Текст книги "История Икс"
Автор книги: А. Моллой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
5
Вот черт! Стану сопротивляться, они запросто убьют меня, даже ненамеренно – но этот сверкающий нож… Длинный и зловещий.
Один из худощавых парней, со свежей и некачественной татуировкой на шее, похожей на лишай, делает шаг вперед. Хочет загнать меня в угол. Будто я очередная крыса в неаполитанском переулке.
Нож – продолговатый и твердый, как фаллос. В отчаянии смотрю на небо, откуда нет спасения, затем на безжалостную темноту переулка за спинами подростков. Нет. Надежды нет ни там ни здесь – игде. Я сама по себе.
А вдруг получится вымолить спасение, прибегнув к тем итальянским словам, которые я знаю? Обращаюсь к лидеру шайки, пристально глядя на него.
– Per l’amore del cielo – во имя любви Господней, я умоляю тебя – ti prego di tutto cuore.
Из горла паренька вырывается омерзительное кудахтанье, слабо напоминающее смех.
– Ах, belleza, belleza! [18]18
Здесь: красотка, красотка! (ит.)
[Закрыть]– Он поворачивается к своим улыбающимся приятелям, затем снова смотрит на меня. – Чертовски секси. Si? Девчонка секси.
Может, он ничего больше не знает по-английски.
«Чертовски секси».
Во мне вспыхивает страх. И ярость. Мерзавец всего в паре метров, в паре секунд от моего тела, которое он собирается облапать. Я уперлась спиной в старую сырую стену. Такую темную, обособленную и холодную, будто ее никогда не касалось солнце. Его лучи вряд ли проникали так глубоко в трущобы, как и в сердца этих парней. Еще один подросток похотливо улыбается и говорит:
– Divertiamoci…
Что переводится примерно как «поиграем». Я понимаю, что на самом деле они затеяли. Грязные ладони касаются моей руки, тянут за платье в попытке его сорвать. Под веселые возгласы легкая ткань падает с одного плеча, обнажая бюстгальтер. Вторая ладонь пытается нащупать грудь, бретельку бесцеремонно поддевают ножом.
Я кричу ругательства в их адрес и прикрываюсь. Снова ругаюсь.
Мальчишки лишь смеются в ответ. Они окружили меня со всех сторон, такое ощущение, что их не меньше десяти. Их руки повсюду: хватают меня за волосы, лапают за ноги, пытаются разжать кулаки на груди.
– Прекратите!
Я отбрыкиваюсь и размахиваю руками. Мне плевать, что их больше, а я зажата в угол. К черту их! Не позволю прикоснуться ко мне! Не позволю «поиграть» со мной!
Отчаянно, извиваясь, как змея, пытаюсь вырваться. Но их просто слишком много: четверо долговязых и ухмыляющихся итальянских подростков. Возможно, с одним подонком я еще справилась бы – ударить коленом в пах, потом повалить на землю. Но с четверыми? Слишком много. Я тону под грузом их рук, они тянут за подол платья, лапают мои бедра…
– Нет, прекратите! Стойте! Умоляю! Пожалуйста!
Они смеются, их смех эхом разносится по пустому переулку, отражаясь от разбитых окон и крошащейся стены. Мой рот накрывает холодная ладонь, не давая крику вырваться наружу. В голове проносится мысль: не помолиться ли мне? Я уже давно не молилась, может, пришло время. Но затем я цепляюсь за последнюю надежду: кусаю ладонь, что зажала мой рот, и ору во все горло: «Я знаю Марка Роскаррика! Он мой друг! Lui и mio amico!»
Реакция молниеносная. Парни замирают на месте. Убирают руки. Главарь подозрительно щурится на меня, будто пытается проверить, лгу я или нет. Другой качает головой:
– Guappo [19]19
Бандит, громила (ит.).
[Закрыть].
Остальные кивают – бледные, страшные лица в темном переулке.
– Я знаю его! – снова кричу я. – Роскаррик! E un buon amico! [20]20
И он хороший друг! (ит.)
[Закрыть]
Но это не срабатывает. Я не убедила их. Либо они считают, что я вру, либо им плевать. Может, имя Роскаррик ничего для них не значит. Ухмылки превращаются в оскал. Парни опять надвигаются на меня – с новым интересом. Вновь зажимают рот грязной ладонью, водят рукой по телу, я почти сдаюсь. Вот, думаю я, именно так это и происходит, вот как чувствуешь себя при изнасиловании. Мой рассудок затуманивается, я закрываю глаза и тону в океане боли и унижения…
– Lasciala sola.
Что?
Это новый голос: «Отпустите ее».
– Coniglio!
«Трус».
Кто это?
Я вижу, как на одного из подростков обрушивается кулак. Паренька отбрасывает в сторону, будто его выдернуло некое божество или великан. Подросток в буквальном смысле отрывается от земли и падает на землю. Главарь шайки оборачивается и с ужасом кричит, но кулак настигает и его, от ударов шея с татуировками вертится из стороны в сторону. Повсюду, словно красные чернила, кровь.
В сумраке переулка вижу суровое, но красивое лицо. Кто это? Не Роскаррик, никто из знакомых мне мужчин. Но он вмешался: хорошо одетый, в компании молодых товарищей. Они ввязались в драку с подростками. Один наркоман со стоном повалился на грязные булыжники, другие еще пытаются дать отпор. Я прижимаю к себе порванную одежду и ищу взглядом, куда мне убежать. Все это омерзительно. Драка в самом разгаре. Кого-нибудь обязательно порежут.
Но затем раздается другой голос – очень мужественный, более взрослый и надменный, все стихают.
– Cazzo! Porco demonio! [21]21
Вот дерьмо! Чертова свинья! (ит.)
[Закрыть]
Вот это точно Роскаррик, ошибок быть не может. Он мчится к нам – сверкают белые зубы, лицо потемнело от злости. В его пронзительно-голубых глазах непередаваемая ярость.
Реакция подростков шокирует. При виде Марка их буйный оборонительный настрой тут же испаряется. Они переглядываются, затем в отчаянии, как перепуганные малыши, смотрят на Марка. Роскаррик подходит к главарю шайки и со всей силы бьет его кулаком по лицу. Раз, но крепко.
А потом его губы расплываются в улыбке.
Марк улыбается! И эта улыбка таит в себе больше угрозы, чем удар. Подросток всхлипывает. Слезы льются по щекам, из носа струится кровь. Ссутулившись, он отходит к стене. Парень скован страхом. Страхом перед Марком Роскарриком. Никогда раньше я не видела такого выражения лица: будто он знает, что умрет.
Почему он так перепугался? Кто такой Марк Роскаррик, если смог нагнать столько ужаса на паренька?
В голове слишком много вопросов. Я сдерживаю слезы страха и, поправляя одежду, по-прежнему наблюдаю за сценой. Подростков за воротники оттаскивают с «места преступления», будто провинившихся школьников перед наказанием. Хлопают дверцы дорогого автомобиля, следом раздается визг колес по мощеной дороге. Наступает тишина.
Теперь в переулке лишь мы с Марком Роскарриком. На нем молочного цвета льняной костюм и голубая рубашка, на мне – порванное платье. Я выгляжу жалко и уязвимо, тем не менее я спасена.
В его взгляде буря эмоций: ярость и сострадание.
– Икс, ты в порядке? Мне так жаль. Очень жаль, прости.
– Но… но…
Я уже проверила, нет ли травм. Все в порядке. Пара синяков и царапин. Но на душе – боль, злость, растерянность. Кто этот мужчина, что сначала отвергает меня, а потом спасает?
Мне нужно выяснить!
– Откуда ты узнал, где я? Как? Как?… Я не понимаю, что происходит!
Марк осматривает меня – отнюдь не сексуальным взглядом, скорее оценивающе, как врач. На голых коленках ссадины. Смотрю вниз, на живот, где на голубой ткани платья остались брызги крови. Но это не моя кровь, а того парня, главаря шайки, которому так технично врезал Марк.
Ну и потасовка. Я по-новому смотрю на Роскаррика. Может, он и аристократ, но есть в нем нечто первобытное. Нет, не первобытное, но определенно суровое, ничем не облагороженное. Вспоминаю рваную штанину на его джинсах при нашей последней встрече и лоскуток загорелой упругой кожи. Зверь, скрывающийся под маской цивилизованного мужчины. Само его присутствие парализовало тех наркоманов.
Не знаю, что и думать.
– Александра, тебе нужно к врачу?
Мой мозг понемногу возвращается к нормальному состоянию.
– Нет. Я… в порядке… наверное. Они не… Они не зашли так далеко… Ты подоспел вовремя… но я не…
– А что насчет полиции? Ты хочешь туда обратиться?
Я замолкаю в нерешительности. С одной стороны, мне хочется кричать во все горло от злости с горы Везувий, с другой – незамедлительно обо всем забыть: ведь произошло это исключительно по моей глупости. Я сама отправилась на прогулку по злачным трущобам этого полного опасностей города, знаменитого своей преступностью не меньше, чем головокружительными красотами. Безмозглая девчонка, наивная и глупая янки за границей.
– Дай мне подумать про полицию. Я пока не знаю.
Его улыбка мрачная и виноватая. Пришло время задать по-настоящему волнующий меня вопрос:
– Но как… – Мне действительно нужно знать правду. – Как ты нашел меня?!
– Прости, Икс, понимаю твою растерянность. С твоего прихода в палаццо я не перестаю думать о тебе.
Он что, покраснел? Нет, показалось. Но его обычное самообладание явно пошатнулось. Марк взмахивает рукой, будто отгоняя смущение:
– Позволь забрать тебя отсюда, приведешь себя в порядок, а потом я угощу тебя обедом. И все объясню.
Кто такой Марк Роскаррик? Что происходит?
Мне плевать. Плевать мне! Только что красавец-мужчина спас меня от собственной глупости и кое-чего похуже – даже думать об этом не буду, а теперь предлагает помочь. Я слишком ранима сейчас, чтобы отказываться. Мне хочется просто ему подчиниться.
– Да, – говорю я. – Пожалуйста, отвези меня домой.
Несколько мгновений он молчит, затем кивает. Берет меня за руку, подносит ее к губам и нежно целует. Тишина между нами растет. Как же я хочу, чтобы он снова поцеловал мне руку. Всего лишь поцелуй…
6
Нет. Я отдергиваю руку, как прокаженная. Во что я ввязываюсь? Я не доверяю собственным желаниям. Меня еще немного трясет после нападения.
Показываю на окровавленное платье:
– Я хочу вернуться к себе.
– Конечно-конечно, – заботливо кивает он. – Тебе нужно переодеться. Иди за мной, Икс, я припарковался на виа Сперанцелла, метрах в ста отсюда.
Не знаю, чего ожидать. «Мазерати»? «Бентли»? А может, карету с лошадьми и ливрейным лакеем? Серебристо-синий автомобиль Марка – сдержанный, но очень дорогой «мерседес» спортивной модели: шикарный, быстрый, изящный, блестящий. Небольшая роскошная машина для узких грязных улочек.
Сажусь рядом с водителем. В машине все пахнет им: чистотой и изысканностью, с ненавязчивым ароматом одеколона – божественным и едва уловимым. До Санта-Лючии мы добираемся за считаные минуты, мимо трущоб и бульваров, миниатюрных bassi – крошечных домиков бедняков – и высокоэтажных зданий в неоклассическом стиле более нового района Неаполя.
Едем почти молча. Не знаю, что сказать. Я слишком измотана, опустошена. И меня слишком уж тянет к Марку Роскаррику. Неужели я паду жертвой своей чувственности? Прекрати, Икс! Он всего лишь обычный мужчина.
Но безжалостно сексуальный.
Он уверенно ориентируется в сумасшедшем дорожном движении Неаполя, с полным спокойствием лавируя между многочисленными «фиатами чинквеченто». Марк мельком смотрит на окровавленный кулак. Затем коротко усмехается:
– Боже правый, выгляжу как боксер после шести раундов. Не собирался бить его с такой силой.
Слова Марка побуждают к разговору. У меня накопилась уйма вопросов.
– Кто он? Кто они?
– Как говорят местные женщины: «Si buca sai, renzo si buca».
– Что, прости?
– Bucarsi, – говорит он и качает головой. На его лице ни тени улыбки. – Дословно – проделывать в себе дырки.
– В смысле, наркоманы?
– Да.
По крайней мере я не ошиблась. Любители героина. Искали, как получить дозу, а нашли кое-что поинтереснее. Даже не знаю, как к ним относиться. Ненавидеть или жалеть? Испытываю и то и другое.
– Что будет с этими… наркоманами? Кто те люди, что помогли мне?
– Мои друзья и помощники. Первым до тебя добрался Джузеппе. Мой слуга.
– Что твои помощники с ними сделают?
– Не беспокойся, мои «собратья» никого не убьют, – пожимает плечами Марк. – Всего лишь припугнут их гневом Господним.
– И что потом? Их отдадут полиции?
– Карабинерам? – Марк отрицательно качает головой. – А смысл? Чтобы разместить всех наркоманов, им придется построить тюрьмы отсюда до Палермо, тем более что половина полиции коррумпирована. – Он резко поворачивает налево, на мою улицу, и паркуется. – Нет, – говорит Марк, – мы позволим им уйти, но преподав хороший урок. Вряд ли они станут после этого нападать на женщин. – Он вздыхает. – До кого я действительно хочу добраться и засадить за решетку, так это до подонков, что снабжают хулиганов героином. «Каморра». «Ндрангета». – Его красивое лицо искажается злостью, наводя страх. Марк поворачивается ко мне: – Икс, я так ненавижу их. Они отравляют все, к чему прикасаются. Этот город мог бы быть прекрасен, но в большинстве случаев он отвратителен. Посмотри, что случилось с тобой. – Он поворачивает ключ, и мотор замолкает. – Приехали. Я подожду тебя в машине, хорошо?
– Подождешь?
– Я хочу отвезти тебя на обед.
– Но…
– Если ты, конечно, в состоянии. Я хочу объясниться, и желательно самым культурным способом. – Я зачарованно смотрю на твердую линию его подбородка. – И помимо этого, Александра, думаю, тебе не стоит сейчас оставаться одной.
Я в растерянности. Мне и впрямь хотелось бы перекусить, а еще лучше выпить спиртного, чтобы выжечь из памяти сцену нападения. Возможно, Марк прав. Мне не нужно оставаться одной.
– Да… – отвечаю я. – Да, хорошо, но…
– Собирайся, сколько нужно.
Я выхожу из машины, бегу наверх по ступенькам и устремляюсь в душ: смыть с себя прикосновения грязных рук, что лапали меня, смыть все воспоминания о сегодняшнем утре. Затем переодеваюсь в новое платье от «Зары»: темно-синее, отделанное ажурной вышивкой. Мне хочется выглядеть нежной и красивой. Через десять-пятнадцать минут я готова. Стою посреди комнаты: тихая, задумчивая, печальная. Нужно выкинуть из головы последние события.
Каким-то образом мне все-таки это удается. Через мгновение я уже сижу в «мерседесе». Проезжаем пару сотен метров. Марк останавливается и выпрыгивает наружу. Мы припарковались на набережной, ведущей к небольшому мосту, который, в свою очередь, ведет к Кастель-дель-Ово.
Я столько раз смотрела на этот каменный причал, на замок, что величественно сокрушает море. Я читала о его истории: он построен там, где, по легенде, на пустынный берег Средиземного моря вынесло прекрасную русалку. Из замка вырос целый город, новый город сибаритских греков – Нео-Полис. Новый Город. Неаполь.
Правда, это мой первый визит на «остров».
Марк, словно шофер, открывает мне дверцу, и мы идем через великолепный каменный мост к замку, охраняемому железными воротами. Затем уходим влево.
К своему восторгу, я вижу вереницу симпатичных летних ресторанчиков, пристроенных к стенам замка. Укрытые под сине-белыми тентами, они выходят на Неаполитанский залив.
Мы садимся за столик первого же ресторанчика. Официантка встречает Марка лучезарной улыбкой, в то время как еще одна девушка пододвигает мне кресло. Я сажусь и попадаю в приятную тень зонтика.
– Signorina, buongiorno [22]22
Добрый день, синьорина (ит.).
[Закрыть]– e, Signor Roscarrick!
Очевидно, что Марк – завсегдатай здешних мест. Его приезд вызвал небольшой, но ощутимый переполох среди других посетителей, а в особенности среди персонала. Интересно, скольких женщин он сопровождал к этим столикам под ярким итальянским солнцем, на столь приятном и ласковом бризе.
Да мне и не важно. Грызя традиционные итальянские хлебные палочки – гриссини, – я смотрю по сторонам и вздыхаю. Ужасы последнего часа постепенно выветриваются.
Если что и может успокоить смятенную душу, так именно такое место. Здесь потрясающий вид: передо мной с рыцарской щедростью предстает восхитительная бухта, от древнего, ослепительного в своем величии центра Неаполя, мимо нависших высот Везувия, к скалам и пляжам Вико и Сорренто. На мягком ветерке развеваются итальянские флаги, по роскошным лазурным водам курсируют яхты, элегантно одетая полиция рассекает на моторных катерах морскую гладь, оставляя за собой изящные V-образные следы. Я любуюсь полотном под названием «Средиземноморская идиллия».
– Здесь очень мило, – непроизвольно говорю я.
– Тебе нравится? – Марк, кажется, искренне рад.
Его белозубая улыбка идеально вписывается в общую картину. Океан? Есть. Солнце? Есть. Красивый мужчина? Есть! Все на месте. Хмм…
– Официантка знает тебя, так? Наверное, часто здесь бываешь…
В моем вопросе сквозит явная подозрительность. Ругаю себя за грубость. Тем не менее Марк отвечает непринужденно и благосклонно:
– Я знаю хозяйку. Это синьора Манфреди. Ее муж был полицейским. «Каморра»… убила его. – Марк качает головой и опускает взгляд на меню, но я уверена, что он знает там каждую букву. Просто прячет свои эмоции. Несколько секунд он молчит, затем его лицо вновь проясняется. – Я помог ей основать это заведение, предоставив небольшой заем. В ответ она пообещала подавать все мои любимые блюда. И мои вина. Посмотри. – Марк наклоняется вперед и указывает на что-то в меню. – Видишь это?
Пытаюсь прочитать название. Невероятно сложное.
– Pesci ang… basilic… – Все, сдаюсь! – Это какая-то рыба?
– Да, какая-то, – кивает Марк. – Вообще-то, это морской черт с ризотто, базиликом и суфле из лобстера. Бесподобно. Попробуешь?
Я смотрю на него, он на меня.
Сбрасываю босоножки, откидываюсь на спинку стула и, забыв о тревогах, наслаждаюсь мгновением. Всего одним мгновением.
– Почему бы и нет, Марк. Выбери ты. Выбери для меня.
– Хорошо, – еле заметно улыбаясь, кивает он.
Я улыбаюсь в ответ. Я сижу босоногая на теплом солнце, мое тело наконец расслабляется, будто подействовал наркотик: притупляет боль после утренних злоключений. Вокруг нас обедают и приятно щебечут счастливые итальянские семейки. В воздухе витают запахи лимона и вкусной пищи, с моря долетают освежающие брызги.
– Как насчет вина? Позволишь мне выбрать?
– Даю официальное разрешение. В особенности потому, Марк Роскаррик, что ты платишь.
Откуда это взялось? Может, угроза жизни раскрепостила меня, заставила расслабиться и пофлиртовать? Какая разница! Главное, он смеется.
– Справедливо. Хорошо, тогда мы попробуем вина из Альто-Адидже. Ты знаешь, где это?
– Нет.
– Это самый север Италии, Южный Тироль, где все говорят по-немецки. Может, однажды… – Он вдруг качает головой, будто отгоняя нелепую мысль. – Вина там просто превосходные, но почти неизвестные за пределами региона. У моей семьи там виноградники и шлосс, то есть замок.
– Ну конечно, – с легкой улыбкой говорю я. – У кого нет шлосса? Был у меня тут один, но потом наскучил. Шлоссы – это прошлый век! Теперь мне бы палаццо.
– Ага, дразнишь меня.
– Ты миллиардер. Первый миллиардер, которого я встретила.
– Икс, даже не знаю, радоваться ли этому.
– Ну и каково это, иметь столько денег? – спрашиваю я, хрустя гриссини.
Мой наглый вопрос вызывает у Марка улыбку. Над его головой развевается выцветший на солнце бледно-голубой европейский флаг.
– Не думать о деньгах – то же самое, что не думать о погоде, – пожимает плечами Марк. – Это незримое преимущество. Я знаю, что мне очень повезло. Но, чтобы заработать целое состояние, пришлось потрудиться.
А с богатством приходят новые трудности.
– Например, слишком много частных самолетов? Докучающая толпа красивых женщин, жаждущих с тобой переспать?
– Нет. – Наши взгляды встречаются, в его глазах пляшут искорки. – Деньги очень… усложняют жизнь. Скажем, ты купил виллу в Тоскане. Тебе придется платить кому-нибудь, чтобы тот присматривал за ней, потому что бульшую часть времени ты там просто не бываешь. Затем нужно заплатить людям, чтобы охранять человека, присматривающего за твоей виллой. Потом ты наймешь кого-нибудь для проверки человека, который охраняет другого человека, который в свою очередь… в общем, скука несусветная. – Он медлит, а потом фыркает со смеху – лениво и заразительно. – Я не жду сочувствия.
– Ты его и не получишь.
Приносят заказ. Выглядит все необычно, но красиво: куски нежной белой рыбы, обрамленные «суфле из лобстера», словно полупрозрачной пенкой из бледно-розовой икры. Все это лежит на зеленом островке ризотто – риса вперемешку с базиликом.
Я все-таки пробую блюдо.
– О боже!
– Нравится?
– Это… – Я просто не нахожу слов. – Восхитительно! Никогда не ела ничего подобного.
– Вот и отлично!
На лице Марка появляется широкая ослепительная улыбка. Мой взгляд скользит к его груди, где рубашка с расстегнутым воротником обнажает темный треугольник кожи. И темные, слегка выгоревшие на солнце волоски. Изящные руки тянутся к бутылке вина в серебряном ведерке.
– А теперь очередь «Гевюрцтраминера» [23]23
«Гевюрцтраминер»– знаменитое эльзасское вино; производится из белого винограда сорта «гевюрцтраминер».
[Закрыть]. Это вино привезено из Тремена, долины реки Эч. Там был впервые выращен этот сорт. Он идеально подходит к пряному вкусу базилика и морского черта.
Мой прошлый опыт в дегустации «Гевюрцтраминера» сводился к дешевому немецкому вину и еще более дешевой калифорнийской версии. Я нехотя делаю глоточек, но Марк прав. Могу поспорить, он всегда прав! Вино очень вкусное. В нем нет приторной сладости, которую я ожидала: богатый букет, тем не менее оно сухое, с легким цветочным шлейфом. Черт побери, оно просто идеально!
Так, за едой и вином наш разговор становится более дружелюбным, он буквально льется рекой. Я рассказываю Марку веселые истории из студенческой жизни, обо мне и Джессике. Они, конечно, не такие уж веселые, однако Марк смеется, кажется, искренне. Гармония постепенно заволакивает мой разум. Будто события в переулке случились с кем-то другим, в другое время.
Вино терпкое, прохладное и приятное на вкус. Солнечный день в самом разгаре, вокруг меня оживленно болтают на итальянском, лучшей музыки и представить нельзя. Я рада, что не понимаю слов: разговоры восхитительным образом теряют свое значение, бормотание иностранцев ласкает слух.
Наконец Марк откидывается назад. Склоняет набок свою потрясающе красивую голову и с любопытством смотрит на меня:
– Икс, ты так и не спросила меня про сегодняшнее утро. Тебе больше неинтересно?
Он прав. Не спросила. Почему?
Может, отчасти мне не хочется портить момент. А еще моя голова затуманена мыслями. И не об утренних событиях, а о сексе. Прямо сейчас, сию секунду, я хочу заняться любовью с Марком. Хочу ощутить его ладони на своей коже, губы на моих губах, он будет ласкать меня бесконечно долго. Представляю нас двоих на пустынном пляже. Надо мной солнце, надо мной Марк…
Роскаррик смотрит так, будто хочет меня не меньше. Пару минут назад я встала и пересела в другое кресло, чтобы скрыться от бьющего в лицо солнца. Я видела, как он взглянул на мои ноги, на голые ступни. С неподдельным и всепоглощающим желанием. Марк старался делать вид, что его это не волнует, но все же пялился. А как пристально он смотрит мне в глаза!
Между нами повисло эротическое напряжение, мы так близко, что можем прикоснуться друг к другу. Восхитительно и невыносимо. Сладкое мучение. Так не может дальше продолжаться. Не должно. Этот период засухи обязан закончиться, а дождь – вернуться. Но все же на небе нещадно светит солнце.
Марк поднимает руку:
– Думаю, нам нужно выпить еще.
– Нужно ли?
Он кивает:
– Но на этот раз другого вина. Особенного.
Я смотрю на стол и понимаю, что наши тарелки унесли, а я и не заметила. Меня это не удивляет: вокруг Марка Роскаррика все происходит как-то само собой, надлежащим образом и тем не менее неуловимо.
Вместо тарелок на столе появилось новое серебряное ведерко. Марк извлекает оттуда изящную бутылочку, поворачивает и показывает этикетку:
– Это «Москато роса» из Сан-Лауренца, все тот же Альто-Адидже.
Марк наливает на донышко в крошечный бокал и пододвигает его ко мне.
Вино выглядит как жидкий янтарь, смешанный с кровью святого. Аромат божествен. Марк указывает рукой на мой бокал с розово-золотистым напитком:
– Мы производим лишь пару сотен бутылок в год, бульшую часть времени это вино вообще не получить. Погодные условия должны быть perfetto. В мире всего десять гектаров таких виноградников.
Перед тем как попробовать, я медлю. Время пришло: пока мы не зашли слишком далеко, а я не выпила слишком много. Мне нужны ответы!
– Марк, как ты узнал, что я в Испанском квартале? Откуда узнал, что меня нужно спасать?
Ткань зонтика слегка трепещет на ветру. Марк бережно возвращает бутылочку в серебряное ведерко, затем смотрит на меня:
– Когда я первый раз мельком взглянул на тебя, Александра, в кафе «Гамбринус»… – Он беспомощно делает взмах рукой, как человек, раскрывающий сокровенную тайну. – Я подумал тогда: ты самая прелестная девушка, которую я когда-либо видел.
Я могу лишь смотреть на него. Мой разум отказывается постичь услышанное, а душа ликует. Ликует! Какая же я дура! Но ничего не могу с собой поделать. «Самая прелестная девушка, которую я когда-либо видел».
Я!
– Икс, прости, если мои слова слишком просты и поверхностны, но это правда. Мне хотелось подойти и заговорить с тобой. Сразу же.
– И? – выдавливаю я.
– Я сдержался. Но подслушал ваш разговор. Прости. Затем я заплатил за напитки. Не смог не сделать хотя бы такую малость. А после ушел, пока не натворил глупостей.
– Почему ты не заговорил со мной?
Марк пропускает мой вопрос мимо ушей.
– Но потом ты пришла в палаццо. Поступила довольно дерзко. И тогда я понял, что ты не такая уж наивная, какой показалась сперва. Ты открылась с новой стороны – забавная, умная и… В общем, мне было сложно опять противиться себе. Я не из тех, кто предается сентиментальности.
Что он такое говорит? Я таю от его слов. Таю. Но я не должна. Мне необходимо знать про Джессику. Почему он сказал, что она ему понравилась? Но не успеваю я спросить, как он произносит:
– После твоего ухода из палаццо я попросил друзей – приятелей, коллег, слуг – присматривать за тобой. Прости меня еще раз. Я не имел права вмешиваться без спроса в твою жизнь. Этому нет оправдания. Но ты показалась мне все же… слегка наивной, может, даже слишком дерзкой.
– Ты устроил за мной слежку?
– Не совсем. Назовем это охраной. Да. «Охрана» звучит лучше. Потом я узнал, что ты исследуешь жизнь трущоб, Матердеи, Скампию – очень опасные места, – и попросил своих людей быть более бдительными. Да, последнюю пару дней за тобой следили.
Не знаю, как к этому относиться. Должна ли я испытывать шок и отвращение, что в мою жизнь вторгаются? Но в моей душе все наоборот. Я под защитой! Марк Роскаррик защищал меня. Невозможно злиться на него.
– Я был на виа Толедо, – говорит он, – когда позвонил один из моих парней, Джузеппе, и сказал, что ты в беде. Он добрался до тебя первым, а я приехал, как только смог.
– И спас меня. Спасибо.
Марк отмахивается от слов благодарности:
– С моей стороны это был чистой воды эгоизм. Я не достоин твоей благодарности.
– Прости, я правильно расслышала? Эгоизм?
Легкий ветерок на мгновение пропадает. Семья, что сидела за нами, ушла. Наступила тишина.
– Икс, – слышу я голос Марка. – Я спас тебя… для себя. Мне дурно от одной мысли, что с тобой может что-то случиться. Как ты уже поняла, именно ты понравилась мне с самого начала.
Теперь я просто обязана спросить.
– Но ты сказал, что Джессика…
– Я соврал, чтобы уберечь тебя от меня.
Его глаза потемнели – от злости или же от печали, а может, от чего другого.
– Не понимаю, Марк…
Он вздыхает и отворачивается, будто разговаривает сам с собой. Вглядывается в голубизну побережья Сорренто вдалеке.
– Александра, для тебя это опасно. Но я все равно неуклонно двигаюсь вперед… – Он медленно поворачивает голову и впивается в меня взглядом. – Ничего не могу с собой поделать. В тебе есть что-то особенное, не только красота, а что-то в самой тебе. Я увидел это, как только ты вошла в палаццо. Твоя смелость, бесстрашие. Острый ум. Меня непреодолимым образом потянуло к тебе. Как по закону гравитации. – Он на секунду замолкает, а потом говорит: – Как там было у Данте? В конце «Комедии». Про любовь, что «движет солнце и светила»? Ах да. «L’amor che move il sole e l’altre stelle».
На этом он замолкает. Я тоже не произношу ни слова. Да и что мне сказать? Что я чувствовала то же самое? Или похожее?
Чтобы подавить свои глупые слова, я отпиваю вина. «Москато роса». Непередаваемый вкус, насыщенный и одновременно утонченный. Сладость без сладости как таковой. Сейчас будто наступил самый важный момент в моей жизни.
– Мне тоже нравится Данте, – слегка дрожащим голосом произношу я. – Одна из причин, почему я приехала сюда. Хочу изучить итальянский, чтобы читать литературу в оригинале.
– Любимый отрывок? – В его глазах вспыхивают огоньки.
– В «Комедии»? – Я обдумываю ответ. – Наверное, отрывок из «Paradiso» [24]24
«Рай» (ит.).
[Закрыть]. Когда души возносятся к Господу…
Не скрывая восхищенной улыбки, Марк заканчивает предложение за меня:
– Да! Как воспаряющие снежинки! Это и мой любимый отрывок.
Наши взгляды вновь встречаются. Марк произносит строфу на певучем итальянском:
– «In sù vid’ io così l’etera addorno, farsi e fioccar di vapor triunfanti…» [25]25
«Так здесь эфир себя в красу облек,
Победные взвевая испаренья,
Помедлившие с нами долгий срок…»
Данте Алигьери. Божественная комедия. Рай. Песнь XXVII. Перевод М. Лозинского.
[Закрыть]
И вновь тишина. Марк делает глоток вина.
Затем ставит бокал на стол, его алые губы увлажнились от сладкого «Москато роса». Он пристально смотрит мне в глаза. Тянется рукой через стол и накрывает мою ладонь своей. Подается вперед чуть сильнее. От его прикосновения меня словно пронзает током, каждая клеточка тела жаждет раствориться в этом невероятном мужчине. Мир вокруг нас меркнет.
– Марк… – выдыхаю я.
Я связана по рукам и ногам. Другого выхода не остается. Не хочу больше тянуть. Наши губы совсем близко. Мир теряет смысл, Вселенная – ничто, есть лишь этот момент: наш столик на солнечной террасе, я, Марк Роскаррик, его прекрасное лицо и влажные сладкие губы, что вот-вот прильнут к моему жаждущему рту.
– Я не могу, – говорит он. – Не могу поцеловать тебя. Это слишком опасно. Для тебя. – Он мрачно вздыхает. – Ты мне очень нравишься, Икс. Не помню, чтобы я желал кого-то так сильно. – Длинная и гнетущая пауза. – Но это невозможно.
