Текст книги "Самостийная Украина: истоки предательства"

Автор книги: А. Гливаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Судьба страны зависит прежде всего от того, как будут разворачиваться события в четырех основных республиках – Российской Федерации, Украине, Белоруссии и Казахстане. Учитывая же, что основу Советского Союза составляет единство России и Украины, вопрос еще больше сужается. Нужно ли России и Украине максимально дистанцироваться друг от друга или же такой разбег этих республик антиисторичен и чреват непредсказуемыми разрушительными последствиями не только для них?

Разделение Украины и России было бы исторически оправданным, прошло бы спокойно, если бы существовали совершенно отличные украинский и русский народы, размещенные на собственных территориях, с собственной исторической судьбой и исторической памятью, что характерно, например, для грузин и армян. Но это совершенно не так, что вынуждены признать и украинские сепаратисты, и русские (великорусские) изоляционисты. Поэтому ими ставится задача не воссоздать действительно потерянную этими народами общую историческую память, а «исторически возродить» отдельные народы – украинцев и русских.

Может ли обладать необходимой функциональностью для построения великой державы украинская или чисто русская (великорусская) идея, самостийная украинская или изоляционистская идеология? При внимательном анализе, реалистическом, а не теоретико-утопическом подходе к содержанию национального самосознания «паспортных» русских и украинцев выявляется, что наличие таких отдельных самосознаний (если не считать западных украинцев) по меньшей мере спорно, а их историческое возрождение в отдельности (а на деле искусственное создание!) проблематично, если не воспользоваться, конечно, ленинско-сталинскими методами. Не случайно один из идеологов «демократического самостийничества» на Украине поэт Дмитро Павлычко (галичанин по происхождению) вынужден был признать, что создание единой «национально сознательной» Украины потребует, возможно, «несколько столетий». Могут ли ждать реформы своего национально-идеологического фактора так долго? Еще больше времени потребовало бы, вероятно, создание истинно великорусского народа, который бы отличался принципиальным образом от украинцев и белорусов.

Учитывая, что в советской общественной науке анализ самосознания русского и украинского народов не выходит, по сути, за пределы описания советского сознания, здесь как раз уместно посмотреть, что по этому поводу пишут на Западе (вернее, вынуждены писать, так как там уж совсем откровенно насиловать факты нельзя) западные советологи – украиноведы и русисты. Даже для советологов из националистически ориентированных украинцев (как правило, западных) характерно признание многослойности украинского самосознания. Они выделяют советский слой (до революции – российский), русский (то есть общерусский), украинский (или малороссийский), для западных украинцев еще галицийский слой, буковинский, карпаторусский – вплоть до так называемого ситуационного сознания, когда в зависимости от ситуации человек ощущает себя то русским, то украинцем. Короче, признается, что украинское самосознание – это соотношение общерусских и украинских (малороссийских) компонентов за вычетом общесоветского.

Как показывают нынешние споры по национальному вопросу на Украине, в которых даже «щирые» украинцы чуть не хватают (уже сейчас!) друг друга за чубы, соотношение этих компонентов у различных людей и в различных регионах Украины неоднозначно. Могут доминировать то украинские элементы вплоть до отрицания общерусскости, отказа от православия и психологической ориентации на Европу (в основном униатские районы), то общерусские вплоть до полного отождествления себя с русским народом и Россией. Возможна и средняя позиция. Об этом свидетельствует характер восприятия идей Руха в различных частях Украины и, в частности, так называемой «национальной» символики. Первый заместитель председателя Руха Сергей Конев, говоря о необходимости «коренной смены форм агитации» в так называемых «срусификованных регионах», в связи с неудачами движения разъяснял: «Человек, шагающий с желто-голубым флагом по улицам Львова, вызывает у прохожих искренние симпатии, в Житомире – нормальный интерес, а в Херсоне – вполне возможно настороженность, а то даже и возмущение».

Учитывая более чем трехсотлетний опыт совместного существования Юго-Западной и Северо-Восточной Руси в Российской империи и более семидесяти лет существования Советской Украины (если не считать западные области, особенно Галицию, Северную Буковину и Закарпатье), можно с достаточным основанием утверждать, что для основной части населения Украины общерусские элементы в культуре и государстве стоят на первом месте, объективно перевешивая в сознании национальный компонент. Отсюда логичен вывод: выделение Украины и принудительная украинизация ее населения не только антиисторичны, но и чреваты разрушительными последствиями, а скорее всего – надо об этом говорить прямо – повлекут за собой трагический исход, если эту политику не остановить.

Необходимо учитывать, что в отличие от дореволюционного времени общерусское сознание имеет на Украине (и в России) не только религиозно-культурную, но и этноантропологическую основу в виде огромного количества смешанного населения русско-украинского происхождения. Если же брать Советский Союз в целом, то такого смешанного русско-украинского, а также малороссийского по происхождению населения в южных регионах Российской Федерации, говорящего на русском языке, возможно, будет больше, чем чистых этнических украинцев, если вообще к украинцам применимо понятие чистоты этноса. Добавим, что как раз такие русскоязычные или смешанного происхождения жители Украины вместе с русскими составляют костяк научно-технической интеллигенция, служащих, квалифицированного рабочего класса. То же самое следует сказать и о попытках некоторых псевдопатриотических сил в России разыграть карту русского изоляционизма, создать национально суверенную Россию, то есть собственно Великороссию. Проявления этой политики самые различные – от размахивания трехцветными флагами (часто с циничной ухмылкой) и подрыва национально-патриотических движений, стоящих на почве общероссийской идеологии и общерусской идеи, до искренних и серьезных попыток восстановить собственно великорусский этнос и культуру со стороны отдельных писателей-деревенщиков. Надо прямо заявить, что эта идея антиисторична, явно утопична и главное ничего не дает с точки зрения перспективы создания такой национальной идеологии, которая может сыграть важную функциональную роль в грядущем построении Великой Российской Державы. И вот почему.

1. Собственно великорусская культура была основательно подорвана Петром І, а ее сегодняшнюю базу в историко-идеологическом отношении составляет преимущественно старообрядчество, носителей которого всего лишь несколько миллионов. Русская культура после Петра развивалась почти исключительно в общерусском русле, будучи синтезом культуры как Московской Руси, так и Руси Юго-Западной и Западной. Подрыв великорусских корней реформами Петра был настолько глубок, что не сформировалось отдельного великорусского языка на народной основе, хотя есть языки украинский и белорусский и даже русинский (или карпаторусский).

2. Нынешнее православие – гипотетический фактор консолидации собственно русского (великорусского) сознания – весьма космополитично. Хотя сегодня православие выражает идею общерусскости, но оно в значительной степени охвачено экуменизмом. Это состояние может измениться, если православная церковь окончательно расколется на украинскую, белорусскую и русскую (великорусскую) автокефальные церкви, что явно поощряется определенными кругами как в нашей стране, так и за рубежом с целью реального раздробления СССР и отделения от него всего западного региона (Украины и Белоруссии). Но даже если попытка раскола церкви окажется успешной и будет создана великорусская православная церковь, то ей будет невозможно после стольких лет атеистической пропаганды, распространения в стране безверия, протестантских, а также языческих и индуистских верований обеспечить необходимую степень консолидации русского народа.

3. Трудно говорить об отдельном великорусском народе, отличающемся от украинцев и белорусов даже в антропологическом плане. В последние 50-70 лет в состав русских влились огромные массы южнорусского (украинского) населения и «украинский» тип стал уже одним из основных антропологических типов русских, что практически делает невозможным, что бы ни говорили украинские сепаратисты, отделить антропологически русских от украинцев или наоборот. Территориальный (территориально-географический) фактор также не следует переоценивать, даже если Российская Федерация совершенно отделится и будет существовать как самостоятельное государство. Во-первых, Россия – это многонациональное государство, где русских чуть более 80 процентов, а в предстоящие 10-20 лет их доля значительно понизится. Во-вторых, огромные массы русского населения проживают за пределами территории Российской Федерации, хотя живут, что бы там ни писали националисты из «суверенных» республик, на своих исторических землях. На юге нынешней Украины, который был отвоеван русскими войсками у Турции. В северном Казахстане, который является частью Сибири и всегда был заселен русским населением. В Молдавии, в южных районах которой русские поселились раньше молдаван, и в других регионах, в том числе прибалтийском.

Именно отсутствие значительных этнокультурных, антропологических, социальных, территориальных и других предпосылок для формирования единого собственно русского (великорусского) самосознания, отделяющегося от советского и противостоящего украинскому и белорусскому, и вселило, по всей вероятности, надежду в «демократическую» оппозицию, по крайней мере, в ее наиболее экстремистское и космополитически настроенное крыло, на возможность раздробления единого русского самосознания на региональные, скажем, московское, кубанское, поморское, волжское и тому подобные течения.

Несомненно, ставка в этих зловещих антигосударственных планах делается также на объективное наличие некоторой расчлененности русского национального самосознания перед революций, на присутствие в нем «губернского» уровня, на антропологическую специфику русского населения в различных регионах России, определяемую иным антропологическим типом этнического субстрата. К счастью, такого рода расчеты совершенно беспочвенны, построены на песке, ибо говорить о сколько-нибудь существенной региональной специфике русского населения не приходится после стольких перемещений и смешений русского населения различных регионов, вызванных гражданской войной, индустриализацией, коллективизацией, эвакуацией промышленности в годы войны, индустриализацией окраин после войны, разного рода миграциями населения в последние десятилетия, а также депортациями населения в годы репрессий. Надо сказать, что антагонизм местного и пришлого русского населения, который еще мог чувствоваться до войны или даже в 50-е годы, ныне совершенно исчез даже в деревнях, в том числе и в самых глухих северных районах, где русское население сильно различающихся антропологических типов и культурных привычек вступает в смешанные браки, ассимилируется друг с другом.

Противопоказанием политике, направленной на вычленение отдельного русского (великорусского) народа, является также и смешанный характер населения между бассейном Волги и Уралом, хотя «демократы» рассматривают наличие там нацменьшинств как фактор, облегчающий раздробление Российской Федерации. Нетрудно предсказать, что формирование отдельного русского (великорусского) национального самосознания означало бы ликвидацию реально существующей российской культурной общности, к которой относят себя практически все поволжские народы, в том числе мусульманского происхождения, но особенно мордва, марийцы, удмурты.

Короче, нынешний курс Москвы на национальную дифференциацию народов России, Украины и Белоруссии не только не может быть фактором государственной стабилизации и возрождения, но попросту крайне опасен. При сохранении политики защиты различных, даже самых мелких, восточнославянских культур и языков продуктивным, мобилизующим и безопасным в национально-идеологическом отношении может быть лишь общерусское и общероссийское «метанациональное» сознание. Следует исходить из того, что у русских (великорусов), украинцев и белорусов общего (общерусского) больше, чем собственно русского (великорусского), украинского, белорусского, если исключить западных украинцев (галичан). Точно так же, видимо, надо осознавать, что почти пятьсот лет совместного государственного и культурного существования русских и поволжских народов не могли не оставить огромных следов и что, следовательно, общероссийское «метанациональное» сознание единственно надежный и перспективный фундамент государства.

Необходимо четко представлять, что уровень национального самоопределения конкретного народа, степень его отдельности не могут не сказываться на национальном сознании большинства других народов страны. Скажем, если развивается украинизация, если украинцы дистанцируются от русского народа, то начинает развиваться отдельное самосознание русских, что в свою очередь оказывает воздействие на самосознание поволжских народов, и так далее. Поэтому политические уступки Западу типа конкордата с Ватиканом, способствующие подъему униатства, или же некорректные интерпретации идеи общеевропейского дома, повлекшие отчуждение мусульманских народов России, в состоянии вызвать цепную реакцию, кризис национальных отношений в стране и гражданскую войну.

Поэтому нужно немедленно отбросить западные теории национализма, в том числе догматическую марксистско-ленинскую теорию прогрессивности национально-освободительных движений, которая в демократах пережила крах коммунизма. Надо полностью порвать с ними и приступить в срочном порядке к исследованиям фундаментальных национальных проблем России, исходя из особенностей исторического развития нашей страны, становления ее как полиэтнического и поликонфессионального государства.

РЕФЕРЕНДУМ:
ДОЛГО ЛИ ПРОСТОЯТ ЖОВТО-БЛАКИТНЫЕ МЕЖЕВЫЕ СТОЛБЫ?
(Вместо послесловия)

Работа «Самостийная Украина: истоки предательства», которую вы только что прочли, была написана в сентябре 1991 года по горячим следам «путча» ГКЧП, однако по ряду причин, в основном из-за отсутствия финансирования, ее издание затянулось. С тех пор на том пространстве, которое ранее занимал СССР, и прежде всего на Украине, произошли важные изменения. Состоявшийся 1 декабря 1991 года общеукраинский референдум, формально изменивший карту Восточной Европы, поставил множество вопросов и главный из них: навсегда ли пролегла пограничная межа между Россией и Украиной? Поэтому, хотя анализ в предыдущих главах выдержал испытание временем, а прогнозы, к сожалению, в самых худших вариантах подтвердились, возникла необходимость дополнить работу.

Чтобы понять, навсегда ли ушла Украина, порвав трехсотлетний этно-политический альянс с Россией (как утверждают самостийники и как того хочет Запад), или же все это одно сплошное недоразумение, – нужно тщательно проанализировать события, связанные с референдумом.

Сейчас самые широкие слои населения на Украине – как русские, так и украинцы – поняли, что 1 декабря их самым бессовестным образом обманули. Большинство жителей республики отдали свои голоса на референдуме вовсе не за ту независимость, которую авторитарными методами навязывает народу Украины правительство Кравчука. Однако многие детали этого обмана века большинству людей и в России и на Украине все еще неизвестны или непонятны. Особенно «темным» в этом отношении является население России, в том числе относительно информированное крыло интеллигенции и даже специалисты-политологи. Отсюда и все разговоры об «украинском поезде», который, дескать, ушел. Досаднее всего слышать такие разговоры от русских патриотов. Дело дошло до того, что ряд периодических изданий национально-государственной ориентации не берет статьи с украинской тематикой.

Действительно ли все безысходно в украинском вопросе? Думается, что все это совсем не так.

Почему команде Кравчука легко удалось заставить миллионы русских и русскоязычных украинцев, не мыслящих себя вне русской культуры и единства с Россией, проголосовать за самостийность, то есть фактически выступить против самих себя?

Чтобы понять причину этого парадокса, необходимо вернуться к тому моменту в истории перестройки – он был во многом переломным, когда корпусу ее архитекторов удалось «сковырнуть» с поста Первого секретаря ЦК КПУ очень больного, но цепкого Щербицкого и поставить «прогрессивного» Ивашко. Тогда трудно было даже подумать, что этот выбор был одним из звеньев специфического перестроенного проекта для Украины, нацеленного на раздувание националистических страстей. Сейчас, когда дело сделано, многие руховцы, переживая «величие» исторического момента, откровенничают, выбалтывая то, что прежде знал только узкий круг.

«В тот осенний день, когда провожали на заслуженный отдых В.В.Щербицкого и Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев возводил «на престол» Владимира Ивашко, – предается воспоминаниям на страницах «Литературной Украины» один из руховских деятелей Василь Плющ, – мы гуртом собрались в редакции возле телевизора – ведь впервые пленум ЦК КПСС транслировался в прямой эфир … Размышляли вслух, с чего должен начать новый Первый, чтобы утвердиться в такое возбужденное время … сошлись на том, что единственная сфера, где Ивашко мог бы осуществить какие-то перемены, – это идеология. Если он хочет удержаться на бурных волнах пробуждения самосознания народа, ему нужно немедленно сместить с идеологического участка закостеневшего в своих взглядах … Ю.Ельченко и поставить кого-нибудь другого. Кого? Не поверите, но, немного попререкавшись, мы тут же сошлись: только Леонида Кравчука».

Кравчук, как видим, уже давно был своим человеком для сепаратистской интеллигенции, и Ивашко как будто угадал желание самостийников. Примерно через месяц, уже на следующем пленуме, вместо «интернационалиста» Ельченко секретарем ЦК по идеологии избрали Кравчука. Расчет был тонкий и в большевистском духе верный – мобилизовать национал-сепаратистскую интеллигенцию и откликающийся на ее лозунги городской люмпен – недавних выходцев из села, страдающих в русскоязычных городах комплексом неполноценности (украинский вариант кишлачников, устроивших погромы армян в Азербайджане), для углубления процесса перестройки на Украине. Кравчук полностью выполнил эту задачу. Другое дело, что позже, применяя «хохляцкую хитрость» (термин введен украинскими национал-радикалами), он послал Горбачева, Ивашко, Центр ко всем чертям и начал собственную игру в роли крутого националиста.

С нижайшим почтением к бывшему Первому, иногда просто млея от внутреннего восторга, самостийники пишут сейчас, что Кравчук работал в интересах украинского дела как никакой другой высокопоставленный коммунист Украины. Это он, пользуясь своим положением, буквально поштучно выбивал автобусы для пресловутой «злуки» 21 января 1990 года. Тогда удалось почти невозможное – дотянуть, пусть кое-как, с большими разрывами, живую цепь от Львова до Киева. Когда у организаторов Руха возникла мысль напечатать сверх обычного тиража сто тысяч экземпляров «Литературной Украины» с программой движения, бумагу обеспечил опять-таки никто иной, как Кравчук. Он же помог «обойти» цензуру при публикации этой программы, которая дала мощный старт Руху. Без этой помощи Рух навсегда бы и остался группкой местечковых писателей и безвестных сотрудников Института литературы им. Т.Г.Шевченко.

Сейчас уже совершенно ясно, что Рух был передовым отрядом перестроечных фракций КПСС на Украине так же и, как и «Демократическая Россия» была передовым отрядом этих фракций в России. Кравчук вел на Украине такую же двойную игру – только с другим политическим вектором, – как и Горбачев в Союзе. Заявляя вслух о своей лояльности социализму и стремлении обновить компартию и тем самым сохраняя за собой поддержку коммунистов, он в то же самое время готовил и укреплял силы самостийников.

После ГКЧП несмотря на запрещение Компартии Украины и выход из нее Кравчук сохранил контроль над аппаратом КПУ (он ведь «спасал» его от судьбы аппарата российской компартии), партийно-советской структурой, профсоюзами, массовыми средствами информации, то есть над всей системой. Этот факт многое объясняет и в ходе подготовки к референдуму, и в тех событиях, что произошли после него. Разумеется, позиция перечисленных структур не всегда была однозначна и отнюдь не все коммунисты и советские работники вприпрыжку побежали за Кравчуком и Рухом. Однако оппозиция националистическому курсу в тех же, например, средствах массовой информации была деморализована и подавлена в ходе целой серии политических маневров национал-сепаратистов.

Первым делом команда Кравчука учинила грандиозную провокацию в сфере печати. В исходе сентября 1991 года председатель госкомитета по печати Дьяченко издал приказ под номером 102, в котором в числе прочего говорилось, что Кондопожский целлюлозно-бумажный комбинат (Российская Федерация) за девять месяцев года выполнил поставки газетной бумаги на Украину лишь на 60 процентов, а затем и вовсе их прекратил, из-за чего украинские читатели до конца года – то есть в период подготовки референдума – будут вообще лишены возможности получать республиканскую прессу. Далее утверждалось, что Украина неоднократно обращалась в соответствующие центральные ведомства, чтобы урегулировать проблему, но без всякого результата. Одновременно подчеркивалось, что снабжение бумагой центральных российских газет, часть тиража которых печатается на Украине, осуществляется в полном объеме.

Руховско-партократический блок во главе с Кравчуком фактически обвинил Россию в том, что она пытается воздействовать на итоги референдума (чего она, к сожалению, вовсе не собиралась делать!) по вопросу о самостоятельности Украины, лишая, дескать, украинский народ национального слова и распространяя через свои газеты промосковские взгляды. В самостийнической печати вокруг этого почти балаганного сюжета был поднят неимоверный шум.

Между тем все эти обвинения были самой беспардонной ложью, что очень скоро выяснилось. По просьбе киевлян, уже хорошо знакомых с «демократическим» стилем команды Кравчука и заподозривших сразу же неладное, редакция газеты «День» обратилась в концерн «Российские лесопромышленники» к ответственному за поставки бумаги на Украину Сенченко (кстати, украинцу по национальности) и упрекнула его в антипатриотизме. Тот был буквально ошеломлен, ибо никто – ни украинские потребители бумаги, ни сам госкомитет Украины по печати – ему никаких претензий не заявлял. Посчитав, что столь дурные вести его могли как-то миновать, Сенченко тут же связался по другому телефону с директором Кондопожского комбината Федесмером и не без удивления узнал, что комбинат как отправлял, так и продолжает отправлять на Украину бумагу без каких-либо срывов или ограничений и даже более того – в ближайшие дни намерен заключить с издательствами Украины договор о поставках на 1992 год.

Председатель госкомитета Украины по печати нагло обманул украинских читателей. И хотя его поймали за руку, дело было сделано. Известив общественность Украины о срыве Россией поставок бумаги, Дьяченко без лишних объяснений приказал все наличные бумажные ресурсы, в том числе и предназначенные для выпуска центральных газет, передать тем украинским газетам, которые включены в начальственный список. Остальные должны были обеспечивать себя бумагой сами. Дьяченко сразу убил двух зайцев: заставил центральные издания резко сократить свои тиражи на Украине и одновременно приструнил все республиканские более или менее независимые газеты. Тем самым была сведена до минимума нежелательная информация, поступавшая к украинскому читателю через русскоязычные газеты. Украинские же издания общерусской ориентации под угрозой прекращения поставок бумаги были вынуждены все время оглядываться, писать лишь то, что никак не могло разгневать госкомитет Украины по печати. Больше того, эта провокация дала возможность представить Россию как врага, резко усилить антироссийскую и антирусскую кампанию.

Следующим шагом команды Кравчука стало принятие законодательства об уголовном преследовании лиц, выступающих против самостийничества. 11 октября парламент Украины принял дополнение к ст. 62 УК УССР, в соответствии с которым действия, направленные на нарушение территориальной целостности Украины и распространение с этой целью любых печатных материалов, ведут к уголовной ответственности, а если эти действия совершаются по заданию иностранных организаций и их представителей, то караются десятью годами тюрьмы с полной конфискацией имущества. Этим фактически был реанимирован двойник знаменитой сталинской 58-й статьи, так как любой человек на Украине, распространявший, скажем, такие газеты, как «Русский вестник», «Литературная Россия» или «День», автоматически становился кандидатом в политзаключенные.

Заткнув рот печати и запугав всех несогласных уголовным преследованием, команда Кравчука развязала в республике беспрецедентную по масштабам антироссийскую и антирусскую кампанию. Ее основной лозунг: Россия грабит и объедает Украину, которая все производит в огромных количествах. Союз Украины и России – это союз сала с ножом. Отсоединившись, Украина вмиг окажется под райскими кущами, в некоем сказочном Эдеме, истекающем медом, молоком и салом. А без независимости Украина навсегда останется нищей. Через все средства массовой информации до звона в ушах муссировалось: в Москву уплывает якобы 128 млрд. рублей. В канун референдума, 22 ноября, «Киевская правда» написала, например, что Москва забирает ежегодно у Украины восемь тонн золота и 220 тонн серебра, присваивает себе всю валюту от экспорта украинских товаров в 120 стран мира. Одной электроэнергии, производимой на Украине, продается на 1,2 млрд. долларов, которые полностью прикарманивает опять-таки Россия. Кроме того, кровожадная Россия закупает на Украине сельхозпродукцию по заниженным ценам, лишая Украину миллиардов рублей. При этом от читателя, разумеется, скрывались действительно реальные факты. Не говорилось, например, что Россия в торговле с Украиной в пересчете на мировые цены ежегодно теряет около 7 млрд. долларов. Что Украина ежегодно получает из России более 40 миллионов тонн нефти и чтобы закупить такое количество энергоносителей на Ближнем Востоке, ей необходимо как минимум 4,5 млрд. долларов в год. Что Россия действительно теряет миллиарды на поставках на Украину газа, леса, бумаги, изделий химической промышленности по «бросовым» ценам.

Киев назойливо твердил, что украинцы живут для других – для русских. И зарабатывают они меньше русских, и строится у них меньше жилья, и рождается их меньше, чем русских, и умирают они чаще русских. Причем материалы подавались так, что статистические показатели в среднем по СССР выступали как бы относящиеся к одной России, а среди российских народов исключительно к русским.

Вот как, например, в одной украинской газете сравнивались демографические показатели украинцев и русских: «Естественный прирост населения на тысячу человек на Украине был в 1988 году меньше 2,8% против 8,1% по СССР (отметим попутно, что к моменту подписания Богданом Хмельницким военно-политического договора 1654 года население Украины и России было примерно одинаковым. Сейчас русских 150 миллионов, а нас…)».

Подтасовка видна здесь невооруженным взглядом. Однако организаторы лжи рассчитывали, конечно, на то, что обыватель не станет особенно разбираться. Газеты на Украине, все как одна, звали не к разуму, а к эмоциям. И все же эта оголтелая кампания не имела бы успеха, если бы не всемерная поддержка руховско-партократического самостийничества со стороны «демократов» России и Запада.

Запад усматривает в отделении Украины от России и политические, и экономические выгоды. В политическом отношении курс Запада на откол этой республики был, видимо, предрешен объединением Германии, которое породило всеобщий страх англо-американского мира перед возможным континентальным блоком Германии и России. Это нанесло бы страшный удар и по экспансии в Европу транснациональных корпораций, и по позициям Америки в мире (США сразу стали бы заурядной страной, лишились бы своего ведущего места в системе нового мирового порядка), и по амбициям средних европейских держав. Страх этот вызвал мобилизацию всех атлантистских сил, и прежде всего транснациональных корпораций, делающих пока что ставку на Америку. Чтобы снять угрозу и обеспечить атлантистскую верность объединенной Германии, негласное «мировое правительство» предоставило европейскому и в первую очередь германскому капиталу преимущественное поле деятельности на Украине (а также в других западных республиках бывшего СССР). Германо-украинское сближение в конце 1991 года – заметный факт, так же как и взаимное отдаление России и Германии. Отсюда понятна и всемерная поддержка Германией и ЕЭС самостийнических устремлений команды Кравчука вплоть до распечатки для него «предреференумдных» листовок.

Что же касается экономики, то помимо понятного стремления создать максимально благоприятную обстановку для эксплуатации этнополитического пространства, занимаемого ранее СССР, у Запада имеется и специфическая экономическая заинтересованность в пристегивании Украины к бывшим соцстранам Восточной Европы. Это вызвано тем, что Запад не только не в состоянии оплачивать модернизацию их экономики, но даже не может полноценно компенсировать их экономические связи с СССР, существовавшие в рамках СЭВ. Поэтому Украина с ее дешевой рабочей силой и все еще значительными по европейским меркам природными ресурсами призвана быть сырьевой и продовольственной базой модернизирующихся Польши, Чехо-Словакии, Венгрии, Болгарии, Румынии и, разумеется, Германии, восточная часть которой ранее была интегрирована в СЭВ. Этот интерес Запада, объективно ведущий к свертыванию передовых отраслей промышленности, связанных с российским военно-промышленным комплексом, совпал с планами самостийников подорвать экономические позиции русскоязычных (и наиболее развитых!) южных и юго-восточных районов Украины, а вместе с этим уничтожить там русскую культуру, вытеснить оттуда русское население, насильственно украинизировать русскоязычных украинцев.