Текст книги "За пределом. Инструкция к бессмертию"

Автор книги: А. Эверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

А.Г. Эверс.

За пределом. Инструкция к бессмертию

Глава 1. Детство. Знакомство со смертью.

Он тихо подошёл к юной девушке, пока она стояла спиной к нему. «Незаметно подкрался», – так обычно говорят про него. Она смотрела на огонь в камине, но обернулась, почувствовав его присутствие, и поприветствовала без эмоций:

– Здравствуй, Смерть.

– Здравствуй, Любовь, – он усмехнулся. Никто, кроме неё, не мог произнести его имя, продолжив жить, потому что увидеть его могли только те, кто уже умер.

– Зачем ты пришёл? – она была, как всегда, холодна к нему. Он часто приносил ей только горе и печаль.

– Я знаю, что ты задумала, – в его голосе слышалось нарастающее раздражение.

– Я и не делала из этого тайны.

– Я не собираюсь это терпеть – ты хочешь уничтожить меня!

– Глупости, я уничтожу тебя не в большей мере, чем саму себя, – Любовь оставалась спокойна и отвечала, не повышая тона.

– Ты в образе человека совсем свихнулась.

Он осмотрел её с ног до головы. Кажется, что они не виделись вечность. Возможно, так оно и было – он не помнил.

– Люди всё равно будут умирать, но совсем в незначительном количестве. Животные, птицы, рыбы, насекомые, бактерии и вирусы тоже будут умирать. Смерть останется, просто её станет намного меньше. Как и любви. Разве тебя не устраивает такой консенсус?

Она продолжила смотреть на огонь в камине. Она почти растворилась в этом пламени. Не было ничего и никого, только этот огонь, с которого началась жизнь, а она была первобытным человеком, сидящим в своей пещере и согревающимся этой ночью теплом костра. Но Смерть прервал её мысли и вернул в эту пустую комнату с голыми, тёмно-серыми бетонными стенами.

– В целом устраивает… но как это повлияет на любовь?

– Очень просто. Во-первых, вечной любви не бывает, а количество памяти, в том числе эмоциональной, ограничено. Во-вторых, любовь в большинстве своём вызвана страхом одиночества, страхом перед смертью, одинокой старости, смерти, в которой тебя никто не поддержит. Без смерти, зачем им любовь?! Останется только страсть и желание, и те будут притуплены скукой и необходимостью держать в рамках перенаселение.

– Тогда зачем тебе это? Так сильно понравилось быть человеком, что не хочешь прощаться со своим телом?

– День за днём, из поколения в поколение одно и то же. Скука и однообразие человеческих жизней. Всё только для того, чтобы они наконец догадались, что им нужно что-то большее. Может, уже пора прекратить этот порочный круг бытия?! Вечная жизнь – это новая ступень эволюции, прогресса, развития и ступень к новой форме сознания. Знаешь, иногда некоторые ненужные органы и части тела становятся рудиментами. Смерть должна стать рудиментом. Как твой антипод, любовь тоже должна стать рудиментом. Я не против. На новом уровне сознания мы не нужны, – она улыбнулась. – Мы вместе останемся по одну сторону баррикад.

Он терзался сомнениями, хотя в целом его это устраивало, так что он решил ей не мешать… пока. Навряд ли у неё получится.

***

Всё началось, когда она была ещё ребёнком. Никто не знал, но Глория прекрасно отдавала себе отчёт в том, зачем привела её в этот мир. Именно так. Глория долго не хотела детей, пока не поняла, зачем она подарит им эту жизнь. У её детей был смысл жизни с самого рождения, о котором они не знали. И никто не знал. Это был её собственный тайный замысел, который никто бы не одобрил. И самое сложное заключалось в том, чтобы суметь воплотить этот план в жизнь.

Уложив детей спать, Глория с мужем уже час как наслаждались просмотром старого фильма про Италию. Мысленно гуляя с героями киноромана по солнечным улочкам Флоренции, они укутались в одеяло и грели друг друга в объятиях. За окном был январь, подвывавший в окно. Приятно, когда можно наслаждаться нежностью мужа даже спустя годы в браке. Но все эти простые и уютные вещи, ради которых многие и живут, несильно радовали её вечно беспокойную душу.

В соседней комнате плакал ребёнок. Сначала тихо, пряча слёзы в подушку, пытался сам успокоиться и справиться со своими страхами. Но своими всхлипами очень мешал младшему брату, который не выдержал такого шума и закричал на всю комнату, пытаясь дозваться родителей, не вылезая из кровати.

– Мааам! Лиля плачет!

Это могло значить всё что угодно, но чаще всего у восьмилетней Лили болели голова и живот. Если первое было связано с постоянными переутомлениями, то причину второго родителям так и не удалось выяснить. Лиля очень усердно и много занималась, хотя быстро теряла концентрацию и переключалась с одного занятия на другое. Только что щёлкала задачки по математике, вот уже изучает книгу с детскими песнями и вставляет кассету с одной из них или решит записать свой собственный «хит». Или решит повыводить буквы в английской прописи. А может просто включить обогреватель и топить перед ним шоколад, чтобы макать туда печенье. К задаче по математике возвращается, только когда за окном уже стемнеет и мама вернётся с работы. Не потому что сложно, а потому что была увлечена множеством других «дел». Потом сидит до полуночи и доделывает домашнюю работу, чуть ли не засыпая на письменном столе. Не потому что устала, а потому что ей тяжело выполнять однообразные задачи долгое время. В этом, как предположили врачи, и была причина переутомлений и не столь уж частых, но сильных головных болей, с которыми не могли справиться ни одни лекарства.

Такие же ничем не излечимые боли в животе, не имевшие никаких явных причин, предупреждались родителями по советам врачей супами. Каждый день Глория готовила для Лили первое блюдо и контролировала, чтобы дочь обязательно хотя бы обедала полноценно, а не тем, чем ей хочется. Если этого не делать, Лиля будет питаться только чаем и печеньем с шоколадом.

Но сейчас на дворе были зимние каникулы, Лиля проводила все дни дома с семьёй или гуляя в лесу, и последние дни ребёнок исправно ел под неумолимым взглядом Глории всё, что ему давали, и не переутомлялся, выполняя бесконечные домашние задания. Так что у Глории были все шансы надеяться, что сегодня им не придётся всю ночь бороться с непроходящими болями.

Не успела, Глория выкарабкаться из-под одеяла на зов сына Дэнни, как заплаканная Лиля уже сама пришла к их кровати. Глория села на край и обняла ребёнка, тонущего в упоительной истерике мирового страдания. В таком состоянии дитя даже не сможет поведать о своей беде или кошмаре.

– Что случилось, рыбка моя? – у Лили были тёмные волосы с золотистым отливом, и Глория часто называла её золотой рыбкой. Именно такой волшебной рыбкой она и была для неё в действительности, потому что могла исполнить её желание.

– Тебе приснился кошмар? – Лиля отрицательно помотала головой сквозь слёзы. Пока ребёнок старался успокоиться, ощущая себя в безопасности, Глория пыталась понять, стоит ли беспокоиться ей самой. Она посадила дочь к себе на колени и гладила по голове. – А что тогда? Болит что-то?

– Н-нет, – Лиля только перестала плакать навзрыд, но с вырвавшимся ответом снова придалась страданиями.

– Точно не болит? Ты уверена? – однотипные вопросы в объективно неправильном направлении всегда действовали безотказно. Лиля поняла, что мама не догадается сама о её страхах и скорее замучает ненужными вопросами, если сейчас же не перевести тему в нужное русло.

– Я не хочу умирать, – снова заревела Лиля, вырывая по слову сквозь всхлипы.

– Но ты ещё очень маленькая, у тебя ещё длинная жизнь впереди.

– И не хочу, чтобы вы умирали!

– Но все рано или поздно умирают… – настал тот самый миг. Глория знала, что он настанет. Она точно также боялась и плакала по ночам. Гены не подвели – значит, у человечества есть шанс.

– Неет… – Лиля заплакала ещё сильнее. Да, Глория могла бы рассказать про свет в конце туннеля, про рай, про астральные выходы из тела или что-нибудь там ещё, чтобы успокоить несчастное дитя. Но нет, она не собиралась этого делать. И ей не надо было, чтобы ребёнок успокаивался в полной мере и до конца. Глории надо было, чтобы этот страх остался жить в душе Лили и не где-то глубоко в подсознании, а здесь, совсем рядом, напоминая при каждом удобном случае о себе, и прибавляя уверенности и решимости при выборе жизненных путей.

– Но подожди, не плачь, ты можешь всё изменить. Есть одна легенда о том, как можно победить смерть.

Лиля тут же перестала вырабатывать новые порции слёз, чтобы не упустить никаких важных деталей. И Глория рассказала ей сказку, ставшую путеводной звездой для её дочери.

– Давным-давно ещё до того, как на земле появились люди, на нашей планете жила особая раса. Эта раса была внешне похожа на людей, но существа этой расы были намного красивее. Они были совершены, и у них не было никаких недостатков. Не потому что они были такие великолепные с рождения, от природы, а потому что они достигли своего пика в развитии науки. Это были эльфы. И они были бессмертны.

Вот как им это удалось. Человек состоит из клеток – это маленькие частички, – Глория подошла к шкафу с фотоаппаратурой и взяла один из старых портретных объективов. Она направила его на свою руку и предложила Лиле заглянуть в него. – Вот смотри. Видишь точечки, поры и бороздки? Мы все состоим из таких маленьких ячеек. А клетки ещё меньше. В клетках хранится информация обо всём организме, но она зашифрована генетическим кодом. Код – это загадка, которую эльфам удалось разгадать. Благодаря этому они нашли лекарство от всех болезней и от старения. Они не старели, не болели и не умирали – то есть стали бессмертны. Они поднялись на ступень выше в своём развитии. Ты знаешь, некоторые люди говорят, что существуют рай и загробная жизнь, – в голове Глории успела мелькнуть мысль, что её бабушка, чья роль заключалась в духовном просвещении ребёнка, убьёт её за такую антипропаганду. Но Глория продолжила. – На самом деле, смерть – это вечное ничего. Те прекрасные эльфы отказались от мечты о загробной жизни, чтобы достичь большего. Хотя ведь мысль о вечной жизни не менее пугающая, чем о вечном небытие. Но они приняли отсутствие смерти в их жизни. Они не рассматривали смерть как нечто таинственное, интересное и притягательное, чего они лишились. Нет, они рассматривали свой отказ как эволюцию, как новую форму существования и благодаря этому смогли принять новую бессмертную жизнь. Но не все в их королевстве готовы были смириться с вечной жизнью. В это сложно поверить, но многие не приняли вечную жизнь на Земле. Они видели в смерти некую особую форму продолжения существования, но они ошибались. Это было всего лишь успокоение для них, иначе жить стало бы слишком страшно, и все просыпались бы, как ты, каждую ночь. Даже в столь развитом и умном обществе было много не очень умных существ, которые только деградировали.

– Это что?

– Не становились лучше, а становились хуже.

Этих существ, которые были против вечной жизни, прозвали орками. Они были некрасивыми, потому что их заботила только их физическая сила и количество золота в карманах. Они завидовали эльфам и многие вещи делали просто назло, даже не думая о том, правильно это или нет. Они считали, что смерть – это то, что им дано природой и никто не смеет её отбирать. Конечно, они могли бы просто не принимать лекарство от бессмертия, но им казалось несправедливым, что кто-то не умрёт. Также бывает с глупыми и слабыми людьми – они пытаются навязать своё мнение и свой образ жизни другим. В королевстве эльфов и орков произошёл разлад, из этих разногласий и началась война. Лекарство эльфов могло излечить любую болезнь и избавить от старения, но оно было бессильно против оружия.

В один момент эльфы поняли, что могут потерять всё, чего достигли сотнями лет исследований, и что секрет бессмертия может быть уничтожен глупыми орками, потому что орки очень быстро множились в отличие от эльфов. Очень скоро орков стало слишком много, и они почти истребили всех эльфов, которые ценили жизнь, старались не причинять никому вреда и никого не убивать. Чтобы спасти свои достижения и секреты, эльфы послали одного ребёнка, совсем ещё младенца в будущее с помощью своих изобретений. Никто не знает, в какое время, кому и куда попал этот ребёнок. Он не бессмертен, потому что за тысячи лет на Земле появилось множество смертельных болезней, о которых эльфы ещё и не знали. Но в венах этого ребёнка течёт эльфийская кровь, и где-то на его подсознании кроется секрет бессмертия. И знания эти будут передаваться его детям, пока кто-нибудь из его предков или он сам не сможет расшифровать генетический код, снова открыть секрет бессмертия и позволить человечеству перейти в новую форму существования.

Никто не знает, кто этот ребёнок, но у него есть все шансы найти лекарство от смерти. Конечно, для этого ему придётся много учиться и изучать различные науки по книгам, например, биологию и физику. Эльфийская кровь может подсказать ему разгадку, только если он будет хорошо подготовлен, не хуже, чем сами эльфы. Остаётся только ждать. Возможно, этот ребёнок живёт в наше время и сможет нас всех спасти. В любом случае, как видишь, бессмертие возможно. Если эльфы смогли разгадать его секрет, то и люди смогут.

Лиля уже сидела не всхлипывая, внимательно слушая сказку. Кажется, такой конец её устроил. С самого детства Глория рассказывала Лиле сказки, которые сама придумывала. Она знала, что дети всегда ассоциируют себя с главными персонажами, особенно если те хоть чем-то похожи на них самих. Суть этих сказок заключалась в том, чтобы дать Лиле самой понять и осознать «великую» истину. Глория каждый раз еле сдерживалась, чтобы не добавить в конце что-нибудь вроде «прямо как ты». Тогда это не сработало бы. Дети не столь глупы. Они всегда готовы раскусить твою манипуляцию. По крайней мере, Глория сама такой была. С Лилей нужен более тонкий подход. Она должна сама прийти к «гениальным» выводам.

– А что случилось с эльфами и орками?

– Говорят, они все погибли, и на Земле появилась раса людей.

Лиля погрузилась в свои размышления. Глория видела, как её взгляд обратился куда-то вовнутрь. Лиля обдумывала эту историю, но прежде чем она придумала ещё сто уточняющих вопросов, Глория отправила её спать.

– Так что нет ничего невозможного. Тебе же нравятся супергерои? Хочешь спасать мир, как они? Спаси его. Спаси от смерти. Главное – что-то делать в этом направлении, и тогда всё получится. Но не прямо сейчас. Сейчас тебе лучше пойти спать, а то уже очень поздно. Завтра весь день пропустишь, пытаясь выспаться.

Глория проводила дочь до кровати, поцеловала в лоб и уложила спать. Вымотанный эмоциями ребёнок быстро уснул.

– Глория, ты считаешь, правильно такое говорить? Она ещё совсем ребёнок… – без упрёка спросил муж Глории, когда она вернулась в мягкую тёплую кровать.

– Мы же договорились… – Глория напомнила ему, что вопросы жизни и смерти будут освещаться исключительно на её лад.

– Да, помню…

– К тому же такой поворот событий её устроил. И я по себе знаю, что никакой другой её не устроит, разве что на время, пока она сама не дойдёт до этого же вывода. Таким образом, я экономлю её жизненное время. Жаль, что меня никто также не подготовил к жизни, – она улыбнулась.

Он слегка улыбнулся в ответ и смирился. Может, поэтому Глория выбрала его в качестве отца своих детей. Он не может перечить её самодурствам.

– Так, значит, ты из рода эльфов… Что же ты раньше не сказала?!

Они оба рассмеялись.

Засыпая, Глория сама задумалась над своей сказкой. Она не считала её сколько-нибудь правдоподобной. Разве что совсем немного. И всё ж сейчас бы Глория в неё не поверила, потому что её научные эксперименты в биосреде показали, что приведение в равновесное состояние отдельных элементов более крупной системы, то есть достижение самоорганизации отдельных элементов системы приводит со временем к самоорганизации более крупной системы. При этом даже при наличии некоторой, но непреимущественной энтропии, то есть несамоорганизованных элементов, типа орков, превосходство и положительное влияние остаётся за самоорганизованными элементами. Победа хаоса над порядком случается редко, только при единичном возникновении саморганизованного элемента, то есть если бы эльф был только один из всего общества, и даже в тех случаях вероятность развития дальнейшей самоорганизации остальных элементов достаточно велика и уже не исчезнет, хотя и может занять очень длительное время. Здесь срабатывает ещё одна загадка, которую она пока не разгадала, – память системы. Однажды возникший положительный пример в системе, будет, как вирус, возникать снова и снова, пока всё-таки не завоюет преобладающее положение в системе. Победить его можно только внешним воздействием на систему… Но это только Глория считала эльфов из сказки самоорганизованными элементами в равновесном состоянии, а природа вполне может рассматривать их как хаос, орков как противовес хаосу, а вышедших в итоге людей – равновесием…

На утро, которое для всех членов семьи наступило не раньше одиннадцати часов, за завтраком из оладий и сметаны Лиля, стараясь казаться совершенно незаинтересованной, спросила, нет ли у них дома случайно книг по «биологи» и «хизике». Глория сделала задумчивое выражение лица, припоминая, есть ли у них что-нибудь подходящее.

– Это очень сложные науки… Но да, кажется, у нас была пара книг, которые ты можешь изучать уже сейчас. Пойду поищу.

Конечно, эти книги были. Глория уже давно их подобрала, купила, скачала интересные детские видео и обучающие компьютерные игры. Всё, что Лиля должна была прочитать и изучить у Глории было распланировано на ближайшие лет пять. Глория принесла ей стопку заготовленных книг с яркими картинками и приятными на ощупь страницами. Восторженные глаза Лили говорили о том, что она будет их активно изучать до конца каникул. Если её не будет отвлекать собственный брат… Глория предложила мужу взять второго ребёнка на дачу, чтобы он помогал мастерить, строгать и пилить и учился работать руками. Двух зайцев одним выстрелом – сын учится и не мешает сестре.

Единственно возможный способ заставить ребёнка учиться и изучать что-либо – это регулярно поддерживать его любопытство. Подбрасывать дров в тлеющее пламя детской любознательности и духа исследователя, следить, чтобы оно не потухло в рутине и не притупилось от нудных упражнений и теоретических сухих догм.

У ребёнка всегда должен быть необходимый материал для "исследования мира" и материал этот должен, кроме всего прочего, быть не только полезным для открытий, но и вызывать эмоции. Положительные эмоции, то есть увеличенную активность дофаминовых нейронов, заставляющих его продолжать своё "исследование".

 Глория помнила себя в этом возрасте. Казалось, взрослые знают так много, что ей никогда не запомнить всех нужных знаний, чтобы потом передать своим детям. В детстве она думала, чтобы родить ребёнка, надо всё очень чётко продумать и спланировать. Рассчитать каждый шаг ребёнка, чтобы из него выросло что-то достойное. Потом жизненный опыт показал, что почти никто так не делает. Детей отдают в основном на волю случая, их интересы не так уж часто замечают и нередко пытаются через силу навязать свои собственные мечты. Кто-то может сказать, что именно последний путь выбрала и Глория. Но это не совсем так. Глория ни к чему не собиралась принуждать ребёнка. Так бы она не смогла получить нужного результата. И не только она. В проигрыше остался бы целый мир. Её задача была намного сложнее. Манипуляции, внушение, тщательно подобранные игры, книги и фильмы. Как бы ненароком. Лиля должна была сама выбрать этот путь. Единственный способ заставить кого-либо что-либо сделать – это вызвать у него соответствующее желание.

 Собственно, вы должно быть уже догадались, о каком пути идёт речь. Лиля должна была помочь Глории изобрести лекарство от старения, от болезней или, если говорить откровенно, – для вечной жизни. Глория работала над ним последние десять лет, но всё время боялась, что не успеет… поэтому ей и нужна была Лиля.

Кто-то может пожалеть её девочку: «Ах, бедная Лиля. Эгоистичная мать жестоко эксплуатирует её в своих целях, чтобы воплотить в жизнь свои мечты. Как это типично и часто встречается! Ты всего лишь инструмент, Лиля, и твои желания не учитываются. А вдруг ваша дочь хочет стать пианисткой, а вы ей навязываете науку? Несчастный ребёнок без детства». Но всё это глупость и ложь. Несчастная Лиля?! Да, разве повезло кому-то на свете так, как Лиле, – прийти в этот мир, имея чёткую цель и опытного проводника, который покажет ей путь?! Пианисткой она могла бы стать с тем же успехом, что и овладеть любой другой профессией. Если Лиля унаследовала гены Глории, а в этом мать уже ни на йоту не сомневалась, то у Лили всегда будет интерес ко всему и способность развить любой навык, но вместо того, чтобы распыляться на всё подряд, перепрыгивая от одного занятия к другому, как Лиля делала это до сих и как это делала Глория полжизни, Лиля получает особый путь, преисполненный благородной цели, вовсе не эгоистичный, а способный дать человечеству новый толчок для развития. Глория уже нашла тропинку, по которой нужно идти, просто не успевает пройти её до конца в одиночку, ей нужна умная, молодая и полная сил спутница. Глория даёт Лиле увлечённость делом, что является одним из главных источников счастья. Она даёт ей икигай, как говорят японцы, – то, ради чего хочется просыпаться по утрам.

Если бы Глория не задалась целью преодолеть смерть, Лиля возможно никогда не появилась бы на свет. Глорию всегда пугала мысль о семье и детях. Дело в том, что с юных лет для неё было очевидно, что каждый человек проживает примерно одни и те же жизненные этапы. Детство, школа, университет, брак, дети и дальше только старость и смерть. Ей казалось, что, выполнив главное предназначение женщины в продолжении рода, можно смело кануть в небытие – природе больше нет смысла содержать такого человека, расходуя свои ресурсы на поддержание жизни увядающего элемента. Поэтому семья и дети были для неё предзнаменованием близкого конца, последнего этапа перед смертью, которой она не желала ни в каком виде. Даже обещание райской вечности, нескончаемого блаженства, наслаждения и покоя её не устраивали. В обещания Глория вообще достаточно рано перестала верить.

Собственная привычка связывать рождение детей и смерть казалась ей в какой-то мере нелепой и странной, хотя она и не могла ничего поделать со своими ощущениями. Приписывала это даже подсознательному страху смерти во время родов. Но вот однажды, изучая влияние на мозговую активность сильнейшего психоделического вещества – диметилтриптамина, – она выявила презабавнейшее совпадение. Особенность этого вещества заключается в том, что люди, принимающие его, в основном переживают опыт собственной смерти. Некие безымянные эксперименты по изучению диметилтриптамина показали, что, принимая его, у исследуемых выделяется тот же гормон, что и у любого человека в момент смерти (мощное успокоительное и обезболивающее, как предположили авторы статьи). А ещё он выделяется, хотя и в значительно меньшем количестве, у женщин во время родов… Так что кое-что всё-таки связывает рождение ребёнка и смерть. Но с возрастом этот страх перед последним жизненным этапом слегка приглушился, потому что ребёнок должен был стать для Глории инструментом преодоления этой последней ступени порочного круговорота жизни.

Для воспитания будущего гения, способного помочь ей в работе, Глории приходилось уделять детям очень много внимания. Она никогда не заставляла их что-то делать или изучать через силу, но создавала такие условия, при которых они сами хотели идти запланированным для них путём. Глория всегда старалась давать максимально полные и правдивые ответы на все вопросы детей, особенно если они так или иначе касались научных знаний.

– Мам, а ты знала, что все предметы состоят из маленьких штучек?

Как-то Глория с Лилей стояли в очереди в магазине, что редко случалось с Глорией. Но уже несколько недель она проводила всё время только дома и в лаборатории. Ей хотелось немного посмотреть на этот мир. В другие дни она предпочитала экономить время, благодаря доставке на дом. Время дороже денег, как ни крути. Даже на все свои деньги вы не сможете купить и одной лишней минуты на смертном одре.

– Каких штучек? – Лиле было только девять, но Глория считала такое отношение к научным понятиям недопустимым даже в её возрасте. Внешне она своего раздражения никак не проявила, готовясь терпеливо объяснять Лиле теорию.

– Молекулы называются.

И на том спасибо! Но раз ребёнка интересует эта тема прямо сейчас – нельзя упустить шанс и подробнее рассказать о молекулярном строении. Любопытству нельзя дать потухнуть. Его надо частично утолить и ещё больше разжечь, пока есть такая возможность.

– Да, это так. А ты знаешь, из чего состоят молекулы?

– Нет, – Лиля стояла в замешательстве. Ох, это разочарование Глории было знакомо. Когда в детстве ты узнаёшь что-то удивительное, спешишь удивить и родителей, а они говорят, что уже знали! Знали и не сказали! Но Глория быстро отвлекла её внимание от этой фрустрации.

Она взяла планшет и принялась рисовать шаро-стержневые модели.

– Из ещё более маленьких частиц – атомов. Атомы все разные, но все состоят из разного количества частиц под названием электроны, протоны и нейтроны. Вот, например, твоя кофта из чего?

– Из ткани?

– А ткань?

Лиля немного растерялась.

– Из молекул?

– Рано. Ткань состоит из ниток, – Глория подцепила одну, чтобы показать дочери. – Нитки бывают разные, но эти сделаны из шерсти, то есть волос животных. Из твоих тоже можно было бы сделать кофту, если бы их было в сто раз больше.

Лиля стала всматриваться в свои волосы. Что и сказать – похожи на нитки.

– Чтобы понять, из чего состоит волос надо посмотреть в микроскоп, – Глория быстро нашла в Интернете рисунок «волоса в разрезе».

– Фу! – воскликнула Лиля. – Он, что, такой страшный там?! У меня совсем не такой.

– Не хочу тебя расстраивать, но он у всех людей такой. Просто нашего зрения недостаточно, чтобы разглядеть все эти чешуйки и стержни. Такое можно увидеть только в микроскоп.

– Это молекулы?

– Нет. Но видишь, сколько элементов есть у волоса? И каждый из них состоит из клеток. Всё твоё тело состоит из таких клеток.

Найти адекватную схему клеточного строения волоса не удалось, и Глория уже пожалела, что затеяла такую запутанную игру. Надо было взять что-нибудь попроще. Всё-таки живое существо – это слишком сложно.

– В клетках ещё множество всяких неприглядных вещей, – она показала ей рисунок эукариотической клетки. – А вот эти части клетки уже настолько малы, что состоят из молекул.

Ребёнок смотрел с интересом, но явно ничего не понимал: или не успевал за мыслью, или просто рассматривал картинки. Она была ещё слишком мала.

– Но это не всё! – восторженно сообщила Глория, пытаясь хотя бы интонациями вывести Лилю из транса, и тут же загадочно понизила голос. – Есть частички, которые меньше молекул…

– Какие? – Лиля перевела взгляд с экрана на маму.

– Атомы… Но и атомы можно поделить на ещё более маленькие части.

Важный момент – усилить интерес и дать этим знаниям практическую пользу.

– Если знаешь, из каких молекул состоят клетки, то можно сделать бессмертной каждую клетку! Они не будут умирать! Это очень сложно, но возможно… Это первый шаг к бессмертию – тот, кто знает, как сделать одну клетку своего тела бессмертной, сможет найти лекарство от смерти.

– Почему бы просто не сделать все клетки бессмертными?

– Никому пока не удалось. Просто все клетки немного отличны друг от друга. Я, например, в своей лаборатории нашла, как сделать клетки кожи и крови бессмертными, но вот в теле ещё много разных клеток и не все я могу сделать бессмертными. Но, может, у тебя получится, когда ты изучишь этот вопрос со всех сторон. Возможно, для тебя ответ и решение станут очевидными. Тебе надо только досконально всё изучить…

Вот Глория фактически и призналась. Соседи в очереди кидали в её сторону неодобрительные и насмешливые взгляды. Недалёким людям не нравится идея лекарства от смерти только потому, что они сами не могут его изобрести и догадываются, что никто им просто так его не даст, даже если оно будет изобретено кем-то другим. Вот и придумывают отговорки, якобы за семьдесят лет можно устать жить.

Для кого-то вечности слишком много, но это лишь потому что он не может придумать себе целей, чего Глория не могла сказать о себе. У неё планов было на целую вечность и больше. По правде говоря, мы каждый день живём будто в вечности и вовсе не надеемся, что именно сегодня «наконец» умрём.

Когда Глория только ступила на этот путь, изучив все необходимые науки, лаборатория, в которую она устроилась на работу, как раз выпустила препарат, способный удлинить теломеры в ДНК и продлить жизнь клетки. Теломеры – это повторяющиеся участки на конце ДНК, которые сокращаются при каждом делении клетки. Когда одной теломеры становится недостаточно для следующего деления, клетка стареет и умирает, а новая на её месте не появляется. Но существуют ферменты – теломеразы – способные достраивать теломеру, давая клетке в теории бесконечную жизнь. Когда Глория только начинала изучать генетику, ей показалось, что в теломерах и кроется секрет вечной жизни. Но почти сразу же она выяснила, что срок, отведённый человеку, записан не в теломерах, а скорее в редусомах¹1
  Редусомная теория А. Оловникова – одна из теорий старения.


[Закрыть], околохромосомных частицах, которые на тот момент уже были предсказаны, но пока не доказаны экспериментальным путём.

У природы есть два инструмента уничтожения человека – через его мозг и через тело. Смерть достигается одним из двух путей либо двумя одновременно. У клеток тела заканчивается запас деления, который можно искусственно восстановить с помощью РНК-терапии, заставив клетку вырабатывать теломеразу, которая будет достраивать теломеры.

Препаратов, способствующих выработке фермента теломеразы было предостаточно, но их эффективность была не так велика, как ожидалось. Глории удалось быстро занять руководящую должность в лаборатории только потому, что ей в голову пришла идея, как можно доработать лекарство, удлиняющее теломеры. Новый препарат дал возможность значительно омолодить организм и боролся с ВИЧ, хотя и не излечивал его. За предыдущие годы её работы в лаборатории в мире появилось лекарство от рака, которое тоже прошло все испытания и было доступно в свободной продаже. Учёные научились весьма ловко репарировать многие мутации ДНК, что позволило продлить средний срок продолжительности жизни человека всего лишь на пять лет. Это не оправдало ожиданий научного сообщества. И лишь недавно в сочетании с препаратом, способным выводить старые клетки из организма, команда Глории зарегистрировала обобщающее все вышеперечисленные возможности лекарство, которое позволило им отодвинуть границы смерти предположительно на 20-30 лет.