Текст книги "Уравнение Дрейка, или Как обвести Вселенную вокруг пальца"

Автор книги: Женя Лун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

«Если Вы думаете, что что-то можете, или думаете, что чего-то не можете – в обоих случаях Вы правы». Генри Форд.

«Кульмаметов Динар Тавризович, 1979 г.р., имею жену, детей, – она лениво и невнимательно просматривала очередное резюме. – Жену понятно, но детей-то зачем? Хотя Кульмаметову простительно. Ладно, Кульмаметов, лови свой шанс. – И девушка сняла трубку телефона».

– Здравствуйте, Динар Тавзи..Тавризович?

– Да.

– Группа компаний «Русимпорт», Вы отправили резюме на вакансию «торговый представитель», разговаривать удобно? – Ей нравилось обзванивать кандидатов. Поставленный голос, отточенный рекрутерский сленг – она упивалась самолюбованием. Почему бы и нет, ведь позади дрожащие руки, заплетающийся язык, гриппозный румянец и словесный спам.

– Да, говорите.

«Да, говорите? Кульмаметов, на дворе глобальный экономический кризис, ты должен говорить, даже уговаривать! – Мысленно возмутилась она».

– Вы еще работаете в ООО «Бахус» или находитесь в активном поиске работы?

«Заметь, Кульмаметов, я не употребляю слов «уволился» и «безработный».

– Нет, уволился, еще неделю отработка. А зарплата какая у вас?

– У меня зарплата фиксированная – я не отношусь к зарабатывающему блоку, а Вас какая система начисления зарплаты интересует?

– Оклад плюс премия, – Кульмаметов не оценил шутку. – Какой у вас оклад?

«Безнадега, – мысленно резюмировала Она. – Торговый без креатива, как реклама стирального порошка «тогда мы идем к Вам»: ничерта не работает и быстро надоедает».

– На испытательном сроке окладная часть больше. Мы понимаем, что Вы учитесь – ассортимент у нас сложный. Система бонусов действует с первого дня работы. По истечении испытательного срока оклад уменьшается, а бонусный процент увеличивается.

– И какой оклад сначала и потом?

– Оклад маленький сначала, а потом – еще меньше. Только не пойму, зачем Вы загоняете себя в рамки оклада? Бонус куда интереснее. Если хотите «сидеть на окладе» – откликнулись не на ту вакансию. «Может он, хотя бы, стрессоустойчив? Ей уже хотелось свернуть разговор».

– Почему сразу сидеть? Но чо я там в первый месяц заработаю-то, какой бонус? Смысл мне из-за червонца по городу мотаться, бензин жечь?

«Господи, еще один искатель смысла в работе торгового представителя, – она уже презирала Кульмаметовскую жизненную позицию».

– Мы компенсируем расходы на ГСМ. В первый месяц окладная часть – 25 000 рублей. Плюс ежемесячная компенсация ГСМ. Плюс бонус, если Вы выполняете определенную для этого минимальную доходность. Более подробно систему мотивации Вы можете обсудить с Супервайзером на собеседовании. В Бахусе сколько удавалось зарабатывать? Почему ушли?

– Ну там как… Оклад – пятнашка, плюс процент от дебиторки, ну там премии, если план выполняешь. Когда двадцатка выходила, когда тридцатка… А ушел чо? Да супера взяли нового: у нас там торговиков не повышали – типа будут плохо руководить. Вот ему мою базу и отдали. А я ее полтора года собирал, столько сил убил, а его сразу на готовое! Обещали потом меня обратно поставить, но так и не вернули, четвертый месяц пошел.

«Все понятно. Выдохся, вот и решили они тебя «уйти». Навскидочку предложили «пропахать» новую базу, но не прокатило. Нет, дорогой, нам выжатый лимон, еще и обиженный, никак не подходит. Извиняй».

– Ясно. Спасибо. Я передам Ваше резюме Супервайзеру. Если завтра он не перезвонит, значит, по каким-то причинам Ваш опыт не вполне подходит требованиям вакансии.

Кульмаметов все понял и повесил трубку без прощальных сентиментов.

– Не понравился опять? А чо нерусь-то одна? – диспетчер Еременко Анна не была рьяной националисткой, но всерьез воспринимала только брата славянина, даже если он пьян, бритоголов, ксенофобен и ездит на работу в ЧОП на троллейбусе.

– Да он валенок. – Ей не хотелось сейчас беседовать с Анной. – Кофе хочу, ты будешь?

– Нет, я сейчас курить пойду, потом.

Днем у Анны работа случалась редко, поэтому она всячески убивала время. Зато вечером, когда торговые подтянутся в офис с заявками, она сначала не будет ничего успевать, потом начнет громыхать штампом по счетам-фактурам, носиться с ними по офису, периодически озвучивая все эти действия отборным матом, и кофе уже не попьет.

– Анька, бросай. Хочешь испытывать привязанность – заведи собаку.

– Я не смогу ее курить.

Она никогда не советовала бросить курить людям, к которым была равнодушна, а Еременко, хоть и напоминала махровую ПТУшницу, пошутить умела к месту.

К кофе девушка пристрастилась в офисе. Даже стала его покупать. Отвратительный растворимый кофе. Ну а сахар для чего? Не только гадкое вино можно сделать удобоваримым с помощью сахара. В растворимый кофе – сахар, в магазинные пельмени – кетчуп с майонезом, дырявые колготки – в красивые туфли, и хочется жить, даже на зарплату.

Ей всё время не хватало денег. Половина зарплаты уходила на съемную квартиру, а остальное тратилось так быстро и бездумно, что нельзя было сказать наверняка, осталась ли в кармане мелочь на проезд. Между ней и деньгами была неодолимая пропасть. Это случилось еще в детстве: когда живешь в постоянном дефиците – привыкаешь настолько, что другого образа жизни уже и представить нельзя. Она свыклась с тем, что очень редко получала желаемое и перестала верить, что бывает легко и просто так. Разумеется, основная причина всех бед, по словам матери, это отец-алкоголик, от которого она ушла, когда дочери было шесть. Еще мать говорила, что выбрала не ту специальность, после техникума вынуждена была бросить институт, что их небольшой городишко – это бесперспективная дыра, где невозможно найти ни достойную партию, ни приличную работу.

О любви и самореализации ей никто никогда не рассказывал. Из чего не по летам сообразительный ребенок сделал вполне логичные выводы: нельзя рано выходить замуж и рожать, необходимо выбрать «ту» специальность, непременно получить высшее образование и, во что бы то ни стало, убраться из бесперспективной дыры. Иными словами, «хочу» и «надо» навсегда стали для нее взаимоисключающими.

Не стремясь вникать ни в один предмет глубже школьной программы, она окончила ее блестяще. Матери этого было вполне достаточно, чтобы не думать о развитии других её талантов. Вряд ли корочки об окончании художественной или музыкальной школы помогут отпрыску преуспеть в жизни…

Самому отпрыску это было только на руку: с одной стороны – матушка-лень, с другой, чтобы чувствовать себя ребенком из бедной неполной семьи – хватало и одной школы.

Кроме матери любить ей было некого. Эгоистический страх остаться совсем одной раздувал детский страх за жизнь матери до размеров фобии. А та, в свою очередь, не считала нужным складывать свою молодую и очень привлекательную голову на алтарь материнства.

Несбывшиеся любовные надежды и отчаянное желание матери-одиночки устроить личную жизнь в маленьком провинциальном городишке периодически брали верх над родительским тактом. Это был тяжелый удар по неокрепшей, но уже изрядно потрепанной, психике ребенка. И не то, чтобы она не могла этого понять. Ей тоже хотелось иметь семью, пусть даже с чужим и уже «бывшим в употреблении» папой. Однако же страшное, душераздирающее сомнение поселилось в маленькой душе. А что, если мать её не любит? Может быть, мама вообще не хотела рожать, а она, как на грех, оказалась еще и отцовской копией. Или еще хуже: мать ненавидит ее за то, что жизнь, полная надежд и амбиций молодой красавицы, рухнула и разбилась вдребезги об пол родильной палаты в день её рождения …

Хотя всё было неплохо, когда они жили только вдвоем. Но если у старшей появлялась личная жизнь – у младшей развивался невроз.

Уже к 20-ти годам ярчайший букет комплексов владел её натурой безгранично и всецело. Романтичность и изящество, не растраченные этой натурой, камуфлировали этот багаж под темперамент, а притягательность и гибкий ум, в сочетании с уже приличным житейским опытом, научили её тонко манипулировать чувствами тех, кто попадался в ее паутину соблазнения: телом ли, умом ли…

Но коварство было присуще вовсе не ей. Бессмысленно судить марионетку за её действия, и она была не больше в ответе за свои. Девушка страдала ничуть ни меньше тех, кому причиняла боль, страшно мучаясь угрызениями совести от осознания беспомощности в попытках защититься от болезненной реальности, единственным способом, которому ее обучила жизнь.

Она утешала себя тем, что нет ничего плохого в том, чтобы ждать принца, который одарит всем, чего она была лишена, и полюбит за родителей, которые не смогли… А достойна ли она этого? Она очень надеялась, что достойна, иначе жизнь потеряла бы всякий смысл…

«Счастья нет. Но горевать не буду – Есть везде родные сердцу куры…» Сергей Есенин

«Мама потрогает лоб, вскипятит на плите молоко. Где эта девочка, после которой мне будет легко-о-о…? – Задавался риторическим вопросом лидер группы «Конец фильма», Евгений Феклистов. Он слышал эту песню давным-давно и помнил только припев. А теперь открыл ее по-новому:

«…Дед Мороз умер, я знал разных женщин, бывал не трёзв. Где эта девочка, где, ведь иначе вся жизнь не всерьез. Где моя девочка, где моя ясная. Белая девочка с длинной и острой косой…». И он проникновенно, с чувством и удовольствием, которое можно испытать только от песни со смыслом на родном языке, неожиданно для себя подхватил: «У меня же-о-о-лтые глаза…».

Сашка, привычный к подобным неожиданностям, только сдержанно улыбнулся. Настолько сдержанно, насколько ему подсказывали чувство такта и статус подчиненного. Хотя «хозяин» частенько вел себя так, что другой, на Сашкином месте, мог бы соблазниться фамильярностью, но только не Саня. За это его и ценили. А еще за сообразительность, преданность и неболтливость.

Официально Сашка числился в его фирме юристом – таков был уговор. Фактически же он был и водителем, и помощником, и, пожалуй, единственным абсолютно надежным человеком из его близкого окружения. А еще Саша никогда не пытался его с кем-нибудь знакомить. Александр Стрельников на самом деле был гораздо амбициознее должности водителя или помощника и намного сообразительнее своих сокурсников по юридическому факультету. Когда те только начинали задумываться о практике, по протекции или без оной, Саня уже работал на него. Причем, юридическая сторона дел фирмы волновала парня далеко не в первую очередь. Саня отчаянно пытался раскрыть секрет успеха своего молодого босса и сплагиатить его. Не обошлось и без романтики невероятных и очень полезных знакомств, халявных ужинов в дорогих ресторанах, початых бутылок французского коньяка и отличного скотча, которые ему перепадали с барского плеча. И возможности подплывать к институту на одной из двух роскошных иномарок почти каждый день.

– Я в администрации пробуду не больше часа, ты пока забери документы от нотариуса. Очередь не жди, заглянешь, спросишь Юлию Сергеевну. Эдакая фрекен Бок с клоунскими губами. Скажешь, что от Дульщикова, за документами.

– Дульщиков? Это который с Гольдбергом тогда был, судья? – Саня старательно запоминал имена, фамилии и должности.

– Ну ты даешь, Джордано Бруно! – Он дружественно похлопал Саню по плечу.

Не разобравшись в мыслях с Джордано Бруно и судьей Дульщиковым, парень ляпнул:

– А что, Джордано Бруно имел отношение к суду?

– Непосредственное, – Он понял, что Сашка знал Джордано Бруно, только как продвинутого звездочета, – самое прямое отношение к суду. Инквизиционному. Самому гуманному суду в мире! – Ему сразу стало стыдно за неудачную попытку самоутвердиться, и Он ретировался:

– Шучу, сам недавно узнал, что Бруно, оказывается, был еще и известным мнемотехником, а я всегда завидовал людям с отменной памятью. Вот как у тебя.

Но Саня тоже был не промах:

– Да Бог с Вами, – парень опять перешел на «Вы», хоть они и были вдвоем, – я все фамилии записываю. У меня в ежедневнике уже все популярные буквы кончились – приходится вклеивать. А перед сном я их все прочитываю и повторяю. Вчера на букве «К» остановился. Этому приему «мнемотехники» меня научила Снежана, одногруппница. Ей так фамилии преподавателей легче запоминать. Мужского пола. Вот уже до третьего курса дотянула. А мы все над ней угораем: твоего, Снежка, третьего с половиной размера хватило ровно на три с половиной курса, а дальше, как говорится, либо больше – либо слово юриспруденция научись выговаривать.

– Пообедать не забудь, многообещающий ты наш, а то с трех часов ты у меня в обороте, не знаю до скольких.

– Так у тебя же процедуры вечером, Маринка опять не напомнила? – Сане не нравилась его секретарша, устроенная временно и по блату.

– Да ну её, все равно скоро закапризничает и сбежит обратно к папе. А у нас КАМАЗы новенькие задарма. – А нога не болит уже. Почти. Ерунда все эти процедуры. Без них выздоравливаешь за две недели. С ними – за 14 дней.

Саня припарковался у парадного крыльца здания с колоннами, увенчанными снопами мраморных колосьев, серпами и пятиконечными звездами, особо патриотично выглядящими в вечерней подсветке триколора. Здания, которое Вы без труда найдете в каждом подарочном буклете любого провинциального города России.

– Ну, пожелай мне удачи, а лучше отматери. Только не называй дураком и по имени – так мама говорила, – он всегда шутил, когда начинал нервничать.

– Ок, босс.

Босс уже захлопнул за собой дверцу, а потом вдруг постучал по стеклу. Оно медленно поползло вниз, а босс сказал, подмигнув:

– Снежане привет!

Не запахивая плаща, прихрамывая, но не теряя стати, он зашагал к мраморным ступеням. Не сомневаясь в боссе ни на секунду, молодой парень лихо развернулся и, расплывшись во внутренней улыбке, поехал на учебу, где, конечно, не было никакой Снежаны, о чем они оба прекрасно знали.

«… Знаешь ли, бывает же чудо. Знаешь, ведь встречают же люди. Может быть и ты тоже. Может быть…» Земфира «Webgirl»

Прилавки магазина «Ивушка» стоически сопротивлялись бездушной машине самообслуживания, которая поглотила уже все торговые точки в округе. И если вы ностальгируете по гастроному со стеклянными витринами с мультяшным изображением сосисок и калачей – добро пожаловать в «Ивушку». Все продавщицы «Ивушки», как на заказ, были тучными, ленивыми, склочными и наносили перламутровые голубые тени, аккурат до тонюсеньких бровей.

Никакого другого магазина с провизией поблизости не было, поскольку филиал одного из крупнейших импортеров элитного алкоголя арендовал под офис третий этаж завода «Электрон», в лучшие времена принадлежавший только бухгалтерии завода, а сам завод находился в так называемой «промзоне», у чёрта на куличках. Когда производство пришло в упадок, аренда офисных и складских помещений для предприятия стала, чуть ли не главным источником дохода. Никто из сотрудников фирм-арендаторов так толком и не знал, что же выпускает многострадальный «Электрон». На территории была вполне приличная столовая, но девушка решила экономить и приносила еду с собой. Чай и растворимый кофе уже стояли поперек горла, и еще ей вдруг захотелось прогуляться.

Погода была необыкновенно теплой для конца октября. Можно было смело менять шапку на солнцезащитные очки. Густая челка, длинная коса, строгий плащ и изящные каблуки: сегодня девушка нравилась себе до чрезвычайности.

– Йогурт питьевой и «Орбит» арбузный. – Сбагрив синевекой кассирше всю мелочь, она уже было направилась к выходу, но вдруг резко завернула к другому прилавку.

«Странно, я и покупать-то больше ничего не хочу, да и не на что, – она снова направилась к выходу, где неожиданно заметила автомат для приема платежей. – Мистика какая-то: как будто его не было, когда я заходила». Автомат долго капризничал, выплевывая мятые купюры, но ничего другого ему не дали – пришлось смириться. Всё, можно идти.

На крыльце «Ивушки» она снова поймала солнечную улыбку и двинулась к светофору. Напротив, через дорогу, расположилось недавно построенное здание Сбербанка, несколько этажей которого занимали офисы, поэтому в обеденное время на перекрестке было довольно людно.

Вдруг что-то резко изменилось. Она кого-то увидела. Даже не увидела, а выхватила боковым зрением из этой движущейся солнечной картинки. Ей показалось, что человек-видение ускорил шаг, желая все-таки настигнуть её у светофора. От этой догадки девушке стало страшно и щекотно внутри. Сердце, ускоряясь, уже выпрыгивало из горла, ударяло в виски, руки судорожно вцепились в сумку, шею как будто парализовало. Определенно, в такой тремор её мог ввергнуть только мужчина. Причем, какого-то неизвестного доселе «подвида» … Он всё еще был чуть позади, сбоку. Всем своим существом желая оглянуться и рассмотреть его, девица продолжала шагать уже не в сторону светофора, а к пешеходному переходу по правую руку от перекрестка.

Изо всех сил изображая исполина, она уже ненавидела себя за деловитое намерение воспользоваться переходом с огромной лужей посредине. Что произошло, отчего невозможно было пройти рядом с человеком, обронив беглый взгляд, как сотни незнакомых людей делают каждый день?! Теперь ей придется корить себя за это, пока память не смилостивится над ее трусостью. Она чувствовала себя истеричной отчаявшейся фаталисткой. Как же невыразимо хочется вернуться и сделать все иначе! Что он вообще такое?!

Проклиная себя и пытаясь унять коленную дрожь, девушка, наконец, остановилась возле злополучного перехода. Теперь ей уже удавалось повернуть шею, вместе с головой и глазами, не рискуя, что он заметит. Загадочный мужчина уже переходил дорогу, чуть прихрамывая на левое колено…

Это были чудесные 9,5 секунд с его спиной. Еще никогда и нигде, ни в одном журнале, ни на одном рекламном плакате, ни в одном из сотен интернет-аккаунтов, исхоженных заведений, парков, пляжей и гостей, она не встречала такой спины! Длинной, широкоплечей спины, рассекающей пространство величественно, но, в то же время, как-то трогательно – из-за легкой хромоты. Еще было в этом образе что-то не совсем славянское. То ли копна иссиня-черных, небрежно вьющихся волос, то ли эта царственная поступь. Раненый Король Артур, да и только!

«Король Артур» величественно пересек проезжую часть и направился прямиком к крыльцу Сбербанка. Она не менее величественно, споткнувшись посреди лужи, дошла до конца пешеходного перехода, оказавшись от таинственной спины уже на приличном расстоянии. Чтобы попасть на работу, ей нужно было свернуть вправо и пройти через жиденькую аллейку. После каждого марш-броска от лужи к луже, её глаза непроизвольно искали вожделенную спину, так медленно преодолевающую банковское крыльцо, что она уже успела поблагодарить за это всех известных ей богов.

Когда закончилась последняя лужа, и девушка вновь вскинула голову – на крыльце была уже не спина. Там воцарился ОН, обращенный лицом прямиком в её сторону, со скрещенными на груди руками. И снова сердце стало волнообразно ударяться в горло, мысли табуном понеслись в голове, дрожь вернулась в коленки. Её правый глаз от рождения видел хуже левого, с годами это прогрессировало, поэтому на белом пятне лица, удаленного на расстояние проезжей части, были различимы только «наброски» черт, что-то вроде челки, легкая щетина или выдающиеся скулы – это уже было совсем расплывчато.

«Ну и чего ты там встал? На сотрудника банка ты совсем не похож… Клиент без дефицита времени, застывший на крыльце в осеннем очаровании? В самом мещанском банке самого мещанского города России? Ну-ну… Может, ждешь кого? – Девица глупо топталась на месте в полном эмоциональном раздрае, – блин, чо делать-то?». Она просто не могла себе позволить покинуть это поле чудес первой. «Буду медленно прогуливаться. В такую погоду грех не прогуляться в законный обеденный перерыв!».

Больше всего ей хотелось сейчас, чтобы в его таинственной голове роились те же мысли, сердце разрывали те же переживания, и меньше всего удавалось в это поверить.

«Все еще там. Уже минут пять, а то и больше. Никто к нему не подошел. И смотрит прямо сюда. На что он смотрит? Оттуда ведь только парк видно. А кроме меня и голубей здесь никогошеньки нет», – подогревала она свой азарт изо всех сил.

Заворачивая уже на четвертый круг, девушка привычно повернула голову влево, но, увы – крыльцо пустовало, осиротев, и совершенно утратило тронную стать без своего короля…

Остаток рабочего дня девичья душа провела в романтическом смятении. Ощущение, будто она прошляпила свою судьбу – было чужеродным для ума и пугающе неуютным для сердца. Ничего не оставалось, как звонить Анне.

– Привет, не спишь?

– Привет, нет, на спине не могу, на боку – надоело.

– Привыкай. Родишь – тоже, поди, не поспать будет.

– У меня нянек куча.

– Короче, я тебе кое-что расскажу, а ты скажешь, съехала я с катушек или нет

– Валяй.

Выслушав эмоциональный сорокаминутный рассказ о пятиминутном событии, просветленный разум, психологическое образование и пока еще не признанный гений Аньки резюмировали, что с катушек подруга не съехала. Начав с обывательских представлений о судьбе, Анька закончила рассуждениями о законе притяжения, как одном из основных вселенских законов, силе грамотно выстроенного механизма визуализации и, наконец, изрекла:

– Короче, если это судьба, то тебе показывают ее трижды. Так что жди. И активно работай над визуализацией. А сходи вообще в этот банк. Хочешь, я с тобой схожу, чтоб уж ты наверняка не обмочилась?