Текст книги "Внуки инженера Манна(СИ)"

Автор книги: А Купцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Оливер с трудом отошел от дерева и приблизился к аэрокару. Дверка щелкнула и взвилась вверх, едва не ударив его по голове. Внутри поблескивала золотистая подсветка, светло-бежевый салон, мягкое кресло, с точной подстройкой под очертания тела водителя. Оливер запрыгнул внутрь и почувствовал как его надежно обхватило со всех сторон, мигнул датчик на панели управления, и от плеча к поясу протянулось силовое поле ремня безопасности.

– Можно? – тихо спросил он, протягивая руку к штурвалу.

– Нет, дружище, – отозвался Эллиот, и по панели пробежала красная линия. – Блокиратор.

– Фигня, – выдохнул Оливер, – ты же знаешь код?

– У меня старомодный ошейник, малыш. Нужен ключ. До конца не снимешь, если только все гайки под капотом не перебрать.

– Фигня, – повторил Оливер еще увереннее и расстегнул куртку. Набор для взлома занимал изнутри всю ее левую половину.

Через пятнадцать минут с лужайки, кренясь то на правый, то на левый бок, поднялся аэрокар. Он протаранил крону каштана и вылетел боком на воздушную трассу. На переднем стекле перепончатой лапой распластался огромный лист.

***

После детской возни в мастерской было тихо. Николас медленно раскладывал инструменты по местам. Вместо одной из стен было окно. Чинишь и наблюдаешь, как солнце садится за сосны, слышишь, как дождь барабанит в стекло. Правда, заляпывалось оно быстро, и если бы не один из питомцев, поддерживать такую красоту в порядке невозможно.

Старик улыбнулся, наблюдая, как сверху вниз по краю рамы ползет стекломой, похожий на крупного коричневого жука со щетками-усиками, лапами-присосками и парой прозрачных крыльев – от объекта к объекту он перемещался, как дрон. Стекломоя звали Ласси. Присоска деликатно обследовала задвижку на окне и открыла створку. Эту модель сняли с производства именно из-за высокой эффективности в открывании любых окон – ее стали использовать взломщики.

Вдалеке между деревьями замелькала темная точка. Она летела неровно, то выше, то ниже, обходя деревья. Взвыл коммуникатор. Николас нашарил его среди железного хлама и уронил. Аппарат зудел, подергиваясь на прозрачной столешнице, так что звенели две гайки и подскакивала погнутая микросхема. На экране светилась фотография человека, который умер шесть лет назад.

Николас ткнул пальцем в виртуальную кнопку со второй попытки, но в руки коммуникатор не взял. В поле зрения видеокамеры попал встрепанный Оливер, который вцепился в штурвал обеими руками, но зачем-то закрыл глаза. В динамик ворвался радостный и бодрый голос. Явно не его.

– Привет, Никки! Эллиот на связи. Рад тебя видеть. Мы тут немного падаем. У меня блокиратор на системе навигации, остальное тоже норовит поотключаться. Тебе что меньше жалко, сарай или клумбу?

– Эллиот! – закричал Николас. Аэрокар Грэга. Одна из лучших работ Николаса. Все в порядке... Ни черта не в порядке! – Что у вас?!

– Через двадцать пять секунд я выберу место посадки сам, – возмутился Эллиот.

– Клумба! Клумба! Осторожно! – Николас бросился, роняя стулья, им навстречу.

– Осторожная жесткая посадка? Насмешил! Это когда крылья отвалились, а колеса нет?!

Эллиот плюхнулся на клумбу, едва выдвинув колеса, прокатился по алому кругу бальзаминов и врезался капотом в деревянный бордюр. Все четыре двери радостно вскинулись кверху – из передней, пошатываясь, вывалился Оливер. Бодрый голос Эллиота с похрипыванием – барахлил динамик – выдал:

– Мы совершили приземление на северо-востоке эко-квартала, экипаж прощается с вами. Желает не подавиться, не провалиться и хорошего настроения.

Оливер виновато посмотрел на Николаса, покачнулся и сел в траву. Его тошнило.

– Оливер, зачем ты... что вы натворили... ну вставай, вставай, живой?

Мальчик, вцепившись в руку старика, поднялся, его все еще пошатывало.

– Ну, я давно так не петлял, боевой разворот он еще пережил, а вот на бочке скис, бродяга, – отозвался Эллиот, – полицейские каракатицы не ожидали, что я могу порхать, как бабочка. Бабочка, Никки, полторы тыщи килограмм изящества! Что ты такой хмурый? Как говорил Кант, веселое выражение лица отражается на внутреннем мире. А я скажу, что хмурая харя – тоже. – По переднему фонарю забегала искра, тихо захрюкал мотор. Видимо, кар так смеялся.

Николас не разделял веселья, а еще больше хмурился. Он редко обращался к человеку, не обращая внимания на робота, скорее уж наоборот, но сейчас болтовни аэрокара не слушал.

– Оливер... ты украл машину?

Мальчик вжал голову в плечи. будто ожидал удара. Шмыгнул носом. Вытер жестким рукавом кожаной куртки лицо так, что заклепка оставила на щеке царапину.

– Я... спас его. Вы же говорили... вы видите, у него вмятины нелеченные. Его на улице в любую погоду бросали... у него борткомпьютер глючит...

– Не глючит, а имеет мужество пользоваться собственным умом, – проворчал Эллиот. Он включал и выключал двигатель, но блокиратор не давал ему сдвинуться с места. Со стороны казалось, что аэрокар рычит и роет колесами землю.

Николас шумно вздохнул.

– По завещанию Грэга аэрокар принадлежит его внуку. Я говорил тебе это, говорил же, малыш... говорил!

Он поглаживал Оливера по голове, как обычно водил рукой по обшивке дрона или газонокосилки.

– Вы говорили, что вам больно слышать в новостях, как его бьют об стены и бросают на штрафных стоянках. Что он живой и умный...

– Говорил... – вздохнул Николас, – но нельзя же ... теперь полиция тебя заберет. За повторную кражу.

– Ну и пусть заберут! Я его спас! – упрямо крикнул Оливер. голова перестала кружиться, он повернулся к Эллиоту. – А ты что молчишь? Скажи ему!

– Что, дружище? я рад. Но законы правда такие законы. Не подумал... у меня только правила воздушного движения вложены. А хозяин мой та еще зараза. Передний фонарь даю, чтоб мне все контакты закоротило, если вру! Ты же что-нибудь придумаешь, Никки? У тебя голова светлая!

В голове старика звучал такой же голос. Грэг всегда называл его «светлой головой», вот и Эллиот от него набрался.

– Оливер. Ты сейчас заберешь свой ящик инструментов и пойдешь домой. И карточку возьми на столе, там деньги. Твои деньги за этот месяц.

– А...

– С полицией я разберусь. И Эллиота тоже починю, в конце концов, я его когда-то проектировал. Тебе не надо им попадаться – исправительный город – не лучшее место. В твоем возрасте тем более.

– Особенно за правду! – отозвался Эллиот – Он так замок пощекотал...

Николас наградил аэрокар таким взглядом, что по переднему фонарю вместо желтой пробежала красная искра.

Оливер открыл было рот. И закрыл. Он правда угнал машину. И правда совсем недавно был на условном сроке. А Ник спрячет Эллиота и скажет, что ничего не видел. Мальчик махнул рукой аэрокару и пошел к соснам. В городе были автомастерские, где можно залечь хоть до зимы.

Поднявшись на песчаный холм, Оливер оглянулся. Николас что-то выговаривал Эллиоту, тот осторожно пытался съехать с бордюра, не перемесив остальные цветы с грязью. Из дома выезжал оранжевый ремонтник. Под ногами и колесами вертелся круглый твин и Эллиот нервно сигналил, опасаясь на него наехать. «Семья», – подумал Оливер. Почему-то защипало в носу, и с холма в овраг он побежал изо всех сил. Внутренний голос зло шипел: «ты пожалеешь, что сбежал». Оливер на ходу хлопал себя по карманам комбинезона, пока не вспомнил, что, поступив в мастерскую Николаса, бросил курить. Внутренний голос хохотал и показывал пальцем на труса, который опять прячется по норам от полиции. Жизнь возвращалась в прежнее русло.

***

Крис сидел в кресле посреди комнаты, вытянув больную ногу и старательно изображал, что умирает. После обезболивания и обездвиживания он эту ногу почти не чувствовал, но на здорового сына мама орала бы в два раза громче. Экзекуция началась сразу после больницы. Байк отправили на стоянку, а Крис стал эпицентром урагана.

Худенькая женщина с рыжими волосами «ежиком» сама напоминала мальчишку. Она ходила по комнате из угла в угол, останавливалась, указывала на сына раскрытой ладонью, будто читала трагический монолог, и провозглашала:

– Вы посмотрите! Вот он, герой дня! Решил убиться? Шею свернуть? Чтобы у меня сердце разорвалось? Гонщик! – последнее слово прозвучало как ругательство.

Крис ковырял здоровой ногой ковер и кусал губы. В фильмах в обморок падали только девчонки, а других путей отступления с одной ногой он придумать не мог. За креслом на ковре сидел младший брат и отбирал у робота-пылесоса какую-то длинную мусорину. со стороны можно было подумать, что он тянет палку у щенка. Крис мотнул головой – после разговоров со стариком виделось невесть что.

– Крис? Ты меня вообще слушаешь?! Объясни мне, как ты оказался в эко-квартале?

– Пробовал сложную трассу. У меня на оборудованную денег не было, я решил так, между деревьями.

– Мое сердце тебя не волнует. Как не свернуть шею – тебя не волнует. Штраф за аэробайк в эко-квартале – тебя не волнует. А ты подумал, что после ремонта черт знает как ты можешь забыть про гарантию на байк?! Тебя не учили, что неисправное сдают в сервис-центр! Этому в детском саду учат, Крис! Никаких байков, ты у меня крестиком будешь вышивать по вечерам, понял?! Печенье печь!

– Нет. Если что – опять к Николасу отгоню. Он, когда надо, космолет починит, не то что байк.

При упоминании старика мама покраснела от злости так, что кожа приблизилась к цвету волос.

– Даже не думай общаться с этим психом, про него весь район говорит!

Крис хмуро отковырял кнопку с пульта на подлокотнике и теперь старался пришпандорить ее обратно.

– Весь район – это серый тип, который орал под окнами, чтобы мы сдавали деньги на защиту алкоголиков?

– Крис! Не алкоголиков, а жертв аддиктивного поведения!

Мама опрокинула чашку с соком и обрушила на Криса последний аргумент:

– Ты меня не слушаешь! Совсем как твой отец! Никогда. Меня. Не слушаешь.

Робот-пылесос отвлекся от брата, пискнул и деловито подъехал к месту крушения. Завертелись похожие на кошачьи усы боковые щетки, включился режим мойки ковров.

– Не слушаю. Ага. И сбегу. Как он. В окно. Ночью. – Крис готов был вытерпеть причитания, но «отцовская» тема вскрыла консервированную ярость, и та, шипя, брызнула из пробитой дыры, как малиновая газировка из банки.

Вирт-окно системы безопасности появилось на стене, мигнуло зеленым и завело свое «угроза противоправного действия, угроза противоправного действия...»

– Замолчи! – то ли Крису, то ли вирт-окну. Мама не заметила уборщика и ногой отшвырнула его в сторону – никто не смел стоять между ней и подзатыльником наглой копии Александра, больше известного как Сэнди Брукс.

Крис зажмурился, но по башке не получил. Макс, до этого возившийся на ковре, взвыл: – Не бей его!

И бросился к пылесосу. Тот лежал колесиками кверху, рядом валялась панель и погнутый аккумулятор. Крис про себя выругался – он-то отнес эти слова к себе, а брат жалел железяку! Макс прикрыл собой пылесос, как солдат раненого друга, и еще раз проорал:

– Не трогай его! Не трогай!

Мама непонимающе смотрела на сына, который всхлипывал, собирал детали пылесоса и дрожащими руками пытался запихнуть обратно.

– Макс?

Гнутый аккумулятор не влезал, и Макс, оставив попытки, разревелся по-настоящему. В голосе брата было такое отчаяние, что Крису стало не по себе. Последний раз он плакал так в Новый Год, когда понял, что папа точно не приедет.

– Макс, ты чего?

Мальчик не слышал обоих, он вцепился в пластмассовую штуковину и, покачиваясь, рыдал, так что ни слова в этом вое было не разобрать.

Еще одно вирт-окно отсигналило сиреной полицейского участка и установило видеосвязь. Смутно знакомый инспектор – кажется, их сосед – устало спросил:

– Миссис Брукс, у вас все в порядке? Система выдала зеленый уровень угрозы.

Ирэн повернулась к стеклу и хмуро буркнула:

– Да. Пылесос сломался. Выбросим сейчас, и все дела. Дешевая модель.

Дан смотрел, как вытирает слезы рукавом младший мальчик, подтаскивая пылесос ближе, и обнимает подушку старший. Дети не выглядели битыми или запуганными.

Но проблем от Бруксов всегда хватало, от всей семейки.

– Миссис Брукс, в связи с инцидентом я выпишу вам направление на консультацию к семейному психологу, ваш младший сын явно нуждается в поддержке. А вам, возможно, порекомендуют занятия по управлению гневом.

Лицо Ирэн явно выражало желание высказать, в чем нуждается ее сын и сам Дан тоже. Правда, тогда добавился бы штраф за сквернословие при детях и еще один – за оскорбление при исполнении. Она воинственно взъерошила пятерней короткие волосы и шагнула ближе к вирт-окну.

– Вы за что мне решили штраф назначать? За железяку битую? Я за своего обалдуя сегодня уже платила, инспектор, имейте совесть!

Бывают дни, когда не везет с первого шага. Вот как открыл глаза, так и начинается, понедельник тринадцатое.

– Миссис Брукс, направление имеет рекомендательный характер, и только при повторном...

– У меня двое детей, инспектор, я их одна воспитываю. Или вы мне помочь хотите? Нет, вижу, не хотите, вам бы только штраф!

Ирэн наступала так яростно, что Дан отодвинулся от экрана, будто рыжая женщина могла выбраться из него в кабинет.

Макс вытер слезы, обхватил крепче маленький пылесос и встал. Мама ругалась с полицейским, Крис наблюдал за этим с таким видом, будто лопал попкорн в кинотеатре. Был только один человек, который мог спасти Жужика, но до эко-квартала далеко. Сейчас. Главное выйти из дома, пока никто не видит. Макс обошел кресло старшего брата и направился к входной двери. Цель выхода – площадка, мусорный контейнер. Нет, дальше я не выхожу после десяти вечера.

За спиной мама доказывала полицейскому, что это он должен заплатить ей штраф за психологическую травму младшего сына. Металлическая створка отъехала, пропуская мальчика, и тихо хлопнула за его спиной. Если встать на мусорный контейнер, Макс легко влезал на забор. Прыгать с Жужиком будет тяжело, но друзей не бросают.

***

До конца приема посетителей остался час. Дан сжал зубы и провел пальцем по экрану, впуская последнего. Этого он вызвал сам, но все равно на него злился. Особенно на его улыбку.

Сэнди Брукс был плотным, если не сказать круглым, небольшого роста человеком, который просто лучился доброжелательностью. Темные волосы собраны в хвост, а на ногах по контрасту с простым костюмом красовались яркие кроссовки-джамперы. Главу семейства Брукс легко было представить в шезлонге с коктейлем, раздающего автографы девушкам в бикини. Но Дан знал – протяни ему руку, и в ней останутся твои деньги, часы и документы. Сэнди Брукс мог по праву считаться величайшим пройдохой двадцать второго века.

– Добрый день! Садитесь, пожалуйста. – инспектор выдавил дежурную улыбку. Сэнди улыбнулся шире и гораздо искреннее. Вот как у него это получается?

– К чему церемонии! Я так рад тебя видеть, дружище! Жаркая выдалась неделька, посмотрю? Как у вас тут насчет мохито? Я люблю с двойным льдом.

Он говорил так быстро, что Дан не сразу улавливал суть. Его голос заставлял мозги отключаться и начинать верить, что этот добрый парень твой друг и несомненно знает, что и как делать лучше. На всех тренирует свои методы, поганец! Инспектор зажмурился и потер виски.

– Я похож на бармена?!

– Только в профиль, друг мой!

– Кофе тебе. Без сахара. И сам нажмешь – мне она не дает.

Сэнди тут же заставил кофеварку выдать ему двойной капуччино, и она расщедрилась даже на сахар. Говорить ему это не помешало.

– Жаль, что нет хотя бы безалкогольного, там одни витамины. Но да, не мужское это дело – безалкогольные коктейли, безалкогольное пиво. Приходилось пробовать? Во «Вредной еде» подают свинину в пиве, свинина соевая, а пиво замечательное. Общество защиты животных до них добралось, а вот борцы с алкоголизмом еще нет. Да забудут они туда дорогу во веки вечные!

– Не пробовал, – проворчал Дан и вспомнил меню, которое рекомендовала медсестра. – Хватит с меня безлактозного молока, вегетарианского барбекю и электронной сигареты.

Он покосился на мусорник-утилизатор.

– Я сам себя чувствую под конец дня пареной брокколи, у меня к ней братские чувства!

Сэнди смаковал пенку капуччино и сиял, будто его пригласили на вручение квартальной премии.

– Крайне советую, «Вредная Еда» – это по-мужски...

– Учту, – буркнул Дан и резко воткнул накопитель в разъем, стряхивая с себя ритм Сэндиной речи. На экране вспыхнули обложки папок с протоколами осмотра места преступления и допроса свидетелей. – Ты мне зубы не заговаривай. Я тебя не на именины пригласил. Раз ты у нас под наблюдением, то должен быть полезен обществу. А общество желает знать – кто ворует дома.

Сэнди удивленно хлюпнул кофе и отставил чашку.

– Я проверил – дерзкая банда грабителей появилась вскоре после твоего возвращения из исправительного города. Не твои ли знакомые, Сэнди? Кто клялся душой, мамой и кроссовками, что будет выполнять даже правила стирки на бирках рубашек?

Брукс гордо повертел ногой и притопнул. Подошва бесшумно приземлялась на любое покрытие. Эти оранжевые с белыми шнурками кроссовки-джамперы стоили половину аэрокара.

– Дерзкая банда – это не про меня. Я остепенившийся семейный человек. Ищу работу.

– А знает ли остепенившийся семейный человек, что случилось утром с его старшим сыном?

Сэнди широко взмахнул руками так, что вирт-окна качнулись над столом.

– С Бэзилом? Который от моей ошибки юности? Пил с ним как раз утром пиво. Почти безалкогольное.

– Нет, – нахмурился Дан, он испытывал острый приступ аллергии на семью Брукс – со всеми бывшими женами, нынешними мужьями бывших жен и детьми. – С Кристианом, который упал с аэробайка в овраг!

Улыбка погасла, Сэнди беспокойно застучал пальцами по креслу, потом взглянул на коммуникатор и немного расслабился. Понял, что в случае чего-то серьезного его известила бы полиция.

– Малыш весь в меня. Я тоже любил пошалить в его годы. Кхм.. тот самый байк?

– Тот самый? – Дан положил подбородок на сцепленные в замок пальцы – Сейчас я выслушаю интересную сказку, как байк пропал в одном городе и внезапно появился у мальчика в другом?

– За кого вы меня принимаете! – снова маленькие ловкие руки взмыли вверх, выписывая кренделя, без жестов Сэнди тяжело было выражать мысли.

– За человека, который украл с фасада ратуши в Старом Городе четыре статуи посреди бела дня и во время экскурсии.

– Это тяга к искусству. Неистребимая, друг мой! Судья плакал! Плакал, когда я говорил последнее слово!

– Не сомневаюсь. От тебя плакали все защитники правопорядка, только твоя жена кричала «верните мне этого гада, сама убью!»

Сэнди мечтательно улыбнулся и достал электронную сигару, коричневую, так похожую снаружи на оригинал, что Дан против воли ощутил запах табака.

– Страстная натура. Рыжие – они такие...

– Вернемся к делу. В былые времена у тебя был помощник – начальник склада, он еще отвертелся тогда. А склады как раз и оборудуют установками квантовой телепортации грузов.

Сэнди сочувственно закивал головой.

– Что-то случилось? Воруют, да? Столько нечестных людей...

– Воруют. Целыми домами. И для тебя лучше, если это неизвестные науке хомо жуликус, а не твои бывшие приятели.

– Вижу, ты устал, дружище! Мир развивается, преступность растет. Я завязал и уже с такими технологиями, как сейчас, не разберусь. Вот подумал, кстати, – взгляд Сэнди стал затуманенным и возвышенным, Дан снова подозрительно принюхался к его сигаре, – может быть, мне стать психологом? Буду реабилитировать пострадавших от переработок полицейских, отдам, так сказать, гражданский долг.

Дан криво улыбнулся и про себя сказал, что с удовольствием заплатит сам, лишь бы Сэнди не ковырялся в его мозгах.

– А пока мне нечем помочь, дружище. Это так грустно. Давай лучше о приятном. Ты смотрел последние аэрогонки? Этот Юн Лан вытворяет такое, будто мотор в нем, а не в байке. Я включил эффект присутствия, и тогда...

Дан начал закипать, но перед столом расплылось красное вирт-окно, на экране топтались под дверью Ирэн Брукс и ее старший сын на гравитационном костыле. От автоматического предложения посмотреть криминальную хронику или новый сезон «Следователя» Ирэн отмахнулась, не дослушав. Сэнди стал как-то меньше и бледнее и тревожно заерзал.

– Ведь есть какой-то другой выход из кабинета, правда? Дружище... сэр, вы помните, дети ничего не знают. Ну... где именно я был.

– Миссис Брукс, вам придется подо... – Дан не успел договорить, мягкие стопоры двери оказались не рассчитаны на Ирэн Брукс в ее движении вперед – Криса она втащила за собой, как на поводке.

– Вы немедленно, лично, очно примете заявление о пропаже моего младшего... А ЭТОТ ЧТО ТУТ ДЕЛАЕТ? Это ты похитил Макса, Александр Брукс?!

– Привет, пап, – сказал Крис и осторожно улыбнулся. – А я не знал, что ты здесь работаешь. А почему ты... ну... не пишешь и не приходишь? Мы на Новый Год ждали...

– Я работаю, да... – Сэнди впервые не мог найти, что соврать, и посмотрел на Дана так панически, будто тонул в эко-озере и тянул руки к спасателям. Возможно, он таки обладал талантом к гипнозу... словом, Дан сказал:

– Крис, твой папа работает у нас секретным агентом и не имеет права это разглашать. И ты не будешь об этом рассказывать.

Крис уверенно закивал.

– На Новый Год ему пришлось работать. Он смог только прислать тебе подарок. А теперь миссис Брукс спокойно расскажет, что случилось у вас дома.

***

Макс шел пешком по велодорожке. Пешеходных тут в окрестностях эко-парка не было. К счастью, вечером велосипедисты тоже предпочитали более оживленные районы. В такое время ни одно аэротакси ребенка бы в лес не повезло, а они, как назло, автоматические – водителя еще можно было бы обмануть или уговорить. Идти оказалось далеко, пылесос размером с увесистого кота был для мальчика тяжелым. Теплое покрытие мигало, меняя разметку, и выдавало предупреждение о приближающейся грозе.

Грозы мальчик не боялся, а вот аэрокар с маячками перед воротами его насторожил. Макс осмотрелся и свернул к дикой части парка, где восстанавливали естественную среду и ставили биоопыты школьники. Трава оказалась неожиданно высокой и мокрой от росы, в кроссовках захлюпало. Макс покрепче перехватил Жужика и ринулся в дебри – прямо под перекрещенные, как копья на картинках, стволы недоупавших берез.

Продираться пришлось через мох, елки, мелкий кустарник и заросли крапивы. Торопясь, Макс зацепился ногой за мшистую корягу, вскрикнул и покатился со склона, выронив аккумулятор пылесоса. Остановился он у самого ручья, ткнулся лицом в холодную воду и фыркнул. Вроде все цело. Зато полиция точно не поймает. Инспектор не подумает, что кому-то хватит сил и желания идти без дороги. Без голографических указателей. Просто напролом.

В руку ткнулось круглое и острое – перемазанный грязью брелок-ключ от аэробайка. Так вот где сегодня утром потерпел крушение брат!

Макс сел и с трудом оттер колени от песка. Теперь два пятна на джинсах стали равномерными. В брелке был лазерный фонарик – лес темнел, над ручьем поднимался белесый туман и полз, накрывая овраг. Силуэты деревьев впереди смотрелись смазанными, как на плохом видео. Макс поежился – шорохи здесь были совсем не домашние, за ними так и представлялось что-то мохнатое, на лапах и с клыками. Тонкий лучик фонаря освещал примятую траву там, где Макс скатился. Надо было найти аккумулятор. За ручьем уже близко до дома Николаса.

Когда мальчик выбрался из оврага и нашел тропинку, он уже так вымотался, что гудели ноги. Дом виднелся за деревьями, но огней было больше чем обычно. И голоса. Обитатели дома, кроме Николаса, редко обладали человеческим голосом. Макс остановился, не выходя из тени деревьев.

На большую платформу «Спецтранс» загружали старых роботов. Газонокосилка медленно ехала сама. Ремонтник попискивал рядом с колесом. Хрустнуло крыло дрона-выгуливателя – забросили неаккуратно. На платформе свистела кофеварка, и проходивший мимо рабочий в рыжем комбинезоне стащил у нее с подноса чашку кофе. Два круглых робота-огородника шмыгнули в кусты, и рабочим пришлось ползать на четвереньках, раздвигать ветки, но твины будто специально заполошно бегали на мелких колесиках туда-сюда.

Полицейский поправлял фуражку, но она все равно сползала по вспотевшему лбу на нос. Он ходил вокруг скамейки, на которой сидел бледный Николас, и тыкал стилусом в планшет. Программа зависла и выдавала астрологический прогноз для Козерога на две недели. Наконец полицейскому удалось отключить планшет от сети и вызвать вирт-окно протокола допроса подозреваемого, правда, сквозь официальный бланк водяным знаком просвечивали рога и пожелание не начинать важных дел в пятницу.

Полицейский заткнул стилус за ухо и тряхнул неподатливую технику.

– Голосовой режим. Ввод данных. Николас Манн, 2060 года рождения, холост, пенсионер, место жительства экоквартал, частный дом, точные координаты...

Николас молча слушал, что он подозревается в совершении кражи аэрокара номер 456ЭЛ со двора дома 4 по Лунной улице, то есть в преступлении, предусмотренном частью второй статьи восьмой. У него есть право представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, давать показания и объяснения на родном языке, знакомиться с протоколами следственных действий, приносить жалобы на действия и решение суда, прокурора, следователя и защищаться иными способами, не запрещенными уголовным кодексом. Учитывая многократные обращения граждан, сомневающихся в психическом здоровье вышеназванного Николаса Манна, после допроса подозреваемый будет сопровожден в медицинское учреждение «Психо-3» для проверки на вменяемость.

Это было не главное. Николас мучительно пытался вспомнить, как выглядит дом родственников Грэгора на Лунной улице. На рассказ Эллиота во время снятия блокировки было бы рассчитывать глупо – это не в протокол надо, а в журнал фантастических баек. Нельзя, чтобы засомневались и таки арестовали Оливера.

Макс так и сполз по жесткому стволу в углубление между корнями. Он крепко обнимал молчащий пылесос, как обнимают плюшевого мишку. Что делать? Он не знал. И спросить было не у кого – папа бы понял, но его уже год не было дома, и комма у него тоже не было. Макс уткнулся лицом в колени и тихо заплакал.

За край платформы зацепились механические руки, на них подтянулось тело, довольно условно напоминавшее человека. Два круглых глаза тревожно вглядывались в темноту, на одном даже сработал встроенный фонарик. В следующее мгновение робот перемахнул через край борта и приземлился на обе ноги. Занятые посадкой Николаса в машину и поиском твинов люди не заметили, как один из пленников, прячась за деревьями, направился к тому месту, где сидел Макс.

***

Крис обзванивал семьи соседей и друзей Макса, важно представляясь: «Вас беспокоит Кристиан Брукс». Ирэн мониторила списки поступивших в медицинские и социальные центры. Сэнди пил кофе – черный, без сахара, проникшись серьезностью ситуации – и чертил на планшете какие-то схемы, сверяясь с картой и имея вид главнокомандующего перед финальной битвой.

Когда запела песенка из анимационного сериала «Маленький летчик», на мгновение замерли все.

Видеосвязь сбоила, но это был определенно вызов с мини-комма Макса. Ирэн бросилась к окну вызова как на амбразуру.

– Макс?! Где ты, малыш, мы с ума сходим! Да починю я твой пыле...

Механический голосок, раздавшийся в ответ, она определенно слышала раньше, и это точно не был голос Макса.

– Говорит дом Николаса Манна, – шуршание, сбой. – Говорит городской эко-парк, робот-няня, модель Милли-12. Находящийся под моим наблюдением ребенок Макс Брукс семи лет чувствует себя хорошо, температура тела в рамках возрастной...

Понятно, почему Ирэн знала этот голос. У нее в детстве тоже была Милли-12. Устаревшая, но еще популярная модель... что???

– Ты его похитила, чертова железка?!

Ей показалось, или механической голосок стал удивленным?

– ... Возрастной нормы. Модель Милли-12 является безопасной для детей любого возраста от нуля и до двенадцати лет. Ребенок Макс Брукс чувствует себя хорошо. Испытывает потребность в ужине и ванне. Молоко и какао отсутствуют в комплектации эко-парка в это время суток, – последнее было сказано определенно несчастным тоном.

– Милли-12 запрашивает разрешения сопроводить ребенка Макса Брукса в дом семьи Брукс.

– Так сопровождай!!!

– Ирэн, дай я, ты у нас не мастер переговоров, – Сэнди подвинулся к комму, и Ирэн, набравшая воздуха для очередной тирады, неожиданно замолчала. – Дорогая Милли-12, говорит отец Макса Брукса. Мы, семья Брукс, очень признательны тебе за прекрасное выполнение обязанностей няни. Теперь я попрошу тебя присмотреть за ребенком и его ... ммм... другом-пылесосом, пока мы за вами не приедем. Пожалуйста, передай нам координаты.

– Сделано, сэр, – комм пискнул. – Милли-12 принимает команду к исполнению, сэр.

– Спасибо, милая. Ну разве не прелесть? Будь она человеком – женился бы.

Ирэн замахнулась на бывшего мужа термокружкой, но еще до предупреждения об угрозе правонарушения растерянно поставила ее на стол:

– Черт ее знает, вдруг тоже живая...не виновата, что ты трепло.

***

Макс плакал, не отпускал пылесос и уверял родителей в невиновности Николаса так горячо, будто именно они взяли вышеуказанного гражданина под арест. Он даже не удивился, что вся семья в сборе – явно случилось что-то для него недостижимое.

Между всхлипами, глотками горячего какао и жужжанием папиного коммуникатора наконец выяснилось, что мальчик хочет спасти Николаса Манна из рук правосудия и собирается прямо сейчас идти к начальнику полиции и рассказать правду. И надо найти Оливера, который тоже знает правду. Еще минут через двадцать и полкружки какао стало понятно, что механические друзья погибнут на свалке, что Оливер Спэрроу ученик Николаса, что все пропало, и Макс должен спасать мир, но потерял носовой платок. Сэнди обнял сына и вытащил из кармана салфетку.

Крис, молча наблюдавший рыдания и то, как родители бегают вокруг младшего, постучал гравикостылем по полу, привлекая внимание.

– Пап, он до завтра так может реветь. А Николаса я видел – мировой старикан, он правда немного того, но его эти роботы меня из оврага вытащили. Они умеют разговаривать, и все такое. Макс, перестань сопли наматывать, наш папа – полицейский спецагент, он придумает как быть!

Макс и правда перестал плакать – на Сэнди уставились три пары глаз – две с надеждой и одна с желанием сдать его в утилизацию прямо сейчас. Ирэн забрала у сына пустую кружку и со звоном зашвырнула ее в посудомоечную машину.

– Ты же знаешь, как спасти этого... Манна? – вопрос звучал угрожающе.

– Я все знаю, дорогая! – улыбнулся Сэнди и остаток фразы заглушили громкие детские крики «ура», будто бы он уже провернул это дельце. Отступать было некуда.

***

Ирэн Брукс боевым коршуном нависла над юношей из ремонтной конторы, вызванным ночью за двойную плату. Тот искренне не мог понять, что может быть за невероятная срочность в ремонте пылесоса, и почему хозяйка дома и ребенок лет шести следят за этой манипуляцией, будто за сложнейшей кардиохирургической операцией. Но торжественностью момента проникся.