Текст книги "Winner (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Пролог. ==========
Однажды это случится. Насмотревшись неправдоподобных фильмов, начитавшись слащавых романов-сказок, наслушавшись самых удивительно-бредовых легенд; за непринуждённой беседой, для поддержания разговора или в любопытстве и неопытности, кто-то попросит её рассказать о любви. Тогда она, сжав кулаки до побеления костяшек и вынужденно улыбнувшись, полухриплым от подкатившего к горлу кома ответит: «Я не хочу вас разочаровывать».
Они не заметят. Не заметят нервно подрагивающих кончиков пальцев, погруженность в мысли и отстраненность от очередной бессмысленной околосветской беседы. И, возможно, в мнимом жесте беспокойства кто-то коснётся её плеча и спросит: «Ты в порядке?». Её губы дрогнут в вынужденной улыбке, а светлые волосы чуть взлохматятся от того, как яростно она закивает головой. Она не будет в порядке. Она не скажет правду.
Не скажет о том, что любовь – жесточайшее оружие против человечества. О том, что нет силы хуже и разрушительней, чем сила любви. Любовь приукрашивают и преуменьшают. Лживые бабочки в желудке сгорают, а пепел их крыльев – ядовитый порошок, разъедающий внутренности изнутри. Любить – не улыбаться и не чувствовать себя на пике счастья. Любить значит нервничать. Постоянно нервничать, ощутить на себе все виды стресса и депрессии. Любовь – это болезнь, это вирус, это инфекция.
И в этот момент, где-то глубоко-глубоко, на задворках очерствевшей души, недовольно потягиваясь от продолжительного сна, начнёт пробуждаться старое, давно забытое чувство. Своими чёрными, иссохшими крыльями исцарапает её органы, не тронув лишь сердце – грубое, холодное, покрывшееся толстой коркой льда. Но оно будет там, и оно будет проситься наружу каждый раз, когда что-то заставит её вспоминать.
И это её сломает.
========== Глава 1. ==========
– Чёрт бы побрал эти дни рождения.
Голос, полный отчаяния и явного отторжения, резко прерывается навязчивым припевом солиста Anberlin. Закатив глаза, Дейв рывком выдергивает шнур из колонок, со злобой уставившись на раздражающе-весёлую Эмму. А она всё продолжает танцевать, отодвигая ногой заполненную до отвалу картонную коробку. Когда та, наконец, оказывается у двери, Ларсон склоняется над ней и достаёт оттуда нетронутую пачку таблеток.
– Ты… ты решила их выбросить?
На лице блондинки вырисовывается широкая и впервые за долгое время искренняя улыбка. Кивнув, девушка подлетает к мужчине и обнимает его за шею, повиснув на опешившем детективе.
– Пришло время.
– Это лучший подарок, Эм, – облегчённо выдохнув, он прижимает блондинку к себе, поглаживая её по пшеничным кудрям и в наслаждении прикрывая глаза. – Я рад, что ты, наконец, решилась.
Подняв на лучшего друга свои голубые глаза, она невинно пожимает плечами. Это важный день, – его стоит обвести в кружок на календаре, которого у них нет, его стоит запомнить, стоит отмечать его каждый год. Потому что Дейву сегодня исполнилось тридцать. Потому что спустя восемь месяцев Эмма, наконец, решила выбросить все свои антидепрессанты и прочую дрянь, помогающую ей, как она наивно полагала, избавиться от всех видов боли. Избавиться от одной зависимости и приобрести с десяток других.
– Может, тогда не стоит устраивать всё это? Я уже получил от тебя прекрасный подарок!
Эмма резко отстраняется, толкая мужчину в грудь. Обида в её взгляде фальшивая, и он знает, что она улыбается, пока уходит от него в свою комнату, снимая на ходу майку и виляя бёдрами. Их маленькая квартира в самом сердце Бруклина, нет, весь Бруклин, а может быть, даже весь Нью-Йорк, кажется, в эту секунду слышит, как громко он сглатывает слюну, наблюдая за её оголенной спиной. До неё всё ещё ничего не доходит. Она всё ещё продолжает издеваться над ним.
– Не понимаю! – кричит девушка из своей спальни, пока пытающийся собраться с мыслями Дейв пинает ногой коробку и уходит на кухню. – Почему ты так нервничаешь из-за этого?! Мне не терпится познакомиться с ними!
– Эмма, вы пытались познакомиться четыре раза. Ничем хорошим это не закончилось.
Девушка возвращается на кухню в его толстовке. Ларсон закатывает глаза и протягивает ей бутылку с водой.
– Если я ничего не помню, значит, этого не было.
– Конечно, ты ведь была под транквилизаторами.
Поперхнувшись водой, Эмма резко поднимает на мужчину разозленный взгляд. Ещё одна тема, которую стоит обходить стороной, желательно, на цыпочках. Но он делает это нарочно. Он продолжает давить, продолжает делать всё, чтобы ей было стыдно.
– Заткнись, – наконец, отвечает Эмма. – Она сильно злится на меня?
– Она всё понимает, – мужчина кивает, садясь за стол. – Почему ты не на съёмках?
– А ты почему так рано притащился?
– Я первый спросил.
Закатив глаза, блондинка садится на стул, подгибая под себя колени. Дружелюбная улыбка, натянутая на её румяное личико, не сулит ничего хорошего.
– Я очень вежливо попросила Стоуна о выходном.
Дейв прыскает смехом.
– Очень вежливо попросила? Эмма, сколько можно тебе говорить о вреде угроз? Рано или поздно это обернётся против тебя.
– Спасибо, пап, я учту, – едко отвечает Эмма. – Твоя очередь. Что ты тут забыл так рано, всех гангстеров собрал? Я ещё ничего не успела приготовить.
– Так говоришь, словно в духовке у тебя стоит индейка, а мой шикарный торт именинника ждёт, когда ты украсишь его розами из сливок.
Бутылка с водой прилетает Дейву в голову, и он отвечает Эмме тем же, отчего девушка мгновенно выходит из себя и бросает её с такой силой в мужчину, что тот вскрикивает от боли, ведь удар горлышка бутылки приходится прямо в висок. Подняв на девушку обескураженный взгляд, Ларсон сглатывает в испуге: её чистые голубые глаза теперь горят сумасшедшей яростью, выжигают в мужчине дыру и мысленно испытывают на нем все виды нечеловеческих пыток. Дейв машет ладонью перед её лицом, отчего Эмма в ту же секунду вздрагивает.
– Эмма, что это было? Ты чуть не убила меня гребанной бутылкой, – в растерянности шепчет он, вглядываясь в её лицо.
На смену гневу приходит испуг. Эмма в удивлении смотрит на Дейва, затем на бутылку с водой, валяющуюся на полу, и на красный след от удара на его виске. Она резко подрывается с места и хватается за голову.
– Прости, я… я не знаю, что на меня нашло.
Тогда становится поистине страшно. Паника подкатывает к горлу вместе с тошнотой, и девушка мечется по их просторной кухне, не зная, куда себя деть. В один из таких моментов она резко вписывается в объятия Дейва. Прижимая её к себе и в успокаивающем жесте поглаживая её по спине, детектив снова и снова просит её успокоиться. Но это ведь просто невозможно! Невозможно лишь потому, что Эмма просто не помнит, как она сорвалась. Она помнит только момент, когда Дейв бросил в неё бутылку. А дальше – вспышка и пустота, испуганный взгляд лучшего друга и сплошное непонимание.
– Это из-за таблеток, – срывающимся от подкатывающих слез голосом говорит актриса. – Я читала, что их нельзя резко бросать… но я больше не могу на них сидеть. Я больше не могу, Дейв, они не помогают.
Слезы душат, и лицо Ларсона искажает гримаса боли, ведь больно ей – больно и ему. Все бессонные ночи, все приступы истерик, все её крики, всё её безумное поведение – он пережил это с ней, он прочувствовал это на себе. И он не позволит этому случиться снова.
– Послушай меня, Эм, – подняв её лицо за подбородок, Дейв стирает ладонью слезы с её щёк и с силой закусывает губу, борясь с бешеным желанием её поцеловать. – Сейчас ты должна быть со мной предельно честна, ладно?
Секунда непонимания. Кивок.
– У тебя уже было такое? Были подобные вспышки гнева?
Девушка качает головой, мысленно погружаясь в один из недавних дней на съёмках, когда она едва ли не набросилась на свою гримёршу из-за того, что та лезла не в свое дело. Но считается ли это срывом? Эта скользкая Лиз заслужила! В любом случае, не стоит говорить об этом Дейву. И о том случае с официантом тоже не стоит…
– Нет, – девушка нервно сглатывает. – Нет, такое впервые.
Дейв больше, чем уверен, что в такой критической ситуации она просто не способна соврать. Когда Эмма в отчаянии, она становится предельно искренней. А потому он безоговорочно верит ей, кивает и целует в макушку, пытаясь понять, что делать с этим дальше. В конце концов, может быть, в этом нет ничего страшного.
Все срываются.
– Сделаем так. Скоро придут Джуди и Льюис. Мы проведём отличный день, будем натянуто улыбаться друг другу и делать вид, что ты не называла её слепой дурой, упустившей свой шанс, а она не убегала из того ресторана в слезах. Я буду следить за тем, чтобы ты снова не отравилась мартини, а ты будешь притворяться, что любишь детей. Договорились?
Глаза блестят от слез, и в них отражается обеспокоенное улыбающееся лицо Дейва. Наконец, нервно сглотнув ком в горле, актриса кивает. Всё, что от неё требуется – не вести себя так паршиво, как она привыкла.
***
Квартира, которую снимали Эмма и Дейв с июля, Джуди нравилась. Здесь было просторно, здесь были огромные окна, здесь легко дышалось. В участке, куда преуспевающего детектива с рекордным количеством раскрытых дел приняли с распростёртыми объятиями, отлично платили, а один гонорар Эммы мог покрыть все их расходы за месяц. Когда эта нервная девица была на площадке, Дейв звонил Джуди, умоляя её прийти вместе с Льюисом. Они много болтали, играли, а затем отправлялись на недолгую прогулку с мороженым. Несмотря на разногласия с Эммой, у бывшей жены Дейва были только лучшие ассоциации с этим местом. А потому она с радостью приняла приглашение прийти на День Рождения бывшего мужа, положила в плюшевый рюкзак Льюиса подарок для него, и, собравшись с мыслями, вызвала такси.
Эмма не внушала никакого доверия. Особенно, когда прожигала девушку одной лишь ей понятным взглядом или когда нервно постукивала ногтями по столешнице. Так или иначе, они собрались здесь вчетвером, и они должны были пересилить себя, чтобы не закончить этот вечер поножовщиной.
– Джуди, тебя не бесит, что Льюис – точная копия Дейва? – актриса поднимает бровь, уставившись на мальчишку, усевшегося на коленях отца. Они были слишком увлечены разглядыванием значка Ларсона. – Я бы обиделась, если бы мой ребёнок не взял ничего от меня.
Джуди поджимает губы, раздумывая над ответом на столь идиотский вопрос. Она не из тех, кто любит интриги и драмы вокруг себя, а потому девушка лишь поправляет свои каштановые волосы и пожимает плечами.
– Нет, – просто отвечает девушка, вызывая на лице Дейва улыбку одобрения.
Эмма выпускает длинный выдох. «Скучно», – одними губами проговаривает девушка, и, встав с дивана, забирает из бокала Дейва оливку, а затем и сам бокал.
– Ладно, этот вечер уже не спасти, так что расскажите хотя бы, как вы познакомились.
– Папа, я хочу пить, – Льюис надувает губы, обращая все внимание к себе.
Засуетившиеся Джуди и Дейв принимаются искать воду или хотя бы сок на столе, но его ведь сервировала Эмма, а потому, столкнувшись лишь с многочисленными алкогольными напитками, Ларсон качает головой, подхватывает сына на руки и уходит с ним на кухню. Блондинка пожимает плечами, усмехнувшись. В конце концов, это не детский утренник. Зачем здесь сок, если его нельзя разбавить водкой?
– Мы познакомились в школе, – осторожно говорит Джуди, переключая внимание Эммы на себя.
Только потому, что Дейв просил быть с Холл помягче.
– Как романтично, – снова рухнув на диван, блондинка закатывает глаза. – Первая любовь, все дела?
– Что-то вроде того. Мы были лучшими друзьями, а затем признались друг другу в любви.
– Наверное, на выпускном, как в тех фильмах, в которых я боюсь сниматься.
– Нет. Я уже училась в колледже, а Дейв в полицейской академии. Мы оба приехали домой на рождественские праздники, случайно встретились… больше не расставались.
Говоря всё это, Джуди улыбается. Погружения в эти тёплые воспоминания ранят и греют одновременно, она опускает взгляд, чувствуя, как пылают щеки, а затем поднимает его на Эмму и добавляет:
– Я думаю, даже когда мы разъехались после школы и не виделись друг с другом несколько месяцев… я не переставала его любить.
Последняя фраза действует на актрису наихудшим образом. Бокал, находившийся в её руках, вдруг трескается от той силы, с которой Эмма его сжимает. Глаза наливаются кровью, в груди все сжимается от неконтролируемой злобы, и под удивлённый вздох Джуди, девушка бросает осколки на пол, рывком встаёт с дивана и несётся на балкон. Ей нужен воздух. Ей нужно собраться с мыслями.
Это помогает. Втянув носом февральскую прохладу, она поднимает затуманенный взгляд к небу и изо всех сил старается не расплакаться. Саднящая боль где-то в области ладони заставляет её испуганно взглянуть на окровавленную руку. Но откуда кровь, откуда этот ужасающий глубокий порез?
Паника волной поднимается в душе.
– Эмма, – мягкий голос Джуди за спиной заставляет актрису испуганно обернуться. – О боже, твоя ладонь!
Блондинка прячет руку в карман, свободной ладонью стирая слезы. Она заглядывает за спину бывшей жены Дейва, чтобы убедиться, что самого Ларсона там нет, а затем снова переводит взгляд на Джуди.
– Ты ничего не видела.
– Но бокал… он лопнул прямо в твоей руке…
Прерывистый вздох служит ответом на все мысленные вопросы брюнетки. Джуди знает, что Эмме нелегко было всё это время, она ловила все её язвительные комментарии, слышала о её тяжёлом характере и видела несколько пузырьков с таблетками в ванной. Но то, что произошло минутой ранее…
– Тебе нужно перебинтовать руку, пойдём, – нервно сглотнув, говорит Джуди.
Эмма резко оборачивается к ней, и теперь в её взгляде нет никакой злобы и раздражения, – там лишь мольба и испуг.
– Пожалуйста, не говори об этом Дейву, ладно?
– Но почему?
– Я… я сказала ему, что всё в порядке.
Джуди опускает взгляд, в досаде поджав губы. Вопрос, который горьким привкусом ощущается на кончике языка, всё-таки вырывается наружу.
– Эмма, это произошло, потому что я сказала, что любила его? Ты приревновала?
Распахнув глаза в удивлении, блондинка снисходительно улыбается. Она не должна говорить то, что собирается сказать, но… но Джуди хороший человек и она не заслуживает чувствовать то, что чувствует сейчас. И приняв на себя весь удар разрушающей правды, Эмма выпрямляется и хриплым от слёз голосом, говорит:
– Когда ты сказала, что не переставала любить Дейва… это напомнило мне о человеке, которого не перестаю любить я.
Комментарий к Глава 1.
Что думаете об этом? ❤️
========== Глава 2. ==========
Кругом всё в огне. Пламя пожирает последние дюймы предметов: шкафа, кровати, нескольких рамок с фотографиями. Расплывчатые силуэты смотрят на Эмму с глянцевой бумаги, что плавится на её глазах. Кто эти люди на фото? Чего они хотят? И откуда пожар?
Она резко открывает глаза, принимая сидячее положение в кровати. Несмотря на то, что сон был не из приятных, ощущения минувшего кошмара нет. Только нестихаемая щемящая боль в груди, не позволяющая сделать и вздоха, – то, к чему Эмма привыкла и то, с чем она живёт больше полугода. Остаётся только смириться, встать с постели, и, не глядя на время, отправиться на кухню. В горле пересохло.
Настроение колеблется от «паршиво» до «жить можно», пока в утренних сумерках сонная Эмма бредет через лабиринты комнат. Шум, доносящийся с кухни, заставляет девушку напрячься, и она ускоряет шаг, резко вздрагивая у дверей. Дейв стоит к ней спиной, опустошая стакан с водой.
– Бессонница?
Он оборачивается мгновенно, натягивая на лицо добродушную улыбку.
– Эмма, вообще-то, уже шесть утра.
Девушка хмурится, уставившись в окно, а затем снова вернув свой взгляд к явно чем-то недовольному лучшему другу. Она пожимает плечами, а затем садится за стол.
– А на работу тебе в девять.
Их ранние посиделки на кухне с болтовней до сонной зевоты давно вошли у обоих в привычку. Сегодня Дейв не хотел разговаривать. Настроение, как и у Эммы, валялось где-то в области земной коры, послевкусие вчерашнего дня рождения неприятной горечью ощущалось на языке. Он знал, что эта бестия что-то скрывает, но это не было первопричиной его дерьмового душевного состояния. Так или иначе, она с него не слезет, если не узнает.
– Заметила, какая нервная Джуди вчера была?
Эмма поднимает на него напряжённый взгляд и сжимает кулаки. Нет, его бывшая жена – не такая уж и плохая, ей можно доверять. Нет, доверять, конечно, нельзя никому. Но Джуди вряд ли расскажет ему про инцидент с бокалом.
– Да, – она прочищает горло, – да, что-то случилось?
– Она встречается с кем-то, – на выдохе отвечает Дейв.
– И что?
– Что значит «и что»? Я ни слуху, ни духу про какого-то там придурка, с которым встречается моя бывшая жена.
С губ девушки слетает смешок. Так вот, почему он был таким нервным вчера и не может уснуть сегодня! Очевидно, связь между ними намного крепче, чем Эмма могла представить себе в день её знакомства с его бывшей женой.
– Ну ты и обманщик, Дейв, – рассмеявшись, отвечает актриса. – Помнится, ты говорил мне, что вы друг друга не любите. И всё такое.
Дейв непременно закатывает глаза. Разумеется, он любит Джуди. Как мать его сына, как подругу, как человека, которого знает всю жизнь. Эта любовь крепкая, пустившая корни, она не такая, как любовь к Эмме, где каждая секунда как на минном поле. Твёрдая и уравновешенная любовь против чего-то шаткого и непостоянного, приносящего при этом столько острых ощущений, сколько за всю свою жизнь он не испытывал.
А потому мужчина только усмехается и качает головой.
– Я не отказываюсь от своих слов. Просто мне не нравится тот факт, что Льюис…
– Ну да, все дело в Льюисе.
– Чего ты добиваешься, Эмма?
– Просто признай, что ты ревнуешь свою бывшую жену, параноик.
– О, Господи, ты совсем с катушек сле…
Раздраженный голос Дейва, к его счастью, прерывает настойчивая вибрация телефона Эммы, лежащего на кухнном столе. Увидев имя Сэм, своего агента, девушка недовольно хмурится. Что ей надо в шесть утра? Съёмки у них вечером!
– Что? – рявкает блондинка, поднимая взгляд к потолку и откидываясь на спинку стула.
– И тебе доброе утро. Судя по твоему недовольному тону, я тебя разбудила, но готовься к тому, что твоё настроение сейчас окончательно скажет тебе «пока-пока».
Внутри всё холодеет, Эмма словно чувствует, что Саманта собирается ей сказать. Какой-то подкожный страх, какого она давно не испытывала, какое-то старое чувство. Предчувствие. Чего-то плохого, чего-то, что ей точно не понравится. Девушка обменивается с детективом недоуменными взглядами, а затем возвращает все внимание к Сэм.
– Я готова, уничтожь меня.
– Ты ведь помнишь, как Алан жаловался на то, что из-за того, что в Нью-Йорке чёртов ледник, а у нас по графикам лето, мы не укладываемся ни в какие сроки?
Где-то на задворках порядком пострадавшей памяти мелькают расплывчатые воспоминания. Но как не вспомнить такое? Это ведь главная тема обсуждений, жалоб и опасений на съёмочной площадке, в которой, по своему обыкновению, Эмма никогда не участвовала. Но теперь, когда все детали пазла сложились в одну не самую красивую картинку, инстинктивный страх застилает девушке глаза. Она судорожно выдыхает и дрожащим голосом отвечает:
– К чему ты клонишь?
Саманта вздыхает, готовясь выдать информацию, после которой обязательно последует поток ругательств, проклятий и угроз:
– Вы с кастом летите в Лос-Анджелес. Снимать финал. Студия в Голливуде готова, к счастью, благодаря тебе связи с Тарино у нас налажены. Как тебе такое?
***
Лос-Анджелес, Калифорния.
17:57
Непривычно тихо. Словно кто-то нарочно отключил весь звук в мире. Тихо и подозрительно.
Он в неверии поднимает взгляд раскрасневшихся от количества выпитых энергетиков глаз и хмурится, оценивая обстановку. И тогда, словно по щелчку, шум возобновляется. Включаются копировальные машины, галдёж сотрудников, хлюпанье наливаемого кофе из автомата. Мужчина сжимает связку бумаг и раздражённо фыркает, беспрестанно стуча указательным пальцем по столу.
Где эта чёртова Сильвия?!
– Не могу поверить, Бонни, это самый счастливый день в моей жизни! Я уже знаю, какое у меня будет платье. И какие платья у подружек невесты! Тебе ведь пойдёт кроваво-красный, правда?
Тонкий женский голосок и приближающиеся шаги из коридора заставляют капитана подорваться с места. Он бросает листы на её стол и складывает руки на груди, встречая двух сотрудниц канцелярии взбешенным взглядом. Девушки тормозят в проходе, и, как героини некачественного мюзикла, одновременно ахают, приоткрыв рот. Сильвия прикладывает ладонь к груди и выдыхает.
– Мистер Баттс, вы нас напугали! Какие-то проблемы, вам что-то подписать?
Жевалки играют на его скулах, в глазах черти пляшут вокруг сатанистского круга, и сам он – владелец преисподней, пылает гневом и ненавистью. Под этим взглядом становится неуютно, и Бонни, быстро извинившись, увиливает из кабинета, оставляя лучшую подругу наедине с самим дьяволом.
– Я жду здесь уже полчаса. Где вас носит, мисс…?
– Райли, – нервно сглотнув, отвечает она.
– Мисс Райли. Какого черта вас нет на рабочем месте в самый разгар трудового дня?
Чувствуя себя провинившейся школьницей перед самым что ни на есть наводящим страх учителем, Сильвия опускает взгляд. Длинные тёмные волосы скрывают раскрасневшиеся от стыда щёки, из глаз вот-вот польются слезы. Она слышала, как он отчитывает других, как увольняет других, но ещё никогда не попадала на него сама. А потому, пытаясь оправдаться, запинающимся от страха голосом девушка говорит:
– Простите, п-просто мой парень… он только сделал мне предложение, я-я разговаривала с организатором по поводу свадьбы…
– О, так вы выходите замуж? – дьявольская ухмылка вырисовывается через щетину, и это вовсе не выглядит доброжелательно. – Поздравляю, Сильвия.
– Спасибо, – шепчет девушка, не поднимая взгляд.
Джефф подходит к ней, и, продолжая улыбаться, хватает Сильвию за плечи. Удивленная, она поднимает голову, все ещё не понимая, как может эта чёртова улыбка сочетаться с дьявольщиной во взгляде. Но когда он снова начинает говорить, вопросы вмиг покидают её голову:
– Значит, на фоне новости о свадьбе ваше увольнение будет смотреться не так грустно, – капитан надувает губы, и, погладив девушку по волосам, спешит выйти из её кабинета, напоследок прикрикнув: – Заберёте свое жалованье в бухгалтерии и можете проваливать!
Он уходит, оставляя после себя шлейф крепких духов и удивления Сильвии. На губах играет самодовольная улыбка: он горд собой, словно слетал на Луну или открыл пенициллин, бодрость бежит по венам, и никакой энергетик не нужен, когда он так отлично подпитался чьим-то горем. Совершенно забыв о причине своего появления в канцелярии, капитан поднимается обратно в свой кабинет, обводя при этом весь участок недоверчивым взглядом. Казалось бы, не прикопаешься: каждый при работе. Не на ком сорвать гнев, но он в этом и не нуждается. Нужно подкопить силы для очередного ночного марафона.
– Капитан, к вам можно? – макушка очередного, третьего за месяц детектива, заглядывает в его кабинет.
– Нельзя, – просто отвечает Джефф.
Он хватает со стола сигареты, телефон и ключи от машины, и, отодвинув в сторону хлюпенького, но бойкого Джимми, направляется прочь из кабинета. При одной мысли о грядущем времяпрепровождении возбуждение волной поднимается в душе, адреналин начинает бежать по венам, и он рывком садится в машину, заводит мотор и уезжает как можно дальше от участка. Как назло ловит все светофоры, не отвечает на звонки, глаза его горят предвкушением, грудную клетку распирает от нарастающей радости, а когда автомобиль останавливается у знакомого здания, улыбка Джеффа становится в разы шире.
Его ждёт потрясающая ночь в потрясающей компании.
========== Глава 3. ==========
В полумраке небольшого подвального помещения не слышно ничего, кроме непрекращающихся ударов по груше, ругательств и громкого мужского хохота. Кожа блестит от пота, взгляд максимально сконцентрирован на мишени, – удар. Ещё один, ещё и ещё! Мало, слишком мало, нужно так, чтобы кости болели, чтобы кожа счесалась с костяшек даже через перчатки, чтобы всю злость накопившуюся из себя выбить. Колотить, пока силы не закончатся, пока вся боль не выйдет вместе с потом, кровью и лопнувшими сосудами. Пока, черт возьми, из головы не уберется всё, что успело пробраться туда за время отсутствия боев и тренировок.
– Эй-эй, приятель, куда ты разошёлся?
Джефф не перестаёт колотить грушу, и даже предостережения Роджера о том, что силы его закончатся прежде, чем начнётся бой, не останавливают копа от искусно отточенных движений. Наконец, жажда побеждает, и капитан отрывается от своего безэмоционального противника, схватив бутылку с водой. Роджер садится рядом, поглаживая мужчину по напряжённой спине.
– Ты мне вот что скажи, – медленно начинает хозяин бойцовского клуба, заранее вызывая у капитана раздраженный вздох. – Ты на кой чёрт сюда так рано притащился? Насколько мне память не изменяет, бой в десять.
– У меня к тебе встречный вопрос. Ты разве не должен быть в Вирджинии сейчас?
– Рейс отменили, пришлось билет менять. Как бы на свадьбу не опоздать, – Роджер смеётся, но есть в этом смехе и намёк на настоящую панику. Он тяжело вздыхает, а затем смотрит на часы. – Должен же был я себя куда-то деть.
– Вот и я, – недовольно сжав губы, отвечает Джефф. – Во сколько вылет?
– В восемь с чем-то, я уже и не помню.
Смахнув со лба пот, Джефф переводит взгляд на настенные часы, стрелка которых медленно подбирается к восьми. Капитан усмехается: в этом весь Роджер. Свадьба дочери? О чем речь, зачем ждать рейс в аэропорту? Можно ведь поменять билет и прийти в старый-родной бойцовский клуб. Но на самом деле, думает капитан, он бы тоже предпочёл бокс какой-то там свадьбе.
– Не хочу тебя расстраивать, Родж, но ты опаздываешь на самолёт, – усмехнувшись и хлопнув мужчину по плечу, Джефф встаёт. – Пошли, я тебя подвезу. Только в душ смотаюсь.
Засуетившись, Роджер не сразу осознает, что до вылета ему осталось чуть больше получаса. Волнение поднимается в груди мужчины, он приглаживает свои седые волосы и с прищуром смотрит вслед удаляющемуся силуэту своего подопечного. Джефф возвращается спустя десять бесконечно-долгих минут: с новыми силами, с лёгкой ухмылкой и влажными после душа волосами. Он то и дело подгоняет Роджера, в сотый раз повторяя свою неустанную мантру:
– Если ты опоздаешь на рейс, я не буду сидеть с тобой в аэропорту и пропускать свой бой, ясно?
В машине Джеффа хлам из каких-то папок, бумаг, пустых пачек от сигарет. Роджер небрежно скидывает на пол связку листов и занимает свое место, недовольно жуя губы.
– Ты помешался на боях, Джефф. Тебе ещё не сделали выговор на работе за твои фонарики под глазами и синяки по всему телу?
– Кто посмеет? Я начальник, – самодовольно отвечает капитан, выруливая не шоссе, ведущее к аэропорту LAX.
Роджер качает головой и закатывает глаза, уставившись в пыльную даль калифорнийских прерий, расстелившихся вдоль шоссе. Небо уже окрашивается в алый, ветер приятно треплет волосы, а этот чертяка за рулём хоть бы взгляд отвёл от дороги, насладился бы! Нет, в последние месяцы Роджер его не узнает. И если летом и в начале осени он и вовсе забросил бокс, то с ноября в нем открылся какой-то совершенно безудержный фанатизм по рингу, грушам и битым лицам. Рассказал бы, поделился бы, – нет! Всё в себе держит, не доверяет. А чего не доверять-то? Всю жизнь друг друга знают.
– Приехали, – суровый голос капитана вырывает бывшего боксёра из мыслей.
В нетерпеливой спешке они выходят из машины. Капитан засовывает руки в карманы и тяжело вздыхает, раздумывая над тем, стоит ли ему проявлять сентиментальность и провожать Роджера до самого аэропорта или будет достаточно сухого обмена рукопожатиями на парковке. В конце концов, думает Джефф, ему ещё надо собраться с силами перед предстоящим боем – соперник не так силен, как ему хотелось бы, но внимания тоже заслуживает. Этот бой – один из самых важных в месяце, но его победа для Джеффа ничего не значит. Лишь бы кулаки не чесались.
Но в мысленной борьбе побеждают хилые остатки человеческих чувств. Почесав затылок, капитан сжимает губы в тонкую полоску и кивает в сторону входа в аэропорт.
Роджер улыбается.
– Спасибо, сынок.
Это словно заново научиться ходить. Шаг за шагом, – тяжело, нужно набраться сил и терпения, чтобы снова делать что-то ради кого-то. Просто дойти до аэропорта, пожать Роджеру руку, передать поздравления его дочери со свадьбой, и, натянув на лицо счастливую улыбку, потопать домой. Ну, разве это сложно? Людям ведь свойственно притворяться.
Но разве Джефф человек? Разве он не робот, который научен определённым командам: сажать ублюдков – быть ублюдком – колотить грушу и участвовать в боях? Разве это не все его естество?
Стеклянные двери, тем временем, разъезжаются в разные стороны. Мужчины захотят внутрь под аккомпанемент из монотонного голоса диспетчера о вылете очередного рейса. С чемоданами, в костюмах, говорящие на других языках, дети, – зал аэропорта наводнен людьми, с каждой секундой всё яростнее раздражая Джеффа.
Но пытаясь не упустить из виду худощавую фигуру Роджера, капитан вдруг чувствует резкий толчок, а затем удар в спину.
В глазах темнеет от ярости.
***
Ты уже приземлилась? Я могу тебе позвонить?
20:09
Иди к черту, козёл. Никогда мне больше не звони. Считай, что я умерла в авиакатастрофе.
20:10
Телефон в ту же секунду принимается бешено вибрировать в руках девушки. Её лицо озаряет победно-озлобленная улыбка, она отставляет свой чемодан в сторону и принимает вызов. В здании аэропорта шумно, но кричать сейчас будет она.
– Эм, ну прости!
Виноватый голос Дейва настроение не поднимает, но общая паршивость её состояния немного улетучивается. Девушка занимает место в зале ожидания, раздумывая над тем, в какой момент нарушить молчание.
– Ты не взяла бы трубку, если бы не разговаривала со мной. Хорошо, я извиняюсь в сотый, в миллионный раз. Прости, что не проводил тебя!
– Как ты мог? – вдруг взрывается она. – Ты знаешь, каково это для меня – возвращаться сюда. Я два рейса из-за тебя пропустила, прилетела самой последней из каста. Алан не оставит меня в живых!
Бросив взгляд на табло с электронными часами, Эмма виновато прикусывает губу. Она должна была прилететь семь часов назад. Съёмки завтра в пять утра, а она ещё не разобралась с квартирой! Да ей даже за пределы аэропорта выйти боязно! Что её там ждёт?
Думать об этом не хочется.
– Я не хотел романтизировать наше прощание. Ты бы разревелась, я бы набухался. Кому это надо? Джуди сказала, что ты не плакала.
«Потому что она умная девочка и не сдаёт меня», – с ухмылкой думает Эмма, вспоминая, как рыдала на плече бывшей жены своего друга, говоря о том, как ей страшно возвращаться в Лос-Анджелес. Приход Джуди, вообще, стал для актрисы огромным сюрпризом. Возможно, они стали бы подругами с той, старой Эммой, которая могла принять женскую дружбу. Которая искренне верила, что подруга – это раз и навсегда.
