Текст книги "Волей ветра"

Автор книги: А. Скляр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

А. Скляр
Волей ветра

Их мир пугающе прекрасен,

если сможешь разглядеть.

Глава

I

Я помню звонкий заливной смех бегущего ребенка, прикосновения теплого ветра, гулкий топот маленьких ног. Казалось, мы были знакомы целую жизнь. Еще совсем мальчишками мы мчались на озеро, не смотря на запреты родителей, чтобы посмотреть за тем, как местные рыбаки, крехтя и бранясь, вытаскивают на берег гигантских диковинных рыб. Это были самые разные обитатели подводного мира: красноперые рыбешки, попадающие в сети в огромных количествах, они всегда очень рьяно сражались за последний вздох; большие вытянутые рыбы с черным отливом на спине и красными полосами вдоль хвоста, старики утверждают, что в отваре из голов этих рыб кроется секрет долголетия местных жителей; рыбки, похожие на сердечки, что мы привыкли рисовать на песке, – любимое лакомство деревенских кошек; раковины самых причудливых форм; какие-то склизкие животные с щупальцами, названия которых знали только искушенные рыбаки. В некоторые дни попадались и желтые пузатые рыбы, которые назывались эскорция – редкий экземпляр. Что удивительно, я очень хорошо помню, эта рыба никогда не сопротивлялась, когда ее вытаскивали на сушу, словно она награждала своим смирением удачливого рыбака, который потратил немало времени на охоту за этим прекрасным творением природы. Ох, как красива эта рыбешка! Если ее поймали в солнечный день, то можно было ослепнуть от яркого света, что отражался от ее желтой чешуи. Даже там, где находился наш наблюдательный пункт, приходилось жмуриться. Детей не пускали к озеру, поскольку в нем водились и опасные хищники – кроки, способные вмиг утащить под воду ребенка нашего возраста. Эти кроки были похожи на динозавров, о которых мне когда-то читала мама.

Из эскорций готовят отличную похлебку, о ней ходят целые легенды в этой части страны. В национальной государственной библиотеке, что находится в Бариле, вы можете и сейчас отыскать ряд книг, описывающих чудодейственные свойства этого лакомства. Лично я никогда не пробовал этот суп, видимо поэтому у меня нет каких-то волшебных способностей. У горных народностей Гитерии есть традиция: перед тем, как жениться, молодой человек обязательно должен поймать эту желтую рыбу, а будущая невеста должна сварить из нее уху. Свадьба, как правило, праздновалось широко, всем селением. И уха – главное блюдо на этой свадьбе. Потому молодоженам предстояла не самая простая задача.

Мы проводили вместе целые дни напролет. Когда не ходили к озеру, то забирались в разрушенное здание на краю нашей деревни. Как и кем оно было разрушено, я не знаю, но там было много чего интересного: можно было изучать лабиринт подвала, там было темно и страшно, пахло сыростью и землей; можно было забраться на чердак. На чердаке было светло, поскольку крыша была дырявая и из нее торчали длинные ржавые гвозди. Однажды мы играли в салки на чердаке, и я напоролся на один из таких гвоздей и порвал свою рубашку – вооот мне потом влетело! Клаус не очень любил этот дом, там было грязно, и он вечно ворчал, что никогда не отмоется от этой грязи. Однажды он целых полчаса намывал руки после игры. Но я привык к его чудачествам. Если мне не удавалось склонить Клауса к походу в «руины», как мы называли это здание, то мы бежали в поле, на кладбище старых автомобилей – удивительное место! Обнаружено оно совершенно случайно, во время похода в лес за ягодами. Тропинка к лесу проходила через огромное поле, где росла только одна трава. Однажды мы решили пройти не по тропинке и свернули в сторону. Каково же было наше удивление, сделать одно из лучших открытий детства! Посреди поля лежали никому ненужные скелеты тракторов, комбайнов, грузовых и легковых автомобилей. У многих из них сохранились кабины с сидением и рулем – вот везенье! Мы представляли, что управляем всей этой техникой, что мы великие инженеры, которые разбираются во всех тонкостях самых разнообразных механизмов. Однажды Клаус принес из дома набор гаечных ключей, и нам удалось открутить руль у одного из тракторов. Целый настоящий руль! Мы мчали по дороге, Клаус рулил, а я занимал позицию штурмана.

Каждое утро я встречал Клауса у ворот его дома, приключения захватывали все наше свободное время. Казалось, так было всегда. Но в действительности мы были знакомы недолго.

Напротив дома, в котором я жил в то время, поселилась молодая семья. Я слышал, как моя тетя Элиза обсуждала со своими подругами, что семья эта переехала к нам из соседней страны, где в результате извержения вулкана была разрушена их деревня.

***

Я помню то раннее утро, когда они приехали. В нашей деревне, что называлась Мехгольд, был установлен определенный порядок вывода на пасьву домашнего скота. Каждый владелец коровы выводил свое животное в четыре тридцать утра к главной дороге. Проходя от первого до последнего дома деревни, пастух собирал всех выведенных коров в стадо, после чего уводил их в горы на целый день. Вечером, в пять тридцать, в обратном порядке, коровы возвращались своим владельцам. Обязанность пастуха передавалась от двора ко двору. Таким образом, каждый житель деревни вносил вклад в общее дело. Я много раз наблюдал картину, когда вечером коровы разбредаются по своим дворам, иногда их даже никто не встречал! До сих пор ума не приложу, как они находили свой дом. Вероятно эти неуклюжие животные умнее, чем мы о них думаем. До того утра, я ни разу не видел, как пастух собирает стадо, это было слишком рано для ребенка десяти лет.

Я лежал с открытыми глазами на своем деревянном диване, приставленном к каменной печи. Может показаться, что это не удобное место для ночлега, но поверьте, это был самый уютный уголок в моей жизни. На деревянную поверхность дивана клали ватный матрац, потому было достаточно мягко, спинкой диван разворачивали к центру комнаты, а с другой стороны была печь. Утром, когда тетя Элиза растапливала печь, становилось необычайно тепло. В доме не было других систем отопления, кроме этой печи, и даже летом за ночь становилось прохладно. Сквозь сон я прижимался спиной к шероховатой поверхности, тепло обволакивало мое тело, словно объятия мамы. Обычно, я никогда не просыпался так рано, но в тот день сон покинул меня с первыми петухами. Огонь в печи только – только развели, тиканье часов прерывалось равномерным потрескиванием дров, чувствовался запах горящего дерева. Тихонько я встал с дивана, накинул на себя шорты и рубашку, которые я всегда клал перед сном в ногах, и вышел из дома босяком. На улице было светло, летом в этих краях солнце встает очень рано, но вокруг ничего не было видно из-за густого тумана. Из-за тяжелого влажного воздуха было холодно, мои руки в момент покрылись мурашками. За белой пеленой раздалось мычание коров, захотелось подойти ближе к дороге, чтобы увидеть утреннюю процессию. Трава блестела от росы и щекотала мне голени. Тетя стояла у дороги и держала за веревку нашу корову Женевьеву, которая постоянно жевала и отмахивалась от насекомых, что все время роились над ее головой. Эти мелкие букашки и мертвого поднимут! Вдруг раздался женский голос, который показался мне необычайно знакомым:

– Доброе утро! Подскажите, пожалуйста, где я могу найти дом номер 13 по улице Гершнера?

Сначала я не разглядел, откуда раздался голос, но мгновение спустя из тумана к тете Элизе подошла высокая стройная женщина со светлыми волосами, одетая в черный длинный плащ. Я сразу подметил, что женщина не здешняя. Она говорила как-то необычно, звонко произнося букву «Р».

– Доброе утро.

Ответила тетя.

– Для чего вы ищете этот дом? Вас там никто не встретит.

Высокая дама смотрела прямо в лицо тети и молчала. Очевидно, она не ожидала столь радушного приема. За спиной незнакомки вырисовывался какой-то невысокий силуэт, явно – ребенка. Он стоял чуть поодаль, поэтому я сначала не понял мальчик это или девочка.

– Я хозяйка этого дома. Вернее, родная сестра бывшей хозяйки. Как вы наверняка знаете, она умерла, а в завещании оставила дом мне и моей семье. Меня зовут Эльза.

В этот момент к нашему двору приблизилось стадо коров, и тетя, отвязав веревку от ошейника Женевьевы, вывела ее на дорогу, погладив на прощание по шее.

– Очень странно, что хозяйка не знает, где находится ее имущество. Ну да это не мое дело. Дом, который вы ищете, стоит прямо за вашей спиной, через дорогу. Выходит, мы теперь с вами будем соседями. Не могу сказать, что я этому очень рада, но все же, добро пожаловать в Мехгольд.

После этого тетя Элиза развернулась и пошла в дом.

– Спасибо вам!

Прокричала высокая дама, вскинув правую руку вверх. Я разглядел на ее лице гнев, моя тетя не отличалась дружелюбием к незнакомцам. Хотя, в общем, тетя Элиза была доброй женщиной, но с тяжелой судьбой, из-за чего с годами она огрубела. Тут к высокой госпоже подошел мальчик в коричневых шортах на лямках и белой рубашке, с небольшим рюкзаком за плечами:

– Мы скоро будем дома?

– Да, Клаус, мы уже приехали, наш дом вон там, идем. Габриэль, разгружайте вещи к воротам, здесь мы теперь будем жить.

– Слушаюсь, мадам Гарре!

Все это время я стоял и наблюдал за происходящим в стороне у амбара. Здесь к стене дядя когда-то приделал удобную скамейку, где я любил сидеть и греться в солнечную погоду.

Туман потихоньку начал рассеиваться, из него выплыл грузовик, нагруженный доверху разными чемоданами, предметами мебели, узелками, корзинками. Несколько мужчин стали активно забираться на кузов, разматывать веревки и спускать весь этот груз на землю. Высокая блондинка развернулась и пошла в направлении своего дома. Вдруг я увидел, что мальчик, который стоял за ее спиной, смотрит прямо на меня. Я осторожно помахал ему, а он помахал мне в ответ.

– Сын, кому ты там машешь? Пойдем скорее домой!

Мальчик развернулся и побежал за женщиной. «Добро пожаловать, Клаус», – подумал я про себя. В дом я вернулся с радостной мыслью, что теперь у нас будет новый сосед, с которым я смогу подружиться.

Глава

II

Первые несколько недель Клаус не появлялся за воротами дома номер 13. Я проходил по дороге мимо, чтобы постараться разглядеть происходящее за забором и разобраться, почему никто так долго не выходит. Вообще раньше, когда я был один (детей в нашей деревне совсем немного, с кем можно было бы погулять), я любил ходить вдоль сельской дороги. Она была не очень широкая, но зато идеально ровная, с асфальтным покрытием, на котором после дождя можно было разглядеть небо. Очень хорошая дорога. Идешь, рассматриваешь дома жителей, всматриваешься в окна. Вот там господин Штольц сидит на крыльце и читает газету, а госпожа Штольц кормит собак; прямо за домом тети Элизы стоял огромный старый особняк, в котором жила пожилая госпожа Мария Кошкина – баронесса, носительница фамилии древнего иностранного рода. Тетя Элиза часто ходила к ней в гости слушать рассказы о ее холодной бескрайней родине. В середине нашей деревни стоял небольшой, но очень красивый красно-белый домик с резными ставнями на окнах, витиеватым крыльцом, по перилам которого тянется зеленое растение, напоминающее мне лианы из книг о динозаврах, что читала мне мама. Весной на этом растении появляются цветы, я мог час простоять, рассматривая всяких причудливых животных вырезанных на ставнях и заборе. В этом доме жила семья Даховски. У них было двое детей, девочки Рита и Катерина, но они были младше меня, потому мы вместе не гуляли. Господин Даховски был на все руки мастер. К нему обращались многие жители деревни с просьбой что-либо починить. Этот добродушный усатый мужчина никому не отказывал, в прошлом летчик, он мог сделать что угодно. На крыше дома тети Элизы крутился флюгер в форме самолета с пропеллером – подарок господина Даховски. Так, разглядывая дома, я доходил до края деревни. Надо сказать, она была совсем маленькая, примерно триста домов, расположенных в два ряда вдоль главной дороги. На краю деревни в ветхом доме жил очень страшный мужик. Не знаю его полного имени, тетя Элиза звала его Косой Карл. У него был широкий шрам на половину лица. Как-то я встретился с ним на входе в местную пекарню, очень испугался, что чуть не упал со ступенек назад. Он лишь усмехнулся и пошел прочь. Я никогда не походил близко к дому Косого Карла.

Однажды днем, вернувшись с очередной такой прогулки, я спустился с дороги к амбару и присел на свою любимую скамейку. Было очень тепло, абсолютный штиль. Я зажмурил глаза и повернул лицо в сторону солнца, чтобы понежиться в его лучах. И тут слышу:

– Тсс, привет!

Сначала я подумал, что мне послышалось, но пару секунд спустя отчетливо раздалось:

– Тсс, эй, я здесь, за забором! Подойди поближе.

Я открыл глаза, от яркого солнца все вокруг казалось зеленым, из-за чего некоторое время не получилось сориентироваться, откуда раздалось приглашение подойти поближе. Но затем глаза привыкли, и я увидел, что между досками забора через дорогу стоит Клаус и одним глазом смотрит на меня. Я встал со скамейки и, не помню почему, посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души. Перейдя на противоположную сторону дороги, я подошел вплотную к забору, где стоял мой новый сосед.

– Привет! Я видел тебя, когда мы приехали сюда. Как тебя зовут?

После этих слов он почему-то отошел от забора назад.

– Привет, меня зовут Герхард Ерс. А как твое имя?

Хотя я и слышал ранее, что его зовут Клаус, я решил, что будет не культурно сразу к нему обращаться по имени. Странно, мы почему-то разговаривали почти шепотом, словно могли кого-то потревожить своим разговором. Клаус немного постоял, а затем опять подошел к забору и прошептал:

– Меня зовут Клаус. Клаус Гарре.

– Приятно познакомиться, Клаус Гарре.

– Взаимно, Герхард Ерс.

Тут он оглянулся назад и быстро выпалил:

– Приходи сегодня вечером ко мне в гости, ровно в семь часов и смотри, не опаздывай.

Я даже не успел ничего ответить, как Клаус развернулся и скрылся в растительности. Через забор я увидел, что с заднего двора на крыльцо вышла та высокая леди – Эльза, на ней был светлый сарафан в зеленый горошек. Вместе с ней был такой же высокий мужчина, тоже со светлыми волосами. Они что-то бурно обсуждали, до меня четко доносились звонкие звуки «Р». Про себя я подумал: «Странный он какой-то, ну да ладно». Я вернулся на дорогу, посмотрел по сторонам, чтобы не попасть под проезжающую мимо машину и, перебежав, снова сел на свою скамейку. День был в самом разгаре, но я уже не мог дождаться вечера.

***

Без пятнадцати минут семь мои туфли топтали дорожку перед калиткой, чтобы уж точно не опоздать к назначенному времени. Переминаясь с ноги на ногу, я ждал появления Клауса. На улице уже было темно и безлюдно, подул прохладный ветерок, который вынудил меня немного поприседать, чтобы согреться. Казалось, я жду целую вечность, но внезапно тишину нарушили голоса, раздающиеся из-за забора. Не знаю почему, но я решил спрятаться в кустах, что росли неподалеку. Калитка открылась, и из нее вышли мадам Гарре и ее спутник, они говорили что-то про лечение и предписание доктора. Вдали показался свет фар, машина приближалась быстро, и мне показалось, что она вот-вот собьет эту парочку. Но нет, раздался визг тормозов, и автомобиль остановился прямо напротив калитки. Это был Хорьх 830 – первоклассный автомобиль, я когда-то читал о нем статью в автомобильном журнале. Из Хорьха вышел мужчина, элегантно одетый во все черное.

– Добрый вечер, мистер Гарре, мадам Гарре.

При этом водитель делал едва заметные поклоны. Подобные манеры раньше я встречал только в рассказах баронессы Марии Кошкиной. «Выходит, наши соседи какие-то важные люди», – подумал я. Водитель услужливо открыл заднюю дверь автомобиля.

– Габриэль, нам нужно поторопиться, доктор пригласил нас к восьми часам, мы успеем?

– Непременно, сэр.

– Хорошо, в путь.

Господин Гарре посадил госпожу Гарре в автомобиль, оббежал машину вокруг и сел сам. После того, как вся троица была внутри, Хорьх зарычал своим мощным двигателем и сорвался с места. Вокруг снова воцарилась тишина. Тут, за забором раздался скрип. Я решил, что пока не стоит покидать своего укрытия. У калитки показался невысокий силуэт, я догадался, что это был Клаус. Прямо из кустов я раскрыл свое присутствие, в этот раз все еще шепотом:

– Клаус, это ты?

– Да, Герхард, ты где? Подойди к воротам.

Я вышел из кустов и подошел к калитке. За ней стоял Клаус в светло-синем костюме, несколько верхних желтых пуговиц было оторвано.

– Привет, заходи скорей.

Он торопливо открыл калитку, и, только я зашел во двор, сразу же ее закрыл обратно. Секунду постояв, словно к чему-то прислушиваясь, он показал мне жестом проход прямо к дому. Я пропустил Клауса вперед и пошел за ним. Мы шли молча через сад к крыльцу. Я жил довольно долго напротив этого дома, но никогда не был за его забором, даже когда была жива прежняя хозяйка, сестра госпожи Гарре. Удивительно, он пустовал длительное время, но сад перед домом был очень ухоженным. В темноте мне не удалось разглядеть всего, что в нем есть, но я обратил внимание, что идем мы по аккуратным дорожкам, мощенным гладкими камнями, а по бокам дорожки высажены красивые цветы, в основном красные и желтые. Дорожки подсвечивались фонарями, что придавало какое-то волшебство всему вокруг. Фонари светили довольно тускло, но мы без труда дошли до крыльца.

– В сам дом не пойдем, у меня есть свой собственный штаб на заднем дворе.

– Собственный штаб? Ого, а чем ты там занимаешься?

– Пойдем, я покажу.

Мы прошли через прихожую комнату дома к двери, которая вела на задний двор. На полу лежал разноцветный красивый ковер. Тетя Элиза не разрешала ходить по дому в обуви, поэтому я решил обойти ковер, не смотря на то, что Клаус шагал прямо.

– Что ты делаешь?

Спросил он меня.

– Ничего, привычка.

Ответил я, огибая ковер по голому полу.

– Идем скорее.

Мы вышли в задний двор дома, еще одно открытие этого вечера, поскольку он спрятан за домом и с дороги тут ничего не рассмотреть. Двор был просторный. Здесь так же, как и в саду перед домом, было много цветов. По двору было расставлено несколько построек, одна из которых очень напоминала наш амбар со скамейкой. Центральная дорожка вела к крохотному домику. Как только мы подошли к двери домика, Клаус остановился и повернулся ко мне, его лицо было серьезным:

– Это мой штаб, посторонним сюда вход запрещен.

Он показал маленькую белую табличку, на которой карандашом было написано: «Собственность Клауса Гарре, предъявите пропуск».

– Но тебе сюда можно, я сделаю для тебя персональный пропуск, и ты сможешь приходить ко мне в гости.

Блестящим ключиком он открыл дверь, и мы вошли вовнутрь. После того, как загорелся свет, я увидел просторную светлую комнату, в левом углу которой стоял крупный шкаф с разными книгами. Возле шкафа стоял стол, на котором были разбросаны листы, тетради, журналы, подойдя ближе, я увидел знакомую надпись «Motor».

– Смотри, что у меня есть.

Клаус уселся на аккуратно застеленную кровать, которая стояла в противоположном углу. Прямо над его головой, на стене, висел плакат с огромной обезьяной. На кровати лежало много разных игрушек, из которых он взял деревянную фигурку динозавра на небольшой подставочке, чтобы ее можно было поставить на стол.

– Ух ты!

Воскликнул я.

– Ты откуда его взял?

– Мне папа его сделал. А я сам его разрисовал. Здорово, правда? Папа много чего тут сделал.

Клаус стал показывать фигурки других животных, сделанные из дерева. У него даже была статуэтка, которую я когда-то видел на обложке иностранного журнала, что читал один пожилой господин на железнодорожном вокзале. Я запомнил ее, потому что она похожа на мою маму.

Такое обилие игрушек меня поразило, у меня было всего две игрушки: мячик и колесико, прикрученное к проволоке. Я мчался с этим колесиком по дорогам, словно на мотоцикле. Особенно весело было после дождя, тогда можно было бегать по лужам, чтобы брызги летели в разные стороны. Даже не знаю, где я достал это колесико и куда потом его подевал.

– Тут я играю, рисую, придумываю разные планы, а в свободное время мы вместе с папой мастерим поделки.

Он указал на полку с инструментами, что стояла возле двери.

– У тебя здесь очень здорово.

Я встал с кровати и подошел к шкафу с книгами. Каких только книг там не было, многие на иностранных языках, я сумел разобрать только некоторые названия. Большинство из книг я не знал, но была парочка, которую я тотчас приметил: на одной был изображен тираннозавр с открытой пастью, а на второй люди, с факелами в руках – жутко интересные.

– Ты любишь читать?

Спросил я Клауса.

– Нееет, вернее да, но я плохо читаю.

Клаус сидел на кровати и то вставлял, то вынимал фигурку динозавра из подставки.

– В основном книги читает мне Эльза. Она очень хорошо читает и умеет говорить на нескольких языках.

– Почему ты зовешь госпожу Гарре Эльзой? Я думал, что она твоя мама.

– Моя мама исчезла, когда я был совсем маленький. Мы с папой не знали, куда она пропала, и долго горевали. Но потом, в нашей жизни появилась Эльза. Она мне не понравилась сначала, ведь она очень строгая и постоянно меня ругала, но папе с ней хорошо. И я привык, она все еще меня ругает, но мне все равно.

– Я тебя так понимаю. Моя мама умерла несколько лет назад, с тех пор я живу здесь, у своей тети Элизы.

В моменты, когда я вспоминал про свою маму, в горле у меня вставал ком, сильное потаенное чувство охватывало сознание. К глазам подступали слезы, но я повторял себе, что я – мужчина и не должен плакать, хотя очень хотелось. Прийти в себя помогала дыхательная гимнастика, которой научила меня тетя.

– Если помнишь, это она показала госпоже Гарре ваш дом. Моя тетя долгое время жила одна, потому у нее тоже все по строгому порядку, и она не доверяет незнакомым людям.

– Да, Эльза очень сильно возмущалась и назвала твою тетю невежей.

Клаус немного помолчал, затем встал с кровати, подошел к полке с инструментами и нагнулся, чтобы что-то найти.

– А папа у меня классный, самый лучший. Раньше он служил в армии, в инженерных войсках. Там он с другими солдатами занимался всякими умными штуками, а теперь он учит меня.

– Чему же он тебя учит?

Кряхтя, Клаус вытащил с нижней полки какой-то черный предмет, очевидно тяжелый. Я подошел ближе, чтобы разглядеть, что это такое.

– Этот аппарат называется диапроектор! Мы с папой собрали его сами.

– Ого, а что может этот дипрактор?

– Диапроектор! Он нужен, чтобы смотреть фильмы. Ты когда-нибудь видел фильмы?

Я раньше никогда не видел фильмов, у тети Элизы дома стояло только радио, которое она включала по вечерам и слушала старинные песни. В эти моменты ее обычно напряженное лицо становилось каким-то другим: спокойным, безмятежным; она закрывала глаза, морщины разглаживались на ее лбу. Казалось, что когда она слушала эти песни, она куда-то мысленно улетала.

– Нет, я никогда не видел фильмов. Покажешь, как он работает?

– Ну…, пока не могу, мы с папой еще не закончили работу над ним. Нам оставалось раздобыть всего несколько деталей, чтобы он заработал, а тут этот переезд. Но как только мы его доделаем, я обязательно покажу тебе фильм, у меня есть один самый любимый. Про большую обезьяну. Он очень интересный!

При этом Клаус выпрямился, поднял согнутые руки вверх, словно хотел продемонстрировать свои бицепсы, и скорчил лицо, показав свои зубы. Я засмеялся.

– А почему вы сюда переехали? И где вы раньше жили?

Клаус подошел к столу и начал что-то искать среди груды бумаг. Он перекладывал тетради с места на место, брал книги и тряс их над столом. Затем взял в руки журнал «Motor» и начал пролистывать страницу за страницей. Наконец, он остановился и достал какую-то карточку.

– Вот, я приехал от сюда.

Клаус подал мне карточку, чтобы я смог ее рассмотреть. На ней был изображен крошечный городок на фоне заснеженных гор, а сверху по центру красовалась надпись: «Сердечный привет из Остилии», на обратной стороне красивым почерком было написано: «Инден, 1935. Мы запомним его таким». Горы, которые были изображены на карточке, я когда-то видел, правда, видел я их, когда был в Бариле – самом большом городе Гитерии. Моя мама ездила туда в больницу и пару раз брала меня с собой. Я помню из тех поездок совсем не многое, но горы я запомнил хорошо.

– Ты жил в Остилии, верно? Я слышал, что у вас произошло извержение вулкана и людям пришлось уезжать?

– У нас началась война.

Клаус сел на кровать и опустил глаза в пол.

– Мы приехали из остильского города Инден, что находится недалеко от границы с Гитерией. Это был красивый город возле высокой горы. Мы жили с папой и Эльзой в большом доме на улице Баутцнер, это недалеко от центра города. У меня была своя собственная комната на втором этаже. Возле дома у нас был сад с цветами, Эльза очень любит цветы. Иногда мы играли в этом саду, но Эльза ругалась, если что-то случалось с растениями. А им иногда доставалось, надо сказать. В доме у нас работало много людей. Был садовник Патрик, дворецкий Ганс, Матильда – она убирала в доме. С ней было очень весело, когда дома никого не было, мы вместе играли в салки. Она всегда мне проигрывала. Габриэль в доме не работал, но бывал у нас очень часто, он помогал моему отцу и Эльзе во всех делах. Мы вместе с ним несколько раз ходили в поход в горы. Он часто рассказывал мне про свою далекую родину, где всегда очень тепло и красивые лошади. Как-то раз мы завтракали на открытой террасе, в начале весны еще было прохладно, но если светило солнце, то на улице было очень хорошо. Мы услышали какой-то шум и голоса, много голосов. Потом мимо нашего дома прошло очень много солдат с оружием, ехали военные грузовики и даже танки. С тех пор наша жизнь изменилась. Везде в городе поставили пропускные пункты со шлагбаумами. Чтобы добраться до школы, нас с папой проверяли десять раз! Требовали пропуск, а если его не было, то разворачивали обратно. Прошло еще немного времени, стали закрывать магазины, некоторые из них сгорели. Я видел из окна своей комнаты, как люди бегали с ведрами, пытались что-то тушить. По вечерам нам запрещали выходить из дома, что очень не нравилось Эльзе. Она руководила огромным предприятием, там шили много разной одежды, и зачастую оставалась на работе допоздна. Несколько раз папе приходилось ездить в полицейский участок, чтобы забрать Эльзу домой. В те дни она приезжала жутко злой, громко ругалась. Тогда я старался не попадать ей на глаза.

– Ты знаешь, она вообще меня довольно часто ругает, по всяким пустякам: не прибрал у себя в комнате – ругает, запачкал рубашку – ругает. Не дает мне спокойно жить, честное слово.

– Однажды ночью я проснулся от громкого звука сирены. Было страшно, я соскочил с кровати и подбежал к окну. Сквозь темноту я ничего не увидел, только луч света что-то искал в небе. Я вышел из комнаты и увидел папу и Эльзу, они стояли в центре гостиной на первом этаже. Папа держал в руках карту и что-то показывал Эльзе, а она кивала ему в ответ. Я побежал вниз по ступенькам: «Папа, что происходит? Почему так громко воет сирена?». «Сынок, одевайся скорее, нам нужно ехать!». Я не понимал, что происходит. Эльза и папа стали быстро собираться, складывали какие-то бумаги, деньги. Габриэль, стал выносить из разных комнат сумки, чемоданы, и складывать их возле дверей. Эльза схватила меня за руку и повела за собой наверх так быстро, что я перешагивал аж через две ступеньки. «Клаус, милый, нам срочно надо ехать». Она достала из шкафа мою одежду и стала меня одевать. Мне было так страшно, что я расплакался.

Тут он поднял глаза и, посмотрев мне прямо в лицо, сказал:

– Не рассказывай никому, что я плакал, хорошо?

Я нахмурился и молча утвердительно покачал головой. Клаус снова взял в руки фигурку динозавра и начал то вынимать его из подставочки, то вставлять обратно.

– Эльза присела передо мной, взяла мои руки и с серьезным лицом сказала: «Клаус Гарре, ты сильный молодой человек! Возьми себя в руки, скорее одевайся и спускайся вниз. Мы с папой начнем грузить вещи в машину». Тогда я впервые увидел слезы на ее глазах. Эльза встала, глубоко вдохнув, поправила подол платья и пошла вниз. Я понял, что страшно не только мне одному. Посидев немного на стуле, я оделся. После того я стал складывать свои вещи, ведь про них никто не вспомнил! Достав из-под кровати свой рюкзак, я положил в него игрушки, которые сделал мне папа. Мои журналы, которые лежат на столе и фотографию мамы.

Клаус пошарил рукой под подушкой и достал фотографию.

– Смотри, это моя мама.

Я подошел к нему ближе и взглянул на фотографию. На ней была изображена высокая молодая женщина со светлыми волосами. На фотографии она улыбалась. «Хм, она очень похожа на Эльзу», подумал я.

– У тебя очень красивая мама, Клаус.

– Даа. Эту фотографию мне отдал папа. Он сказал, что когда он был солдатом, то всегда брал ее с собой. Таким образом, мама присматривала за ним, пока он был на службе. А теперь она присматривает за мной.

Клаус печально взглянул на фотографию, тихонько погладил большим пальцем изображение и спрятал ее обратно под подушку. Я видел, что вспоминать эту историю ему тяжело: он редко поднимал глаза, глубоко вздыхал, его голос был тихим и грустным. Но мне было очень интересно, что же случилось. Мы оба немного помолчали, после чего я спросил:

– А что было дальше, как вы выбрались из города?

Клаус немного оживился, поднял ноги на кровать и обнял колени руками.

– Я спустился вниз, когда все уже было готово. Мой папа о чем-то громко ругался по телефону. Он бросил трубку и сказал Габриэлю «Они не дают разрешения, придется прорываться». (Клаус попытался сказать эту фразу голосом своего отца, что было довольно забавно). Габриэль хитро улыбнулся, что я увидел его белоснежные зубы, и подмигнул мне «Ничего малой, прорвемся!». Папа взял меня на руки и вынес на улицу, где нас ждала наша машина и грузовик, кузов которого был доверху наполнен разными чемоданами. Больше домой мы не возвращались. Эльза уже сидела в машине, папа открыл мне дверь, и я запрыгнул на заднее сиденье к Эльзе, сам он сел спереди. Габриэль что-то крикнул другим рабочим, они общались на иностранном языке между собой, и сел за руль. Мы потихоньку начали движение. Ехать не получалось быстро, через окно я видел, что на улице очень много людей: все куда-то бегали; кто-то так же, как и мы грузили вещи в свои автомобили; мужчины и женщины сновали вперед и назад с какими-то телегами. Это напоминало мне муравейник, который я однажды встретил в лесу. Я воткнул в него палочку, и целая куча муравьев стала бегать вокруг. Я думаю, они тоже не понимали, что происходит. В машине все молчали, только Габриэль изредка ругался, когда какой-то прохожий выскакивал перед автомобилем.