Текст книги "Свет в окне (СИ)"

Автор книги: А. Белых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Петренко снова клюнул головой, едва не протаранив лбом стол, дернулся и на время проснулся. Зевнул, размяв покрасневшее лицо, и заявил:

– Не знаю, как ты, а я решительно иду спать!

Тут Володя вспомнил, что упустил из виду следующее уравнение: кровать одна, а их двое. Ни раскладушки, ни запасного матраса у Петренко не имелось.

– Нда, задача. – Протянул озадаченный хозяин. – И как это я не подумал раньше?

Гриша успокоил приятеля, заверив, что поспит на полу. Однако хозяин ревностно опроверг подобное предложение, сказав, что если кто-то и будет спать на полу, то точно не гость, а нерадивый хозяин. Но спустя еще непродолжительное время демагогии, Володя снова ударил себя ладонью по лбу и торжественно возликовал:

– Забыл совсем! Квартира Тараса Короленко ведь свободна! Сейчас мы тебя устроим, не сомневайся. Будешь спать как человек – в постели.

Володя бросился в коридор и долго копался в комоде, пытаясь отыскать ключи, которые вверил ему коллега по работе с целью заботы о фикусе, живущем на подоконнике. Сам Короленко отбыл в отпуск в Сочи, и должен был вернуться только через неделю.

Наконец связка ключей нашлась, Володька торжественно продемонстрировал ее товарищу и тут же повел за собой.

Квартира коллеги оказалась соседней. Такая же однушка, очень похожая на Володину, разве вещей меньше, чуть чище и окна балкона выходят во внутренний двор, к подъезду.

– Ну, располагайся, – велел Петренко. – Чистое пастельное белье в комоде имеется. Остальное нужное сам найдешь, коль приспичит. Дверь я у себя закрывать не стану, понадобится что – зайдешь.

Гриша подтвердил, мол, найду, не маленький.

– Ну, бывай, – попрощался с другом зевающий Володя. И уже у порога напомнил: – Я завтра с утра в институте. Если вдруг понадоблюсь, спроси кого угодно. Подскажут.

Гриша в ответ пожелал другу спокойной ночи, закрыл входную дверь на щеколду и, пройдя в комнату, уселся на кровать.

ЧУЖОЙ БУКЕТ ЦВЕТОВ

Кровать нещадно скрипела, отвечая на любое движение протяжным подвывающим стоном. Сон улетучился, лишь стоило расстелить постель и лечь. Сам не зная, сколько время, прошло, Григорий лежал и все пытался гнать прочь мысли. Удавалось скверно.

Заснуть мешала и духота. Вроде бы октябрь, а ночь выдалась, словно в августе. Душная, тихая. За окном тишина, лишь свет фонаря пробивается сквозь занавески.

Туполев вздохнул и поднялся. Сходил умыться, мрачно посмотрел на настенные часы. Половина второго. Тихо ругнувшись, журналист не включая свет, побрел к аккуратно сложенным вещам и, порывшись в брюках, извлек пачку сигарет и коробок спичек.

Сразу жутко захотелось курить.

В майке и трусах, босиком Туполев прошел на балкон, открыл ставни. Подул слабый ветерок, но как говорят: на безрыбье и рак – рыба.

Первая спичка мгновенно сломалась. Вторая вспыхнула тревожным огоньком, и, не успев разгореться, погасла. Третья долго скреблась о шершавый коричневый бок, пока не стерлась на изголовье сера.

– Да что же это такое? – сердито возмутился Григорий и внимательно прочитал надпись на коробке: завод "Иваново", г. Москва. и т.д. и т.п. – Нет, люди честные, так дела не делаются! Вот напишу разоблачающую статью о вашем хилом труде и о спичках, что не выполняют возложенную на них задачу! Вот тогда посмотрим!

То ли угроза возобладала силой, то ли предыдущие спички оказались браком, следующая, четвертая, вспыхнула стремительно и ярко.

– То-то же! – удовлетворительно сказал Туполев, поднес сигарету к огню, и, подкурив, затянулся с наслаждением.

Стоять у открытого окна, курить и любоваться ночным пейзажем, было хорошо.

Пусть и пейзаж скажем прямо так. Ну и ладно. Двор как двор. Торчит козырек подъезда. На крыше скопился, притаился мусор: пара пластиковых бутылок, одна стеклянная, несколько пакетов, погребенных под бурой свалявшейся листвой. Если приглядеться, видны смятые пачки сигарет и разбросаны бычки.

"Все же не достает нашим гражданам банальной заботы о чистоте природы". – Подумал Туполев, продолжая курить. – "Гадят у себя же дома. Неужто так лень собрать мусор и выбросить куда положено? Куда там! Так ведь проще. Раз – и в окно! И ведь никто не узнает, а значит, соответственно никто не побранит. И совесть останется чиста и незапятнанна дурным поступком. Нет, все же еще слишком много у нас встречается мелких, мелочных людишек. Чересчур много".

Григорий докурил, и оглядел балкон, ища, обо что бы затушить окурок. На глаза попалась старая банка из-под кофе. Внутри уже находилось с десяток других бычков, и журналист без зазрения совести присоединил к делегации еще один.

Уходить не хотелось. На балконе дышалось вольготно. И мужчина закурил следом вторую сигарету. На этот раз спичка зажглась с первого раза, и журналист решил обождать ругать завод-производитель. В конце концов, с каждым иногда случается оказия. Все мы люди.

Туполев смотрел в окно.

В доме напротив лишь в одном окне продолжал гореть свет, остальные темнели. Жильцы уже крепко спят. Завтра рано вставать на работу. Кому-то трудиться на заводе, во благо Родины, отливать стальные заготовки для поднятия мощи промышленности. Кто-то спозаранку поспешит на пекарню, выпечь свежий румяный хлеб, чтобы другие люди успели его купить и принести на завтрак в дом. У кого-то занятия в институте, идти к первой паре, и потому сон важен и необходим. А кто-то всю ночь писал конспект к будущей лекции, чтобы преподнести свет знаний в умы и светлые головы студентов. За каждым окном скрываются неизвестные люди со своими интересными, увлекательными жизнями и историями. И в том окне, где еще горит свет, сейчас происходит искра жизни. Загадочная, таинственная, непознанная. Кто ты, человек? Какова твоя профессия? Что ты можешь рассказать нам о себе? Молчишь? Видимо занят. И нет тебе дела до мироздания.

Тишина и покой. Лишь легкий ветерок колышет верхушки деревьев.

Туполев уже собирался покинуть балкон и вновь попытаться уснуть, когда услышал голоса, и невольно, из любопытства, прислушался, оставшись стоять.

Сначала тихие и невнятные, они приближались и, усилившись, остановились у подъезда. Два молодых голоса. Низкий мужской и высокий женский.

– Ну, вот и пришли, – тихо произнесла девушка. – Мой подъезд.

– Пришли, – согласился парень со своей спутницей.

– Хорошо погуляли. – Сказала девушка.

– Да-да, – поспешно отозвался ее спутник. – Очень хорошо.

Неловкое молчание. И лишь ветер.

– Поздно, – произносит девушка. – Давно пора спать.

– Не так уж и поздно, – сразу возражает парень. – Будь моя воля, я бы еще гулял и гулял. Всю ночь. До самого рассвета.

– И что же тебя останавливает? – поинтересовалась она.

– Без тебя не интересно. – Ответил он. – Вот с тобой другое дело.

– Завтра рано вставать.

– И пусть так! Разве это так важно?

– Дурачок, – произносит девушка и тихо смеется.

– Чего это? – недовольное ворчание слышится в голосе парня.

– Говоришь как маленький ребенок.

– Не правда!

– Не кричи. Всех перебудишь. – Просит она быстро.

– Не правда. – Повторяет упрямо спутник, понизив голос.

– Какой ты упрямый бываешь.

– Я не маленький. – Уверенно и твердо произносит парень. – Могу доказать.

– И как же? – спрашивает она с интересом.

– Как пожелаешь, так и докажу, – бурчит спутник.

– Мужчина должен сам знать, какие поступки совершать и когда. Если же женщина будет ему вечно подсказывать, какой тогда толк?

Он не отвечает. Молчит. Задумался, а может и обиделся. Кто знает?

– Поздно уже, – повторяет девушка и вздыхает. – Пора идти домой.

Но вопреки словам не уходит. Слышно как позвякивает в ее руках связках ключей.

"Чего же ты ждешь, дурачина! – беззвучно кричит Туполев. – Подойди и поцелуй ее! Сейчас же, немедленно! Она ведь потому и не уходит, ждет. А ты медлишь!"

Но незнакомец не слышит наставления старшего поколения. И потому просто стоит, не зная, что делать дальше.

Ждет и она.

"Эх, молодость! – восклицает Григорий со вздохом. – Эх, глупость".

– Пока, – произносит она.

Слышится скрип несмазанных дверных петель.

– До завтра, – прощается парень и поспешно спрашивает: – Завтра ведь увидимся?

Она тонко смеется:

– Нам в институт к первой паре. Конечно, увидимся.

– Поскорей бы, – раздается ответ и снова слышится мелодичный тихий смех.

– Подожди! – окликает он ее еще раз.

– Да?

– Как зайдешь домой, включи на балконе свет. – И добавляет смущенно: – Я буду знать, что все в порядке.

– Разве со мной может что-то случиться? – искренне удивляется спутница.

– Мне будет так спокойней, – объясняет парень.

– Хорошо. Включу. – Обещает она.

Скрип. Затем хлопок. Дверь закрывается. Спутница ушла, парень секунду топчется на месте, вздыхает тяжело и протяжно, а затем уходит.

И снова во дворе расползается тягучая тишина.

– Молодо – зелено, – бормочет с досадой журналист, будто он сам совершил непозволительную ошибку.

Бросая окурок в банку, Туполев идет в комнату, и неожиданно спотыкаясь, обо что-то с шумом падает. Матерясь звонко и неудержимо, потирая ушибленное колено, Григорий на ощупь находит кнопку включателя.

Невыносимо яркий свет тут же заполоняет комнату. На полу валяются хаотично с десяток книг. Ворча, журналист собирает книги в стопку, убирая подальше от прохода.

– Мудрые греки говорили: знание – это сила. Но забыли упомянуть, что знание это еще и великая опасность для неподготовленных умов. – Произносит в пустоту Гриша и тушит свет.

Мужчина снова устраивается на кровать. Та продолжает жалобно скрипеть.

Но уснуть журналисту мешает шум на улице.

Раздается непонятный окрик. Затем мгновение тишины. И что-то с шумом влетает в распахнутое окно на балконе.

– Да что же это! – восклицает Туполев с возмущением и отправляется с разведкой.

На полу лежит букет цветов.

Чужой букет цветов.

ПРОИСШЕСТВИЕ В ТРАМВАЕ

У каждого человека утро начинается по-своему. У каждого имеется свой, особый ритуал. И это очень важно, ведь именно утреннее настроение задает ритм для продолжения дня.

Ритуал Григория Туполева неизменно начинался с посещения уборной, где журналист мужественно, не щадя пупа своего боролся с порослью щетины, упорно и монотонно работая острой бритвой. После, умывшись и со всей возможной тщательностью удостоверившись, что процедура выполнена на отлично, без халтуры, журналист отправлялся на кухню. Следующий обязательный этап в программе – варка свежего ароматного кофе.

"Хорошо, что Володька такой же педант, как и я, – пронеслось у Туполева в голове. – Другой бы не стал держать ни турку, ни молотый кофе, обошелся бы растворимым".

Что же касается чая, так этот напиток подходит для завершения трудового дня. В меру успокаивающий, в меру тонизирующий. Что до кофе – вот напиток необходимый здоровому организму утром. Это вам и бодрость и энергия и пробуждение.

Неспешно – куда уж спешить, находясь в отпуске? – Гриша сварил кофе, перелил в чашку и сразу поспешил вымыть в раковине турку. Затем без лишней суеты достал из холодильника батон и колбасу, нарезал и выложил на тарелку. Мелкими глотками, потягивая целебный эликсир, чередуя с поеданием бутерброда, журналист с интересом взял одну их книг со стола. Надо отметить, что книги у друга детства находились не только в кабинете. Их присутствие имелось везде. В коридоре, на кухне на подоконнике и на столе, и даже в таких на первый взгляд неподходящих местах, как в холодильнике или в ящике для обуви. А вот на самом нужном месте – на сливном бочке унитаза – искомого объекта не обнаружилось. А зря. Вот там как раз священное место для знаний и трепещущих душу историй.

Взятая со стола книга оказалась отнюдь не захватывающим детективом или приключенческим вестерном.

"Алгоритмические вычисления и дифференциальное исчисление величин высшего порядка" – прочитал Туполев и с сожалением вернул книгу на место. Эх, Володька! Математик от кончиков ушей и до пяток. Даже дома повсюду твоя единственная возлюбленная – мать всех наук. И ведь и не удивишься, если окажется, что друг детства читает эту литературу во так по утрам, за кружечкой кофе. Читает внимательно и осмысленно. Нет, даже перечитывает. Откроет любимую главу об двоичных интегралах и восхищается, как ловко выведено доказательство. Какая легкость в вычислении! А какая красота формулировки! Хотя чему особо удивляться? Вовка еще и в молодости увлекался математикой. Бывало, лежишь, загораешь у речки. Солнце припекает, пора окунуться, а ты терпишь, дочитывая до главы приключение героя Джека Лондона, и желаешь поскорей вернуться и узнать, что там скрывается в тени ущелья? И не подстерегают ли на вершине утеса храброго героя хитрые коварные индейцы? А рядом лежит Петренко, сопит, и тоже читает. Взгляд на страницу, а там все те же формулы, теоремы и доказательства. Ужас! И сразу мурашки по коже. Да как же так! Лондона променять на это?!

А Володька в этом весь и есть. Такой уж человек.

И вот сейчас возьми – стоит, поди, перед целой аудиторией и ведет лекцию об интегралах, с упоением рассказывает. А студенты смотрят тупо, пытаясь разобраться в хитросплетениях. Кто-то прилежно делает записи в тетради, другие ловят ворон. И сидит где-нибудь на задней парте тот самый парень, что провожал накануне ночью до подъезда девушку, зевает протяжно, и нет ему никого дела до интегралов. Все мысли о возлюбленной. Получила ли она букет? И почему тогда молчит, не говорит ничего? Или сделал что-то не так? Обидел? Переполошил шумом спящих родителей?

Нет, брат. Не переполошил спящих. Не дошел букет до адресата. Затерялся. И стоит сейчас твой букет сиротливо на подоконнике в трехлитровой банке. Никто им не любуется, никто не сжимает в руках и не вдыхает аромат полевых цветов.

Туполев поднялся, отряхнулся от крошек. Вытер тряпкой со стола, а после вымыл посуду и отправил на полку сушиться.

Букет журналист решил оставить на лавочке у подъезда. Правильней бы, конечно, вернуть владелице или хотя бы владельцу да как узнать кому и куда?

Не отправишься же по квартирам дома, стучать в двери, звонить в звонок и, протягивая цветы, спрашивать: не вам ли вчера молодой человек хотел в окно букет забросить?

Глупая затея вырисовывается.

Ничего, встретятся, поговорят, объяснятся друг с другом и все у них наладится само собой, без постороннего вмешательства. А у него, Григория Туполева, свои дела имеются. Его тоже возможно ждет, женщина, выглядывает в окно или вспоминает. И гадает: придет или нет? И она тоже дождется и получит в подарок свой букет цветов, и будет радоваться, вдыхать аромат, и поставит потом в вазу. А затем они выпьют вина, и станут наслаждаться обществом друг друга. Сначала робко и осторожно, а после ласково и нежно...

Теплота человеческого тела есть истинное наслаждение. Ничто не дарит тебе такую легкость и окрыленность.

Туполев совсем недавно попрощался с Ириной. Журналист шел в тени вязов и размышлял. Размышления эти имели характер всеобъемлющий, и протекали медленно, тягуче с любимой возвышенностью. Туполев размышлял о женщинах, о том, что такое счастье и о времени.

Время непостижимое явление. Оно то внезапно замедляется, падает на дно, то ускоряется с неудержимой силой и рвется вперед и вверх. Если пофантазировать – время можно представить эдаким огромным массивным мельничным колесом. Бывает, оно движется медленно и неотвратимо, бывает, останавливается и тихо, жалобно поскрипывает, а иногда наоборот получает незримый толчок и набирает обороты и звенящую скорость и мчится, мчится по кругу, все ускоряя стремительный бег, сливаясь с безграничной синевой.

Думать, размышлять было приятно.

"Чем бы заняться дальше? Немного прогуляться для начала, допустим. А затем? Отправиться обратно в квартиру? Скучно. Может в институт податься? Все новые впечатления. Опять же – материал для статьи найдем, а затем предложу ее в местную газетенку. Или же отправиться на озеро купаться? Пусть октябрь, но вот как тепло. Да и не поздно начать закаляться. В здоровом теле – здоровый дух! А если подхвачу ангину и воспаление? Буду лежать в палате на восемь человек, на скрипящей кровати, на матрасе, кривом и кособоком, продавленным за годы сотнями лежащих на тем тел, буду пялиться в побеленный потолок и ждать, когда освободится медсестра и выдаст порцию пилюлей. Ладно, решено, отправлюсь в институт, а там дальше видно будет".

Приняв решение, Туполев не ринулся его тут же исполнять. Спешить некуда. Журналист купил в киоске квасу, неспешно выпил холодный, бодрящий, чуть сладковатый напиток и стал оглядываться в поисках ближайшей остановки. Трамваи Григорию пришлись по вкусу. Пусть и не быстроходные, зато немноголюдные, и опять же, есть возможность полюбоваться городом, не дав стоптаться каблуку.

Вот и сейчас, оплатив проезд и устроившись на сиденье, Туполев с интересом рассматривал то местные пейзажи и достопримечательности, то разглядывал попутчиков, задорно представляя себя в образе сыщика Шерлока Холмса.

Пожалуй, детектив из него вышел бы никудышный. Весь Лондон бы кишел от преступников всех мастей, почуявших безнаказанность. Неужели действительно можно по таким незначительным фрагментам как пыль, грязь, загар и следы мела что-либо узнать о человеке? Примитивное можно. Вот, к примеру, едет крепкий мужчина в рабочей форме. В нагрудном кармане торчит у него карандаш и блокнот. На лице загар, а в области шеи кожа светлее. Форма пыльная. Строитель? Вполне может статься. Мастер или бригадир. На улице вечно одет по форме, от того и загар такой специфический. Но разве это дедукция? Так, смех один, да и только. А вот задачка куда сложнее – задумчивый мужчина в коричневом костюме. В левой руке портфель. Одет чисто и неброско. Причесан аккуратно, гладко выбрит. Кто он по профессии? Директор школы? Начальник предприятия? Бухгалтер? Инженер? Преподаватель? Эх, мистер Холмс, где же вы? Вы бы раскусили эту непосильную нам задачку, как орешек.

Другое дело сидящий напротив парень, клюющий носом. С ним все просто. И дело не в одежде или поведении. Тубус, лежащий рядом – вот главная подсказка. И пачка листов, по-видимому, конспектов, тоже указывает на одно – студент. Уже слишком взрослый для школьника, и еще мал для рабочего или преподавателя. Спит, бедняга, отсыпается. Всю ночь правил чертежи? Переписывал конспекты? Готовился к семинару? Может быть, это у него вчера горел свет в окне?

Туполев оглядел оставшихся пассажиров, и окончательно убедился в своей некомпетентности в роли сыщика. Тогда журналист принялся смотреть в окно. Трамвай проезжал кольцо, делая разворот вокруг небольшого фонтана: три дельфина держали на головой чашу, из которой лилась вода. Еще здесь находилось старинное строение с массивными колоннами. Библиотека – удалось прочитать вывеску.

"А раньше принадлежало это здание какому-нибудь мещанину или дворянину. И был окружен роскошный особняк фруктовыми деревьями. А вокруг царила тишина и идиллия. Ни трамвайных путей, ни городской застройки".

Двери трамвая уже закрывались, когда неожиданно пробудился студент. Парень дернулся, пробуждаясь, огляделся, выпучив глаза, стараясь понять, где он. И осознание видно не пришлось по душе. Студент подскочил, суетесь, схватил тубус, крикнул водителю:

– Подождите! Одну секунду, товарищ! Мне здесь нужно сойти!

Парень в охапку схватил конспекты и тубус и ринулся по проходу.

– Спать надо ночью! – наставительным басом пожурил водитель, но дверь снова открыл, выпуская студента на свободу.

– Эх, молодежь. – Раздался чей-то укоряющий возглас.

– Ничего-ничего, сами все такие были. – Тут же вступились за студента.

Трамвай поехал дальше. И только сейчас Туполев заметил, что в спешке парень обронил несколько листов конспекта и прямоугольный сверток. Журналист наклонился и поднял. Сверток бережно упаковали в газету, обмотали веревкой и завязали на бант.

Григорий посмотрел в окно, но трамвай уже набрал скорости, и здание библиотеки скрылось из виду. Первым порывом журналист решил сойти с трамвая и ринуться вдогонку. Но затем рассудительность взяла свое. Далеко не факт, что парень направлялся именно с библиотеку. Стало быть, идти и искать его там бесполезно. Рыскать по городу? Смешно и сомнительно. Остаются два варианта: первый – отдать сверток и листы конспекта водителю трамвая – рано или поздно парень хватится пропажи и поймет, где потерял, и второй вариант – пусть и немного безрассудный, но куда увлекательный – отправиться самому в институт и разыскать парня там. Вот тебе и приключение получится. А почему бы и нет? Разгоним скуку, а заодно сделаем доброе дело.

В целом Туполев остался доволен решением. Уже собираясь сходить, мужчина взял сверток и обнаружил, что при падении газета в одном месте порвалась и видно, что внутри находятся листы бумаги, исписанные от руки. Снова конспекты?

Любопытство у журналистов в крови. Где другой человек пройдет мимо, ты обязательно остановишься. Григорий осторожно развязал узел веревки...

РАССЛЕДОВАНИЕ В ИНСТИТУТЕ ИЛИ НАСТОЙЧИВЫЙ ЖУРНАЛИСТ

– Татьяна Владимировна, еще раз благодарю, что нашли свободное для меня время.

– Ну что вы, Григорий. – Женщина замешкалась, и журналист поспешил сообщить:

– Александрович.

– Ну так вот, Григорий Александрович, – продолжила она, – с удовольствием помогу вам, разумеется, чем смогу. Тем более, раз за вас очень просил Владимир Андреевич.

При этих словах Туполев немного смутился. Прибыв в институт Григорий не мешкая направился прямиком к ректору. И уже тот направил Туполева к заведующий кафедры русского языка и литературы – Поляковой Татьяне Владимировне.

Татьяна Владимировна оказалась дамой глубоко бальзаковского возраста, статная, напоминающая, что еще не перевелись люди дворянской крови, пусть и весьма разбавленной временем. Вежливая улыбка и внимательный взгляд из-под очков. Григорий не преминул отметить, что будь он студентом, то перед таким преподавателем вел бы себе весьма тихо и сдержанно. Чувствовался в этой женщине стальной прут несгибаемой воли. Кровь предков? Или насыщенный опыт долгих лет преподавания?

Они разместились на кафедре, благо сейчас в помещение было пусто и тихо, и никто не мог помешать беседе, большая часть преподавателей находилась в занятиях.

Первым делом Татьяна Владимировна усадила Григория в кресло, затем вскипятив чайник, принялась за заварку. Спустя несколько минут душистый аромат трав витал в воздухе. Лишь после того, как чай был разлит по красивым чашкам из белого фарфора, с золотой каймой, а перед журналистом появилась тарелка с песочным печеньем, Татьяна Владимировна посчитала, что можно продолжить разговор.

– Так позвольте полюбопытствовать, какова цель вашего визита к нам, Григорий Александрович? Не статью же, вы право, решили написать про наш институт.

– Моя история возможно покажется вам немного чудаковатой, – будто извиняясь, начал журналист. – Я в отпуске. Прибыл в гости к другу детства. Развеяться, отдохнуть. Однако, сам того не желая, я неожиданно оказался в центре одного небольшого события. В трамвае я подобрал рукопись, утерянную одним неизвестным мне молодым человеком. Каюсь, следовало передать ее водителю и делом с концом, но я любопытен, как по природе любой человек моей профессии. Оттого я забрал рукопись, решив сам найти ее владельца. А затем, решил прочитать. И честно сказать, втянулся!

Татьяна Владимировна оказалась хорошим слушателем. Женщина не перебивала, и лишь иногда кивала, будто говоря: "продолжайте". И Туполев поведал, как вместо того, чтобы сразу отправиться в институт, он прочитал рукопись.

Легкая и завораживающая история о молодом художнике, полюбившем девушку, приходящую ему во снах. Об одержимости, с которой влюбленный в мираж, рисовал все время один и тот же портрет. О том, как он пытался найти ее, путешествуя из города в город, выставляя свои картины на всеобщее обозрение. Он жил ею, он грезил лишь этим образом. Шли годы, он старел и продолжал видеть сны, наполненные яркими и лживыми воспоминаниями. Со временем он стал знаменит, его картины с девушкой прославились на весь мир. Не было такого места, города, где бы ни висела эта картина. Тысячи картин с единственным запечатленным лицом. Смеющаяся, плачущая, расстроенная и задумчивая. Разная, но всегда одна.

Его длинные волосы некогда черные как смоль, поседели, превратились в цвет пиков заснеженных Альп. Его руки покрылись старческими пятнами и толстыми прожилками вен, они утратили крепость и больше не могли держать кисть. Его сердце уже не билось размеренно и сильно в могучей груди. Он старел и продолжал грезить о любви всей жизни. В конце концов организм совсем обветшал, и престарелый художник попал в больницу. Его мучили боли, и докучала вечная слабость. Белый потолок, и зеленые обои находились перед глазами день изо дня. И тут в один день он увидел ее!

Девушка, чей облик врезался в сердце. Та самая девушка, чьи портреты он писал всю свою жизнь. Молодая. Тот же блеск ярких зеленых глаз. Та же милая улыбка. Даже родинка на губой, и та имелась. Мираж ожил, став реальностью.

Глав врач больницы нанял для художника сиделку, видя, как тоскливо и одиноко старику встречать смерть.

С тех пор он видел не белый потолок, и не зеленые обои. Он любовался той, кому посвятил всю свою жизнь. А она сидела рядом и ничего не подозревала. Она читала ему книги, а он любовался ею, благодаря, Бога. По ночам он плакал. И сам не знал от счастья или от горя. Ведь он обрел ее, отыскал, пусть даже так не вовремя. Он стар, а она молода.

До самого последнего вздоха, до последнего удара сердца художник видел ее. Старик завещал девушке все, что имел. И разглядывая картины, на которой была запечатлена она сама, девушка не могла понять: как? Ведь портреты были старше, чем она.

Эта тайна так и осталась неразгаданна.

Повесть произвела сильное впечатление на Туполева. Как опытный литературовед, а также человек, получивший филологическое образование и имеющий весьма солидный опыт, журналист нашел немало огрех в произведении. Хватало и нарушений в лексике, и ошибок орфографических и пунктуационных. Невооруженным взглядом было ясно, что написавший повесть – человек новый в литературе и еще не имеющий опыта в публицистике. Ошибок и замечаний хватало. Но, если отбросить сорняки, то получалась весьма интересная и живая история. Возможно, идея и не нова. Да и что ново под луной? Однако, написано было хорошо! С душой. Читалось легко и главное на одном дыхании. Подобную рукопись Туполев посоветовал бы отдать в издательства, правда, прежде воспользоваться услугами хорошего корректора.

Именно поэтому Григорий обратился за помощью к заведующей кафедры русского языка и литературы, дабы с совместными усилиями отыскать среди ее студентов владельца рукописи.

– И как вы планируете осуществить поиски? – полюбопытствовала Татьяна Владимировна, протирая очки. – Собрать студентов воедино и спросить, не терял ли кто в трамвае рукопись?

– Ну зачем же так, – пожал плечами журналист, – рукопись не напечатана, а написана от руки. И это прошу заметить в наше время! Так что нам ничего не мешает сверить почерк с почерками ваших студентов. Имеются же рефераты или другие работы ваших подопечных?

– Уважаемый, Григорий Александрович, – произнесла мягко, но непреклонно женщина, – у меня несколько сотен студентов. Вы хоть понимаете, какую работу нужно проделать? Сколько времени займет проверить каждого студента по подчерку? И если даже собрать всех преподавателей вместе. – Тут она осеклась на полуслове и задумалась, а когда продолжила, тон Татьяны Владимировны заметно изменился, приобретя звонкую ноту: – Замечу подчерк, у юноши весьма своеобразный. Кто-нибудь из преподавателей мог его запомнить. Так что, если подумать, дело не такое уж и трудное.

Надо признать, Татьяна Владимировна оказалась женщиной деятельной. Уже спустя час кафедра гудела и рокотала. Помещение наполнилось преподавателями, которые после того, как им объяснили цель поисков, принялись с жаром изучать подчерк в рукописи.

Однако время шло, а результат оказался печальным. Никто так и не смог вспомнить среди своих студентов того, кто бы мог оказаться владельцем рукописи. Не желая сдаваться, они еще долго сверялись, просматривали работы студентов, но оказались бессильны. Ближе к шести вечера, кафедра стала пустеть. Рабочий день окончился и все пошли домой. Самых неутомимых, не желающих покидать стены кафедры, прогоняла лично Полякова. В конце концов остались лишь она и Туполев.

– Не падайте духом, Григорий Александрович, – попыталась утешить журналиста женщина. – Найдется ваш таинственный незнакомец. Будьте уверены. Завтра еще раз все как следует, проверим, уверяю. А если не поможет – соберем студентов, да и спросим напрямую. Тут уж нет ничего зазорного.

Они попрощались. Полякова задержалась закрыть кафедру и сдать ключи на вахту, а Григорий отправился на квартиру, раздосадованный постигшей неудачей.

НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ

Володя уже успел вернуться из института.

Григорий зашел в квартиру, разулся, снял пальто. Из кухни подозрительно доносилось дребезжание и тянуло легкой гарью. Туполев поспешил и оказался весьма вовремя. Курица в духовке взывала о спасении, а кастрюля с варящимся картофелем протяжно гремела крышкой. Вода выкипела наполовину. Не мешкая, Григорий выключил все камфорки, достал противень с курицей и поставил остывать на подоконнике. Затем последовал черед помощи картофелю. Мужчина слил воду, а после кинул внутрь кастрюли обнаруженный в холодильнике кусок масла. И лишь после проведенной спасательной операции, Туполев пошел проведать горе-хозяина, едва не уничтожившего по халатности ужин.

Володя был погружен в работу. Усердно почесывая затылок, мужчина склонился над стопкой тетрадей, видно проверяя работы студентов. Лишь когда Туполев приблизился и хлопнул товарища по плечу, Петренко отвлекся и рассеяно протянул:

– А-а, это ты, Гриша? Уже пришел? Как провел день?

– Первая половина дня удалась куда лучше, вторая заметно хуже. Но в целом неплохо. А еще я только что спас от ужасной смерти беззащитную птицу.

– Кого спас? – все так же рассеяно спросил Петренко. И лишь спустя время, подскочил, вспомнив про включенную плиту.

– Да сиди уж, – вернул друга на стул, Григорий. – Спас говорю же курицу, и гарнир.

– А я вот заработался, – признался Петренко смущенно. – Главное поставил и отошел ненадолго. Думаю, успею проверить работу – другую. И совсем о времени забыл.

– Могу понять, – хмыкнул Туполев. – Сам часто увлекаюсь работой, да так, что бывает, моргнешь, а уже утром за окном наступило.

– Вот-вот, – согласился с другом Володя. – Именно.

– Ну так что, отправимся в поход и как следует, набьем брюхо? – подмигнул Туполев. – Жутко есть хочется, живот уже не ворчит – бунтует во весь голос!