Текст книги "Приди ко мне тихо (ЛП)"

Автор книги: А. Л. Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Лето 1997

– Давай, Кристофер, просто позволь ей пойти. Она никому не помешает.

Джаред стоял в конце тротуара, повернувшись к ней лицом. Эли зависла на дверном пороге, задаваясь вопросом, почему Кристофер ее так ненавидит. Она всегда хорошая и никогда не рассказывает, когда он делает что-то плохое. Это не ее вина, что ей только пять лет.

Кристофер тащил толстую палку по тротуару, когда он вышел на середину улицы перед их домом. Она стучала по гальке.

– Хорошо, – сказал он с раздраженным вздохом. – Но если она будет вести себя как маленькая, я отправлю ее домой.

Джаред посмотрел на нее с улыбкой.

– Пойдем Эли, – сказал он, отворачиваясь.

Впереди, Джаред подпрыгнул около Кристофера и дал ему подзатыльник. Джаред засмеялся и побежал. Кристофер погнался за ним.

– Однажды ты заплатишь за это, Джаред.

– Только если сможешь догнать меня.

Эли не волновалась слишком сильно. Кристофер на самом деле не был злым. Они всегда так играли.

Она шла за ними, передвигая свои маленькие ножки, так быстро, как могла, чтобы не отставать. Кристофер и Джаред нырнули через дыру в деревянном заборе, который ограждал квартал от пустых земель за ним.

– Подождите меня, – крикнула Эли, почувствовав небольшой укол страха, что может остаться одна.

Джаред выглянул из дыры.

– Не волнуйся, Киса Эли, я не оставлю тебя.

Глава 5

Джаред

Я схватился руками за голову, пиная ногами пустоту, пока наматывал круги по стоянке, пытаясь понять, что, черт побери, только что произошло наверху.

Элина Мур была как гребаный спусковой крючок.

Я был не готов к ней. Я фыркнул и потянул себя за волосы. Как будто я мог сделать что-нибудь, чтобы подготовиться к встрече с ней.

Это было похоже на маленькое чудо, я задремал прошлой ночью, дрейфуя по окраинам моего сна, как будто мой разум плыл через сказочное государство. Боль пришла, но она была слабая, когда я плыл, спокойствие овладевало мной, прежде чем я, проснувшись, открыл глаза.

И девушка, стоящая надо мной, была своего рода чертовым видением.

Волны длинных почти черных волос спадали вокруг ее лица, так близко, что я представлял, как они касаются моей груди. Ее подбородок острый, скулы высокие, и уверен, ее полные губы очень мягкие.

Но именно эти пронзительные зеленые глаза, которые смотрели будто сквозь меня, вынудили меня подняться.

Как только мое зрение сфокусировалось, мой взгляд зацепился за совершенные изгибы ее стройного тела. Она была одета в маленькие шортики и небольшой красный топ, а завязки ее купальника, выглядывая, оборачивались вокруг ее шеи. Ее гладкая оливковая кожа светилась золотым в тусклом свете. Девушка длинноногая и, несомненно, самая сексуальная из всех, кого я видел. Тем не менее, было что-то в ней, что, казалось, утонченным и нежным.

Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и понять, что это была Эли. Я обнаружил, что в замешательстве шепчу:

– Эли?

Потом она пробормотала какие-то извинения, как будто она вторглась ко мне, хотя я был тем, кто ночевал на ее диване. Она помчалась в свою комнату, резко открыла дверь и закрылась от меня, оставляя меня совершенно не в состоянии понять, что великолепная девушка, которая только что стояла передо мной, была той, кто удерживал мою такую далекую и лучшую часть жизни.

Я обхватил ладонью заднюю часть шеи, и подсунул солнцу лицо. Даже в девять утра, жара опаляла, жгла мою кожу. Мои веки опустились, чтобы защитить глаза от слепящего солнца, и я покачал головой.

Твою мать, чертов спусковой крючок.

Она спровоцировала воспоминания, те, о которых я даже не хотел помнить. Воспоминания, когда я был счастлив и свободен. Воспоминания, которые издевались надо мной, о том, чего я больше не мог получить.

Но хуже этого было то, что она инициировала в моем теле. Я мог винить в этом то, что оставил Лили в баре, после того как планировал провести с ней ночь, зарывая свою агрессию в нее, но я был бы лжецом. Никто никогда не вызывал у меня такую реакцию, как Эли.

Прошлой ночью, я лежал без сна несколько часов, боролся с этим, ругал себя за то, что даже на секунду позволил моему мозгу уйти в такого рода мысли. Она была младшая сестра Кристофера, ради Бога. И она была как младшая сестренка для меня. Я достал свой дневник, намереваясь вылить мое отвращение на его страницы, но вместо этого, написал какое-то чертово никуда не годное дерьмо о песнях Сирены.

Когда рассвет, наконец, показался из окон рано утром, я вышел на балкон покурить и наблюдал, как встает солнце. К тому времени я получил контроль над ситуацией и взял на заметку то, что меня поразило: как прошедшие годы изменили ее, что, в действительности, Эли больше не ребенок.

Затем этот спусковой крючок пришел в действие, когда я проскользнул позади нее на кухню. Беспорядочные черные волны ее волос спадали по сторонам, и она была одета в коротенькие пижамные шорты, которые открывали ее длинные ноги, и все, о чем я мог думать, было как я приподнимаю ее попу на стойку, мои руки на ее коленях, когда я развожу их в стороны, затем мои ладони на ее бедрах.

Волна вины затопила меня, в то время, как фантазии уже пришли в голову. Я прошептал, каясь:

–Доброе утро, – зная, что я должен собрать свое дерьмо, потому что не было ничего правильного в том, как я смотрел на нее.

Но потом, она посмотрела на меня. Нет. Не посмотрела. Таращилась.

Осуждала.

Уставилась на меня, как будто я какое-то шоу уродов.

Это и стало спусковым крючком моего пистолета. Это вызвало гнев, который присутствовал всегда в каждой клеточке моего тела. Отвращение проскользнуло сквозь мои стиснутые зубы, когда я спустил его на девушку, хотя на самом деле, это не относилось к ней вообще.

Единственный человек, которого я ненавидел – был я сам.

Тем не менее, у нее не было права на меня так смотреть. Я не приехал сюда за ее жалостью, чтобы она рассматривала меня своими глазками и думала, что что-то понимает. Как будто ее это заботит. Никого это не заботит. Людям просто нравится чувствовать себя лучше, выставляя свое сострадание.

И я абсолютно уверен, что ей плевать.

Мои кулаки сжались по бокам.

Дерьмо.

Но я не мог избавиться от ноющей боли, которая тянула где-то глубоко внутри. Мне было не выносимо видеть ее такой: дрожащей и начинающей плакать. Ненавидел знать, что этому причина я. Я напугал ее.

Но это к лучшему. Я не врал, когда сказал ей, что ей не нужно ничего знать. И после реакции, которую она вызвала во мне, мне определенно не стоило ничего узнавать про нее.

Я склонился над столом, заполняя то, что ощущалось как сотое заявление, которое я написал сегодня. Большая часть дня была съедена перебежками от одной строительной компании к другой, гоняясь за работой, которая не существовала в этой отстойной системе. Снова никем не нанятый, я провел половину дня, подвергая сомнению свое здравомыслие. Кто, черт побери, просто уезжает из своего дома и увольняется с приличной работы без каких-либо планов? Такие идиоты как я, вот кто.

Я закончил заявление, и встал.

– Готово? – владелец, Кенни Харрисон, сидел за большим письменным столом в противоположном конце комнаты, раскачиваясь взад-вперед на ужасном офисном кресле.

– Да, сэр. – Я ответил, в то время как пересек комнату и отдал ему заявление. Конечно, я надеялся на должность, подобную той, что оставил в Нью-Джерси, но согласился бы и на любую.

Он просмотрел мое заявление, внезапно поднял свое лицо ко мне:

– Ты родом отсюда?

Я просто кивнул, не смог заговорить.

– Хмммм. – Он продолжил: – Твое заявление выглядит хорошо. У нас сейчас немного проектов, но я смогу пристроить тебя куда-нибудь. Ты не будешь заниматься тем, что делал на прошлой работе, но все же.

Разочарование поразило меня, но я быстро стряхнул его:

– Согласен.

Кенни засмеялся:

– Отчаявшийся, да?

Я переступил с ноги на ногу, чувствуя себя неловко. Я заставил себя стоять спокойно:

– Можно сказать и так.

– Ладно. Почему бы тебе не вернуться сюда в понедельник утром, и заполнить кое-какие документы, чтобы начать работу?

– Спасибо, мистер Харрисон.

– Зови меня Кенни.

Я пожал его руку и начал уходить, бормоча слова благодарности, прежде чем вышел за дверь.

Я знал, что должен чувствовать облегчение, благодарность, но единственное, что я чувствовал – беспокойство, которое росло в течение дня. Я чувствовал, как оно гудит под моей кожей. Я прыгнул на байк, выехал на автостраду, прибавил газу и надеялся, что прогоню это. Горячий воздух врезался в мое лицо, и свистел в моих волосах, выталкивая гнев все выше и выше... Я мчался в потоке машин.

Сегодня адреналин от скорости не сработал. Это только натянуло беспокойство в моей груди, стало труднее дышать, когда я выжал газ. Когда вечером солнце начало садиться, я пресек пробку и находился недалеко от квартиры Кристофера и Эли. Я понял, что не могу вернуться, но был не в состоянии уехать дальше.

В конце концов, я остановился позади заброшенного здания с бутылкой Джека. Я подумал, что если не могу сбежать от этого, то утоплю это в алкоголе. Поднес бутылку к губам, приветствуя жжение, когда содержимое проскользнуло вниз по моему горлу и оказалось в желудке. Я подносил ее к губам снова и снова, откинув голову на штукатурку старого здания, и слушал, как ночь медленно проникает на улицы города.

Я никогда не понимал, почему звуки становятся более отчетливыми ночью, почему я могу слышать работу двигателя на мили отсюда, шелест птиц, когда они устраиваются в деревьях, эхо споров, которые происходят за закрытой дверью вниз по улице. Это все проникало и просачивалось в мое сознание, как будто каждый звук принадлежал мне. То, что некоторые рассматривали как мирное, ощущалось весьма подавляющим. Сегодня вечером то старое пристрастие ударило меня, сильное желание полного онемения, временного облегчения. Мне просто было жаль, что в течение одной проклятой ночи, я не мог заблокировать все это. Я допил бутылку. Моя голова закружилась, и я зажмурил глаза.

Но я никогда не мог отогнать это. Никогда не мог утопить.

Я никогда не забуду.

Моя рука сжалась на горлышке бутылки, и я встал. Зарычал, когда бросил бутылку в стену. Она разбилась. Стекло лопнуло и разлетелось по земле. Звуки топили воспоминания, и все, что я мог услышать, было разбившееся стекло, которое рассыпалось вокруг меня.

Я развернулся и врезал кулаком по зданию. Кожа на моих костяшках лопнула, когда они встретились с неровной стеной. Затем кожа побелела и побледнела, прежде чем кровь хлынула наружу. Я приветствовал это забытье, которое создавалось внутри меня.

Я снова и снова стучал кулаками по стене, пока не начал задыхаться, а кровь свободно капала с моей кожи. Ярость крутилась в моей груди и вырвалась из моего рта.

Это должен был быть я.

Это должен был быть я.

В изнеможении я опустил голову, прижав свои ладони к стене, когда глотал воздух. Жар пробрался вниз по моему горлу и превратился в моих легких в огонь. Моя голова качалась, а тело дрожало, когда агрессия наконец сломала, разрушила меня, а последствия принятия алкоголя поставило меня на колени.

– Бл*дь, – простонал я, резко упав на живот и прижав щеку к земле.

Я никогда не должен был возвращаться сюда. Было слишком много в этом месте, что отражало мое прошлое и звучало знакомо. Я отказывался испытывать комфорт в этом месте. Прежде всего, я боролся против желания остаться.

Глава 6

Элина

Я поехала в сторону старого квартала. У меня был час, прежде чем я должна быть на работе, и после того, как Джаред убежал от меня сегодня утром, у меня появилось сильное желание съездить домой. Это не так, как будто я никогда не посещаю или провожу много времени, не видя родителей и моего младшего брата, Августина. Я вижу их часто. Но прямо сейчас я чувствовала потребность вернуться в старый квартал, где я так много времени провела с Джаредом, когда мы были детьми.

Я свернула налево, на улицу, где выросла. Это старый квартал с большим количеством семей. Я улыбнулась, вспоминая как спокойно здесь всегда было, если только Кристофер и Джаред не устраивали какие-нибудь беспорядки посреди улицы.

Заехав на подъездную дорожку, я припарковалась около гаража, перед скромным домом. Большие деревья вытянулись вверх во дворе. Моя мама, Карен, посадила их, когда Кристофер был малышом, чтобы они напоминали ей ее родной дом в Айдахо. Мама встретила папу, когда ей только исполнилось девятнадцать, вышла за него в двадцать и ожидала Кристофера к тому времени, когда ей было двадцать один. Она сказала, что никогда не думала дважды о том, чтобы покинуть дом, чтобы быть с папой, но это не означает, что она не скучала по нему.

Они купили этот дом, когда Кристоферу было девять месяцев. Они познакомились с Элен, мамой Джареда, в первый же день, после переезда. Мама говорила, что никогда не забудет голубые глаза шестимесячного малыша Элен, которого она держала на бедре, когда она позвонила в дверь, чтобы поприветствовать новых соседей. Мама и Элен уцепились друг за друга, они из того вида «быстрых» друзей, которые сразу чувствовали, будто знали друг друга всю жизнь, и всех нас вырастили вместе.

Я прошла по тротуару и позвонила в звонок, прежде чем позволить себе войти. Дверь скрипнула, открываясь:

– Мам? – позвала я.

– Эли?

Я пошла на ее голос, прошла через фойе и гостиную. Затем минула арку, ведущую на кухню, и в то же время она крикнула:

– Я на кухне. – Ее внимание было сосредоточено на тесте для печенья, которое она укладывала небольшими холмиками на лист.

Я подкралась к ней сзади и ткнула пальцем в бок.

Она подпрыгнула, а я засмеялась, когда она повернулась.

– О боже, Эли. Тебе обязательно делать это каждый раз?

– Ум, да, потому что ты попадаешься на это каждый раз.

Думаю, что пугала ее в девяти случаях из десяти, даже после того, как я делала ей предупреждения, что я дома. Она была такая нервная.

Она засмеялась, и притянула меня в объятия.

– Приятный сюрприз. Я не думала, что увижу тебя сегодня.

Я пожала плечами:

– У меня было немного времени, так что я подумала, что могу заехать до начала своей смены.

Она повернулась обратно, чтобы засунуть выпечку в духовку, и нажала несколько кнопок, чтобы установить таймер. Я прислонилась к стойке. Она повернулась ко мне с нежной улыбкой.

– Ну, это действительно здорово, что у тебя есть время заехать сюда. Я думаю нам нужно устроить день шопинга мать и дочь. Может быть, перекусить где-нибудь?

Мы с мамой совсем не были похожи друг на друга, если только немного. Мы с Кристофером были больше похожи на папу, но ростом все же пошли в маму, которая на два дюйма короче, чем папа. Она отлично выглядела, когда была помоложе, и годы пошли ей на пользу. Она всегда красила волосы любым цветом, который вы можете вообразить, и была первой, кто пробовал новый продукт или новый внешний вид. Мой шопинг-партнер в преступлениях, она знала, что будет модно, прежде чем это происходило. И она знала, когда надо сохранить что-то, потому что это вернется снова в моду. И я любила ее всем сердцем.

– Да, я согласна на день шопинга. – Потом я нахмурилась, когда увидела весь этот беспорядок на кухне: – Ты занимаешься выпечкой? Почему?

Она закатила карие глаза, хотя это выглядело добродушно настолько, насколько могло быть закатывание глаз.

– Ух... футбольная команда Августа делает распродажу домашней выпечки, и он подписал меня на десять дюжин печенья. – Она вроде как улыбнулась и кивнула головой в сторону коридора. – Они уже начали тренироваться к выпускному году. Похоже, у него хорошие шансы стать основным квотербеком[2]2
  Квотербек – позиция игрока команды нападения в американском и канадском футболе.


[Закрыть].

– Он дома?

– Да.

– Я пойду поздороваюсь с ним.

– Конечно.

Я оттолкнулась от стойки и направилась по коридору к его двери. Я постучала.

– Входи.

Я толкнула дверь, она открылась, в то время как Август сидел на своей кровати. Он вытащил наушники из ушей, и отбросил журнал в сторону.

– Эли, привет. – Он широко улыбнулся и показал ямочки. Из всех нас, он был больше всего похож на маму. – Что ты здесь делаешь?

– Просто соскучилась по тебе и подумала, что загляну сказать тебе привет.

Он толкнул свое большое тело, чтобы встать, его темно-коричневые волосы упали на глаза. Его объятия были теплыми, и я прижалась лицом к его груди.

– Рад видеть тебя, – сказал он.

– Ну, если бы ты не тренировался все время, возможно, ты нашел бы время для своей старшей сестры.

– Да, да, да. – Он отстранился с усмешкой. – Так, что происходит? Что-то новое и интересное в мире Эли и Кристофера?

Я секунду поколебалась, прежде чем сказала:

– Неаа. Только работала и тусовалась с Меган немного.

Брови Августа приподнялись, так же как и его интерес:

– Меган, да?

Я ударила его в плечо.

– Ты такой ужасный. Я уже говорила тебе, Меган, полностью под запретом.

Он засмеялся, потом развернулся и плюхнулся на кровать.

– Ну, это досадно, потому что мне скучно со всеми девушками, которых я знаю.

– Ты думаешь, если ты «оббегал» всех девочек в школе, то я собираюсь свести мою лучшую подругу с моим маленьким братиком? Ты ударился головой во время тренировки?

Он повернулся так, чтобы посмотреть на меня, в его глазах плясали чертята.

– А что? Она горячая.

Я подобрала мяч с пола и бросила в него.

– Грубиян, – промямлила я, когда выскочила за дверь. Он засмеялся, когда я закрывала ее.

Я остановилась, когда дверь защелкнулась, слишком громко для тихого коридора, моя рука по-прежнему держала дверную ручку, когда мои нервы напряглись. Я взглянула в сторону кухни. Венчик, ударяющийся о металлическую миску, заверил меня, что мама была занята. Почему я чувствовала, как будто была на какой-то секретной операции, не знаю. Я проскользнула в мою бывшую спальню и тихо закрыла за собой дверь.

Мама оставила, в основном, все по-старому, за исключением стопки коробок, которые она составила у одной стены. Темное разноцветное покрывало лежало на кушетке у окна, и мои стены были украшены фотографиями друзей из средней школы, моими билетами с выпускного вечера и маленькими сувенирами, которыми я думала, что дорожила. Как ни странно, я не дорожила ими настолько, чтобы перенести их в новую квартиру.

Я провела пальцами по ним, вспоминая о годах, когда Джареда здесь не было. Так много времени я провела в одиночестве, воображая день, когда он вернется в мою жизнь.

Я прикусила губу, вспоминая злобу, которая появилась на его лице сегодня утром. Оказалось, его возвращение было тем, что я не смогла понять, что-то вроде грома и хаоса.

Я опустилась на колени и засунула руку между матрасом и матрасной пружиной своей кровати. Кончиками пальцев я задела альбом и ловко повернула руку, чтобы свободно вытянуть его. Упав на попу, я оперлась на кровать. Мне потребовалась несколько секунд, чтобы набраться мужества открыть его. Моя бабушка подарила его мне, когда я была маленькой, прежде чем она умерла. Она сказала мне, чтобы я сохранила его для чего-то, что значило много для моего сердца. Старый в твердом переплете альбом скрипнул, когда я подняла обложку.

Его лицо было на каждой странице. Все за исключением тех, что я вырвала той ночью.

Я проследила пальцами линии, исследуя то, как я представляла его тогда. Хотя годы ожесточили его, его глаза не так отличались от того, какими были в те дни.

Вздохнув, я сунула альбом в сумку и пошла обратно на кухню. Я подошла сзади к маме и обняла ее руками за талию.

– Люблю тебя, мам.

Ее выражение лица было нежным, когда она посмотрела на меня через плечо.

– Люблю тебя, Эли. – Затем она нахмурилась: – Все хорошо?

– Да. – Я покачала головой, когда скрутила в трубочку губ. – Я просто устала.

Она кивнула, но это было больше оценивающе, чем действительно соглашаясь. Я могу сказать, что она не поверила в это. Мама знала меня достаточно хорошо, чтобы увидеть, когда я лгу.

– Ты знаешь я здесь, когда бы я тебе не понадобилась.

– Я знаю, мам. – Я сжала ее, прежде чем отойти. – Мне надо бежать.

Она разочарованно выдохнула:

– Хорошо, конечно, брось свою пожилую маму здесь в полном одиночестве со своим противным братом.

Я засмеялась, потому что мама никогда не выглядела пожилой.

Я открыла дверь. Мамин голос прозвучал мне вслед:

– И дай мне знать, когда не работаешь, чтобы мы могли отправиться на шопинг.

– Хорошо, – пообещала я, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Солнце стояло гордо в центре неба, тепло впиталось в меня за считанные секунды. Я пошла к машине, но прошла мимо. Мое внимание сдвинулось на два дома дальше, на ту сторону улицы, к тому дому, в котором жил Джаред.

Приняв решение, я повернула и зашагала по тротуару вниз, где еще стоял покосившийся забор. Я опаздывала на работу, но сегодня им просто придется подождать. Пот капельками выступил на задней части шеи, и я лишилась дыхания, когда пригнулась и втолкнула себя в маленькое отверстие в заборе, который когда-то был похож на центр моей вселенной. Обломки дерева потянули меня за футболку, и я покрутилась так, чтобы протиснуться через них.

С другой стороны я выпрямилась, когда холодок пополз по моему позвоночнику. Сорняки выросли большими на обширном пространстве. В отдалении возвышался забор, к которому примыкал другой квартал южнее нашего, но перед ним было шесть акров необитаемой земли, где мы проводили так много времени, когда были детьми. Следов нашей игры уже не было видно. Деревья, которые однажды приютили наши сказки, теперь, казались неуместными, высокими и широкими на фоне этого бесполезного пустыря. Колючки цеплялись к моим ногам, когда я побрела к нашему дереву. Я не была здесь очень много лет.

Я стояла под гниющей древесиной, маленькие кусочки дерева два-на-четыре были прибиты к стволу, все еще предполагая возможный побег. Я оперлась на самый низкий и схватилась за ветку, когда подтягивала себя наверх. Осторожно, я сделала еще один шаг, и нижний уровень нашего домика попал в мое поле зрения.

Я вскрикнула, когда третья ступенька прогнулась, но мне удалось удержать себя на крепкой ветке, подтягиваясь вверх весь остаток пути.

Я обосновалась на участке фанеры, который мы так тщательно забивали в безопасное место на дереве. Этот маленький домик, казался, таким массивным, когда мы строили его. Я подтянула колени к груди, и откинула голову на одну из крупных веток, выросшую оттуда, где ствол делился на четыре части.

И закрыла глаза.