хан скривился. Надо все-таки заменить это кресло на что-нибудь более подходящее для человека.

– Извиняюсь, – сказал он.

Зеленый сигнал впереди распался на четыре меньших сигнала, каждый из которых состоял из трех пятнышек. Щитовые тройки; значит, скорее всего, это отряд «иксокрылов». Когда «Сокол» сблизился с ними, они разошлись в атакующую формацию, не слишком отдаляясь друг от друга, и открыли огонь.

Их выстрелы прошли так близко от «Сокола», что Хану даже показалось, будто они соскребли краску с корпуса. Затем «иксокрылы» исчезли, так же как и сигналы четырех преследователей.

Нет, пяти. Одного записало на свой щет верхнее орудие «Сокола», и «хвост» внезапно сократился до трех кораллов-прыгунов.

– Кто это сделал? – крикнул Хан.

– Я! – голос был женский. Значит, Алема на верхней турели, Ганнер – на нижней.

– С тремя мы управимся, – сказал Хан. На этот раз он не забыл крикнуть: «Держитесь!» Затем он послал грузовик вверх по мучительно крутой петле. Компенсатор перегрузки не справился с ускорением, и Хана крепко вдавило в пилотское кресло.

В середине маневра, когда перегрузка достигла максимума, Хан мельком взглянул на жену, ожидая увидеть ее намертво припечатанной к спинке кресла, однако ж она сидала прямо, несмотря на страшную перегрузку. Лея посмотрела на него – весело и немного свысока.

Джедайский прием, должно быть… что-то из той же оперы, что и летающие камни. Хан сделал усилие, чтобы не выдать свою зависть, и воззвал через плечо: – Алема, прежде чем стрелять, дождись трех бум-бумов – раз-два-три.

– Поняла!

Когда показались три оставшихся коралла-прыгуна, Хан увидел, что они лишь начинают пристраиваться в погоню – его маневр, исполненный так внезапно после того, как Проныры уполовинили их число, сбил йуужань-вонгов с толку и задержал на несколько роковых мгновений.

Хан включил пусковую установку сейсморакет и выстрелил в передового коралла-прыгуна. На таком расстоянии он успел сделать даже два выстрела в секунду, а потом еще один, в замыкающего, и только после этого первая ракета попала в цель.

Наконец вот он – взрыв, который должен был превратить «скока» в обломки йорик-коралла, но вместо этого был поглощен воронкой, выставленной его довином-тягуном.

Однако выстрел турельного лазера Алемы Рар прошел мимо воронки и вспорол коралловый панцирь «скока». Коралл-прыгун взорвался; его внутренне механизмы разжарились, а вся жидкость мгновенно превратилась в пар и газ.

Вторая ракета сдетонировала с тем же результатом, и второй выстрел Алемы угодил в янтарный колпак. Колпак лопнул, как будто пилот собирался катапультироваться, но Хан знал, что на прыгунах нет катапультируемых кресел. Никакого пилота там не было, лишь оплавленный кратер на месте, где стояло его сиденье.

Пилот третьего «скока», обладавший более быстрыми рефлексами, нырнул прочь от «Сокола», уменьшая область поражения и уходя из-под обстрела верхней турели. Энергия взрыва сейсморакеты хлынула в кормовую воронку «скока»… затем лазерный выстрел Ганнера вонзился в его брюхо и пробил кораблик насквозь, выйдя сверху. Удивительно, но «скок» остался на ходу; он помчался прочь, оставляя за собой мутный хвост обломков, состоявший из жидкостей тела, мгновенно замерзших в абсолютной пустоте.

– Что Проныры? – спросил Хан. Он аж запыхался.

– Подлетают к «Лусанкии», – сказала Лея. – У нас впереди дружественный сигнал.

И в самом деле, у них на пути висел еще один «звездный разрушитель» – более старой модели, чем «Мон Мотма»; он маневрировал, сходя с пролетного курса и поворачивая к «Лусанкии».

– Что, если мы спрячемся в его ангаре и минутку отдохнем?

Лея улыбнулась: – Капитан здесь ты.

– Я заметил, что ты никогда этого не говоришь, когда с чем-то не согласна.

Когда они приблизились к «разрушителю», Лея удивленно вскрикнула: – Хан, это же «Мечта повстанца»!.

Хан изумленно уставился на корабль. «Мечта повстанца» некогда была флагманом Леи – нет, она сама им не командовала, командовали всегда офицеры флота, однако это был корабль, готовый явиться по ее первому зову и предназначенный для того, чтобы внушать доверие в ее влиятельность, когда она проводила переговоры между Новой Республикой и неприсоединившимися планетными системами. «Тысячелетний Сокол» несколько месяцев простоял в одном из грузовых отсеков «Мечты Повстанца», пока Хан руководил военной кампанией против бродячего военного диктатора.

Лицо у Леи сделалось ясное и задумчивое – казалось, годы покинули ее, когда она мысленно вернулась в то далекое время.

– Что думаешь, Хан? По-моему, она в отличном состоянии.

– Да-да…

Лея повернула голову и обнаружила, что муж смотрит вовсе не на корабль. Она вспыхнула, но ее это позабавило.

– Хан, займись-ка делом.

– Извини. Старею. Легко отвлекаюсь. – Хан еле скрыл свое ликование, свою радость победы. На какой-то момент ему удалось отвлечь Лею от страдания, которое пожирало ее с момента потери Энакина и Джесина. Может быть, если ему это будет удаваться время от времени, это страдание перестанет отравлять Лею и не отнимет у него и ее тоже. – Ясно. Стар стал. Конечно.

– «Лусанкия» получила свой эскорт, – сказал Тикхо. – Теперь она пропарывает йуужань-вонгский флот, сдерживая истребители и аналоги фрегатов.

Ведж кивнул. Голограмма подтверждала слова Тикхо.

В следующие несколько минут вблизи «Мон Мотмы» не появилось никаких новых дружественных сигналов; крейсер закончил работу с генераторами заградительного поля.

– Распорядись, чтобы «Мон Мотма» стянула вокруг себя наши тыловые силы, и пусть она держится поближе к ним. Вонги будут нападать на каждого, кто отстанет, для этого им йаммоск не нужен.

Голограмма показывала йуужань-вонгский флот, рассеянный на огромном пространстве; с приближением к группе кораблей, окружавшей «Лусанкию», этот флот постепенно сжимался. Однако без координирующего йаммоска йуужань-вонги были неспособны ни применить какую-то более-менее сложную тактику, ни как следует сконцентрировать огонь на больших кораблях Новой Республики. На глазах у Веджа число йуужань-вонгских кораблей начало убывать. Ведж чувствовал профессиональное недовольство действиями вражеского командира, или кто там у них принял командование после гибели настоящего командира; если он не признает свое поражение и не прикажет отступать, он получит отличный шанс распрощаться со своим флотом.

Наконец это случилось. Сперва из боя вышел аналог крейсера класса «маталок», затем аналог фрегата и две-три эскадрильи кораллов-прыгунов, и битва, по существу, прекратилась – все йуужань-вонгские корабли основного класса развернулись к точке выхода, лишь продолжалось несколько дуэлей кораллов-прыгунов с истребителями – часть йуужань-вонгских пилотов предпочла отступлению напрасную, хоть и почетную, смерть.

– Отдавай приказ, – сказал Ведж. – Приготовиться к возвращению флота, – он горько улыбнулся Тикхо. – Нужно еще отпразновать нашу маленькую победу.

Тикхо посмотрел не него без выражения.

– Я уже весь в мечтах, – произнес он.

Хан Соло торжественно сошел по трапу «Сокола», одной рукой обнимая талию Леи, а другой помахивая в ответ на приветствия пилотов, собравшихся на главном причале Борлейас.

– Чего это они радуются? В смысле, я тоже рад, но они ведут себя так, будто я собственноручно выиграл сражение.

Лея послала ему легкую улыбку – лучшее, на что она была способна после того, как Хан отвлек ее от воспоминаний.

– Ты свалился в середину йуужань-вонгского флота и выбрался оттуда без единой царапины. Знаменитый Хан Соло. Ты напомнил им, что они могут победить.

– А…

– Кроме того, ты все свои сражения выигрываешь собственноручно. Спроси у своих поклонников. Я найду историка, умеющего ценить взятки, и уже завтра ты будешь человеком, который приказал «Лусанкии» выйти из гиперпространства в том самом месте, человеком, который сбил вражеский флагман из своего бластерного пистолета.

– Не смей.

Впереди через толпу пробирались пассажиры «Сокола», сопровождаемые одним из офицеров Антиллеса. Многие из них были джедаями, но не всем прежде приходилось становиться объектами внимания шумной толпы.

Первым из них был Ганнер, темноволосый и красивый сверх меры рыцарьджедай. Он махал толпе рукой в точности как Хан, но только без его самоуверенной иронии, а его улыбка, адресованная некоторым дамам, была совершенно ослепительна. Рядом с ним шла Алема Рар, голубокожая тви'леккаджедай; мастерица в организации бунтов и шпионажа, она долгое время маскировалась под танцовщицу, и сейчас, улыбаясь толпе, она демонстрировала легкость и грацию профессиональной танцовщицы. Следом шагали Зекк – уличный мальчишка, который учился на темного джедая, а потом поступил в люкову Академию на Явине 4, и Тезар Себатайн – барабель мужского пола, отпрыск Сабы.

Последними перед Ханом и Леей шли Тахирай Вейла и Тарк – две заботы семьи Соло. Хан покачал головой. Нет, не заботы: то были два чистых страдания.

Тахирай, стройная белокурая студентка-джедай, была одним из самых близких друзей Энакина Соло. В последние недели и месяцы они были более близки, чем просто друзья; они были на грани чего-то большего. Это Энакин спас ее из йуужань-вонгского плена, и Энакин же помог ей преодолеть психическую обработку, которая едва не заставила ее думать, что она – одна из йуужаньвонгов.

А потом Энакин погиб. Хану было уже некуда уходить от этих воспоминаний. Ему казалось, будто кто-то схватил его за сердце и сдавил его; от боли он едва не споткнулся. Хан украдкой взглянул на Лею; та тоже смотрела на Тахирай, и в ее глазах отражалась то же печаль, которую чувствовал Хан.

Хоть и облаченная в одеяние джедая, Тахирай, как обычно, разгуливала босиком. Теперь в ее осанке не было ни силы, ни горделивости; смерть Энакина стала для нее тяжелым ударом – возможно, таким же тяжелым, как и для его родителей. Она молчала; а ведь было время, когда ничто, кроме прямого приказа Люка Скайуокера, не могло заставить ее закрыть рот.

Одной рукой Тахирай обнимала Тарка, опекая его и придавая ему уверенность. Тарк был двенадцатилетним мальчуганом с Корусканта, которого Вики Шеш сделала частью своего плана похищения Бена Скайуокера. Вики выбрала его для отвлечения внимания из-за его необычайного сходства с Энакином в более раннем возрасте – такого пугающе близкого сходства, что Хану сводило судорогой живот при каждом взгляде на вечно всклокоченные каштановые волосы мальчика, на его прозрачно-голубые глаза и открытое лицо.

Уже просто смотреть на мальчишку было больно, но покинуть его, отказаться от него – было жестоко и неправильно. Проблема, которую Хан не мог решить посредством бластера или фантастического пилотажа.

Хан заметил белокурую голову, которая появлялась и пропадала, пока ее владелец пробирался к ним через толпу.

– Приближается летающий объект, – возвестил он.

И наконец Люк Скайуокер стоит рядом с ними, обнимая одновременно и Хана, и Лею и улыбаясь молодо и заразительно.

– Хорошее время вы выбрали для визита, – сказал он.

– Это твоя сестра виновата, – отвечал Хан. – Мы разослали сообщение по ГолоНету, чтобы узнать, сидите ли вы еще на Борлейас. Получили и подтверждение, и приглашение сопровождать «Лусанкию». «Поехали с „Лусанкией“, – сказала она. – Так будет безопаснее для наших пассажиров».

Лея холодно взглянула на него.

– Ты должен радоваться тем редким случаям, когда оказываешься прав.

Затем ее внимание привлекло что-то еще, и ее лицо опять просветлело.

– Мара! – Лея освободилась и обняла свою позднюю невестку.

– Послушайте, – сказал Люк. – Ведж готовит для вас жилье. У вас есть время, чтобы немного прибраться. Но нам всем нужно с вами поговорить.

Хан недоумевающе посмотрел на него: – Кому это – «нам всем»?

– Инсайдерам.

Хан и Лея рассказали в двух словах историю своего пребывания в Хэйпанском звездном скоплении после отлета Люка и Мары, о жутком дрейфе Джайны на темную сторону Силы и неожиданной помощи, которую ей оказал Кип Дэррон, о стычке, в которой Хану раздробили челюсть, и он едва оправился, о попытке Та'а Чьюм сместить с трона свою невестку Тенениэл Джо и убедить Джайну Соло вступить в брак с мужем Тенениэл, Изольдером.

– Ситуация там далека от разрешения, – сказала Лея. – Но мы с Ханом больше ничего не могли сделать. Остается надеяться, что Джайна сделает правильный выбор.

Они сидели в столовой биостанции, а не в обычной комнате для собраний «узкого круга». Вместе с Ханом и Леей там были Ведж, Йелла, Люк, Мара и Лэндо – уютная компания близких друзей. Они были рады видеть Хана и Лею, но в то же время отчего-то напряжены и расстроены.

– Ты не похож на человека, одержавшего крупную победу, Ведж, – сказала Лея.

Лицо Веджа стало хмурым.

– Это победа из тех, которые могут стоить нам войны. Мы рассчитывали на йуужань-вонгского полководца средней руки, со средним флотом, и я подозреваю, что в этот раз оно так и было. Мы собирались дурить ему голову как можно дольше, но обстоятельства сегодня сложились так, что мы сразу его полностью уничтожили. Следующий, кого они пришлют, будет куда сильнее, и всем нам здесь станет туго. Но вы прилетели вовремя. Нам нужны ваши навыки.

– Навыки Леи, ты имеешь в виду, – сказал Хан. – Без нее я не представляю, как можно вновь сплотить Новую Республику.

– Навыки вас обоих, – ответил Ведж. – Потому что Новая Республика мертва. Громадная туша с децентрализованной нервной системой; конечности еще не знают, что сердце уже не бьется.

Лея с Ханом переглянулись.

– Послушаем, – сказала Лея.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Йуужань-вонгский корабль-мир, орбита Корусканта

Маал Ла задержался у перегородки, за которой находилась комната иглоколаанализатора. Он вопросительно посмотрел на стража, который привел его сюда: ты уверен, что он здесь? Но страж прятал взгляд, то ли не осмеливаясь смотреть в глаза старшему по званию, то ли оттого, что знал, какая судьба ждет его за перегородкой. Маал Ла не мог сказать точно.

Когда Маал Ла приблизился, перегородка подалась назад – рыбий рот, распахнувшийся перед ним – и он вошел в комнату.

Это было место знания и выучки. Иглокол-анализатор был близким родичем иглокола-раздражителя, который умел прослеживать нервные пути, когда объекты воздействия думали на определенные темы… а затем возбуждать в этих нервных путях боль, не дававшую объекту возвращаться к этим мыслям. Анализатор тоже отслеживал нервные пути, но выполнял несколько иные функции: он определял, насколько эффективно по этим путям передаются сигналы, и с микромиллиметровой точностью стимулировал в рецепторах боль, позволяя пациенту оценить степень травматизма и неустойчивости тканей после кажущегося полного исцеления.

Комната была освещена тусклым светом, отблески биолюменисценции отражались от черно-белых коралловых стен, напоминавших толстые залежи полузасохшей крови. Главной достопримечательностью комнаты являлся круглый стол с овальной серой крышкой – тщательно спроектированный оконечный интерфейс иглокола-анализатора, наклоненный так, что один край его почти касался земли. Возле стола стоял мужчина из касты формовщиков; на самом столе ногами вниз лежал Цавонг Ла. Он был полностью одет, лишь его левая рука, покоившаяся на кожистой поверхности стола, была оголена, и Маал Ла понял, что визит военачальника имеет чисто терапевтическую цель; иглокол-анализатор должен оценить состояние лапы раданка, приживленной к его руке. Лапа выглядела не хуже, чем в прошлый раз, когда ее видел Маал Ла, но и не лучше. Возможно, военачальник хотел, чтобы Маал Ла увидел, что ее состояние не ухудшается, чтобы он сообщил остальным и развеял слухи о возможном отторжении имплантанта Цавонга Ла.

Военачальник посмотрел на него, не поворачивая головы, и подал знак. Формовщик отошел в сторону, давая им возможность побеседовать наедине, однако Маал Ла продолжал ощущать на себе его взгляд.

– Мне нужна твоя точка зрения, мой слуга, – сказал Цавонг Ла. – Твоя интерпретация событий.

Маал Ла молча кивнул. Он предпочитал не говорить много перед лицом начальства. Те, кто говорили много, неизбежно начинали говорить слишком много и зарабатывали ярость Цавонга Ла; Ном Анор, к примеру, постоянно удостаивался неудовольствия военачальника.

– Я отрядил на Борлейас флот Вирпуука Ча, чтобы отобрать планету у неверных. Мы решили, что тамошний гарнизон всего лишь намерен достойно умереть.

– То была, однако, ловушка. Неверные продемонстрировали необыкновенный расчет, дерзость и свирепость, разработав и блестяще исполненив свой план. Они вывели свой самый большой корабль – мы не знали, что он является частью их флота – в сердце боевого порядка Вирпуука Ча и с его помощью уничтожили обоих йаммосков. Этот корабль послужил приманкой для остальных кораблей нашего флота – они напали на него, дав возможность вражескому резерву подойти практически незаметно и атаковать их со всех сторон. – Военачальник надолго замолчал. – Этот флот практически уничтожен. Сейчас назначенный мной преемник Вирпуука Ча ведет множество уцелевших обратно. Некий пилот из домена Краал экспроприировал часть уцелевших, чтобы тревожить неверных. Разумеется, когда эти недобитки решили остаться с ним, они ослушались прамого приказа преемника.

– Я составил план действий, – заключил военачальник. – Однако я с удовольствием выслушаю твои соображения.

Маал Ла долго молчал. Незачем было выдавать полусырые идеи, а Цавонг Ла не считал долгое молчание ни унизительным, ни стесняющим.

Наконец он сказал: – Если эта ловушка была продумана с такой точностью, то это, бесспорно, работа их лучшего тактика, Гарма Бел Иблиса.

– Нет. Бел Иблис, по нашим данным, командует целой группой флотов и находится в другом месте. Похоже, корабли в системе Пирия находятся под командованием Веджа Антиллеса.

Маал Ла замолчал, пересчитывая все заново.

– Я должен просмотреть отчеты уцелевших. Но мне кажется неизбежным, что ловушку расставил Бел Иблис. Надо иметь в виду, что он очень близко сотрудничает с Антиллесом. И учитывать, что это место имеет огромную ценность. Прежде чем мы уничтожим его, нужно выяснить, в чем эта ценность состоит. И затем мы должны уничтожить его с такой жестокостью, что всякий неверный, который улыбался при вести об успехе той ловушки, содрогнется от ужаса.

– Да.

– А это, в свою очередь, означает, что вы должны лично возглавить поход на Борлейас.

Цавонг Ла покачал головой: – Я не могу. Мое внимание очень нужно в других местах. Но ты прав. Здесь нужна рука военачальника.

Маал Ла нахмурился, не понимая, затем выпрямился, когда до него дошло значение слов Цавонга Ла.

– ОН не станет этого делать.

– Станет.

– Я думаю, ОН – лучший выбор из всех возможных. Если только ЕГО удасться убедить.

Цавонг Ла кивнул: – Приготовь корабль, я отправляюсь на «Домен Ла».

– Будет сделано. – Маал Ла воспринял тон военачальника как разрешение уйти и ушел.

На спине зачесались старые шрамы – шрамы, нанесенные рукой того, чьими услугами собирался воспользоваться Цавонг Ла.

Когда Маал Ла ушел, военачальник жестом приказал формовщику продолжить работу и спросил: – Каков твой вывод?

На составление ответа мастеру-формовщику Гитре Далу потребовалось некоторое время.

– Никаких признаков изменения. Ткань, соединяющая лапу раданка с вашей настоящей плотью, то разлагается, то исцеляется.

– Нет никаких признаков отторжения других имплантантов?

– Никаких.

– Что, по-твоему, это означает?

– Не знаю.

– Если ваших знаний формовщика недостаточно, у тебя есть еще инстинкты, частные мнения. Я хочу их услышать. Не бойся моего страха. Я смогу отличить факты от личного мнения.

– Если вам нужно мое мнение, военачальник, то истинная причина вашей болезни лежит не в науке формовщиков… а в воле богов.

Цавонг Ла почувствовал легкое возбуждение, когда еще один кусочек реальности встал на место в картинке, нарисованной Вики Шеш.

– Каких богов? – спросил он.

Гитра Дал вздернул голову, жестом показывая, что он сам не уверен.

– Любой бог может таким образом дать знать о своем недовольстве. Но по моему опыту могу сказать: наиболее вероятно, что это Йун-Йуужань. Тем не менее, если мне позволено, я бы посоветовал вам вопросить и…

– Не нужно показывать свой страх, Гитра Дал. Объясни свое предложение.

– Я бы советовал вам поговорить со жрецами всего сонма богов и спросить у них, какой из великих держит на вас зло. Это вопрос жрецов, а не формовщиков.

«За исключением того случая, – подумал Цавонг Ла, – когда жрецы сговорились с формовщиками. Какова же твоя награда? Щедрая доля земли на планете, которую получат жрецы Йун-Йуужаня? Может, даже целый континент?» – Я подумаю на этим, – сказал военачальник. Он поднялся и жестом разрешил Гитре Далу принести ему его одеяния.

"И я поищу другое мнение. Я найду кого-нибудь, кто может говорить как формовщик… но не связан обязательствами перед главными орденами формовщиков.

Я вызову к себе Нен Йим".

Оккупация Борлейас. День 11

Люк Скайуокер сидел, скрестив ноги, на полу переднего грузового отсека «Тысячелетнего Сокола», в котором не было груза. Это было единственное место на переполненной базе, где он мог побыть один, единственное место, где его занятия не должны были расстроить сына.

Люк открылся Силе и поплыл по ней. Он не думал о вопросе, на который надеялся получить ответ – думать, призывая интуицию, было непродуктивно.

Но на этот раз течение Силы привело его туда, куда он хотел.

Он почувствовал отчетливое проявление темной стороны. Оно не ждало его, не призывало; это было нечто, не имевшее ничего общего с Люком Скайуокером. И за короткие мгновения перед тем, как потерять контакт, Люк понял, что оно попрежнему блуждает по разгромленным переходам Корусканта.

Хан Соло наблюдал, как его жена медлено возвращается к жизни.

Недавняя утрата Энакина и Джесина бувально оглушила Лею, и она решила, что все ее труды и старания напрасны. Как только она осознала – по крайней мере умом – что это не так, проблемы их дочери Джайны в системе Хэйпа напомнили Лее, что у нее есть долг, обязанности. Она стала выполнять их в своей решительной и эффективной манере, но без той искринки воодушевления и того озорного юмора, которые составляли существенную часть его любимой.

И в любое время дня и ночи ее мысли могли вернуться к Энакину, к его страданиям и смерти во время экспедиции на йуужань-вонгский корабль-мир над Миркром. Тогда дыхание ее пресекалось, Лея менялась в лице и падала Хану на руки, или прямо на месте съеживалась клубочком и сидела так, пока боль не утихала. Хана тоже терзала боль потери Энакина, но он держал себя в руках, стараясь не показывать этого – он решил быть опорой для Леи и не дать ей пойти тем путем, которым пошел сам после смерти Чубакки.

Но сейчас, когда Лея проводила время с декой, подключенной к библиотекам разных кораблей и своим личным архивам на «Тысячелетнем Соколе» и «Мечте Повстанца», составляя списки политиков, котроые были ей чем-то обязаны, снова проводя мероприятия, которые она и другие основатели повстанческого Алянса предпринимали, когда закладывали фундамент своего движения более чем два десятилетия назад – сейчас к ней возвращалось что-то вроде энтузиазма. Боль утраты Энакина и тревога за судьбу Джесина никуда не делись и нисколько не уменьшились… но когда они не занимали целиком ее мысли, она казалась более энергичной, более живой. Больше похожей на саму себя.

Хан радовался этой перемене, не вполне понимая ее причины; на его взгляд, Лея всего лишь делала такую же политическую работу, которой занималась десятки лет.

Возглас Леи оторвал его от занятий: – Что здесь происходит?

Хан повернул голову и улыбнулся ей, созерцая нелоумевающее выражение, с которым она показывала на пустое пространство, где раньше стояло кресло Чубакки.

– Поставлю тут сегодня что-нибудь поменьше, под Лею. – Улыбался он наполовину потому, что его действительно развеселило ее изумление, наполовину для того, чтобы скрыть собственное томительное чувство смятения; заменить кресло Чуи, одно из последних осязаемых напоминмний о вуки, было для Хана одним из самых трудных решений.

– Ты уже закончила реорганизовывать галактику?

Лея покачала головой, сосредоточив наконец внимание полностью на муже. Она придвинулась к нему: – Еще пройтись по нескольким системам, и я начну отстирывать Хэйпанский кластер…

– Должно помочь. – Хан поднял ее и посадил к себе на колени. – Можно начать с Изольдера, с этой ходячей головной боли…

Но Лея уже думала о другом – она смотрела на планетные данные, выведенные на экран компьютера «Сокола».

– Хан, что это?

– Корускант.

– Я знаю, что Корускант. Я имела в виду – зачем ты его изучаешь?