Текст книги "Баба Люба. Вернуть СССР 3 (СИ)"

Автор книги: А. Фонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А зачем вам растительность?

– Хочу понимать, какие виды деревьев и трав там неустойчивые.

– Неустойчивые к чему?

– К появлению других видов. К примеру, чужеродных, – усмехнулась я.

– Простите, но разве внедрение чужеродных видов не является биологическим загрязнением? – нахмурилась Сиюткина.

– И диверсией, – кивнула я и добавила. – Ольга Ивановна, я вас очень прошу изучить этот вопрос досконально.

Сиюткина пообещала изучить и отчалила. А я задумалась. Устроить америкосам внутреннюю экологическую катастрофу, чтобы им было чем заниматься и не лезть в жизнь других стран – это ещё полдела. Но нужно бить по всем фронтам. И особые надежды были у меня на товарищей Комиссарова и Куща.

Интересно, она-то хоть английский знают?

А на работе, на следующий день, у меня на столе обнаружилась коробка конфет «Птичье молоко» и три печальных гвоздички, сиротливо лежащие среди бумаг.

Зашибись!

Кажется, моим спокойным денькам пришел конец, – вздохнула я.

Чёртов Алексей Петрович взялся за меня решительно и неотвратимо. И вот как его теперь спровадить?

Нет, так-то от небольшого романтического приключения я бы не отказалась. У каждой женщины должен быть рыцарь её сердца. А если не рыцарь, то хотя бы любовник. Иначе потом всякие болячки женские начинаются. Да и обабиться без наличия рыцаря незаметно можно. Вот ходит такая женщина, ходит, вся воздушно-красивая, вся в локонах, на каблучках и в рюшах. А потом вроде и не так много времени прошло, бац – и она уже в туфлях на низком ходу, волосы в пучок, без косметики и растолстела так, что ни в одну юбку не влезает.

Да и просто, романтика – это приятно.

Но не сейчас, когда на кону стоит жизнь моего Пашки. Когда я уже начала хоть какие-то реальные шаги делать. И тут сейчас престарелый ловелас этот, как чёрт из табакерки!

Хотя не такой уж он и престарелый. Если по правде, то я его ведь значительно старше.

Я задумалась и поймала себя на мысли, что на полном серьёзе размышляю, как бы приобщить Алексея Петровича к диверсионно-партизанской деятельности. Он таки научный сотрудник, значит, мозги однозначно есть. Осталось найти и ему соответствующую общественно-полезную роль в моей группе.

И вообще – хочу забабахать им цветную революцию в какой-нибудь Алабаме и Техасе. Пусть развлекаются, пока мы будем свою страну из осколков обратно склеивать.

Лишь бы нас не трогали. И не мешали.

Я поставила гвоздички в вазочку, налила туда воды из большого графина и раскрыла свой «Блокнот мести».

На первой странице я вывела каллиграфическим любашиным почерком:

«План действий»…

Сразу после работы, я прямиком отправилась в знакомый подвал к Игорю, как мы и договаривались. Был обычный рабочий день и видеосалон начинал работу позже. До сеанса ещё было время, и в зале, кроме Игоря и Олега, больше никого не наблюдалось.

– Ну что, поехали, раз все в сборе? – весело сказал Игорь. Он был в приподнятом настроении.

– Но мы же недолго? – уточнила я, так как мне предстояло ещё сходить в Дом молитв.

– За полчаса туда-обратно и там минут за пятнадцать-двадцать управимся, как раз я к началу «Рэмбо» успею, – пояснил Олег и мы пошли садиться в машину.

А поехали мы за город, туда, где Игорь открыл своё предприятие.

Глава 7

– Это – что? – удивлённо потыкала я пальцем в жуткого вида то ли ангар, то ли сарай.

– Предприятие, – заулыбался Игорь. – Наше предприятие.

– Но я тут, кроме жалобно требующего ремонта сарая больше ничего не вижу, – сказала я.

– Нужно же с чего-то начинать, – философски ввернул Олег.

Так, мальчики явно витают в облаках, – хмуро подумала я и настроение упало. – нужно срочно спустить их на землю.

– И деньги нужны, чтобы купить вот это? – я поморщилась, – Такие деньги?

– Ну да, – кивнул Игорь и с энтузиазмом добавил, – мы подремонтируем здание, поставим здесь столы и стулья, швейные машинки, закупим ткань, наймём людей и будем шить костюмы фирмы адидас.

– Твою ж мать! – потрясённо выругалась я. – ты решил забабахать посреди поля подпольный швейный цех по пошиву брендовых подделок?

– Ну почему так категорично? – Игорь понял, что я в бешенстве и не знал, как реагировать.

– Потому что это статья, – припечатала я. – И риск.

– Да все так делают, – засмеялся Олег, – и как юрист…

– А что, если через десять лет Игорь, или ты, решите баллотироваться в президенты? – задала провокационный вопрос я, – и внезапно вся эта мутная история с подпольным цехом всплывет? И поставит крест на карьере.

– Не всплывёт! – беспечно отмахнулся Игорь, – все так делают. Если посмотреть, то у всех депутатов свой бизнес есть. У кого казино, у кого подпольные цеха. Чем мы хуже?

– Нет, – покачала головой я.

– Почему нет? – видно было, что Игорь расстроен, – мы без вашей доли не вытянем. А видеосалон скоро накроется. Примерно месяца три ему осталось и всё.

– Я понимаю ваши затруднения, – сказала я, – и доверяю вам. Вы мне много в чем помогли. Причем совсем бескорыстно. Но вот влезать в мутное дело я не буду. И вам не советую.

– Но… – начал Олег.

– Олег! – я начала закипать, – я же не сказала «нет в принципе»! Я сказала «нет подпольному швейному цеху в ангаре посреди поля».

– Любовь Васильевна! – опять предпринял попытку Игорь, – давайте я вам расскажу всю схему, и вы сами увидите, что дело верное.

Но я лишь покачала головой. Я уже раз жила в лихие девяностые и прекрасно знала, чем такие вот попытки заканчиваются. Нет, безусловно, были и удачные проекты, были даже такие, когда люди с нуля вертикально вверх за какой-то месяц взлетали, но это были другие люди. А вот у хороших мальчиков это всё заканчивалось печально. Как правило печально. И это в лучшем случае. В худшем, если предприятие не разорялось в ближайшие месяцы, то приходили крепкие хмурые ребята и отжимали всё до копейки и бывшие хозяева таких цехов считали, что им крупно повезло, что их не залили бетоном где-нибудь на стройке или не прикопали в ближайшем лесочке.

Поэтому влезать в это я не собиралась и ребят решила не пускать.

– На сколько вы планируете арендовать помещение? – перешла я на деловой тон.

Парни переглянулись и чуть воспряли духом.

– На три года для начала, – сказал Игорь и поспешно добавил, – но мы потом продлим контракт, лет на двадцать. Просто у нас сейчас денег лишних нет, ещё же и ремонт делать надо.

– И знаете, чем это всё закончится? – вздохнула я и пояснила, – через три года, когда вы отремонтируете этот жуткий барак, хозяин вам так задерёт аренду, что хоть бы у вас на год денег хватило.

– Но мы же…

– Да, вы же! – припечатала я, – одно дело сдавать в аренду никому не нужный полуразваленный сарай, а другое – отремонтированный цех с автостоянкой, всеми коммуникациями и удобствами.

– Какими удобствами⁈ Какой стоянкой⁈ – поморщился Игорь.

– А как ты людей здесь держать будешь? – удивилась я, – им в туалет ходить не надо? А руки помыть? А обогревать помещение? Чай не в Африке живём же.

Меня понесло.

– А стоянка нужна, и для автомобилей, и для фур, которые будут отгружать готовую продукцию, и для автобуса, который будет отвозить и привозить людей. Ты же не думаешь, что они вповалочку будут на полу в цеху спать?

– Не думаю, – задумчиво нахмурился Игорь.

– А ещё столовая нужна будет, или хотя бы буфет. Людей же кормить нужно. Если, конечно, твои смены не по четыре часа будут.

Игорь тяжко вздохнул.

– Водопровода здесь нету. Канализации – нету, электричества – нету. Это всё от города тянуть придётся. А наши городские власти за это столько затребуют, сами знаете. Поэтому я и говорю, что ничего у вас не выйдет! А даже если вы каким-то волшебным образом преодолеете всё, что я здесь только что перечислила, то не факт, что землевладелец, где расположен ангар, не продаст этот кусок земли и вам придётся срочно этот ангар со всей начинкой сносить.

По лицам парней было видно, что они об этом вообще не подумали. Ну да, совковое воспитание, когда государство решало все проблемы своих граждан, плюс сейчас полная безнаказанность и свобода – вот и почувствовали себя акулами капитализма.

– Вы правы, – чуть помедлив, сказал Игорь.

Видно было, что настроение у парня совсем испортилось. У Олега, кстати, тоже.

– Это вам с видеосалоном в подвале было легко, – сказала я, – просто сняли одну комнату, поставили стулья и старый видик. Набрали видеокассет. Народ приходит и просто сидит смотрит. Им в туалет не надо. И без еды час-полтора пережить можно. Поэтому всё хорошо. Здесь же совсем другая история.

– А что, если в городе цех сделать? – с надеждой взглянул на меня Олег, но я поспешила разбить его мечты:

– И в этом случае ничего у вас не выйдет, – покачала головой я, – помещение нужно. А аренда в городе сам знаешь, сколько стоит.

– Так мы тот же подвал арендуем, просто полностью! – загорелся Игорь.

– И девяносто процентов времени ты будешь отбиваться от возмущенных жильцов, которым стрёкот швейных машинок будет мешать. А остальное время – от санстанции, от ЖЭКа, который за вывоз мусора с тебя три шкуры сдерёт, и так далее. Я уже молчу про рэкет.

– Да ну! Не верю я, что ничего не возможно! – возмутился Олег, – вас послушать, так везде одни ужасы!

– Почему невозможно? – удивилась я, – Всё возможно. Просто нужно заранее просчитать все плюсы и минусы проекта. Я вот лично считаю, что идея с этим ангаром заранее провальная. Но это совсем не значит, что другие идеи тоже не зайдут.

– Например? – с надеждой взглянул на меня Игорь.

– Например? – задумалась я, – да вот, пожалуйста, тебе пример. Можно открыть сеть дешевых столовых быстрого питания. Сперва у нас в городе, затем и в других населённых пунктах. Причём сделать это надо не просто так, а под «крышей» секты «Союз истинных христиан».

– Насколько я знаю, вы там состоите, – с подозрением взглянул на меня Олег.

– Ну, я бы не сказала, что я прямо состою, – развела руками я, – скорее я там реализую некоторые свои проекты. Просто в одиночку это делать нереально и глупо, а коллективно вполне можно. Да и под «крышей» такой мощной организации, которую в свою очередь «крышуют» из Бруклина, можно делать что угодно. Главное правильную идеологию подвести, чтобы не шло вразрез с уставом общины.

– И какая же идеология может быть в сети быстрого питания, чтобы было связано с сектой? Хоровые молебны перед едой? – ехидно хмыкнул Олег.

– Нет. Помощь бездомным, людям в трудной жизненной ситуации, многодетным семьям и так далее. Для них делать обеды со скидкой, по купонам. Причем не просто для них, а с условием, если они начнут посещать хотя бы основные мероприятия в Союзе истинных христиан. А для всех остальных – по обычной цене. Продумать такое меню, чтобы нравилось людям и по другим столовым такого не было. Да тут разгуляться есть где. Но это был лишь один пример. Так-то лично я бы с продуктами не стала связываться. Отравится кто-то один и начнётся. Лучше чем-то другим заняться. Но здесь нужно посидеть, хорошо подумать.

– Тогда что? Отказываемся от идеи с швейным цехом в ангаре и будем думать дальше? – подытожил Олег.

– Только времени у нас нету, – мрачно сказал Игорь.

– Давайте установим сроки, – пожала плечами я, – скажем – три дня на раздумья. Через три дня я еду в село. Вы же обещали к нам на шашлыки приехать. Вот и приедете, а заодно мы решим судьбу будущего совместного бизнеса.

Парни повеселели.

Вот так бы сразу.

В Доме молитв «Союза истинных христиан» собралась вся моя группа. Здесь тоже царили малооптимистичные настроения. Правда не в столь категоричной форме, как с парнями.

– Итак, давайте обсудим основные мероприятия по ближайшей акции, – начала я, – я имею в виду акцию, которая касается бездомных животных. Кстати, нужно будет придумать яркое название. Если есть варианты – пишите на листочек. Я оставлю его на столе.

Я вытащила листочек со списком того, что надо будет подготовить и начала зачитывать:

– Так, перво-наперво, нужно будет помочь установить два вольера. В них будут кошки и собачки…

– Они же передерутся там! – сказала Сиюткина.

– Мы попросим работников питомника для бездомных подобрать спокойных животных. Именно их есть надежда, что разберут люди. Вы же понимаете, что никто не будет отдавать агрессивных или одичавших животных в семьи.

– Ну ладно, – согласилась агрономша.

– Дальше, – я начала зачитывать второй пункт, но тут же меня перебил Пивоваров:

– Па-а-азвольте, Любовь Васильевна! – возмущённо воскликнул он, – а вольеры устанавливать будем мы втроем?

– Почему? – не поняла я.

– Ну вряд ли Ксения будет забивать столбцы и натягивать сетку, – недобрым взглядом окинул Пивоваров Зыкову.

– Почему вы ко мне постоянно придираетесь⁈ – возмущённо пискнула Ксюша.

– Значит, мы втроём, я, Фёдор Степанович и Ефим Фомич будем возиться с вольерами⁈ А я, между прочим, заслуженный юрист Калинова!

– Вы не будете там только втроём, – пояснила я, – вольеры будут устанавливать сотрудники питомника. От вас же может понадобиться помощь в виде поддержки: помочь распаковать, разложить, подержать и так далее.

– А у меня спина болит и мигрени, – отмахнулся Пивоваров. – И вообще, здоровье пошаливает. Так что я не смогу.

– Значит, вам нужно начинать приседать, – авторитетно заявила я. – Сто раз. А лучше – четыреста. И тогда у вас вообще никаких болезней не будет. Во всяком случае долго не будет. Если прямо сегодня начнёте, как раз к мероприятию оздоровитесь.

– Да вы в своём уме⁈ – хохотнул Пивоваров, – я даже пятьдесят раз не присяду, какие там сто⁈

– Ну никто же не говорит, чтобы вы вот сразу взяли и сто раз подряд присели, – развела руками я, – приседайте десять раз по десять. А, если сможете – пять раз по двадцать. Но за день вы должны выполнить сто приседаний.

– Кошмар какой-то, – раздражённо сказал Пивоваров.

– Но это для начала сто, – сделала вид, что не обратила внимания на его тон я. – Потом вы начнёте увеличивать количество. И добавите отжимания. А в идеале – ещё и упражнение на пресс. Всё тоже по сто. Если вы будете делать это, вам никаких спортзалов не надо будет и все болезни обойдут стороной.

– Но это попахивает каким-то шарлатанством, – хмыкнул Пивоваров.

– Зато пойдёт мощный процесс омоложения, – пояснила я, – нет, въюношем бледным со взором горящим вы за три дня точно не станете, но вот обмен веществ нормализуется и все органы начнут правильно функционировать, и без сбоев. А ещё это отличная профилактика от всяких онкологий и диабетов.

– Хорошо, что для мужчин такая программа есть, – завистливо фыркнула Белоконь.

– Да почему же только для мужчин? Женщин это в первую очередь касается. Отжимания от пола – это профилактика рака груди. А ещё нужно ходить в баню. Чтобы парилка была, да с веничком, и после этого обязательно ушат холодной воды на себя вылить. Или в сугробе поваляться, если зимой. Тогда да.

– У меня повышенное давление, – вздохнула Рыбина, – я и так постоянно на таблетках сижу. И два раза в году лежу на капельницах. Какая там баня! Мне врачи запрещают даже душ горячий.

– Врачи, конечно же, будут запрещать, – кивнула я, – им проще что-то сразу отрезать и больше не заморачиваться. А я вот считаю, что за каждый свой орган бороться надо до победного. Мало ли что они не разрешают. Никто же не заставляет заходить вас в разогретую до ста двадцати градусов парилку и сразу лезть на верхнюю полку, и сидеть там по полчаса. Но на полминуты зайти можно, немножко подышать внизу, веничком два раза хлопнуться и затем под ледяной душ стать. Перепад температур – это для сосудов просто прелесть. Потихоньку так гипертонию и победите.

– А вдруг тромб какой оторвётся, – поддержала рыбину Сиюткина.

– Вполне возможно, – не стала отпираться я, – риск есть всегда. Причём огромный риск. Но тот же тромб может оторваться, когда вы на полметра дальше вокруг своего дома пройдёте. Или по лестнице чуть быстрее поднимитесь. Или жара начнётся. Так не лучше ли начать бороться? Сперва потихонечку, а потом всё больше и больше. Я вот у нас в селе всегда в баню хожу, у отца своя есть. Жаль, что в Калинове нету.

– Почему это нету? – заметил Кущ. – Здесь у нас есть неплохая общественная баня.

– Значит нужно туда начинать нам всем ходить. Раз в неделю. Давайте объединимся. Мужчины пусть ходят в мужское отделение, а мы, девочки, – в женское, – предложила я, – будем здоровьем запасаться. Ведь нам предстоят большие задачи.

Однако по лицам этих людей было видно, что им проще выпить таблетку или отрезать больной орган, чем каждый день изматывать себя приседаниями. Но я сдаваться не собиралась.

– Но если прямо лень-лень приседать и отжиматься, то есть один способ, как сохранить здоровье, – сказала я.

– Я знаю этот способ, – парировала Зинаида Петровна, – нужно регулярно пить заряженную Чумаком воду.

Я хотела ещё съехидничать и добавить, что и заряженную Чумаком газетку к заднице тоже очень хорошо прикладывать, а ещё уринотерапией заняться, но потом вспомнила, чем всё закончилось у моей соседки, и решила воздержаться. Народ в это время был ещё достаточно наивен и на полном серьёзе воспринимал и НЛО, и прочую дичь.

– Ладно, об этом способе мы поговорим в следующий раз, – широко улыбнулась я, – тем более вам привычнее таблеточками, по старинке. Так что давайте вернемся к списку мероприятий…

Остаток дня мне всё не давала покоя одна мысль. Родственнички Владимира упомянули слово «завод». Значит, у зятя либо был какой-то прожект, связанный с этим заводом, либо он уже имел (или был соучредителем) завода. В любом случае мне хотелось всё выяснить. А то пока я сижу тут, как дура, и планы по завоеванию мира лелею, у меня из-под носа его ушлые троюродные сёстры уведут завод.

В то, что Владимир поправится, я не верила. Как и в то, что Тамарка после дурки выйдет полноценным человеком и возглавит завод, где станет управлять как крепкий хозяйственник. Скорее она превратится в овощ, и рано или поздно государство решит, что кормить и содержать её нецелесообразно. И тогда её выпишут, и передадут любящим родственникам на руки.

И тогда будет у меня вообще всё «хорошо»: престарелый Любашин отец, который уже тогда вряд ли сможет сам себя обхаживать, тем более в селе, десяток внуков, судя по активности и генам Анжелики, ну и в придачу сестра-овощ с периодическими нервными срывами. Причем лично для меня все эти люди абсолютно чужие.

Но законы божьи попирать неправильно. Я попала на место Любаши, поэтому я в ответе за её родных. Не бросишь же. А вот для того, чтобы обеспечить всем им достойное существование, да и что уж там говорить, мне тоже, вот для всего этого и пригодится свой завод.

На худой конец его всегда продать можно будет. Всё же копейка.

Осталось теперь выяснить, что это за такой завод, что он производит и где находится. Думаю, все документы у Владимира где-то дома.

Я вытащила ключ от Тамаркиной квартиры. Пришла пора наведаться к сестрёнке в гости.

Глава 8

Да где же оно⁈ – я уже битый час рылась в многочисленных ворохах бумаг, принадлежащих Владимиру, в тщетной попытке наткнуться на искомый «завод».

Получается два варианта: либо зять хранил документы где-то в другом месте, либо я пропустила. Поэтому, испустив тяжкий вздох, я печально оглядела два огромных шкафа с бумагами и выдвинутые ящики стола, скривилась и начала всё заново.

Да, следует признать, мой зять Владимир был «Плюшкиным». Он принадлежал к той странной категории людей, которые никогда ничего не выкидывают. Но и эти люди тоже бывают разными: есть среди них такие, которые ни за что не выбросят ветхую одежду и обувь, или банки с позапрошлогодней консервацией, есть хранители старых газет, рекламных листовок и квитанций, есть те, кто коллекционирует даже б/ушные полиэтиленовые пакетики, сперва тщательно их выстирывает, затем сушит, затем аккуратно складывает и в таком виде хранит много-много лет непонятно с какой целью.

Владимир относился к первой категории. Он бережно хранил любую малейшую бумажку или её клочок. Я нашла даже фантики от конфет в увесистой коробке. Правда, конфеты были все заграничные, но собирать фантики для взрослого мужика – ну такое себе. В моём понимании образа Владимира это невинное хобби почему-то находилось за гранью добра и зла.

Как обычно, по закону подлости, искомая папочка (они таки нашлась, ура!) нашлась на самом низу, в диване. Я вытащила документы и прочитала – это были акции (та-дам!) на Калиновский фаянсовый завод, где когда-то много лет трудилась Любаша Скороход, пока я её не уволила. И Владимиру каким-то непонятным образом там принадлежало аж тридцать семь процентов (та-дам!). К моему сожалению, согласно документам, ему нужно было внести деньги. И срок истекал через две недели.

Там были ещё какие-то бумажки с расчётами. Как я поняла, Владимир метил ввязаться в акционеры завода по производству оксида кобальта. Но я сразу решила в такое не лезть – конкурировать с «Норникелем» не самое умное решение. Поэтому – нафиг, нафиг.

Я отложила бумажки по кобальту и вернулась к документам по фаянсовому заводу. Ещё раз всё тщательно пересмотрела и изумлённо выдохнула. Так вот для чего Владимир заставил Тамарку продать дом отца! Сунув документы в сумочку, я аккуратно вернула все остальные бумаги на место и тихо вышла из квартиры, не забыв запереть её на ключ. Честно скажу, мелькнула мыслишка сложить Тамаркины вещи и отнести ей в психдиспансер, но не стала.

Вечером этого же дня у меня было свидание с Алексеем Петровичем. Я, как могла, откладывала, придумывала разные причины. Но дальше тянуть было неудобно, все отмазки как-то закончились.

Алексей Петрович решил шикануть и сводить меня в ресторан.

Ну ладно, ресторан, так ресторан. Хоть поужинаю, на худой конец.

Собиралась я недолго – вытащила заветную китайскую сумку и поискала, что бы надеть такое, чтобы не шокировать местную публику и вместе с тем быть на высоте. Хоть я планировала аккуратно дать Алексею Петровичу от ворот поворот, но пренебрегать внешним видом не стоило. Да и с момента попадания сюда, никуда особо я и не ходила (да и в том, моём мире, я в последние годы тоже никуда не ходила). Так что был достойный повод потешить своё женское эго.

Нарядилась я в платье, которое Ирина, с которой мы снимали комнату, «расхламила», потому что оно вышло из моды. Но для девяносто второго года это было самое ого-го и ух.

Платье это было самого обычного прямого кроя, но зато агрессивной «тигровой» расцветки. На мой вкус совершенно «никакущее», но здесь таких ни у кого ещё не было. Так что для калиновского ресторана вполне себе сойдёт. Главное, что, после того, как я похудела и помолодела, сидело оно на мне изумительно.

Я сделала красивую причёску, подвела глаза, накрасила губы и вышла на улицу.

Алексей Петрович ждал меня у подъезда:

– Любовь Васильевна! Вы чудесно выглядите! – восхищённо сказал он и протянул мне букетик мимозы.

Хорошо, хоть не три гвоздички, – порадовалась я, принимая гербарий. А вслух с милой улыбкой сказала:

– Спасибо, Алексей Петрович.

– Любовь Васильевна… – начал он и запнулся, – а можно я буду называть вас Люба? Хотя бы в этот вечер?

– Думаю, Алексей Петрович, если мы будем в ресторане друг друга по имени-отчеству называть – нас не поймут, – дипломатично ответила я, сразу обозначая границы.

– А вы тогда называйте меня Лёша, – предложил он.

Я внутренне поморщилась. Слишком фамильярно, но ничего не поделаешь, и я согласно кивнула.

Мы под ручку прошествовали по ночным улицам в ресторан.

Ну как ресторан. Для меня, человека из двадцать первого века, разбалованного интернетом и изобилием всего, этот так называемый ресторан выглядел как ширпотребная забегаловка. Но других вариантов всё равно не было.

Ну, хоть, может, готовят здесь вкусно, – понадеялась я.

Мы заняли крайний столик, и сделали заказ. Алексей Петрович не сводил с меня восхищённого сияющего взгляда, лабухи на сцене лабали какой-то совершенно отпетый бандитский шансон, народ пил, ел, звенел бокалами, провозглашал тосты и хохотал, а у меня от всего этого разболелась голова.

Я уже и не рада была, что согласилась.

Да ещё и все бабы, присутствовавшие в ресторане, поедали моё платье завистливыми взглядами. А я как-то не особо люблю быть в центре внимания.

Официант, наконец, принёс бутылку вина, и Алексей Петрович разлил по бокалам:

– За нас! Я очень надеюсь, что наша дружба перерастёт в нечто большее! – торжественно провозгласил тост он, мы послушно чокнулись и выпили. Я постаралась не скривиться – вино было явно самопальное. Шмурдяк короче какой-то.

– Потанцуем? – предложил Алексей Петрович, когда заиграли какой-то вялый медляк, если я не ошибаюсь, под песню Серова.

Я подавила вздох – вот нафига я попёрлась в этот ресторан? Сейчас бы пожарила дома котлеток, затем сделала бы себе чашку чая и смотрела бы кино, лёжа на диване. Но назвался груздем, как говорится…

Музыка закончилась, и мы вернулись за стол.

Примерно между салатом из крабовых палочек и заливной рыбой, Алексей Петрович вдруг сказал:

– Люба, выходи за меня замуж!

И я подавилась крабовыми палочками.

Прошло три дня, и сегодня у нас была небольшая благотворительная акция. На окраине Калинова жила одинокая старушка, ветеран войны. У неё никого не было, и здоровья уже тоже. Мы должны были помочь ей с ремонтом – поправить забор, крылечко, покрасить это всё и плюс ставни на окнах. В доме нужно было поубирать, побелить стены и вымыть окна. Плюс – перестирать покрывала, занавески, постельное, кое-какую одежду и так далее, по мелочи. А ещё – покрасить табуретки и старый скрипучий буфет с бомбошками.

Я обвела взглядом жилище старушки и вздохнула. Любой дом так же, как и любой человек, может рано или поздно обветшать, одряхлеть и даже превратиться в живой труп. Чаще всего в домах, особенно в домах стариков, сохраняется именно та эпоха, когда они были более всего счастливы. Такое впечатление, что люди хотя бы вещами, предметами, обстановкой пытаются удержать те мгновения, когда им было хорошо.

Дом этой старушки застыл где-то в начале пятидесятых.

Вот, казалось бы, разве же тогда было хорошо? Послевоенная разруха, ещё не ушли все эти отголоски боли, страданий… Но тогда всё равно было хорошо. Морально хорошо – была потрясающая человеческая работоспособность, молодой задор, надежда, было движение, стремление к лучшему и вера, что дальше будет ещё лучше. Эх, если бы они только знали, чем всё закончится…

И поэтому мне хотелось не просто, чтобы мы навели здесь порядок, покрасили и побелили. Нет, главное здесь было – удержать вот эту атмосферу дома. Иначе старушка вернется и будет здесь чужая, среди свежеотремонтированных предметов.

Данное мероприятие не было широко распиаренным, но здесь важно было во-первых, помочь человеку (и я не удивлюсь, если Всеволод лелеял далекоидущие планы, что эта бабулька потом пойдёт к нему в секту и отпишет всё добро на них), во-вторых, нужно было продолжить сплочение команды.

Я зачитала перед членами группы список задач, и мы лихо и дружно приступили.

Работу распределили по возможностям – пока мужчины возились с забором и крылечком, женщины работали в доме. Чтобы бабуля не мешалась под ногами и не охала, Всеволод на три дня отвёз её в соседний посёлок, где был профилакторий для рабочих. Там она проходила кое-какие процедуры, а мы за это время должны были всё сделать.

Перед этим пригласили журналистку с фотографом, чтобы они зафиксировали «как было». А когда мы всё сделаем, они потом зафиксируют «как стало». И в газете напишут, как секта помогает простым людям и какие там бла-бла-бла хорошие и правильные люди.

В общем, попиарились и приступили к работе.

А среди нас была Таисия (та-дам!).

Мужчины делали ремонтные работы снаружи, я помогала Зинаиде Петровне собирать барахло на стирку, Ксения и Ольга Ивановна взялись за побелку, а Ирина Александровна отмывала окна и всё остальное. Таисия же слонялась от группы к группе и раздавала ценные советы.

– Милочка, ну кто же так белит! – прицепилась она к Ольге Ивановне, сочтя, что молоденькая Ксюша – неинтересная цель для нападок. – Нужно кисть вот чуть набок ставить, а то ведь все просветы видно. И наляпали на полу как…

– Ну, так помойте! – огрызнулась Сиюткина, продолжая нервно орудовать щёткой.

– Сразу видно, что вы агроном, а не маляр, – покачала головой Таисия. – Иначе знали бы, что известь с пола отмывать трудно. Семь вод надо, и всё равно разводы на полу останутся. Газетку подстелите хоть, что ли…

– Да я из деревни! Я получше тебя знаю, как белят! – вызверилась Сиюткина, перейдя в гневе на «ты», чего она обычно никогда не допускала. – У нас дома печь была, и я её матери всегда белить помогала! И деревья в саду!

– Но здесь не деревья, прошу обратить внимание, а стены, если вы не заметили… – сказала Таисия таким тоном, что Зинаида Петровна не удержалась и злорадно фыркнула.

Этого оказалось достаточно – Сиюткина взорвалась:

– А ты чего фыркаешь⁈ Чего фыркаешь⁈ – завопила она, швырнув кисть в ведро так, что часть извести расплескалось веером на пол. – Сама самую лёгкую работу отхватила, а теперь фыркаешь!

– Кто, я⁈ – такую несправедливость Рыбина стерпеть не смогла, – Вы представляете, как тяжело отстирать всё это! Да вы только гляньте, какое оно всё застиранное!

Она махнула старым, аж сероватым, пододеяльником перед лицом Сиюткиной:

– А знаете, давайте меняться! – зло выпалила Рыбина, – я прорехи в побелке оставлять не буду! Руки не из жопы у меня!

– Это вы на что намекаете⁈ – взвилась Сиюткина, – вы хотите сказать, что это у меня руки из жопы, что ли⁈

– Я сказала то, что сказала!

– У вас у обеих такие руки, – моментально влезла в склоку Белоконь, – людей стыдно.

– Да вы на себя посмотрите…! – сандал всё набирал обороты.

Бабы орали и ругались, я продолжала меланхолично вытаскивать бельё из старого скрипучего шкафа, Сиюткина сцепилась с Рыбиной, Белоконь подзуживала обеих и была просто счастлива, Ксения получила заодно тоже и от такой несправедливости расплакалась. А посреди всего этого бедлама стояла Таисия и довольно улыбалась.

Прибежал Пивоваров:

– Женщины! Что тут у вас происходит⁈ Уже в соседних дворах ругань слышно!

– Вы бы, Пётр Кузьмич, чем поучать нас всех, лучше бы воды принесли, не видите, Ольга Ивановна весь пол в доме извёсткой заляпала, – нежно проворковала Таисия, и всё понеслось по второму кругу, но уже подключился сперва Пивоваров, а потом и остальные мужики набежали.

Резвитесь, ребятишки, резвитесь, – удовлетворённо подумала я, – скоро вам дружно от врагов отбиваться придётся. Так что небольшая разминка не помешает.

А на следующих выходных я поехала в село. Хотелось проведать своих, побаловать их вкусняшками, да и просто отдохнуть от всего этого. Но главное – забрать Анжелику. С понедельника начинались экзамены в училище.