Текст книги "Falling asleep: Narcolepsy (СИ)"

Автор книги: YumeMatsumoto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Да. – Почти сразу и твердо ответила Каран, невольно взяв Сиона за руку.

– Хорошо. – Женщина обратила свой взгляд на Сиона, который, почему-то, побаивался этих ярко-зеленых глаз. – Сион, обещай мне, что, несмотря на всю странность, а иногда даже абсурдность моих вопросов, ты будешь отвечать на них честно, ничего не скрывая?

– Обещаю… – Сион, не в силах справиться с волнением, крепко сжал ладонь матери.

Что-то недоброе назревало в этом разговоре.

Окамото-сан вздохнула, не отводя изучающего взгляда от парня.

Еще никогда Сион не испытывал такого дискомфорта от ощущения, что его рассматривают с ног до головы. Когда он попал в больницу, его внешность вызывала у многих недетский интерес, все смотрели и часто спрашивали, не инопланетянин ли он. Все это стало привычным. Однако взгляд этой женщины будто бы проникал в глубины сознания и исследовал каждый укромный уголок внутреннего мира.

– Что ж, Сион… – Она, наконец, моргнула. – Если у тебя действительно симптомы так называемого «живого астрального сна», назовем его просто ЖАС, то мне необходимо выявить, какие психические особенности существуют в твоем сознании. Фактически, мне надо понять, какие удары по психике ты успел пережить. Ямасита-сан говорил, что твоя жизнь наполнена событиями.

– Да уж… перенаполнена, я бы сказал… – Сион недовольно нахмурился.

– Скажи, пожалуйста, терял ли ты кого-нибудь из близких? Или, может быть, кто-то умер?

Парень сглотнул, резко опустив взгляд на неровную ребристую поверхность потрепанного временем столика, почувствовав, с какой силой мама сжала его руку.

Она прекрасно знала, что чувствовал Сион после того, как Сафу покинула этот мир. Он долго не мог привыкнуть к мысли, что близкого друга детства больше нет рядом.

– Да. – Наконец ответил он. – Подруга. Лучший друг, правильней сказать… Она стала телом для Эриуариас.

– Вот как… – Окамото-сан понимающе закивала. – Ты видел ее смерть?

– Я видел, как ее душа уходила…

– А вообще, тебе приходилось видеть смерть человека своими глазами?

Сделав глубокий, болезненный вздох, Сион попытался не нервничать от внезапных вспышек воспоминаний того времени, когда он жил в Западном блоке.

– Видел…

Женщина негромко стукнула пальцами по поверхности стола, чтобы Сион снова посмотрел на нее.

Видимо, ей важен визуальный контакт.

– Убивал ли ты хотя бы одного человека за свои годы?

– Вы!.. – хотела возмутиться такой прямолинейностью Каран, но Ямасита-сан одним взглядом дал понять, что так и должно быть.

Потому Каран замолкла, выпустив, наконец, руку сына.

Сиона вдруг затрясло. Его ноги сковала крупная дрожь. Зрачки расширились, лицо исказилось гримасой ужаса. Воспоминания того самого рокового дня острыми иглами впивались в сознание, заставляя в красках увидеть, как он застрелил человека, защищая Нэдзуми. Кровь, много крови. Красная лужа растекается по полу. Обезумевшие глаза человека, в которых таилась мольба о пощаде. Который хотел жить. Которого просто можно было не убивать. Выстрел. Кровь. Выстрел.

Сион не выдержал нахлынувшего потока и, вскрикнув, схватился за голову, зажмурившись, пытаясь выкинуть из головы эти ужасные воспоминания.

– Я поняла тебя, Сион, успокойся. – Окамото-сан положила ладонь на его голову, и внезапно парень ощутил странное облегчение, как будто ненужные мысли высасывались из его головы.

Мгновенье, и Сион смог спокойно открыть глаза, опустив руки на стол. Дрожь унялась, тело успокоилось.

– Вот молодец. – Женщина улыбнулась и убрала руку с его макушки. – Если прибавить это к тому, что рассказал мне Ямасита-сан о твоем прошлом, открытие портала вполне объяснимо.

– Открытие портала? – теперь любопытство проявил сам доктор.

– Стандартный сон человека состоит из трех частей: легкий сон – дрема, сон среднего уровня, как говорят «без сновидений», и глубокий сон – сон здорового человека. Дело в том, что многие верят, что душа человека входит в сон, когда человек спит. Однако мои многолетние наблюдения выдают другую теорию.

– Какую? – теперь и Сион проявил любопытство.

– Сон сам входит в человека. Сон всегда рядом с тобой. Сон вокруг нас в принципе! – Женщина широко развела руками, демонстрируя просторы окружения. – Мы живем во сне, который покрыт матрицей, под названием Реальность.

– Окамото-сан, давайте ваши идеи о мироздании мы рассмотрим позднее. – Остепенил ее Ямасита-сан.

– А, да, простите. – Она кашлянула и продолжила. – В общем, исходя из моей практики, сон погружается в человека. Тогда уже фантом союза души и разума человека погружается в сон. Фантом пересекает дрему, средний сон и может достичь глубокого сна, либо остаться там. Однако на пути к глубокому сну у людей, переживших в свое время сильное психическое потрясение, открывается портал, который втягивает астральное тело.

– А фантом? – поинтересовалась Каран, изредка посматривая на Сиона, боясь, что у того снова могут начаться припадки.

– Фантом остается пограничным сторожевым, который в определенное время вытягивает астральное тело из того мира, куда завел его портал. Однако, совсем редко, случается так, что вслед за астральным телом в параллельные миры погружается и фантом, собственно, почти что разум и душа. Чаще всего причиной этому становятся объединение снов, или призыв в тот мир. Тогда и возникает ЖАС.

– А у меня тогда что стало причиной? – Сион нервно закусил губу, понимая, что чем больше он узнаёт, тем страшнее становится моргать.

Вдруг закроет глаза и не проснется?

– Скажи, во сне фигурирует твой друг?

– Ну да, Нэдзуми.

– Ямасита-сан кратко рассказал мне о содержании твоих снов. Твой друг, Нэдзуми, он называет мир, в котором находится, фантазией?

– Что-то в этом роде. Если я правильно понял, он будто заточен в своем внутреннем мире.

– Постой. – Окамото-сан даже привстала. – Хочешь сказать… когда ты засыпаешь, попадаешь в иллюзию его внутреннего мира???

Сион, напуганный резким тоном в задаваемом вопросе, в сомнении посмотрел сначала на доктора, затем на маму, но, не обнаружив в их глазах ничего, что могло бы объяснить такую реакцию, снова посмотрел на женщину.

– А что не так?

– Сион, мальчик мой… – Женщина, похоже, подбирала слова. – Кем ты приходился Нэдзуми?

– То есть?

– Вы были просто друзья или…?

Недолгое молчание. До Сиона не сразу дошло, что должно последовать после многозначного «или».

Наконец, настроившись на волну Окамото-сан, парень понял, что к чему, и даже зарделся от неожиданности возникновения такого откровенного вопроса.

Но он обещал отвечать честно

– Скорее «или»… – Сион смущенно отвел взгляд в другую сторону, боясь даже представить, какое выражение лица у его мамы.

Надо быть маленьким ребенком, чтобы не понять, что скрывается за этим «или».

Но, ощущение теплой руки матери на его плече, дало понять, что она вовсе не напугана осознанием того, что ее сын влюбился в парня.

– Понимаешь, – Окамото-сан опустилась на место. – Попасть в чей-либо сон это уже по-своему сложная задача, но чтобы попасть во внутренний мир другого человека… Сион, да ты хоть понимаешь, какая крепкая и смертельно опасная связь между вами??

Сион резко повернул голову, чувствуя, как в голосе женщины затрещало беспокойство. Он только и мог, что беззвучно хлопать губами, не в состоянии подобрать слова.

Окамото-сан продолжала.

– Ты неотъемлемая часть его души, раз портал пропустил тебя… Это безумно сильная связь, такое не каждому дано. У вас теперь и судьба – одна на двоих.

По сути, ее слова были направлены на то, чтобы показать Сиону, в какой опасности он находится. Однако сам Сион этого не осознавал, а последние слова вызвали прилив тепла где-то в груди.

– Но… как одна судьба может быть у людей, которые не видели друг друга вот уже два с половиной года?..

– Ты найдешь этот ответ глубоко у себя в душе совсем скоро. – Окамото-сан внезапно улыбнулась ему. – В конце концов, ты во сне разговариваешь с практически живым Нэдзуми. Он настоящий.

– Спасибо. – Сион смог спокойно вздохнуть полной грудью.

Его страхи испарились. Нэдзуми настоящий.

– Теперь остается выяснить, как ты туда попал… Скажи, он тебя звал? Слышал ли ты его голос, перед тем, как оказаться там?

– Нет. По-моему, я сам его позвал.

– Хм, сам значит? Видимо твой друг находится в беде, и ты сердцем почувствовал, что что-то не так. Просто так портал не пропустил бы тебя.

– Вот как…

И снова молчание.

Ямасита-сан решил вернуться к теме.

– Что ж, Окамото-сан, достаточно ли информации вы получили, чтобы сделать хоть какие-либо выводы?

– Да, вполне. В моей голове уже выстроилась схема происходящего.

Все замерли. В особенности Каран затаила дыхание, как настоящая мать, переживающая за своего сына.

За минутную паузу все четверо успели насладиться шелестом листьев и завыванием усиливающегося ветра.

Поправив шаль на своих плечах, Окамото-сан, наконец, заговорила.

– Соберем все запчасти одной машины вместе и получим результат. Сион, впадая в сон, уходит астральным телом в мир-иллюзию, что создано по подобию внутреннего мира Нэдзуми. При этом Сион сам постучался, и его впустили. Поскольку сон перерос не просто в астрал, а в ЖАС. Следовательно, вслед за астральным телом ушел и фантом.

– Подождите… – Каран быстрее всех сложила паззл и увидела картинку. – Если у него такое глубокое погружение в ЖАС, то все, что с ним происходит, будет отражаться на его физическом теле?

– Совершенно верно, госпожа Каран. Абсолютно все.

– То есть… – В глазах Карен задрожал страх. – Если его там убьют…

– Никто у меня не убьет там! – возразил Сион, повернувшись к матери и, чтобы успокоить ее, улыбнулся. – Там тихо и спокойно. И только мы вдвоем.

– Осталось только выяснить, почему Нэдзуми оказался заключенным в своем собственном мире. – Ямасита-сан задумался. – Нужно выявить причину комы.

– Я полагаю, что…

Дальше Сион вообще перестал слышать голос Окамото-сан. В голове снова загудело, а тело стало невыносимо тяжелым. Мысли расползались, перед глазами все поплыло.

Его качнуло, и, похоже, он упал на колени матери.

====== Глава 4 Сон второй ======

Ах, ну, наконец-то, эта боль унялась. Я думал, шумы в моей голове прожгут кору головного мозга, и я скончаюсь от аутизма.

Кто говорил, что люди, страдающие нарколепсией, впадают в сон без каких либо трудностей и болей? Черт возьми, я что, сверх особенный???

Ладно, главное, что сейчас я не чувствую этой сокрушительной боли, уничтожающей последние нити надежды.

Сейчас мне легко. Тело снова обновленное. Вот за что я люблю свои сны. Все мучения, перенесенные в реальности, все пытки с капельницами, медицинскими обследованиями, лекарствами и прочей мутью, сейчас кажутся дурным кошмаром.

Постойте, кошмаром?

Мне вспоминаются слова Окамото-сан. Сон вокруг нас значит, да? А что, если сон это реальность, а реальность, это хорошо замаскированный сон? Что, если мы называем вещи не своими именами?

О боги, да о чем я думаю?

Стоит оставить горькие раздумья для тоскливо-серой реальности.

А пока мне хорошо… Я куда-то лечу…

Нет, стоп… Я... черт, я стремительно падаю!

Зажмуриваюсь от ощущения того, как в страхе засосало под ложечкой.

Внезапно кто-то хватает меня за запястье, тело слишком неожиданно прекращает полет, переходя в состояние покоя, и внутренности резко встряхивает, как от нелепой ситуации, когда пропускаешь ступеньку под ногой.

Я быстро выравниваю дыхание, которое совсем недавно рисковал вот-вот потерять, разразившись неминуемым кашлем. Да уж, просто сном это не назвать.

Я распахиваю глаза и вскидываю голову вверх.

В полутьме плохо видно, но я отчетливо вижу узнаваемые очертания лица. Да, меня перехватил Нэдзуми.

– Спасибо, – слова вырываются совершенно автоматически.

– Неужто ты собрался нырнуть в пропасть и разбиться о подводные камни? – нотка сарказма в таком родном голосе нисколько не задевает.

Отнюдь, я так истосковался по этому голосу, что готов выслушивать любые оскорбления.

– Предположим, что я знал, кто меня спасет… – я будто бы невинно улыбаюсь.

Кажется, он ухмыляется уголком губ.

– Самоуверенности тебе не занимать. Так и помереть недолго.

Как же он любит подобные словечки. Узнаю Нэдзуми, это его особый конек – покрывать иронией свои переживания. И я, как никто другой, знаю это.

– Эммм… ну по крайней мере я жив, ты меня спас, и не пора бы уже вытащить меня? – я бултыхаю ногами. – Или мне так и барахтаться в невесомости?

Еще одна усмешка – и Нэдзуми тянет меня наверх.

С небольшими усилиями я выкарабкиваюсь на поверхность, и, не без помощи Нэдзуми, встаю на ноги.

Оглядываюсь. Это уже другое место.

Вроде бы пещера, из-за отсутствия нормального освещения я не могу ничего разглядеть. Дневной свет проникает только в несколько щелей, которые тут и там испещряют скалистые стены над нами.

– Нэдзуми, где мы?

Пытаюсь на ощупь найти его руку, но, как только касаюсь пальцев, он неожиданно отстраняется.

– Мое укрытие…

– Укрытие? – посчитав, что у Нэдзуми просто сработал рефлекс, повторяю попытку коснуться его, но он вновь одергивает руку.

Да что такое?

– Меня ищут. – Кажется, Нэдзуми, как никогда, серьезен.

– Но… Кто тебя может искать в твоем же внутреннем мире?

– Тот, кто запер меня в нем.

Я напряг зрение, чтобы увидеть блеск стальных серых глаз. Они, как всегда, завораживают. Но, все же, выражение лица разглядеть не могу, под каким бы углом не пытался.

– Ты вспомнил что-то?

Я тяну руку, и Нэдзуми отступает на шаг.

– Нет, просто попытался найти ответы в том, что здесь есть. «Покопался» в своем внутреннем мире и нашел кое-что.

– Что же?

–В то время у меня были большие проблемы с деньгами, и я доставал их любым способом. Я влез в какую-то историю, явно связанную с черным веретеном пограничных нелегальных рынков и оказался по уши в проблемах. Что именно произошло, узнать, пока не удалось. Но подтвердилась моя догадка, я в коме, но не от какой-либо травмы, а от колдовства.

Шок.

Он сказал – колдовство???

В нашем мире еще остался кто-то, обладающий знаниями в области магии? Мне казалось, все маги вымерли, когда технический прогресс достиг пика.

– Ты помнишь, кто тебя заколдовал?

– В подробностях – нет, но есть мельчайшие детали об этом человеке, одно я знаю точно – это девушка.

– Вот как… – я снова тянусь к нему, но, черт возьми, он опять отдаляется. – Нэдзуми, почему ты не даешь мне прикоснуться к тебе??

– Потому что… – он не успевает договорить.

Мне все-таки удалось схватить его за рукав курки и потянуть на себя.

Пошатнувшись, он с ловкостью сохранил равновесие, однако сдвинулся на шаг влево и попал под линию света.

И тут я понял, почему он отстранялся.

– Нэдзуми, твое лицо…

Нижняя часть его просто изуродована, сквозь разрезанную до мяса кожу сочится багровая кровь.

– Это так…

Он пытается прикрыться шарфом, который, по всей видимости, соткал сам из хлопка. Я перехватываю его руки, сжимая запястья.

– Нэдзуми, это же ненормально глубокие раны!! Их нужно продезинфицировать, срочно!

– Ничего не нужно!!! – Нэдзуми резко оттолкнул меня, и мне ничего не остается, как врезаться спиной в пещерную стену, вскрикнув от неожиданности.

Кажется, мой крик привёл Нэдзуми в чувство, сводя на нет всю видимую агрессию.

– Прости… Сион, боже мой, прости… – он рванул ко мне, и спустя миг, я оказался в его теплых объятьях.

– Ничего… – я обнял Нэдзуми в ответ, совсем не обижаясь на его действия. Меня больше волновали его раны. – Если мы ничего не сделаем, то твои раны…

– Они не настоящие…

– Они отразятся на твоем физическом теле, ведь это живой астральный сон!

– Это у тебя живой астральный сон… – я чувствую на щеке тяжелое дыхание, Нэдзуми тяжело даются слова, похоже, он серьезно напуган. – А я просто нахожусь в заточении своего внутреннего мира.

– Это значит?..

Нэдзуми перебивает меня, выпустив из объятий и осторожно взяв за руку.

– Поговорим потом, сейчас нужно выбраться из ущелья. Насколько я знаю, есть второй выход, туда, где сейчас не в пример безопасней. Тот, кто ставит мне ловушки, хоть и силен сейчас надо мной, как Бог, однако не знает, насколько широк мой внутренний мирок.

Последняя фраза Нэдзуми вызвала у меня какой-то внутренний восторг, а конструкция данного предложения изменялась в моей голове, как хотела, будто бы играя со смыслом.

Нэдзуми ведет меня вглубь непорочной, естественной тьмы, но я не боюсь.

Мы идем, почти не сворачивая, все время прямо и прямо. Наконец, где-то вдалеке появляется просвет, значит – мы почти у цели.

Чем ближе, тем ярче свет, и тем тяжелее глазам.

Я щурюсь, когда мы оказываемся на берегу реки, сплошь покрытом булыжниками и острыми камнями.

– Постой тут. – Нэдзуми отпускает мою руку и спускается к реке.

Останавливается так близко к воде, что небольшие волны наплывами ложатся на его обувь и растекаются осколочными каплями по поверхности черных массивных ботинок.

Одним изящным движением он срывает с себя шарф, вытянув руку влево, отшвыривает его так, словно перед ним не река, а восторженная публика театра.

Расстегнув куртку и, грациозно вскинув плечами, Нэдзуми избавляется от нее, начиная заходить в воду.

Что он задумал?

Однако я не мешаю, не издаю звуков, и даже не двигаюсь. Я, кажется, заворожен.

Нэдзуми заходит по пояс и неожиданно ныряет. Ещё секунда – и прозрачно-синяя гладь скрывает его с головой.

Я уже намерен дернуться, чтобы вскрикнуть, однако крепко сжимаю кулаки, закусив язык, и прирастаю к камням под ногами. Я верю ему, все будет хорошо.

Ведь от одной мысли, что мы рядом, становится теплее и спокойнее на душе.

Хотя я должен признать, он весьма изменился… Не знаю, как внешне, скорее всего я вижу его душу, а не телесную оболочку. Но вот характер…

Есть то, что осталось при нем. Но все же… Немного грустно признать, что он повзрослел. Стал спокойнее, нежнее… более чутким и даже романтичным… его что-то так сильно изменило за эти годы? Хотя, по его словам, можно понять, что он пережил куда более нелегкие времена…

А, может… может, это, все-таки, не он? Ну, то есть он, да не он? Ведь если это душа, то тут еще не хватает несколько нужных фрагментов… А может это фантом?

Черт подери, я запутался… Пусть будет так, как есть. Пусть и скромная, но часть Нэдзуми со мной…

Вот уже с минуту он не появляется, поверхность воды спокойна, легко переливается цветами лучей солнца.

Нэдзуми, чтоб тебя, ну где же ты??

Не выдерживаю и осторожно шагаю вперед, ощущая, как под стопами хрустит камень. Черт, только сейчас понимаю, что я босиком. А еще я в ночнушке… только сейчас обратил внимание на себя. Так и должно быть?

Подхожу ближе, и внезапно на реке появляется частая рябь, и кольца воды разрывает внезапно выскочивший Нэдзуми, как сказочная русалка, честное слово.

Брызги летят на меня, и мне не удается уклониться от них.

Встряхнувшись, Нэдзуми замирает.

И мне еще больше начинает казаться, что передо мной мифически-сказочное создание…

Одежда, что осталась на нем, впитала в себя воду и облепила тело, подобно слою чешуи. Светлая водолазка приспустилась с плеч. Мокрые распустившиеся волосы прядями лежат на щеках, но я могу разглядеть его лицо.

Ни царапины… все раны исчезли, словно ужасных порезов до мяса и не было никогда...

Сумев разглядеть его буквально по частям, я начинаю осознавать, что стою с глупым восторженным выражением лица, наблюдая, как последние блестящие на солнце капли воды медленно скатываются по красивому молодому телу. Черт, как бы смешно не звучало, я начинаю ревновать Нэдзуми к обычной реке. Почему это капли воды так нахально исследуют его тело?

Так, кажется, я несу неуместную чушь, и мне пора остановить этот беспорядочный поток мыслей.

Учитывая то, как сейчас на меня смотрит Нэдзуми... От бликов воды под солнцем его серые глаза начинают напоминать мне только что отбитые серебряные монеты, блеск которых завораживает любого.

И вот я стою и не могу оторвать взгляда от этих глаз.

Нэдзуми осознает, какими чарами он околдовывает меня, от того его губы расползаются в ухмылке.

– Сион… – Он зовет меня тихим голосом и выходит из воды.

Шаг, еще шаг, вот он уже передо мной. А я все никак не справлюсь с прикованным к его глазам взглядом. И глупо улыбаюсь.

– Сиооон… – он снова, в этот раз нараспев, зовет меня.

– Что? – мне, наконец, удается моргнуть.

– Ты заглядываешь в глаза моей Душе, не страшно? – он проводит рукой по моим волосам и заправляет некоторые прядки за ухо.

– Нисколько… – я вздрагиваю, когда его ладонь ложится на мою щеку.

И вспыхиваю румянцем.

О боги, это просто не может быть сном! Здесь ощущения еще более обостренные, чем в реальности!

Или просто так сказывается тоска по Нэдзуми?

Он так искренне улыбается. Нет, я не боюсь.

Его лицо все ближе и ближе, кажется, я даже могу без погрешностей просчитать мельчайшие капельки воды, оставшиеся на его ресницах.

Теплое дыхание… и влажные губы накрывают мои…

Я так же нежно отвечаю на поцелуй, согревая своими губами его губы…

Жмусь к нему, положив свои руки ему на грудь, чувствуя, как он притягивает меня к себе, обнимает за талию.

Его язык обводит контур моих губ, с которых срывается непроизвольный вздох.

И тут же ощущаю, как Нэдзуми втягивает меня в глубокий поцелуй, властно раздвигая мои зубы языком.

Я млею и позволяю целовать меня так, как ему захочется.

Поцелуй затягивается, мы спутываемся языками и вот-вот сойдем с ума…

Однако он осторожно отстраняется, но мне удается сорвать с его губ еще одно короткое касание.

Он улыбается, я тоже.

– Вот видишь, ран больше нет… – он демонстрирует свое лицо. – Пока они не загрязнили реку, я могу лечить себя. Эти порезы ничто, по сравнению с тем, что я пережил. Говорят, что раны души не лечатся. Однако хоть они и причиняют мне боль, я не позволю им сокрушить меня.

– Кто же они? – я прислоняюсь ухом к его груди и опасливо вслушиваюсь.

Тук-тук… сердце его души… бьется…

Я уже не могу называть это сном…

– Они? Не самые лучшие существа. Монстры, которых пускают в наши души враги и ненавистники. Обычно это Скорбь, Презрение, Ярость, Ненависть – все, что располагает к самоуничтожению. Я надеюсь, мне не придется знакомить тебя с ними…

– Ты оберегаешь меня от всего плохого? – такая мысль трогает до слез.

– По крайней мере, пытаюсь сделать все, что в моих силах… – его рука касается моих волос и вдруг замирает.

И сам Нэдзуми вдруг застыл, словно к чему-то прислушиваясь.

– Что такое? – Я поднимаю голову, пытаясь поймать его взгляд.

Но он устремлен через мое плечо. Глаза сужены, он пытается что-то рассмотреть вдалеке.

Неожиданно рука Нэдзуми сжимает меня сильнее, практически стискивая в объятьях.

– Нэ..дзуми.. кхы.. я же задохну..

– Молчи! – он вдруг обрывает меня, и я встречаюсь с его вновь ставшими стальными глазами. – Вот небольшая информация о человеке, по чьей воле я оказался тут. – Он кладет в мою ладонь листок и сжимает ее в кулак.

– А… – хочу вставить слово, но он вновь начинает говорить.

– Я писал смолой, ручки у меня не нашлось, поэтому некоторые иероглифы будут тебе непонятны, ты уж постарайся разобраться…

– Хорошо, а..?

– На счет три я тебя отброшу в сторону, поэтому постарайся не упасть, иначе сохранности твоей жизни я не гарантирую. Раз, два…

– Но, Нэдзуми..!

– Три!!!

Схватившись за ткань моей рубашки, он резко отшвыривает меня в сторону, и я понимаю, что сейчас спиной врежусь в скалу.

Однако каменная стена вдруг становится вязкой, подобно сыпучим пескам, и начинает втягивать мое тело.

Я пытаюсь вскрикнуть, но голос вдруг пропадает.

Последнее, что мне удается увидеть – Нэдзуми достает нож и начинает бороться с гигантскими чудовищами, похожими на саблезубых гиен с острой шерстью.

Нэдзуми, прошу тебя, только держись!

И, разрази меня гром, опять чувствую, как тело начинает ныть от боли.

С пробуждением…

====== Глава 5 Сон, Имя, Ведьма ======

Как же это тяжело – просто открыть глаза. Просто резлепить сухие ресницы, сделать небольшое мышечное усилие, и размежить веки, открывая доступ к свету.

И причина скорее не в том, что под бровями словно груз подвешен, а в том, что есть страх увидеть реальный мир. Да, распахнуть глаза и понять, что перед тобой обычная серая реальность, сопровождаемая нудной болью, физическими и психологическими мучениями, однообразием белых стен и нескончаемым унынием – что может быть ужасней? Даже самый леденящий душу ночной кошмар ничто по сравнению с бременем реальной жизни.

Сион лежал с открытыми глазами уже минут пять, не моргая, уставившись в одну точку. Он еще не проснулся. Точнее проснулся, но не пробудился. Мозг еще работал в автономном режиме, отчего все ярко выраженные мысли пока проходили мимо сознания, и поэтому Сион просто лежал пластом, словно в каком-то трансе, мысленно собирая по мелким деталям себя самого, пытаясь сконцентрировать взгляд на деревянной поверхности какого-то предмета интерьера.

И откуда появилось в его палате лакированное дерево, его, конечно, волновало в последнюю очередь.

Что-то теплое коснулось его холодных влажных пальцев. Отчего они такие холодные, оставалось только догадываться, но казалось, будто бы он только что окунул руки в озеро, подернутое тонким слоем льда по краям берега, как это бывает поздней осенью.

Теплое прикосновение принадлежало руке Каран. Сион мог даже с закрытыми глазами определить, мамины ли это ладони, или нет.

Пальцы рук, наконец, перестало сводить, и парень перевел взгляд от деревянной поверхности на лицо мамы. В ее глазах читалось беспокойство, однако улыбка стирала все признаки тревоги. Когда мама улыбалась, Сиону становилось легче. Даже если сам он находится на волоске от смерти.

– Как себя чувствуешь? – заботливо спросила Каран, поправляя край одеяла.

– Неплохо. – Сион моргнул и чуть дернул уголками губ в намеке на улыбку.

Откуда такое спокойствие, он сам не понимал. Ведь он только что же выпал из сна, в котором Нэдзуми мог погибнуть…

Мог... Погибнуть???

– Нэдзуми!!! – внезапно вскрикнул Сион и сорвался с места, выпрямившись, как солдатик.

Запястье левой руки свело острой болью, и острие иглы выскочило из вены.

– Тише, Сион, тебе нельзя так резко подскакивать! – мамины ладони тут же легли на плечи Сиона, вынуждая парня вернуться в лежачее положение.

– Мама, Нэдзуми в опасности!!! – Сион схватился за ее руки, не позволяя Каран отстраниться. – Его могут убить!!!

– Кто может убить??? – Каран не столько испугалась, сколько опешила от внезапного заявления сына.

– Тот, кого подослала ведьма!!!

– Какая ведьма?

Сиона понесло.

– Мама, Сон против Нэдзуми!! Сон пытается уничтожить его душу!!

– О чем ты говоришь?

– О том, что мне надо срочно спасать его!!

– Но как ты можешь сейчас его спасти, ты же дома?

– Я знаю, но… – Сион осекся, только сейчас осознав последнюю фразу мамы. – Я... где?

– Дома, мой хороший, дома…

Каран убрала слипшиеся волосы со лба сына, и только сейчас Сион смог оглядеться. Он лежал на кровати в своей комнате. С того момента, как он попал в больницу, тут ничего не изменилось. Все стояло на своих местах, но пыли не было, мама все равно следила за чистотой в пустом помещении. Особенно хорошо был отмыт его деревянный стол из лакированного дерева – именно на него упал взгляд парня, когда он только проснулся. В груди еле ощутимо кольнуло, и Сион, наконец, в полной мере осознал, как скучал по дому.

– Но... но как?

– Перевезли тебя сюда, пока ты спал целые сутки. – По лестнице в комнату поднялся Ямасита-сан, а за ним появилась медсестра-сиделка.

– Сутки?! – Сион вновь намеревался подскочить, но повелевающий взгляд медсестры усмирил его.

– Да, почти сутки. – Ямасита-сан подошел ближе к кровати, где лежал мальчик и добро улыбнулся. – Мы подумали, что больничная обстановка негативно сказывается на твоем психологическом состоянии, а тебе сейчас и так несладко приходится. Поэтому перевезли тебя домой, ведь ничего нет лучше для души, чем дом.

«Ничего нет лучше для души, чем сон» – переформулировало фразу еще плавающее в словах сознание. Сион тут же отбросил от себя непрошенные мысли, пытаясь сосредоточиться на разговоре.

– То есть… теперь я буду находиться дома?

– Именно. Иногда я буду приходить к тебе, иногда тебе придется ходить на обследование, но остальное время ты будешь находиться здесь. Ну и, конечно, я оставлю с тобой сиделку, Каран возобновит работу пекарни и сможет зарабатывать на поддерживающие тебя лекарства.

Сион перевел взгляд на маму, и та одобрительно улыбнулась.

– А что вы тут шумели? – поинтересовалась медсестра, поставив на столик коробку с ампулами.

– Сион говорил… – Каран не договорила, обратив взгляд на сына, надеясь, что сам сможет все объяснить.

– Я говорил о том, что Нэдзуми угрожает опасность. Его сон, фантазия, в которой он находится, пытается убить его.

– Убить его? – переспросила медсестра. – Ни ты ли говорил, что этот сон – безопасное место?

– Я так думал… пока не увидел их… – Сион опустил голову, уставившись на свою сжатую в кулак руку.

Почему она до сих пор сжата?

– Кого – их? – спросил Ямасита-сан, и его лицо внезапно стало серьезным.

Вопрос пронесся мимо и, кажется, даже буквой не задел сознание Сиона.

Он следил за тем, как пальцы расслабляются и медленно, один за другим, выпрямляются.

Раз, два, три… И вот уже можно разглядеть, что на ладони лежит смятый грязный листочек, который ему вручил Нэдзуми.

– Ямасита-сан… – Сион поднял на доктора свои глаза.

– Этот листок ты принес из сна? – Ямасита-сан вскинул брови.

Медсестра и Каран с некоторым любопытством смотрели на бумажный комочек в руке Сиона.

– Да... у меня есть кое-какая информация для вас…

– Расскажешь все за обедом, ты, наверное, проголодался. – Доктор улыбнулся, и обратился к медсестре. – Помогите Сиону спуститься, а мы с Каран накроем на стол.

Давно Сион не уплетал еду с таким удовольствием и треском за ушами. Мамины блюда всегда отличались от любой другой еды и пробуждали аппетит даже у самых прихотливых.

И вот, когда Сион поведал всем, что смог узнать у Нэдзуми, они сидели, молча уставившись на уже расправленный листок, испещрённый трудночитаемыми строкам.

Буквы, написанные смолой, действительно казались сплошными закорючками, не говоря уж о том, что в некоторых местах слова были размыты.

Но, все же, общими усилиями им удалось расшифровать написанное.

Информация привела каждого в заблуждение.

– Хм… Ведьма значит… – Ямасита-сан задумчиво водил пальцем по подбородку. – Я думал, все обладатели магических знаний давно вымерли.

– Я тоже так думал. – Кивнул Сион, размешивая уже остывший чай. – Но Нэдзуми не мог выдумать все это, он рассказал мне то, что раскопал там, во сне…

– В своем внутреннем мире. – Добавила Каран, с легкой грустью смотря на поникшего сына.

Каждый раз, когда он произносил «Нэдзуми», его глаза наполнялись отчаянием и готовы были выплеснуть все негодование в слезах.