Текст книги "О Грузии (СИ)"

Автор книги: А Лиманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Лиманов А. Ю.
О Грузии (старое)

Забыть о Грузии

Грузины должны быть готовы к войне с русскими. Если не прямо сейчас, то года через три-четыре, когда Грузия окрепнет, а Россия, соответственно, еще больше ослабеет. Так говорит нынешний президент республики Михаил Саакашвили и – начинает готовиться. Отводит войска из Южной Осетии, меняет начальника Генштаба, вынуждает российские власти заменить неуступчивого командующего миротворцами генерала Набздорова, объявляет призыв резервистов на переподготовку...

В общем, если русские не уйдут из Абхазии и Южной Осетии, войны не миновать. И если уйдут – не миновать также. Так думают теперь многие грузины. Так думают абхазы и осетины. Такова логика новейшей грузинской истории.

Как ни удивительно, но эта логика близка и России. Вячеслав Никонов, один из первой десятки главных российских политологов, всерьез полагает, что если между Грузией и Южной Осетией, между Грузией и Абхазией начнется серьезный вооруженный конфликт, то Россия неизбежно окажется втянута в него: "Вряд ли мы сможем отказаться здесь от войны, ведь выйти из этой ситуации России невозможно, не понеся огромных политических потерь. Если мы раздаем там российские паспорта и говорим, что в Южной Осетии и Абхазии российские граждане – то как нам уйти?".

Действительно, как можно бывшей империи уйти оттуда, где ее уже почти нет, но где она умудрилась создать иллюзию присутствия? Вячеслав Никонов не одинок в своем мнении, его точку зрения разделяет большинство наших политологов, политиков и просто граждан. Общее настроение России в отношении Грузии – недоуменное раздражение.

Ведь казалось, что совсем еще недавно этой логики не было и в помине. Казалось, что Грузия никогда не решится открыто и смело провоцировать могучего северного соседа и бывшую метрополию чуть ли не на прямой конфликт. Однако сегодня дело обстоит именно так, а Михаил Саакашвили, словно подначивая, ведет себя все дерзостней.

Отмахнуться, не обращать внимания на энергичные высказывания молодого грузинского лидера, конечно, можно. Темпераментные кавказские мужчины любят патетические слова, от которых потом легко отказываются перед лицом угрюмой реальности. Можно провести в окрестностях Грузии показательные учения и напомнить о российской военной мощи, которая все еще достаточно велика. Можно вспомнить и о том, что без российских поставок газа и электроэнергии Грузия просто не выживет, а долговые обязательства грузинской стороны пока только продолжают расти. Однако эти простые аргументы почему-то не действуют на нынешнее грузинское руководство, как, впрочем, не очень-то действовали и на правительство Шеварнадзе. А самое удивительное, что западное общественное мнение активно поддерживает Тбилиси, будто бы не замечая всей абсурдности грузинского блефа.

Грузия ведет себя так, словно знает некие таинственные причины, которые позволят ей выиграть в неравном споре с Россией. А Россия по-прежнему недоумевает, списывает все на личные качества и политические амбиции отдельно взятого Саакашвили, и упорно делает вид, будто не может осознать одного простого обстоятельства – Грузию, как и весь Кавказ в целом, нельзя мерить стандартным набором торгово-экономических или военно-политических параметров. Это не то что неразумно, а невыгодно.

Да, угроза русско-грузинской войны, разумеется, блеф. Малореальной пока кажется даже возможность нового грузино-абхазского конфликта. Но это очень выгодный и оправданный блеф. Сомнительное счастье России состоит в том, что никто из крупных мировых держав не демонстрирует готовность разыгрывать этот блеф именно сейчас. Потому что в умелых руках нынешняя грузинская карта может взорвать весь Кавказ, который просто начинен конфликтами: Азербайджан и Карабах, Грузия и Южная Осетия, Грузия и Абхазия, Ингушетия и Северная Осетия, Чечня и Дагестан, Чечня сама по себе, Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария наконец... Трагические события в Северной Осетии показали, насколько хрупкое равновесии установилось в последние годы на Кавказе. И насколько легко использовать эту хрупкость против России.

Если только на минуту предположить, что кому-то, обладающему серьезными средствами влияния, может зачем-либо понадобиться жесточайший и совершенно катастрофический кризис в России, то устроить его будет не так сложно. Другое дело, что сама по себе наша страна пока никому настолько оперативно не нужна, чтобы вот так решительно браться за нее. Ее очередь придет в свое время, когда созреют все конфликты на перифериях бывшей империи. Чтобы ввергнуть в предварительный трепет российское общество хватит и регулярных терактов. Но Кавказ сейчас можно использовать и в других, не менее масштабных целях, среди которых воздействие исключительно на Россию будет занимать не первое место.

Если внимательно рассмотреть историю кавказских государств, то обнаружится, что этот регион никогда не жил собственной самостоятельной жизнь, никогда не обладал собственной самостоятельной ценностью, а на протяжении тысячелетий служил инструментом внешней политики для крупнейших империй Средиземноморья, Азии и Европы. И наибольшую выгоду этот инструмент доставлял тому, чье присутствие распространялось на меньшую часть Кавказа. Так что, хотя подавляющее большинство акций, проводимых окрестными империями на Кавказе, имели силовой характер, но в исторической перспективе успех чаще сопутствовал акциям дипломатическим.

Особенно показательна в этом отношении кавказская политика Британии XIX века, которую в наше время продолжают США. Главное условие несиловой, но эффективной кавказской политики как раз и заключается в отказе от непосредственных территориальных притязаний и циничном отношении к кавказским государствам как фишкам в большой геополитической игре.

Кавказ прежде всего – джокер. Дающий совершенно фантастические возможности игроку, обладающему им. Причем вне зависимости от конкретного способа использования этого джокера. Управление этим регионом позволяет влиять на страны черноморского бассейна, Передней и Центральной Азии, на Россию, наконец. Это гигантский взрывной потенциал, который привлекает как арабские исламистские сообщества, так и западные державы.

Вот эта ценность Кавказа и Грузии, как его центра, совершенно не учитывается российской политикой, как, впрочем, не учитывалась и раньше. Виной всему отсутствие у нашей страны осознанных, реальных и долгосрочных целей в азиатской политике, которая по факту остается куцым подобием азиатской политики предыдущих вариантов российского государства.

Россия перевалила через Кавказский хребет и утвердилась там прочно лишь в начале XIX века, при Александре I. Но первые попытки освоить Кавказ Москва предприняла еще в второй половине XVI века, при Иване Грозном, когда русский царь взял в жены кабардинскую княжну Темрюковну, а Кабарду, соответственно, под свое покровительство. Одновременно усилилось казачье движение на Северном Кавказе. И почти сразу же Россия обнаружила, что стоит на грани войны с Турцией, которая контролировала тогда не только всю западную область Кавказа, но и его центральную часть. Дальнейшее продвижение было временно приостановлено, а интерес к нему пробудился вновь в 1585 году, уже при Федоре Иоанновиче, когда кахетинский царь Александр II подписал «крестоцеловальную запись» о принятии Кахетии в русское подданство, желая московским покровительством оградиться от притязаний и Турции, и Ирана.

Последующие двести лет русско-грузинский роман развивался крайне неторопливо. В самом конце XVI века было предпринято две военные экспедиции на Кавказ, под предводительством воевод Хворостина и Бутурлина, но обе закончились неудачей. Очередная вспышка активности на кавказском направлении случилась при Петре I, который решил было силой укрепить торговлю с Ираном, но только на рубеже XVIII-XIX веков начался процесс реального присоединения грузинских княжеств, а затем и Кавказа в целом к России. Он продолжался без малого 63 года, вплоть до окончательного покорения последних черкесских аулов.

Вообще, присоединение Грузии к России в нашей исторической литературе считается благодеянием, которое было жизненно необходимо Грузии и оказалось довольно обременительно для России. Как пишет В. О. Ключевский, "в конце XVIII столетия русское правительство совсем не думало переходить Кавказский хребет, не имея ни средств к тому, ни охоты; но за Кавказом, среди магометанского населения, прозябало несколько христианских княжеств, которые, почуяв близость русских, начали обращаться к ним за покровительством... [грузинский царь] Георгий, умирая, завещал Грузию русскому императору, и в 1801 году волей-неволей пришлось принять завещание". После чего Россия была вынуждена "подравнивать границы" и утверждаться на всем Кавказе.

Очень показательная формулировка. Мы не хотели, но нас уговорили. Особенно показательная, если учесть, что грузинские историки и общественные деятели, которые, как правило, принадлежали к знатным дворянским родам, относились и относятся к этому событию иначе. По их убежденному мнению, Россия всегда хотела завоевать Кавказ, а Грузией воспользовалась только для достижения этой цели. Порой даже провоцируя турков и иранцев к нападениям на Грузию, чтобы сделать грузин более сговорчивыми.

Для российского сознания это кажется нелепицей, хотя и наши общественные умы никогда не признавались вполне честно в причинах масштабной экспансии на Кавказ. Между тем, это была обычная великодержавная безответственная глупость, отчасти оправданная формально – чувством солидарности с единоверцами, отчасти объясняемая действительной надобностью – желанием упростить торговлю с Ираном. В любом случае, за этой экспансией всегда просматривалась более чем туманная цель – покорение Турции – которую никто даже всерьез и не критиковал, настолько иллюзорной она представлялась.

Отношение русских и грузин к кавказской истории настолько различны, что это, в общем-то, довольно трудно сразу осознать. Да по сути, никто всерьез и не предпринимал таких попыток – нужды не было. Так русская, а особенно советская историческая литература, посвященная Грузии и Кавказу вообще, крайне скудна. Собственно грузинские исторические изыскания, которые начинают множиться с середины-конца XIX века, а в начале XX появляются в изобилие, на русский язык переведены мало. Это обоюдное небрежение вызвано совсем не тем обстоятельством, что русской интеллигенции всегда было мало дела до Кавказа и Грузии. Наоборот, кавказская тематика за период регулярных военных действий России в Закавказье – с 1806 по 1864 годы – очень тесно переплелась с идеями свободы и демократических преобразований. Мятежный Кавказ возбуждал сочувствие в среде русского дворянства; ссыльные офицеры, возвращавшиеся в Россию, привозили с собой не только кинжалы и черкесски, но дух и колорит, легенды об армянских и грузинских царях древности, родственных византийским и персидским правителям. Но именно мифологическая окраска исторических сведений и стала одной из преград для возникновения серьезных изысканий по кавказской истории. Главной же причиной прохладного отношения российских ученых к истории Кавказа было отсутствие политической надобности в ее изучении. Какой, спрашивается, резон имперской науке изучать историю "нескольких прозябавших христианских княжеств"? Поэтому серьезных трудов по истории Грузии и Кавказа в российской науке практически нет, за исключением, пожалуй, работ Николая Марра, которые быв однажды заклеймлены Сталиным как антинаучные, до сих пор остались под этим ярлыком. Между тем, и сама по себе история Грузии и Кавказа, и взгляд грузин на нее заслуживают особого внимания.

В Грузии своя, особая история. Домашняя. Она не только поддается перманентной правке и уточнениям, в ней до сих пор возникают слухи и сплетни – как будто столетия, отделяющие грузин от прошлого, равны дням. Вот некоторые сведения из оригинальной истории Грузии.

Где-то за полтора миллиона лет до нашей эры в Грузии появился первый человек. Скелет его был обнаружен в восьмидесяти километрах от Тбилиси, в местечке Дманиси. По мнению профессора Давида Лордкипанидзе, именно этот человек мог быть прародителем всех евразийцев.

Еще в 6-ом тысячелетии до нашей эры, в расцвет неолита, из общекавказского этнического единства стала, наконец, формироваться пракартвельская группа племен. Картвелы, в свою очередь, это и есть грузины.

Восточные картвельские племена (или колхи) неподалеку от города Поти хранили Золотое руно, за которым из древней Греции приплыли аргонавты.

Грузинский царский род Багратиони (или Багратидов) ведет свое происхождение от библейского царя Давида, который, как известно, был еще и предком Иисуса Христа. Впрочем, все они, так или иначе, произошли от Адама.

Великая Грузия простиралась от Черного моря до Каспийского; ее провинциями были Армения, Азербайджан, Дагестан, восточные области Турции и северный Иран.

Российская императрица Екатерина II тайно возбуждала иранцев к нападениям на Грузию, чтобы последняя охотнее искала русского покровительства.

И так далее.

Истории кавказских народов вообще перенасыщены подобными легендами. Осетины, например, зовущие себя аланами, выводят свое происхождение от скифов и сарматов. И полагают, что изначальные аланы – или древние осетины – были, ко всему прочему, теми самыми вандалами, которые разрушили Рим. А заодно были предками басков. Армяне считают себе прямыми потомками урартийцев, утверждают, что большинство византийских императоров были армянами. Знатный армянский род Багратуни (или Багратидов), в отличие от грузинского, ведет свое начало от правнука Ноя, первого армянина Гаоса (или Хайка). Абхазцы и вовсе уверены, что те самые древние грузины, чьими потомками считают себя грузины современные, были на самом деле древними абхазами.

Разумеется, периоды мифотворчества есть в любой национальной историографии, взять хотя бы российскую легенду о Рюрике и его братьях, которая занимала историков не одну сотню лет, но так и осталась непобежденной. Но для грузин, как, впрочем, и армян, эти легенды есть неотъемлемая часть истории; их знают все мало-мальски образованные граждане, не говоря уже об историках, их регулярно и даже яростно употребляют в актуальных общественных дискуссиях, и никогда не согласятся признать вымыслом.

Да и стоит ли, в принципе, ожидать какой-то особенной исторической строгости и достоверности в сведениях о регионе, который окрестные цивилизации считали северо-восточной окраиной мира и издавна украшали разнообразными мифами? И Ноев ковчег на Кавказ отправили, и Прометея, и даже страшных Гогов-Магогов...

На самом деле, объяснить такое количество, мягко говоря, преувеличений можно довольно просто. Для этого надо только взглянуть на кавказскую историю с некоторого отдаления и обнаружить, что основные ее этапы есть периоды прямой вассальной зависимости от тех или иных могущественных соседей. Их всего несколько: Урарту, следом Греция-Рим, потом Персия, далее римское влияние превращается в византийское, а персидское сменяется арабским, наконец Кавказ переживает монгольское нашествие и по прошествии его оказывается под властью Турции и Ирана. В совсем уже недавнем прошлом турков и иранцев вытесняют русские, а теперь, с нашим отступлением, начинается новый этап.

И если взять, например, отдельно историю Грузии, то обнаружится, что ее схема была выстроена только во время недолгого расцвета реальной грузинской государственности, в XI-XIII веке, в период от Давида Строителя до царицы Тамар. И вполне естественно, что грузинская хроника "Картлис цховреба", написанная тогда, включила в себя элементы исторических преданий и отдельных княжеств, составляющих Грузию, и тех империй, которые попеременно этими княжествами владели. Поэтому она выглядит такой причудливой мозаикой, где легенды соседствуют с гипотезами, заимствованиями и реальными фактами.

Для того, чтобы всерьез говорить об история Грузии, надо сперва признать, что Грузии нет. Она существует только для нас, на вынос. То государство, которое мы представляем себе как Грузию, складывалось в разные эпохи, из различных государственных образований. Даже само слово "Грузия" – тоже для внешнего пользования и произошло от персидского и арабско-иранского именования этого региона: "гурджистан, страна гурджей". Арабское "гурдж" или персидское "горг" – это волк. Грузия – страна волков.

Это, исходно персидское, а потом арабское и иранское именование связано совершенно не с тем обстоятельством, что в Закавказье водилось много волков. В иранской мифологии волки или псы сторожат путь в иной мир; для иранских племен, бывших большей частью скотоводами и земледельцами, волки – вообще знак враждебного чуждого. Поэтому воинственные обитатели северной периферии иранской ойкумены приравнивались к волкам-демонам. Точно также карелы и финны относились к лапландцам, как к жителям земли мертвых. Как к варварам, проще говоря.

Сами грузины называют себя «картвелами», свою страну – Картли или Сакартвело. Но и это название является оригинальным именем только части Большой Грузии. Грузия, по мнению грузин, состояла из семи княжеств – собственно Картли, Кахетия, Сванетия, Имеретия, Гурия, Мегрелия и Тао-Кларджети, которого больше нет, потому что его территория последние несколько сот лет принадлежит Турции. Абхазы добавляют к этому переченю Абхазию и утверждают, что именно с нее (когда она еще звалась Колхидой) и началась грузинская государственность. Грузины (т.е. картлийцы, кахетинцы, сваны и т.п.) полагают, что когда Абхазия звалась Колхидой, то жили в ней не абхазы, а колхи. Которые, в свою очередь, были именно что грузинами (см. выше). А нынешние абхазы суть потомки диких адыгов, спустившихся с гор в цивилизованную абхазами-грузинами землю. Верить не хочется никому из заинтересованных сторон, поэтому лучше прислушаться к мнению завотдела народов Кавказа института этнологии и членкора РАН Сергея Арутюнова: «Процессы ассимиляции горцев и жителей равнин на Кавказе были всегда и будут продолжаться впредь. Это пульсация. С очередной инфильтрацией обитатели равнин варваризуются, горцы – наоборот. В норме – это неизбежно конфликтный процесс. Но говорить о решительной подмене этнических составляющих было бы абсолютно некорректно».

Так или иначе, а наиболее адекватным является простое разделение на Западную и Восточную Грузию. Западная раньше вступила на цивилизационный путь. Там первым "грузинским" царством была Колхида. Она же считается в среде абхазских историков предтечей Абхазского царства. Его образование можно почти точно зафиксировать в зоне VIII века до нашей эры. Изначально Колхида находилась еще в зоне влияния Урартского мира и всецело принадлежала, таким образом, Азии. Позже, с победой эллинизма в Средиземноморье и Передней Азии, государство колхов не стало совершенно эллинской страной, но испытало сильнейшее греческое влияние, которое сменилось потом влиянием римским.

В Восточной Грузии первое государственное образование возникло существенно позже, а весь период до I века до нашей эры, она была зоной влияния Армении. Впрочем, какой-то окончательной ясности здесь можно добиться только если принять одну из трех тенденциозных точек зрения (грузинскую, абхазскую или армянскую). Вот простой пример. В грузинской хронологии есть событие, которое именуется "поход Помпея против Картли" или "вторжение Помпея в Иберийское царство". В римской истории это же событие рассматривается как "столкновение римлян с колхами", отнюдь не с картлийцами, мимолетный эпизод войн с Митридатом Понтийским. Картлийцев ни Помпей, ни римские историки толком не знали, а иберийцев помещали рядом с колхами. Для армян поход Помпея – это столь же мимолетный эпизод войны Рима с армянским царем Тиграном Великим.

Вообще историки и интеллигенция закавказских государств – в частности, Абхазии, Армении, Грузии и Осетии – так горячо и яростно отстаивают, порой, диаметрально противоположные позиции в трактовке тех или иных фактов и событий далекого прошлого, что это больше всего напоминает семейный скандал. Между очень близкими, но непримиримыми родственниками.

Грузины гордятся тем, что христианство, в качестве государственной религии, приняли одним из первых в мире – в 326 году. То, что армяне сделали это самыми первыми в мире и на двадцать пять лет раньше, грузины вспоминать не хотят. К тому же, армяне – не православные или, если мягче, не истинно православные. Истинно православные, безусловно, грузины. Русская православная церковь, по мнению грузин, многое приобрела от грузинской церкви. В частности, технику фресок. Грузинские мастера участвовали в росписи Киево-Печерской лавры, других русских храмов. Наконец, в Грузии христианство проповедовал никто иной, как апостол Андрей Первозванный, а по жребию это вообще должна была быть сама Пресвятая Богородица. Армяне убеждены, что принятие Грузией христианства есть результат деятельности святой Нино и святого Григория Армянского. Грузины, всячески почитая св. Нино, про миссию св. Григория стараются не распространяться.

В любом случае, как полагает доктор исторических наук, сотрудник института этнологии РАН Георгий Цулая, "все-таки именно Армения играла роль коридора между Передней Азией и Кавказом в целом. И в период до-эллинский, и в эллинский, и позже, в персидский период развивался процесс единства армяно-грузинской истории. Но армянское влияние на грузинские племена и государства, транслирующее греко-римские и персидские цивилизационные достижения, было определяющим". Такой же точки зрения придерживался Николай Марр, один из самых корректных историков Грузии.

Если упростить все максимально, то вначале была Великая Армения, в состав которой входили грузинские государственные образования, а через тысячу лет появилась Великая Грузия, которая частично распространила свою власть на Армению.

После Митридатовых войн и Грузия, и Армения оказались в центре борьбы между персами и Римом за господство в Азии. Это был долгий процесс. В 226 году в Персии восторжествовала династия Сасанидов и война с Римом приобрела жесточайший характер. Колхи попеременно вступали то в союз с Персией, то с Римом – в зависимости от степени и приемлимости деспотии, устанавливаемой той или иной стороной. Так же старались поступать и остальные кавказские народы.

Тогда, кстати сказать, сформировался специфический тип армянской и грузинской дипломатии, которая позволила этим народам и выжить, и сохранить свою государственность в последующие полторы тысячи лет. Лавирование между интересами Рима (впоследствии – Византии) и Персии, потом – между интересами Турции и Ирана, стало нормой. Армянские и грузинские правители постепенно породнились с знатнейшими персидскими и византийскими фамилиями, они оставляли своих детей в заложниках, принимали то мусульманство, то христианство, иногда добровольно шли на смерть, но всегда ставили во главу угла одно – существование своей земли, управляемой не присланными наместниками, но местными феодалами.

В VII веке нашей эры арабы разбили персов и впервые появились на Кавказе. С наступлением арабского господства кончается закавказская древность и начинается средневековье. В период арабского господства в Восточной Грузии (Иберии или Картли) существенно ослабло византийское влияние на все грузинские государства и появилась возможность объединения. В X-XI веке Западная и Восточная Грузия наконец соединяются в одно государство. Закончился этот процесс при Давиде Строителе, в начале XII века. А правнучка Давида Строителя, царица Тамар привела Грузию к самому блестящему расцвету. Этот период, с XI по XIII век считается золотым веком Грузии. Именно эта Грузия простирается от моря до моря, от Туапсе до Дербента, на севере включая в себя Осетию, а на юге – Армению. Именно в этой Грузии написан "Витязь в тигровой шкуре", построены роскошные соборы, созданы академии, описана, а во многом и придумана собственная история.

Для грузин нового и новейшего времени то, что происходило в те золотые времена, при Давиде Строителе и царице Тамар – актуально и по сей день. Ведь откуда, например, взялась Южная Осетия? Несложно ответить. Первый муж великой Тамар, русский князь Юрий, сын Андрея Боголюбского, был гомосексуалистом, поэтому Тамар его выгнала, и ей пришлось взять второго мужа, Давида Сослана. А он был осетином! Царица подарила ему Земо-Картли, земли в верхней Грузии. Чтобы его свита и он сам могли кормиться. Ведь мудрая Тамар не позволяла тратить государственные финансы на нужды своего двора. А теперь осетины забыли – как попали на исконные грузинские земли. И нагло требуют какой-то абсурдной независимости.

В самом деле, разве имеют значение восемьсот лет, прошедшие с тех времен – ведь настоящее великой Грузии живет в сердце каждого грузина и объемлет три тысячелетия, а не жалкие столетия.

Золотой век завершился вскоре после смерти царицы Тамар, в середине XIII века, во время царствования ее дочки Русудан. На Кавказ пришли татаро-монголы, а вместе с ними – черный период в грузинской истории, который продлился вплоть до вхождения Грузии в состав России. Впрочем, многие грузины теперь считают, что этот период кончился только в 1991 году, с обретением Грузии независимости от СССР.

К середине XIV века Грузия смогла освободиться от монгольского ига, но ненадолго: в конце четырнадцатого столетия в Закавказье пришли войска Тамерлана. А едва Хромой Тимур умер, как с запада пришла новая беда – турки-османы. На юго-востоке усилился Иран. В результате двухсотлетнего разорения и сопутствующих ему междоусобиц между грузинскими знатными родами, в XVI век Грузия вошла раздробленной на четыре крупных царства или княжества – Кахетия, Картли, Имеретия и Самцхе. Но и эти псевдогосударства не были едины и целостны, а дробились на малые феодальные вотчины. Западная и центральная Грузия – Имеретия, Самцхе и отчасти Картли – оказались под властью Турции. Кахетия старалась лавировать между Турцией и Ираном.

Триста лет, с XVI по конец XVIII века шла непрестанная борьба между Турцией и Ираном за власть над Закавказьем. Грузины то вступали в союз с одной стороной против другой, то восставали сами по себе.

Здесь надо принять во внимание одно немаловажное обстоятельство. Во-первых, Грузия почти всю свою историю (за исключением периода правления царицы Тамар) была под властью той или иной империи. За это время грузины привыкли к такому положению и относились к нему даже лучше, чем к неизбежному злу. Во-вторых, непосредственными правителями грузинских княжеств оставались сами грузины – пусть принявшие мусульманство или, как в домонгольский период, породнившиеся со знатными персидскими фамилиями. Но грузины. И в-третьих, особенно грандиозной культурно-религиозной пропасти между захватчиками и покоренными не было. Практически все грузинское дворянство знало персидский – он был для них вторым языком, так же, как для русских дворян французский. Разговорный турецкий тоже был понятен большинству населения, мусульманские обычаи не вызывали категорического неприятия, поскольку в Грузии всегда мирно соседствовали различные религии. Наконец, грузинские войска, ценившиеся в Центральной Азии как швейцарские наемники в Европе, часто, охотно и небесплатно сражались на стороне захватчиков. Иными словами, эти триста лет – ровно так же, как двести лет пребывания Руси под татаро-монгольским игом – нельзя считать чем-то, похожим на немецко-фашистскую оккупацию. Это были вполне обычные вассальные отношения.

И когда возникла возможность уравновесить зависимость от Ирана и Турции российской военной силой, Грузия, точнее, кахетинский царь Ираклий обратился за покровительством к Екатерине II. Знаменитый Георгиевский трактат, предполагавший довольно либеральный протекторат и сохранение грузинской царской династии у власти, был подписан в 1783 году, но только через восемнадцать лет в Грузию всерьез пришли русские. За эти годы Грузию успели разорить иранцы, сыновья Ираклия рассорились и разодрались, Екатерина Великая умерла. Павел I не увидел резонов для предоставления Грузии такой широкой автономии; его преемник, Александр I, оказался с ним солидарен и в сентябре 1801 года подписал манифест об упразднении Картли-Кахетинского царства и включении его в состав Российской империи. Вслед за Картли-Кахетией в российское подданство были приняты Имеретия, Гурия, Сванетия, Мингрелия и Абхазия.

Грузины, начиная с конца XIX века, относятся к этому как к аннексии, категорически отрицая тот факт, что только в составе Российской империи Грузия вновь стала единой, хотя, конечно, и не в тех масштабах, как при царице Тамар.

Под пятой русского царя Грузия существовала более чем сносно. Но только не с точки зрения самих грузин. Например, до начала 1830-х годов не облагались пошлиной транзитные товары, перевозимые из Турции и Ирана в Россию. Русским это казалось льготой, грузинам нормой. Когда пошлины в 1832 году все-таки ввели – в Грузии начались бунты, а представители царской семьи и высшего дворянства составили заговор.

Хотя первые годы русская администрация старалась не нарушать сложившийся в грузинских землях миропорядок, но таково было впечатление именно самой администрации. Например, поначалу страдали больше всего государственные крестьяне, но не за счет повышения налога, а за счет изменения системы его сбора. Прежде царские сборщики налогов сдавали деньги и натуральные продукты в царскую же казну, теперь они передавали их российским властям. Кажется, изменение минимально, но оно затрагивало одну из основополагающих особенностей не только грузинского национального, но и вообще восточного мировоззрения.

Естественный принцип восточного и грузинского, в частности, феодализма заключался и заключается до сих пор в системе "кормлений", когда жалованье как таковое практически отсутствует, зато чиновничеству высочайшим именем даровано право кормиться за счет исполняемой должности. Даже больше того. И чиновничество, и не служащие дворяне имели возможность кормиться еще и за счет дополнительных, так сказать, внеплановых разовых разрешений от имени царя или иного крупного феодала на взимание "дани". Эти разрешения именовались в Грузии "баратами", как правило, были устными и напоминали скорее официально дозволенный грабеж – по свидетельству командира егерского полка генерала Лазарева, прибывшего в Грузию в 1799 году, любой мало-мальски влиятельный (т.е. родовитый) чиновник или дворянин мог взять "по барату" сколько угодно добра и у кого угодно. Разумеется, в системе баратов была своя сложная логика, основанная на родственных и наследственно-должностных традициях отношений, но русским она виделась полным хозяйственным хаосом и произволом. Между тем, этот хаос был достаточно устойчив и всегда оставлял возможность для личных договоренностей, не вносимых в реестры и податные листы.