Текст книги "Траппер с фронтира"

Автор книги: А. Белый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8

Мой распорядок дня на базе изменился. Теперь подъем себе организовал в семь утра, и в семь-десять был уже на спортплощадке. Оккупировал одну из перекладин и полчаса разогревался. Затем, душ, завтрак, тир.

Виктория с Леной к огнестрельному пистолету привычны, а меня немного напрягает. К отдаче не привык. В БСК любая отдача гасится экзоскелетом, а здесь оружие надо держать голой рукой. Поэтому, тренируюсь и тренируюсь, нарабатываю навыки и мышечную память.

Сегодняшний день посвящен рейлганам.

Мои консультанты-контролеры Сергеич и Антон стояли в сторонке и наблюдали за производимыми манипуляциями. После того, как щелкнул магазин, скосил глаза и увидел, как Сергеич удовлетворенно покачивает головой.

– Давай, винтовку устанавливай сюда,– показал он на станок с зажимами,– сначала проверим стволы, затем займемся выверкой оптики и целеуказателей. Ты смотри и учись у мудрых старших товарищей. А вот после обеда поедем на стрельбище в карьер. Там посмотрим баллистику и согласованность работы микрокомпьтеров винтовок с персональным компьютером стрелка.

Сергеич зажимал каждый рейлган намертво в направлении стрельбы. Затем с помощью калиброванного на 7,5мм лазерного целеуказателя ставил метки, а я производил выстрел. Пуля попадала строго в центр маркера. Включал камеру винтовки, выводил ее изображение в левый верхний угол биомонитора и проверял, совпадает ли кружок штатного целеуказателя с отверстием на маркере. Во всех случаях совпадение было идеально концентричным. Наконец, глядя на мишень, производил повторный выстрел. Казалось бы, ничего не изменилось. Просто, вторая пуля влетала в первое отверстие. Все три винтовки показали одинаковый результат.

Пришла очередь ствола калибра 10мм. Взял свой рейлган и подошел к столу. Нажал на внутреннюю переднюю часть предохранительной скобы и отсоединил магазин, отжал и скинул ствольную накладку и цевье, надавил на боковые штифты и переломал половинки ствольной коробки, оттянул блок с токопроводящими фишками, надавил на ствол, провернув влево и вытащил из гнезда. Установил новый, калибра 10мм и повторил обратную сборку.

– На замену ствола потратил целых две минуты. Очень долго, – сделал замечание Сергеич.

– Конечно! Позавчера впервые в руки взял. Однако, Вы правы, буду тренироваться.

Опять рейлган зажали в станок и провели пристрелку. Никаких неожиданностей не случилось, результаты отличные.

После обеда, перед поездкой на стрельбище постучалась Лена.

– Что ты сейчас делаешь?

– Прямо сейчас – ничего.

– А перед этим что делал?

– В туалет ходил.

– Ты бессовестный, ты специально обманываешь меня, наивную. Как только я к тебе постучусь, ты или хочешь идти в туалет или оттуда выходишь, – и без всякого перехода задала следующий вопрос, – А ты уже обедал?

– Ну, ты молодец, то про туалет, то про обед. Да-да! Обедал уже, обедал!

– А что ты ел?

– Вареную баранину. И жареный карп.

– Везет тебе. А у нас сегодня нет физо, поэтому овощной день, и без сладкого.

Примерно так она садилась на уши три раза в день: утром, в обед и вечером. Сначала эти разговоры немного напрягали, с непривычки, наверное. Особенно вечером, она могла безостановочно болтать часа два. Но потом, поговорив с Викторией, сообразил сделать звук на два тона ниже и под еле слышное журчание голоса сладко засыпал. Когда она слышала ТИХОЕ сопение – обижалась и отключалась. Утром же высказывала свое 'фэ' и все возвращалось на круги своя.

Когда забрал готовое оружие, сообщил об этом Виктории и вскользь пробил тему излишней разговорчивости Лены.

– Она раньше никогда такой болтушкой не была. И вот, что-то случилось.

– Что же могло случиться? – спросил осторожно.

– Не притворяйся, сам все знаешь. Девочка влюбилась.

– Нет, я чувствую ее хорошее и необычное отношение, но не знал…

– Тебе еще предстоит узнать, но если это случиться с какой-то женщиной на стороне, мы не будем преградой, все отыграем назад, поверь. А девочка своих чувств еще сама не понимает, но это именно так. Она очень молоденькая и еще совсем бестолковая, ты не обижай ее, ладно?

– Я ВАС – не обижу. Обещаю.

* * *

Это был заброшенный песчаный карьер небольшого стеклозавода. Давно закончился необходимый для производства песок и стеклозавод умер, да и стекла такие давно не выпускают. На этом месте, говорят, будет построен комплекс по хранению и переработке овощей.

Карьер уходил вглубь возвышенности, был около двух километров длиной и метров триста шириной, выходя узкой восточной частью в открытое поле.

Сергеич попросил Антона выставить флажки вдоль ручья, протекающего по середине котлована и уходящего через восточный проход в сторону озер. Там был достаточно сильный боковой ветер.

– Антон, флажки ставить не будем, выводи с багажного отделения скутер и захвати восемь щитов с ростовыми мишенями и четыре – с грудными. Две грудных и две ростовых поставь вдоль ручья, одну грудную на триста метров – напротив сухого куста, одну ростовую и одну грудную на тысяче метров, это напротив первой сосны, которая растет справа над обрывом. Три ростовых – на тысячу семьсот метров, это напротив второй сосны. Потом перейди к правой кромке карьера, – показал рукой, – здесь нет ветра, и установи такие же мишени на тех же дистанциях.

Сергеич вытащил покрывало и постелил его к торцу ошкуренного небольшого бревна. Точно такое же бревно лежало метров через сто у ручья. Видно, притащили их давно и с той же целью, с какой приехали сюда и мы.

Вдруг высоко над головой что-то тихонько зажужжало. Из-за леска, на сравнительно небольшой высоте прошел 'беспилотник'.

– Это – наш. Все нормально, работать никто не помешает.

Затем опять связался с Антоном, выделывающим на скутере крутые восьмерки.

– Антон, ты как ребенок, дорвавшийся до игрушки, не выеживайся, выставляй быстрее мишени и, что бы не возвращаться, знаешь куда идти? Да, наверх, ко второй сосне.– Затем, повернулся ко мне, – Давай, Алекс, будем готовиться. Я тебе снарядил по два магазина семерки – оболочечной и полуоболочечной и аналогично десятки. Работаешь так: сначала семеркой, по пол магазина на мишень, одиночными – в безветренной зоне: ростовой на тысячу семьсот, а грудной на тысячу и грудной на триста, потом переходишь на середину карьера – и то же самое. По третей мишени в безветренней зоне стреляешь двойными, а в ветреной – отработаешь очередью.

После этого, производишь смену ствола на десятку и по четырем оставшимся мишеням работаешь так: оболочечными в ветреной зоне – двойными, а безветренной – одиночными. Магазин с тяжелыми, восемнадцатиграммовыми снарядами отстреляешь аналогично, в самом конце. Потом две замены всех мишеней и работаем с короткоствольных рейлганов. Только здесь на тысячу семьсот метров мишени выставлять не будем. В конце – разбор полетов. Стрелять будешь из положения лежа. Все, вперед.

Результаты стрельб и здесь никаких неожиданностей не преподнесли и были вполне предсказуемы. На ближних и средних дистанциях при стрельбе семеркой– без вопросов, результаты очень хорошие. Правда, при стрельбе в ветреной зоне, из короткоствольных автоматов легкими снарядами, на дистанции в тысячу метров, разброс попаданий был в двенадцать сантиметров. Лучшие результаты на всех дистанциях показала десятка. Здесь на тысяче семистах метрах в ветреной зоне четырнадцатиграммовый снаряд дал разброс в одиннадцать сантиметров, а восемнадцатиграммовый – семь. А в безветренной зоне вообще, самый большой разброс – четыре сантиметра. И еще. В центрах всех мишеней образовались сквозные отверстия, диаметром от двух с половиной до двенадцати сантиметров.

Баллистический и управляющий блоки микрокомпьютеров работали безупречно. Но стрельба через препятствия рекомендуется только на близких дистанциях. А на дальних – даже обыкновенный листок может исказить направление высокочастотного импульсного потока целеуказателя.

– А какие ты еще хотел результаты? – Резюмировал Сергеич, – Бикерамидовый ствол с идеально точной обработкой. При наличии такого миникомпьютера и прицельного комплекса, для производства стрельбы, не нужны никакие навыки, и отдачи нет никакой. Да с такой винтовки даже ребенок, который способен удержать в руках три с половиной килограмма, попадет в любую цель.

– Мне все ясно. В-общем, я уже Анатолию Николаевичу скинул свое мнение, считаю, что ты нормально подготовленный и натасканный специалист для выполнения поставленной задачи. Мне тебе подсказывать нечего. Тем более ты – боевой офицер, значит, способен выживать в любой обстановке. Как на мое мнение, такие должны служить в войсках, и мне странно, что тебя ушли в отставку. Натурально сломали карьеру.

– Неудачно прошел мимо особо приближенного к штабному уроду. Хотя, о мертвых либо хорошее, либо никак.

– Даже так? Появился не в том месте и не в то время? Не переживай, жизнь продолжается и все будет нормально. Удачи тебе.

* * *

– Ал! Ал! Что там шумит?

– Стою под душем.

– А что потом будешь делать?

– Буду ложиться спать.

– А чего так рано?

– Ну,… когда ты будешь рядом, буду ложиться позже.

– Так давай я сейчас прилечу!

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? Имею право!

– Имеешь. Конечно, имеешь, Золотко мое.

– О! … – Лена замолчала на целую минуту, – Ты меня так красиво назвал…

– А почему я должен красивую девочку называть некрасиво?

– Ты правду так считаешь?

– Как?

– Что я красивая?

– Конечно.

– Неправда, у меня излишне перекачены мышцы бедер… и плечевая группа… и грудь маленькая.

– Ты глупая девочка. Ответь мне, ты – моя девочка?

– Конечно твоя, чья же еще?

– Так вот, запомни. Я себе выбираю всегда все самое лучшее, вот и ты с Викой тоже…

– Да? – перебила меня эта Ехидна, – Это мы себе выбираем всегда все самое лучшее. Вот и тебя тоже, … какого б не выбрали, а наш, собственный.

– А! Вот где собака закопана! Все! Твоя 'собственность' собирается спать и прямо сейчас ныряет под одеяло.

– Ал! Ал! А может, я прилечу, а? Через час буду у тебя.

– Не нужно. Здесь кровать не широкая.

– Ничего страшного, я не толстая.

– Девочка, давай не будем гнать лошадей, ладно?

– Ал…

– Да.

– Ал… я все поняла… Ты не переживай, сейчас любую функцию организма сроком на девяносто лет восстановить могут. Вот, мы будем лететь, и…

– Солнышко мое! Да у меня эта функция всегда готова к круглосуточной эксплуатации двадцать пять часов подряд и восемь дней в неделю! Ты знаешь, как я это дело люблю?! Да ты у меня будешь пищать!

– Тогда я уже хочу… пищать. Ты мне муж или кто? Большинству девчонок наплевать, есть у них официальный муж или нет, они могут и без мужа всю жизнь прожить. Я раньше об этом не думала, но сейчас у нас есть ты. Или… или там у тебя уже кто-то есть? А?

– Я тебе уже говорил, что ты дурочка? Ну, какая нормальная любовница сейчас захочет быть рядом со мной и терпеть по два часа на ночь все эти разговоры? А если серьезно, то нашу первую ночь я вижу на огромной кровати и шикарной постели, и никак иначе, а еще хочу, что б у меня были ноги…

– Ал, хи-хи, ноги здесь необязательны, можно сказать, они совсем не нужны. Нет, они нужны и они у тебя, безусловно, будут. Но дело не в этом…

– Именно в этом. Знаешь, Леночка, я привык, в активном процессе упираться хоть одним большим пальцем любой ноги в какую-нибудь опору, например, в заднюю спинку кровати. Иначе – мне не очень комфортно, или непривычно. Поэтому, на будущее, давай уважать желания друг друга. И вообще, прекращай базар, думаешь, я железобетонный. У меня от твоих разговоров уже яйца болят, извини за подробность.

– Ой! Хороший мой, это сильно больно? Я тебе сочувствую… А моя кровать без задней спинки… Зато на Викиной – спинка есть!

– Ну, с Викой не все так просто и не все так быстро, сама знаешь. Она человек серьезный, умный и ответственный, имеет багаж определенных воспоминаний и убеждений и я ей нынче нужен, только как субъект для достижения определенных целей.

– Да ты не знаешь! Ты ей тоже очень нравишься! А через месяц увидишь, она будет настоящей красавицей!

– Как там дальше будет, – жизнь покажет, но все равно, к таким людям как Вика отношусь с большим уважением. Что она там, уже спит? – решил увести разговор в сторону.

– Нет. Сидит рядом.

– Гм-гм, мда-уж… это… дай ей коммуникатор.

– Зачем? Он на громкой связи.

– Кхм-кхм… привет, Вика.

– Привет. Извини НАШУ девочку, что она тебя излишне грузит.

– Ну, что ты, ерунда какая, наоборот, мне даже приятно… – Надо быстро съезжать с темы, – О! Забыл рассказать! Вы знаете, почему наши автоматические винтовки называются 'Тигр'? Нет? А вы слышали когда-нибудь, как мурчит спящий кот?

– Ты что думаешь, мы вообще?.. Жители каких-то центральных миров, где кота можно увидеть только в зоопарке? – услышал обиженный голос Лены.

– Вот! А теперь увеличьте громкость этого мурлыкания на три тона выше, и вы получите урчание спящего тигра. Именно такой звук издают наши винтовки в автоматическом режиме.

– Ал, ты бы организовал нам стрельбы, оружие новое, надо привыкать.

– Хорошо, Вика. Тогда давайте завтра… сюда. К десяти утра. Будем прощаться? Пока?

– Пока.

* * *

На следующий день они примчались без пятнадцати десять утра. Я стоял у парадного входа, опираясь на палочки. Мои женщины вынырнули из гравика, одетые в свободного покроя камуфлированные костюмы. Над козырьками бейсболок торчали противосолнечные очки. Первой подбежала Лена и чмокнула в щеку:

– А покажи, где ты живешь.

– А зачем?

– А хочу!

– В туалет, небось?

– Еще чего… Да-да, в туалет хочу!

Подождав, приближающуюся походкой уверенной женщины Викторию, уважительно поздоровался, и повел в свой номер. Лену прочитал, как детский 'Букварь', ни в какой туалет ей не надо, просто, ее мучают маленькие зачатки беспочвенной ревности. Ей хотелось оценить ширину кровати и определиться, честен ли я с ней. И еще некоторая наигранность, которая не ощущается по телефону.

Когда зашли в комнату, она окинула взглядом комнату и повернулась ко мне. 'Сейчас будет целоваться'. Оперся спиной на прикрытую дверь, отставил в сторону палочки и нежно обнял прижавшуюся ко мне Лену. Она стала на цыпочки, прикрыла глаза и крепко впилась в мои губы. Ее язычок проник в рот и начал исследования, но был вытолкан обратно и согласился с моим доминирующим положением. Брюки вдруг стали тесными, а ее гибкое и мускулистое тело буквально влипло в мое, и я почувствовал, как ее взвинчивает давно неистребованное и неистраченное желание. Направил в ее мозг посыл нежности и надежности.

Скосил глаза на Викторию, та уселась на стульчик и вроде бы как что-то интересное высматривала на потолке, а глаза смеялись.

– Все-все… – с сожалением оторвался от этих пухлых и мягких губ, и неохотно отстраняя от себя, – Золотко мое, понимаю твое волнение, но хочу сказать одну вещь. В нашей семье никогда никто никого не обманывал, даже ежели правда – неприятна. Сейчас мы с вами стали единой семьей, и приняли определенные обязательства, поэтому, настоятельно прошу аналогичного отношения и полного взаимного доверия.

– Согласна. Даже не собираюсь обсуждать, – сказала Виктория, серьезно глядя мне в глаза.

– И я тебя никогда не обману, – Лена заглянула мне в душу своими огромными темными омутами.

– Благодарю. Вижу. А теперь ответь мне, Золотко, почему с момента нашей первой встречи… Нет, в тот день все было адекватно, а вот начиная с первого вечернего звонка, ты начала вести себя, как экзальтированная малолетка?

Ее восторженно улыбающееся лицо изменилось мгновенно, черты выровнялись и глаза потухли, сделала шаг назад и опустила голову.

– Почему ты так считаешь?

– Чувствую. Я видел обстановку в вашей квартире, твою живопись, поведение в привычной обстановке и абсолютно уверен, что у тебя совсем другой склад характера. Вот – твоя мама, посмотри. В конце концов, у нее никак не могло вырасти глуповатое создание. Поэтому, твоя линия поведения наиграна и неоднозначна.

Виктория медленно встала и подошла к ней, прижалась к спине и обняла, словно крыльями курица укрывает куренка. Затем, улыбнулась, склонила голову, выглядывая, и посмотрела потеплевшими глазами:

– Ты очень внимательный. И терпеливый. И добрый. Ты же знаешь, как наша девочка к тебе относится?

– Да. Даже знаю, как относишься ко мне ты, хоть и прикрываешься своим пси. Я не в претензии и понимаю, это – бизнес.

Виктория перестала улыбаться и грустно опустила глаза:

– Не обижайся на меня, с сегодняшнего дня я для тебя открыта, – она отцепилась от Лены и чуть отодвинулась, приобняв ее, правую руку положила себе на грудь, – просто здесь, долгие годы – пусто… И не знаю, будет ли когда-нибудь иначе, но хочу тебя попросить… Ты меня в разговорах с Леной называешь ЧЕЛОВЕКОМ. Каким-то таким и каким-то сяким. Подумай на досуге, может быть мне хочется, и может быть получится, стать просто, женщиной.

– Хорошо. Мне не надо думать, прекрасно понимаю, о чем речь.

– Ал, извини, но я – не 'бизнес', – встряла Лена и насуплено взглянула из-под бровей.

– Не сомневаюсь ни одной секунды. Но все равно, объяснись.

– Еще раз извини, ты мне не безразличен с той минуты, как увидела. Не знаю, что случилось. Ты – без ног, и мне казалось, что в этом случае люди чувствуют ущербность. Да, я тогда ложилась спать, и вдруг мне так захотелось осыпать, залить, окутать тебя своим вниманием! Что б ты отвлекся от проблем и ощутил свою нужность. Мне.

– Ерунда какая, мне и в голову никогда не могло прийти, что я – человек ущербный, – оттолкнулся спиной от двери, сделал два шага и оперся левой рукой на плечо Виктории, а правой погладил Лене лицо и волосы.

– Но ты на меня не обижаешься? – покачивая головой из стороны в сторону, тихо спросила.

– Нет, но удивляюсь немного.

– Ура! Я тебя люблю!

– Стоять! – выставил указательный палец ей перед носом, – Не начинай по-новому.

– Все равно, ура, – теперь тихо прошептала Лена, а Виктория обняла меня за плечи левой рукой. Наверное, для моей устойчивости.

– Что-то не понял, Радость моя, чего вы приехали?

– Как, чего? Пострелять!

– Так чего стоим, открывай шкаф и выбирай оружие.

Последующие два часа прошли в радостном возбуждении. Всегда считал, что к оружию с уважением и почитанием относятся только люди военные и любящие свою профессию. А нет! Мои девочки восприняли это стреляющее железо, все равно, что дети свои самые любимые и желанные игрушки. Если пистолеты разделили быстро, то с винтовками чуть не поругались. Вот на этой – камуфляж нанесен более симпатично, а на этой – менее (лично я никакой разницы не увидел). В споре победила натура более молодая и нахальная.

Перерегистрировал на них выбранные номера и эту информацию отправил в базу данных муниципалитета. Затем, скинул инструкции по эксплуатации и дал разрешение пользователей, то есть, каждый из нас троих имел возможность воспользоваться любым имеющимся оружием без ограничения друг для друга.

Потом, все оружие разбиралось, собиралось, протиралось и руками гладилось. Снарядили по пять пистолетных и пять шнековых магазинов, но себе набил только два шнека десятки. Думаю, достаточно. Подогнали по своим фигурам разгрузки с карманами на четыре магазина, на пояс нацепили кобуры и паучеры. Кобуры предложил разместить на животе чуть левее с наклоном ствола под 30 градусов влево – вниз, – и выхватывать удобно и сидеть в кресле не будет мешать.

Себе кобуру нацепил за спиной слева, тоже с наклоном под 30 градусов, точно так же и бластер носил. В таком положении сидеть удобно, в спину не давит, а заводишь левую руку чуть назад – и в ладонь ныряет рукоять.

Антон, который встречал нас с гравиком у входа, уронил челюсть, когда увидел меня, ковыляющего с палочками, в сопровождении двух вооруженных и очень опасных, стройных амазонок в высоко шнурованных ботинках, в камуфлированных одежде и бейсболке и в противосолнечных очках -черепахах. Они вытащили из своего транспорта контейнер для пикников, переставили к Антону и мы коллективно отправились веселиться.

Сегодня в карьере 225 раз бахнуло огнестрельных выстрелов из пистолетов, по тигриному проурчало очередями и фыркнуло одиночными и двойными -750 снарядов семерки и 120 десятки.

– Знаешь, Алекс. Как стрелки, так обе хорошие, – заметил Антон, опуская монокуляр, – А глядя издали со спины, даже не определишь, кто из них старше, а кто младше.

– Вон та, которая слева – Виктория, ей 63 года.

– Моей жене – 73 и у нас двое маленьких сыновей, а ее дети, родившиеся до первого омоложения, уже стали дедушками и бабушками. Так что жить твоей Виктории еще лет сто, а если заработает десять миллионов, то все сто восемьдесят. А выглядеть она будет не хуже вот этой молоденькой красавицы. Удачный выбор.

– Благодарю за одобрям.

Девчонки отстрелялись, и я пошел к ним. Антон на скутере отправился снимать мишени, хотя в камеру прицела с двадцатикратным приближением картина выглядела вполне понятно.

– Леночка, утром тебя упрекал, а сейчас посмотрел, как ты нежно гладишь цевье рейлгана, и сам начинаю ревновать.

– Дурачок!..

– Нет, Ал, – к нам подошла Виктория, – Мне, в общем-то, доводилось пострелять из внешне похожей винтовки, с подобными прицельными приспособлениями, но огнестрельной. Мы даже хотели такие приобрести, но эту, – Виктория потрясла рейлганом, – С той даже сравнивать не надо. Мне никогда бы в голову не пришло, потратить на ствол больше восьми тысяч. Ты же поступил исключительно по-мужски, невзирая на цену, купил оружие самое совершенное. Действительно молодец.

– Вот! Теперь вижу, кто меня любит, а кто – не очень.

– Дурачок! – Лена надула губки, – Я тебя тоже люблю!

Результаты стрельб были поразительными хоть при стрельбе с колена, хоть стоя. Что там говорить, Виктория за долгие годы службы была подготовлена не плохо и Лена, за три года в стрелковом клубе стала настоящим снайпером. Хотя, при наличии такого прицельного комплекса, не поразить цель – просто невозможно.

Потом пришла очередь разбирать контейнер для пикников. Мама с дочерью вытащили его из багажного отделения и установили на полянке. Отстегнули от боковин четыре раскладных стульчика и открыли верхнюю крышку. В одном из термобоксов были уложены горячие большущие куски запеченной форели, из другого – овощи, холодная минеральная вода и белое сухое вино. Над поляной поплыл изумительный запах приготовленной рыбы и специй.

– Это я! Это я сама готовила! Ну, …Вика тоже немножко помогала, – Лена подняла одну руку вверх, а второй стучала себе в грудь.

– Ах! Какая умница! Ах! Какая молодец! Очень правильно мы тебя поставили Главной хозяйкой. Правда, Вика? – поприкалывался и я. Кстати, вы уже знаете о том, как люблю повеселиться, особенно пожрать? Простите, за грубую откровенность. Вот-вот, завершение небесполезного дня было приятным и для желудка, и для души. Слушали музыку, рассказывали друг другу смешные анекдоты.

Тепло сегодня, как летом, хоть раздевайся до трусов. Тишь, гладь да божья благодать, и три дня. Через три дня, вечером, грузопассажирский шлюп с нашей группой колонистов отправиться на орбиту к носителю. Надолго ли, а может, навсегда? Не знаю.

Только что постучалась Люда. Она обычно выходит на связь ежедневно в восемь пятьдесят утра, видно, установила в коммуникаторе плановое напоминание. А сейчас вышла повторно и обрадовала, что Юру окончательно утвердили курсантом нашей Академии и прислали подписанный договор на его электронный адрес. Если честно, то о его приеме, как о вопросе окончательно решенном, я знал еще три недели назад. Об этом под большим секретом поведал папин друг, преподаватель академии полковник Шмидт. Но радуюсь вместе со всеми. Рассказал близким, и ощутил исходящие от них положительные эманации. Казалось бы, кто для них Юрка? Чужой человек? Но нет, сейчас он для них – НАШ! Видно, правильный выбор сделан, встретились мне люди ответственные и небезразличные.

Завтра еще одна встреча с Родниным и домой. Готовиться и собирать вещи.

– Что, девочки? Поехали чистить пистолеты, да будем разбегаться.

Солнце повернуло к закату, поэтому быстро свернулись и уже через полчаса были на базе.

– В кои веки решили сделать модный маникюр, – вытирая ветошью пистолет, Виктория посматривала на свои длинные, цвета темной вишни, когти а Лена, соглашаясь, кивала головой, – теперь все нужно возвращать на круги своя.

Непонимающе уставился на старшую, затем, перевел взгляд на младшую, не могу постигнуть, почему они себя ущемляли в элементарных желаниях.

– Последние три года мы много времени проводили в мастерской таксидермии, – подсказала Лена, рассматривая сколы на лаке и на своих длиннющих когтях.

Попутно поговорили о сотне мелочей, что с собой еще взять. Хоть и был противником того, что бы отсюда таскать все, что ни попадя, тем более, что на Центральном материке в строящемся Новом Городе, куда мы приземлимся, есть ВСЕ, но не нашел понимания.

– Зачем что-то где-то покупать по непонятным ценам, если каждому колонисту разрешено взять стандартный кубовый контейнер? Вот давай мы их забьем, как положено, нужными вещами, – высказала свое предложение Виктория.

– Конечно, еще десяток баулов туалетной бумаги с собой набери, – огрызнулся я.

– Вот-вот, туалетной бумаги тоже возьми побольше.

Когда с ними прощался, ощутил неудовольствие Лены, что следующая наша встреча состоится только через три дня, уже в терминале космопорта.

* * *

У Роднина выкроилось свободное время, и вместо четырнадцати дня, когда мы должны были приехать к нему в 'Золотую подкову', он в десять утра прибыл сам на базу, видно, решил окинуть хозяйским взглядом одну из своих вотчин. Антон с Сергеевым провели его в мою комнату.

Общался Роднин легко, без комплекса 'великого', шутил и выяснял, что делаю, чем занят, какие мои соображения о будущем. Я прекрасно понял, что Антон доложил о моих 'компаньонах' и, по большому счету не видел ни одной причины скрывать что-либо от своего временного работодателя. Я подробно изложил свои мысли и планы по освобождению Елены, так же некоторые выводы и умозаключения. Заверил, что попытаюсь сделать все возможное и невозможное.

– А ты не пытайся, ты просто забери ее и посади обратным рейсом на Землю. Компьютер тебя нашел, аналитический отдел порекомендовал, а я после нашей встречи ЗНАЮ, что ты мой вопрос однозначно решишь. Как только Елена будет находиться на носителе, направляющемся в сторону Земли, и ее безопасности ничего не будет угрожать, в качестве вознаграждения получишь один миллион кредитов. Это мой персональный интерес, поэтому, финансирование подготовительного процесса в расчет не включается, считай сто девяносто тысяч – дополнительным бонусом. И последнее. Получена информация, что с банковского счета Елены сняты все три миллиона. По этому вопросу не даю никаких заданий и не ставлю тебе никаких условий. Получится что-нибудь вернуть, – хорошо, а нет, то так и будет. Главнейший приоритет – моя дочь, – Роднин замолчал, минуту подумал, затем, поднялся, крепко пожал руку и, не сказав больше ни слова, ушел.