Текст книги "Unapologetic apathy (СИ)"
Автор книги: yourloveisking
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Давай закапаем тебе в глаза, Ана, – резко перебиваю её, больше не желая слушать это. Я ей не ровня, чтобы она пыталась давить на меня.
Мягкая, хорошая моя плюшевая девочка. Её, как котёнка, хочется гладить по волосам и чесать за ушком, когда она кладет голову мне на колени, чтобы я прокапал её.
Раздражение просто исчезает, когда она мягко улыбается после процедуры, нагло наслаждаясь моей слабостью и лёгкими ласками.
Господи, за что это нам? За что мы друг другу?
Спаси её.
Просто спаси её от меня, каким-нибудь поганым чудом, спаси… Я не отпущу её.
Комментарий к
знаете, есть мюзикл “todd” от группы “король и шут”? и фильм бёртона на ту же историю: “суини тодд: демон-парикмахер с флит-стрит”. и там есть слова рассказчика в мюзикле: “…но суини почти безумен! он режет горло клиентам как мясник скот, как булочник хлеб. он не может остановиться, пока не доберётся до судьи и не отомстит за свою изуродованную жизнь”.
вот больно уж мне нравится это – “почти”.
он убивает людей налево и направо, но всего лишь “почти”, “почти безумен!”…
вот и грей тоже, почти безумен.
почти.
========== Часть 9 ==========
Мягко поглаживаю Ану по волосам, наслаждаясь её инициативой, и она громко причмокивает, не сбиваясь со своего спокойного ритма и не выпуская мой член из своего ротика. Наглая девчонка.
Я откровенно боялся касаться её эти пару дней, ей и так плохо из-за глаз, из-за израненного тела, и делать ей ещё больнее… Я боялся сорваться. Ведь я просто могу надеть на неё маску для сна, либо банально повернуть к себе спиной и делать всё то, что я хочу делать с Ани.
Давать ей то, что она заслуживает.
– Ммм, Ани, детка, – довольно постанываю, откидываясь на диван, и девочка у моих ног замирает, резко «бросив» мой член, до боли желающий назад. – Продолжай.
– Меня зовут Ана, мистер Грей. И это я удовлетворяю вас, а не… Она.
– Ты смеешь спорить со мной?
– Вне красной комнаты я – это я, сэр.
– А кто ты есть, Ана? – шиплю её имя, и она вздрагивает от такого тона. – Ты соска у моих ног. Моя зверушка. Не принимай доброту за слабость. Если ты хочешь как в первый день – просто подожди, и я затяну твой ротик пошире и покрепче, чем тогда. Продолжишь препираться со мной или уже заткнешь свой поганый рот, пока это не сделал я?
Ана продолжает медленно сосать мне, действительно приятно, и… О, чёрт! Она плачет?!
– Быстрее, – Ана ускоряет темп, сосет только головку, так хорошо используя язык, и я шиплю от предвкушения. – Умница.
Надо же, ей обидно, что я не уделяю внимания лично ей. Хм.
– Иди ко мне, – Ана поднимает на меня свой взгляд, не останавливаясь, и я хлопаю себя по бедру. – Давай же, шевелись.
Помогаю ей оседлать меня, но не позволяю опереться на меня, положить руки на плечи, крепко хватаю её за запястья.
– Ты хочешь, чтобы я уделял внимание лично тебе? А ты заслуживаешь этого?
– Да.
Просто, уверенно, смотря мне в глаза.
– Что же…
Грей, тобой управляет твоя жертва. Доминирует.
Плевать!
Завожу её руки за спину, подтягиваю ближе к своему телу и беру её левый сосок в рот, сильнее заводя руки за спину, чтобы она выгнулась мне навстречу. Сосу до возбуждения и боли, до ноющих ощущений после меня, доставляю ей странное удовольствие которое только будоражит её, и так же поступаю со второй грудью, оставляя у ореолы синяки, безжалостно мучая её ранимую плоть.
– Сука. Ты моя сука, моя игрушка, ты моя…
– Я твоя, – Ана перебивает меня, громко крича от боли, и я чуть приподнимаю её от себя, тут же входя и чертовски близко прижимая к себе, быстро вдалбливаясь в её горячую, откровенно мокрую киску, и продолжаю оставлять засосы на груди, всё так же не выпуская её рук. – Твоя вещь, твоя игрушка, твоя сука, только твоя!
– Ещё бы, блять, ты была чей-то ещё! – мысль об Ане в чужих руках чертовски злит меня, до рыка из груди, до крови в ложбинке её грудей от моих зубов. Моя! – Я делаю с тобой только то, что я хочу. Я управляю тобой, я владею тобой. Только я!
– Да, Господин.
– Маленькая, наглая тварь, – даю ей пощечину, и её вскрик смешивается со стоном, что очень пугает её… Ведь ей понравилось.
Тихие стоны мешаются с криками боли, держу её руки одной рукой, другой же продолжаю издевательство над её грудью. Она так хороша. Ох, блять!
Да пошло всё к дьяволу!
Крепко прижимаю её к себе, поразительно мягко целую шею, осторожно посасываю мочку, не переставая резко двигаться, и Ана стонет мне в ухо, что полностью добивает меня. Впиваюсь в её губы, отпускаю её руки, позволяя обнять меня за шею, и крепко хватаюсь за её бедра, кончая глубоко внутри моей сладкой суки.
– Ах, мистер Грей… – заставляю её встать передо мной, невесомо поглаживаю клитор, и Ана несколько раз сжимает мышцы таза от предвкушения, отчего по её губкам начинает стекать моя сперма вперемешку с её соками.
– Ты так хороша, – она улыбается от комплимента, но резко замирает, когда ощущает мою ладонь. Легко шлепаю её между ног, собирая наши жидкости, и сам встаю напротив неё. – Ты хочешь меня?
– Да, сэр.
– И ты хочешь кончить, смотря мне в глаза?
– Д-да, пожалуйста. Пожалуйста…
– Что же… – ввожу в неё два пальца – средний и безымянный, и Ана громко охает, вставая на мысочки. – Ты мокрая как дешевая, вечно готовая шлюха. Вся твоя киска в моей сперме. И тебе это нравится, не так ли?
– Да, сэр, – щеки Анастейши заливаются ярким румянцем, и от смущения она прикусывает губу, желая подавить улыбку. – Ваша грязная сука.
Я укладываю её на диван, так и не вытащив свои пальцы, она пытается широко развести ноги, но мне этого не нужно. Как можно ближе свожу её ноги и продолжаю медленно трахать её двумя пальцами, «втираясь в доверие». И когда она принимает меня и думает, что всё так и будет, я до упора ввожу свои пальцы и быстро ласксю ощутимый бугорок «точки g» подушечками, что вызывает невероятный восторг у девочки подо мной. Она громко вскрикивает, приподнимается на лопатках и пытается свести ноги ещё ближе, поняв, почему я этого хотел. Глаза широко распахнуты, но Ана не смотрит на меня, а полностью отдается во власть столь ярким и чертовски приятным ощущениям.
– Смотри мне в глаза, Ана!
– Мистер Грей, сэр… – она стонет моё имя, действительно пытается приподняться, но руки не держат её. – О, боже, боже, боже!
– Смотри! Мне! В глаза! – шлёпаю её другой рукой по клитору, и Ана выгибается дугой от такого физического и морального коктейля из эмоций и чувств.
– О, боже мой…
– В глаза мне, Анастейша!
Я перестаю шевелить пальцами, и всё её тело против этого, но лишь только она приподнимается, я снова быстро продолжаю ласки, указательным пальцем другой руки так же жестко растирая её клитор.
– Шлюха. Маленькая, грязная шлюшка, ты получаешь удовольствие от меня, через мою сперму глубоко в тебе. От моих рук. От моих глаз.
– Мистер Грей…
– Выкрути себе соски, как это делал я, иначе я остановлюсь, – она мгновенно и покорно выполняет мой приказ, действительно вытянув каждый болящий, возбужденный сосок, и перекрутив. – Умница.
– О, боже мой, Кристиан! – всё тело девушки сводит чертовски сильной судорогой, она кричит, пытается отползти от меня, но я сильно давлю на её лобок, заставляя оставаться на месте, и недолго мучаю её, до ультразвука от оргазма, до сладких сокращений интимных мышц и сильной пульсации клитора. Отрываю её послушные пальчики от сосков и позволяю ей наслаждаться оргазмом, двумя руками массируя её половые губы.
Блять, я снова готов.
И мне не жалко Ану.
Резко, явно неожиданно для девушки, вхожу в неё, ощущая членом приятные спазмы её организма, и меньше чем через две минуты снова заполняю её пульсирующую киску собой.
Эта чертовка убьёт меня, если я не прикончу её раньше.
– Я же обещал тебе, что побалую тебя, когда ты сможешь меня более-менее чётко видеть, хорошая малышка.
***
– Лео, давай, малыш, – делаю этот непонятный, инстинктивный жест «на ручки», и сыночек улыбается во все свои два зуба, нерешительно отрываясь от своей кроватки. Радостно угукает, так смешно и так быстро перебирая своими крохотными, пухлыми ножками, и буквально через секунду он в моих руках. Хохочет, когда я сначала обнимаю его, а затем подкидываю в воздухе, целуя каждый раз в животик, щекоча, когда ловлю. Его первые самостоятельные шаги, его первые пять метров без «страховки».
– Я так люблю тебя, мой золотой. Лео Джер, мой маленький, радость…
– Что вы делаете? – в комнату заглядывает наша мамочка, остановившись у двери, и я ставлю сына на пол.
– Мы ходим, – шепчу на ухо сыну: «иди к маме на ручки», совсем легко толкаю его, и малыш топает до радостно-перепуганной мамы.
– Лео, ты пошёл! Сам пошёл!
– Он у нас очень самостоятельный, знаешь ли. Мистер Грей растёт, как-никак! – Лео обнимает маму за ноги, и Аниса берёт его на руки.
– Поцелуй меня.
И я знаю, что просьба обращена мне, но Лео оказывается шустрее: как умеет, чмокает маму в губы, и тут же прячется у неё на шее.
– Это моя женщина, Леонард! Меня до сих пор не устраивает, что мне пришлось делить с тобой мамину грудь, нечего её тут целовать вместо меня.
– Ты дурак, – Ани хихикает, чмокнув в щеку сына, и опускает его на пол, сама подходя ко мне. – Поцелуй меня, Кристиан.
И я целую её, неприлично игнорируя сына, который копошится между наших ног. Я люблю её. Она любит меня. И у нас есть наша золотая радость… чертовски сильно ударившая меня в пах! Победил, маленький засранец!
***
Будильник показывает всего четыре утра, и мне так хочется спать, тем более после такого сна… Не вставая с постели глотаю две таблетки снотворного и запиваю их стаканом воды. Минут через десять усну.
Мне всегда было интересно, не жалела ли Аниса, что родила от меня сына? Мы любили друг друга, но потом, когда наш брак держался только на сыне, моей любви и деньгах, не жалела ли она? Ани знала, что я не отдам ей сына, её только это держало со мной, или она все-таки любила меня, просто без той страсти, что была жива во мне?
А впрочем, это и не важно. Ничего не изменить.
***
Резко распахиваю глаза, но ни черта не вижу, хотя, в комнате уже светло. Боже.
Боль. Ярость. Слёзы, возможно…
Я видел «предварительные ласки» перед убийством Анисы. Смотрел запись от начала и до конца. Детектив отказывалась давать мне копию, а частный детектив предоставил мне копию всего дела и ни слова не сказал.
И я хочу пересмотреть.
Закрываюсь в кабинете и достаю из встроенного в стену сейфа флешку, на которой все записи похитителей. Всего четыре.
Объявление, что моя семья у них.
Подтверждение, что они всё ещё живы.
Просьба Лео спасти их. Условия.
И последняя запись, с последним часом жизни моей жены и сына.
– Ты тянешь время, Грей, а мы так не договаривались! Сумма и место тебе известны, а ты явился почти с пустыми руками! За это твоя непослушная, беззащитная жёнушка будет наказана, как и ты сам: ещё пять миллионов к первоначальной сумме.
Аниса ненавидит меня в тот момент. Ненавидит и после него. Она ненавидит меня. Это моя вина.
Два бугая снимают с неё джинсы и блузку без рукавов, в чём она ушла из дома, и Ани даже не пытается вырваться, ведь третий, который и вёл «диалог» со мной, держит пистолет у виска Леонарда. Когда Ани полностью обнажена, её толкают на поганый матрас, и главарь даже заботливо отворачивает Лео от созерцания той картины, что происходит дальше.
Я выключаю звук, почему-то не в силах слышать, что они говорят о ней, говорят для меня, но с упоением смотрю как один за другим насилуют её, а потом и вдвоём одновременно.
Рука сама собой тянется в пижамные штаны, и я не сразу осознаю, что я делаю.
Но я не желаю останавливаться, наоборот, решаюсь включить звук, чтобы слышать, как хрипит моя Ани, и как стонут от удовольствия эти ублюдки.
Я не могу оторваться.
Как в хреновой порнухе, три ублюдка кончают на заплаканное лицо моей жены… И я вместе с ними сливаю в штаны, внимательно рассматривая измученое лицо любимой. Моя красивая Ани, Аниса… Наслаждаюсь этим.
Ублюдок, ты один из них.
Блять, ты больной, Грей.
– Знаешь, Грей, а этот пальчик твоей жене больше не нужен, – главарь под довольный гогот друзей снова держит нож у безымянного пальца с кольцом, но Ани уже плевать. Её взгляд устремлен примерно туда, где должен быть сын. – Шлюхи не носят обручальных колец.
Господи боже мой.
На своё счастье, Аниса теряет сознание от боли и шока… И она больше никогда не придёт в себя.
Запись обрывается, но я знаю, что было дальше. Дальше они снова и снова издевались над ней, нанесли несколько царапин ножом, не осталось бы и шрамов, а когда в подвал ворвутся полицейские, один вздрогнет, чем нанесет неглубокий порез на шее Ани, а другой попытается сбежать, с силой оттолкнет стул с моим мальчишкой, и Лео упадет головкой прямо на бетонный пол.
Анису не довезли до госпиталя, кровопотеря. А за Леонарда ещё долго боролись врачи, но… не смогли.
Изначально их должны были застрелить. Пять с половиной миллионов – это всё, что я смог найти. Это был мой максимум. Похитители знали это, но не принимали альтернатив.
Ненавижу!
Ненавижу их за причиненную боль моим родным. За их «принцип», отказ от физического бартера. За то, что моя семья всё равно бы умерла, даже найди я деньги.
Ненавижу себя за то, что не защитил свою семью. За то, что не нашел денег. За то, что не настоял в нужный момент…
Ненавижу Ани за то, что она безответственная, эгоистичная дура… За то, что из-за её поганого характера всё это произошло.
За смерть сына.
И ненавижу Ану. За то, что я для неё – ублюдок, похитивший её. Её насильник. За то, что она вызывает трепет во мне. И за то, что она отвечает мне взаимностью.
За то, что моё имя из её уст во время оргазма звучит слишком сексуально и слишком правильно.
Ненавижу её за то, что она есть.
========== Часть 10 ==========
В косяк двери раздается негромкий стук, и я отрываюсь от бумаг. Ана стоит на пороге моего кабинета, куда ей запрещено входить, и осторожно мне улыбается, взглядом спрашивая, можно ли ей подойти ко мне.
– Что ты хочешь, девочка? – киваю, подзывая её к себе рукой, и она опускается передо мной на колени, обняв за ноги.
– Я по вам соскучилась.
– Моя ты милая. Надо чем-то тебя занять, Анастейша… И у меня, кажется, есть вполне неплохая идея. Ты хорошая девочка?
– Да, сэр.
– Послушная?
– Да, сэр.
– А ты терпеливая?
– Я… Да, мистер Грей.
– Пожалуй, я закончу работу на кухне. Знаешь, хочу выпить вина при свечах. Тебе нравится свет свечи?
– Да. Мы зажигали свечи на Рождество.
Ана одета в коротенькое платье цвета «кофе с молоком», под которым только неудобное, но настолько красивое кружевное бельё, что мне хочется просто смотреть на Ану в нём. Кукла.
Держа за руку мою игрушку, веду её за собой на кухню. Включаю приглушенный свет над плитой и беру Ану на руки, отчего она легко взвизгивает.
– Расслабься.
– Сэр…
– Анастейша!
Усаживаю её на барную стойку и снимаю прекрасную атласную тряпку с красивого тела моей девочки.
– Ложись.
Девочке достаточно места на стойке, лежит и голова, и ноги не свисают. Раздвигаю её ноги, устанавливая между ними ноутбук, и оставляю её на несколько минут в одиночестве, мне нужны наручники и свечи.
Чёрт.
Беру из игровой кожаные наручники и несколько свечей; длинную, стандартного размера, одну невысокую и толстую, и одну маленькую, для декоративных подсвечников.
– Ты такая красивая, девочка, – костяшками поглаживаю её плоский живот, медленно поднимаясь выше, и легко дую на каждый сосок, осторожно массируя её грудь. – Мне нравятся твои соски. Они такие аккуратные, красивые ареолы и милые возбужденные горошенки, – склоняюсь над ней и целую груди, облизывая ареолы, но не касаюсь вершины, и Ана всхлипывает от разочарования, когда я поступаю так же и со вторым соском. – А ещё они чертовски хороши на вкус, знаешь? – мягко посасываю самую вершинку, двумя руками вытянув грудь, и куколка не сдерживает стон от ощущения и удовольствия, и боли. Она неосознанно крутит тазом, вся дергаясь, и я кусаю её за возбужденную нежную плоть. Не сильно, но чертовски неожиданно для неё, из-за чего она кричит, чем радует меня. – Если бы ты не шевелилась, я бы не укусил тебя. Нужно быть терпеливой, Анастейша.
– Простите, мистер Грей.
– Ничего страшного. Мы попробуем ещё разок, верно? – она кивает, прикусывая губы, и я так же нежно и приятно начинаю ласкать второй её сосок. Мучить её – одно удовольствие!
– Мистер Грей… Ах!
Интересно, действительно ли ты хороша на вкус, или я льстил тебе?..
Грей, чёрт возьми!
Пальцы левой руки с легкостью входят в её влажную киску, и девочка со всех сил старается контролировать себя, больше желая выполнить мой приказ, а не боясь того, что я могу снова укусить её.
Она течет только от одного моего взгляда… И это не очень хорошо.
Её смазку я растираю по правому соску, и тут же слизываю её, оставляя засосы на нежной коже. И это оказывается «слишком» для неё: Ана громко стонет, в бешеном ритме дергая своими бедрами, со всех сил сжимает мои пальцы внутри себя, желая хоть какого-то удовольствия.
Господь всемогущий, я хочу её на своём лице.
Сильно кусаю грудь Аны, после меня явно останется синяк, а то и кровоподтек, и она громко визжит, смотря мне в глаза. Лишь по взгляду понимает, что я не разомкну зубы, пока она не успокоится, и принимает это. Резко замирает, но кричать перестать не может. Ей больно. Очень. До слёз.
– Хорошая девочка, – целую место укуса, и Ана громко всхлипывает, и тут же сжимается, боясь меня. – И ты чертовски вкусная девочка, Ана. Успокойся. Давай свои руки, – Ана без колебаний протягивает мне свои руки, и я застегиваю наручники у неё над головой. – Ты не подержишь одну вещь для меня?
– Я… Конечно, сэр.
– Ты очень любезна, девочка.
Я сжимаю щеки моей куколки и вставляю ей в рот длинную свечу, позволяя «расположить» её во рту. Вторую я ставлю на грудь Аны, небольшую и толстую, а маленькая прекрасно располагается на её животе, чуть ниже пупка.
Блять, старый маразматик! Зажигалка и свечи для игр!
Забираю зажигалку из кабинета, а из игровой, помимо специальных свечей для игр с воском, я беру два вибратора. Но тогда я должен буду дать Ане «право на жизнь»: ей необходимо стоп-слово, стоп-жест, если я хочу и рот ей закрыть, и вибратором помучить, помимо игровых свечей. Я не хочу спалить ей волосы, или спалить квартиру, или…
Убей её, Грей. Иначе она победит тебя.
– Давай сделаем вот как, – вынимаю свечу изо рта, очерчиваю контур её пышных губ, и проигрываю сам себе: склоняюсь над ней и мягко целую, успокаивая. – У тебя есть возможность остановить меня, на этот раз. Ты ничего не контролируешь, но если ты почувствуешь страх или опасность – сообщи об этом мне. Это, всё-таки, огонь.
– Спасибо большое, сэр.
И я впервые в жизни не знаю, что делать. Мне действительно нужно закончить работу, но мой член уже болит от возбуждения, затуманивая мозг желанием начать игры, а после оттрахать её до потери пульса.
– Ох, куколка…
Зажигаю свечи, стоящие на её теле, и от одной из них зажигаю мягкую свечу с теплым воском. Идей никаких, одни желания. И никакого желания комментировать свои действия.
Целую её губы, целую скулу, опускаюсь ниже, до шеи, и везде оставляю после своих прикосновений капли теплого воска. Он растекается по её лицу, чуть не заливает глаз, но я останавливаю его, и снова целую Ану, перемещая воск на её шею. Будто я соблазняю её, а не использую, не хочу изнасиловать… Господи, дай же мне сил.
Но ведь и она меня хочет, хочет близости со мной, это не является насилием?
– К чёрту это всё, – одним слишком резким движением захлопываю ноутбук и чуть ли не швыряю его на кухонную тумбу, вслед за ним – свечи, абсолютно не переживая о том, что могу обжечься или что-то испачкать. – Я слишком хочу тебя, чтобы тянуть или делить даже с игрушками. Это невозможно.
– Мистер Грей…
– Мне плевать!
Эта девчонка пробуждает во мне зверя, которого я почти не знаю, которого не пробуждала во мне моя жена или продажные девки. Она творит со мной что-то.
Она мой ночной кошмар.
– К чёрту всё, блять, к чёрту всё, Анастейша!
А девочка и не возражает, игнорирует дискомфорт кухонной плитки с подогревом, игнорирует своё самочувствие, своё положение, игнорирует всё на свете, крепко схватив меня за щеки и целуя так, будто она отдает мне всю себя, но с условием, что я отвечу ей.
И я отвечаю ей тем же.
И я, впервые в своей жизни, занимаюсь любовью на полу кухни. Впервые в своей жизни занимаюсь любовью не с Анисой.
И не испытываю ничего, кроме наслаждения, удовольствия и желания заботиться о моей партнерше.
Блядство.
***
Ана тихо посапывает, свернувшись клубочком рядом со мной на постели, и я не могу перестать смотреть на неё. Хорошая крошка… Она вела себя так, как я действительно хотел, но не говорил ей. Она кончала, смотря мне в глаза, она называла меня по имени, находясь на пике наслаждения, и она расцарапала мне всю спину. Будто мы сраные любовники, а не маньяк и жертва, ненавидящие друг друга.
По крайней мере, я должен её ненавидеть, как и должна она.
«С ней нужно что-то делать».
«Что именно, сэр?»
«Избавиться».
«Полностью?»
«Я не знаю, Тейлор. Реши это после моего дня рождения».
Отключаю телефон, опускаюсь ниже на постели, и девочка тут же обнимает меня за ногу, удобно для неё устроив голову на моём бедре.
Она привязана ко мне. Намертво.
Будь я проклят, но я не знаю, что мне делать.
Одна половина меня желает в очередной раз заняться с ней любовью, а другая хочет подвесить её за груди к потолку и долго пытать, желая отомстить. Отомстить Ани, отомстить Ане, отомстить этому сраному миру!
Но побеждает голос разума, не смотря на попытку соплежуя романтика вырваться: невесомо целую её в лоб и выхожу из комнаты, желая только поскорее набраться и не проснуться. Но я не настолько удачливый ублюдок.
Мне просто нужен перерыв. Точно. Немного отдохнуть от моей куколки.
Моя. Кукла.
Комментарий к
этакое напоминание вам, что автор жив, и не надо тыкать в него палочкой.
я не знаю ничего о проде. я не знаю. у меня действительно нет времени. простите. но всё когда-нибудь да будет!
========== Часть 11 ==========
– Кристиан, мне больно…
Рука замирает над красно-синей грудью Аны, туго затянутой двумя ремнями, меня будто бьет током, приводящим в себя.
Если бы она не назвала моё имя, я бы даже не услышал её. Боже милостивый, что я делаю…
– Что ты сказала?
– Мне очень больно, – маленькие слезинки бегут по щекам Аны, но она тут же пытается их вытереть о свои плечи. – Простите. Я не хотела.
– Иди ко мне, куколка, – распускаю ремни, снимаю девочку с крюка и осторожно беру на руки. – Успокойся. Вот так. Всё хорошо, – целую соленые от слёз щеки, укладывая на постель Анастейшу, и сам забираюсь позади неё, укачивая.
– Сколько я уже у вас, мистер Грей?
– Около двух месяцев.
– Ясно.
Куколка всхлипывает, но прижимается ближе ко мне. Будто самое необходимое ей – я, а не покой от меня.
– Знаешь, у меня завтра день рождения, – зачем-то делюсь этой информацией с Аной, и она замирает в моих руках. – Ненавижу этот день. Я потерял всё.
– Ваш сын и Она… В ваш день рождения?
– Да, куколка. Представляешь?
«Она».
Ана ненавидит Анису сильнее меня. Надо же.
– Мне очень жаль. Вы очень любили сына…
– Сына я до сих пор люблю больше всех на земле. И Лео Джи обожал меня, папа для него был всем. Маму не слушался никогда. Он был моим смыслом жизни.
– Он был похож на вас?
– Нет, знаешь. Голубые глазки и светлые, прямые волосы. Может, только моей кривой улыбкой, был похож на меня, от Ани я не видел в нём ничего. Она была такой же как ты, только кожа чуть темнее, другой цвет глаз, больше грудь… Но вы до боли похожи.
– И она не любила вас.
– Скорее всего.
– А я люблю.
Я ждал этих слов, откровенно говоря. Но почему-то только сейчас я осознаю всё то, что я натворил.
Прелестная куколка в моих руках покрыта синяками и шрамами, и за каждый мне хочется молить у неё прощения, шепча ей, что я люблю её, именно её, какой бы она ни была, лишь бы была моей, всегда.
– Я монстр, Ана.
– Вы несчастный человек, которого жизнь сломала в лучший день вашей жизни.
– Это называется «стокгольмский синдром»: когда жертва испытывает чувства к своему обидчику.
– Я бы хотела ребенка от вас.
О, Господи, я уничтожил её? Я уничтожил её, растоптал и размазал. Боже милостивый, ей же всего двадцать один, и она полна романтизма, её мечты о…
Блять.
– Ты беременна, – и это не вопрос, а сраное утверждение, на которое она кивает головой. – Твою мать! Твою мать!!! Господи, Грей, да как же можно быть таким дебилом! – вскакиваю с постели и нервно расхаживаю по игровой, пытаюсь дышать глубже, но нихера не выходит! – Анастейша!
– Простите, – она громко всхлипывает, выкрикивая это слово, и калачиком падает на постель, громко рыдая в подушку.
«Простите».
Будто это было в твоих руках, сраная контрацепция, а не у меня всё должно было быть «под контролем». Да я же даже не пытался вытаскивать, я абсолютно забил на то, как именно прошёл её, наш первый раз.
О, Господи!
Лео Джи мы с Ани пытались завести около года. После Лео Джи мы хотели ещё ребенка, но за два с половиной года так и не смогли. А тут, чёрт возьми, за один раз… Господи, я идиот.
***
– Кристиан!!!
Мои уши поражает вопль Анисы, и я залетаю в ванную, плевав на все приличия.
– Ты в порядке? Что случилось?! – осматриваю её на предмет наличия травм, по инерции ощупываю конечности, и моя Ани хохочет надо мной. – Аниса?
– Беременна, беременна, я беременна!!! У меня уже десять дней задержки, и все тесты показали положительные результаты. Мы будем родителями!
Ребенок. У нас будет ребенок.
– Ты уверена?..
– Уверена!
– У нас будет ребенок… – Ана визжит, крепко обняв меня за шею, и я кружу её на месте, испытывая невероятное счастье. – Это будет папина дочка, я надеюсь.
– А мне хочется мальчишку, чтобы он был таким же замечательным, как ты. Я люблю тебя!
– И я люблю тебя, Ани, девочка моя! Ты моё счастье, которое приносит мне ещё больше счастья.
***
Анастейша обессилила от слёз, поэтому так и уснула на постели, я не могу перестать смотреть на неё. Она носит моего ребенка. А я, ещё сегодня утром, отдавал приказ Тейлору «убрать» её послезавтра.
Я бы хотел девочку, чтобы бесконечно баловать и носить на руках, чтобы она была «папиной дочкой», чтобы я не сравнивал её с Леонардом… Но этого не будет. Анастейша послезавтра умрёт от передоза.
С днём рождения, ублюдок. Ты снова потеряешь всё, что у тебя есть, в этот день.
Собственными руками снова убьешь своего ребенка.
Чёрт возьми, Господи, почему я?
Почему именно Ана, почему я так привязался к ней? Я с уверенностью могу сказать, что я люблю её. Но её смерть – лучший вариант для нас обоих.
Господи, Ана!
По моим щекам текут слёзы, мне так жаль, господи, и я ложусь рядом, крепко прижимая мою девочку к себе. Мою девочку, беременную моим ребенком. Я должен был беречь её, их, совсем иначе влюбить в себя и влюбиться сам, но вместо этого пальцами ощущаю шершавость свежих, заживших шрамов на спине Анастейши.
Моя ты хорошая…
– Пожалуйста, не надо. Не вини себя. И не бросай меня, не убивай меня, пока ребенок не родится. Я хочу его увидеть. Пожалуйста.
– Ана, Ана, что ты говоришь…
– Я всё понимаю, мистер Грей. Я хочу родить для тебя, я хочу увидеть нашего ребенка, и большего мне не нужно. Я знаю, что это долго, но… Кристиан, я умоляю. Я покончу с собой, лишь только ребенок родится.
– Господи боже, Ана.
И я откровенно завидую Анастейше, потому что она может плакать в голос, а я не могу, лишь крепче прижимаю её к себе, не стесняясь беззвучных слёз. И я не могу кричать от боли, как кричит она, как бы мне не хотелось. Идиот и тряпка.
– Как давно ты поняла?
– Пару дней назад. Я попросила женщину, что кормит меня, купить тест. Все положительные.
О, спасибо, Гейл, что всё сказала мне!
– Всё будет хорошо, малышка.
И мы оба прекрасно понимаем, что я вру. Но это ничто иное как ложь во спасение.
***
Мама так счастливо улыбается, когда видит меня на празднике, что я и сам улыбаюсь, подходя к ней. Осторожно обнимаю хрупкую женщину, подарившую мне жизнь, и она «неприлично», искренне целует меня в щеки.
– Я так рада тебя видеть, мальчик мой.
– Я тоже скучал.
– Поверить не могу, что тебе сорок. Совсем большой, Кристиан.
– Да. А Лео Джи было бы четырнадцать…
– О, Кристиан… – глаза мамы наполняются слезами, но она быстро берет себя в руки. – Я тоже до сих пор скучаю по ним. Просто время идёт, и…
– Это не ранит меня, мама. Я всего лишь помню, какой сегодня на самом деле день.
– Пожалуйста, не пей слишком много.
– Обещаю.
И маме абсолютно не обязательно знать, что это уже четвертый бокал шампанского, помимо двух стаканов виски. К чёрту меня. К чёрту эту гламурную тусовку. К чёрту всё.
Гости прибывают и прибывают, подарки действительно занимают отдельную комнату, а мне не хочется ничего, кроме быстрого окончания этого балагана. Но я просто не имею права уйти, пока не увижусь с сестрой, которая опаздывает. Одна из немногих, кто как и я помнит, почему это проклятый день.
Моя малышка Миа была очень близка с Анисой, и я был счастлив, что мои девочки нашли общий язык. Миа не могла оторваться от Лео, баловала и прощала ему всё, сам мальчишка обожал тётушку.
Из Миа вышла бы хорошая мать, но ей уже за тридцать, а она до сих пор даже не думает об этом. Мне кажется, в этом есть и моя вина, скорее всего, она боится боли, боится того, что «что-то может случится».
– С днём рождения, дорогой, – Миа совсем неожиданно оказывается рядом, совсем как мама, даже тон такой же, помимо той же фразы, и я мягко улыбаюсь, крепко обняв её. – Я не мама, сколько ты выпил, Кристиан?
– У меня сегодня день рождения, между прочим.
– Я знаю. Но это не значит, что ты можешь напиться. Позже…
– Хорошо, я больше не буду! Что ты мне подаришь? – отвлекаю её от себя, своего здоровья, и сестра тут же переключается на описание её подарка, но что именно это – не говорит. Похоже, часы.
Она такая красивая. Каштановые волосы подстрижены каскадом, милейшая улыбка розовых губ, сияющие шоколадные глаза… А я помню её мелкой курносой заразой, которая заставляла катать её на спине, пока не откажут руки её держать. Ох, Миа.
Интересно, нашли бы общий язык Анастейша и Миа? Или Миа, как женщина, не простила бы мне, что я «предал» её подругу?
Господи, Грей, этого никогда не будет. Никогда.
И ты сам в этом виноват. Забудь.
Господи, я хочу домой.
***
Чертовски плохое предчувствие не покидает меня, пока водитель везет меня обратно, домой. Я до безумия хочу увидеть Ану. Хочу обнять её, хочу целовать её, я хочу её… Хочу её так же нежно и аккуратно, как я взял её сегодня, когда она помогала мне собраться на праздник. Она мой свет, который я лично и должен погасить. Который… будь я проклят.
