Текст книги "В тылу врага-1: Мечта повстанца"

Автор книги: Аарон Оллстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Я не говорил о соотношении сил. – Тикхо впервые смутился.

– Уже хорошо.

Кип упрямо держался возле Джайны, стреляя так часто, как только позволяло время накачки лазеров. Сама Джайна не стреляла. Ее разум блуждал где-то далеко, она даже не усматривала в кораллах-прыгунах опасности, и лишь рефлексы спасали ее от гратчинов. Кип прикончил одного «скока», уничтожив довина-тягуна и распоров корпус кораблика. Он взглянул на сенсорную панель. Оставалось всего-то сорок девять «скоков» да один заградитель.

В следующее мгновение «скоков» стало сорок восемь. Цифра на экране уменьщилась на единицу, и один огонек рядом с Джагом погас. Но Джаг был уже возле самого заградителя.

Ответ пришел к Кипу мгновенно.

– Джайна, я могу его спасти, но мне понадобится твоя помощь.

Вспышка чувств.

– Как? – спросила Джайна.

– Лети к носу заградителя. Нужно пробиться сквозь заслон и разгрузить Джага, чтобы он смог продержаться. И прикрой меня. Я буду слишком занят, чтобы стрелять.

– Кип, фокус с «бомбами-тенями» второй раз не сработает. Они будут настороже.

– Я не это хочу сделать. Ты веришь мне?

– Делай, что задумал.

Они поменялись местами – Джайна внезапно открыла огонь из всего, что могло стрелять, а Кип вверил маневрирование своим рефлексам, занявшись иной задачей.

Люк Скайуокер уже однажды проделывал такое – пару лет назад. Он рассказал об этом другим джедаям; впрочем, прием этот больше никто не пробовал применять, потому что он так истощил Люка, что тот едва не свалился без сил, а боевая обстановка редко давала джедаям шанс уцелеть после применения такой изнурительной техники.

Они прошли вторую волну кораллов-прыгунов и теперь летели прямо к облаку, окутывавшему Джага. За ним, уже совсем близко, виднелся второй заградитель. Кип знал, что со всех сторон к ним слетаются «скоки». Он даже не смотрел на сенсорную панель; до «скоков» ему не было дела.

И еще – Кип не думал, что прием, который он собирался применить, вымотает его так же, как Люка. Он был сильнее Люка Скайуокера.

Он знал это еще с их первой встречи – что ему подчиняется больше чистой энергии, чем легендарному мастеру-джедаю. Но сейчас он, возможно, впервые мог признаться в этом без трепета или гордыни. Он просто был сильнее, вот и все. Обычно это не имело значения; сейчас имело.

Они достигли края облака кораллов-прыгунов, окружавшего Джага. Джайна и Кип пронеслись мимо «скоков», которые тут же увязались за ними, и нырнули внутрь, увиливая от вражеского огня; Джайна стреляла в ответ. И вдруг они оказались в середине; Джаг пристроился сзади, а впереди маячил заградитель.

Словно в тумане, почти не целясь, Кип нажал на гашетку. К заградителю понеслись красные лучи, и тут же вперед метнулась воронка и перехватила их.

Используя Силу и более широкий диапазон чувств, которые она давала, Кип попытался «нащупать» эту воронку. Он не мог чувствовать ни йуужань-вонгов, ни их тварей, но обнаружить искривления пространства мог – маленькие крепкие ядрышки, средоточия искажений, которых быть не должно.

Их было много, но Кип не знал, какие из них принадлежали заградителю, а какие-кораллам-прыгунам, и эту скудную информацию невозможно было преобразовать в точные данные о направлениях и расстояниях. Воронка, которая казалась очень далекой, могла на самом деле генерироваться соседним коралломпрыгуном.

Кип активировал и выпустил протонную торпеду. Он сконцентрировался на ее физическом присутствии, когда она за считанные секунды приблизила его сознание к заградителю… и пропала в другой воронке.

Кип зафиксировал эту воронку и запомнил, к какой из множества сингулярностей она принадлежала.

И он ухватился за эту воронку, бросив на нее всю свою Силу и дисциплину.

Это было все равно что толкать лендспидер тонким металлическим прутом. Надавишь слишком сильно – прут согнется и станет бесполезным. Слишком слабо – и ничего не случится. Нужно было подобрать как раз такое усилие, чтобы сдвинуть воронку с места, переместить ее в нужную сторону…

В течение нескольких мгновений во вселенной существовали только он, Джайна и воронка. Кип потянул воронку на себя, развернул ее и толкнул в обратную сторону.

И вот он снова сидит в кокпите «иксокрыла» и смотрит, как деформируется бок заградителя. На обратном пути воронка коснулась корабля, и теперь заградитель удлинялся, вытягивая в сторону сингулярности толстый отросток, который казался весьма эластичным, хотя на самом деле состоял из очень твердого йорик-коралла.

Ближайшие к воронке участки заградителя ускорялись быстрее, и более удаленные участки начали отрываться, выбрасывая в космос атмосферу. Но невероятное тяготение сингулярности не отпускало на волю ни кусочка издыхающего корабля. Гравитационная утроба втягивала в себя все большие и большие куски заградителя, сдавливая их и раздирая, и в считанные мгновения заградителя не стало.

Кип чувствовал себя уничтоженным, уставшим до смерти, как будто он несколько дней бежал без остановки, питаясь энергией Силы, и наконец присел отдохнуть. Он бросил взгляд на панель диагностики; панель отрывисто пищала.

– Я поврежден, – сказал Кип. – Думаю, гратчин.

И действительно, участок кокпита по правому борту начал чернеть, испуская кислотный дым. Кип безучастно снял с пояса светомеч и направил эмиттер в почерневшую зону.

В следующую секунду металл разошелся, и внутрь уставились глаза насекомого. Кип зажег светомеч; энергетический клинок вонзился в гнусную тварь. Кип выключил меч, который гудел как-то приглушенно – за эти мгновения почти вся атмосфера улетучилась в дыру.

Скафандр Кипа был активирован, и энергополе удерживало воздух вокруг его тела, сохраняя давление на кожу.

– Проблема с гратчином решена, – доложил Кип.

– Извиняюсь, – сказала Джайна. Ее голос тоже звучал приглушенно.

Кип взглянул на сенсорную панель. Он, Джайна и Кип были на выходе из зоны сражения. Их преследовало с двадцать кораллов-прыгунов.

Но теперь на экране были и другие «свои» – облако, обозначенное как Разбойный эскадрон, большой корабль под названием «Лунный прилив», все они приближались примерно из-под оборота галактики.

– Поехали туда, – предложил Кип.

– Всенепременно, Кип, – отвечала Джайна. – Спасибо тебе.

– Да ладно.

Хан с посеревшим лицом откинулся на сиденье, стараясь дышать ровнее. У Леи вид был не лучше.

– Мы так ее воспитали, Хан, хотели мы того или нет.

– Я знаю.

– И мы едва ли можем критиковать ее.

– С каких это пор логические выкрутасы запрещают мне ругать мою дочь? Особенно когда она вытворяет такие глупости?

– Хан.

– Я стал на двадцать лет старше, чем был утром. На двадцать лет, Лея.

– Ты становишься похож на Трипио.

Хан взглянул на нее исподлобья: – Да неужели?

– Вперед. Чем скорее мы доберемся до Прорвы, тем скорее сможем вернуться.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Йуужань-вонгский корабль-мир, орбита Корусканта

Лазерный луч метровой толщины вырвался из глубин космоса и ударил в корабль-мир Цавонга Ла.

Мощность луча равнялась мощности целой турболазерной батареи; на корабльмир обрушилась губительная энергия, испаряя йорик-коралл и выжигая внутренности.

Менее чем через секунду в месте попадания материализовалась воронка, перехватила луч и начала впитывать энергию в себя. Энергия лилась и лилась, и воронка продолжала ее поглощать. Спустя минуту лазерная атака прекратилась, и воронка исчезла.

В контрольной рубке корабля-мира Цавонг Ла воспринял известие о нападении с определенным недоумением.

– Обьем повреждений? – спросил он.

– Минимальный, – сказал Маал Ла. – Рана уже затягивается. Через день останется лишь боевой шрам.

– Корабль или орудие, которое по нам стреляло, найдено?

– Нет, военачальник. Хотя, по всей видимости, оно находилась далеко за пределами самой внешней планеты, и лучу понадобилось довольно много времени, чтобы добраться до нашего корабля-мира.

– Это всего лишь демонстрация того, что у них достаточно наблюдателей на планете, что у этих наблюдателей хватает средств связи и что они могут отслеживать положение корабля-мира на орбите. – Цавонг Ла пожал плечами. – Только зачем демонстрировать это таким бесполезным манером?

– Не знаю, военачальник.

Цавонг Ла задумался, едва обращая внимание на болезненные ощущения, которые вызывало копошение паразитов в его руке.

Наконец ему пришла на ум довольно обескураживающая мысль.

– Проследите курс этой лазерной атаки.

– Мы уже это сделали, военачальник.

– Продолжите его за пределы системы Корусканта. Какие еще планетные системы лежат на этой линии?

Маал Ла подал знак одному из своих аналитиков, и через несколько секунд аналитик выдал ответ.

– Пирия, – сказал Маал Ла.

– Разбудите виллип моего отца. И приведите ко мне Вики Шеш.

Оккупация Борлейас. День 39

Хотя ворота ангара для спецопераций были открыты и туда уже направлялись на посадку «иксокрылы» Разбойного эскадрона, Джайне, Кипу и Джагу было приказано садиться в мертвой зоне – в нескольких десятках метров от главного входа, где не было других кораблей. На поле стоял одинокий офицер, и Джайна, заходя на посадку, узнала его.

Полковник Селчу.

Ее сердце вряд ли могло упасть еще ниже. Оно уже было где-то в районе лодыжек. Но сейчас Джайна чувствовала, что оно проходит последние сантиметры и опускается до самых пяток.

Когда пилоты выбрались из своих истребителей, Тикхо обвел их критическим взглядом.

– Никто не ранен? – спросил он.

Все дружно замотали головами. Кип, хотя и живой-здоровый, тяжело привалился к крылу «курносика», и Тикхо посмотрел на него еще раз.

– Ты, иди ляг, – сказал он.

– С радостью. – Кип взглянул на Джайну. – С твоего разрешения, о Великая.

– Иди отдыхай, Кип.

Тикхо повернулся к Джайне: – Генерал Антиллес хочет с тобой говорить. Сейчас же.

– Я так и знала.

– И со мной? – спросил Джаг.

– Позже, – ответил Тикхо. – Хотя он просил передать свои поздравления насчет той тактики с «бомбами-тенями». Поскольку сбитая цель не может быть присуждена более чем двоим пилотам, он считает, что первый заградитель следует приписать тебе.

– Согласна, – сказала Джайна. – Я не претендую.

– Я тоже, – добавил Кип.

Они вошли внутрь биостанции. Здесь Кип оставил их и отправился в свои комнаты, стараясь не спотыкаться.

В офисе Веджа Тикхо на время покинул Джайну и Джага и направился во внутреннюю комнату, затем на секунду просунул голову в дверь и сказал: – Всего на пару минут.

– Понятно, – молвила Джайна.

Тикхо снова исчез, оставив их наедине с протокольным дроидом Веджа. Джаг сказал: – Мне надо с тобой поговорить. Неофициально.

По его спокойному, контролируемому поведению Джайна не могла точно сказать, о чем пойдет речь, но она догадывалась.

– Дальше по коридору есть маленький конференц-зал.

– Сгодится.

Она знала, что он собирался сказать. Его лицо побледнеет от гнева, шрам на лбу запылает, и он будет стегать ее словами. «Ты покинула миссию ради одного пилота, – скажет он. – Ты едва не погубила свою эскадрилью. Ты едва не разрушила весь план. Ничья жизнь этого не стоит. Ни моя. Ни твоя. Никакой ты не лидер и не офицер, ты полное недоразумение».

Вот что он ей скажет, и у нее не будет чем защищаться, потому что он будет прав.

Он будет смотреть на нее с выражением, порожденным аналитическим расчетом и многолетним опытом. Он скажет ей все, что о ней думает, а потом повернется и уйдет. Найдет себе другую эскадрилью и будет ею командовать – эскадрилью, соответствующую его собственным стандартам, эскадрилью, на которую он сможет рассчитывать.

Джайна почувствовала резкую боль в груди, как будто нечаянно проглотила вибронож и тот в конце концов включился. Но она взяла себя в руки. Нужно смотреть ему в глаза, когда он приступит к словесной порке. Она заслужила.

Они дошли до конференц-зала, дверь его была открыта, внутри – темно и холодно; Джаг включил свет и закрыл за Джайной дверь.

Она повернулась к нему, надеясь, что по ее лицу никаких переживаний не видно.

– Я знаю, что ты собираешься сказать, – сказала Джайна.

– Не думаю. – Как ни странно, лицо Джага вовсе не напоминало каменную маску, как она ожидала. У него был вообще какой-то неуверенный вид, совершенно нехарактерный для Джага Фела.

– Ты скажешь, что я опозорилась. И будешь повторять это до тех пор, пока не увидишь, что я больше не выдержу. И после этого уйдешь.

У нее сжалось горло, и последние слова прозвучали как-то странно; собственный голос показался ей высоким и хриплым.

– Нет. Мы оба знаем, что твои командные решения были весьма далеки от здравого смысла и эффективной стратегии. Это даже не обсуждается. Но я хочу знать… – Он запнулся и как будто еще больше потерял уверенность в себе. – Я хочу знать: зачем ты это сделала?

– Не знаю.

– Знаешь. Должна знать. Никто этого не знает, кроме тебя. – Джаг наклонился еще ниже. Это была поза устрашения; он смотрел ей прямо в глаза, словно надеялся найти там ответ – любой ответ, запечатленный крохотными буквами в ее зрачках. – Отвечай.

– Я… Я… – Голос стал совсем хриплым, и Джайна уже отчаялась с ним совладать, но наконец слова полились из нее – простые, детские слова: – Все уходят… – Взор застилали слезы. – Все вокруг уходят и уходят, и я не могу это остановить. Я не хотела, чтобы ты тоже ушел.

Тут слезы все-таки хлынули из глаз, и Джаг превратился в расплывчатое пятно черной униформы, увенчанное расплывчатым пятном бледной кожи. Джайна уже не могла разобрать его лицо, но она знала, что на нем – выражение недоумения, отвращения или неприкрытого презрения…

Затем он обнял ее за плечи и притянул к себе, так что ее голова уперлась в его грудь, и положил свою голову сверху; это проявление нежности так потрясло Джайну, что она едва не отскочила назад. Напротив, Джайна прижалась к нему еще сильнее, едва не упав – ноги больше не держали ее вес – и беззвучно заплакала; слезы лились по лицу и впитывались в мундир.

– Я никуда не уйду, – сказал Джаг.

– Почему?

– Что «почему»?

– Почему ты никуда не уйдешь?

– Потому что не хочу.

Он поднял ее голову, одновременно наклонив свою, и внезапно их губы слились в поцелуе, крепком, как вакуумный шов.

Смятение Джайны никуда не делось, но к нему добавилось ощущение полета, как будто она взлетела в небо без «иксокрыла». И еще ей показалось, что она вдруг сбросила с себя груз – невыносимо тяжкий груз, о котором она даже не подозревала и не замечала его, пока он не исчез.

Гэвин Ларклайтер вышел из офиса Веджа. Вошел Джаг и отдал честь; Ведж и Тикхо подняли глаза.

– Я знаю Джайну с пеленок, – сказал Ведж. – Ты на нее не похож.

Джаг продолжал смотреть на стену, поверх головы Веджа: – Я пришел вместо нее, сэр.

– Она просила тебя об этом?

– Нет, сэр. Я сказал ей, пусть отдохнет, а я пойду к вам и все улажу.

– Уладишь. – Ведж взглянул на Тикхо, но помощник уже нацепил на себя спасительную маску игрока в сабакк. – По-твоему, мне что-то нужно улаживать, Фел?

– Полагаю, да, сэр хотя это и не ваша ошибка. Разрешите ответить вопросом на вопрос – сколько вам было лет, когда вы впервые не сошлись во взглядах с командиром, а потом выяснилось, что вы были правы?

– Двадцать. Это когда у меня впервые был командир.

– Я примерно в том же возрасте, сэр, и я бы хотел кое-что вам посоветовать перед вашим разговором с Джайной Соло.

– Очень хорошо. Сядь. Успокойся. Мы тебя слушаем.

Джаг сделал, что ему было сказано, и посмотрел наконец дяде в глаза: – Сэр, я думаю, что наказывать ее сейчас – это все равно, что бить по раскаленному металлическому брусу.

– Ты имеешь в виду, что брус изменит свою форму?

– Да, сэр. Причем не к лучшему.

– Как насчет ее надежности в бою? Я намерен отлучить ее от заданий. Она ведет себя нерационально.

– Это будет то же самое, сэр, и, возможно, с тем же результатом, который я прогнозирую. Я советую не делать этого.

– Несмотря на то, что она сознательно не подчинилась приказу и ради личных дел поставила под угрозу приоритетную миссию?

– Так точно, сэр. – Джаг прочистил горло. – Сэр, я готов лететь с ней завтра, и вовсе не из чувства благодарности. Я считаю: то, что произошло сегодня – это отклонение. Не думаю, что это повторится.

– Не хочешь сказать, почему?

– Нет, сэр.

Ведж молчал; на несколько долгих секунд воцарилась тишина.

– Ты знаешь, что как командир я не могу с тобой согласиться, хотя ценю твою точку зрения и твой опыт. Такие вещи подрывают дисциплину. Тем не менее уже действуют приказы, которые демонстрируют, что к Джайне отношение особое. Я бы предпочел, чтобы «особое отношение» не принимало таких крайних форм, но тут уж никуда не денешься.

– Так точно, сэр.

– Что ж, хорошо. Я поступлю, как ты советуешь. Мой ответ получишь позже. – Ведж наклонился вперед, приняв более небрежную позу. – Если забыть на секунду о моих знаках отличия, Джаг, – я так рад, что вы сегодня выбрались живыми!

Джаг выдавил из себя улыбку: – Спасибо, сэр… э… Ведж.

– Все еще трудно обращаться ко мне не по уставу, э?

– Да. Да, трудно.

– Хорошо. Еще один способ смутить моего всемирно известного племянника. – Ведж вздохнул. – Продолжай работать для меня, и я отпущу тебя к твоим обязанностям.

– Сэр. – Все опять стали деловыми. Джаг поднялся, козырнул и ушел.

Когда дверь за ним закрылась, Тикхо заметил: – Это было интересно.

– Он сознательно отменил один из моих приказов, – сказал Ведж.

– Он хитер.

Ведж кивнул: – Скорее даже коварен.

– Мы еще сделаем из него пилота-повстанца.

Скопление черных дыр Прорва

Хан вел корабль через опасную зону Прорвы с изяществом, интуицией и высоким мастерством, которые он мог продемонстрировать всегда, когда возникала необходимость – хотя он предпочитал их демонстрировать, когда рядом никого не было, потому что такая педантичная, осторожная манера противоречила его имиджу дерзкого и безрассудного летуна. За «Тысячелетним Соколом» гуськом двигались два «иксокрыла» и грузовик, тщательно повторяя каждое изменение его курса.

Прорва отсюда выглядела как большое яркое пятно, окруженное сингулярностями, поглощающими разноцветные газы. Здесь находилось несколько черных дыр; располагаясь в случайном порядке, они практически полностью изолировали внутреннее пространство. Чрезвычайно мощные гравитационные и световые искажения, создаваемые перекрывающимися силовыми полями, не давали ни одному лучу света покинуть это место, и для любого корабля входить или выходить оттуда напрямик было верной смертью. Внутрь Прорвы вели окольные и запутнанные пути, пограничные области были невероятно опасными из-за гравитационного воздействия черных дыр. Лишь очень хороший пилот мог пролететь по одному из известных проходов. Отыскать новый проход мог лишь экстраординарный пилот.

Сегодня Хан сделал ставку на безопасность и летел по известному маршруту. Знание этих путей доверили очень немногим. Лея знала, что Хан, возможно, мог бы нащупать и новый проход, но сейчас, когда они везли полный корабль детей, а в соседней системе Кесселя кишели йуужань-вонги, было не время для космографических исследований.

Наконец Хан сделал последнюю поправку курса и повернул к Приюту – космической станции, которая строилась в центре закрытого пространства Прорвы. Он сделал выдох, сбрасывая напряжение последних минут, и сказал: – Вот она. Еще уродливее, чем раньше.

Приют представлял собой специальную коллекцию частей, собранную Лэндо Калриссианом и бригадой советников и патронов, которым он доверял. В эту структуру были вделаны остатки объекта «Прорва» – сборище полых планетоидов, в которых жили рабочие и техники, производившие супероружие для Империи – плюс компоненты старых космических станций, всякие модули, снятые с грузовых судов, и прочие узлы, происхождение которых Лея не могла определить.

Через несколько минут они сели в отведенном им причале – куполообразном придатке, основание которого в четыре раза превышало диаметр «Тысячелетнего Сокола»; его матово-серую поверхность усеивали пятна ржавчины, наводившие на мысль о таком же почтенном возрасте. Несколько недель назад, когда они последний раз сюда прилетали, этой штуковины здесь не было. У трапа Хана и Лею ожидала высокая женщина, чья элегантность и дорогая одежда темных тонов напоминали об аристократическом происхождении… и о тех далеких временах и местах, где аристократы наслаждались преимуществами своего положения.

Лея поспешила вперед, обогнав шеренгу детей-джедаев, и заключила женщину в обьятия: – Тендра! Я не знала, что ты здесь.

Жена Лэндо улыбнулась в ответ: – Вы чуть со мной не разминулись. Я привезла кое-какую технику и несколько дней присматривала, чтобы ее установили и запустили.

– Какую технику? – спросил Хан.

Тендра махнула рукой, охватив жестом весь ангар и заодно остальной купол.

– Вот эту. Это жилой модуль для глубокого космоса, такие используются командами по обработке планет. Здесь есть собственный генератор гравитации и даже старый разболтанный гипердрайв. Эта вещь в течение нескольких поколений использовалась как склад для мусора в Корпоративном Секторе. Мне она досталась… ну, за меньшие деньги, чем она стоит.

– И теперь она – центральная часть сегмента джедаев в Приюте? – спросила Лея.

– Да. Я уже проследила, чтобы некоторые помещения, в которых раньше хранилась планетная техника, были переделаны в тренировочные залы. Здесь, правда, до ситха мало припасов…

– Мы привезли припасы, – сказал Хан. – На «Соколе» и на том другом грузовике. Еда, машины, элементы питания, топливо, видеозаписи… – Его взгляд опустился на детей, которые рассеялись по ангару, разглядывая погрузчиков и корабль Тендры, «Гость-джентльмен». – И малых бузот"ров.

– Эй. – Валин Хорн, сын Коррана, остановился за пару метров от Хана и взглянул на него исподлобья. – Я не бузот"р.

– Нет, в семье Хорнов бузот"р – это твой папа.

Валин ухмыльнулся: – Я расскажу ему, что вы это сказали.

– Обязательно. Беги, малыш. Избей ранкора или выкинь что-нибудь еще. – Хан снова повернулся к Тендре. – Если собираешься улетать, подожди, когда мы осмотрим «Сокола», и тогда мы тебя сопроводим.

– Вы не остаетесь?

– Слишком много дел на Борлейас. Надо оберегать твоего муженька от неприятностей, смотреть, как попадает в неприятности наша дочь… – они с Леей обменялись страдальческими взглядами. – Так что мы сразу туда.

– Я буду готова через полчаса. – Тендра снова улыбнулась и пошла к своему кораблю, цокая каблуками по металлическому полу ангара.

Лея вздохнула ей вслед: – Чего бы я не отдала, чтобы стать высокой, как она!

– Ставлю тысячу кредитов, что она всегда хотела быть миниатюрной. И еще тысячу на то, что если вы соберетесь поговорить о том, как вы завидуете росту друг друга, то разговор перейдет на тему – какое несчастье ваши мужья.

– Не надо. Наши мужья действительно несчастье.

– Ну, все равно это имперские кредитки. Готова помочь мне с осмотром «Сокола»?

– Нет, сначала надо кое с кем попрощаться… – Лея обвела взглядом ангар, вглядываясь в лица людей. – А кстати, где Тарк?

– Ставлю тысячу кредитов, что он внутри «Сокола».

– Прекрати.

Хан послал ей самую несносную из своих улыбок и включил комлинк: – Золотник, где Тарк?

Спустя мгновение послышался голос Ц-3ПО, в котором отчетливо звучала обида: – Он в верхнем орудийном куполе, скорчился в кресле, чтобы его не было видно. И, сэр, у меня есть имя.

Через несколько секунд они стояли под входом в шахту турболазера.

– Тарк! – позвала Лея. – Не хочешь спуститься?

– Нет, – ответил мальчуган. Он даже не удосужился выглянуть, и его лица не было видно.

– Уже пора, Тарк, – ласково сказала Лея. – Если успеешь занять очередь, то получишь хорошую комнату.

– И надолго застряну здесь. С джедаями.

– А что плохого в джедаях? Я тоже джедай.

– Да, но вы другая. Вы не страшная. Я хочу вернуться с вами на Борлейас.

– Здесь безопаснее. Тарк, – заметил Хан.

Мальчишка наконец высунулся из-за перила. Он посмотрел на Хана со снисходительно-жалостным выражением – напряженный взгляд, говоривший: «да вы понятия не имеете, о чем говорите».

– Нет, не безопаснее, – сказал он. – Драные головы охотятся на джедаев. Если они придут сюда и найдут джедаев, то они заберут и меня.

– Не говори «драные головы», – прервала Лея. – Это некрасиво.

– Кроме того, – продолжал Тарк, снова исчезнув из поля зрения, – если они и не придут, то потом за этими джедаями приедут люди, а за мной не приедет никто.

– Конечно, мы приедем, – сказал Хан.

– Нет, не приедете. Я и жив-то до сих пор лишь потому, что похож на Энакина Соло. Всякий раз, когда вы меня видите, это задевает ваши чувства. Я знаю.

Хан посмотрел на Лею; та побледнела и начала оседать. Хан охватил ее руками, но Лея потихоньку выпрямилась самостоятельно.

– Ты что, научила его спорить? – шепнул Хан.

– Никто не учил его спорить, – прошептала в ответ Лея. – Все дети спорят как опытные политики. За исключением того, что не все опытные политики могут заплакать по команде.

– Так что делать?

Она пожала плечами: – Может, и не следует оставлять его здесь. В месте, где все остальные дети обладают способностями, с которыми ему не тягаться. Конечно, за исключением девочек Веджа, которые, мне кажется, способны свергнуть местную администрацию и потом делать все, что захотят.

– И что же делать? Забрать его на Борлейас, поставить перед рядами вонгов? Отправить в лагерь для беженцев, которым управляет неизвестно кто? По крайней мере мы знаем Кама и Тайонну.

– Я просто не знаю, Хан.

– Но ты же знаешь все на свете.

– Лишь по сравнению со своим мужем.

– Ох. – Хан повысил голос. – Эй, малой!

– Что? – Тарк снова выглянул из-за перила.

– Никогда не женись.

– Что это значит?

– Это значит – пристегни ремни. Ты возвращаешься на Борлейас.

Глаза мальчика расширились: – Правда?

– Лишь до поры до времени, малой. – Хан добавил в свой голос немного раздражения. – И чтоб больше никакого нытья типа «а все потому, что я похож на Энакина». Никогда. Ты меня понял?

Лицо Тарка застыло.

– Да, сэр.

– Запомни это выражение лица, малой. Оно значит, что я сказал то, что хотел сказать.

Хан схватил Лею и потащил за собой в кокпит: – В следующий раз я найду чем его убедить.

– Ставлю тысячу кредитов, что не найдешь.