Текст книги "Реалити-шоу для Дурака"
Автор книги: А. Котенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Она подняла на парня заплаканные глаза. "Ну, прямо как Жасмин из игрушки про Аладдина, – подумалось Ивану – только живая, и такая несчастная… Парню ничего не оставалось, как утереть накатившиеся ей на глаза слёзы. Дрожь прошла по его спине, и он еще крепче обнял царицу.
– Я бы хотела… быть в твоих объятьях вечно… – продолжала она.
– Нет, Аня, – отрезал Иван, – я обладаю даром успокаивать девушек, но не более того.
Конечно, он наврал. Да и Анхесенпаамон как потенциальная невеста ему не особо нравилась. Во-первых, она была замужем. А во-вторых… Нет, тут дело даже не в прозрачных нарядах, что были модными в Кемете (да, Иван не любил вульгарных девок, но царица была кроткой), и даже не в ее росте (ведь Анхесенпаамон ему всего-навсего до груди доставала). Просто ему не нравились плаксы, распускавшие нюни по первому попавшемуся поводу. Будь на ее месте Иришка (только не перекрашенная), она бы точно реветь не стала, несмотря на то, что имелось предостаточно поводов для слез.
– Ты можешь не только обнимать, ты можешь не только успокаивать, ты можешь влюблять в себя девушек, – прошептала Анхесенпаамон.
Иван повел бровью. Вот это новость! Так и до Дон Жуана или Казановы недалеко! Парень начал припоминать, кого он на своем веку успел влюбить в себя? Восьмиклассницу Сашку в школе, которая считала его похожим на Ди-Каприо? Да нет же! Юльку Шаулину? У нее такие тараканы в голове – век не сообразишь, что ей от него надо. Все-таки, то, что он попал в Древний Египет – плохо, но как замечательно, что тут нет дочурки начальника.
Царица обняла сидевшего рядом с ней чужестранца и чмокнула его в лоб.
– Так только мертвецов целуют… – скорбно сказал Иван, – а я не собираюсь на прием к мумификатору.
– А у нас – любимых в лоб целуют. А мертвецов… мумия не почувствует прикосновения твоих губ…
– Аня, прекрати, а если муж придет?
– Он мне больше не муж! – вдруг повеселевшим голосом ответила Анхесенпаамон. – Он всегда был моим младшим братом и не более того.
Только что плакала, а уже улыбается. Ох, и непростая же эта деваха!
Тем временем царица залезла на кровать с ногами, и ее юбка задралась до колен. Она, взяв Ивана за руку, потянула парня к себе.
– Тутанхамон спит, и попросил не беспокоить до сумерек, искатель истины ты мой. Так что, у нас еще мноооого времени…
Ее голос был сладок, ее речи расслабляли. Программист поддался на уговоры девушки и не стал противиться ее воле. Нет, разум говорил, что он поступает неправильно, потом он не сможет смотреть в глаза Ире и уверять, что она его единственная любовь. Но инстинкт хотел совершенно другого, и тело не желало слушать разум. И тут Иван подумал, что если ему когда-то суждено будет вернуться домой и рассказать лучшему другу Кириллу о своих похождениях в Кемете, то друг просто уважать его перестанет за то, что он проигнорировал любовь царицы. Да и в сказках-то, в сказках Иванам Дуракам положено хоть раз поцеловать если не Царевну Лягушку (что очень неприятно), то какую-нибудь Несмеяну (что больше подходило к образу плачущей Анхесенпаамон). Поэтому, нечего терять марку сказочного персонажа и огорчать и без того опечаленную девушку.
Парень поспешно стащил с себя любимую футболку с пингвинчиком на груди. Он закрыл глаза и прикоснулся своими губами к ее щеке. Когда еще доведется ему, простому российскому парню, поцеловать особу голубых кровей! Точно, к дочерям Путина не подпустят и за километр. Анхесенпаамон ловким движением руки развязала тесьму у себя на груди, и платье бесформенной материей упало на кровать.
"Так, а теперь осталось примонтировать устройство "девушка" , – подумал Иван прямо как его лучший друг, пошляк Кирилл.
Это последнее, о чем программист подумал, прикасаясь к нежной смуглой коже превительницы древнего гостударства. Закрыть глаза и забыться. Как давно у него не было любящей девушки. Точнее сказать, он никогда не испытывал такого сильного притяжения к женскому телу. Что эти дурынды-провинциалки, для которых любовь продолжалась только до получения оценки за курсовую. Ох, эта Аня, нет, Анхесенпаамон, великая женщина прошлого, несказанная красавица. Ее чувства, как показалось программисту, были неподдельными. И эта страсть, так спонтанно вырвавшаяся из ее души, – поток искренних чувств, желание спрятаться за спиной у сильного мужчины, который никогда не даст ее в обиду. Она нашла в нем, программисте из далекого будущего, то, что не смог дать ей муж. Ее не интересовали ни власть, ни богатства, ей просто не хватало внимания, ласки и любви.
Из головы Ивана уже совсем вылетели мысли, что девушка, крепко прижимающаяся к его груди, чужая жена. Да, он изменил Ирине. Но… была ли та любовь. Можно ли назвать великим чувством мимолетное помешательство, мысль о том, что он захотел жениться на проводнице. Ира не его невеста, а он, Иван Дурак – не ее жених. Ничего постыдного нет в том, что прекрасная царица соблазнила его, увлекла за собой туда, где им обоим хорошо. Ничего-ничего, он не любит Анхесенпаамон, он просто хочет закрыть ее собой, защитить, уберечь. И этой женщине достаточно такого к ней отношения. Она счастлива.
– И что это, интересно, тут происходит? – раздался знакомый голос с порога.
Программист в холодном поту соскочил с кровати, заворачиваясь в первую попавшуюся тряпицу, оказавшуюся платьем супруги фараона. Анхесенпаамон же быстро забилась в угол, прикрываясь простынью.
Сам правитель тоже выглядел неважно, какой-то лохматый, в мятой одежде, без воротника-ожерелья и прочих дурацких прибамбасов типа балда-бейки, только дрожащей рукой сжимает длинную трость. Будто его с сеновала спустили вниз головой и тростью поддали. Однако сена и песка из него не сыпалось.
– Допрос свидетелей, – улыбнувшись во все тридцать два зуба, сказал Иван, заматывая бедра подолом царского платья, – с пристрастием… С их стороны…
"Вот уж попал! Копец мне! Секир башка! – проносились в голове следователя неутешительные мысли.
Фараон, малость обалдевши от увиденной сцены, квадратными глазами смотрел то на Ивана, то на супругу. Девушка, в свою очередь, словно напакостившая кошка, стреляла глазами в сторону то одного парня, то другого.
– Ты же меня не любишь, Тутанхамон, – грустно сказала она, потупив взгляд.
Программист понял, что теперь ему и его тупому расследованию никто во дворце рад не будет. Даже фараон, у которого, как он разобрался еще при первой встрече, добрая душа и хорошее чувство юмора. Так что, забыв про любимую одежду и про то, сколько метров до земли, он с разбегу выпрыгнул в окно. Благо, был второй этаж. Больновато приземляться, но не смертельно.
– Вот, блин, какова участь любовников из анекдотов, – буркнул себе под нос программист, потирая ушибленную при падении щеку.
Он посмотрел наверх, в окно, из которого совершил "геройский" прыжок. Слава тебе, Господи, оттуда никто не высовывался. Пока. Значит, надо быстрее сматываться, не то Тутанхамон пошлет за неудачником погони с приказом связать и бальзамировать заживо!
Во дворец очень не хотелось, и Дурак припустил на полной скорости мимо ворот.
– Эй! Вас же велено не впускать! – завопили стражники вслед бегущему по дороге Ивану.
– А выпускать-то не запрещено! – оглянувшись, бросил он, припуская еще быстрее.
Стражники "зависли" в обдумывании сложившейся ситуации.
А дома его ждала счастливая сестричка с наконец-то получившимся у нее вкусным блюдом – яичница по-кеметски.
– Эх, Машка, – раздосадовано буркнул брат, ввалившись в дом и заперев за собой дверь табуреткой. – Попал я к чёртовой бабушке с этим расследованием! Не умеешь – не берись, как говорится.
Бастет сидела в питейном заведении в центре Москвы и прокручивала записи Себека за последний день. Розовый румянец не сходил с ее щек (боги приняли человеческие облики), когда она, тяжело вздыхая, делала какие-то пометки у себя в дневнике. Стоило покровителю фараонов Себеку вернуться с двумя коктейлями, богиня-кошка посмотрела на него как на врага народа.
– Вот и отпускай тебя в Египет одного, – положила она камеру на стол.
Два бизнесмена за соседним столиком повернулись в их сторону в предвкушении скандала и начали перешептываться.
– Ну чего ты мне заснял, а?
Себек сидел, закрыв рот рукой, и невинно смотрел на стойку бара, где официантка разливала посетителям спиртное.
– Такое можно показывать только после полуночи!
– Не ты ли хотела "Дом-3 раскрутить. Только ради тебя старался, милая.
– Спасибо, – хихикнула Бастет, – только попутно не забывай снимать, как этот Идиот, ой, Дурак, мир спасает за неделю. А то твои записи мне скоро не по "Бен-Бен-TV" придется показывать, а отдавать клипмейкерам с M-TV. А насчет спасения мира я ему уже не первую весточку отправила.
– Будем надеяться, что мы не ошиблись с агентом. Кстати, а за кеметского мальчишку я тебе уши надеру!
Бастет скорчила недовольную гримасу, мол, только попробуй, и покинула заведение.
Программа 9. Большие гонки
Зачем ты мне строишь глазки? Манишь, дурманишь…
А мне все равно!
Неб
Весь день Иван не выходил из дома. Он сидел у себя на кровати и мрачно разглядывал нарисованную схему. Все! Доигрался! Единственное, что у него есть – несколько наблюдений со вчерашней ночи и путанные показания царицы. Большего ему не достать. Маша крутилась перед зеркалом в платье Анхесенпаамон, которое, как сказал брат, он утащил в лавке одной богатой торговки, чтобы прикрыть срамоту. Как ни странно, но сестренка поверила. К счастью, два дня назад, когда она была во дворце, царица предстала перед ней в полупрозрачном наряде. Это же простенькое, скорее даже, домашнее платье, не составляло труда спутать с нарядом любой зажиточной египтянки.
– Как я тебя люблю, Ваня, – ласково сказала Маша, – ты всегда мне даришь такие замечательные вещи!
Программист покраснел от смущения и попросил сестренку отправиться погулять или найти себе дело по душе. Этого-то ей и надо было. Радостная младшая отправилась на свидание со своим ненаглядным.
"Меритатон мертва, – крутилось в голове Ивана Дурака, – ее младшая сестра слишком искренна в своих чувствах, родственников женского полу нет, кто же эта Ира?! Нужно идти во дворец дознаваться, выслеживать. Только кто туда его пустит. Фараон, небось, посадил жену под охрану и велел глаз не спускать с ворот: как бы гость-извращенец еще раз не пожаловал за несчастной девушкой поухаживать.
Вообще, Тутанхамон – человек приятный, только что у него с супругой не сложилось, программист не понимал. Нашел, видать, парень себе другую, а законную жену бросил. Во времена Ивана в таких случаях разводились. А что подразумевали в таком случае здешние традиции, он не знал. Только не могла Анхесенпаамон устроить столь жестокую безжалостную игру из-за равнодушия собственного мужа. Да и не Ира она: волосы черные, ростом маленькая. Тьфу, совсем все в голове закружилось.
Счастливая Маша вернулась уже когда солнце садилось. Она что-то лепетала, будто Неб ее ненаглядный восторгался ее новым платьем и говорил, что оно ей очень идет.
– Бабьи разговорчики оставить, – фыркнул программист, поворачиваясь к сестре, – у меня к тебе дело, причем очень серьезное.
Она, вся во внимании, села напротив него.
– Значит так, во дворец мне нельзя.
Девушка рассмеялась. Как же, естественно, нечего было за царскими юбками ухлестывать. Вот узнает Иришка, что Ваня слишком активно успокаивал кеметскую царицу, так и вообще, откажется замуж выходить. Это только дочка начальника его в любом виде и состоянии в мужья возьмет да любить станет.
– Кроме шуточек, Маша, – брат закрывал руками пылающие щеки, – двойник московской проводницы каждую ночь бродит по городу и пытается проникнуть во дворец с целью убить фараона или подготовить это преступление, так?
Сестра кивнула. Хотя, три ночи – это еще не закономерность. Но лучше пресечь все на корню.
– Значит так, мелкая, мы с тобой в это шоу на выживание с одной целью играем – нам помешать ей надобно! Спасти от необдуманного шага! Иначе я просто не представляю, как можно трактовать подсказки затейников реалити-шоу.
– Пусть будет так, – согласилась Маша. – Что от меня требуется?
– Просто покараулить, кто проникает во дворец с южной стены. Там у меня кошка висит, я по ней забирался. Так вот, Ира примерно там же лазит. Посмотри, как она это делает и кто ей помогает. Но ничего не предпринимай.
В глазах сестры читался ужас. Сказать по правде, она несколько боялась встречаться со странной двойницей Ирины. Эта женщина могла, моргнув глазом, обворожить, а уничтожить, она умела летать и безжалостно орудовала серпом. В ее поле зрения попасть мог пожелать только камикадзе.
– А если она фараона убивать будет? – вдруг пришло в голову Маше.
– Нуууу, – вот ответа на этот вопрос Иван Дурак еще не придумал. – Наверное, надо громко визжать и звать на помощь. Какой-нибудь Харин-Хлеб прибежит и прогонит негодницу. Но ты не боись, сегодня она фараона не убьет. Помнишь же пророчество так называемого Анубиса.
Маша кивнула.
– Вот и славненько, удачи, сестренка, а я подумаю пока, что нам дольше делать. Главное, не бойся.
Сказать легко, сложнее не испугаться, набраться мужества и отправиться следить за страшной женщиной, которая и человеком-то вряд ли была. Страхи летали вокруг Маши, когда она шла по темным улицам ночного Уасета. Брат-извращенец, сам вляпался в неприятности, а ей теперь расхлебывать. Как всегда, мужчина создает проблемы, а женщина их расхлебывает.
Ну ничего, подумала Маша, Ваня не говорил о том, что она должна следить за странной женщиной в гордом одиночестве, а значит… Она свернула на улицу Энгельса и смело направилась к дому, где жил Небхеперура. Вот сядут они с любимым и будут всю ночь за происходящим у дворцовой стены наблюдать. Аккурат из окна ее ненаглядкого юго-западный угол был виден.
Три стука в деревянную дверь. Никто не открывал. Нахмурившись, девушка обошла маленький домик своего возлюбленного и заглянула в окно. Пустота, никого нет. Неужели он отправился на прогулку? Когда же спит этот неугомонный!
"Ладно, все в порядке! – успокоила себя Маша.
Она вошла в дом своего друга и устроилась у окна. Вот сюрприз-то ему будет – он возвращается домой, а его девушка ждет. Приятно. Она отворила дверь и ступила на порог, как вдруг холодная рука крепко зажала ей рот.
Ни заричать, ни вырваться. Вторая рука крепко схватила ее под грудью и прижала к ледяному телу, которое не дышало. Маша и голову повернуть не могла. Она попыталась сопротивляться, приналась, наступала невысокими шпильками своих босоножек на ноги пленившего. Но тот не ослаблял хватки.
– Будь хорошей девочкой, – раздался у нее над ухом грубый женский голос.
Доигралась. Она даже до дворца не успела дойти, открыть себя, как столь глупым образом попалась в лапы… можно догадаться, Ирины.
Странная женщина эта проводница – не дышит, боли не чувствует и все видит, предугадывает каждый следующий шаг Ивана Дурака. Словно некий предатель подглядывает за программистом и его сестрой через стеклянную перегородку, а потом докладывает обо всем увиденном этой неживой особе.
Только Машин брат мог влюбиться в мертвую девицу – подумалось несостоявшейся шпионке, когда Ира оттащила жертву от двери и развернула лицом к себе.
Симпатичные черты, длинный острый нос, раскосые красные глаза с длинными ресницами: а у братца есть вкус, подумалось Маше. Но в следующее мгновение разум ее утонул в лучах красного света. И она уже не чувствовала себя. Тело уснувшей девушки мешком свалилось под ноги пленительницы.
– Почтенная, вы великолепны, – запряженный в телегу осел выруливал из ближайшего проулка.
– Этот Дурак так предсказуем, – ухмыльнулась девушка. – Я так и предполагала, что сегодня он сам не сунется, поэтому и выследила эту наивную душу.
Она с легкостью подняла свою добычу и положила на повозку и сам уселась рядом, доставая из-под холщевого коврика кнут.
– Поехали, спаситель! Отвезем ее на корм шакалам.
Осел сверкнул рубиновыми глазами и медленно поплелся по ночным улицам Уасета, осторожно ступая, чтоб не наделать много шума.
Проницательная и непобедимая, она сделала той ночью одну маленькую ошибку. Отъезжая от дома на улице Энгельса, двойница Иры не обернулась на тихий скрип двери, что доносился от дома, где они только что были.
Небхеперура, закрыв рот рукой, в ужасе смотрел на удаляющуюся повозку. Надо было срочно что-то делать.
– Солнце всем на планете одинаково светит: и царице, и простой проводнице, – напевала двойница Иры, когда осел семенил по улицам ночного Уасета.
– Эй, почтенная, где вы Веерку-то Сердючку слышали?
– А не знаю, – пожала плечами пленительница и закуталась в черный плащ.
На улице становилось прохладно, и даже ее не чувствующее боли тело дрожало, когда свежий ночной ветерок пробирал ее до костей.
– Вот еще вертится… Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки, манишь, дурманишь, зовешь пойти с тобой…
– А это уже про вас, почтенная, – зубоскалил ее провожатый в ослином теле. – Скольких вы одурманили а…
Девушка погладила голову лежавшей рядом с ней добычи. Несчастная девушка, поддалась на уговоры брата и впуталась в историю, в которой ей и делать-то нечего. А молоденькая она, эта хеттская женщина: ее золотистые волосики до плеч мягкие словно заморский шелк, и глазюшки как ягодки, живые, радостные. Ей бы да хорошего жениха, булла бы хорошей хозяйкой. Так нет же, связалась с этим соглядатаем паршивым. Двойнице Ирины как-то стало жаль губить эту невинную девичью жизнь.
– Она еще любить могла бы, но все кончено, малышка.
– Почтенная, бросьте сожаление, – фыркнул осел, прибавляя ходу, – к шакалам ее, какие разговоры?
– Но чтобы стать владычицей мира… – прошептала двойница, – я должна принести в дар богам человеческую жертву. У меня нет своей жизни, мне надобна чужая. Ирина, мое воплощение из далекого мира… сильная женщина. Я когда-то была такой же.
Скупая слеза протекла по безжизненной щеке похитительницы, когда она с горечью смотрела на пленницу. А осел не сбавлял хода, он бежал к северным воротам. Два часа бега от города, и все будет кончено, Маша станет жертвой шакалов.
– Если верить ослу, – двойница покосилась на усердного рыжего труженика, – мне нужна еще одна жертва… Из этой эпохи.
– Да-да, почтенная, – кивнул осел, – только можешь не рассуждать вслух.
– А может, я хочу рассказать девице перед смертью, зачем мне ее жизнь? – обиделась мертвая двойница. – Она спит моим сном, но она все слышит и понимает. Она должна узнать все до конца.
– Вот перед смертью и расскажете, – огрызнулось рубиноокое животное, – лучше подумайте, что с ночным караулом делать будем.
Серьезный взгляд похитительницы прошелся вскользь двух стражников, охранявших северные ворота. Рядом с одним из них стояла сонная лошадь. Да и сами охранники, казалось, клевали носом. Не велика проблема – подумала злодейка. Они практически спят, и помочь им уснуть окончательно труда не составит.
– Вперед, дорогой, – ударила она плеткой ослика, и тот бодро помчался к воротам.
Стража среагировала мгновенно. Пусть два высоких плечистых мужчины и скучали откровенно на своем посту, но зслышав топот копыт ни мигом приободрились и направили штыки в морду резко затормозившему перед ними ослу.
– Откройте ворота, – ахнула девица, прижимая к груди плетку, – моя сестра больна, и я везу ее в Асьют к чародейке. Если вы меня не пропустите, она может умереть…
– Что же ты засветло не уехала, прекрасная незнакомка, – галантно улыбался стражник, беря девушку за ледяную руку и целуя тыльную сторону ее ладони.
– Простите, почтенный, – похитительница сверкнула красными глазками, – но я думала, что сестренка дотерпит до утра, а ей стало хуже… Пустите, да возблагодарят вас Боги.
– Шакалов-то не боитесь? – заботливо причитал второй охранник.
– А с ними я, – словно дикая кошка прошипела девица, стреляя алыми молниями из глаз, – как-нибудь справлюсь.
Два безвольных мужика, каждый под пять локтей в росте, покорно подошли к воротам и отодвинули засов. Злорадная ухмылка украсила лицо похитительницы, когда ее осел чинно прошествовал под сводом ворот. И как только повозка выехала за город, оба стражница без чувств свалились на землю. И только одиноко стоящая лошадка спокойно жевала траву.
В черный прямоугольник ворот было видно, как маленькая повозка удаляется на север вдоль реки, безжалостные ночные ветры поднимают песок и уничтожают все следы.
Небхеперура, запыхаясь, стоял и смотрел, как толстый осел бежит прочь из Уасета. Парень ехидно ухмыльнулся, присаживаясь на колени перед одним из стражников. Пара движений, и доспех охранника развязан. Еще пара – и мальчишка затягивает веревки корсета на собственном теле.
– Эх, не мой размерчик, – бросил он.
Кому, как не родившемуся в Кемете было знать, что без такого доспеха в пустыне очень опасно: колючий песок больно ранит тело, а ветром, тем более, ночным, может продуть так, что заболеешь и не встанешь на ноги.
Он резко обернулся к лошадке. Жаль, что без лука и колесницы, но и такая сойдет. Выбирать не приходится.
– Эй, пошла давай! – парень запрыгнул на дремавшее животное и пихнул его под бока.
Лошадь дико заржала и встала на дыбы, что Небхеперура чуть не свалился. Он пару раз дернул лошадь за уздачки и, подчинив животное, бросился вслед за подозрительно спешившим преодолеть пустыню ослом.
А похитительница гнала своего спасителя, не жалея его сил.
– Давай же, скорее, скорее, а то до рассвета не успеем! – ныла она, хлестая ослика кнутом.
Это городские представители упрямого отродья считались неповоротливыми ленивыми созданиями, двойнице Иры достался очень послушный и весьма проворный экземпляр, тем более, знающий целый арсенал интересных напевов, которые по какому-то странному стечению обстоятельств вспоминались и самой девушке.
Осел, перешедший на рысь, – это из области фантастики. Но помощник почтенной девицы скакал не медленнее хорошего коня. Телега, правда, немного подводила. Ее расшатанные колеса мешали ехать очень быстро. А еще… вдруг ослу пришлось резко уйти в сторону, потому что прямо над его ухом просвистела стрела.
– Что это? – девушка, поправляя капюшон, обернулась.
Она сощурила светащиеся красным глаза и разглядела на городской стене нескольких лучников. Но это еще полбеды – один взмах рукой, и все пущенные в нее стрелы, опали. Двойнице показалось, или в ее разуме на самом деле проскользнуло воспоминание, будто она некогда встречалась с магом, способным останавливать стрелы. И в это мгновение ее внимание привлекла несущаяся прямо на повозку лошадь. Скакала она быстро, поднимая за собой такие клубы пыли, что за ними с трудом можно было различить северные ворота.
Прижавшийся всадник резко дергал за узды, и лошать легко уходила в стороны, чтобы уклониться от очередной стрелы, пущенной стражниками. Так вот в кого стреляют, догадалась похитительница.
– Милый, ослик, быстрее! – заорала она, и ее помощник припустил что есть мочи.
Телегу сильно трясло по барханам, и девушка только и могла, что кричать на свое животное и придерживать уснувшую Машу, чтобы та не свалилась с повозки.
Вскоре городские стены скрылись из виду, но осел не сбавлял ходу. Расстояние между погоней и похитительницей все сокращалось. Она то и дело оборачивалась и, прищурившись, пыталась разглядеть, кто же сел ей на хвост. Было еще слишком далеко для того, чтобы двойница смогла использовать магию своих алых глаз.
Осел тоже постоянно оглядывался и что-то бурчал под нос.
– Что ему от нас надо, кто это? – волновалась девица.
– Начальник стражи фараона, – бросил запряженный осел и помчался так быстро, как только мог.
Но и Небхеперура не отставал. Он прекрасно понимал, что похитительница уже слишком далеко отвезла его возлюбленную от города, что в этих краях по ночам бродят шакалы, а из песка вылазят скарабеи – хищники пустыни. Но страх отошел на второй план. Если он не попытается спасти любимую, то Маше уже никто не поможет.
Избалованная лошадь, которой вдруг пришлось мчаться что есть мочи в неизвестном ей направлении, дико ржала и все пыталась остановиться. Но наездник ей попался не из слабаков, он знал, как заставить лошадь мчаться, куда ему было нужно. И сторожевая неженка старалась не подвести человека.
Но как бы быстр ни был осел, лошадь его все равно догнала. Испуганная похитительница круглыми от удивления глазами безмолвно смотрела на настигшего ее воина. Да, красная молния. Но почему… этот парень не подчинился ее воле, не стал ее покорным слугой. Его взгляд оставался осмысленным и целеустремленным.
– Я… теряю силы? – ахнула похитительница, смотря то на осла, то на настигающего человека. – Я не могу подчинить его…
– Не может быть, – запыхаясь бросил осел, – попробуйте еще раз… почтенная.
Девушка сосредоточилась. Маша лежала перед ней. Настигший повозку воин освободил левую руку и медленно наклонился вбок, аккуратно, чтобы не соскользнуть с лошади. Он на ходу резко ухватил похищенную Машу за талию и прижал к себе. И в этот момент красная молния вылетела из глаз двойницы. Промахнуться она не могла.
…
Но она проиграла. Магия опять не подействовала на всадника. А тот резко развернулся и поскакал к городу. Он бы и скрылся за горизонтом, если бы его не подвел конь. Животное вдруг опустилось на колени и завалилось набок. К счастью для наездника это произошло не слишком быстро, и он смог соскочить с предавшего его скакуна. Парень держал спасенную девушку на руках и не спускал дикого взгляда с лошади, что просто улеглась посреди пустыни и уснула.
– Но на лошадку-то подействовало, – шепнула двойница, слезая с повозки.
Она достала из-под плаща золоченый серп и кинулась на так некстати подоспевшего начальника караула. Небхеперура же и сообразить не успел, что его жизни угрожают, он схватился за первое, что висело на поясе и вытянул руку. Он и не предполагал, что второпях достанет подаренный несколько дней назад фонарик.
Дикий визг девушки, наверное, распугал бы всех шакалов в округе. От света, исходяего от странного подарка гостьи из будущего, двойница Иры закрыла лицо руками и отвернулась. Она тут же кинулась к своей повозке, постанывая и потирая лицо руками.
– Ах, Неб… – промямлила Маша, туманными глазами глядя на своего спасителя, – где я?
И она снова провалилсь в забытье. А осел тем временем припустил прочь, увозя свою госпожу на телеге.
– Сет ногу сломит, – выругался Небхеперура, провожая похитительницу и привязывая фонарь к поясу. – Очень напоминает мою… но этого быть не может.
– Что, Неб? – опять ткрыла глаза девушка.
– Тихо, маленькая, все будет хорошо.
Он взял ее на руки и медленно поплелся в сторону города. Когда девушка пришла в себя настолько, что могла сама переступать ногами, спаситель поставил ее на землю, и они, словно два раненых в битве зверя, держась друг за друга, ковыляли по пустыне.
Где-то вдалеке завывали шакалы, стрекотали неугомонные ночные жуки. Небхеперура постоянно оглядывался, не гонется ли за ними один из ненасытных хищников.
Похитительница с ее странным поведением уже почти вылетела из его головы. Он думал только об одном: как бы довести до города любимую девушку да когда она проснется окончательно разузнать, что с ней такое приключилось. Окажись он несколько позже у дверей собственного дома, не застал бы похитителей, и Маше грозила бы неминуемая смерть.
Его сердце отчаянно колотилось об ребра. Но он старался быть спокойным.
Через ворота парень не пошел. Он свернул к реке и пробрался сквозь тростники к своему насиженному местечку, где они с Маш-шу любили коротать свободное время.
– Давай, садись… – он опустил полусонную девушку на камень, но она улеглась на землю и провалилась в сон.
– Что же с тобой сделали, Маш-шу, да сожрет эту женщину Амт? – спросил Небхеперура сам себя.
Она вконец уснула, положив голову ему на колени. А он еще долго любовался лицом спящей и гладил ее мягкие золотые волосы. Вскоре и парня сморил сон. Он и не заметил, как сам повалился на землю, а глаза его сомкнулись.
Маша поежилась от холода и села. Ночь уже уступила свои права прохладному утру. На востоке розовело рассветное небо.
– Где я? Что со мной?
Она огляделась. Знакомое место, вырубленный тростник на берегу Хапри. А рядом с ней спит любимый Небхеперура в великоватом для его тела воинском корсете. Как девушке хотелось, чтобы все, произошедшее ночью было сном: эта Ирина, нашептывающая ей о своем могуществе, погоня, а потом долгий путь по зловещей ночной пустыне. Но, казалось, все это вовсе не было сном, Маша просто увидела часть собственной жизни со стороны. А еще фраза любимого: "Она напоминает мою… Кого? Получается, Небхеперура догадывается, кем может оказаться эта коварная женщина, которой нужно две жизни: Ирину, чтобы существовать, и жизнь жертвы, чтобы стать владычицей мира. Ну и дела. Есть что рассказать брату. Только услышать бы версию Небхеперура, которого ее родной брат считает не самым порядочным на этом свете человеком, если не сказать хуже – шпионом и обманщиком.
Она посмотрела на свои пыльные от песка руки. А ведь если бы не Неб, она могла и не проснуться этим утром.
– Маш-шу, – шепнул он, приподнявшись на локтях, – все в порядке?
Она радостно улыбнулась и крепко обняла своего спасителя.
– Огромное спасибо тебе… за жизнь… за любовь!… За все.
– Не надо, не надо, – отмахнулся он, избавляясь от ее крепких объятий и садясь на камень, – я просто за тебя очень испугался. Чего тебя ночью ко мне понесло?
И она как ну духу выложила, как трусливый брат отправил ее выслеживать страшную чародейку. Не побоялась Маша рассказать и предысторию о том, как фараон застукал ее брата вместе со своей женой. Услышав все это, Небхеперура расхохотался.
– Короче, Ваня мой стал посмешищем, – веселилась Маша.
Они еще долго хихикали над непутевым братцем чужестранки, пытаясь смехом вытеснить из душ то страшное, что им довелось пережить ночью. Он крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, а потом утер губы рукой и, все еще смеясь, предложил:
– Маш-шу, искупайся, а… С тебя песок сыплется…
– Успею, успею, – отмахнулась она, – давай я лучше расскажу про Ваню, как он…
Небхеперура надулся и прижал ее к груди.
– Я не хочу целоваться с грязной девушкой.
– Ты тоже, хе-хе, нечистый, – провела она пальцем по его щеке, размазывая грязь.
Девушка не удержала равновесие, и оба они свалились на землю, продолжая хохотать непонятно над чем.
– Точно, мы друг друга не перепачкаем, ибо дальше не куда, – он подмигнул девушке.
А она, робко попросив отвернуться, развязала ленточки на своем новом, но уже таком грязном платье.
Она пулей забежала в прохладную утреннюю воду и окунулась с головой, чтобы смыть весь песок, что налип на ее тело во время ночного похищения. А когда обернулась к берегу, то столкнулась нос к носу со своим любимым, который не замедлил захватить ее в свои объятья.
