Текст книги "Пока мы спали - 1 (СИ)"

Автор книги: А Неизвестный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Компонент: Оккийга – отказ.

Компонент: ИИ – отказ.

Долго тянулись мгновения ожидания ответа Тууока – отключение от симфонии не позволяло перераспределять вычислительную нагрузку с его мозга достаточно эффективно.

Тууок – отказ.

До столкновения две тысячи восемьсот миллисекунд.

Касание зондами поверхности. Есть связь с зондами. Сбор данных.

До посадки снаряда тысяча пятьсот миллисекунд.

Проведена коррекция посадки снаряда. Отстрел контактного гарпуна, есть подтверждение заякорения в породе. Идет сбор данных датчиков гарпуна. Согласно данным с сейсмодатчиков зондов, центральная часть роевика составлена веществом крайне низкой плотности, дающим эхотень. Включить в отчет с высоким приоритетом.

До столкновения восемьсот миллисекунд.

Есть касание снарядом поверхности роевика, наблюдаем выброс материала. Есть ответ со снаряда, запущена диагностика. Проводим лучевой анализ выброшенного вещества.

Время – ноль плюс семьсот миллисекунд, есть ответ со снаряда, системы в норме, столкновение не вызвало нарушений целостности. Передаем сигнал на запуск двигателей. Сигнал получен, завершение прогрева, продолжаем сбор данных. До прохождения роевика двенадцать секунд. Двигатель готов к запуску. Зажигание. Мы чувствовали, как оператора, сидящего в глубине нашего сознания, пробил озноб. Есть зажигание. Начинаем отслеживать изменение скорости роевика. Готовим переключение на передовые ретрансляторы. До прохождения роевика восемь секунд. На звездной карте медленно ползла визуализация изменяющейся орбиты роевика. Еще немного.

– Внимание! Изменение гравиметрической картины. Ускорение собственного вращения роевика. Рост прецессии. Риск формирования осколков. Маневр уклонения?

– Отказ. – Большинство датчиков на поверхности роевика теперь передавали лишь шум. Мы продолжали следить за изменением орбиты. Оставшийся за пределами симфонии Тууок был занят анализом крупномасштабных данных и не мог среагировать вовремя. Придется принимать решение за него. Мы можем передать сигнал на детонацию сейчас, тогда роевик – мы сверились с траекторией – пройдет вплотную к Миру, даже по минимальным оценкам передачи энергии от взрыва. Но если дестабилизация его вращения вызовет разрушение роевика, часть осколков упадет на Мир. Или мы оставляем двигатель работать. При потере связи с машиной снаряд запрограммирован запускать детонацию автоматически. Что могло вызвать дестабилизацию? Мы перепроверили вектор приложения импульса двигателя с балансировкой роевика. Все было правильно. Пока роевик на начал вращаться с прецессией – теперь его траекторию мотало вверх и вниз от экваториальной плоскости. Двигатель все еще гасил скорость роевика, пусть и с меньше эффективностью. Траектория наконец отдалилась на приемлемое расстояние от Мира. Шесть секунд до прохождения. Отделение мелких частиц с поверхности роевика – мы могли это видеть даже с датчиков машины, без высокоуровневой интерпретации компьютером. Роевик был окружен прозрачным серебристым облаком. Стряхивал с себя пыль эпох. Расчет перегрузки роевика с экстраполяцией текущего ускорения вращения. Сравнить с показателями механической прочности. Если плотные слои целиком сложены из того же минерала, который зонды собрали прежде, то разрушение было неизбежно через четыре секунды.

– Очередь команд:

1. Остановить передачу отчетов на СДЭ.

2. Отсоединить компьютерный отсек. Полное ускорение, маневр уклонения, вывод на безопасную орбиту, продолжить передачу отчетов, проложить курс во внутреннюю систему.

3. Передать сигнал на детонацию снаряда при следующем прохождении плоскости эклиптики расчетным вектором ускорения от взрыва или через пятисот миллисекунд.

4. Маневр уклонения машины шесть.

Выполнять.

Ускоряющееся вращение роевика рано или поздно сорвало бы двигатель с поверхности или привело к его повреждениям. Нужно было передать ему максимально простую команду, чтобы не тратить драгоценное машинное время.

Перед стартом центральный компьютер отправил последний, краткий отчет в формальных выражениях: "Критических рисков в последовательности действий не обнаружено. Опасность гибели операторов. Стратегий выживания не обнаружено. Конец соединения."

"Вынужден уходить. Берегите себя. Прощайте." – как сказал бы он в обычной ситуации.

Как только компьютерный отсек отстрелил кабели, симфония прервалась.

Мозг постепенно всплывал из мутного океана сузившегося, непривычного восприятия. Сквозь толстую преграду ставших чуждыми ощущений я слышал, как рвется и раскалывается наша машина, как мое тело бросает на противоперегрузочные подушки.

Чувства постепенно возвращались. Стандартный нейроинтерфейс продолжал работать, звеня предупреждениями о повреждениях. У нас оставалось немного энергии на маховиках, отдельные маневровые двигатели отвечали, но давление в системе падало. Я заметил, что двигатели работали, гася наше собственное вращение по осям.

– Тууок?!

– Слышу, – его слова, синтезированные с речевых центров электроникой, были растянутыми, системе приходилось додумывать значительную часть сигнала. – Мы успели?

– Должны были. В любом случае, основное тело роевика проходит мимо Мира.

Я не чувствовал никаких повреждений в собственном теле. Тууоку повезло меньше. Перелом позвоночника в грудном отделе. Разрыв электрооргана, разрыв печени, разрыв селезенки. Внутреннее кровотечение. Переломы ребер.

– Медицинская система работает?

– Обезболивающие начинают действовать. Моторный шунт поврежден, но я могу управлять механизацией вручную.

– Кровотечение?

– Посмотрим, справится ли гемостатики. Я выровнял машину. То, что осталось. Мы прошли все осколки роевика. Он взорвался?

– Развалился от вращения. Хотя учитывая, с какой скорость это произошло...

– Я попробую добраться до медицинского блока. Мы теряем воздух, по пути посмотрю, можно ли загерметизировать какой-нибудь отсек. Подстрахуешь?

– Сейчас попробую выбраться.

Так мы остались сидеть на куче изломанных машин, падающие на едва светящее здесь Солнце. Когда облако осколков нагнало нас вместе с роевиком, радиационные щиты приняли основной удар. Все хоть сколько-нибудь крупные фрагменты прошли мимо, но тех крупиц, которые пересеклись с нашим курсом, оказалось достаточно, чтобы полностью вывести машину из строя. Не осталось ни одного целого отсека. Прямых попаданий по крошечным по сравнению со всей машиной пилотским капсулам не было, но мы все еще были мертвы – нужно было только подождать совсем немного. Зажатые между металлическими плитами, составлявшими когда-то обитаемые отсеки и щиты, мы были защищены от радиации, но на дальних рубежах Солнечной Системы эта проблема не стояла так остро, и ограниченные в запасах воздуха, мы могли не беспокоиться о ней вовсе.

Не найдя ни одного отсека, не открытого космосу, из недр того, что было нашей машиной, появился Тууок. Я висел в заполненной поднятым разгерметизацией мусором комнате воздуха, бездумно глядя в пустоту.

– Ну что, по крайней мере мы живы. Пока что.

– Именно что пока. Главное, что снаряд сдетонировал. Компьютер также отправился домой. На этом наша миссия окончена.

– Слушай, я понимаю, мы очень далеко от дома, и все это – он махнул рукой за спину, указывая на остатки машины – трудно назвать рабочим. Но мы в некотором роде уже на пути домой. Когда мы подойдем хотя бы к орбите Кристалла, нас перехватят.

– Да, дублеры нам уже не помогут. Пожалуй, помощи можно ждать только где-то в районе Кристалла.

– Тогда нужно подождать чуть больше полугода. Мне это будет сложнее, правда. – Восстановить приемлемое давление для того, чтобы Тууок смог снять скафандр, не удалось. Даже если бы он остался в кислородной маске, делать операцию в техническом вакууме не представлялось возможным.

– Кровотечение продолжается?

– Если резко не шевелиться, то не слишком сильно. Пока восполняю из медицинской системы скафандра, но похоже повреждения сильные. Яно. Нам нужен какой-то план, который подействует прямо сейчас.

– Допустим, – это начинало выглядеть как вызов, занятная задачка напоследок. – Система гибернации ведь работает?

– Судя по данным диагностики, она не выведена из строя, скажем так.

– Если отключить все предохранители, если выкрутить ее на максимум...

– Теоретически, с тройным рабочим ресурсом, если мы насильно впишем в нее то время пробуждения, которое нам нужно – и если мы готовы рискнуть, то может быть дней двести с небольшим. Мы будем слишком далеко.

– А если дополнительно понизить температуру? Тотчас над точкой замерзания, – тут я вспомнил о запасах жидкого кислорода для экстренного отвода тепла. Но использовать его было бы совершенно безыскусным самоубийством.

– Она на это не рассчитана. Трудно предвидеть, чем это обернется. Кроме того, если термостат хоть немного просядет, ткани мгновенно замерзнут.

– Допустим, мы выжмем триста дней. Просто допустим. Если после этого мы сможем пережить пробуждение, мы будем в районе орбиты Покрова. Даже если мы отключим пробуждение вовсе. Пусть работает, насколько хватит сил. Возможно, погодники смогут отправить кого-то, чтобы нас перехватить. Рассчитают какой-то хитрый маневр для дублеров. У них будет достаточно времени. Нас ведь должно быть видно с Мира?

– Аварийный маяк работает. Мы можем транслировать через него какую-то дополнительную информацию, если потребуется. Нужно посчитать, сколько энергии у нас осталось в уцелевших аккумуляторах, чтобы хватило на прогрев камер гибернации и на их работу... И на отправку... сигнала. И сколько... расходников потребуется... на... гибернацию.

В сообщениях Тууока становилось все больше пауз. Я проверил его состояние – давление было слишком низким.

– Тууок, ты отключаешься. Тебя нужно класть в гибернацию прямо сейчас. Если замедлить сердцебиение, у крови будет время свернуться.

– Я еще могу... на стимуляторах.

– Нет. Они повысят давление в сосудах, это усилит кровотечение. В невесомости, если не двигаться, кровь может закупорить даже довольно крупные сосуды, но только если не будет механической нагрузки.

Состояние Тууока удалось стабилизировать, включив режим гибернации на скафандре. Кратковременная система экстренного жизнеобеспечения, призванная дать немного времени на поиски и эвакуацию пострадавшего оператора, чтобы начать полноценное лечение. Или погрузить в полетную гибернацию, как мы и планировали. Перед тем, как я остался один, используя те короткие минуты, которые у нас еще были, мы как смогли сформировали план действий. Запрограммировали радиомаяк на передачу аварийного сигнала, отведя ему лимит энергопотребления. Проверили сохранность пилотных капсул. Приблизительно просчитали режим работы гибернации.

В системе гибернации было достаточно расходников, только часть баллонов с кислородом в капсуле Тууока дало течь. Замену им получилось достать из обломков грузового отсека – чтобы добраться до него, пришлось покинуть стены машины и пролететь вдоль опорных элементов к дальним отсекам, за которыми следовало облако обломков двигателя. На обратном пути я всмотрелся в лежащую под нами Солнечную Систему. Мне показалось, что помимо Солнца я смог различить желтовато-белую точку Мага. С каждой секундой все ближе. Рано или поздно мы будем там. Даже если мы этого уже не узнаем. Вместе с запасными баллонами я вернулся в коридор, куда открывались выходы пилотских капсул. И где когда-то находился вход в компьютерный отсек. В темноте мигал аварийными огнями прицепленный к стене скафандр Тууока. Механизация была отключена, чтобы автоматика не пыталась сама доставить тело к медицинскому блоку. Я согнулся над скафандром, чтобы в последний раз осмотреть его перед тем, как занести в пилотскую капсулу. Там, за сплошной панелью сенсоров шлема, напоминавшем голову насекомого, за зеркальным стеклом, за слоем дыхательной жидкости, Тууок уже ждал пробуждения. С его точки зрения он проснется спустя лишь мгновение. Или... Я тяжело втянул дыхательную жидкость носом. Сначала мы думали о Кристалле. Потом рассчитывали путь к Покрову. Под конец начали надеяться на машины-дублеры. Торги перед лицом отчаянья.

Тогда, на краю мира, в предвечной пустоте, скажи мне, кто пришел из тьмы? Как я почувствовал это? Как я понял, что у меня за спиной кто-то есть? Должно быть, как-то поменялось освещение? Затенился один из тусклых источников света? Или, быть может, какое-то тонкое изменение в белом шуме помех? Но я понял – что-то не так. Не отпуская тело Тууока, я обернулся. Посреди металлической пещеры, образованной обломками нашей машины, висела человеческая фигура, будто бы одетая в скафандр угловатых форм, раскрашенный черно-белым узором широких ломаных плос. Судя по положению головы, пришелец смотрел куда-то мимо нас. Тем не менее, фигура начала движение в нашем направлении, оставляя за плечами тонкие струйки пара.

Чем могло быть это явление? Машина пять не могла быть так близко. Какая-то миссия, о которой нам не сообщили? Нет, слишком маловероятно. Впрочем, я затруднялся оценить, что было менее вероятным – это, или следующая версия, пришедшая мне в голову – что это был один из пилотов роевика. Неужели они все же обитаемы? Или по крайней мере снабжены машинами, которые могли бы имитировать внешний вид тех, с кем они входят в контакт, чтобы служить в качестве посланников? Или, может быть, солдат? Разведчиков? Я мрачно улыбнулся мысли о том, что это был звездный ангел, явившийся к затерянным в космосе, чтобы забрать их в рай.