Текст книги "Наполеон Запада (СИ)"

Автор книги: WinterBell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Дымящийся рудник остался позади. Эльдорадо Рафаэля Монтеро превратилось в гору покореженных обломков. Алехандро не оглядывался, но знал, что над руинами уже кружат грифы, учуявшие добычу. Сегодня им было чем поживиться.

Впереди появилось несколько точек, быстро двигавшихся навстречу толпе людей, бредущих прочь от развалин рудника. У Алехандро хватило сил на кривую усмешку. А вот и новые стервятники. Грифы летели к трупам, генерал Санта-Анна – к слиткам золота. Справедливости ради надо было учесть, что золото принадлежало ему.

Всадники приближались. Алехандро уже различал форму мексиканских военных. Оставалось лишь гадать, как они пронюхали, что ехать надо именно сюда. Может, Диего де ла Вега успел дать им знать, где находится Монтеро с обещанным золотом, а может, Санта-Анна обзавелся шпионами в Калифорнии. Теперь это не имело значения.

Алехандро бросил взгляд на Элену, шедшую рядом с ним. Та тоже заметила всадников и присматривалась к ним, щуря глаза на солнце. Ее лицо казалось спокойным, только чересчур бледным. Возможно, до нее уже стало доходить, что случилось. Что она потеряла обоих своих отцов, и сейчас ей предстоит войти в опустевший дом, где каждая вещь будет долго напоминать об утрате. Встреча с людьми Санта-Анны немного отсрочит это возвращение.

Люди начали останавливаться, когда стало ясно, что всадники мчатся прямо на них. Иные в тревоге озирались по сторонам. То ли привыкли ждать беды отовсюду, то ли опасались мексиканцев не меньше, чем людей Монтеро. И это напомнило Алехандро, что хорошо бы и ему самому поостеречься. Как-никак именно мексиканские власти, а не покойный дон Рафаэль сулили круглую сумму за поимку братьев Мурьета.

Всадники окружили толпу оборванных, покрытых пылью людей. Вперед выехал человек, которого Алехандро никогда не встречал раньше, но знал по портретам, в торжественные дни выставлявшимся в поселках. Гладко выбритый и выглядящий благодаря этому моложе своих лет, стройный, ловко держащийся в седле, несмотря на то что одну из ног заменял деревянный протез… Буэнас тардес, генерал Санта-Анна. Какая честь.

– Как я понимаю, господа, среди вас нет дона Рафаэля Монтеро, – не тратя времени на излишние церемонии, произнес генерал. Насмешливый взгляд скользнул по обросшим щетиной, чумазым лицам.

Алехандро шагнул вперед. Судя по тону Санта-Анны, он знал о том, что с ним хотели расплатиться его собственным золотом. Сейчас меньше всего на свете было нужно, чтобы Элена сообщила генералу, что человек, собиравшийся это сделать, приходился ей отцом. Пусть даже приемным.

– Боюсь, что с доном Рафаэлем вы не встретитесь, – сказал он, становясь между Санта-Анной и Эленой и молясь про себя, чтобы она поняла намек. – Он погиб.

Санта-Анна иронически изогнул бровь.

– Несчастный случай на руднике?

Развеялись последние сомнения: Эльдорадо больше не было тайной. Алехандро наконец оглянулся. Дым над развалинами сливался с красноватым маревом раскаленного неба.

– Да, – проговорил он. – Можно сказать и так.

– А вы?..

– Алехандро де ла Вега.

Это было одно из тех решений, какие воля принимает независимо от разума, и здравому смыслу остается лишь задним числом благословить инстинкт, подсказавший поступить именно так, а не иначе. Алехандро никогда раньше не приходило в голову выдать себя за сына или еще какого-нибудь родственника дона Диего. Но, во-первых, тот, кто имел право на имя Зорро, заслуживал и фамилию. А во-вторых, не тот человек находился сейчас перед ним, чтобы вслух произносить имя Мурьеты.

Санта-Анна кивнул в знак того, что ответ принят.

– Вам известно, где золото? – спросил он.

– Там, где оно и было, – сказал Алехандро. – На руднике.

Золото так и валялось грудой у развалин, похоронив под собой Рафаэля Монтеро, и Алехандро поклялся бы медальоном Зорро, что ни один из стоявших сейчас возле него людей не захватил с собой ни единого слитка. Для них это было бы все равно что волочь к себе домой зачумленную одежду.

– Отлично, – отозвался Санта-Анна. Уголки его губ тронула улыбка. – Меня, конечно, называют Наполеоном Запада, но я не склонен повторять ошибки сего достойного человека, продавшего Луизиану по три цента за акр. И уж тем более я не намерен обменивать землю на свое собственное золото. Честь имею, сеньор де ла Вега.

Он пришпорил коня, и в следующую минуту всадники, потоком обогнувшие сбившихся в кучку людей, умчались следом за ним к руднику. Элена прикрыла лицо рукой, загораживаясь от поднявшейся пыли. Алехандро прикоснулся к ее локтю.

– Идем, – тихонько позвал он. И счел хорошим знаком, что она не отстранилась.

Природу несчастного случая, приключившегося с Рафаэлем Монтеро, Санта-Анна уяснил очень быстро. Впрочем, это действительно не походило на убийство: подстроить так, чтобы человек запутался в постромках падающей телеги. Не повезло. Или наоборот – легко отделался, если учесть, что с ним можно было сделать за такой обман.

Санта-Анна скользнул равнодушным взглядом по изувеченному телу Монтеро и принялся рассматривать рудник, походивший на разоренный муравейник. Огонь уничтожил изрядную часть построек, но все это можно было восстановить. И использовать в своих целях.

Солдаты, разбиравшие слитки золота у обломков телеги, внезапно загомонили. Капитан Дуарте подъехал к ним, чтобы узнать, в чем дело, а потом развернул коня и поскакал к Санта-Анне.

– Генерал, – позвал он. – Там нашли еще одного, и он жив. Кажется, американец.

– Да ну?

Санта-Анна осторожно спешился. Он уже привык к верховым поездкам со своим протезом, но здесь всю землю усеивали камни и обломки досок. Не хватало еще оступиться. Он перебросил поводья подбежавшему солдату и зашагал к завалам. Дуарте тоже соскочил с лошади и поспешил за ним следом.

Человек, лежавший на земле в нескольких футах от Монтеро, действительно дышал, хотя трудно было сказать, какое чудо удерживало его душу в теле с обломком шпаги меж переломанных ребер. Похоже, он тоже свалился с высоты, но выступающие балки подъемника задержали падение. Но это мало бы заботило Санта-Анну, если бы он не видел типичного англо-саксонского лица, обрамленного светлыми волосами. Гринго. Самый что ни на есть чертов гринго. Да еще и в военной форме.

– Что с ним делать, генерал? – спросил Дуарте, разглядывая американца из-за плеча Санта-Анны.

Тот пожал плечами.

– Я похож на лекаря? Ищите носилки, бинты, что там еще.

– Но… – пробормотал обескураженный Дуарте. – Мы что, будем его лечить? Он же наверняка один из этих заговорщиков.

Санта-Анна развернулся к нему.

– Будь он хоть десяток раз заговорщиком – он гринго, и к тому же военный, и это единственное, что имеет значение. Мы на грани войны из-за Техаса, и у нас едва обманом не увели вот эту землю.

Топать протезом было трудно, и Санта-Анна яростно взмахнул кулаком, будто вколачивал кол в песчаную пыль рудника.

– Я не собираюсь сам навлекать на себя лишние проблемы, убив американского офицера, вам ясно?

– Но если бы он и так умер?..

– Дуарте, – Санта-Анна шагнул к капитану и заглянул ему в глаза. – Вы помните «Антония и Клеопатру»? Помните Помпея?

– Генерал?..

Уголок рта Санта-Анны раздраженно дернулся.

– Запамятовал, что Шекспир не столь популярен среди моих офицеров, как, скажем, монте или другие карточные игры. Так вот, если бы этот гринго сдох до того, как вы мне о нем сообщили, то это было бы прекрасно. Ну а теперь он должен жить.

И Санта-Анна направился к своему коню, оставленному под присмотром солдата. Дуарте несколько мгновений смотрел ему вслед, а потом развернулся к своим подручным.

– Ну, что встали, олухи? – гаркнул он. – Носилки, живо!

В доме Элена носила траур недолго. Ей никогда не казалось, что боль непременно нуждается во внешнем выражении. Она потеряла двух отцов одновременно, и разбираться в причинах их взаимной ненависти было не легче, чем думать о самой утрате. Но смятение от сделанных открытий смягчало горе и помогало отвлечься.

Элена надевала черное платье, лишь выходя из дома. Не как дань приличиям, но как в знак памяти Рафаэля Монтеро. Теперь она понимала, почему ей никогда не было суждено оправдать его надежд. Но тем отчетливее видела Элена те жертвы, на которые он шел ради нее. Лучший учитель фехтования. Рапира, которую он сам долго взвешивал на руке, проверяя, не тяжела ли она для девочки. Мужское седло. «Эленита, прошу тебя, только не в городе, хорошо?» И сам же приказал, чтобы седло украсили нарядной вышивкой. Что бы ни произошло между доном Рафаэлем и Диего де ла Вега, их ненависть осталась между ними, не затронув сердца Элены.

Элена чаше всего выходила, чтобы просто пройтись по рынку или заглянуть в церковь. Не самые обычные места, чтобы узнать что-нибудь о своем настоящем отце, но других возможностей у нее было мало. Старая индианка, торговавшая вышитыми шалями, позвала ее к себе в дом. Будь Элена чуть выше ростом, ей пришлось бы стоять там пригнувшись. Но в этой маленькой хижине, забитой простыми, но с любовью сделанными вещами, было куда уютней и спокойней, чем в чопорной торжественности испанских дворцов. Молодая женщина, дочь торговки, с тревогой смотрела, как ее мать протягивает знатной сеньорите маисовую лепешку, только что приготовленную на раскаленном камне. Но старая няня только улыбалась: она-то знала, как примет угощение дочь Диего и Эсперансы. И верно: Элена с удовольствием съела лепешку до последней крошки.

Няня рассказывала о супругах де ла Вега. Отец Фелипе часами мог перечислять подвиги Зорро. Элена слушала его, мечтательно улыбаясь, как в детстве, когда перед глазами проносились рыцари с книжных страниц. И вдруг спохватывалась и говорила себе: «Это не сказка. Это был мой отец». И это было еще прекрасней.

Отец Фелипе очень помог ей. Именно он собрал людей, чтобы перевезти в город тела дона Рафаэля и Диего де ла Вега. На похороны Монтеро собралась знать. Дона Диего провожала вся Калифорния.

От отца Фелипе Элена узнала, что капитана Лава нашли живым. Тогда она с тревогой взглянула на Алехандро, тоже частенько захаживавшего к старому священнику. Но тот лишь пожал плечами. Свой удар он нанес, и если кому-то, Богу или дьяволу, оказалось угодно сохранить душу в изувеченном теле, то не ему, новому Зорро, было добивать побежденного врага. Он только наведался в асиенду Лава. Там оставалось одно дело.

Лава в доме не было: в таком состоянии, в каком его нашли, он не пережил бы дороги, и его оставили в сторожке у рудника. Зато был сонный солдат, похожий на перекормленную муху.

– Эй, сеньор, сюда запрещено… – начал он, но Алехандро отпихнул его с дороги, вошел в дом и направился прямиком к буфету.

– У меня приказ, сеньор! – продолжал свое солдат, потащившийся за ним следом. – Эй, что вы делаете? Смотрите, чтобы ни одной ложки не пропало!

– Подавись своими ложками, – посоветовал Алехандро, хлопая дверцами. – Мне нужно вот это.

И он поставил на стол сначала один жбан, потом второй.

Совет подавиться оказался действенным: солдат все еще блевал, согнувшись в три погибели, на крыльце, когда Алехандро с обоими жбанами в руках вышел из дома. Солдата он попросил с дороги коленом.

Этих подробностей Элена не знала. Алехандро не рассказывал их, чтобы не пугать ее милыми причудами давнего ухажера. Они вообще не говорили о Лаве. Впрочем, и о Диего он мог поведать не так уж много. Не слишком-то долгим было их знакомство с Зорро. Диего-господин, Диего-герой, Диего-наставник. Из этих трех ипостасей Элена собирала образ своего отца.

Солдаты Санта-Анны появились в городе в тот самый день, когда Элена впервые вышла в обычном платье. Со времени событий на руднике минуло несколько недель – по ее мнению, достаточный срок, чтобы снять траур. И почти сразу возле дома она столкнулась с Алехандро.

– Вы ко мне? – спросила она, едва успев поздороваться.

– Скорее с вами. – Алехандро оглянулся через плечо. – Не то сейчас время, чтобы ходить одной.

Элена с недоумением огляделась. Народ, как всегда, слонялся по улицам, стараясь не слишком-то спешить под палящими лучами солнца. На торговой площади кто-то из продавцов овощей окатывал водой навес из листьев, чтобы поберечь товар от жары. Служанки с полными корзинами, прикрытыми платками, о чем-то болтали, бредя по затененной стороне улицы. Город жил своей обычной жизнью.

– А что случилось? – спросила она.

Алехандро кивком указал на двух солдат, неторопливо шедших среди торговых рядов, глазея по сторонам. У них был вид обычных праздношатающихся, и они отнюдь не выглядели грозно.

– Санта-Анна вернулся, – сказал Алехандро. – Надумал проведать обретенное Эльдорадо.

– Но при чем здесь я? – спросила Элена.

Алехандро бросил на нее быстрый взгляд, словно прикидывал, какое впечатление могут произвести на нее его слова.

– Думаю, всем дворянам сейчас стоит быть поосторожнее, – наконец уклончиво сказал он.

Элена улыбнулась. Забота Алехандро и забавляла, и радовала. Он был из тех немногих людей, чье желание опекать ее не вызывало раздражения. Пожалуй, если не считать отца Фелипе, такой он один и остался.

– Ну тогда проводите меня, – сказала она. – Я собиралась в церковь.

– Охотно.

Алехандро тут же подхватил ее под локоть и отвел к обочине, пропуская карету, которую неспешно везли две сонливые лошадки.

– Обратно тоже провожу, – предупредил он и засмотрелся на веселые искорки, блеснувшие в глазах Элены.

Карета катила дальше по улице. Санта-Анна плотно задернул занавески и откинулся на спинку сиденья.

– Узнали знакомцев? – спросил он у Дуарте, сидевшего с ним рядом.

– Я же не видел, – удивился Дуарте.

– Ну конечно. Молодой щеголь – это, если мне не изменяет память, сеньор, назвавшийся де Ла Вега, один из тех, кто встретился нам возле рудника. А дама – та красотка, которую он столь старательно от меня загораживал.

– Не помню никакой красотки, – признался Дуарте.

– Ваше равнодушие к женской красоте удивляет и успокаивает. По крайней мере, я могу не опасаться конкуренции со стороны собственного адъютанта.

Дуарте уловил иронию в его словах, но пропустил колкость мимо ушей. Для него гораздо более важное значение имело то, что некая особа привлекла к себе внимание его генерала.

– Мне казалось, что в той толпе у рудника были одни оборванцы, – сказал он. – Но вы называете ее дамой?

– А вы заметили, откуда она вышла? Ах да, вы же не видели. Ну так вот, она вышла из ворот дома Рафаэля Монтеро.

– Так это, наверное, его дочь! – осенило Дуарте. – Вы помните, дон Педро упоминал, что у Монтеро осталась дочь? Он даже называл ее имя. Кажется…

– Элена. Элена Монтеро.

– Точно.

– Великолепно, – пробормотал Санта-Анна и устремил взгляд на занавески, словно мог разглядеть что-то сквозь плотную темную ткань.

Дуарте некоторое время молча наблюдал за ним. Санта-Анна продолжал молчать, лицо у него сделалось задумчивым, только пару раз он пошевелил губами, точно проговаривал что-то про себя.

Прошло несколько минут, прежде чем Дуарте решился нарушить тишину.

– А ведь мы могли бы расквартироваться у Монтеро, а не у дона Педро, – осторожно сказал он. – Как-никак именно дону Рафаэлю принадлежал план с рудником, стало быть, он и в долгу больше других.

– Полно, Дуарте. – Санта-Анна усмехнулся. – Сеньорита Элена осталась в доме одна, если не считать прислуги. Нельзя же так фривольно обращаться с репутацией.

– С репутацией дочери вашего противника? – Дуарте иронично вскинул бровь.

– Да нет, конечно. С моей. Вы не забыли, что я женат?

Элена возвратилась домой задолго до наступления вечера, но вот уже сгущались сумерки, а она все еще бесцельно бродила из комнаты в комнату, не зная, чем занять себя. Сегодня отец Фелипе впервые спросил ее, что она собирается дальше. И оказалось, что ответа на этот вопрос у нее нет.

Алехандро, в этот день не оставлявший ее даже в церкви, тут же спросил, не собирается ли она вернуться в Испанию, и Элена не могла сдержать улыбки, услышав тревогу в его голосе. Она ответила, что собирается остаться там, где родилась, и Алехандро заметно повеселел. Ну а сама Элена несколько часов спустя переходила из одной комнаты в другую, поправляя цветы в вазах, переставляя с места на место всякие безделушки, и думала о том, что там, где она родилась, у нее нет дома.

Особняк Монтеро подходил для резиденции губернатора. Для осиротевшей девушки он был слишком велик. Да и не столько времени она провела в этих стенах, чтобы считать их родными. Асиенды Диего де ла Вега давно не существовало. Ее начали восстанавливать совсем недавно, но жить в ней предстояло Алехандро. Элене оставалось только догадываться, на какие ухищрения пришлось пойти отцу Фелипе, чтобы выдать его за приемного сына дона Диего.

Элена вышла на балкон, с которого открывался вид на улицу. Каменный парапет еще сохранял тепло солнечных лучей, хотя сумерки сгущались на глазах. Откуда-то доносились переборы гитары и чей-то смех: жители пуэбло отдыхали после трудового дня. Послышался цокот копыт: мимо неспешно проезжал всадник. Было еще достаточно светло, чтобы разглядеть военную форму.

У ворот особняка Монтеро всадник придержал коня и повернул голову. У Элены возникло стойкое чувство, что он смотрит прямо на нее.

«Любопытный, – сказала она себе. – Просто любопытный прохожий».

Но всадник не торопился продолжать свой путь, и Элена отступила в комнату. Пусть особняк больше не был ей домом, но он все еще оставался убежищем.

Алехандро проводил тот вечер в месте, которое мало кто кроме него смог бы назвать домом: в пещере Зорро. Формально считалось, что он обретается в миссии до тех пор, пока не будет восстановлено имение де ла Вега. Строительство велось на деньги дона Диего. Алехандро мог лишь гадать, откуда у него после двадцатилетнего заточения в тюрьме взялись капиталы. Может, у него оставались счета в каких-нибудь банках. А может, это была одна из многочисленных тайн, известных только Зорро. Во всяком случае, в пещере среди вещей Диего нашлось достаточно увесистых пачек банкнот, чтобы нанять рабочих.

Многие отказывались от больших сумм, узнав, чей дом предстоит поднять из руин. Не жди их дома голодная детвора, они бы согласились работать и даром. Алехандро приходилось пускать в ход весь свой дипломатический дар, чтобы убедить их принять награду.

Конечно, он догадывался, что немало материалов перекочевало на строительство асиенды с рудника. Что греха таить, он и сам оттуда позаимствовал кое-какие инструменты, которые могли бы пригодиться ему в не столь уж отдаленном будущем. Ничего предосудительного в этом Алехандро не видел. При Санта-Анне прииск обещал превратиться в такую же зловещую тюрьму, какой он был при Рафаэле Монтеро.

Асиенду отстраивали не точно на том же месте, где она стояла двадцать лет назад, а чуть в стороне. Суеверные крестьяне посчитали, что наследник дона Диего хочет таким образом отвести от дома злую судьбу. У Алехандро были более приземленные цели: он опасался, что кто-нибудь наткнется среди развалин на ход, ведущий в пещеру. Конечно, это означало, что новый путь из убежища Зорро в дом придется прокладывать ему самому. Но бандита Мурьету не пугала работа, с которой когда-то отлично справился аристократ де ла Вега.

Тем вечером Алехандро вернулся в пещеру. Нельзя было надолго оставлять без присмотра Торнадо, а забирать коня в миссию не позволяла осторожность: такого коня слишком легко могли бы узнать.

Торнадо встретил хозяина коротким ржанием и – Алехандро готов был поклясться – снисходительным кивком. Чертов жеребец милостиво позволял за собой ухаживать и при каждом удобном случае давал понять, что кому-нибудь другому и в этой чести было бы отказано. Алехандро, добродушно ворча, заменил сено в его кормушке на свежее и отправился спать.

Обычно мерный гул водопада за стенами пещеры действовал как колыбельная, но сейчас сон почему-то не приходил. Алехандро долго ворочался с боку на бок, прислушиваясь к шуму падающего потока. Он не мог отделаться от смутного чувства тревоги, и причина беспокойства заключалась в Элене. Она находилась у себя дома, за прочными стенами, под охраной слуг, и все же теперь, когда пуэбло наводнили люди Санта-Анны, нельзя было считать, что она в безопасности.

Алехандро перевернулся на спину и устремил взгляд вверх, туда, где в темноте терялся свод пещеры. Страх за кого-то, кто слабее тебя, не был знаком разбойнику Мурьете, а вот наследнику Диего де ла Вега к нему предстояло привыкнуть.

На следующее утро служанка доложила о посетителях, и у Элены тревожно сжалось сердце. Причины беспокойства она сама не могла бы объяснить. Просто ни одна причина для внезапного появления гостей не приходила ей в голову. Пора визитов с соболезнованиями по поводу гибели дона Рафаэля давно миновала, а близкими друзьями среди местной знати Элена еще не обзавелась.

Тревога усилилась, когда в ответ на расспросы служанка уточнила, что явились военные.

– Знатные, – добавила она с почтением в голосе. – Один в таком красивом мундире.

Элена знала всего одного офицера, который мог бы явиться к ней в гости, но пару дней назад отец Фелипе обмолвился, что капитан Лав только-только начинает подниматься с постели. Вряд ли за это время он сумел окрепнуть достаточно для такого визита. И, пожалуй, это оказалось к добру: Элена бы не была рада его видеть.

Пожалуй, это была греховная мысль, за которую тотчас пришлось расплатиться. Выйдя к воротам, Элена от души посетовала, что гостем оказался не Харрисон Лав, поскольку увидела холеное лицо Антонио Лопеса де Санта-Анны.

Сейчас он выглядел куда импозантней, чем во время их первой встречи на пыльной дороге. Неудивительно, что на служанку произвел впечатление синий с красным мундир с золотым позументом и с пышными эполетами. Санта-Анна казался моложе своих лет: на гладко выбритом лице почти не было морщин, в черных как смоль волосах не пробивалась седина, широкий пояс из синего шелка подчеркивал стройность его фигуры. Все в его облике свидетельствовало о том, что он не только был прекрасно осведомлен о своей привлекательности, но и стремился поставить об этом в известность окружающих. Такие люди всегда вызывали раздражение у Элены.

На его спутника она поначалу не обратила внимания. Лишь когда Санта-Анна, учтиво представившись, сообщил, что его сопровождает адъютант, капитан Альваро Дуарте, Элена перевела взгляд на второго офицера.

Она не помнила, видела ли на дороге этого красавчика с тоненькой хищной полоской усов над верхней губой, но ей показалось, что именно он наблюдал вчера вечером за ее домом. Конечно, это могло оказаться ошибкой: ведь Элена не разглядела в сумерках его лица. Но в фигуре, в осанке чудилось что-то знакомое.

Гостей пришлось пригласить в дом, но предложение принял только Санта-Анна: капитан Дуарте остался на улице, видимо в качестве охраны. Судя по тому, что для этой цели они не захватили с собой солдат, визит задумывался как светский, по крайней мере с виду.

– Вероятно, вас удивил мой визит, – сказал Санта-Анна, когда они вошли в дом. Элена предложила ему сесть, но он остался на ногах, словно не заметил этого. – Мы ведь так и не были представлены друг другу. Не считать же знакомством ту краткую встречу возле рудника.

На лицо Элены набежала тень. Выходит, Санта-Анна не только заметил ее тогда, но и запомнил.

– Если ваш приход связан с деловыми вопросами, я вряд ли смогу быть вам полезна, – ответила Элена, надеясь, что ее улыбка получилась достаточно вежливой. – Все документы, связанные с обязанностями губернатора, давно переданы дону Педро.

– Я это знаю, – откликнулся Санта-Анна, живо улыбаясь в ответ, отчего его лицо показалось еще моложе. – Я квартирую у дона Педро, и, поверьте, порой мне хочется сбежать, чтобы очутиться от дел подальше.

Он окинул взглядом пышно убранную гостиную.

– Жара еще не набрала силу. Может, не стоит нам прятаться в доме, пока солнце еще не поднялось слишком высоко? Давайте выйдем во внутренний дворик.

То, что Санта-Анна с ходу принялся распоряжаться, пусть даже придавая своим словам оттенок добродушного дружелюбия, только усилило неприязнь Элены. Тем не менее возразить было нечего, и она направилась к двери, ведущей наружу, которую генерал тотчас учтиво распахнул перед ней.

Лишь очутившись в патио, Элена поняла, что попала в ловушку.

Санта-Анна первым делом направился к огромной карте, вывешенной Рафаэлем Монтеро. Элена никогда не придавала ей значения и даже не стала распоряжаться, чтобы ее убрали.

Санта-Анна остановился перед картой и, заложив руки за спину и склонив голову набок, принялся разглядывать ее, словно картину кисти какого-нибудь знаменитого живописца.

– Независимая Республика Калифорния, – продекламировал он. – Ваш отец, видимо, уже считал вопрос исчерпанным.

– Отчим, – машинально отозвалась Элена, вспомнив о своем решении не скрывать больше правду о своем происхождении.

Санта-Анна повернулся к ней.

– Вы же понимаете, что это не меняет дела.

Элена вспыхнула, поняв, как генерал истолковал ее слова. Каким бы человеком ни был дон Рафаэль Монтеро, не хватало, чтобы кто-нибудь подумал, будто она отрекается от него ради собственной безопасности.

– Я вовсе не это имела в виду! – вырвалось у нее.

– Зато я говорю именно об этом, – и с этими словами Санта-Анна сделал шаг в ее сторону. – Обман дона Рафаэля был равносилен объявлению войны. Многие здешние дворяне весьма недовольны тем, что он поставил их в такое затруднительное положение.

Элена прекрасно видела, к чему он клонит. Ей пытались внушить, что она окружена если не врагами, то по меньшей мере недоброжелателями, а значит, помощи ждать будет неоткуда.

Еще шаг в ее сторону – и Элена подобралась, стараясь сохранять внешнее спокойствие. Санта-Анна улыбнулся, чувствуя ее состояние, как охотничий пес чует настороженность загнанного зверя.

– Вы только что сказали, что вряд ли можете быть мне полезны. Но если взглянуть на наше с вами положение, то становится очевидным: это я могу быть полезен вам.

Еще шаг. Элена бросила вокруг себя быстрый взгляд, присматриваясь, что можно будет пустить в ход в самом крайнем случае.

– Сеньорита Элена! – раздался пронзительный визг, и в патио выбежала служанка. – Сеньорита Элена, там, у ворот, что-то ужасное!

– Что случилось? – вырвалось одновременно у Элены и Санта-Анны.

– Убивают, сеньорита! Господин офицер, там такой бой!

Элена бросилась к воротам, надеясь про себя, что это не выглядит как бегство. Впрочем, Санта-Анна и сам спешил так, как только позволял его протез вместо ноги.

Ворота были открыты, и возле них столпилось несколько человек из прислуги. Испуганным визгам женщин вторили возбужденные голоса с улицы. Элена первой добежала до ворот и выскочила наружу.

Накануне вечером Алехандро заснул лишь после того, как принял твердое решение как можно чаще проведывать Элену. Откладывать дело в долгий ящик он не стал: казалось бы, он только что проснулся – и вот уже ноги сами собой вынесли его на главную улицу пуэбло, где располагался особняк Монтеро. Офицера, околачивавшегося возле ворот, Алехандро заметил, но значения ему не придал. Обратить на него внимание пришлось минутой позже.

Алехандро как раз подошел к воротам и поднял руку, чтобы постучать, когда незнакомый голос окликнул его сзади:

– Эй, сеньор!

Алехандро обернулся. Офицер, молодой человек с приятным смуглым лицом и тонкими черными усами, насмешливо смотрел на него, скрестив руки на груди.

– Это вы мне? – счел нужным уточнить Алехандро, хотя кроме него поблизости никого не было.

– Вам, – кивнул офицер. – Туда нельзя.

Алехандро развернулся к нему и смерил его взглядом с ног до головы.

– Это почему же? – поинтересовался он.

– Там важные гости, – сообщил офицер, всем своим видом давая понять, что не относит своего собеседника к упомянутой категории людей.

– Я предпочту услышать это от хозяев, – уведомил его Алехандро, поворачиваясь к воротам. Он снова поднял руку, но постучать не успел: чужие пальцы бесцеремонно стиснули его плечо.

– Я сказал: туда нельзя! – повышая голос, произнес офицер.

Алехандро почувствовал, что начинает закипать. Он развернулся, сбросив с плеча чужую руку.

– Оставили свои манеры в казармах?

Щеки офицера вспыхнули, но он уже не мог пойти на попятный.

– Убирайтесь! – распорядился он и снова протянул руку.

Дотронуться до Алехандро он не успел: тот был достаточно взвинчен, чтобы воспользоваться первым же поводом. Удар пришелся офицеру точно в ухо и сбил его с ног.

Несколько мгновений тот сидел на пыльной земле, словно не мог поверить в случившееся. Когда же он поднялся на ноги, то был багровым от гнева.

– Я капитан Альваро Дуарте, – проговорил он тихо, словно ярость мешала ему дышать, – адъютант генерала Санта-Анны. Да как вы…

Выговорить «посмели» он уже был не в силах и просто выхватил саблю из ножен.

Появляться при шпаге в городе, полном солдат, было все равно что переходить вброд реку, кишевшую аллигаторами. Алехандро не взял с собой оружия, но не поленился захватить трость. От первого рубящего удара он уклонился легко, от второго – тоже, ну а вместо третьего массивный костяной набалдашник попал Дуарте в солнечное сплетение, и тот осел на землю, хватая ртом воздух. К этому времени улица, только что почти пустая, оказалась полна публики. Проходившие мимо крестьяне остановились и подбадривали бойцов одобрительными выкриками, а в воротах дома Монтеро голосил целый курятник. Через эту пеструю толпу протолкалась обеспокоенная Элена.

– Дон Алехандро? – ее взгляд упал на Дуарте, корчившегося на земле. – Что здесь происходит?

– Вообще-то я только… – начал Алехандро и умолк при виде человека, следом за Эленой вышедшего из ворот.

Санта-Анна приблизился неспешным шагом и встал между Алехандро и его противником. На его лице не отражалось ни малейшего волнения.

– Что случилось? – в отличие от Элены, он обратился к Дуарте.

Тот с трудом поднялся на ноги, хотя все еще не мог стоять прямо. Лицо его побелело от боли.

– Сеньор генерал, это нападение, – произнес он, с усилием выговаривая слова. – Нападение на офицера.

– С вашего позволения, это вы на меня напали, – уточнил Алехандро. – Это же ваша сабля.

И он кивком указал на клинок, выпавший из рук Дуарте и теперь валявшийся в пыли.

– Он хотел войти в дом, – не отвечая Алехандро, продолжал Дуарте. – Я пытался остановить его, но он…

– Вы пытались применить ко мне силу.

– Сеньор де ла Вега, если не ошибаюсь? – ровным голосом осведомился Санта-Анна, поворачиваясь к Алехандро.

– Не ошибаетесь.

– Предлагаю считать случившееся недоразумением, пусть даже досадным. Капитан, будьте любезны, поднимите свою саблю. – Санта-Анна отдавал распоряжения с равнодушием человека, привыкшего к тому, что его воля выполняется немедленно и беспрекословно. – Сеньорита Элена, я надеюсь, что мы с вами продолжим начатый разговор при более благоприятных обстоятельствах. Ну а теперь…