Текст книги "Черта (СИ)"

Автор книги: Жанна Д

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Господи, слова-то какие казённые. Разве они могут передать суть? Нет, не могут. Потому что чтобы выпить семидесятипроцентную уксусную эссенцию, надо до такого состояния довести собственный мозг, чтобы он перестал препятствовать защитным реакциям организма, которые эту жгучую гадость проглотить не дают. Она же и рот, и пищевод, и горло сжигает, там боль такая, что глотка не сделаешь, а девочка стакан выпила.

Как же жестоки люди. Почему самые добрые их побуждения в порыве быть правильными и справедливыми могут привести к таким последствиям? Не понимал он. Вот просто не понимал.

Анатомо-физиологическое развитие позволяло ей выносить ребёнка. Ну так усыновили бы его родители, если уж так берегли дочь. Вырастили бы. Но нет, боялись позора. И что? Теперь нет позора, есть слёзы, горе и сожаление. Умные-то все только задним умом.

Дома нажарил себе картошки с луком. Поужинал, но девочка всё никак не шла из головы. Иногда так сложно отключиться. Был бы Семёныч с его шутками и прибаутками, наверное, стало бы легче.

Говорят, что Семёныч таким и пришёл на работу к ним, весёлым балагуром, пятнадцать лет назад. Теперь и Володя пришёл, и там останется. Потому что там его место.

Навернул картошки и запил чаем, конфету сосательную в рот отправил, когда раздался звонок в дверь.

Подошёл, открыл.

Перед ним стояла молодая женщина в домашнем халате и тапочках. Лицо её показалось смутно знакомым, но Володя не вспомнил, где и когда он её видел. Столько людей проходит, столько лиц.

– Добрый вечер. Вы что-то хотели?

– Да, простите за беспокойство, но бабушка себя неважно чувствует, а мой сын сломал наш тонометр. Я позвонила вон той соседке, – она указала рукой на третью дверь на площадке, – а она меня перенаправила к вам, сказав, что вы врач.

– Хорошо, я сейчас возьму тонометр, заходите, не стойте в дверях. Буквально пару минут подождите. Кстати, меня зовут Владимир.

– Оксана. Мы переехали только недавно.

– Да я в курсе, что недавно. Мне же слышно всё, что у вас делается. И ремонт ваш тоже слышал хорошо. Весело рабочие ваши по ночам отдыхали.

– Простите!

– За что? Не вы отдыхали весело, а рабочие. Всё я готов, пойдёмте.

С бабушкой тоже пришлось познакомиться, давление у неё повысилось, и он ввёл магнезию внутривенно, затем посидел немного, пока лекарство подействовало, и после того, как бабушка почувствовала себя лучше, засобирался домой.

Интересно, что бабушка оказалась бабушкой Оксаны и прабабушкой Олежки, которого Володя так и не увидел, потому что тот уже спал.

У него режим – объяснили Оксана и Мария Юрьевна.

Перед тем как самому лечь спать, Володя ещё раз проконтролировал давление Марии Юрьевны. Время уже было позднее, и от предложенного чая он отказался.

***

Спал как убитый и даже в три часа ночи не встал.

Утро казалось необычным, светлым каким-то, и кофе вкусным, хотя сахар закончился, а молоко скисло. Только никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах он встречал Оксану раньше. Но в том что встречал, не сомневался.

***

Семёныч подробно и с возмущением рассказывал, как он выступал в суде и как все факты такого простого дела оказались переиначенными. В результате и приговор вовсе не такой, как ожидался.

Он всё повторял одну и ту же фразу: «Куда катится мир?!»

А потом рассказал очередной анекдот про Вовочку:

«В класс пришла новая учительница литературы. Первый урок.

– … Дети! Угадайте, творчество какого великого русского писателя и поэта мы будем изучать. Подсказываю: первая буква „П“, последняя – „Н“.

Маша тянет руку:

– Пушкин.

Учительница:

– Правильно, Маша. Мне нравится ход твоих мыслей. А теперь.

кто знает, творчество какого писателя мы будем проходить потом. Подсказываю:

первая буква „Т“, последняя – „В“.

Катя тянет руку:

– Тургенев.

Учительница:

– Правильно, Катя. Мне нравится ход твоих мыслей. А теперь…

… Тут тянет руку Вовочка:

– Марьиванна, а вот отгадайте вы: первая буква „Х“, последняя – „Й“!

– Вовочка!!! Вон из класса!

– Марьиванна! Это ХЕМИНГУЭЙ. Но ход ваших мыслей мне нравится!»

========== Часть 6 ==========

Утро должно было начаться с сигареты.

Володя проснулся, натянул джинсы и майку и, взяв начатую пачку с зажигалкой, открыл балконную дверь. Но тут же спохватился, вернулся в комнату и оставил на прикроватной тумбочке и сигареты, и зажигалку, после этого всё равно вышел на балкон подышать свежим воздухом.

На соседском балконе опять возилась Мария Юрьевна.

– Доброе утро, Володенька! – поприветствовала она его. – Молодец, на балконе больше не куришь. Я бы тебя ещё попросила в туалете не курить. У нас вентиляция общая, знаешь, как запах в квартиру тянет.

Он расхохотался.

– Хорошо, что у нас кухни не совмещаются, а то бы мне вообще бросить курить пришлось.

– Володя, мысль тебя посетила правильная. Бросать надо. А то такой милый парень и прокуренный аж насквозь.

– Хотите лишить меня последнего удовольствия? Как самочувствие?

– Да что мне будет-то! Нормально всё. А что, других удовольствий у такого гарного хлопца не имеется?

– Пожалуй, что нет. Вот одно и последнее. А теперь и на балконе нельзя, и в туалете тоже.

– Ты один живёшь?

– Один.

– Жена?

– Ушла.

– Родители?

– Отца не помню, а мама умерла почти четыре года назад.

– Вот горе-то. Ты что, пьющий?

– Я? Нет. То есть совсем.

– Вот, значит – кодированный. Я Оксанке так и сказала, что хороший парень не может быть без изъяна и вот нашла.

Володя уже смеялся в голос.

– Ну и развеселили вы меня с утра пораньше. Изъян-то есть, но в другом. К алкоголизму отношения не имеющий. Ошиблись вы.

– А по секрету скажешь?

– О чём? Об изъяне? Чтобы вы тут же побежали его внучке рассказывать? Нет, не скажу. Мой изъян моим секретом останется.

– Ладно, потерплю. Вот познакомимся получше, я у тебя все тайны выведаю.

– Да какие тайны от соседей при такой-то слышимости.

– Это верно, но ты не шумишь.

Он попрощался с соседкой. Выпил растворимого кофе, наконец закурил, прикрыв дверь кухни и открыв окно, и пошёл на работу.

***

Семёныч был не в духе. Он даже не поздоровался. А заговорил с места в карьер.

– Вова, ты представляешь сегодня с утра у «Скорой» свою бывшую одногрупницу встретил, Галку. Старая, толстая, противная – жуть. Ну ни рожи ни кожи. А я с ней чуть не замутил в своё время. Сейчас расскажу.

– Рассказывай и давай покурим, а то у меня соседка – сердечница. Так она меня курить отучает. Где ни курю, всё ей пахнет. А курю я, между прочим, у себя в квартире.

– Вова, мне бы твои проблемы. Ты лучше послушай про мою жизнь.

– Рассказывай. Что у нас сегодня по плану?

– Сначала моя исповедь, а потом всё как всегда. Но трупы от нас не убегут, а я страдаю тут перед тобой душевными муками. Только ты весь в трупах.

– Слушаю я тебя, слушаю. Тебе чай или кофе?

– Чайку плесни. Ну так вот. Я с Веркой встречался с первого курса. Вот как увидел её в первый день, так сразу понял: эта женщина, ну девушка тогда – для совместной жизни. Понимаешь меня, да? Но не мог же я жениться пацаном совсем. Так я Верке поставил условие, что она меня ждать должна. А я нагуляюсь и женюсь. И гулял. То есть сексом я занимался со всякими, а Верку любил. И она меня любила. Но она только меня любила. И я с ней ни-ни, до свадьбы.

– И долго ты с ней ни-ни?

– Да, почитай, до конца пятого курса. А потом случай у меня произошёл вот с этой самой Галкой. Ухаживал я за ней, с целью затащить её в постель. Она тогда с такими буферами была… Но она не давала никак. Не мог я её на секс развести. И в кафе водил, и в кино целовались, и в подъезде обжимались, а вот в постель всё никак. Долго ухаживал, месяца четыре. Сначала просто хотел секса, а потом уже отступить не мог. Как так – она меня, распрекрасного принца, к себе не подпустила! Вот и решил, что сдохну, а своего добьюсь. И вот по весне, уже ближе к сессии, Галка сама предложила провести с ней ночь, да не просто у меня в общаге, а в её квартире, в родительской спальне, на родительской кровати. Типа родители на два дня на дачу свалят, а мы с ней оторвёмся. Представляешь, Вов – я, в апартаментах, на двуспальной кровати?!

На радостях я такой пир закатил с друзьями, и с этой Галкой тоже, что все деньги, присланные родителями на житуху на месяц, спустил в один день, даже на резинки не осталось. Обмывали мы мою победу. Гуляли допоздна. И вот идём мы к ней домой из общаги такие «хорошие», целуемся по дороге, а я всё думаю, как бы до дому дойти, а не завалить её на ближайшей лавочке. Но родительская постель привлекает. Манит, можно сказать! У дверей её квартиры целуемся так, что она ключом в замочную скважину попасть не может. Хрен у меня стоит как Дед Мороз под ёлкой, терплю из последних сил. Вваливаемся в квартиру, она меня к двери спальни подводит, а сама бегом в ванную, обещает быть скоро. Я в комнату вхожу, по стенам шарю, но выключатель не обнаруживается. Скидываю с себя одежду, остаюсь в трусах одних. И тут как пукну. Такого зловония я в своей жизни ещё не производил. Пытаюсь и не могу открыть окно. Мысль летит со скоростью света, слышу, что вода в ванне литься перестала, стягиваю трусы и машу ими во все стороны, пытаясь разогнать миазмы. И тут входит она, обнажённая, и включает свет. На кровати, натянув до половины лиц одеяло, лежат её родители с широко открытыми глазами. Они, видимо, онемели от увиденного. Или решили, что сероводородная бомба взорвалась. Оба в шоке. Больше всего я боялся, что их шок сейчас пройдёт. Я хапанул свою одежду с пола и выскочил в подъезд, а затем на улицу. Одевался я, Вова, в другом подъезде. Как у меня сердце стучало, Вова, ты не представляешь. Но погони не было, и я благополучно добрался до общаги. Лёжа же в своей кровати, я понял, что кроме Веры никого не люблю и полюбить уже не смогу. И что мне пора жениться, тоже понял. Оказывается, у Галкиных родителей какая-то сволочь проколола все четыре колеса, благодаря чему они на дачу не уехали. На следующий день я пошёл к Веркиным родокам, попросил её руки и остался у них до свадьбы. Вот так я и женился, а к концу шестого курса мы уже дочку ждали.

На Вову, задыхающегося от смеха, Семёныч смотрел как на предателя. Но когда Володя повторил часть истории с миазмами и с родителями под одеялом, стал смеяться тоже.

– Вова, прикинь, а если бы я на ней женился на Галке этой? А она теперь жаба жабой…

Они снова смеялись. Потом, после очередной кружки чая, пошли работать.

В обеденный перерыв прибежала к ним Вера Петровна с бутербродами, и давай рассказывать, что видела их с мужем бывшую одногрупницу, а она и толстая, и бесформенная, и вообще жаба жабой.

А Семёныч говорил, что ни на кого никогда кроме Веры не смотрел. И она ничуть с той поры не изменилась. Всё такая же хорошая и пригожая. Не то что Галка.

Потом же по традиции рассказал анекдот:

– Мама Вовочки получает записку от Марьи Ивановны: «Вовочка очень способный мальчик, но слишком много думает о девочках! Это отвлекает его от по-настоящему важных дел». Мама отвечает: «Обязательно сообщите, если найдёте решение! У его папы такая же проблема…»

– Вова, – обратилась Вера Петровна к Семёнычу, – хорошо, что у нас с тобой девочки, если бы ещё у сына была такая же проблема, я бы совсем спятила.

А он оправдывался и опять говорил, что только её любит.

По дороге домой Владимир размышлял о своём коллеге и его жене. Они действительно ведь созданы друг для друга. А приколы Семёныча, скорее, поддерживают температуру отношений на должном уровне, не дают Вере расслабиться. Потому она всегда в форме, а вот Галка превратилась в жабу.

Так он и на свой этаж поднялся, а навстречу Оксана с Олежкой, гулять пошли и в магазин.

Вот тут Володя вспомнил, где он её видел. Это была вдова того трупа, что на полном ходу в машине сексом занимался.

Поздоровались они, только сердце у Володи сжалось. Непростая жизнь, видимо, у Оксаны. Такая молодая, а уже тоже скелеты в шкафу живут.

========== Часть 7 ==========

Утром Володя вышел на балкон уже, скорее, по привычке и с соседкой поздороваться. И точно, она была там.

– Доброе утро, Мария Юрьевна.

– Доброе, Володя, да не очень.

– Что так?

– Сердце. То схватит, то отпустит.

– Давление?

– Нет, вроде, Ксюха мне замеряла. Она в институте восстановилась. Уже радость. Убежала раненько, а я с Олеженькой. Так что мне болеть никак нельзя.

– Понимаю. Никак нельзя. Но вы, если что, «скорую» вызывайте и мне звоните. Хорошо? Я на работу пойду, телефон занесу. Номер телефона.

– Спасибо, сынок.

– Да не за что.

***

На работе с утра было тихо. Володя с Семёнычем хвосты подчищали, стёкла описывали, заключения. Скукота, короче. А Семёныч – человек деловой, он спокойно не может.

– Вов, вот ты мне скажи, почему я тебе всё время свои истории рассказываю, а ты молчишь? Нехорошо как-то, Вова, получается.

– Какие истории я могу тебе рассказать? Мы работаем вместе. Истории у нас с тобой одни.

– Ну, из старой своей скоропомощинецкой жизни.

– Хорошо, слушай. Приезжаем мы как-то на вызов, а там бомж, ну перевязали его, расшибся парень, а он нам и говорит: «Ох, не завидую я вам, ребята».

– Ты серьёзно?

– Ну да. Мы с фельдшером только и смогли, что переглянуться.

– Да уж, понимающий мужик попался.

– Или когда приезжаешь, а дочка пациентки говорит, что первую помощь матери уже оказала, святой водой её руки и лицо обмыла. И ничего, что у той нарушение мозгового кровообращения.

– Так там у вас вообще жуть. Знаешь, Вова, я бы не смог с живыми людьми работать. Вот Верка моя – та может, а я нет. Мне тут, с трупами – самое место.

– Ну, с родственниками же ты общаешься.

– Я им сочувствую. Понимаю, но они здоровые и адекватные почти всегда. Они уже осознали всю горечь утраты, они уже готовы к похоронам, и я не играю в их жизни решающей роли. Я не на передовой. Это ты был на передовой, когда в квартиру входил и осуществлял реанимацию. Это ты сообщал родственникам о смерти и ты закрывал глаза. А я нет, я тут изолирован от всего.

– Ты палку не перегибай, и тут нервов хватает, вернее, наоборот, не хватает.

– Вова, надо абстрагироваться. Смотреть со стороны. Иначе сдохнешь. И юморить тоже надо. И личную жизнь налаживать.

– И что тебе далась моя личная жизнь?

– Так понимаешь, жить надо нормально с женщиной, а не с рукой.

– Всё сказал?

– Нет, не всё. Я ещё не сказал, что нравишься ты мне, что я люблю тебя по-своему.

– Семёныч? Да ты никак?..

– Ты не перебивай меня, Вова. Мне уже Верка говорила, что познакомить тебя надо с хорошей девушкой, она в поиске. Лучше опиши твой типаж женщины.

– Хочешь на мою бывшую посмотреть? Я тебе фото завтра принесу.

– Да не сердись ты, Вова.

– А ты не лезь, дальше, чем тебя пускают, не суйся, понял?!

– Значит, ты ещё не отошёл. Я ж не со зла.

– Прости. Не люблю я о личной жизни говорить.

– Да не за что прощать. Не переболел ты просто. Ещё не выздоравливаешь. Только отношение моё к тебе не меняется. Ты ж как сын мне, старший.

– Семёныч, ты старше меня на каких-то шесть лет. Я давно не маленький.

– Разве в возрасте дело? Нет, не в возрасте. Ты душой одинокий, а отогреть тебя некому.

– Ну не встретилась мне такая, как твоя Вера.

– Вижу, а жаль. Хочешь, я тебе анекдот про «скорую» расскажу?

– Рассказывай.

– Приезжает врач на вызов, а там девушка, двадцать один год: «Доктор, у меня наверное простатит!» Врач в шоке, а та: «Да, я посмотрела в интернете, все симптомы совпадают – затрудненное мочеиспускание, боли в паховой области…» Врач ей: «Могу вас обрадовать, у вас точно не простатит», – «А что же?!» – «Острая гонорея, всего навсего».

Поржали оба, искренне так. Потом Вера Петровна пожаловала с бутербродами, а уж как ушла, так труп после огнестрела привезли, и не один, а два, по штуке на рыло.

Домой Владимир попал поздно, надо было ещё в магазин заскочить, поесть чего купить. Зато готовить уже совсем не хотелось. Обошёлся яичницей. Глянул на часы. Надо бы к соседке зайти, узнать, как она.

Но не успел – в дверь позвонили.

– Владимир, не знаю вашего отчества… Помогите пожалуйста, я бабушке «скорую помощь» вызвала, там врач дурная приехала, теперь там кровищи столько, и всё течёт, а врач не знает, что делать.

Володя забыл закрыть дверь в свою квартиру и уже вбежал к соседке.

Мария Юрьевна лежала на кровати. Под её спиной было не меньше трёх подушек, под ключицей стояла игла, из которой ритмично брызгала ярко-алая артериальная кровь, орошая всё вокруг. Рядом с Марией Юрьевной по рации что-то нечленораздельное вещала девочка в костюме врача скорой помощи.

В первую секунду Владимир опешил, но очень быстро пришел в себя. Он резко выдернул иглу – ранение артерии требовало срочных мер.

Из пункционного прокола на коже сочилась кровь, припухлости в месте пункции не было. Боли не было – пациентка никак не реагировала, когда Володя прощупал кожу возле раны. Впрочем, возможно, это действовал лидокаин.

– Тебя как зовут-то? Давай быстро тампоны и перекись, пожалуйста! – обратился он к девушке-врачу.

Очистив кожу от потёков крови, Володя взял один сухой стерильный тампон, крепко прижал его пальцами к месту пункции и попросил доктора:

– Срочно четыре кубика этамзилата в вену. Мария Юрьевна, вы как?

– Нормально, Володенька. Даже сердце отпустило.

Девочка выполнила его распоряжение. Четыре кубика лекарства она набрала, но колоть вену не решилась.

– Я три раза не попала, потому решила подключичку ставить. Вы вообще кто?

– Дай шприц.

Он велел ей прижимать к ране тампон, а сам ввёл лекарство внутривенно. Через пять минут он сам наложил давящую повязку.

Марию Юрьевну решили госпитализировать. Именно с подачи Володи.

Девочка связалась с подстанцией, Володя забрал у неё трубку.

– Марину Петровну я как могу найти? У себя? Спасибо, соединяйте.

Связь была громкой и слышно было хорошо и Володю, и его собеседницу.

– Марина, это Владимир Завьялов говорит, я со Смолянской дом восемь. Вы туда «скорую» с кем посылали? Только не говори, что это чудо природное – врач.

– Вова? Вова! Вова, это ты? Голос точно твой! Вова, какое счастье!

– Марина, давай потом про счастье, тут твоя девочка, Валя вроде, подключичку ставила, а попала в артерию. Я вынужден был больной со стенокардией этамизилат ввести.

– Вова, она только пришла к нам работать, она вообще интерн ещё, она первый раз сама на вызове, фельдшер заболела. Ты как там оказался?

– Живу я тут.

– Вова, ты не там живёшь, хотя…

– Марина, звони в кардиологию и делай место. А так же не забудь им сказать, что необходимо назначить ей часов через пять никотиновую кислоту для активации фибринолиза и гепарин по пятьдесят единиц на килограмм в сутки, для профилактики тромбоза. И лечить её по полной. Поняла?

– Володя, милый. Номер телефона твой какой? Где ты? Ты работаешь?

– Спасибо, пока.

Он отключился.

– Ну что, Мария Юрьевна, поехали в больницу.

– А как же Олеженька?

– Разберёмся, я вас провожу и положу. Договорились? А с Олеженькой Оксана побудет.

Оксана собирала сумку с бабушкиными вещами. И уже в дверях остановила Володю.

– Вы же вернётесь?

– Куда ж я денусь? Всё будет хорошо.

– Деньги на такси возьмите.

– У меня есть. Дождись меня, ладно?

Он ушёл, держа за руку бабушку, лежащую на носилках. А Оксана всё смотрела ему вслед и только когда отъехала машина «Скорой помощи», она поняла, что двери в свою квартиру он так и не запер.

Комментарий к

Этамзилат – надежное кровоостанавливающее средство, которое при внутривенном введении начинает действовать уже через пять минут.

========== Часть 8 ==========

Оксана только успела засунуть перепачканное кровью бельё в стиральную машину, вымыть всё и поправить одеяло у спящего сына, как раздался звонок в дверь.

Поначалу она даже решила, что это Володя вернулся, но съездить в больницу и обратно он не мог. Слишком мало прошло времени.

Она подошла и глянула в глазок. Там была женщина. Двери Оксана приоткрыла совсем чуть-чуть, только маленькую щёлочку.

– Вы что-то хотели?

– Да, вызов «Скорой помощи» был к вам. Где Володя?

Оксана отворила двери и пригласила непрошеную позднюю гостью пройти.

Расположились на кухне.

– Вы его жена? – спросила та.

– Нет. Соседка.

Женщина выдохнула. Она была хороша. Очень уверенная в себе, с копной каштановых волос, в меру косметики, и почти официальный стиль одежды. На вид ей было около тридцати. Она придирчиво разглядывала Оксану, хотя и Оксана так же разглядывала незваную гостью, пытаясь понять, что же привело, нет, принесло её в столь поздний час.

– Меня зовут Марина. Я старший врач четвёртой подстанции «Скорой помощи». Володя работал у нас до аварии. А потом он исчез. Ну, после больницы, развода и смерти матери. Даже не так, мать его умерла от инфаркта, когда по телевидению показали то, что осталось от машины «Скорой помощи» и накрытые тела. Знаете, журналисты любят сенсации. Её обнаружила Лена, жена Володи, через пару дней. Она звонила свекрови, а та не отвечала. Но поехать не было времени, у них же сын тогда ещё маленький был, да и Володя в реанимации, почти без шансов на жизнь. А когда приехала, та сидела на диване мёртвая, с пультом в руке, и телевизор включён.

– Зачем вы мне всё это рассказываете?

– Чтобы вы понимали, что такая, как вы – не та, которая его поддержать сможет. Вы слишком молоды, вы просто девочка, не знающая жизнь.

– А вы – та?

– Я его всегда… понимала.

– Может быть, только вы даже не знали, где он живёт.

– Он никому не сказал и не звонил никому из старых знакомых. Он не хотел общения и общих воспоминаний. Мы уважали его личное пространство. Дали возможность побыть одному, восстановиться.

– Конечно, это так важно – дать побыть одному! Знаете, как это ваше «дать побыть одному» называется? Это называется бросить в беде. Отвернуться, потому что взять с него нечего. А теперь, узнав, что он жив и здоров, можно и появиться, и о любви великой вспомнить. Можно даже и на взаимность рассчитывать, можно и добиться её. Мне-то откуда знать про ваши отношения. Я никто, просто соседка. Только я знаю, что такое предательство. Во всех его лицах, даже добрых и, казалось бы, любящих. Знаете, у каждого в жизни свои подводные рифы. И выплыть бывает очень трудно. Но успокойтесь, я вам не конкурентка, у меня сын и бабушка. Да, моя бабушка и Володя очень дружны. На свидания каждый день ходят, с утра на балкон, каждый на свой, но поздороваться выходят обязательно. Вот он поехал её в больницу сопроводить. Думаю, что вернётся нескоро. Так что ждать вам его не стоит.

– Я могу подождать в его квартире, там дверь открыта. Это же его квартира, да?

– Нет, я вас туда не пущу. Это мой долг как соседки. Приходите завтра. Он вечерами дома. Я передам ему, что вы заходили.

– И что вы передадите?

– Что вы заходили, а могу и смолчать, как скажете.

– Лучше смолчите, хотя как я могу вам доверять?

– Никак. Вы правы. Узнаете по его реакции, если придёте.

Оксана закрыла за непрошеной гостьей двери. Подумала о Володе, о том, что оставил двери незапертыми, а ключи унёс с собой.

Теперь она слушает всё, что в подъезде происходит. А надо бы приготовить что-то съестное – и бабушке завтра в больницу отнести, и Володю накормить, как вернётся. Не спит – значит, проголодается. Её муж всегда голодный приходил среди ночи, пьяный, но голодный.

Оксана отмела мысли о муже, удивилась, что вообще его вспомнила. Достала курицу и поставила размораживать в микроволновку. Сейчас она её порежет на кусочки, натрёт чесноком и приправами, а затем поставит в духовку, и картошечки начистит, для пюре, или, может, пожарить? Интересно, как он любит?

Пока возилась на кухне, услышала подъехавший лифт. Вышла в подъезд.

– Вернулся, Вова?

– Да. Ты не волнуйся, бабушка уже лежит в отделении, лечащего врача я ей выбрал. Когда уходил, она уже уснула. Завтра зайду к ней, в обед. Спокойной ночи!

– Погоди, сейчас курицу из духовки достану. Заходи, поешь.

– Ты что, готовила среди ночи?

– Я тебя ждала, Вова. Ты дверь не закрыл. Вот я и караулила.

Она сама не заметила, как перешла с ним на «ты».

– Прости, я думать про неё забыл. Пахнет вкусно. Олежка спит?

– Спит, он крепко ночью спит, хоть из пушек пали. Дверь запри и пойдём.

Они расположились на кухне, он ел и ел. Почему-то именно сегодня, приготовленная Оксаной курица казалась необыкновенно вкусной. А она сидела напротив него и улыбалась.

– Тебе чай с молоком?

– Если можно. Сама что не ешь?

– Не хочется. Я так переволновалась.

– Представляю. Ксюша, я завтра узнаю, и результаты обследования, и анализы, всё узнаю и тебе расскажу. Ну что ты так смотришь на меня?

– Ты был такой, ну… такой! Ну прямо как супермен.

– Я – супермен? Смеёшься?

– Нет, вот правда, вот честно-честно. Спасибо, Володя. Огромное тебе спасибо, если бы не ты, я вообще не знаю. Я так испугалась, просто жутко, она – ну та врач – сначала просто колола и попасть в вену не могла, а потом этот фонтан пульсирующий из крови. А потом пришёл ты и всё исправил. Обними меня.

– Оксана, зачем? А если я не смогу тебя отпустить? Наступит завтра, и мы пожалеем о содеянном.

– Я не пожалею, потому что… да какая разница почему, просто я хочу, чтобы ты меня обнял, а я обняла бы тебя в ответ. А потом случится то, что случится. Вова, у меня так давно не было мужчины, а я хочу быть женщиной, пусть один раз.

– Видишь ли, Ксюша, у меня тоже очень давно ничего не было, но мы соседи. И каждый раз встречаясь…

– Прекрати говорить. Вова, Я тебе не нравлюсь, да? Если не нравлюсь, то иди домой и ложись спать один.

Он не ушёл.

***

Поставленный в телефоне будильник прозвонил в шесть.

Володя открыл глаза, дёрнулся, но рядом с ним была девушка. Попытался встать осторожно, чтобы не разбудить. Но она уже открыла глаза.

– Пора вставать? Да?

– К сожалению.

– Значит, не жалеешь, что остался?

– Нет, не жалею. Но…

– А можно без «но»? Я не прошу тебя остаться или жениться. Я не прошу отношений, это была всего лишь терапия. Лекарство, необходимое нам обоим. Чтобы переступить черту, иногда нужно совершать безумства.

– Доктор, ещё одну таблеточку можно? – его губы коснулись её губ.

========== Часть 9 ==========

Володя сам не понял, как провалился снова в сон. Хотя давно было пора вставать. Проснулся от голоса Оксаны. Она говорила по телефону.

– Мама, пожалуйста, пару часов. Я только восстановилась в институте. Мне нельзя пропускать. Ну как ты не понимаешь, бабуля в больнице. Да, хорошо, извини за беспокойство.

Оксана поставила телефонную трубку на место, вздохнула и прикрыла глаза ладонью. Затем громко выдохнула.

– Проснулся? Пойдём кофе сварю, – она подошла к сидящему на кровати Володе.

– Слёзы на глазах почему? – спросил он, привлекая её к себе.

– Потому что проблемы старые и неразрешимые. А ну их, эти проблемы. Всё хорошо, Вов. Если бы ты знал, как мне было хорошо с тобой. Наверно, потому что никогда раньше так хорошо не было. Но наступило утро, и сказка закончилась.

– Конкретней говори. Мне на работу, так что давай, говори свою проблему. Всё как есть.

– Мне в институт, а Олежку оставить не с кем. Второй раз меня не восстановят.

– Ксюша, я напишу тебе справку, и сегодня будешь дома, а завтра мы что-нибудь придумаем. Ищи няню. Мама с внуком сидеть не хочет?

– Это такая история. Вов, ты же обо мне ничего не знаешь…

– Знаю, я знаю, что ты умница. Знаю, что твой сын похож на ангела. А остальное узнаю позже, вечером или завтра, да какая разница – когда.

– Нет, Вова, если ты узнаешь про меня всё, вряд ли даже здороваться будешь. Кстати, мне двадцать два.

– Ксюша, давай решать проблемы по мере их поступления и жить сегодня, а не вчера. Пьём кофе, и я пишу тебе справку, звонишь старосте группы и ищешь няню. Извини, я опаздываю, меня люди ждут.

– Трупы тебя ждут, Вова, а не люди.

– Значит, знаешь. Помнишь, да?

– Я потом расскажу, всё расскажу про себя, как есть. И мы сталкивались с тобой не раз. Я запомнила. Тебя запомнила.

***

На работу он опоздал.

– Вова, у тебя часы поломались? – это была первая фраза, произнесённая Семёнычем, как только он переступил порог кабинета. – Или чувство времени попало? Выговор тебе. Ясно?

– Ясно. Простите, господин начальник.

– И что с настроением? Я ему выговор, а он лыбится.

– Выговор так выговор. Что у нас сегодня?

– Пятеро в морозильнике и один свежак на столе. Работы навалом. Сейчас ещё на пожар ехать придётся. Может, там твоё счастье поубавится? Нет, ты мне скажи, чему ты так рад с опухшей рожей? Пил?

– Нет, я не пью. От слова совсем не пью. Мне с моей энцефалопатией только пить осталось. Спать лёг поздно, спал плохо.

– Я бы тебя простил, если бы спать ты лёг не один. Прекрати зевать! Вова, второй выговор тебе.

– Есть прекратить зевать. Давай мне уже распоряжение, кого брать на вскрытие первым, данные его, и я пошёл работать. Погоди, Семёныч, не шуми, я сейчас кофейку хлебну. И пойду.

– Вова, а она красивая?

– Кто?

– Бессонница?

– А-а… Красивая, ну, симпатичная – так точно.

– Молодая?

– Ага, двадцать два года.

– Вова, ты ложись на диване, поспи чуток, а я пока одного вскрою. Потом разбужу тебя.

– Не могу я спать на работе, Семёныч. Мне начальник два выговора влепил.

– Спи, Вова. Сегодня можно. Только в следующий раз дозируй это дело. Чтоб не на всю ночь.

Володю разобрал смех.

– Ну, вот я и проснулся. Так мне в секционный зал или на пожар?

– Давай на пожар, там точно не уснёшь. Ну наконец-то, Вовка, ты бабу нашёл. Потом расскажешь со всеми подробностями.

В этот день было не до разговоров. Просто некогда. Зато спина болела жутко, столько на ногах простоял. Настроение испортилось, потому что рабочий день тянулся бесконечно. Даже поесть в обеденный перерыв не удалось, не то, что в кардиологию сбегать, навестить Марию Юрьевну. И у Оксаны номер телефона не взял. Позвонил в кардиологию, поговорил с врачом, просил бабушке привет передать. На том и ограничился.

К концу дня выжат был как лимон. До дому бы добраться – и в койку.

– Семёныч, я сдох. Лучше домой работу возьму. Там писаниной заниматься буду.

– Вова, дома ты будешь заниматься сексом.

– После такого дня я буду спать как убитый импотент, даже на секционном столе.

– Шутки шутками, а за тобой должок, рассказ про…

Дальше он не договорил, потому что в ординаторскую вошла очень эффектная шатенка. Она заговорила сразу с порога.

– Вова! Вот я тебя и поймала. Что ты тут забыл?! Фи! От тебя я такого не ожидала.

– Добрый вечер, Марина. Владимир Семёнович, познакомьтесь с Мариной Петровной, она заведующая четвёртой подстанцией «Скорой помощи».

– Очень приятно, госпожа заведующая, – произнёс Семёныч. – Идите домой Владимир Александрович. Вас такая дама пришла забрать.

– Да, Вова, я на машине, поехали к тебе. Заодно и прокатишься. Всё не в автобусе трястись.

– Мне в автобусе нормально. Я люблю ездить автобусом. Что ты хотела?

– Вова, ты страдаешь от избытка гостеприимства, бирюк совсем. Поговорить хотела. Вчерашний твой звонок был неожиданностью, но безумно приятной неожиданностью. Я заезжала вчера ночью, но тебя не застала. Эта соседская девочка тебе говорила? Как там её, Оксана.