Текст книги "Метаморф 2: По ниточке, по ниточке...(СИ)"
Автор книги: zaka1111
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
-3-
*Иногда смотришь на человека и напрашивается вопрос – он родился придурком или курсы какие-то дополнительно проходил?!*
Вечером следующего дня мы отправились за Юлькиными вещами к ней домой. Квартира выглядела, как бы помягче сказать… убого. Старая деревянная обшарпанная дверь, за ней коридор с темными пожелтевшими обоями, которые держались лишь на проводке, на обоях были нарисованы черным маркером какие-то символы, по ним шустро пробежал таракан. Меня передернуло, в квартире пахло чем-то кислым, было очень дымно.
Дверь с облупленной белой краской и нарисованными на ней крестами и иероглифами отворилась, явив за собой Юлькину аккуратную комнатку. Видно, что она старалась у себя навести порядок, комнатка сияла чистотой и была очень опрятна, новые обои, мягкий потертый ковер, старая мебель советских времен была ухожена и имела очень приличный вид.
– Это тебе, – Юлька застенчиво сунула Сашке в руки красивую куклу Барби, сразу видно, не Российского производства.
Сашка повертел ее в руках и недоуменно взглянул на меня, я пожал плечами. Она, наверное, решила, раз Сашка собирает игрушки, то и от ее подарка будет в восторге.
– Спасибо, – выдавил он.
Дверь в соседнюю комнату отворилась, явив нашему взору грузного черноволосого мужчину в растянутых трениках и майке, на шее было множество бус и подвесок, сквозь которые было видно жирное желтое пятно на майке. Сашка брезгливо скривился.
– Что тут происходит? – спросил мужчина, голос для такой туши был слишком высок.
– Я переезжаю, дядя Гоша, – неприязненно отозвалась Юлька, вынося сумки в коридор.
Ага, тот самый колдун, при котором Юльке совсем житья дома не стало.
– Куда это, позволь узнать? – нахмурился дядя Гоша, как он считал, грозно. Да уж, я бы с таким голосом вообще стеснялся бы рот открывать.
– Это вас никаким боком не касается, – отрезала Юлька.
– Как ты со мной разговариваешь? Ты не сможешь одна жить, твоя черная сущность вырвется на свободу и натворит много бед! – глаза мужика начали фанатично блестеть, редкая черная бородка, выбритая под «а ля козел» встопорщилась. – Мы еще не закончили проводить ритуал очищения, ты не можешь просто так уйти. Только благодаря нам, мне и твоей матери, сдерживается твоя темная натура! Сегодня благодатная ночь для борьбы с темной сущностью и изгнаяния бесов. Мы не можем себе позволить потерять ее и упустить возможность избавления!
Из-за спины мужчины выглянула бледная женщина в черном платке с такими же, как у Юльки, голубыми глазами.
– Что происходит? – спросила она. – Юля?
– Мам, – Юлька затеребила подол платья, – я переезжаю.
– Куда это?
– Я буду жить у друзей, пока, – Юлька посмотрела на мать с надеждой, может, одумается.
– Но как же так? – растеряно сказала женщина. – А ритуал?
Нет, не одумается.
– Мне не нужен никакой ритуал, мама. Я нормальная.
Ну, с этим я бы поспорил, но благоразумно промолчал.
– Юленька, не уходи, еще совсем чуть-чуть осталось, – запричитала женщина.
– Мама, мне надоело, что вы травите меня вонючим дымом, надоело спотыкаться о чучело ворона, которое вы ставите у меня перед дверью, я его вообще боюсь. Вы изрисовали всю мою дверь, вы носите охапки сена в мою комнату, и подкидываете какие-то булыжники мне в кровать. А эти завывания по ночам вы называете ритуалом? И если с колокольчиками я могу смириться, то зачем греметь кастрюлями? А ты знаешь, что дядя Гоша делал мне неприличные предложения, сказав, что я так совсем буду очищена?
К концу Юлькиной тирады губы Сашки превратились в тонкую полоску, а глаза были зло сужены. Я сам еле сдерживался, чтобы не накинуться на урода.
– Происки служителей Сатаны развратили твою душу, и вложили в уста хулу, ложь и сквернословие! – влез мужик, женщина доверчиво внимала ему, даже и не думая вступаться за дочь. – Ты не выживешь одна без нашей поддержки, ты сама не понимаешь, в какой опасности оказалась и какой опасности подвергаешь окружающих тебя людей. – Мужик наставил на Юльку палец в бутафорских перстнях. – Дьявол не дремлет, он жадно ловит каждый вздох смертных и горе тому, кто будет видеть в его посулах надежду. Ты слаба духом и поддалась чарам нечистого, и ты сама должна задуматься о своем спасении и о том, что для тебя является истинным благом.
– Ну, да, – язвительно ответила Юлька, – о своем-то благе вы уже позаботились. Ведь у вас нет квартиры в городе? А так и жилье бесплатное и в «дар» ваш, – она сделала пальчиками в воздухе кавычки, – вроде как верят. Почему бы не порассуждать о всяких… дьяволах, и не одарить, так сказать, ущербных нас своим вниманием. Почем сейчас лапша?
Я загордился Юлькой, а мужик побагровел:
– Соплячка! Ты ослеплена! Ты сама уже не видишь, как прогнила твоя натура!
– А вы квартиру проветривать не пробовали, может быть и гниль мерещиться перестала бы, – не вытерпел я.
– А ты кто такой, щенок? – на меня обратили внимание. – Не боишься перечить колдунам?
– Боюсь, боюсь, дяденька, – передразнил я его голосок. – Сейчас домой сбегаю, штанишки поменяю и еще бояться приду.
– Это кто, Ирина? – повернулся «колдун» к женщине, теперь уже в меня тыча пальцем. – Не это ли друзья нашей дочери? – О, как он быстро записался в родственники. – Не к ним ли она собирается переезжать жить? К мужчинам! Вот они последствия того, что ты так поздно обратилась ко мне! Она стала развратницей! Потаскуш…
Договорить он не успел, Сашка не вытерпел, схватил его за многочисленные бусы, стукнул затылком о косяк двери, Юлькина мама испуганно вскрикнула.
– Только попробуй, быдло, еще что-нибудь сказать о Юльке. – Зашипел он ему в лицо. – Я тебе язык вырву с корнем и засуну в задницу, где ему самое место! И только попробуй хотя бы на шаг приблизиться к ней!
Я подхожу, встаю так, чтобы меня не видела мать Юльки, делаю из лица гротескную маску и рычу этому уроду в морду. Сашка отпускает его и демонстративно идет в ванну мыть руки.
«Колдун», выпучив глаза, сдавленно пищит и несется в комнату, едва не сбив с ног женщину. Там он дрожащими руками роется в каком-то сене и, выбрав траву, поджигает ее. По квартире разнесся удушливый дым, а урод выставил перед собой запаленный веник, с отчаянной решимостью пошел на нас с ним. Он сам, похоже, наивно верит в свой дар.
– Как же так, Юля? – донесся до нас растерянный голос Юлькиной мамы.
А мы подхватили Юльку, Юлькины вещи и ушли, а по подъезду еще долго разносились визги мужика о том, что он очень сильный колдун, что он избавит мир от мрази, что он будет биться до последнего и что-то там еще.
Мы шли до нашего дома в гнетущем молчании, Юлька изредка судорожно вздыхала, а мы не могли найти слова утешения, их не было.
– Юль, – нарушил тишину Сашка, – живи с нами столько, сколько тебе будет нужно, и не торопись съезжать.
– Спасибо, – тихо ответила она.
– Ты же могла бы сделать так, чтобы они тебя не замечали, ведь так? – не вытерпел я.
– Она моя мама, – так же тихо ответила Юлька, – и я ее люблю. И я бы тоже хотела, чтобы она меня любила, просто так, за то, что я ее дочь.
– А где она работает?
– Санитаркой. Сегодня уходит на ночное дежурство, а я боюсь остаться одна, с ним, – Юлька скривилась.
– Немудрено, – пробормотал Сашка.
Расположили мы Юльку в пустующей бабушкиной комнате, пока она разбирала вещи, мы приготовили ужин и под мирный бубнеж телевизора на кухне все вместе поели.
– Поздно уже, – сказал Потапов, – тебе нужно отдохнуть, Юль.
Юлька, опустошенная произошедшим скандалом, удрученно кивнула и поплелась спать.
Я помыл посуду и просочился к Сашке в душ.
– Потапов, – насмешливо сказал я, – ты почему не запираешься. У нас теперь в доме есть женщина или ты специально хочешь соблазнить ее своими прелестями?
– Сеницкий, – в тон мне ответил он, – я надеялся, что ты вспомнишь обо мне, а Юлька уже спит. И сейчас я буду соблазнять своими прелестями тебя.
– Обещаешь? – промурлыкал я и шустро разделся.
Выдавив гель себе в руки, я медленными движениями начал намыливать своего парня, Сашка подключился к игре. Мы целовались, поглаживая друг другу тело, возбуждение не заставило себя ждать, отозвавшись тяжестью в паху. Потапов спустил руки вниз по спине к моей заднице, я завладел его эрегированным членом. Потом его руки медленно поползли вверх, он надавил на мои плечи и простонал в губы:
– Пожалуйста…
Я понял, о чем ты просишь, любимый. Опускаюсь на колени, руками скользя вниз по телу и целую пах Потапова, зарываясь носом в волосы и обходя вниманием его член. Руками фиксирую бедра, подныриваю вниз и языком обвожу яички, тяну их, всасываю в себя. Сверху протяжный глухой стон, Потапов закусил ребро ладони и старается не издавать громких звуков.
И, наконец, веду языком по члену от основания к головке, кружу по ней и… возвращаюсь к яичкам. Сверху слышится что-то вроде «сука», усмехаюсь и продолжаю мученье. Вдоволь наигравшись, приступаю к основному блюду, ласкаю член, помогая себе одной рукой, а потом расслабляю горло и насаживаюсь до основания. Потапов стонет, я от его голоса стону в ответ, горло вибрирует, а Потапов сходит с ума, он трахает меня в рот со страстью и даже каким-то ожесточением. Последние беспорядочные движения и терпкая сперма наполняет рот. Сашка привалился к кафельной стене и пытается прийти в себя, его руки слегка дрожат.
– Я с тобой последние мозги растерял, – облизывая губы, говорит, потом тянется ко мне. – Давай помогу.
– Не надо, – усмехаюсь я, – не ты один стал безмозглым.
И показываю руку в своей сперме, типа вот он, мой вытекший мозг. Потапов берет меня за запястье и, смотря прямо в глаза, облизывает мою руку, обсасывает каждый палец. Бля, какой же он все-таки…
-4-
*– Мы же с Вами уже попрощались!
– Попрощались? Так давайте поздороваемся!*
Или
*Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага.*
Подождал, пока Сашка уснет и выбрался из его объятий, подсовывая вместо себя подушку, подушку послушно обняли. Спи, любимый, а у меня на сегодня еще кое-какие дела есть.
На улице уже почти полночь, моросит противный мелкий дождь, я отряхиваюсь и нахожу взглядом окна Юлькиной квартиры, вон они пятый этаж. Забираюсь ящерицей по стене и аккуратно заглядываю в окно. Урод не спит, урод один дома, урод зажег черные свечи, рядом тлеет палочка с благовониями, и голос урода разносится по пустой квартире, он что-то читает вслух из черной книжки. Форточка открыта, мне хорошо слышен его бубнеж.
Я пытаюсь уместиться на выступах, не свалиться бы, и перетекаю в Яну, прижимаюсь голой грудью к стеклу, скребусь в него и говорю жалобно:
– Ты звал меня, хозяин? Ты звал и я пришла.
«Колдун» вздрагивает, поворачивает ко мне бледное лицо и шарахается от окна, голос у него пропал, он лишь открывает рот в беззвучном крике.
– Хозяин, – еще жалобнее стону я, с придыханием, – здесь холодно, хозяин. Ты меня позвал и я пришла. Я теперь твоя, я теперь тебе служить буду.
Отрываю руку, ой, бля, как опасно-то, и томно провожу ладошкой от шеи к груди, задержавшись на сосках. За мной заворожено наблюдают, вернее, за рукой.
Мужик сглатывает:
– К-кто ты? – раздается его тоненький дрожащий голосок.
А ниче так держится, молодец, не кинулся с воплями из квартиры, я даже зауважал его.
– Я – твоя служанка. Я пришла выполнять все твои желания. Ты великий колдун, ты разбудил меня, я буду приходить к тебе каждую ночь. Мне холодно, согрей меня.
Все это говорю томным голосом, поглаживая себя пальчиками по груди, потом скольжу вниз по животу и ныряю между ног. Уроду не видно подробности, он вытягивает шею. Бля, если он не откроет окно, я грохнусь вниз, холодно еще, все тело от дождя намокло. Но так даже эффектнее, «колдуну» меня хорошо видно из-за фонарей и луны, а капельки дождя собираются и скатываются вниз по телу, повторяя все его изгибы.
– Это розыгрыш, да, куколка? – Он не сводит с меня взгляда, который из испуганного становится похотливым.
– Как хочешь, хозяин, пусть будет розыгрыш.
«Колдун» неуверенно встает, опасливо приближается к окну. Да, быстрей же ты, через форточку лезть не комильфо, здесь скользко, да и в сценарий не входит! Он останавливается у окна и рассматривает обнаженное женское тело за стеклом. Я скольжу рукой обратно снизу вверх, задерживаюсь у соска и облизываю палец, начинаю его посасывать. Это решило все!
Меня впустили, я со стоном облегчения ввалился в квартиру. Фу, ну и запах, где он только взял такие вонючие благовония? Мужик опасливо держался от меня на расстоянии. Я оглядываюсь, возле одной из свечей замечаю куклу Барби, которую Юлька подарила Потапову, а он ее, похоже, забыл. Этот урод колдует над ней, что ли?
Итак, продолжаем. Я поворачиваюсь к дяде Гоше и выдаю хищный оскал с выращенными острыми зубами.
– Ну здравствуй, мерзкий колдунишка, я пришла по твою душу, ты мне ее сейчас продавать будешь!
– Да кто ты? – завизжал побелевший мужик, пятясь от меня, оступился и упал на жирный зад.
– Как «кто»? – недоуменно. – Сатана, конечно! – вырастил коровьи рога, мне в ответ сдавленно пискнули и вылупили глаза. – Если хочешь, Люцифер, нечистая сила, бес, дьявол… Как ты меня сегодня еще звал-то?
– Сатана – мужчина! – нервный тоненький голосок.
Он еще и не верит, вот урод! Урод и есть! А держится хорошо, уважаю.
– Эх, люди, – говорю с жалостью, – да с чего вы все решили, что имя «Сатана» мужского рода? – рассматриваю свои когти и грожу пальчиком. – Да! Я что пришла-то, ты сегодня себя плохо вел. И не только сегодня, но и в последнее время тоже! Значит, продашь душу?
– Не-е-ет, – сдавленный хрип.
– А не выйдет! Ты уже и так мой! Могу предложить тебе ее выкупить.
Он поседел, что ли? Рявкаю, теряя терпение:
– Так будешь выкупать или нет?
Дядя Гоша меленько закивал головой.
– Хорошо, – довольно говорю я. – Так вот, мои условия: ты завтра собираешь вещи и покидаешь город, навсегда. Не смей забирать женщину, с которой живешь, с собой. Собираешь только свои вещи и уматываешь. А перед этим говоришь женщине, что с ее дочерью все в порядке, что ты убрал всю скверну. Понятно?
Мне опять меленько кивают.
– А если не сделаешь то, что я тебе велела, я завтра опять к тебе приду, и мы будем говорить по-другому.
Конец фразы уже рычу, меняюсь в монстра и иду на мужика, тот закатывает глаза и падает в обморок. Так даже еще лучше, это он вообще долго продержался, я думал, я его по всей квартире ловить буду. С чувством пинаю тело и выхожу из квартиры через дверь, не хочу испытывать удачу, спускаясь по мокрой стене.
***
Вечером после ужина пришла Юлька и села задумчиво с нами в зале на диван.
– Я только что от мамы, – сообщила она нам. – Там вообще что-то странное произошло и… страшное. Она пришла домой после смены, а дядя Гоша лежит на полу в комнате совершенно седой, трясется, все руки в крови и что-то про бешенную куклу лопочет, не разобрать ничего. Он себе кухонным ножом кончик языка отрезал и… Короче в зад его себе засунул. И орет: «Сатана, Сатана»… Ну как орет, врачи еле разобрали. Как он только кровью не истек, не понимаю.
Я удивился, это я-то бешенная кукла?
– Ни х*я себе! – удивился Сашка. – Он совсем с катушек съехал, что ли?
– Похоже на то, – задумчиво сказала Юлька и обвела нас подозрительным взглядом. – Вы ничего мне не хотите сказать?
Мы дружно помотали головами, Сашка искренне, я, в общем-то, тоже. Мы-то здесь причем? Ничего не понимаю, мое представление на него так подействовало? А язык он себе отрезал, чтобы не говорить, что Юлька здорова? Бред какой-то.
– Юль, а что мама? – осторожно спрашиваю.
– Она мне сказала, что все из-за меня и велела мне домой не возвращаться, она меня видеть не хочет, – она прикусила нижнюю задрожавшую губу, чтобы не разреветься.
Я пересел к ней и приобнял за плечи, Сашка сочувственно покачал головой, но все-таки кинул ревнивый взгляд на мою руку на Юлькином плече. Посидели немного в тишине, Юлька выбралась из моих объятий и принесла Барби.
– Вот, – сунула она ее опять Сашке, – ты забыл.
Сашка ее аккуратно взял и пристроил на полку с книгами.
-5-
*Каждый ребёнок знает, сколько примерно пизд*лей стоит одно родительское: «Скажи правду, я ничего не сделаю!»*
Приближался Новый год. У нас у всех троих был один и тот же график: с утра учеба, после обеда работа. Собирались вечером на ужин вместе. Готовку и уборку мы стали делить с Юлькой пополам, по принципу «у кого есть время». Сашка тоже помогал по мере своих возможностей, но его отец в своем автосалоне перевел на другую, бумажную работу и теперь он считал ремонт машин, пока осваивался, времени у него стало меньше, и приходил он очень уставший.
Помня наш разговор, Потапов старался не душить меня излишней заботой, какой бы он окружил бы свою девушку. Но нет-нет у него проскальзывала поддержка за руку «осторожно здесь ступенька», или «этот букет, Юлька, тебе, с днем рождения, а эта роза Яку». Наверное, чтобы мне обидно не было. Я лишь вздыхал.
Юлька нашего домового вслед за мной тоже стала величать Потапычем. Сашка аж рот открыл, когда утром сонная Юлька продефилировала к чайнику, бросив на ходу в сторону игрушки: «Привет, Потапыч». Потом он перевел подозрительный взгляд на меня, я сделал невинный вид и засвистел в потолок. Он потом долго возмущался, но я-то знаю, что когда его никто не слышит, он делает то же самое.
Сашка хоть и жалел Юльку и искренне хотел ей помочь, все-таки относился к ней настороженно. Причем здесь ровно одну половину занимали Юлькины странности, а другую – его ревность к Юльке. И если к странностям можно привыкнуть, например, не обращать внимание, что она разговаривает и смеется с игрушечной ведьмой, находящейся на люстре, то его ревность постоянно подпитывали. Взять хотя бы его родителей.
Потапов однажды потащил нас на ужин к себе домой, захватил и меня, и Юльку, хотя мы были категорически против. Юльке было неудобно, потому что она практически чужой человек, я же не хотел лишний раз встречаться с этими, да простит меня Сашка, монстрами, которые за улыбками прятали ко мне неприязнь. Но Потапов ничего не хотел слышать, он уже предупредил своих, сколько с ним будет человек.
Сашка сам по себе очень искренний и, если он решил, что я его семья, то бишь, любимый человек, то скрывать наши отношения он не был намерен, и будьте добры, дорогие родственнички, принимать его и его выбор такими, какими они есть. Те от радости Сашкиного спасения сначала этот выбор приняли, потом одумались, но было уже поздно. Хотя, если честно, я бы от его родителей наши отношения поскрывал.
А Юльку он взял с нами, чтобы она «не тухла дома», это были его слова. Короче, мы оделись и поехали к Потаповым отмечать приезд в гости их родственников из Америки. Нас встретили каждого по-разному, Сашку радостно, меня неприязненно, Юльку недоуменно. Она испуганно жалась ко мне, и на лице Сашкиной мамы расцвело облегченное ложное понимание:
– А, это, наверное, девочка Якова!
– Нет, – нахмурился Сашка, за талию сдергивая меня к себе, – это наша подруга. У Якова нет девочки, у Якова есть мальчик.
Его мама лишь фальшиво вздохнула:
– Как жаль! Они так красиво, гармонично и ПРАВИЛЬНО смотрятся вместе.
В общем, мне было некомфортно в гостях у Сашкиных родителей. Еще его родственники из Америки подливали масла в огонь, они тоже пытались угадать, с кем из нас Юлька, Сашка терпеливо всем объяснял, что она сама по себе, а мы вместе. Фиг знает, о чем они подумали, но виду не показали, сказывалась толерантность американцев к сексуальным меньшинствам.
Двоюродный Сашкин брат, Алекс, как он представился, не стесняясь, хвастался своими победами на личном фронте, по его словам все девушки от него были без ума. Сашкины родители завистливо поджимали губы и указывали ему на него глазами, мол, смотри, с кого надо брать пример.
Дочь партнеров Потаповых, Марина, которые тоже были здесь, настойчиво и бесцеремонно строила Сашке глазки, и ее совсем не волновало, что я сижу рядом и скриплю зубами от негодования. Эти двое сидели напротив нас, и у меня возник план мести, достали, право слово.
Я аккуратно опустил одну руку под стол, скатерть скрывала все мои телодвижения, удлинил ее и начал поглаживать сидящую девушку по коленке. Та, щебетавшая что-то Сашке с томным придыханием, резко заткнулась и с интересом уставилась на Алекса. Есть контакт! Часть номер два: повторить то же самое с парнем, зайти чуть дальше к паху. Алекс, вещавший что-то про модель Дженифер, которая вешалась на него, так же резко заткнулся и покраснел. Он точно говорил правду о своих сердечных делах? Что-то не похоже, ведет себя, как девственник на сеновале. Он медленно поворачивает голову в сторону Марины и их глаза встречаются, а дальше Марина уже взяла в оборот Алекса, тот сидел, ни жив, ни мертв и пытался от нее отделаться. Вот пусть и занимаются друг другом до конца вечера.
Сашка рядом сдавлено хрюкнул, его глаза весело блеснули, а рука скользнула под стол к моей коленке.
– Ты что делаешь? – сдавлено зашипел я ему.
– Твоя идея мне понравилась, – сообщил он мне. – Считай это моей местью за то, что ты их лапал.
Короче, конец ужина мы с Алексом встретили с облегчением, красными лицами, и жуткими стояками, которые прикрывали каждый, как мог, я – длинным свитером, Алекс – салфеткой, делая вид, что он прикипел к ней душой.
В общем, встречи с Сашкиными родителями были для меня мучением и обострением чувства вины. Хотя с чего бы мне чувствовать себя виноватым? Если разобраться, то это Сашка меня соблазнил.
***
Новый год мы решили справлять в деревне втроем. Бабушку забирала к себе ее подруга, так что дом был в полном нашем распоряжении.
Утро тридцать первого декабря мы встретили в электричке, обвешанные сумками с едой, на дне которых были наши с Сашкой конспекты лекций, так как нас ожидала сессия, и мы надеялись после Нового года подготовиться к экзаменам, счастливица Юлька сдала сессию до новогодних праздников.
Бабушка встретила нас радостно, расцеловала в обе щеки всех, уделив особое внимание Юльке. Она тоже думала, что Юлька моя девушка, а сказать ей правду у меня не хватало духу. Я отговаривался тем, что она старенькая и ее сердце может не выдержать. Я знаю, Сашку обижало, что я скрываю от бабушки наши отношения, хоть он и не показывал виду.
Юлька унеслась наряжать елку, Потапов пошел растапливать баню, а я начал резать салатик и общался с сидевшей рядом бабушкой. И тут случилось непредвиденное.
Пришел Сашка и положил мне руку на плечо, а я задумчиво повернул голову и поцеловал ее. Бабушка замолчала, я испуганно вскинулся, она сосредоточенно смотрела в окно, подперев голову сухонькой ручкой. Запалились.
– Яков, мне нужно поговорить с тобой, – сказала она.
Я обреченно отложил нож и пошел вслед за ней в пустую комнату, Сашка ободряюще похлопал меня по плечу, в его глазах я заметил радость.
– Яков, – помолчав, сказала она, – скажи мне честно, ты содомит?
Вот, блин, бывшая учительница русского языка и литературы всегда подбирает правильные выражения и слова. Но почему меня так передергивает от этого слова, от него веет какой-то распущенностью и грязью.
– Я гей, бабушка, – осторожно поправил я ее.
Бабушка еще некоторое время помолчала.
– Не буду скрывать, ты меня расстроил, я думала дождаться правнуков. Моя дочь, твоя мама, баловалась в юности гаданием и говорила, что у меня будут очень талантливые внуки. Я, конечно, не верила в эту ерунду, но с ее смертью каждое воспоминание о ней является ценным. И я привыкла считать это правдой. Мне жаль…
– Бабушка, – сдавленно начал я, она остановила меня строгим взмахом руки.
– Не надо оправданий, Яков. Я читала, что это сильнее человека, я только не ожидала… – она вздохнула. – Да что уж скрывать, ожидала. – Я подавился воздухом. – Мне было трудно воспитывать тебя одной, я очень внимательно относилась к твоему моральному облику и я стала замечать тебя в обществе разных мальчиков. Я думала, что это моя вина, что ты стал гомосексуалистом, но опять же, современная литература избавила меня от чувства вины перед тобой.
Я закусил губу, мне захотелось обнять мою самую любимую женщину, но боялся, что она от меня отшатнется.
– А когда ты привел знакомить Юлию со мной, я вздохнула свободно. Я думала твои увлечения просто дань моде, но я, как вижу, ошиблась. – Бабушка вздохнула. – Саша хороший мальчик, я знаю его с детства, и я довольна, что в этом случае твой выбор пал на него. Я не говорю, что мне сейчас легко, я должна привыкнуть к мысли, что мой внук состоит в сексуальных отношениях с мужчиной… Ну что ты там мнешься, обними меня уже. Я все-таки тебя люблю.
Я порывисто обнял свою смелую старушку и ответил:
– Я тоже тебя люблю, – прошептал я.
С улицы раздался автомобильный сигнал.
– Все за мной приехали, ведите себя прилично. А… – бабушка махнула рукой. – Ведите себя просто хорошо.
Мы вышли из комнаты, рядом мялся Сашка, он смотрел на меня большими глазами, в которых читались вопрос и беспокойство. Бабушка нашла в себе силы похлопать его по плечу на прощанье, она пожелала нам счастливого Нового года и уехала.
Сашка светился от счастья, когда я рассказал ему о разговоре с бабушкой, он закружил меня по комнате, и покрыл лицо поцелуями, все-таки необходимость скрываться от нее его угнетала.
Новый год мы встретили офигенно, хоть из нас пил только Сашка и то, он ограничился тремя бокалами шампанского, мы веселились до упаду. Сначала сходили в баню, мы с Потаповым вдвоем, Юлька, естественно, отдельно. Потом дружно накрыли на стол, проводили Старый год и встретили Новый, потом пошли пускать салют на улицу, поздравили соседей, вместе с ними слепили из снега Деда Мороза и водили вокруг него хоровод, сходили в деревенский клуб. Правда без эксцессов не обошлось, наши соседи, шумная молодая компания с одной стороны, и такая же шумная молодая пара с другой, с криками: «Елочка гори» подожгли березу у себя на участке. Еле потушили снегом и водой, эти придурки додумались облить ее бензином, видите ли, она не хотела гореть, куст смородины рядом спасти сумели.
Просыпался после Нового года я очень приятно, я лежал на боку и плавал на волнах сна, мне было комфортно и тепло. Потом я понял, что меня сзади целуют в шею и ласкают мое тело и член. Я сладко застонал, окончательно скидывая с себя остатки сна, как здесь спать, когда сзади мне в ягодицы упирается что-то восхитительно твердое. Когда он успел стянуть с меня трусы?
Потапов, почувствовал, что я проснулся, и перешел к более решительным действиям. Он приподнялся, оставил мой член и, повернув мою голову рукой, завладел губами, я отозвался со страстью. Закинул руку назад и запустил пальцы в его черные волосы, хотел повернуться, но мне не дали. Сашка двигал бедрами, его член терся по моей промежности, заставляя скулить от нетерпения.
– Где смазка? – шепот в ухо.
– Давай без нее, – оторваться, и отпустить его не было сил.
– Тогда оближи, – мне в рот сунули пальцы, я их с готовностью принялся облизывать и посасывать.
– Давай уже, – не вытерпел.
Потапов начал растягивать меня, нашел пальцами бугорок внутри, я выдал звонкий стон, успех повторили несколько раз. Потом он сплюнул себе в ладонь, провел рукой по своему члену и я почувствовал, как его головка упирается мне в анус. Движение и он почти во мне, я двинул бедрами, побуждая к действию, и прогнулся в спине, чтобы ему было легче проникнуть.
Сашка держал размеренный темп, чем сводил меня с ума, хотелось жестче и быстрее, но он пресекал все мои попытки повлиять на это.
– Сади-и-и-и-ист, – простонал я в подушку.
Мне в ответ облизали и прикусили мочку уха. Бля, как же охрененен секс с ним!
Движения стали резче, Потапов откинул руку, потянувшуюся к члену, и сам стал мне надрачивать. Я с рычаньем кончил, сзади через пару движений выплеснулся в меня Сашка.
Он обтер руку о простынь, опять повернул мою голову и стал жадно целовать.
– Скажи, что ты мой, – потребовал Потапов.
– Я твой, – заверил я его, – и всегда был твоим.
Снова жадный поцелуй. Дверь со стуком распахивается.
– Просыпайтесь, на улице так классно, снег идет и тихо-тихо. Пойдемте гуля… Ой! – Юлька вылетела обратно.
– Стучаться надо! – крикнул ей вдогонку Сашка.
– Я забыла, – раздалось ее веселое из кухни.
– Извращенка, – ответил ей Потапов.
Он вышел из меня, напоследок поцеловал в щеку, оделся и пошел варить мне кофе. Я решил еще поваляться, было так хорошо, несмотря на дискомфорт от спермы, вытекающей из заднего прохода.
Юлька была на кухне, красная как рак, и красный цвет ей правда не шел.
***
Каникулы мы провели отлично, гуляли, катались на санках с горки, валялись в чистом белом снегу, мы даже с Сашкой к сессии подготовиться смогли. Еще я принимал личину волка и носился по зимнему лесу, пугал зайцев, слушал звуки леса.
Мы подождали, когда приедет бабушка от своей подруги, она со скептическим выражением на лице обошла все комнаты в доме, потом подобрела, видимо ожидала увидеть здесь руины. С Сашкой она прощалась более ласково, чем вначале.
Собрали вещички, я, обрезаясь и колясь, и еще матерясь впридачу, затолкал эльфа в пакет. Его я обнаружил одним прекрасным утром под елкой, Сашка и сюда приволок свою любимую игрушку. А в электричке его меч выпал и при сильном толчке прорезал пакет и вонзился мне в икру. Я взвыл, из чего делают эти игрушки? Сашка отобрал у меня пакет и назвал чудом гороховым, как будто это я зачем-то тащил эльфа в такую даль.
