Текст книги "Winner (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Что?! – голос срывается, глаза наполняются слезами, и Эмма уже не знает, куда себя деть. Страх в душе разрастается настоящим воздушным шаром, и, кажется, он вот-вот лопнет. – Что ты такое говоришь? Ты хоть понимаешь, что здесь мне их просто так никто не продаст?!
– Иди в клинику. Пусть тебе выпишут рецепт. С каких пор это проблема?
Равнодушный тон и взгляд, опущенный на наручные часы – иголка, поднесенная к воздушному шарику. Он лопается, и Эмма рычит, с силой ударяя ногой по колесу машины Джеффа.
– Ты что творишь?! – орёт он.
– Я не могу светиться в таких местах, это может навредить моей карьере! – с губ срывается всхлип, девушка отходит от машины и зарывается пальцами в волосы. – Черт, черт, черт! Что ты натворил! Достань мне эти гребанные таблетки!
– Эмма, ты говоришь, как наркоманка.
– Я не наркоманка! – крик срывается, и Эмма закрывает глаза, делая глубокий вдох.
Это снова происходит. Очередной приступ паники и агрессии, снова невозможность держать себя в руках, и, черт, почему, почему именно с ним?! Пусть кто угодно видит её срывы, только не Джефф, только не главная их причина.
Пауза, в которую капитан испепеляет её задумчивым взглядом, затягивается. Неизвестно, что сейчас творится в его голове, но глаза эти прожигают насквозь, и девушка обхватывает себя руками, отворачиваясь. Всё опять пошло по дерьмовому сценарию.
– Садись, – сухо бросает он, кивая в сторону пассажирского кресла. – Я отвезу тебя.
Эмма оборачивается, чтобы смерить мужчину вопросительным взглядом. Лицемер. Он же всем своим видом кричит: «Оставь меня в покое». И тогда она набирает больше воздуха в лёгкие, прерывисто выдыхает и с огромным трудом произносит:
– Не надо. Я сама дойду.
***
Послевкусие очередного армагеддона с Джеффом отдаётся ноющей болью в груди. Она все думает и думает о произошедшем, пытается представить себе другой сценарий, перебирает в голове тысячи реплик и концовок, но ни в одной из них нет хэппи-энда. Пелена сожалений, чувства вины и горечи об упущенном времени ненадолго рассеивается, когда девушка оказывается в родной обстановке.
Ей нравится, когда на неё кричат. Это стимулирует, это позволяет взглянуть на себя со стороны и исправить ошибки. Она действительно любила те моменты, когда Алан подбегал к ней со своим рупором и осыпал её угрозами. Тогда девушка собиралась, отбрасывала все лишнее из головы и души и играла. Играла так, как никогда бы не сыграла, будь она облита тоннами лести и комплиментов. Эмма была эдакой мазохисткой, а как ещё иначе объяснить её слепую привязанность и больную любовь к капитану Джеффу?
А ещё ей нравилась суматоха. Среди снующих монтажеров, световиков, операторов, гримеров, костюмеров и ассистентов Эмма чувствовала себя особенной. Кто-то подбегал к ней, чтобы припудрить нос, кто-то приносил ей новую кипу сценария, пока кто-то занимался её волосами. Эмма была главной героиней фильма, и она чувствовала себя на вершине мира. В такие моменты вся боль прошлого, заботы настоящего и страх перед будущим отступали. Была лишь она и сотни работников съёмочной площадки.
– Я чувствую запах гари, я чувствую, чёрт подери, что кто-то курит!
Эмма закатывает глаза и бросает сигарету в урну, взглядом умоляя Бин не сдавать её. Алан мигом подлетает к актрисе, уже готовый сетовать на все совершенные ею грехи.
– Дорогая моя, позволь мне напомнить, что ты не Золотой Адам, чтобы ждать тебя целую вечность! – мужчина внушительных габаритов, но с тонким, почти девчачим голосом, возвышается над Эммой точно недовольный родитель, отчитывающий дочь за позднее возвращение домой. – Если я сказал, что мы снимаем ночные сцены, это не значит, что приезжать надо ночью!
– Алан, ещё и шести нет, – Бин усмехается и ловит благодарную улыбку от Эммы.
– А ты не встревай, Иуда! Ты чья помощница? – мужчина тычет пальцем в сторону девушки, на что та мигом испаряется, делая вид, будто ей действительно важно сейчас проверить наличие всех нарядов у проходящей мимо костюмерши. Алан зачесывает назад свои тёмные волосы и наклоняется к Эмме. – Дорогая моя, я знаю, что ты – муза самого Тарино. Больше скажу, когда ты не устраиваешь свои выкрутасы, ты и моя муза тоже. Я был к тебе очень лоялен в Нью-Йорке, закрывал глаза на скандалы и твои постоянные опоздания, но, милая моя, до финальной сцены осталось две недели. Ты должна вложиться на полную, прежде, чем я тебя осчастливлю.
Первый и единственный намёк на хорошую новость заставляет девушку отвернуться от своего отражения в зеркале и с надеждой взглянуть на режиссёра. На самом деле, Алан был лучшим режиссёром из всех, с которыми она работала. Микаэль иногда был слишком неуверен в себе и всегда – слишком мягок, Дито – слишком озабочен, Дэвид – слишком в неё влюблен и слишком ревнив, а Энтони – слишком импульсивен. К счастью, Алан никогда не был «слишком». Он словно обувь, идеально подходил под её размер.
– Осчастливите?
– Ничего не буду говорить, ты сегодня этого не заслужила.
– Только не говорите, что вы хотите предложить мне…
Алан едва ли успевает открыть рот, чтобы перебить Эмму и возразить, но она замолкает сама, вдруг почувствовав отчётливый запах гари, а уже через пару секунд дым заполняет всю гримёрку. Испуганные взгляды актрисы и режиссёра встречаются прежде, чем девушка успевает понять – она бросила сигарету в урну со старым сценарием, а тот загорелся.
Хорошей новости ей, кажется, не видать.
========== Глава 13. ==========
– Ну, подумаешь, загорелся трейлер. Мы в Голливуде. Это не катастрофа.
Джефф никогда не забудет, какой едкий запах висит в воздухе после пожара. Гарь вперемешку с тушительной смесью и сыростью, а на фоне всего этого – маленький обугленный трейлер и девушка, укутанная в плед и совсем не выделяющаяся на фоне всей этой катастрофы, потому что она и есть – всеобщая беда и всеобщее горе. Не нужно поднимать записи с камер видеонаблюдения, составлять протокол и искать свидетелей, чтобы понять, кто виноват в пожаре. Вот она, сидит на ступеньках соседнего трейлера – мокрая, холодная, испепеляющая пустым взглядом пространство перед собой. Рядом с ней носятся напуганные работники съёмочной площадки, медсестра измеряет давление, а док у скорой помощи пытается привести в чувства какую-то девчонку в цветастом платье. Там, где она, всегда творится хаос. Там, где она, нет надежды на спокойную и размеренную жизнь.
– Это не катастрофа, катастрофа в том, что нас вызвали сюда из-за какого-то трейлера, – встревает Джимми, устало потягиваясь.
Капитан сурово молчит, пытаясь отвести взгляд от отрешенной Эммы и обратить хоть унцию своего внимания к взволнованному режиссёру. Тот стоит перед ними с раскрасневшимся лицом, в очередной раз пытаясь восстановить хронологию всех этих нелепых событий:
– Я вам уже в тысячный раз повторяю: кто-то бросил сигарету в урну, та загорелась. Мимо в панике гримерша пробегала и урну опрокинула, загорелся ковёр. Я всех эвакуировал и вызвал пожарных. Никто не виноват. Человеческий фактор.
– Но кто-то же бросил сигарету в урну, – Джефф возвращает взгляд к Эмме. – Интересно, кто бы это, черт подери, мог быть?
Проследив за взглядом капитана, Алан тяжело вздыхает. Он бы и рад обвинить во всём Эмму. Только вот не станет.
– И почему не сработала пожарная сигнализация? – помощник Джеффа, записывающий последние слова режиссёра в протокол, поднимает на мужчину суровый взгляд.
– Это не ко мне вопросы, я лишь арендную студию здесь. И, подождите, в трейлерах есть пожарная сигнализация?
Копы переглядываются и почти синхронно закатывают глаза. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что этот Алан по какой-то таинственной причине покрывает Эмму. Но почему? Все режиссёры здесь – просто куски дерьма, которые сделают все, чтобы уберечь свой зад от проблем с законом. Почему защищает, почему не говорит правду? Конечно, это Эмма бросила сигарету. Она курит, а на обугленной двери табличка с её именем – это её трейлер. Осталось выяснить причину, и Джефф церемониться не собирается.
– Алан, давайте-ка отойдем. Надо поговорить наедине, – капитан кивает в сторону самого немноголюдного места среди этой вакханалии – одиноко стоящей пожарной машины.
Режиссёр не может скрыть волнения, тем не менее, послушно следует за полицейским. Дрожь ещё не отпустила его руки после небольшого пожара, но мысли ясны, и он терпеливо ждёт, когда Джефф заговорит.
– Я знаю, что в случившемся виновата ваша актриса, я говорил с пожарными.
Алан молчит, испепеляя задумчивым взглядом шнурки своих кроссовок. А перед глазами, как в ускоренной съёмке мелькают кадры: сначала эта чёртова горящая урна, а затем всё помещение, охваченное пламенем. Всё тело пробирает дрожь от таких-то воспоминаний.
– И что теперь? Посадите её, выпишете штраф?
Капитан усмехается.
– Я здесь по другому поводу. Вижу, как вы защищаете её, поэтому могу вам доверять.
Во взгляде режиссёра мелькает удивление, когда он поднимает его на капитана. Джефф сосредоточен и серьёзен, при этом тень беспокойства не покидает его суровое лицо.
– Вы знакомы?
– Были знакомы, – сухо бросает он. – Скажите, вы замечали что-нибудь странное в её поведении? Какие-то срывы? Она ладит с коллегами?
Напрягаясь всем телом, Алан качает головой.
– Вы задаёте такие вопросы, будто хотите посадить её. За что, за нелепо брошенную сигарету?
– Да оставьте в покое этот пожар, – Джефф закатывает глаза. – Я просто хочу знать, насколько далеко она может зайти. Я беспокоюсь за неё.
– Ничего из ряда вон выходящего. Милая и спокойная девушка, которая всегда готова прийти на помощь. Ладит даже с отъявленными стервами на площадке. Ещё вопросы?
У всех, кто так или иначе связан с кинематографом, есть одно несокрушимое правило – никогда не доверяй копам. И Алан не доверяет, складывая руки на груди и измеряя мужчину напряжённым взглядом. Кто он такой, почему интересуется? Звучит это все так, будто он хочет закрыть его актрису за решёткой. Вот только за что? Эмма не подарок, она – ходячая катастрофа, с ней трудно находиться в одном помещении дольше пяти минут и просто невозможно найти компромисс, но Алан знает, что сейчас она переживает не лучшие времена в своей жизни. Кто-то на площадке разболтал, что она прилетела в Нью-Йорк из-за провальных отношений и сидела на антидепрессантах, но разве могла она натворить что-нибудь ужасное, достойное лишения свободы?
Нет, ни в коем случае. Пусть Эмма и заноза в заднице, но это его заноза, он сам себе её в кожу вогнал, ведь, в конце концов, эта малышка талантлива, и, может быть однажды приведёт его к успеху. Но этот коп… что ему нужно?
Алан задумчиво поджимает губы, пока догадки медленно пробираются в его голову. Этот напуганный, полный беспокойства взгляд, направленный в её сторону, отрешенность от разговора, когда все внимание направлено лишь ей одной, все эти вопросы, не относящиеся к делу… нет, невозможно.
– Ясно, вы можете быть свободны, – сухо бросает капитан.
Он уже собирается уходить, чтобы найти себе новую жертву допроса, когда полный беспокойства голос режиссёра вдруг его останавливает:
– Нет, подождите… есть кое-что, что вы должны знать.
***
Эмма удивлена и подавлена, она устала и напугана, запах гари стоит в носу, и от этого болит голова, трясёт так, будто она проплыла марафон в Северном Ледовитом океане, а ещё и тошнит, как после дикой попойки. Но при всем этом, когда она видит высокую фигуру капитана, приближающегося к ней, кровь снова начинает бежать по венам, а на щеках появляется здоровый румянец. Он подходит к ступенькам, на которых она сидит уже без малого час, укутавшись в плед, и протягивает ей руку.
– Идём, – в голосе лёд, потрескавшийся лёд, сквозь который сочатся молекулы заботы.
– Куда? – она не поднимает взгляд.
Больше Джефф не церемонится, хватая девушку за руку и помогая ей подняться. Он поднимает упавший плед, накидывая его ей на плечи.
– Мы едем ко мне домой. Тебя нельзя оставлять одну в квартире.
Табун мурашек пробегает по спине, стоит ей услышать эти слова. Но гордость вперемешку с апатией и желанием просто лечь в постель и уснуть пересиливают все прочие чувства. Эмма теплее укутывается в плед и останавливается.
– Я не поеду, – хрипло говорит она, – я хочу к себе в квартиру.
– А я не хочу больше мотаться по этим нелепым вызовам, будь это пожар, наводнение, ядерный взрыв и на что ты там ещё способна.
Обида застилает глаза, и Эмма гордо вдергивает подбородок, мгновенно вздрагивая, когда в паре ярдов от неё заводится пожарная машина. Капитан усмехается, – уже по-доброму, – и протягивает ей руку.
– Я не виновата, это произошло случайно.
– Знаю. Я уже все решил, мои парни спишут все на человеческий фактор.
Это ей показалось, или лёд действительно треснул? Снова это тепло во взгляде и намёк на заботу в голосе, но проходит всего пару секунд, – он прочищает горло и возвращается в панцирь.
– Пошли, я долго ждать не буду.
И тогда она сдаётся. Поджав губы в немом и показном возмущении, девушка следует за ним, садится в машину и в наслаждении прикрывает глаза. Здесь пахнет его парфюмом, его сигаретами, его кофе. А ей так паршиво, что лучшее место, в котором она сейчас хотела бы оказаться – рядом с ним.
Капитан отъезжает в парковки, когда Эмма замечает у одного из трейлеров одинокого Алана, провожающего машину копа усталым взглядом. Девушка не чувствует вины. Она уже ничего не чувствует. Но обязательно перед ним извинится.
Весь путь проходит в немой неуютной тишине. Эмма не узнает дорогу до его квартиры, а вскоре и вовсе оказывается, что заехал Джефф в совершенно другой район.
– Это… ты ведь не здесь живёшь, – актриса выглядывает в окно, в удивлении уставившись на мелькающие частные дома. – Ты же…
– Здесь, – автомобиль останавливается у двухэтажного дома. – Многое изменилось с тех пор, да?
Она узнает это место: именно здесь она проснулась несколько дней назад, думая, что, возможно, Джефф отвёз её к своим друзьям, или, боже упаси, к своей богатой любовнице. Сценарий мог быть любым, но точно не тем, в котором капитан полиции покупает неплохой дом с газоном и панорамными окнами с видом на океан, который ему точно не по карману. Но затем она вспоминает его бой, тот самый, который стал отправным пунктом в череду случайностей их встреч, и Эмма понимает: он неплохо заработал, участвуя в нелегальных боях и позволяя другим участвовать тоже, в том самом клубе на окраине Комптона.
– Полицейский, срубивший столько бабок на нелегальных боях, – бормочет себе под нос актриса, выходя из машины. – И куда же подевалась вся ваша жажда справедливости, капитан?
Джефф выходит следом, обводя её дрожащую фигурку, укутанную в плед, тяжёлым взглядом.
– Укатила в Нью-Йорк.
***
Единственное желание, одолевающее Эмму все эти бесконечно-долгие часы – принять душ и завалиться спать. У неё нет сил: ни на разглядывание этого просторного дома, ни на выяснение отношений, ни на что-либо ещё. И как бы сильно ей ни хотелось поговорить с ним или почувствовать хотя бы ничтожную каплю тепла от Джеффа, суровая реальность горячими струями обдавала её тело, позволяя расслабиться и хоть ненадолго отдохнуть от самобичевания и осмысливания ошибок прошлого. Душ действительно помог.
Она чувствовала себя лучше, будто с неё смыли, наконец, всю сажу, а вместе с ней и усталость. Его гель для душа позволил девушке ненадолго ощутить себя в его объятиях, но на смену расслаблению пришла паника – в ванной не было полотенца.
Вернее, это Эмма решила, что его не было.
Лукавая улыбка в отражении ответила девушке уверенным кивком. Душу разрывало от неопределённости, она просто обязана была убедиться в том, что Джефф по-прежнему принадлежит ей. Надоели эти вопросы, надоели его равнодушные взгляды, сменяющиеся заботливым тоном. С этим пора было покончить раз и навсегда.
Другого шанса у неё не будет.
– Джефф, – тихий женский голос пропитан коварством и мнимым сожалением.
Он выглядывает из прохода, мгновенно округляя глаза, ведь то, что попадает под его зрение, не может оставить мужчину равнодушным, – как бы сильно он не хотел. Эмма стоит у двери, абсолютно обнажённая, с закусанной в невинном жесте губой и с ладонью, прикрывающей грудь. Нет, ни черта она не прикрывает. Её совершенное тело, матовая кожа, разгоряченная после душа… он теряет голову здесь и сейчас. Ноги прирастают к полу, мужчина нервно сглатывает и отводит взгляд.
– Ты не мог бы принести мне полотенце? – снова эта мнимая невинность.
И каких же, черт возьми, усилий ему стоило сдвинуться с места. Капитан вымученно кивает и уходит в свою спальню, когда разрумянившееся лицо девушки озаряет победная улыбка. Сам виноват, сам пригласил.
Он возвращается спустя пару минут, подходит к двери, и, не глядя на Эмму, протягивает ей полотенце. Актриса закусывает губу, перекладывает влажные светлые волосы на правое плечо и касается руки Джеффа. Капитан в неожиданности вздрагивает, поднимая на неё удивлённый взгляд.
Эмма делает всего шаг, забирая из его руки полотенце и бросая его на пол. Маленькая женская ладонь касается его предплечья и ползёт выше – к его бицепсам, несильно сжимая их и заставляя капитана нервно сглотнуть. Девушка медленно, но верно приближается к нему.
– Что ты делаешь… – шепчет он, не сводя с неё глаз.
Она пожимает плечами, касаясь обеими ладонями его тяжело вздымающейся и опускающейся груди, прижимаясь к нему всем телом и поднимаясь на носочки.
– Эмма, – его сдавленный стон – награда для её слуха.
Актриса заглядывает в его глаза – зрачки расширились, а ресницы подрагивают от сдерживаемого порыва схватить её здесь и сейчас. Но Эмма больше не церемонится: она скучала по нему, и она хочет, чёрт подери, просто хочет убедиться, что он нуждается в ней так же сильно, как и она в нем.
Но Джефф, кажется, не нуждается, перехватывая её ладони, что уже ползут к его ширинке, и отстраняя разочарованную девушку от себя.
– Я сказал: всё кончено, – отрезает он, сжимая челюсти.
Эмма озлобленно щурится. «А твой стояк говорит мне обратное», – хочется закричать, но девушка обхватывает себя руками, поднимая голову.
– Кто это закончил? Ты, я? По-моему, всё решили за нас.
– Я не хочу выяснять отношения. Я устал и ты тоже.
Неуверенность в его голосе и его взгляд, прикованный к её груди, – то, что не позволяет девушке развернуться и уйти. Она вздыхает и опускает взгляд, позволяя Джеффу со спокойной душой испепелять голодным взглядом её тело, которое он так любил и которое любит и желает так же сильно, как и всегда.
И он взвыть готов от такого зрелища, что предстало перед его глазами. Хочется закричать во всё горло, схватить эту девчонку, усадить на ближайший комод и никогда, черт подери, не отпускать. Он же знает, что она издевается. И с полотенцем это она хорошо придумала. Чертовка. Одни беды от неё.
– Ладно, – шепчет Эмма, наклоняясь и поднимая полотенце. – Спокойной ночи.
В воздухе витает осязаемое и доступное зрению напряжение. И напряжение это не только в воздухе, оно и в брюках капитана, и он вымученно закрывает глаза, стараясь не смотреть на то, как она разворачивается и уходит, виляя бёдрами и открывая ему обзор на упругие женские ягодицы. И Эмма действительно уходит, чтобы вернуться в ванную, скатиться по холодной стене и беззвучно заплакать о неудавшемся плане обольщения и о том, что этому сухарю действительно плевать, – он огрубел, он забыл, он даже больше не кричит на неё! Словно отключил все свои эмоции, и ходит, как робот, чёртов идиот! Как можно оставить всё в прошлом, ведь у них было так мало времени, так мало…
Поток сожалений и ещё не начавшейся слёзной истерики вдруг прерывается, когда Эмма оказывается буквально впечатана в поверхность двери, ведущей в ванную. Девушка судорожно оборачивается, но не успевает даже опомниться, когда жадные губы капитана обрушиваются на её губы в поцелуе, не требующем возражений.
========== Глава 14. ==========
Иногда для того, чтобы пламени вспыхнуть, достаточно всего одной тлеющей сигареты, нелепо брошенной на кипу бумаг в пластиковой урне. Нескольких несчастных секунд хватит, чтобы огонь сделал своё дело, а пламя начало поглощать все большие территории, охватывая своими жгучими языками всё, что попадается у него на пути. Пожар не думает о последствиях, он рушит всё и превращает в золу. Таково вечное правило. И речь сейчас не только об огне.
Он потерял рассудок. Сколько можно спрашивать себя, сколько можно сжимать кулаки до побеления костяшек, сколько можно ждать, когда все образуется? Нет, не её обнажённое тело или эта глупая попытка соблазнения заставили Джеффа сложить оружие. Он вдруг вспомнил, что это была она. Что это она – та девушка, которая всегда должна была быть рядом с ним. Она не подходила ему: начиная её стервозным характером и заканчивая скандальным полем её деятельности, но вся его душа принадлежала ей одной. Это была она – та, кто нагло ворвался в его привычный уклад жизни, она – та, кто собиралась стать её частью. Её отобрали у него силком, через месяцы страданий так щедро вернув обратно, будто она была драгоценнейшим даром, а он её сторонился. Не Джина должна была быть с ним и в горе и в радости, это должна была быть Эмма.
Она же никогда не сомневалась и не колебалась прежде, чем делать все эти нелепые, будто у маленького ребёнка, первые шаги. Её память нагло стёрла все эти месяцы, проведённые без него, все причины, которые её от него оттолкнули, стоило ей увидеть его там, в аэропорту. Мозг снова включил привычную программу – всегда быть рядом с ним, и Эмма ей упорно подчинялась. Она любила Джеффа, она принадлежала ему и сердцем, и душой, и телом. Он стал её трофеем после долгих лет одиночества и, как ей казалось, наслаждения этим. Но наслаждение было здесь и сейчас: в сильных руках, сжимающих её талию, в чувственных и пылких губах, оставляющих на шее отметины, в любимых глазах, которые смотрят так, как никто и никогда не посмотрит. Эмма отдавалась ему без остатка. Она знала: придёт время, и они снова будут вместе.
Казалось, его поцелуи были везде. Эмма жадно ловила его губы каждый раз, когда он хотел коснуться её шеи или ключиц, и Джеффу бесконечно нравилось это. Он прижимал её хрупкое влажное после душа и его поцелуев тело к двери, и они оба чувствовали, что с этой минуты все границы между ними будут беспощадно стёрты. Стереть бы себе память, думал Джефф, но и это расставание стало частью истории. Их истории.
– Ты пахнешь так же, – шепчет он, лаская ладонями живот, бедра, ягодицы девушки.
Эмма улыбается, в удовольствии запрокидывая голову. Ей не верится, ей совсем не верится, что после всего произошедшего с ними дерьма, она может быть так счастлива. Ещё больше ей не верится в то, что Джефф действительно сможет найти силы от неё отстраниться.
– Я хочу тебя, – отзывается она.
С губ капитана слетает ухмылка, и в ту же секунду он подхватывает её за ягодицы, припечатывая актрису к двери. Эмма усмехается, обвивая его талию ногами, и находит его губы.
– Отнеси меня в свою спальню.
Не разрывая поцелуй, Джефф несёт девушку к кровати, укладывая её на простыни. Она улыбается, не веря своему счастью, и тянет руки к мужчине. Капитан даёт себе несколько секунд лишь для того, чтобы запечатлеть в памяти этот момент: самая красивая девушка лежит обнажённая в его кровати и ждёт, когда он к ней присоединится. А может быть, выражение «красивая» здесь ни к чему, оно и так закреплено за ней, вернее было бы сказать «любимая». И это было бы правильно. Ведь он никого и никогда ещё так сильно не любил.
Длинные пшеничные кудри распластались по простыням, голубые глаза горят неподдельной страстью, а приоткрытые алые губы так и манят к ним прикоснуться. Это Джефф и делает, возвышаясь над девушкой и крепко целуя её, отдавая этому поцелую всю страсть и всю боль, что скопилась в его душе за эти месяцы. Эмма обнимает его за шею, притягивая ближе к себе, и резко выгибается в спине, когда капитан перебирается поцелуями на её грудь, играя языком с сосками. Нет, это не то удовольствие, которое нужно растягивать, она хочет его здесь и сейчас, и ей некогда размениваться на лишние ласки. К счастью, Джефф разделяет её позицию.
Он резко входит в неё, заставляя девушку задохнуться в собственных стонах. Эмма выгибается, подставляя любимым губам свою аккуратную грудь, и Джефф начинает двигаться в ней, осыпая бюст, шею, лицо актрисы быстрыми поцелуями. Это несравнимое удовольствие, действительно несравнимое, и ей никогда не хотелось думать о других мужчинах так, как она думала о Джеффе. Теперь между ними не было третьих людей или горечи от воссоединения – между ними уже ничего лишнего не осталось. Чистый лист, новая жизнь, новые ощущения. И думая о том, что их может ждать впереди, капитан ускоряет свой темп, заставляя её стонать и выкрикивать его имя, впиваться ногтями в спину, кусать его плечи и свои губы от нескончаемого удовольствия, получаемого от секса с любимым человеком после долгой разлуки.
Они не отпускают друг друга долго, словно пытаясь заполнить образовавшуюся между ними пустоту. За одним оргазмом следует другой, когда Эмма хочет быть сверху, а затем, решив просто выпить воды на кухне, он берет её прямо на тумбе, заставляя девушку извиваться и стонать, обвивая его ягодицы своими ногами. Обессиленные и счастливые, они отпускают друг друга глубокой ночью, после совместного принятия ванны, закончившегося долгими поцелуями в постели.
– Я так скучала по тебе, – устало шепчет Эмма, выводя пальчиком узоры на его сильной груди.
Джефф молчит и курит, погрузившись в раздумья. Его лицо настолько непроницаемо и серьёзно, что волна паники мгновенно овладевает её душой. Эмма поднимает голову, заглядывая в изумрудные глаза капитана.
– Ты выглядишь так, будто все произошедшее между нами – просто секс, – голос полон горечи. – И что на утро ты выставишь меня, снова строя из себя великого и ужасного монстра.
Капитан опускает взгляд и усмехается, делая затяжку, а после выпуская густое облако дыма.
– Я, значит, монстр? А ты тогда ведьма.
– Но я серьёзно.
– За эти несколько дней, что ты здесь, Эмма, ты успела стать причиной моего нокаута, подраться на входе с вышибалой, словить несколько нервных срывов и устроить пожар на съёмках. Ты беда, Эм, но ты моя беда. И ты принадлежишь мне. И связь у нас, как оказалось, гораздо крепче, чем мы оба думали.
По всему её телу разливается тепло. Она давно не чувствовала этого. Какой бы любовью и заботой её ни окружал Дейв, ей всегда не хватало только одних рук рядом, только одного голоса и только одного взгляда – слегка строгого, будто отцовского, упорно скрывающего всю свою любовь за пеленой ярости и равнодушия. Эмма была счастлива, несмотря на все проблемы, подло прячущиеся за её спиной.
– Я рада, что все наладилось, – с улыбкой говорит она, прижимаясь к капитану.
А Джефф вдруг отстраняется, во взгляде уже нет той теплоты, что он дарил ей всю ночь, будто весь лёд снова вернулся своему законному владельцу. Девушку бросает в дрожь и она хмурится, когда он, наконец, начинает говорить:
– Но, Эмма, у меня есть одно условие. Всего одно чёртово условие, которое ты должна выполнить ради меня.
***
Дейв закрывает глаза. Он пытается представить весь вид на Нью-Йорк, который открывается с восемьдесят шестого этажа Эмпайр Стейт Билдинг. У него это почти получается, и вот уже миллионы огоньков, крыши небоскрёбов и чернеющая полоса Ист-Ривер всплывают в воображении мужчины, когда он ненароком открывает глаза и видит всё ту же кирпичную стену соседнего дома – единственный вид, открывающийся с балкона. Дейв курит, неприлично много курит и не перестаёт названивать Эмме. Проще выучить гимн США на всех языках мира, чем забыть эту чёртову блондинку с её чёртовыми нескончаемыми проблемами.
– Льюис уснул в твоей комнате, ничего?
Обернувшись на голос бывшей жены, Дейв отвечает ей вымученной улыбкой. Джуди сама пришла к нему сегодня вечером и принесла ужин, зная, что без заказанного из ресторана на первом этаже дерьма этот детектив совсем перестанет питаться. Ларсон был бесконечно этому рад, весь вечер играл с сыном и всё никак не мог избавиться от этой долбанной тревоги в душе.
– Ты в порядке? – тон девушки тактичен и осторожен, она подходит к Дейву, опираясь о металлические перила руками. – Выглядишь так, будто сейчас сорвешься в аэропорт, чтобы улететь в Калифорнию и найти Эмму.
Горькая усмешка бывшей миссис Ларсон вводит его в тупик. Но он слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить на это должное внимание.
– Она звонила мне шесть раз, а теперь не берет трубку.
– Может, разница во времени? И она уже спит? Сколько сейчас в Лос-Анджелесе?
– Там только семь вечера.
– Значит, она на съёмках. Ты же сам говорил, актёры должны оставлять телефоны.
– Нет, что-то случилось. Я это чувствую.
Джуди вздыхает, пожимая плечами. Она ничего не может ответить. Ком в горле мешает. Собрать мысли в общую кучу тоже не получается. Они остались друзьями ради Льюиса, но если эта дружба способна принести ей столько боли… лучше уж вообще ничего не чувствовать. Ведь раньше Джуди была той, за кого Дейв волновался. Только она и никто больше.
– Мы, наверное, уже пойдём, – глотая обиду, говорит девушка.
Она не может даже взгляд на него поднять. Горечь, разлитая по всему телу истинным ядом, заставляет её сосредоточиться только на этих неприятных ощущениях. Дейв замечает состояние бывшей жены, бросая сигарету в пепельницу и поворачиваясь к ней всем телом.
– А с тобой что, Джуд? – он обводит её маленькую фигуру обеспокоенным взглядом, а затем хмыкает, догадавшись. К счастью, паршивое настроение даёт зелёный свет на то, чтобы осознанно нести чушь. – С бойфрендом поссорилась? Как там его, Ральф? Ну и имя. Как у пса.
От такого заявления у неё буквально отвисает челюсть. Джуди хмурится и складывает руки на груди.
– Его зовут Стюарт, – мягко отвечает она. – Откуда это имя вообще взялось в твоей голове?
– Не знаю, может быть, кто-то другой Ральф. Видишь, у твоего парня даже имя не запоминается.
Он сам не понимает, почему злится ещё сильнее, когда думает о ней с кем-то другим. Вероятно, привычка осознания того, что Джуди может быть только с ним, сыграла с ним злую шутку, а может он просто бесится, что Эмма не берет трубку, а потому срывается на всех подряд. Джуди же на несчастную долю секунды кажется, будто он ревнует. На губах расцветает мимолетная улыбка, а на щеках выступает лёгкий румянец. Девушка отворачивается, пытаясь скрыть счастливое смущение, а затем снова возвращает взгляд к бывшему мужу, чтобы задать вопрос, уже долгое время мешающий ей спать по ночам.
– Эмма… ты её любишь?
