Текст книги "Иностранные известия о восстании Степана Разина"

Автор книги: А. Маньков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

11. Ожидания не обманули Разина, человека хоть и безродного, но на редкость искусного и ловкого, готового на любое дело, кроме того, жестокого и свирепого даже на вид. Сложения он был крепкого, закален в тяготах войны, в расцвете лет и здоров (i), так что казаки сочли его человеком, который годится им в военачальники, полагая, что он станет упорным мстителем за нарушение их прав и вольности и за собственную свою обиду. Разин не стал отказываться. Он хотел воспользоваться этим случаем одновременно и для мести, и для достижения власти. И вот, как раз когда он более всего стремился отомстить Долгорукову, неприятно и невыгодно обернулось для московитов то, что казаки, ссылаясь на свою привилегию не выдавать бежавших к ним, стали принимать к себе и таким образом укрывать от наказания всякого рода преступников и подлый люд, для которого у русских была уже определена мера наказания. И вот у них скопилось великое множество всякого сброда.[117]117
  «Преступный подлый люд» и «сброд» – в подавляющей массе крестьяне центральных и южных уездов, бежавшие от крепостной неволи к казакам на Дон. Сочинение Марция дает еще одно свидетельство массового бегства крестьян на Дон, где они образовали костяк отрядов С. Разина.


[Закрыть] Совершенно очевидно, что к Разину они отправились не из какой-то тяги к нему, а потому что надежда избежать кары закона толкала их на это. Чем негоднее был человек, тем скорее он присоединялся к мятежному вождю.

i. Многое подтверждает, а пример Разина ярко показывает, что это очень крепкая порода людей; впрочем, им не уступают валахи, и свидетельством этому – Иван Подкова,[118]118
  Иван Подкова (ум. 1578) – предводитель запорожских казакрв, а затем молдавский господарь. Во главе отряда казаков и молдаван выступил против турецкого господства, занял г. Яссы и провозгласил себя господарем. В 1578 г. был разбит турецкими войсками и местными боярами. Казнен во Львове.


[Закрыть] человек низкого происхождения, но такой силы и телесной крепости, что, как рассказывает Рейнгольд Гейденштейн (Res Polonicae, lib. 2, p. 119), он мог сломать подкову. Для турок это знак высокого происхождения. Вспомнить хотя бы то, как Фридрих III, саксонский курфюрст, явился в Палестину и как султан по крепости рук его понял, что он происходит из славного рода, см.: El. Reusner. Stemma Witikindi, p. 43.[119]119
  Сочинение Рейснера: Eh Rеusner. Genealcgiae Regum. Electorum, Ducum… qui origines suas a… Wedekindo deducunt. Lipsiae, 1610.


[Закрыть] На примере Филиппа Великодушного, ландграфа гессенского,[120]120
  Филипп I Великодушный (1504–1567 гг.), ландграф гессенский (с 1518 г.). Один из вождей князей-протестантов в их борьбе против императора Карла V в 30 – 50-х годах XVI в.


[Закрыть] мне ясно, что это бывает также признаком людей с сильной и могучей душой. Гессенская хроника сообщает о том, как в Гайне, в монастыре, он показал силу и крепость своего тела. Но в варваре это признаки отваги и жестокости, которые у Разина соединились с безбожием, что он и доказал, издеваясь над священниками, глумясь над храмами, презирая святыни. Исповедания он был или магометанского, или никакого.

12. События развивались, казаки не считались ни с каким правом, законами, судом, вообще ни с какими правилами. Разин, человек неукротимый то ли от природы, то ли по обычаям своего племени, не успокаивался. Напротив, ему удалось еще сильнее взбудоражить казацкие умы, и без того развращенные своей безнаказанной дерзостью, сыграв на оскорблении, которое нанесено было главе московского духовенства. И это не потому, что он имел правильное понятие о церковных делах или показывал пример подлинного благочестия, но лишь для того, чтобы, найдя благовидный предлог, выставить дело так, как будто самое главное для него – мстить за беды страны, якобы угнетенной и почти что замученной. Главой духовенства был тогда Никон, человек выдающийся по своему влиянию и осведомленности, насколько это вообще возможно для московита. Решительный и деятельный, он настолько был близок к великому князю, что было невозможно представить себе, чтобы его положение могло сильно поколебаться. Но вдруг обстоятельства сложились так, что и он не уберегся от обвинений: поступил донос на некоторые его постыдные дела. Он оказался под угрозой потери своего сана и положения и, наконец, был смещен. Разину, добивавшемуся власти, выгодно было то, что суровостью этого своего решения, принятого по наущению людей, которым менее всего следовало бы доверяться, великий князь потерял расположение к себе простого народа. И действительно, те, кто довел дело до изменения патриаршей судьбы, были и раньше врагами патриарха и только о том мечтали, чтобы он лишился своего сана – так несносно было им то необыкновенное влияние, которое Никон оказывал на царя. А чтобы нельзя было уличить их в какой-либо несправедливости, они представили дело на рассмотрение патриархам Антиохийскому и Александрийскому, желая, чтобы те стали либо их союзниками, либо пособнинами в этом разбирательстве. Приглашенные в Москву, те явились; подкупленные и задаренные, вынесли они свое решение. И хотя можно усомниться в том, так ли они думали, как постановили, однако совершенно несомненно то, – что могущество врагов Никона одержало верх над его доводами и рассуждениями.

к. Этот патриарх не только пользовался славой святейшего, но и на деле трудился, используя все свое влияние ради общего блага и попечения о народе. Однако бояре извратили это и направили все «вой усилия на то, чтобы лишить Никона его положения и места, чего они легко достигли несправедливыми обвинениями, опорочив его во мнении царя. Ничто не могло быть так на руку Разину: неуверенный в удаче, он искал поддержки и нашел ее, когда к нему присоединились те, кто негодовал на обиду, нанесенную патриарху.[121]121
  И. Марций едва ли не первый из иностранцев дал хотя и краткую, но не лишенную интереса характеристику Никона, его деятельности и объяснение обстоятельств отрешения от патриаршего престола. Эти объяснения не во всем отвечают действительности. Перед нами скорее не ход событий, а атмосфера придворных интриг, эскиз обстановки, в которой идет борьба за влияние на царя.


[Закрыть] Чуть только представилась им возможность отомстить, они сочли, что нельзя прощать бояр, обращающих свою личную ненависть на погибель государству и чувствующих в себе достаточно силы, чтобы дерзко пренебречь правотой и невиновностью патриарха. Сюда относится то, что я нашел в неизданных записках. Автор записок – человек весьма ученый и добросовестный – говорит: „Разин знал, что мщение за понесенную патриархом обиду и мнимое возмездие за нее найдут полнейшее одобрение в народе, потому что тот был несправедливо низвержен с высоты своего сана по злобе боярства. Именно поэтому на реке Волге было у Разина судно, на котором имелось изображение патриарха, как бы присутствующего здесь. Это должно было убеждать в том, что патриарх плывет с ним, между тем как тот, заточенный в монастырь, был далеко, а слух этот послужил лишь тому, что его стали строже охранять“.[122]122
  Рукопись, из которой Марций приводит выдержку относительно Никона, нам неизвестна. Неизвестен и ее автор, но Марций дает ему весьма лестную характеристику. В данной рукописи мы, очевидно, имеем новое оригинальное свидетельство об использовании Разиным дела Никона и самого имени патриарха. Первое свидетельство такого рода находим в анонимном «Сообщении…» (Записки иностранцев, с. 111). В нем говорится, что, по известию, исходящему от Разина, на одном его судне находится Никон. Отрывок рукописи, использованный Марцием, текстологически отличается от соответствующей части «Сообщения…», и в нем речь идет о наличии у разин-цев изображения патриарха, а не его самого, что позволяет считать это свидетельство самостоятельным. В целом оценка Марцием и автором цитированной им рукописи стремления Разина использовать дело Никона в своих интересах отличается крайним рационализмом, который едва ли в такой мере мог быть присущ предводителям крестьянских восстаний того времени.


[Закрыть] В действительности, как видно из дальнейших событий, боярам нужен был патриарх попроще и неумудренный никакими науками, чего они и достигли, убрав Никона и поставив на его место Иосифа,[123]123
  Имя нового патриарха неверно. Иосиф был патриархом до Никона (1642–1652), а ему наследовал Иоасаф (1667–1672).


[Закрыть] человека не то чтобы дурного, но простого и мало смыслящего. Конечно, у бояр было чем попрекнуть Никона: и чрезмерное его вмешательство в гражданское управление, и то, что он превратным образом стал вводить некоторые новшества в греческую церковь. Что касается тех честолюбивых замыслов, в которых его уличали, и прочих вещей такого рода, сейчас не время толковать об этом. Добавлю только, что год, в который злоба бояр погубила патриарха, был 1666-й.

13. Мало этого, надежды и самоуверенность Разина еще больше окрепли, когда – уж неизвестно, волею ли судьбы или случайно – на царя обрушилась новая беда. Был у него сын, которого звали Алексей Алексеевич, семнадцатилетний юноша, на редкость приветливый, а это свойство очень ценится в простом народе и завоевало ему необыкновенную любовь. Когда отец объявил его своим истинным и законным наследником и в 1667 г. выводил его показывать народу, со всех сторон слышались радостные приветствия и одобрение. Но радость эта была недолгой, и то, что принесло безутешное горе отцу, оказалось очень кстати Разину и заговорщикам. Теперь они стали повсюду утверждать, что сын царя вовсе не умер, но бежал от тех козней, которые готовились на его голову, и – цел и невредим – находится при Разине.[124]124
  Факт использования повстанцами в агитационных целях имени умершего царевича Алексея Алексеевича, якобы бежавшего от произвола бояр, подтверждается русскими источниками. См., например, приговор по делу Степана и Фрола Разиных (Кр. война, т. III, с. 86). Отдельные «прелестные» письма писались от имени царевича Алексея, а в ряде захваченных повстанцами селений народ «целовал крест» царевичу Алексею (там же, т. II, ч. 2, с. 168, 186).
  Из «Сообщения…» известно, что в стане Разина за царевича Алексея выдавали «потомка одного из пятигорских черкесских князей», каковым, вероятно, был князь Андрей Черкасский, сын кабардинского мурзы Камбулата Пшимаховича (Записки иностранцев, с. 111, 123).


[Закрыть] Так и пошел слух, что бояре, ненависть к которым была непримирима, пытались захватить в свои руки всю власть, задумали убить царевича (так называют сына государя) и, ставя по своему обычаю ложь выше правды, бессовестно производят смуту в государстве. Терпеть это и дальше – значило бы коснеть в малодушии, совсем позабыв о спасении государства. Таким образом, заявляя, что дело идет о всеобщем благе, Разин обещает свое покровительство и защиту и, подобно Катилине,[125]125
  Катилина Луций (ок. 108 – 62 гг. до н. э.) – римский политический деятель, организатор двух заговоров. Пытался поднять обездоленные массы и использовать их восстание, чтобы провести конфискацию земель богатых и знатных и захватить власть в Риме. Был изгнан и погиб в битве против армии консула Цицерона. Созданный в речах Цицерона и сочинениях Сал-люстия образ Катилины послужил причиной преувеличения роли его заговора.


[Закрыть] убеждает всех, кто хочет мстить, а не повиноваться боярам, сходиться к нему и воздать им за их беззаконие, сознавая, что это единственный путь вывести государство из его развращенного состояния и восстановить в правах истинного наследника престола.

l. По рассказам весьма серьезных людей я знаю, что Разин, тайно и переодевшись, чтобы не быть узнанным, приходил в Москву и разослал отсюда своих людей, чтобы они узнавали, каковы настроения русских, и подстрекали их к мятежу под предлогом борьбы за прежнюю свободу против боярского засилья.[126]126
  Хотя Марций и ссылается на рассказы «весьма серьезных людей», других свидетельств, за исключением сообщений западноевропейских газет (см. с. 36), о появлении сторонников Разина в Москве в период восстания с целью разведки положения дела не имеется.


[Закрыть] Здесь пора дать более точные указания времени отдельных событий, о которых говорилось, и заодно показать их в их последовательности. В» 1666 г. бояре ополчились на Никона и добились того, что он лишен был своего сана и достоинства. Затем в 1667 г. Степан Разин двинул уже подготовленных к мятежу людей[127]127
  Свидетельство о том, что С. Разин в 1667 г. «двинул уже подготовленных к мятежу людей», важно, так как показывает понимание событий современниками и имеет значение для определения хронологических рамок Крестьянской войны.


[Закрыть] и вступил на путь тирании, выдавая свое гнусное предприятие как раз за ненависть к ней (он понимал, что нужно пользоваться случаем, а не мешкать). 17 января 1670 г. скончался царский сын, еще в 1667 г. назначенный отцом в престолонаследники; Разин обвиняет в этом бояр и, чтобы оклеветать их совершенно, подлейшим образом вменяет им в вину эту смерть, а себя объявляет мстителем за Алексея Алексеевича, прикрывая красивыми словами самые дурные дела; теперь он созывает и приманивает к себе всякий сброд, старательно собирая людей того же сорта, что и он сам, чтобы смести тех, при чьей жизни ему никак не захватить власти в государстве.

14-15. И Разин не отказался от своих планов. Напротив, свою власть, с самого начала основанную на беззаконии, он замыслил укрепить злодеянием. Поэтому он вместе с заговорщиками устремляется большими переходами к реке Волге, которая у древних называлась Ра. Первым делом этого тирана было разграбление в 1667 г. судов, шедших вниз по реке и груженных разными товарами. Осмелев на этом грабеже, он осадил город Яик и, поскольку город не получил поддержки, легко вынудил его сдаться. Оттуда, подготовив все необходимое для дальнего похода, он вывел свое войско прямо на Каспийское море, где всячески бесчинствовал, а вскоре снова вернулся на Волгу и стал сжигать русские селения и деревни, особенно те, что живут рыбной ловлей. Затем, будто обезумев, он бросился к крайним пределам Российской державы, чтобы захватить город Терки, что на границе с Персией. По этим действиям можно понять, что Разин, совершенно отказавшись от мысли о милости царя, начал теперь войну не в одной какой-нибудь области, но в целом Русском государстве. По крайней мере несомненно то, что Разин решил нигде, особенно в тылу у себя, не оставлять ничего такого, что могло бы вредить и вообще хоть как-нибудь мешать ему. Так он замышлял, мечтая распространить свою власть до крайних пределов России, но совсем неожиданно его победное шествие задержал город Терки, мужественно и твердо оборонявшийся против насилия и беззакония. Тогда, рассвирепев, он отошел оттуда со своим войском, сперва, однако, опустошив близлежащие селения и города. Здесь же перебил он множество ни в чем не повинных персов из тех, что живут в пограничных русских областях, соблазнив их надеждой сбыть съестные и прочие товары. После этой бойни он пришел в пограничные с Мидией места и, не встретив сопротивления, позволил своим людям грабить и насильничать до той поры, пока русские и персы, собрав отовсюду отряды, не появились перед ним, готовые встретиться с ним в бою, если бы он пожелал попытать счастья и померяться с ними силой. Но в том-то и была ловкость этого варвара, что он принимал решения, сообразуясь с моментом и обстоятельствами; вот и теперь он своевременно отступил, заняв острова в Каспийском море, где можно было расположиться с войском в безопасности, остерегаясь возможных неудач и потерь.[128]128
  Лаконичный очерк действий Разина в первый период восстания (поход на Волгу и Каспийское море) в основных чертах соответствует действительности. Под возвращением отряда Разина на Волгу подразумевается, очевидно, то обстоятельство, когда Разин, покинув в марте 1668 г. Яик, вышел в Каспийское море, но к персидским берегам пошел не сразу, а первоначально направился к устью Волги, где имел стоянку недалеко от Астрахани.
  Говоря о совместном выступлении персов и русских против Разина, автор, очевидно, совмещает два разновременных обстоятельства – сражение войска шаха с разницами и выступление навстречу им из Астрахани отряда воеводы С. И. Львова. О действиях отряда Разина в Персии см. с. 166–174 настоящего издания.
  Мидия – в древности страна в северо-западной области Иранского нагорья.


[Закрыть] Отсюда он всячески пытался пополнить свои продовольственные запасы, но, испугавшись, что хлеба не хватит, и не доверяя больше себе и своим силам, он стал молить царя о прощении и клятвенно обещать, что будет послушен ему, и добился той безнаказанности, которая впоследствии стала соблазнять его и толкать на еще большую дерзость, так что он запятнал себя еще большим числом чудовищных преступлений. А все потому, что известие о мнимом и притворном исправлении побудило царя смилостивиться над Разиным поспешнее, чем этого можно ожидать по отношению к государственному преступнику, в чем впоследствии царь имел достаточно причин раскаиваться.[129]129
  В действительности не С. Разин «стал молить царя о прощении», а, как свидетельствует участник этих событий Л. Фабрициус, астраханский воевода С. И. Львов, высланный с большими силами в Каспийское море навстречу Разину, передал ему «милостивую грамоту» царя, которую Разин принял, так как его отряд находился в бедственном положении.


[Закрыть] Действительно, добившись своего, Разин сразу явился в Астрахань. Там, как человек опытный в воинском деле, он произвел смотр и, оценив положение, дал утомленному от долгого пути войску время отдохнуть и залечить раны. А поскольку еще раньше заметил, что очень многие готовы отвернуться от него из-за его жестокости, он решил расположить их к себе и привлекать на свою сторону более мягким обращением, которое в цене и у варваров. Ради этого он стал осыпать деньгами простой люд, считая, что это будет выгодно ему, поскольку может вызвать недоброжелательство к царю, подогреет внутренние раздоры и настроит царское войско против начальников.

* Выше мы назвали Степана Разина русским Катилиной. Нечто весьма похожее находим и в Германии, и тому свидетельством – Вильгельм Грумбах,[130]130
  Грумбах Вильгельм (1503–1567 гг.) – потомок одного из рыцарских родов Восточной Франконии. Поднял восстание имперского рыцарства против князей и императора. Убил вюрцбургского епископа, который отнял от него земли. После осады и взятия императорскими войсками Готы, оплота повстанческого войска, Грумбах был четвертован.


[Закрыть] который в прошлом веке исполнился такой дерзости и гордыни, что угрожал спокойствию не одной только Саксонии, но и всей Германии. Открыто отбросив почтение к императору и империи, он, подобно Катилине, уготовлял погибель отечеству, но по велению императора под предводительством Августа и с согласия Иоганна Вильгельма, благочестивых и твердых князей, был схвачен и понес заслуженную кару. Об этом см. «Historica descriptio susceptae a Caesarea maiestate executionis», а также «Necessaria ac vera responsio», изданные в 1567 и 1568 гг. Первый из этих документов можно найти у Симона Шардия (t. 4, р. 34 sqq.).[131]131
  Schardius Redivivus sive Rerum Germanicarum Scriptores Varii olim a D. Simone in IV Tomos collecti… Giessae, 1673.


[Закрыть]

16. И вот Разин – причина всех этих бед, – вернувшись на Дон, распалился сверх всякой меры: свирепствовал против честных и невинных людей, грабил и осквернял храмы и все, что принесено и посвящено богу, при этом изгонял духовных лиц из их владений. Вообще не было ничего столь безобразного и ужасного, что он считал бы недозволенным для своей жестокости, которой не могли избежать все действительно порядочные люди, причем не составляли исключения и служители церкви. Все прочие подвергались истязаниям или смерти, когда отказывались выполнять приказания тирана.

17. Когда его войско наконец отдохнуло, Разин в виде благодарности за кротость и милосердие своего государя стал решительно наступать и, сосредоточив свои силы, занимает места, расположенные по Волге. Но, когда войска, готовые оказать ему сопротивление, уже приближались, он стремительно подошел к городу Царицыну, взял его хитростью и, разбив части, посланные против него, свирепою казнью казнил их военачальников и большую часть пленных. Теперь, когда никто больше не осмеливался противостоять ему, он повел свое войско на другие города. Заняв Черный Яр, он безжалостно перебил оставленных там для защиты солдат вместе с их начальником. Положение его достаточно укрепилось, и у него появились основания надеяться, что он завладеет Астраханью. Когда-то этот город был татарской столицей, средоточием и очагом скифского могущества. А теперь градоначальник, не сумев удержать в подчинении подкупленных врагом солдат, омрачил год сдачей города. Хотя сам он мог бы честно пасть, смело сразившись с врагом, однако, испугавшись заговора в гарнизоне, попал в руки Разину, который схватил его прямо в церкви во время службы и обошелся с ним не как с противником, а как с каким-то негодяем, велев сбросить его с городской башни.[132]132
  Имя его – князь Иван Семенович Прозоровский.
  Весь § 17 представляет собой переложение соответствующей части «Сообщения…» (Записки иностранцев, с. 109–110). Повторены и неточности, имеющиеся в «Сообщении…». В действительности воевода И. С. Прозоровский попал в соборную церковь, где был захвачен повстанцами, после того как был ранен в живот при обороне Вознесенских ворот (Попов. Материалы, с. 251). Старший сын И. С. Прозоровского был убит, но тело его отправлено в Москву. А младший сын после подвешивания за ноги отдан матери Прасковье Федоровне (ПСРЛ, М., 1968, т. 31, с. 217).


[Закрыть] Но это был еще не конец свирепствам; точно преступники, были подвергнуты мучениям и оба его сына. Не считаясь ни с возрастом их, ни с достоинством, Разин приказал на виду у всех раздеть их и подвесить за ноги. Но им не дали умереть от этого наказания: одного он убил, прежде истерзав самым утонченным образом, а другого жестоко били плетьми, а потом чуть живым отдали митрополиту.

18. Удача так развратила душу этого коварного человека, что он был неумолим в своей жестокости. Вывезя из Астрахани городские сокровища, разграбив имущество купцов и граждан, он еще больше рвался в бой. В самом деле, провиантом он был теперь обеспечен вполне, в большей части своего войска, весьма храброго и бодрого, он мог быть уверен. Зато дисциплина в его лагере совершенно вывелась – его люди не воздерживались ни от убийств, ни от насилия. Распущенность и наглость, с которыми они оскверняли все вокруг, становились знаком того, что за омерзительным началом последует омерзительнейший конец.[133]133
  Автор далек от истины, утверждая, что в войске Разина не было дисциплины. Л. Фабрициус, находившийся в повстанческом войске в Астрахани, свидетельствует по этому поводу: «Как бы неслыханно этот разбойник ни тиранствовал, все же среди своих казаков он хотел установить полный порядок. Проклятия, грубые ругательства, бранные слова… – все это, а также блуд и кражи Стенька старался полностью искоренить. Ибо если кто-либо уворовывал у другого что-либо хоть не дороже булавки, ему завязывали над головой рубаху и насыпали туда песку и так бросали его в воду» (Записки иностранцев, с. 53–54). То же самое подтверждает другой очевидец, Стрейс: «В некоторых других вещах он (Разин, – А. М) придерживался доброго порядка и особенно строго преследовал блуд» (Стреис, с. 201).


[Закрыть]

19. И Разин не стал медлить, понимая, что залог его успеха – в быстроте действий. Всеми силами и средствами он старался добиться того, чтобы как можно шире распространить свою власть. Поэтому он, не мешкая, отправляется в поход, и, возвратившись в Царицын, непрестанно говорит о себе и о невинно страдающем царском наследнике, о правом деле патриарха, и прежде всего снаряжает два судна – ради той хитрости, о которой я уже упоминал: внушить, что они оба прибегли к его покровительству, посажены им на суда, стоящие на виду у всех, и что здесь они в полной безопасности от козней бояр. Всем этим он укрепил своих сотоварищей и приспешников в их прежнем к нему отношении, других же вдохновил действовать заодно и убедил тех, кто стал под его знамена, не оставлять их.

* Предводитель мятежников устроил такое представление: на один корабль, имевший на корме возвышение, убранное в красное, он посадил того, кого выдавал за сына государя, а на другом корабле, шелковое украшение которого было черным, находилось подобие патриарха. Тот, блиставший в красных шелках, происходил из семейства пятигорских черкасских князей, был побежден и взят в плен во время бесчестного набега, а затем, лишенный достоинства и всех своих прав, оказался средством для этого бесстыдного подлога. Что касается Никона, то нам здесь нечего добавить.

20. Все это было знаком того, что в будущем бунт станет еще страшнее. Действительно, мятеж, ослабить который не было средств, должен был кончиться гибелью либо царя, либо Разина. Попав в такое положение и потеряв надежду на хороший исход, Разин отваживался зато на самые гнусные дела, не признавая иного права, кроме буйства, и считая, что бесчестное дело следует вести нечестными же средствами. Так пошел он в глубь области, населенной черемисами, мордвой и татарами, где очень многие пристали к нему, и подчинил своей власти эти земли и племена. К этому времени положение царских войск было тяжелым: одни были перебиты, другие разбрелись, а некоторые перешли в лагерь изменников. Дело было почти проиграно, когда появился князь Барятинский; он рассеял отряды заговорщиков и нанес им такой удар, что Разина, раненого, едва вынесли с поля боя. В скором времени в сильное замешательство привела его и неудачная осада города Симбирска, оборону которого возглавлял Иван Богданович, мужественный человек, ни за что не согласившийся сдать город.[134]134
  Выступление воеводы Барятинского и ранение Разина имели место при осаде повстанцами Симбирска, оборону которого возглавлял Иван Богданович Милославский. Марций же так строит свое изложение, что складывается впечатление об отсутствии связи между этими событиями и об иной их последовательности.


[Закрыть] Попав в такое опасное положение, Разин немного отступил, чтобы дать своим возможность собраться. Речь шла об исходе всего дела, и того, чего он не смог добиться в открытом бою, он старался теперь достигнуть, используя неудовольствия граждан и внутренние раздоры, чтобы потом, обратив все в пустыню, расчистить себе прямой путь к царской власти, которой он жаждал.

21. Вот о чем неотступно думал тиран. Он нанял и разослал разведчиков, которые должны были сообщать, что творится в Москве. Кроме этого, он отобрал самых отъявленных негодяев, которые должны были тайно ходить по русским землям и, где только смогут, устраивать пожары. Он надеялся полным разорением поставить царя в безвыходное положение и в то же время посеять новые мятежи. Страхи нигде в это время не были так велики, как в Москве. В особенности двор имел основания для таких опасений, поскольку здесь тайно взвешивали все сведения о понесенных потерях и о мятежах, возникавших повсюду. Потомство вряд ли поверит тому, что один человек за столь короткое время занял такую территорию и опустошил такие области, что на пространстве в 260 германских миль[135]135
  Германская миля – 7,5 км.


[Закрыть] все пришло в совершенный беспорядок.

* Разин и разорил эти области, и осквернил их убийствами, пожарами, грабежом, жестокостью и казнями. В записях по русской истории я нашел города: Саратов, Самара, Алатырь, Арзамас и многие другие, а также и села, лежащие на Волге, но нет смысла приводить здесь их названия.

22. Вот как обстояли дела. Имущество, жизнь, судьба жен и детей, а самое главное честь знати и достоинство царя – все было под угрозой. Приходил час последних испытаний, неся царю свидетельства непрочности его судьбы, а Разину – свидетельства еговзлета. Настроения простого народа были различны и в Москве: часть начала разбегаться, радуясь мятежу, другие в ужасе глядели на надвигающуюся опасность и не могли думать о ней без отвращения. Некоторые уже считали себя жертвами разинской тирании, хотя тирании они еще не знали; предчувствие бедствий усугубилось, когда стало известно, что сторонники бунтовщиков с факелами уже в городе и, наслаждаясь мщением, в своем безудержном гневе уже совершили несколько поджогов. Мне самому было видно, как недалеки все от погибели, особенно же царские сановники, – ведь именно их Разин обвинял во всех бедах и многих из них требовал выдать, так что их ожидала верная смерть, если бы отважный Долгоруков, сам более чем кто-либо другой находившийся под угрозой, не выручил всех.

23. А потому для укрепления порядка и законности были приняты меры, состоявшие в строгости наказаний и более всего подходящие для исправления этого племени, которое, пожалуй, только портится от мягкого и снисходительного обращения. Вскоре призваны были войска и число защитников сильно увеличено с тем, чтобы горожане не оказались добычей Разина или, оказавшись без защиты при вести о его приближении, с перепугу сами не отворили бы ему ворота, как открывали подступы и дороги.[136]136
  Указание на сосредоточение войск в Москве на случай возможного прихода Разина вполне согласуется с тем, что целью его похода была Москва.


[Закрыть]

24. Эти меры возымели самое счастливое для государя и его сановников действие. Оттого ли, что Разин устрашен был сознанием своего преступления, или оттого, что он решил сначала успокоить их, чтобы потом обмануть в нужный и выгодный для себя момент, но во всяком случае спустя немного времени он решил вступить в переговоры с царем, выставляя определенные, условия. Но было слишком поздно, ибо всякому милосердию пришел конец, а требования человека, посягнувшего на верховную власть, было непристойно слушать, опасно обдумывать и гибельно принимать.[137]137
  Сведения о том, что С. Разин после поражения под Симбирском, но в разгар борьбы в Среднем Поволжье пытался вступить в переговоры с царем и выставлял определенные условия, неоднократно появлялись на страницах западноевропейских газет (см. с. 137), откуда их, очевидно, и почерпнул наш автор. Однако эти сведения представляются маловероятными и, надо полагать, являются вымыслом.


[Закрыть]

25. Итак, во главе войска теперь был поставлен Долгоруков. Он должен был положить конец беспорядкам и вступить в бой с Разиным: победит – хвала ему, а его победят – собственной своею кровью заплатит этой своре, питающей к нему особую ненависть. Долгоруков, русский князь, не стал медлить: напротив, употребив свое мужество и опыт, он своевременно позаботился обо всем, что могло стать нужным, и, выйдя со всеми своими силами навстречу бунтовщикам, добился успеха, с ходу обратив в бегство пятнадцатитысячный их отряд, которому Разин дал неподходящего предводителя.[138]138
  Сведения об успехе Ю. Долгорукова «с ходу» неточны. Долгоруков 1 сентября 1670 г. направился из Москвы в Алатырь, но сопротивление повстанцев заставило его остановиться в Арзамасе, где он и занял оборонительную позицию. Лишь с середины октября его отряды начали наносить удары отдельным группировкам повстанцев (Кр. война, т. II, ч. I, с. 161, 169, 171, 192 и др.). Первое крупное столкновение Долгорукова с отрядом повстанцев произошло у с. Путятина Арзамасского уезда. Повстанцы потерпели поражение, а атаман Семен Савельев был казнен (там же, с. 86–87, 92).


[Закрыть] От Разина требовались предусмотрительность и забота о том, чтобы объединить силы и действия отрядов, чтобы не возникали раздоры между ними, так что он совершил роковую ошибку, лишив войско своего присутствия в тот самый момент, когда решалась судьба всего дела. Упустив возможность действовать успешнее, он уже не мог добиться своей цели: ведь теперь полки его – в раздоре друг с другом – шли куда им вздумается, да и вообще сборище сорвавшихся со своих мест казаков, стоит им оказаться без начальника, можно разогнать без особого труда.

* Полное его имя и титул: князь Юрий Алексеевич Долгоруков. Удачнейшим образом сдержав напор заговорщиков и расположившись лагерем под местечком Арзамас, он сосредоточил все свои усилия на том, чтобы всякий раз подавлять бунтовщиков без промедления. Не меньше Долгорукова в общем русском деле отличился и соратник его, которого русские называют окольничим (occloniza). Свое мужество показал он во многих схватках, обращал заговорщиков в бегство и заботился о том, чтобы государство и войско не понесли ущерба.[139]139
  Вторым полковым воеводой, товарищем Ю. Долгорукова, был князь окольничий К. Щербатов.


[Закрыть] Это я мог узнать из записей по русской истории.

26. В дальнейшем основные действия русских войск развернулись в двух сражениях; одно произошло под местечком Мурашкино, где очень отличились немцы: русским пришлось бы уйти с поля боя (они уже начали отходить), но немецкая конница подоспела к ним на помощь и, врезавшись в самую гущу мятежников, смешала их ряды и обратила в бегство. Число убитых было огромно, а всех, попавших в плен, перебили. Второе сражение произошло у местечка Лысково; здесь пали лучшие силы мятежников, и сражалось уже не столько войско, сколько беспорядочная толпа, страшная только совершенным своим отчаянием.[140]140
  Сражение под с. Мурашкином в октябре 1670 г., которому предшествовали осада и взятие Макарьевского Желтоводского монастыря, и под с. Лысковом наряду со сражением под г. Шацком были крупнейшими битвами, которые положили конец распространению восстания на запад (в направлении центральных уездов), локализовав его по линии р. Оки. Выделяя роль иностранных войск в сражении под Мурашкином и сообщая о действиях их конницы, Марций дополняет сведения, содержащиеся в «Сообщении…», в котором в связи с этим сказано лишь, что немецкие офицеры заслужили одобрение царя за умелое командование своими людьми (Записки иностранцев, с. 112).


[Закрыть] И действительно, резня была ужасающая, а тех, что попались живыми в руки победителей, ожидали в наказание за государственную измену жесточайшие муки: одни пригвождены были к кресту, другие посажены на кол, многих подцеплял за ребра багор – так постыдно они погибли. Но никого не наказывали строже, чем казаков мордвинов, если не считать некоей женщины, которую сожгли за то, что монашеский чин, к которому раньше принадлежала, она сменила на военные одежды и дела.[141]141
  Имеется в виду старица (монахиня) Алена, которая была предводительницей одного из повстанческих отрядов. Алена была схвачена в одном из сражений и сожжена по приказу Долгорукова (Кр. война, т. II, ч. I, с. 367).


[Закрыть] Тех, что сначала смогли бежать, а потом были схвачены, свирепо казнили прямо на месте, а бежавших в безлюдные места (solitudines)[142]142
  Solitudines, может быть, просто «степи».


[Закрыть] заморили голодом.

27. Так решилась судьба бунтовщиков, а главу их, Разина, загнали в тесные и пустынные места, и сотенный начальник Корнила Яковлев ласковыми речами убедил его в том, что война, как он сам видит, пришла к концу и что теперь нужно вместе отправиться к царю и там самому молить о прощении, самому защищать себя, самому рассказать о тех обидах, которые были ему нанесены. Разин, потерявший уже веру в себя и отчаявшийся в своем деле, слушается советчика. А поскольку поначалу с ним обходились ласково и почти так, как если бы он был свободен, то стараниями Корнилы в сопровождении многочисленного отряда – на самом деле это была стража – удалось привезти его в столицу рутенов Москву.[143]143
  С. Разин, как известно, попал в руки войскового атамана Корнилы Яковлева не в результате уговоров, а после того как в апреле 1671 г. домовитые казаки во главе с Яковлевым осадили и сожгли казачий городок Кагальник, в котором находился Разин (Кр. война, т. II, ч. I, с. 100, 101; т. III, с. 33–34, 44, 50).


[Закрыть]

28. Он не достиг еще города, когда навстречу были высланы две тысячи стражи, чтобы охранять его покрепче: они схватили его, надели оковы на шею и ноги и поставили под виселицу, возвышавшуюся прямо на повозке. За ним, привязанный цепью, шел его брат Фролко, обвиняемый по тому же делу и тоже закованный, чтобы подвергнуться наказанию наравне с братом. Их обоих доставили в Москву.[144]144
  Описание привоза Разина в Москву в основных чертах совпадает с тем, что имеется у других иностранцев – очевидцев событий: Рейтенфельса (с. 119), автора «Сообщения…» (Записки иностранцев, с. 114) и Т. Хебдона (Записки иностранцев, с. 130). Новое у Марция заключается лишь в указании количества стражи (две тысячи), высланной из Москвы для конвоирования Разина и его брата. Наиболее детальное и, вероятно, точное описание конвоя Разина содержится в письме Т. Хебдона (Записки иностранцев, с. 130).


[Закрыть] На допросах Разин так твердо переносил пытки, что, несмотря на множество изобличавших его улик и свидетельств, не мог рассматриваться как изобличенный и осужденный на основании собственных своих показаний.[145]145
  Данное замечание автора любопытно со стороны судопроизводства того времени. Разин своей стойкостью и молчанием при пытках сорвал основной довод доказательности – признание вины подсудимым, даже если признание получено в результате применения пытки.


[Закрыть] Но поскольку предстояло слишком долго вести следствие по делу, и без того ясному, то решено было, что в интересах государства надо поспешить с казнью и положить конец ходившим в народе толкам о причинах и истоках этих событий, чтобы не будить ненависти ко двору и новой угрозы для царя. И вот его привели к месту казни. Он выслушал смертный приговор, но, решительно не умея измениться к лучшему, еще более держался своей непокорности. Так что можно поверить, что он совсем забыл себя и думал не об искуплении своей вины, не о предстоящей ему перемене, но только о своем нынешнем позоре.

29. И действительно, когда его передали палачу, он нимало не озаботился тем, чтобы душой приготовиться к смерти; напротив, движения его выражали гнев и ненависть, и видно было, что он предпочел бы, чтобы Россия погибла от злой напасти, чем спасалась его погибелью. Казнь была публичной, и, чтобы мучения его были страшнее, сначала отрубили ему руки, потом ноги; но он принял эти удары, ни одним вздохом не выдав своих страданий. Он был так непреклонен духом, что не слабел в своем упорстве и не страшился худшего, и, уже без рук и без ног, сохранил свой обычный голос и выражение лица, когда, поглядев на остававшегося в живых брата, которого вели в цепях, окрикнул его: «Молчи, собака!».[146]146
  По-русски multschi sabacka. По-русски же и боевые кличи: notschay («неожиданно») – в бою под Мурашкином и hoyd'a podiom («давайте пойдем») – в сражении у Лыскова.


[Закрыть] Таково было неодолимое бешенство тирана: раз он не мог прибегнуть к оружию, он решил мстить молчанием, и даже пытками не могли принудить его рассказать о злодейских путях и тайнах его преступных дел. Именно поэтому в смертный час он попрекнул и выбранил своего брата, считая для себя горестным, а для брата постыдным, что тот, прежде его сотоварищ и помощник во всех делах, теперь не в состоянии был отнестись к смерти с презрением. Действительно, тот стал просить, чтобы ему позволили говорить с царем, и варвар понял это так, что из страха смерти брат решил выдать все его дела, тайну которых он хотел сохранить. О чем тот говорил царю, когда его отвели с места казни, точно неизвестно.[147]147
  Фрол Разин при виде казни брата крикнул: «слово и дело государево», – после чего его повели в застенок Приказа тайных дел (Записки иностранцев, с. 115). Эти слова несомненно слышал Степан Разин, когда, будучи лишен конечностей, крикнул брату: «Молчи, собака!». На новом допросе Фрол сказал: «Как де его пытали во всяких ево воровствах, и в то де время он второпях и от многой пытки в память не пришол». Он сообщил, что его брат запрятал в засмоленный кувшин «воровские письма» и закопал их на одном из островов Дона (Кр. война, т. III, с. 94). Предпринятые по наказу царя поиски закопанного кувшина не дали результата (Кр. война, т. III, с. 170). Казнь Ф. Разина была отсрочена почти на шесть лет.


[Закрыть] Мне довольно и того, что для Разина неприятно и совсем не безразлично было заподозрить – вполне, впрочем, основательно и справедливо, – что брат откроет его желания и цели. Царь потом смягчился этим признанием и не казнил его тогда, считая, что достаточно держать его под стражей, потому что он заслужил, чтобы потомки отличали его от брата не только по его раскаянию, но и по мере наказания.

30. После этого Разин, непреклонный перед мучениями и самой неизбежностью, был предан казни; голова, руки и ноги насажены были на заостренные колья, а обрубок тела брошен псам. Безобразно разодранный и истерзанный, он являл отвратительное зрелище, ему самому в поношение, а другим в виде урока,[148]148
  Это был о 6 июня 1671 г.


[Закрыть] иного конца и не заслужил тот, кто изменил своему государю, был врагом и предателем своего отечества.