Текст книги "Наполеон Запада (СИ)"

Автор книги: WinterBell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Он обогнул Дуарте, который, превозмогая боль, поднимал с земли свое оружие, вышел на середину улицы и подал знак рукой. Карета, незамеченная прежде ни Эленой, ни Алехандро, неторопливо покатила к нему от поворота. Когда она остановилась у дома Монтеро, Санта-Анна забрался внутрь, не удостоив взглядом ни одного из участников разыгравшейся сцены. Дуарте, все еще бледный, последовал за ним. Он тоже старался не смотреть по сторонам, но, садясь в карету, все-таки сверкнул на Алехандро глазами, полными ненависти. Затем дверца захлопнулась, и экипаж двинулся дальше по улице.

Толпа, убедившись, что увлекательное зрелище закончилось, растаяла так же быстро, как и собралась. Некоторое время Алехандро и Элена молча смотрели вслед удалявшемуся экипажу. И только когда карета скрылась за поворотом, Алехандро нарушил тишину.

– Вообще я просто хотел узнать, все ли у вас в порядке.

– И как, узнали?

– Что этот человек делал у вас?

– Что?

Элена развернулась к Алехандро. У нее было такое чувство, будто деревья вокруг вдруг начали расти в землю листвой, а не корнями.

– Дон Алехандро, мне показалось, что вы учиняете мне допрос?

– О господи! Я только волновался…

– Не надо волноваться обо мне, если вы об этом! – Элена едва не срывалась на крик. – Если вас действительно интересует мое благополучие, то достаточно просто оставить меня в покое.

Алехандро посмотрел, как за ней захлопывается створка ворот, и тяжело вздохнул, покачивая головой. Драка с Дуарте, ссора с Санта-Анной, обида Элены – и все до начала сиесты. Остаток дня, начавшегося таким образом, стоило бы провести в каком-нибудь тихом месте. Прежде он отводил подобную роль таверне, но в этот раз лучше было отправиться в церковь. Как-никак трактирщика он не мог бы попросить присматривать за Эленой, а отец Фелипе для этого как раз подходил.

Потолковать со священником не удалось. Отряд солдат догнал его всего в нескольких шагах от церкви, и маленький сержант с одутловатым круглым лицом, удостоверившись, что перед ним действительно дон Алехандро де ла Вега, сообщил ему, что он арестован.

Расхаживая из угла в угол в тесной камере, Алехандро обдумывал то, что адвокаты назвали бы «линией защиты». Он вынужден был признаться самому себе, что дело обстояло плохо. Удар тростью под дых, пожалуй, удалось бы оправдать попыткой спасти жизнь, но с тычком в ухо все получалось куда сложнее. Как ни верти, он действительно врезал офицеру, пусть даже неотесанному.

В конце концов Алехандро мысленно сложил проникновенную речь про то, что он всего лишь защищался, но теперь его смущало то, что декламировать придуманное было не перед кем. Из караулки доносились веселые голоса, кто-то приходил и уходил, но к арестанту никто не заглядывал, хотя перевалило далеко за полдень. К чувствам, обычным для человека, оказавшегося в тюремной камере, примешивался еще и голод. Алехандро попробовал окликнуть кого-нибудь из солдат, но на него только махнули рукой. Тогда он сел на матрас, из которого во все стороны торчала солома, и обхватил голову руками.

Надо же было столько раз уходить от засад, будучи бандитом, – и загреметь в каталажку, заделавшись знатным сеньором. Он бы даже восхитился таким фокусом фортуны, если бы его не снедали досада и горечь.

– Эй, сеньор!

Это был тот же голос, который именно так и окликнул его несколько часов тому назад. Алехандро поднялся на ноги и очутился лицом к лицу с Дуарте, ухмыляющимся по другую сторону решетки.

Желание выдавать себя за невинную жертву как рукой сняло.

– Вы, я вижу, уже отряхнулись? – осведомился Алехандро.

Улыбка Дуарте чуть потускнела, но не пропала.

– Давайте-ка отряхнем вашу память, сеньор. Как, вы сказали, ваше имя?

– Алехандро де ла Вега.

Дуарте с насмешливым видом покивал головой.

– Де ла Вега. Знатный сеньор. А как насчет этого?

Он вытащил из кармана сложенный лист бумаги и развернул его. Перед Алехандро появились два лица, об одном из которых он теперь не мог думать без боли. Лицо Хоакина. А рядом – его собственный портрет, не слишком умело намалеванный углем. И подпись: «Разыскиваются братья Мурьета».

– Это ваш шедевр со школьного урока рисования? – поинтересовался Алехандро, слыша свой собственный голос как будто издалека.

Дуарте посмотрел на рисунок и пожал плечами.

– Конечно, сходство могло быть большим. Но мастерство художника ни при чем, не находите? Отрастить вам бороду и волосы подлиннее…

– Если вы намерены держать меня в камере, пока я достаточно не обрасту, может, хоть поесть принесете?

Дуарте сложил листок и снова спрятал в карман.

– Думаю, так много времени нам не понадобится. Гарсия! – крикнул он через плечо. – Ведите!

Заскрипела дверь. И Алехандро увидел, как в сопровождении нескольких солдат в тюремный коридор входит призрак. Потому что мертвенно бледный человек с лицом, исхудавшим настолько, что кости едва не прорывали кожу на скулах, мог быть только тенью прежнего капитана Лава.

Он приближался медленно, переставляя ноги так, чтобы как можно меньше нагружать корпус. Солдаты шли рядом, следя за каждым его движением, словно готовы были подхватить, если он упадет.

Алехандро облизнул пересохшие губы. Он пытался припомнить, было ли среди правил Зорро такое: не говори себе, что дело плохо, потому что оно может тут же стать еще хуже.

Дуарте повернулся навстречу Лаву.

– Проходите, капитан! – бодро воскликнул он, будто приглашал его за карточный стол. – Вот он, ваш знакомец.

Лав остановился в паре шагов от решетки. Светлые волосы, обычно тщательно расчесанные, падали на плечи неряшливыми прядями. Алехандро невольно взглянул на его левую щеку. На ней еще виднелись следы буквы «М», выцарапанной кончиком шпаги. Подумать только, Зорро ухитрился подписать собственный приговор на физиономии противника.

Несмотря на то что каждое движение давалось Лаву с усилием, на его губах появилась усмешка.

– А, дон Алехандро. Де ла Вега – это фамилия по приемному отцу или по муженьку?

Алехандро вспомнил о разделявшей их решетке только тогда, когда налетел на нее со всего маху. Пальцы сжали железные прутья так, словно это была глотка капитана. И тут, к оторопи Дуарте и сопровождавших его солдат, Лав точно так же кинулся вперед, словно был зеркальным отражением своего противника. Он сдавил руки Алехандро, насколько позволяли его подорванные ранением силы.

– Эй! Осторожно! – Дуарте, памятуя о распоряжении Санта-Анны сохранить жизнь гринго, кинулся к ним. Не обращая на него внимания, Лав и Алехандро с ненавистью смотрели в глаза друг другу.

– Сколько у вас жизней, капитан? – процедил Алехандро. – Скольких людей вы сожрали, чтобы не провалиться в могилу?

– Уличный бродяга наконец обрел свое законное место?

– Капитан! – надрывался Дуарте, с тревогой глядя на лицо Лава, которое делалось еще бледнее прямо на глазах.

Лав, видно, и сам почувствовал, что не рассчитал силы. Он оттолкнулся от решетки и несколько мгновений стоял посреди коридора, пошатываясь. Сержант Гарсия подошел было к нему, готовый его поддержать, но Лав отстранил его и, наконец, восстановил равновесие.

– Ну что? – спросил Дуарте. – Вы узнали его?

– Конечно, узнал. Безродный бродяга, прибившийся к знатному дону.

На лице Дуарте появилось растерянное выражение.

– Как? – пробормотал он. – Это не…

– Мурьета? Не говорите ерунды, капитан. Тот был гораздо выше ростом. Вы зря притащили меня сюда.

Лав окинул Алехандро презрительным взглядом с высоты своих шести футов, развернулся и нетвердой поступью направился к дверям. Гарсия вопросительно взглянул на Дуарте. Тот нервно мотнул головой.

– К дьяволу. Принесите ему хлеба и воды, и пусть посидит здесь денек за нападение на офицера.

И, не оглядываясь больше на камеру, он зашагал следом за Лавом.

Открылась и снова захлопнулась дверь. За поворотом коридора слышался голос Гарсии, отдававшего какие-то распоряжения. Алехандро продолжал стоять неподвижно и лишь спустя несколько минут выпустил, наконец, решетку и посмотрел на ключ, втиснутый капитаном Лавом в его руку.

На счастье Алехандро, это была не городская тюрьма, а гауптвахта при казармах. Дон Диего старался не говорить о том месте, в котором провел двадцать лет своей жизни, но судя по изредка прорывавшимся оговоркам, из того преддверия преисподней удалось бы вырваться только чудом. Впрочем, и здесь предстояло изрядно повозиться.

Алехандро опасался, что на ночь в караулке останется так же много народу, как днем. Тревога оказалась напрасной: отряд попросту ожидал распоряжений капитана Дуарте. Если бы Лав признал в арестанте Мурьету, солдаты отконвоировали бы его в тюрьму. Но теперь они спокойно возвратились в свои бараки, оставив для охраны всего одного рядового. Безродный приемыш богатого дона никого не интересовал. Его просто убрали на время, чтобы он не мешал Санта-Анне нанести новый визит сеньорите Монтеро.

До вечера Алехандро просидел от окна, прислушиваясь к отдаленному шуму, доносившемуся от казарм. Ох, недаром советовали мудрецы быть осторожнее в своих желаниях: они могут сбыться. Помнится, он хотел отсидеться где-нибудь до конца дня?..

Наконец стало темнеть. Голоса снаружи доносились все реже. К охраннику наведалась пара приятелей, и до Алехандро донеслось звяканье стаканов. Видимо, это означало, что офицеры сегодня уже не нагрянут. Солдаты долго засиживаться не стали и вскоре ушли. Охранник некоторое время еще слонялся по караулке, что-то напевая себе под нос, но в конце концов угомонился. Снаружи тоже не доносилось ни звука. Алехандро для верности подождал еще немного, а потом продел руку сквозь решетку и вставил ключ в замочную скважину. На миг сердце сжалось от тревожного сомнения: а что, если это была всего лишь жестокая шутка со стороны Лава? Но ключ подошел.

Казалось, замок отпирается с жутким скрежетом. Алехандро несколько раз замирал, бросая взгляд туда, где на стене лежало пятно света из караулки. Никакого движения, ни малейшего звука. И наконец решетка качнулась вперед.

Алехандро выскользнул из камеры и спрятал ключ в карман. Прижимаясь к стене, он бесшумно двинулся к караулке.

Картина, представшая перед ним, была полна самого умиротворенного покоя, какой только можно себе представить в помещении охраны гауптвахты. Свет масляной лампы отражался в округлых боках пустой бутылки, рядом с которой выстроились ровно, точно на плацу, три стакана. Еще несколько бутылок валялось под столом. Солдат дремал на табурете, привалившись спиной к стене, вытянув ноги и свесив голову на грудь. Руки были сложены на объемистом животе. Комнату оглашал уютный храп.

Алехандро охотно обошелся бы без того, чтобы нарушать идиллию, но выбора не оставалось. Он тихо вошел в караулку, взял приставленное к стене ружье и прервал мирный солдатский сон ударом приклада. Солдат повалился на пол, не издав ни звука.

Первым решением Алехандро было запереть оглушенного охранника в своей камере, но ему тут же пришла в голову идея получше. Он приметил закрытую на засов дверь напротив караулки. Там оказалась кладовая, куда свалили все барахло, для которого не нашлось более достойного места. Среди хлама отыскались веревка и тряпка – в самый раз, чтобы связать охранника и заткнуть ему рот. После этого Алехандро оттащил солдата в кладовку, устроил его на поломанных корзинах и запер дверь снаружи.

Теперь оставалось только выбраться наружу.

Алехандро вернулся в караулку и осторожно выглянул из окна. Оно выходило в тупик: прямо напротив поднималась глухая стена. Дверь находилась за углом, и фонарь, висевший над входом, освещал часть двора. В пятне света виднелась продолговатая тень, и, простояв в неподвижности несколько мгновений, Алехандро заметил, что она шевельнулась. Он переоценил беспечность Дуарте: снаружи тоже стояла охрана. Пробраться к воротам, минуя часовых, было невозможно.

Это если выходить через ворота. Алехандро отворил ставни чуть шире, вскочил на подоконник, хватился за желоб водостока и подтянулся. Через несколько секунд он уже взбирался вверх по черепичному скату, чтобы спрыгнуть с крыши с другой стороны – уже на улицу.

День, начавшийся неудачно, мог и завершиться не самым лучшим образом – так думала Элена, направляясь к воротам, когда ей доложили об очередном визитере. На небе уже загорались первые звезды, и она не могла взять в толк, кому вздумалось заявляться в такую пору. При виде капитана Дуарте она едва подавила порыв захлопнуть дверь прямо перед его носом. Однако его слова навели на мысль, что не все так плохо, как показалось вначале.

– Ради бога, простите мне визит в такое время, сеньорита Монтеро, – расстроенно сказал Дуарте. – Я пришел бы гораздо раньше, если бы позволили служебные дела. Но отложить разговор на другой день я не в силах. Дело в том, что…

Он на миг прервался и опустил глаза, словно надеялся найти нужные слова на земле. Наконец он вздохнул и снова поднял взгляд на Элену.

– Я боюсь, что вы истолковали случившееся совершенно превратно.

– Вас прислал генерал? – спросила Элена.

Дуарте отчаянно замотал головой.

– Нет, что вы. Я потому так и задержался, чтобы он не заметил моей отлучки.

Элена невольно улыбнулась. Смущение капитана забавляло ее.

– Я, признаться, и сейчас опасаюсь, что нас кто-нибудь увидит, – сказал Дуарте, оглянувшись на безлюдную улицу. Его щеки тотчас вспыхнули. – То есть я опасаюсь не за себя, поймите…

– Заходите, – сказала Элена, отступая на шаг. – Вы должностное лицо, и визит ваш вполне официален.

«Разговор в гостиной без свидетелей не так повредит репутации, как долгая болтовня на пороге на глазах у всего пуэбло», – мысленно прибавила она.

В отличие от Санта-Анны, Дуарте сразу уселся в кресло.

– Благодарю за приглашение, – сказал он. – Здесь действительно спокойнее.

Но при этих словах он нервно облизнул пересохшие губы.

– Доротея! – окликнула Элена служанку. – Принесите вина.

– Право, это излишне, – слабо запротестовал Дуарте.

– Так что вы хотели сказать, капитан?

Дуарте вздохнул, собираясь с мыслями.

– Я не хотел бы, чтобы намерения сеньора генерала были превратно истолкованы, – сказал он наконец. – Как вы, возможно, знаете, мы квартируем у дона Педро, друга вашего покойного отца.

На этот раз Элена поостереглась уточнять, что дон Рафаэль приходился ей отчимом, и только молча кивнула.

– От него я знаю, что вы относитесь к тем редким женщинам, с которыми можно говорить о политике…

Такое мнение обычно было приятно Элене, но сейчас она мрачно сказала себе, что, кажется, знает, откуда Санта-Анне стало известно о карте в патио Монтеро. Впрочем, возможно, дон Педро сболтнул об этом без задней мысли, понятия не имея, какие последствия окажутся у его словоохотливости

– Поверьте, я не жду, что вы разделите точку зрения моего начальника, – сказал Дуарте. – Но, думаю, вы сумеете понять, что им двигало.

Элена молчала. Разговор не становился приятным, но она, по крайней мере, чувствовала, что обретает почву под ногами.

В гостиную вошла служанка с подносом, на котором стояла бутылка и два бокала. Элена закусила губу. Она забыла сказать Доротее, что вино следует подать только капитану. Но теперь было поздно: Дуарте уже вскочил на ноги.

– Вы позволите?..

Служанка вышла, а Дуарте взял бутылку и начал разливать вино.

– Это одна из лучших марок, – заметил он. – Знаете, сеньорита Монтеро, у вас удивительно изысканная обстановка. Веласкес?

Он указал на картину, висевшую у Элены за спиной. Она невольно обернулась – и не увидела, как Дуарте молниеносным движением достал из внутреннего кармана маленький флакон и вылил его содержимое в один из бокалов.

– Нет, кто-то из подражателей, – сказала Элена, глядя на чопорных дам, пышные воротники которых всегда напоминали ей колодки каторжников. – Эта картина висела у нас в доме, когда мы жили в Андалузии.

– Я не знаток живописи, – со смущенной улыбкой сказал Дуарте и протянул ей бокал. – Давайте выпьем за то, чтобы в Калифорнии вам жилось не хуже, чем в Испании.

– Не сомневаюсь, что так и будет, – вырвалось у Элены, которая в этот момент подумала о том, что не имело к Санта-Анне и политике никакого отношения.

Они чокнулись, и Элена отпила пару глотков. Дуарте широко улыбнулся.

– Об этом речь, – весело сказал Дуарте. – Вы согласны с тем, что наши судьбы безраздельно связаны с землей, на которой мы живем?

– Бесспорно.

– Вы можете не только рассуждать о политике, но и проявлять при этом мудрость, сеньорита Монтеро. Это действительно большая редкость.

Лесть получилась грубоватой, и Элена ничего не ответила.

– Так может, нам не следует принимать чересчур поспешных решений в том, что касается судьбы Калифорнии?

Ход рассуждений Дуарте начал ускользать от Элены. Она поднесла руку к голове, словно пытаясь разогнать туман, опутывающий мысли.

– Боюсь, что я не понимаю вас.

– Чего же тут не понимать? – Дуарте по-прежнему улыбался. – Может, не стоит рвать отношения с мексиканским правительством?

– Но я считала, что этот вопрос уже решен обеими сторонами.

Голова наливалась тяжестью. Что такое? Не могла же так подействовать пара глотков легкого вина?

– Пока еще не поздно все изменить. – Дуарте подался вперед. – Что с вами, сеньорита Элена?

– Не знаю. – Элена пыталась согнать с себя сонное оцепенение, но бороться с ним становилось все тяжелее с каждой секундой.

Дуарте встал.

– Вам лучше выйти на свежий воздух.

При мысли о патио вспыхнула тревога, на считанные мгновения заставившая Элену встрепенуться.

– Нет, – пробормотала она. – Не…

– У вас есть балкон?

– Да, – Элена вяло махнула рукой в сторону двери. – Лестница… вверх и направо.

Она приподнялась было с кресла, но ноги подогнулись.

– Вот и отлично.

С этими словами Дуарте, не обращая больше на Элену внимания, направился к двери.

Удивиться этому Элена не успела: глаза закрылись сами собой, и разомкнуть налившиеся тяжестью веки она уже не сумела.

Дуарте между тем вышел из гостиной.

– Доротея! – окликнул он служанку, поправлявшую цветы в вазе на другом конце коридора.

Девушка поспешно подошла. Щеки у нее вспыхнули, когда симпатичный молодой офицер мягко взял ее за локоть.

– Доротея, сейчас сюда придет один господин, – сказал Дуарте доверительным тоном, заглядывая девушке в глаза. – Это очень важный господин, его нельзя заставлять ждать на пороге. Сеньорита Элена хочет, чтобы ты сразу показала ему, как пройти в гостиную. Встреть его, пожалуйста.

Окончательно сраженная любезным «пожалуйста», Доротея заторопилась к воротам. А Дуарте побежал вверх по лестнице.

Он без труда нашел балкон и, выйдя на него, дважды провел в воздухе свечой, предусмотрительно захваченной в коридоре. В карете, несколько минут назад остановившейся на противоположной стороне дороги, качнулась занавеска. Затем отворилась дверца. Хорошо сложенный человек с гладко причесанными черными волосами вышел из экипажа и направился к дому Монтеро. Дуарте улыбнулся, задул свечу и побежал вниз.

Беспечно насвистывая, он вошел в комнату, шагнул к креслу, в котором, свесив голову на грудь, спала Элена, и замер, почувствовав прикосновение металлического острия к своей шее.

– К сожалению, дама не может сама сообщить вам, что ваша компания ей неприятна, – произнес убийственно вежливый голос. – Мне пришлось взять эту обязанность на себя.

Незнакомец, державший в руке шпагу, вышел из-за двери и сделал шаг в сторону. Дуарте скосил глаза и увидел человека в черном с закрытым шелковой маской лицом.

От изумления Дуарте на мгновение позабыл об угрожавшей ему опасности. Он неоднократно слышал истории о Зорро, известные каждому в этих краях. Узники, освобожденные с рудника, рассказывали о человеке в маске, бившемся с людьми Монтеро. Но тот, кого называли Зорро, умер там же, среди развалин, и жители всей Калифорнии давно похоронили и оплакали его. Тогда что за наглый самозванец вздумал вмешиваться в дела, которые его не должны касаться?

– Лучше вам убраться отсюда, – процедил он, стараясь не дышать слишком глубоко. – Сейчас здесь будет человек, которого вряд ли устроит ваша компания.

Зорро кивнул с понимающим видом.

– Если вы принимаете так близко к сердцу интересы этого человека, можете попробовать выставить меня отсюда.

Он отступил на шаг. Почувствовав, что шпага больше не упирается в его горло, Дуарте отскочил в сторону и выхватил саблю из ножен. Но первый же выпад пришелся в пустоту: Зорро ушел от удара, как уклоняется от ветра трава. Следующая атака оказалась столь же безуспешной, а при новом выпаде, сделанном уже сгоряча, лезвие шпаги поймало его клинок и увело его в сторону. Дуарте потерял равновесие и пролетел мимо своего противника. Через секунду послышался троекратный короткий свист, с каким металл рассекает воздух, и звук рвущейся ткани. Дуарте пронзительно вскрикнул, почувствовав резкую боль там, где меньше всего ожидал этого. Он развернулся и тут же получил удар эфесом шпаги по голове. Оглушенный, он удержался на ногах, но выронил саблю. Зорро толкнул его к столу и, приставив острие клинка к его груди, схватил тот из бокалов, в котором остатки вина были более мутными.

– Придется вам это выпить, сеньор.

– Ни за что!

Зорро толкнул его ногой. Дуарте налетел раненным местом на край стола и невольно вскрикнул. В тот же миг Зорро влил содержимое бокала ему в рот и хлопнул по щеке, заставив сделать глоток. После этого он снова отступил и отвесил ошеломленному Дуарте учтивый поклон.

– Считайте это обезболивающим.

Дуарте беспомощно озирался, не зная, куда деваться. Рана мешала двигаться, сабля валялась в углу, между ним и оружием стоял Зорро, а из коридора с неотвратимостью боя часов слышались приближающиеся шаги.

– Будьте вы прокляты, – пробормотал он.

Шаги звучали все ближе. Дуарте качнулся, попытался подойти к креслу напротив того, в котором спала Элена, но ноги заплелись, и он растянулся на полу прямо перед генералом Санта-Анной, появившимся на пороге.

Несколько мгновений Санта-Анна, не произнося ни слова, оглядывал представшую перед ним картину: спящая Элена, похожая на принцессу во власти магических чар, человек в черной маске с обнаженной шпагой в руке и Дуарте, лежащий на полу с буквой Z на самом неподходящем для монограммы месте.

– Что все это значит? – спросил Санта-Анна после непродолжительного молчания.

– Думаю, здесь произошла маленькая ошибка, – сказал Зорро. – Никогда не стоит считать беззащитными дочерей впавших в опалу или умерших людей.

– Полагаю, случившееся лучше назвать недоразумением. Случившимся не по моей вине, – прибавил Санта-Анна после краткой паузы. Он кивком указал на Дуарте. – Вы убили его?

– И не надейтесь. Стану я брать на себя труд избавлять вас от такого адъютанта. Кстати, вам бы лучше забрать его отсюда. Если его найдут в таком виде слуги дома Монтеро, пойдут весьма нежелательные для вас слухи.

Санта-Анна скептически поднял бровь.

– Полагаете, это я должен его унести?

Зорро молча развел руками, словно говоря: «Как вам угодно».

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я воспользуюсь услугами кучера.

– Извольте.

Санта-Анна обозначил окончание разговора ироническим кивком, после чего повернулся и вышел из гостиной. Зорро шагнул к двери, ведущей в патио, и распахнул ее. В комнату ворвался поток свежего воздуха. Элена встрепенулась и подняла голову. Она посмотрела мутным взглядом на человека в черном, на Дуарте со злополучной меткой Z и, видимо, решив, что это продолжение сна, снова закрыла глаза и провалилась в вязкую дремоту.

Появился кучер. Не выразив ни малейшего удивления увиденным, он взвалил слабо застонавшего Дуарте на плечо и вышел, не произнеся ни слова. Зорро выглянул в коридор и подозвал Доротею, следившую за происходящим с приоткрытым от изумления ртом.

– Вашей госпоже стало нехорошо, – сказал он. – Помогите ей добраться до спальни.

– Да, сеньор, – пробормотала Доротея.

Она вошла в гостиную, заглянула в лицо спящей Элене, но когда обернулась, чтобы спросить о чем-то Зорро, то увидела, что его больше нет в комнате.

Утром в казармах царил переполох, вызванный не только исчезновением одного из сторожей, но и личным визитом генерала Санта-Анны, который ворвался в здание гауптвахты со свирепостью попавшегося в загон буйвола. Он появился как раз в тот момент, когда солдаты, привлеченные отчаянным стуком, вытаскивали из кладовки облепленного паутиной, перепуганного до полусмерти охранника. Санта-Анну однако больше интересовала судьба заключенного. Он вбежал в коридор, ведущий к камере, прихрамывая сильнее, чем обычно, и застыл как вкопанный, глядя на Алехандро, с раздраженным видом расхаживавшего за решеткой.

– Вы? – произнес Санта-Анна, обретя, наконец, дар речи. – Вы здесь?

– Я бы охотно дал на это отрицательный ответ, но вряд ли он покажется убедительным.

Санта-Анна подошел к решетке, взялся за нее обеими руками и энергично встряхнул. Потом осмотрел петли на двери и замок. Наконец он выпрямился и снова взглянул на Алехандро.

– Вы заметили что-нибудь этой ночью? – спросил он уже более спокойным тоном.

– Заметил, что с вечера не могу докричаться до охранника и попросить обещанной мне воды. Хотя сама стража, судя по шуму, от возлияний не воздерживалась.

– К дьяволу, – пробормотал Санта-Анна.

Он жестом подозвал к себе одного из солдат и указал на камеру.

– Откройте. Дон Алехандро, можете быть свободны.

Алехандро вышел в коридор, с негодующим видом одергивая борта сюртука. Санта-Анна взглянул на него с плохо скрываемой злостью.

– Надеюсь, ночь в камере научила вас подобающему отношению к офицерам мексиканской армии, – не удержавшись, сказал он.

Уголок рта Алехандро еле заметно дрогнул.

– В этом можете не сомневаться, – заверил он и, предоставив Санта-Анне обдумывать глубинный смысл его слов, направился к выходной двери.

Больше всего Алехандро хотелось первым делом отправиться к дому Монтеро, но этот порыв пришлось подавить. Судя по всему, Дуарте подмешал Элене сильнодействующее средство, и она наверняка еще спала, а если и проснулась, то вряд ли была в состоянии принимать гостей. Алехандро разыскал в миссии отца Фелипе, вкратце рассказал о случившемся и попросил его наведаться в дом Монтеро. Священник, расспрашивающий слуг о здоровье хозяйки, мог рассчитывать на большую откровенность, чем светский визитер.

Ну а у самого Алехандро была задумана еще одна встреча.

Он рассудил, что если уж Лава привезли в казармы из сторожки у рудника, то навряд ли его отправили обратно. Скорее всего, он возвратился в свою асиенду. И верно: там он и оказался.

Лав полулежал на диване в своей гостиной. Судя по мертвенной бледности его лица, ему лучше было бы находиться в постели, но упрямый характер брал верх над осторожностью. Впрочем, у него даже хватило сил поприветствовать Алехандро кривой усмешкой.

– Я зашел вернуть вам вот это, – сказал тот, положив на стол ключ. – Кстати, как вы его раздобыли?

– Так он всегда был у меня. Ну как, он пригодился?

– Не то слово. – Алехандро взял стул и сел, не дожидаясь приглашения. – Как вы узнали, что он понадобится?

Лав вяло пожал плечами.

– Люди Санта-Анны охраняли меня на руднике. Оберегали или стерегли – кто их разберет. Неважно. Главное, они не допускали мысли, что гринго может знать некоторые особенности испанского языка. Из их болтовни я понял, что сеньорите Элене грозит опасность. Но сам я еще не в том состоянии, чтобы что-нибудь предпринять для ее защиты…

Он поднял голову и взглянул Алехандро в глаза.

– Все обошлось?

Алехандро кивнул.

– Слава богу. У Санта-Анны скверная репутация в том, что касается женщин. Впрочем, не только их.

– У вас с ним свои счеты? – спросил Алехандро.

Лав неловко повернулся на диване и лег так, чтобы держать спину как можно ровнее. Алехандро заметил, что его грудь все еще перетянута бинтами.

– Можно сказать и так. Вам знакомо имя полковника Фэннина?

Алехандро покачал головой.

– Не слышал о таком.

– Я служил под его началом в Техасе. При переправе через реку Сан-Антонио мне не повезло: я повредил руку. Сам-то я считал, что это не помешает, но Фэннин настоял, чтобы меня оставили в лазарете. Как выяснилось, своим распоряжением он спас мне жизнь. Вскоре после того его вместе с отрядом захватили мексиканцы. Фэннин сдался, надеясь спасти людей, но это им не помогло. По приказу Санта-Анны всех пленных расстреляли.

Это говорилось будничным тоном, но неясные, смутные картины не такой уж далекой войны все равно проносились перед мысленным взором Алехандро.

– Так вы техасец? – спросил он, только сейчас обратив внимание на флаг с одинокой звездой, вывешенный на стене.

Лав кивнул.

– Да. И я поклялся, что Техас будет полностью освобожден от этой нечисти. А если получится, то я приложу все усилия, чтобы отнять у Санта-Анны еще и эту землю.

– И ваше решение уничтожить всех рабочих на руднике… Вы таким образом мстили Санта-Анне за расстрел однополчан?

Лав криво усмехнулся.

– Да нет, конечно. Просто военная необходимость. Хотя, должен признаться, с воспоминаниями о моем полковнике принять такое решение было гораздо проще.

– Понимаю. – Алехандро поднялся на ноги. – Капитан, вы помните, я сказал вам, что когда-нибудь взгляну на мир вашими глазами?

– Помню.

– Кажется, отчасти мне это удалось. Но лучше бы я этого не делал.

Он направился к двери. У самого порога он остановился и обернулся. Лав, все такой же спокойный, только слегка утомленный долгим разговором, смотрел на него. Алехандро пришлось сделать над собой усилие, чтобы принести последнюю жертву в благодарность за Элену.

– Выздоравливайте, – произнес он. После чего повернулся и вышел, сопровождаемый изумленным взглядом капитана Лава.

Санта-Анна вошел в комнату своего адъютанта так же стремительно, как до того ворвался в здание гауптвахты.

– Уезжаем, – коротко сообщил он.

Над подушкой поднялась взъерошенная голова Дуарте. Капитан уставился на генерала отекшими после тяжелого сна глазами.

– Как? – пролепетал он.

– Вы поняли, с кем мы столкнулись прошлой ночью?

Дуарте, лежавший на животе, негромко застонал. Понимание случившегося четко запечатлелось в его памяти. И не только в ней.

– Я еще не утратил надежду сохранить эту территорию, равно как и вернуть Техас, – проговорил Санта-Анна. – Но это крайне трудно будет сделать, если восстановить против себя народ. Или того, кто является олицетворением надежд этого народа. Вы все поняли?

Услышав в ответ очередной стон, Санта-Анна повернулся и направился к двери.

– Сеньор генерал! – жалобно вскричал Дуарте, приподнимаясь на локтях. – Как же я поеду?!

Санта-Анна остановился. Несмотря на все его усилия сохранить ночное происшествие в тайне, солдаты все утро, посмеиваясь, обсуждали именно этот вопрос.

– Я не задумывался над такими вещами, даже когда потерял ногу, – процедил он, стараясь подавить рвущуюся наружу злость. – Думаю, вы тем более справитесь.