Текст книги "Инволюция (СИ)"

Автор книги: А. Кауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Всё закончилось. Можешь ласслабиться.

Терри поднимается, подбирая брошенную корягу.

– Где… где?.. – слабый голос прерывает новый приступ кашля. Девушка хватает ртом воздух, будто задыхаясь.

– Где, где, – передразнивая, бросает спаситель. – На Мёлтвом Болоте, где ж еще.

Отдышавшись, девушка оглядывает местность. Но, к удивлению Терри, она не издает ни звука. Истерика, которую он ждал, не случается. Ни крика ужаса, ни даже шокированного восклицания. В промокшей пижаме, облепленная тиной и вязким торфом, она тщательно скрывает эмоции за равнодушной гримасой и недовольно поджатой линей губ. Будто её вырвали не из лап смердящего болота, а из объятий прелестных сновидений на мягкой перине. Серые, будто пасмурное небо, глаза внимательно оглядывают пространства топи. Длинные волосы облепляют фигуру, подобно кокону. Терри эти пряди напоминают змей – длинные, насытившиеся влагой, они сползают по спине, струятся по плечам и обвивают веснушчатое лицо, готовясь впить свои мифические зубы.

Девушка вновь открывает рот, чтобы что-то сказать, но оттуда вместо слов вытекают остатки протухшей болотной воды. Кривясь, от неприятного привкуса, она всё же произносит:

– Спасибо.

До Терри не сразу доходит смысл сказанного. Слова благодарности или извинений чужды ему с самого детства. Нечистокровная помесь Ван дер Брумов и О’Малли привела к насильственному отрешению от дел чернокнижного семейства. И, хотя статус предка у него сохранялся, да и сам Джедедия признавал своим внуком, но уважения, и как следствие – добрых слов в свою сторону – его оттопыренные уши не слышали давно. Как итог: изгой, среди болот в маленьком деревянном доме с редкими вылазками за продуктами, если тех не присылали родственнички. Одиночество. Страх местных отцов и матерей, спешно уводящих своих детей в дома. Только коты никогда не отворачивались, глядя в его глаза. И, судя по всему, теперь ещё и эта… Мак… МакГр… Агата.

Терри нерешительно кивает головой. Из уголка всегда приоткрытого рта вытекает ниточка слюны, но, кажется, он не замечает этого. В голове крутится новое слово. Разум с благоговением осматривает его со всех сторон, пробует произнести задом наперед или по-своему разделить на морфологические части. Девушка в это время поднимается на ноги. Шатаясь, она подходит к нему и аккуратно смахивает подсохшую на щеках прозрачную жидкость. Даже призрак отвращения не затмевает её бледного лица.

– Ты хорошо ориентируешься в местности? Знаешь, как отсюда добраться до Клок-Холла? – Тело Агаты пробивают волны дрожи, но голос крепок, как сталь. – Мне необходимо вернуться домой.

– Эм-м, – Терри задумчиво оглядывает девушку.

Да, он обещал дать койко-место. Но если той хочется идти в одиночку через всё болото, то Терри не вправе останавливать. Тем более у него есть свои дела, и нет никакого желания навязывать помощь. Несколько секунд мозг взвешивает все «за» и «против». В конце концов, Терри сдаётся. Его ладонь цепко обхватывает мокрую от болотной слизи руку. Местами обломанные ногти мёртвой хваткой впиваются в бледную кожу девушки. Нащупывая дорогу импровизированным посохом, Терри устремляется в обратный путь, таща за собой едва поспевающую девушку и пытаясь в двух словах объяснить путь к Клок-Холлу.

– И обязательно не забудь свелнуть наплаво у спиленного пня, – Терри вылезает на деревянную дорожку, волоча за собой Агату. – А за ним уже и палковую калитку будет видать. Увелена, что запомнила дологу? Может, тебя всё-таки пловодить?

– Не стоит. Я справлюсь. Спасибо за помощь. – Посиневшие губы едва ворочаются. Бледная рука с просвечивающими венами под кожей ложится на голову Терри и по-дружески слегка треплет шевелюру.

Девушка разворачивается и направляется в указанную сторону. Терри бросает обеспокоенный взгляд на удаляющуюся фигуру. Узловатые пальцы, в попытке согреться, обхватывают плечи. Тело дрожит от холода, а зубы отбивают монотонный такт. Однако, даже в такой ситуации, её спина гордо выпрямлена, походка тверда и уверенна, хотя Терри более чем уверен, что утопленница едва различает дорогу.

«Не стоило её одну отпускать. В таком виде, еще и мокрая насквозь, она завтра же с больными лёгкими сляжет».

Собственный разум удивлён только что пришедшим мыслям. Его оторвали от любимого дела, заставили в ночь переться на болото и вылавливать странного незнакомца. Тогда почему же Терри волнует, заболеет ли девушка? Огромная пасть вместо сердца, бездонная воронка, требующая внимания, поглотила пережеванное разумом слово и размякла, требуя ещё.

– И нечего жалеть, – вслух произносит ребёнок, будто пытаясь убедить невидимого собеседника. – Сама ведь захотела. Дологу я ей показал. Луна светит. Не заблудится. Да и вообще. Я не давал клятву, что доведу её до дома.

Ответом ему становится угрожающий раскат грома. Он проносится над болотом, и почти мгновенно небо окрашивается в ультрамариновые цвета. Бледно-жёлтый огрызок луны затмевает нечто нематериальное. Откуда-то набежавшие облака собираются в громоздкие комья, готовые обрушиться дождем в любую минуту. Блеск молний в грозовой плоти на пару секунд разрезает непроглядную тьму, чтобы вновь погрузить туда окружающее пространство.

– Быстло шаманы воды уплавились, – удивленно протягивает Терри, поднимая взгляд на облака.

Вздохнув, он уже готовится сделать шаг в противоположную от леса сторону, как вдруг замирает. Рефлексы не подводят. Недалеко кто-то есть. Кто-то, наполненный нечеловеческой злобой и жестокостью. Незримый, но оттого не менее ужасный. Ступающий тихо, будто волки в ночи. Взывает множеством голосов, подобно ветру на пристани. Его прозрачная плоть колышется, уродливые очертания форм меняются каждую секунду. И всё это в десяти метрах от него!

Терри напряженно вглядывается вдаль. Лимонные глаза пытаются высмотреть худую фигурку.

«Не стоило её отпускать», – настойчиво твердит мозг.

«Да тихо! Мешаешь только».

Навострив уши, Терри обращается в слух. Скрип деревьев. Стихающий с каждой минутой шёпот ветра. Топот сотни ножек, копыт и плавников существа. И, наконец, шлёпанье босых ног по бревнам. Повторный раскат грома бьёт по ушам, будто молот.

– Чёлт.

Встряхнув головой, Терри вновь всматривается в горизонт. Где-то там бредёт беззащитная и продрогшая до костей фигура, даже не догадываясь, что в её сторону ползёт само воплощение скользкого ужаса. Те, кто встречают его, никогда не оканчивают счастливо. Участь, постигающая их, страшнее смерти во много раз.

Терри зажмуривается. В любое другое время ему было бы плевать. Особенно будь это кто-то из его никудышной семьи. Если им всё равно на него, то с чего бы Терри отвечать им любовью? Но сейчас его разум в панике. Следовало бы оставить недавнюю знакомую на распоряжение судьбе. В противовес ему бездонная воронка одиночества упорно нашептывает о том, что сопротивляться бесполезно. Агата с её холодными бледными ладонями уже заняла место в душе и уходить оттуда совершенно не собирается. Что-то, чего нет в других взрослых, дало пропуск в сокровенные уголки сердца О’Малли. Что-то знакомое. Скрытое за равнодушным лицом. Терри не хочет, чтобы Агата умерла. Ему нужно найти её! Немедленно!

Преисполненный смелостью от собственного решения, Терри бросает в болото тяжёлую палку. Против того самого она не поможет, а весит довольно много. Отчаявшийся разум предпринимает последнюю попытку остановить храбреца. Перед глазами ребёнка проносится ворох мыслей. Что, если он случайно пересечется с ним? Или оступится и упадёт? В такой темноте это довольно легко, а вот выбраться обратно уже вряд ли получится. Топкое болото ни с кем не делится своими сокровищами. Даже если эти сокровища ещё живые и борются за свою жизнь. А что, если как раз сейчас в одной из подобных трясин тонет девушка? Безвозвратно погружается на дно к торфу? На это Терри лишь улыбается. Он чувствует – Агата жива, а у него есть ещё две запасных жизни, включая эту. Даже если ему и не посчастливится, он сможет выкарабкаться. Как и в предыдущие семь раз.

Взбодрившись, ребёнок рысцой пускается по деревянной дорожке. Он обязан найти Агату до того, как это сделает нечто.

Глава 7

Раскаты грома звучат всё ближе. Тонкие плети молний распарывают окружающее пространство. Они – единственные источники света в темноте. Очертания предметов сохраняются, но ориентировочные рефлексы бьют тревогу. Непонятно, куда двигаться. Где небо, а где земля. Торопиться тоже нельзя. Обступающее со всех сторон болото только и ждёт неверного шага. Тёплый пар, поднимающийся от него, манит окунуться. Согреть продрогшие кости. Но Агата лишь сильнее сжимает плечи, неосознанно оставляя тёмные пятна на них. Чувство тупой боли перебивает холод. Взгляд зорких глаз выглядывает в темноте нужные ориентиры. Тот странный ребёнок говорил о спиленном пне шириной в два метра. От него нужно свернуть направо.

«Интересно, где родители этого маленького зверька? По его неряшливому виду не скажешь, что о нём заботятся».

В голове всплывает образ: грязный свитер; взлохмаченные волосы; глаза – с жёлтой, будто закипающий сироп, радужкой; большие уши и огромный клык, выступающий изо рта. «Криворотые». Наследственный изъян, мешающий чётко выговаривать слова, делающий речь трудно воспринимающейся. Агате казалось, потомки такого знатного рода не должны ошиваться на болотах. Как и она сама. Может, это побочный эффект Сомнамбулины? Мор ничего не говорила об этом, а она сама никогда не ходила во сне. Но если Агата пришла сюда не сама, то что остаётся?

Обдумать тревожные мысли о своём странном появлении на Мёртвом Болоте не даёт маленькая фигура, ни в какую не желающая покидать голову. Чем удивляет не только холодный разум, но и пробудившееся сердце. Агата никогда особо не жаловала детей. Хотя бы потому, что все те, кого приводили сотрудники на работу, были на редкость шумными, крикливыми, мешающими работе и слишком весёлыми. Девушка справедливо полагала, что все дети именно такие. Одинаково беззаботные и бестолковые аксессуары родителей. Однако этот малыш будто был на пятерку лет старше собственного возраста. Детские повадки перекрывал взгляд человека, уже повидавшего взрослую жизнь.

Раздумья прерывает очередной раскат грома. Девушка хмурится. Подняв взгляд к небу, будто желая сказать: «Пожалуйста. Только не сейчас», она резко останавливается. Боясь свернуть не туда или оступиться, Агата смотрит только под ноги и иногда по сторонам. Теперь же перед ней открылось нечто прекрасное и угрожающее одновременно. Над краем парка разверзлось пугающее алое зарево. Подобно тому, что из сна, оно переливалось, меняя рубиновые и янтарные оттенки между собой. Кто-то устроил вечеринку в лесу? Аномалия света? Или, может быть, пожар? Никогда в жизни она не видела настолько насыщенного багрового оттенка у утренних облаков. Холод и боль больше не тревожат. Всё внимание приковывает сияние над лесом.

Неизвестно, сколько бы ещё она там простояла, настороженно вглядываясь в переливающиеся алым облака, но идиллию прерывает звук стонущего дерева. Обернувшись, девушка замечает, как болезненно скрипят брёвна, будто прогибаясь под огромным весом. Но кроме неё вокруг нет ни единой души. Ветки ломаются под тяжестью чего-то, что нельзя увидеть человеческими глазами. Мерзлый воздух окутывает тело, сковывая треплющийся в панике разум. Впервые за долгое время Агате становится по-настоящему страшно. Она чувствует, что соприкоснулась с чем-то запретным. И в этот раз оно добром для неё не кончится. Незримое нечто. Тьма. Та самая, о которой говорила Мор. Весь город и его пределы пропитаны ею насквозь. Пустотелая и беспощадная. Живая и наделенная сознанием. Она повсюду. Сочится из воды, ползёт по небу, опутывает разум. Не греет, но и не обжигает. Всё, что ей нужно, это поглотить, сделать частью себя, отнять назад то, что даровала человечеству миллионы лет назад.

Треск ломающегося дерева пронзает пелену наваждения. Пробудившись будто ото сна, Агата вовремя отпрыгивает в сторону. Грубые брёвна с громким плеском уходят под воду. Некоторое время вода бурлит, удовлетворенно переваривая в ядовитой желчи подношение, а потом замирает. Нечто исчезло? Спасаться бегством не нужно? Выждав несколько секунд, девушка нерешительно подходит к краю обрыва. В голове всё ещё мечутся в панике мысли. Позабытое чувство страха пронзает кости, а бестелесное присутствие смерти навевает воспоминания. Бешено стучащее сердце, сбивчивое дыхание и азарт в глазах. Когда она последний раз чувствовала себя такой живой? Уже после первых удачных результатов внедрения искаженного гена в подопытных её перестало интересовать что-то, кроме завершения эксперимента. Простые радости жизни, вроде плаванья в бассейне с Уиллом или чтения художественной литературы, больше не насыщали, как раньше. И как это часто бывает, побочные эффекты метаморфозы заметили все, кроме неё.

Врожденный порок вновь берёт верх. Поддавшись вспыхнувшему любопытству, Агата садится на колени и осторожно перегибается через край, стараясь высмотреть в неподвижной глади воды мистический ужас. Затаив дыхание, девушка крепко обхватывает край обломанной дорожки. Наиболее крупные обломки брусьев медленно погружаются на дно, оставляя на поверхности лишь щепки. Но в остальном – болотная топь такая же, как и минуту назад. Унылая и вонючая. Разве что вон там. Немного левее. Будто что-то шевелится. Закинув за спину почти касающиеся воды пряди волос, Агата вытягивает шею. Под слоем коричневой жижи нечто ощутимо шевелится. Постойте… оно движется? Куда оно пропало? А, вон, возле высохшего осота!

По болотной глади пробегает угрожающая рябь. Агата чувствует – ей пора уходить, но она не может ничего с собой сделать. Жажда узнать, что скрывается под водой, увидеть собственными глазами существо, не имеющее права присутствовать в мире живых, оплетает разум, лишая движений. Ей хочется заглянуть за завесу тайны. Хотя бы ненадолго. Ну, вот, ещё немного…

« Агата, обещай, что не будешь влезать в истории со своим излишним любопытством».

Её неутолимая жажда знаний привела к тому, что лучший друг лежит в больнице при смерти, проекты всей жизни изъяты, родители мечутся, как белки в колесе, а она сама вынуждена скрываться. Нет. Хватит с неё приключений. Она натворила достаточно. Нужно уходить. Немедленно.

Продолжая настороженно следить за движущимся под водой объектом, Агата медленно отползает от края. Знакомый треск дерева, будто гонг, за секунду разгоняет кровь по жилам. Прогнивший от едких испарений, кусок доски надламывается. Неотесанная поверхность сдирает тонкую кожу ладоней, вызывая неприятное жжение. Опора уходит из-под рук. Наклоненное под углом тело устремляется вниз, навстречу торжественно бурлящему болоту.

В последний момент Агата всё же успевает ухватиться за маленький острый краешек сломанной доски и зависнуть в десяти сантиметрах над гладью топи. От неудобной позы тут же дают о себе знать гудящие мышцы плеч. Мокрые от пота и крови ладони плавно съезжают со спасительного уступка. Руки пробивает судорога. Агата в панике ворочает мозгами. Спавшие с плеч волосы уже утопают в грязной слякоти. Чем дольше она медлит, тем больше шанс присоединиться к органике на дне. Окаменевшие ноги не разгибаются. Тем более в таком положении это может быть чревато падением.

«Можно оттолкнуться. Но отчего? Думай, думай, думай!»

С ладони стекает алая капля. Оставляя за собой бурую дорожку, она устремляется вниз по деревяшке, затем собирается в маленькую бусинку и срывается вниз, навстречу воде. Едва уловимый звук, и вот уже по поверхности болота расходятся круги. Взгляд Агаты невольно цепляется за них. За несколько секунд на её лице сменяется целый калейдоскоп эмоций от потрясения и ужаса до удивления и заинтересованности.

В том месте, где упала капля, растекается густой красный подтёк. Он расползается во все стороны, окрашивая поверхность в грязно-бордовый цвет. Внутри него будто что-то шевелится. Или кто-то, о ком Агата совсем успела позабыть. Из глубины рубинового месива раздаётся голос. Он лишь копия людской речи. Меняющийся, говорящий то издалека, то совсем близко, с неправильной интонацией и потусторонним тембром, он забивает собой уши, уносит вдаль разум, являя глазам причудливые картины.

Оно обращается к ней? Оно что-то хочет сказать? Форма постоянно меняется. Скопление белых бабочек, трепещущих крылышками на ветру, соединено красной нитью. Полёт. Круг. Слияние. Теперь оно – пространство со множеством дверей. От пола до потолка. Стены испещрены различными проёмами. Искажение. Двери превращаются в улыбающиеся рты, а скважины в миллионы глаз. Секунда. Теперь нет и их. Пространство погружается во тьму, являя единственный висящий в пространстве предмет. Зеркало с богатой золотой рамой.

Голова как в тумане. В этом аттракционе безумия нет ни одной рациональной мысли. За зеркалом шевелится шлейф ткани. Материя, сотворившая мир и вдохнувшая в него жизнь. Из неё соткано и пространство, в котором находится Агата. Этот факт приходит в голову сам по себе, не пугая и не удивляя. Протянув правую руку к зеркалу, она погружает её почти до самого плечевого пояса. По стеклу расползается сеть трещин. Всё повторяется как во сне. Или это был не сон? Мистическое и реальное сливается воедино. Голоса, до той поры гремевшие в голове хором, затихают, являя на свет мёртвую тишину. И в ней, разрывая окружающую реальность, раздаётся, сшитая из множества женских, мужских и детских голосов, фраза:

– Не доверяй серому ворону!

Налетевший порыв холодного ветра вмиг возвращает трезвомыслие. Завеса растворяется. Вместе с ней темнота и говорящее зеркало. Агата понимает, что кто-то усердно тянет её за левую руку, в то время как правая полностью погружена в болотную трясину. Стоит только осознать собственные действия, как девушка дергается, рывком поднимаясь на ноги.

– Ох, чёрт!

– Он самый, – ворчливо произносит голос за спиной. – Ты, как я посмотлю, сегодня утопиться лешила с концами.

Агата ошарашенно оборачивается. Перед ней знакомая рожица ребёнка. На вопросительный взгляд девушки он лишь криво ухмыляется, вновь хватая за руку.

– Двигай, давай. А то, того глядишь, и без втолой луки останешься.

– В смысле без… Твою ж налево.

Там, где по факту должна была быть правая рука, зияет пустота. Всё ещё не веря собственным глазам, Агата дергает плечевым суставом. Но всё, что ниже – бесследно исчезло, не оставив ни крови, ни даже шрама. Даже фантомной боли нет. Будто она так и родилась. Без руки.

– Потом лазглядывать себя будешь. Лапы нужно уносить, слышишь? Эй! Как там тебя… Агата!

– А? Да, конечно. Уходим, – выпав из оцепенения, ошарашенно произносит девушка.

Будто услышав их слова, доски у обрыва издают протяжный стон. Нечто тяжелое снова наваливается на них. Немедля ни секунды, Терри срывается с места, утягивая за собой на буксире Агату. Ноги девушки с непривычки болят, а сердце молотом стучит в груди, бешено разгоняя застоявшуюся кровь по сосудам. Последний раз она занималась спортом в собственном тренажёрном зале под чутким руководством Уильяма. Тот никогда не уставал направлять её на путь здорового образа жизни. Беспокоился о её слабом теле и частых болезнях. Агата закусывает губу. Как давно это было? Воспоминания лавиной накрывают разум, застилая глаза картинами последнего месяца.

Блеск молнии выхватывает из темноты спиленный пень. Не сбавляя скорости, ребенок поворачивает в левую сторону.

– Эй! – Агата пытается остановиться, но он оказывается сильнее в несколько раз, продолжая тащить её за собой. – Мой дом в другой стороне!

– Ты сельёзно думаешь, что мы успеем до него добежать? Не смеши меня.

– В таком случае куда ты меня ведёшь?

Ответить ребёнок не успевает. Стоящее неподалёку сухое дерево пронзает полоса яркого света. Вспышка молнии ослепляет Агату. В то же мгновение в миллиметре от лица со свистом пролетает кусок дерева.

– Ложись!

Маленькое тельце сбивает Агату с ног. Обломки покорёженной древесины разлетаются в разные стороны. В ноздри ударяет запах гари. Пламя, рождённое молнией, тут же охватывает часть упавшего на дорогу дерева.

– Вот ведь гад. Хочет отлезать нам пути.

– Это просто случайность. Непредсказуемое явление природы, – выкарабкиваясь из-под ребенка, пыхтит Агата.

Тот лишь фыркает, смиряя её взглядом.

– Каждый житель Ливингстона знает, что молнии бьют только в Утёс Молний. Блигада геологов из столицы блала облазцы местной полоды. Сплоси у них, лаз мне не велишь.

Освещая темноту, пламя перебрасывается на не успевшие уйти на дно куски коры. Свинцовый небосвод предпринимает попытки остановить его, роняя первые капли на землю. Мелкая морось напоминает забывшим путникам о начинающемся дожде.

– Делать нечего. Пойдём вблод, – мрачно произносит ребенок, поднимаясь. Засунув руки в карманы, он что-то торопливо ищет. На доски высыпаются целые залежи сокровищ: разноцветные осколки стекла, пуговицы, кубики сахара, битые ракушки, даже кукольные тарелочки с чашками. Но в свете полыхающего огня Агата замечает кое-что более важное. Несколько кусков древесины, размером с ладонь девушки, торчат из спины ребёнка. Кровь, вытекающая из разбитого при падении носа, смешивается с той, что струится из распоротой от губы до уха щеки. Свитер в полоску нещадно порван, и то тут, то там виднеются оголенные куски кожи с ранениями.

– Послушай, как тебя…

– Тер-р-р-ри, – тужась выговорить букву, отзывается спаситель. Ему нет дело до беспокойного взгляда Агаты. – Тели О’Малли.

– У тебя кровотечение. Нужно чем-то перевязать рану.

На это Терри лишь заливается хриплым смехом, демонстрируя окровавленные кривые зубки. Его хохоту вторят раскаты грома.

– Пустяки! Я не лебёнок, чтобы плакать от маленьких полезов. Лучше лазомни конечности. Будем бежать очень быстло. Я слышу его шаги. Он лядом.

Из бездонного кармана на свет появляется потрёпанный ловец снов размером с голову. Как он туда поместился и что вообще происходит, Агата уже не старается понять. Хотя всё её внутреннее существо мечется в бешенстве, не имея возможности определить происхождение увиденных явлений. Учёная рациональность еще никогда не ставилась настолько под сомнение. Но именно в такой ситуации только и оставалось, что смириться с несущим течением судьбы.

Терри наматывает длинные ленты на руку, закрепляя диковинный ловец, подобно щиту. Маленькие камушки, прикрепленные к концам, тихо позвякивают, соприкасаясь друг с другом. Надежно завязав узелок, он походит к Агате. Взяв её за уже единственную руку, Терри соскребает немного крови с ладони.

– Последний штлих. Наклони голову.

– Зачем?

– Есть желание удоблить толф?

– Черт, это бессмысленно! – не выдержав, вскрикивает Агата. Голос звенит, как сталь, но лицо по-прежнему бесстрастно. Лишь глаза сверкают в негодовании. – Мы уже были бы на полпути к дому. Но нет. Давайте лучше потратим драгоценное время на пустую…

– Думаешь, мне самому плиятно сейчас стоять и мокнуть под дождём? Больно надо было тащиться на клай света вытаскивать всяких утопленниц из болота! Лаз такая умная, давай. Впелёд! Я погляжу, как далеко уйдешь. Без одной луки осталась, так, может, тебе и втолая не нужна?

Одна из досок неподалеку ломается. Дорожка едва справляется с весом. Что-то ползет по ним, оставляя за собой склизкий след болотной трясины и сфагнума. Не медля ни секунды, Терри размашистыми движениями наносит метки на свободные от ткани участки тела. Лоб, ключицы, ладонь левой и обрубок правой руки, внешняя сторона ступней. Затем, крепко схватив Агату за руку, спрыгивает с дорожки.

– Не отставай!

Топь нехотя расступается перед ними, даруя временную опору. Под ногами не прекращается хруст. Будто они бегут по высохшим лишайникам. При этом на ощупь дно словно выстлано мхом или травяной перегнившей подстилкой. Маленькие ноготки ребёнка до крови расцарапывают ладонь, но Агата не произносит ни звука. Все силы уходят на то, чтобы пробираться сквозь застоявшуюся воду, которая доходит до колен.

Сзади что-то с оглушительным плеском падает в воду. Обернувшись, Агата со страхом замечает, как в болотной жиже что-то отчётливо движется. Шлейф в виде чёрной субстанции остается на поверхности. Под ним тонут кочки с растительностью. Едва живые деревца на глазах истощаются. Тёмная жижа будто выжимает из них все соки, становясь всё агрессивнее, крупнее и быстрее. Мёрзлый порыв ветра доносит разноголосые слова, произнесённые в последний момент жизни их владельца:

– Помогите! Ради всех святых котов! Помогите же! Оно лезет в дом! Кусты шевелятся? Трава шевелится? На крюке не мясо! Оно пришло днём. Оно не боится света. Что с нами будет? Спасите! На помощь!

Членораздельная речь сменяется визгливым, будто у скрипок, тембром. Нечто берет надрывные ноты, воспроизвести которые не смогло бы ни одно живое существо. Чудовищная какофония обрывается, превращаясь в злорадное бульканье под толщей воды.

– Т-т-т-ерри, – запинаясь, роняет Агата.

– Знаю. Не останавливайся.

Агата невольно задерживает взгляд на торчащих из спины древесных кусках.

«И как ему удается себя так спокойно вести? Разве дети не должны верещать на всю округу, стоит им только порезать палец о бумагу?»

Но у Терри нет времени на истерики и плач, на слёзы от боли и отвратительной погоды. Он молчит, про себя рассчитывая, как срезать путь до дома.

Дождь усиливается. Холодные, будто лёд, капли затекают за шиворот и хлещут по лицу. Зубы отбивают монотонный такт, а кожу покрывают полчища мурашек. Едва удерживая равновесие в топких местах, Агата вздрагивает от порывистого ветра. Ей бы сейчас очень пригодилась правая рука. К их облегчению, вдали появляется силуэт дома. Пока лишь очертания, но даже они вселяют надежду.

До суши остаётся совсем чуть-чуть. Но ноги уже не держат. Вся эта беготня вымотала её и без того уставшее тело. Тошнота подступает к горлу, обессиленные конечности не слушаются. Агата сбавляет скорость, пока окончательно не останавливается.

– Стой. Подожди. Я больше не могу.

– Ну ты и дохлячка, – насмешливо фыркает Терри, но просьбу исполняет. – Сознавайся, на что потлатила здоловье: алкоголь, табак или всё вместе?

– Работа, – тяжело дыша отвечает Агата.

Едкие замечания Терри её совершенно не задевают. Скорее, наоборот – удивляют. Оказывается, дети умеют не только жаловаться родителям, но и могут постоять за себя сами.

– Ещё хуже. От алкоголя весело, табак ласслабляет, а лабота что? Даже нечего будет вспомнить пли смелти.

Минута отдыха пролетает незаметно. Долго торчать на одном месте не получается. Невидимая опасность, сверлящая ненавистным взглядом спину, и усиливающаяся морось подгоняют скорее попасть под крышу. Агата может видеть, как из закопчённых труб дома валит серый дым. А это значит, там тепло и сухо. Как раз то, чего ей так сейчас не хватает. Собрав последние остатки сил, Агата коротко кивает Терри. Их путь продолжается. Через десяток минут малыш помогает с трудом держащейся на ногах Агате выползти на брёвна. Предложение поддерживать при ходьбе за локоть вежливо отклоняется. Потемневшие от воды волосы, застилающие лицо, оставляют видимой лишь плотно сжатую линию тонких губ. Гордо выпрямив спину, девушка хвостиком тащится за постоянно оглядывающимся ребёнком.

Домик Терри на небольшом острове вблизи оказывается куда плачевнее, чем издалека. Всего один этаж и большой чердак. Крыша во многих местах залатана. Дряхлые брёвна покрылись от влажности мхом. Да и всё строение скосилось набок. В том месте, где мансарда особенно угрожающе нависает под углом, поставлены свежие брёвна из сосны. Лишь круглое чердачное окно с цветным витражом и новой рамой выглядит более-менее ухоженно. Развалившийся заборчик выставляет на обозрение скудные грядки с небывалого размера тыквами, чудом проросшими в подобных условиях. Они, скрючившиеся от неведанной проказы пара кедров, пожухлая трава да дикий шиповник – единственные выжившие.

– Как следует выжми воду из одежды. Я не чистюля, но ковёл на кухне жалко. Я его от самой свалки сюда тащил, – выпятив грудь, провозглашает Терри.

– Не терпится увидеть, – роняет девушка, непроизвольно ускоряя шаг. Жажда оказаться в тепле подгоняет утомившееся тело.

Пока она переминается на единственном более-менее сухом участке, старательно выжимая пижаму, её напарник судорожно шарит по карманам. Проходит минута тщетных поисков. Потом ещё одна. Обеспокоенные глаза ребёнка встречаются с выжидающим взглядом Агаты. Он только открывает рот, желая что-то сказать, как вой сотни труб, голосов и криков прерывает его. Островок и прогнившую дорогу соединяет ветхий мостик с перилами. И почти у самого его начала в блеске молний колышется безразмерная масса. У неё нет цвета, лишь угадываемые очертания. Тягучий, вязкий след подобно нефти остается позади.

Щелкнув суставами пальцев, Агата рывком выхватывает из-за уха Терри пару заколок.

– Мне нужна пара минут. Сможешь задержать его?

Вместо ответа дитя срывается с места. Вбежав на середину мостика, Терри останавливается. Свист ветра закладывает уши. Это рассекает плотный воздух острый отросток склизкой массы. Рефлексы не подводят. Терри вскидывает руку с ловцом подобно щиту. Словно наткнувшись на невидимое пространство, конечность отпружинивает под разъярённый вой существа. Ушки чутко определяют направление ударов. Ловкое тело мечется по мостику, не давая существу ступить на него. Но и нечто не намерено так просто сдаться.

В свете молний выросты обретают угрожающую форму. С острыми концами, будто лезвия, они наносят удар за ударом. Ловец трещит, будто поленья в огне. Снопы искр поднимаются в воздух при каждом ударе. Свист перекрывает гром в небе. Незримые хлысты с отравляющим жалом на конце пронзают пространство, обрушиваясь на защитника. Одному из них удаётся задеть колено. Взвыв от боли, ребёнок отступает. Довольное существо заваливается на первые несколько досок, заставляя их трещать под собственным весом.

– Агата!

– Ещё немного!

«Всегда знала, что такой опыт мне пригодится в будущем».

Когда у тебя свободна всего одна рука, так как вторая занята коробками, в зубах документы, а рядом нет никого – подобный навык очень полезен. Особенно учитывая, что дверь в её первый личный кабинет со всем необходимым оборудованием имела привычку часто запираться сама по себе, вынуждая хозяйку пыхтеть возле. Но и из этого Агата вынесла для себя урок. Лишения в начале пути приучили её не только вскрывать замки, но и упорствовать в достижении цели. Но даже ей время от времени приходилось говорить:

– Мне нужна твоя помощь! – Агата в иступленной панике дёргает за заколку, но некоторые вещи сделать в одну, ещё и ослабленную, руку очень непросто.