Текст книги "Серый Город (СИ)"

Автор книги: Windboy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== 1. Меч ==========

– Папа, купи мне меч! – настойчиво просит, а мужчине кажется, что приказывает, мальчишка лет шести.

– Мишка, у тебя их и так три штуки.

– Ага, один совсем треснул, второй короткий, как ножик, а третий слишком тонкий, слабо ранит и гнётся, потому что пустой, ненастоящий.

– Они сейчас все такие. Литых пластмассовых мечей не делают.

– Почему?

– Пустые выпускать дешевле.

– Дураки!

– Они просто не понимают.

– Вот я и говорю… А если пустой разрезать и палку вставить?

– Лучше сразу деревянный меч сделать.

– А ты мне сделаешь, сделаешь?

В голосе мальчика столько надежды и веры в то, что отец сделает, ведь он всё может, что тот сдаётся.

– Сделаю. Только нужна хорошая, крепкая заготовка. Лучше из дуба.

– Я достану! – радостно обещает мальчик, а внутри весь холодеет от подступившей опасности.

Перед внутренним взором встаёт Тёмный лес. У сырой земли, покрытой набухшими от влаги и наполовину сгнившими прошлогодними листьями, заваленной кучами мокрого бурелома, струится туман. На дубах живут хитрющие зубастые кшеки. Вредные создания, сходящие с ума по жёлудям. Думают, что жёлуди нужны кому-то кроме них. Хотя правильно думают. Без желудей никакой обороны. Это боеприпасы для рогаток. И нужны не простые жёлуди, а обязательно со шляпками. Ох и не любят кшеки мальчишек, главных своих соперников.

«Но дуб добыть надо, потому что без меча никуда, – думает Мишка. – Если просить помощи у ребят, то придётся всё рассказать. Они тоже захотят мечи, а папа вряд ли согласится для всех делать. Он и так, похоже, не рад, что пообещал. Не хочется ему заниматься всякой ерундой. Что же делать? Самому не справиться, а идти с отцом нельзя, тогда меч совсем его будет. А зачем мне чужой меч? Он не защитит от тех, кто за Забором. Только Генка, наверное, сможет помочь, он смелый, он поймёт, и у него есть меч, настоящий».

Если для шестилетнего Мишки Генкин меч был настоящим, то для Генкиной мамы дело обстояло иначе.

– Опять ты эту ржавую железяку в дом тащишь?! Кто-то на помойку выкинул, а ты подбираешь! На ней же столько заразы!

Четырнадцатилетний Генка, вжав голову с копной курчавых тёмно-каштановых волос в плечи, пытается быстро, а главное, молча проскочить в свою маленькую комнату, чтобы закрыться на щеколду и, отгородившись от орущей матери, заняться своими делами.

– Ну куда ты обутый прёшься?! Я тут намываю, а ты по мусоркам всяким лазишь, а потом следишь. И не смей тащить эту железку, оставь за дверью, никто не украдёт! Ты меня слышишь?! Я с тобой разговариваю!

Генка захлопывает дверь у неё перед носом и громко щёлкает щеколдой.

– Открой немедленно, я с тобой не договорила! Вот придёт отец, я ему расскажу… Я ему всё скажу! Он твои запоры к чёрту сорвёт. Будет у тебя своя квартира, тогда и запирайся, а пока…

Что «пока», Генке давно известно, поэтому он не слушает, а, царапая живот о торчащий гвоздь, который каждый раз собирается забить и каждый раз забывает, забирается под кровать. Под кроватью совсем другой мир. В нём темно и серо от скопившейся пыли.

– Треньк-треньк, – шепчет он и стукает ногтем по клинку, – треньк-треньк. Сержик, отзовись. – Тишина.

«Мы же договаривались на два, – смотрит он на детские пластмассовые часы на левом запястье. Наверное, когда залезал под кровать, зацепил колёсико и стрелка сбилась, потому что часы показывали без двух минут два. – Вот балда!»

Он подводит стрелки. Облизывает пересохшие губы.

– Треньк-треньк, Сержик, отзовись! Пожалуйста!

– Треньк-треньк, – отзывается меч, и Генка прижимает к нему ухо, – Сержик на связи. Это ты, Генка?

– Я, – облегчённо улыбается Генка.

– Привет!

– Привет! Такое дело. Завтра мать с отцом едут на дачу и меня с собой тянут, на все выходные. Кому пост передать, не знаю. Толька с Витькой, что слева и справа от меня, тоже уезжают. Такой пробел в обороне будет! Что делать?

– Серьёзно, – упавшим голосом произносит Сержик. – Я подумаю, может, из младшеньких кого-нибудь найду.

– Они не удержат!

– Ещё как удержат, – весело обещает Сержик. – Пока!

– Пока!

В прихожей раздаётся какой-то неуверенный звонок в дверь. Мать открывает. Слышится негромкий вопрос, а потом:

– Он у себя, заперся! Иди, может, тебе откроет. Родной матери не открывает…

Кто-то робко стучит в дверь. Генка вздыхает и, стараясь не зацепиться о торчащий гвоздь, вылезает из-под кровати, клятвенно обещая не забыть его забить. Отодвигает щеколду и открывает дверь. За дверью стоит белобрысый Мишка – сосед по лестничной клетке – в новеньком ярко-красном спортивном костюме. По выражению лица видно, что пришёл он не просто так. Мишка смотрит в тёмно-карие внимательные глаза Генки и говорит:

– Привет!

– Привет, проходи.

Мишка заходит, Генка вновь закрывает дверь на щеколду.

– Заговорщики, – доносится недовольное ворчание из кухни.

– Фу-ух! – выдыхает Мишка, оборачиваясь на закрытую дверь – щеколда выглядит недостаточно надёжной – и плюхается на кровать. Согласный с ним Генка садится рядом. Опускает меч на колени.

– Можно посмотреть? – спрашивает Мишка.

Генка передаёт меч. Он сделан словно из половинки металлической трубки, которую разрезали вдоль. Раньше внутри и снаружи она была покрыта блестящим, отражающим слоем, но сейчас это покрытие почти всё облезло. Вверху косой срез, образующий заточенное острие. По всей длине через равные промежутки идут небольшие отверстия. Похоже, что раньше это был какой-то закруглённый уголок. Отверстия очень пригодились, чтобы хорошо закрепить болтами удобную рукоять меча, которую Генка сам выпилил лобзиком из толстой фанеры.

– Класс! – трогает Мишка острый кончик меча и затихает.

– Выкладывай, что задумал?

Мишка разворачивается к Генке, в глазах блеск, который очень не любят взрослые.

– Мне тоже нужен меч, а для меча – дубовая заготовка, а дубы растут только в Тёмном лесу, – по спине Генки бегут мурашки, но он не вздрагивает, зато вздрагивает Мишка, но продолжает, – а там кшеки и прочие тварюки. Я бы сам пошёл, но один не справлюсь, – и он признаётся в том, в чём в иной ситуации никогда бы не признался, а то и драться бы полез, если б таким назвали, – маленький ещё.

– Сам будешь меч делать? – спрашивает Генка, стараясь не акцентировать внимание на отчаянном признании.

– Папа, – немного стесняясь, сообщает Мишка, – но я буду помогать!

– Меня завтра на дачу забирают, – сообщает Генка, и в голосе слышится неподдельная горечь. «От Мишки можно ничего не скрывать, это хорошо. Вон какими преданными глазищами смотрит». – Если идти, то сегодня.

Мишка рад, и в то же время такое развитие событий слишком стремительно. Тёмный лес становится совсем близким, по ногам веет сырым холодным туманом. Мальчишки вместе, не сговариваясь, поднимают ноги на кровать. Смотрят друг другу в глаза. Решаются.

– Пойдём, – говорит Мишка.

– Поедем!

========== 2. Тёмный лес ==========

Тёмный лес начинается как раз за ненавистными всем мальчишкам дачами. Те располагаются за Старой рекой. Вдоль южного берега тянется город, а вдоль северного – дачи. Иногда, при большом таянии снега, речка разливается. Поэтому метров двести городского берега остаются пустынными, если не считать сделанных мальчишками футбольных полей с самодельными воротами и заливных лугов, на которых пасутся коровы да козы. Вдоль всех этих пустырей тянется глиняная дамба высотой в два метра, по дамбе идёт дорога, за ней начинается частный сектор старых кварталов города. Небольшие одноэтажные домики прячутся в глубине дворов, скрытые ветвями раскидистых вишен, абрикосов и оплетёнными виноградом заборами. На дачный берег можно перейти по подвесному мосту, с которого мальчишки с удовольствием ныряют, но это летом, а сейчас прохладный апрель. Или по высокому железобетонному мосту через реку, что находится за городом. Старая река впадает в судоходную Быструю реку. Полвека назад она ещё была вторым руслом Быстрой реки, а к городской пристани подходили речные суда. Но потом выше по течению, у областного города, построили гидроэлектростанцию. Затопив плодородные земли и несколько деревень, образовалось водохранилище, а Быстрая с буйным нравом река перестала соответствовать имени и даже обмелела. Так южное русло превратилось в старое, а на большом вытянутом с запада на восток острове между Старой рекой и Быстрой начали выделять землю под дачи. Но большую часть острова по-прежнему занимал Тёмный лес.

Ехать решают на Генкином велосипеде. Его купили прошлым летом, и выглядит он совсем новым, хоть Генка и объездил на нём всю округу. Он очень бережно с ним обращается.

Генка достаёт из-под кровати ножны, вкладывает в них меч и забрасывает за спину. Одну лямку перекидывает через правое плечо, а второй ремешок застёгивает на поясе. Подходит к двери, прислушивается. Из прихожей не доносится ни звука. Он манит Мишку и медленно, чтобы не звякнула, открывает щеколду. Мама, подбоченившись, стоит посреди прихожей и с победным ехидством взирает на мальчишек. Проскользнуть мимо без объяснений не представляется возможным.

– Ты ни-ку-да не пойдёшь, – раздельно сообщает она.

Генка лихорадочно соображает, что же делать. Напором не взять, и не драться же с ней, в самом деле. Тут вперёд выходит Мишка.

– Тётя Клава, отпустите его, пожалуйста. Мы немножечко, совсем чуть-чуть покатаемся и вернёмся. Вы ведь добрая и хорошая, пожалуйста.

Тётя Клава готова к бою, но никак не к такому повороту событий, и поэтому говорит первое, что приходит в голову:

– Он ещё мусор не вынес!

– Я сейчас вынесу! – обрадованно кричит Генка и мчится на кухню за ведром.

Ведро наполнено только наполовину, но это не имеет значения, ведь это их пропуск на волю.

– Пойдём, Мишка, – говорит он, вернувшись в прихожую.

– Нет! Он останется со мной, пока ты не вернёшься.

Генка прикусывает язык, чтобы не сказать, как мерзко брать в заложники детей и что так поступают только террористы и бандиты.

– Ладно, – цедит он сквозь зубы и выходит из квартиры.

– Ты мне ещё поугрожай! – кричит вслед тётя Клава, явно стараясь зацепить и разозлить сына.

Потом смотрит на Мишку, немного смущается и отводит взор. Но просто так сдаться она не может. Мишка тем временем надевает куртку и ботинки.

– Что за дети, что за дети, – вздыхает она, – никакой помощи от вас никогда не дождёшься.

Мишка, сопя, завязывает шнурки, понимая, что это явная провокация, что надо стоять и, потупившись, молчать, соглашаясь со всем, что она несёт, но как можно так обобщать?!

– Я папе всегда помогаю, – говорит он, выпрямляясь и стараясь, чтобы в голосе не было вызова.

Тут входит вернувшийся от контейнеров Генка. Он запыхался, потому что бежал.

– Вот! Бери пример с Михаила, такой маленький, а уже папе помогает. И живут они вдвоём, и неплохо живут. – Генка ставит ведро под раковину на кухне и возвращается. – Опять ты меня не слушаешь! Да что же это такое?! – Генка берёт Мишку за руку и спешит к двери. – Шапку надень! Шапку!

Генка хватает шапку и, вытолкнув Мишку на лестничную клетку, говорит:

– Может, ещё и шарф с валенками?

Тётя Клава взрывается, но Генка успевает захлопнуть за собой дверь. Смеясь, они с грохотом скатываются вниз по лестнице и выбегают во двор.

– Папа знает? – спрашивает Генка, выкатывая из сарая велосипед.

– Нет, но он сегодня поздно вернётся, он по пятницам всегда допоздна работает.

– А тебе дома одному не страшно, когда темнеет?

– Если очень страшно становится, так, что мочи нет, я беру диски с мультиками и к Светке в гости иду, что под нами на втором этаже живёт. Мы их вместе смотрим или играем.

– На раме поедешь или на багажнике?

– На раме, так лучше видно, – говорит Мишка и проверяет, хорошо ли держится во внутреннем кармане куртки рогатка и на месте ли боеприпасы – всё в порядке.

– Зад не отсидишь?

– А, – машет рукой Мишка, – у меня там одни кости, как папа говорит, отсиживать нечего.

Генка привязывает к багажнику ножовку. Мишка ловко запрыгивает на раму. Белая всклокоченная макушка оказывается у Генкиной груди. Он смотрит на неё и натягивает на Мишку свою вязаную шапку.

– У-у-у! – недовольно гудит тот.

– Не укай, а то мне от твоего папы попадёт, если ты заболеешь. Ветер знаешь какой холодный, особенно там. – По спине вновь бегут мурашки. Мишка прижимается к Генке. – Ладно, держись, поехали.

Летят двое мальчишек на велосипеде наперегонки с ветром. В небе собираются тучи. Сползаются над Тёмным лесом, ждут поживы. Загород. Глиняная грунтовка бежит под колёса. Пахнет холодной речной водой. Уже различим мост. Останавливаются. Мишка спрыгивает. Под порывами ветра мост скрипит и покачивается.

– Смотри, – говорит Генка, указывая в конец моста. Там нет части досок и зияет тёмный трёхметровый провал. – Наверное, сильными ветрами зимой сорвало, и ещё не починили.

– Как же мы переберёмся? – удивлённо и расстроенно спрашивает Мишка.

– По тросам перейдём, как все.

– С велосипедом?

– А чего? На плечо кину, и перейдём.

«А я?» – хочет спросить Мишка, но не спрашивает, потому что отступать нельзя, это тоже часть пути.

Мост скрипит, раскачивается под ногами, а тёмный провал становится всё ближе. Вот и последняя доска, а дальше видно, как текут внизу свинцовые воды. Генка подхватывает велосипед и закидывает рамой на плечо.

– Я пройду, а ты за мной.

Одной ногой он становится на железный уголок внизу, а рукой хватается за трос сбоку. Делает, раскачиваясь, шаг и перехватывается рукой дальше, ещё шаг. Мишке хочется закрыть глаза. Но с закрытыми глазами на раскачивающемся под ногами мосту ещё страшнее. Сжав кулаки и стиснув зубы, он стоит, напряжённый, и смотрит, как шагает Генка.

Генка перешёл, опустил велосипед и, улыбаясь, обернулся.

– Ура! Давай, Мишка!

Внизу течёт река. Руки дрожат. Мальчик хватается обеими за железный, покрытый ржавчиной трос и шагает. Завораживающе бежит вода. Мишка вспоминает, какой радостью она была летом. Как весело было купаться. Он делает глубокий вдох, а затем ещё один шаг.

«Как странно, кажется, что волны рядом, а ведь до них несколько метров».

Шаг. Отец учил его плавать, а потом кружил в воде, ухватив за руки. Мишка улыбается, вода добрая. Трос ледяной, пальцы замерзают и плохо слушаются. Он вновь смотрит вниз. Река влечёт беспрестанным движением, уносит вдаль, вглубь. Мишкин рот округляется, глаза закатываются, скрюченные пальцы соскальзывают с троса. Он падает, но его уже нет здесь, вода унесла сознание далеко, глубоко. Туда, где серый песок и чёрный ил, где спят водоросли и двухметровые сомы лениво шевелят усами.

Мишка не слышит, как, жалобно загремев, падает велосипед, не чувствует, как Генка хватает его за запястье. Он еле успевает выдернуть Мишку из пасти моста в последний момент. Мишка дрожит так, словно действительно оказался вынутым из ледяной воды. Смотрит на Генку и молчит. Ему кажется, что он разучился говорить. От этого чувства он пугается ещё сильнее и выдавливает из себя слово, которое так давно не произносил:

– М-мам-ма.

А над головой у сидящих на ниточке моста мальчишек летят тяжёлые серые тучи.

Перед ними дачи. Генка их не любит, особенно в этот период, когда здесь почти нет людей. Он опасается одичавших собак. Те стаями рыскают по округе. Остановившись на въезде, он поднимает палку и даёт её Мишке.

– Будешь от собак отбиваться. Они трусливые, но если погонятся, грозно замахнись, и они отстанут.

– Хорошо. Я им как дам по зубам! – делает Мишка самое зверское, на какое способен, выражение лица.

Чтобы не улыбнуться, Генка отводит взгляд и смотрит в проулок.

– Поехали.

Они тарахтят по разбитым колеям грунтовки. По сторонам от дороги цветущие абрикосы. Белые лепестки как-то особенно ярко смотрятся на фоне тёмных клубящихся туч. В спину порывами дует ветер, поднимая старую листву и тучи пыли. Неожиданно Генка тормозит. Мишка больно бьётся грудью о руль и чуть не перелетает через него. Генку так захватил контраст усыпанных белыми цветами деревьев и тёмного неба, что он не заметил, как на дорогу вышла огромная собака. Водолаз с длинной грязно-серой шерстью. Он стоит посередине дороги, перегораживая её практически полностью, и смотрит на мальчишек. Мишка понимает, что его палкой такую собаку можно только дразнить.

– Обойдём его сзади. Не смотри ему в глаза. Брось палку и веди велосипед.

Они идут вдоль забора, держа велосипед между собой и собакой. Мишка ведёт за руль, а Генка придерживает за сиденье и готов в любой момент выхватить меч. Когда они приближаются, водолаз немного разворачивается, пропуская их мимо.

«Главное, не бояться», – думает Мишка.

Ему кажется, что собака смотрит им вслед, оборачивается – дорога пуста.

– Миш, садись.

– У меня руки трясутся, – говорит он.

– Ничего, пройдёт.

– Наверное, я трус.

– Трус бы никогда не отправился в Тёмный лес.

Момент, когда они въезжают в лес, в сознании Генки не отражается. Он помнит, как они ехали по выжженному полю перед ним под накрапывающим дождиком. А потом сразу осознаёт, что он уже в лесу, а по сторонам поднимаются толстые корявые деревья. Зябко веет сыростью. У земли слоится никогда не исчезающий туман. Вверху, опускаясь всё ниже, утробно урчит Туча. Мишка с болезненной ясностью понимает, что ему хочется плакать.

«Это все Тёмный лес», – думает он и шмыгает носом.

Генка останавливается. Ехать дальше невозможно. Дорога петляет, из неё торчат корни и валяются сучья. С боков нависают ветви. Они, как холодные мокрые руки, касаются ребят, и те вздрагивают от падающих капель.

«Может, не пойдём?» – хочет сказать Мишка и весь сжимается от осознания своей слабости, но не говорит, а только ещё раз шмыгает носом.

– Замёрз, Миш? – спрашивает Генка. – Какой же я всё-таки дурак, надо было теплее одеться. Мама сумела вывести меня из себя, вот мы и попались.

– Нет, я сейчас привыкну, дождь только…

Генка запрокидывает голову. С мрачно-серого неба летят светлые капли дождя, а переплетения ветвей выглядят совсем чёрными.

«Как в подземелье», – думает он.

Лес надвигается плотнее. Как по туннелю, они пробираются вперёд. В спицы всё время лезут какие-то палки. Генка то и дело останавливается, вынимает их и звереет. Он поглядывает на худенького и бледного после зимы Мишку. В лесу тот видится ему каким-то другим. Мальчишка всё время противно вздрагивает, его неприкаянный вид страшно раздражает и выводит из себя, а постоянное шмыганье носом просто бесит.

«Если он ещё раз шмыгнёт носом, я его убью», – думает Генка, а в следующую секунду спохватывается и хочет, чтобы кто-нибудь дал ему по морде за такие мысли.

И тут что-то больно стукает его по голове, отлетает в сторону. Он наклоняется, чтобы посмотреть, и видит большой сморщенный желудь.

– Мишка, – потрясённо восклицает Генка, – куда же мы идём?! Посмотри, дубы давно вокруг нас!

– И правда, – говорит тот, озираясь по сторонам. – Лес нас заворожил, я слышал, что такое бывает. Забываешь, зачем пришёл, и заходишь всё дальше и дальше.

– Давай ветку подходящую искать.

– Кшеркан! – раздаётся сверху. – Кшеркан! Кшеркан! Кшеркан! Кшер-р-р!

А в следующее мгновение в мальчишек летят гнилые ветки, труха и куски коры.

– Кшеки! – кричит Генка, бросает велосипед и прикрывает собой Мишку.

По спине больно бьёт большая сухая палка. Генка кривится от боли.

– Твори защитку, – говорит он, – иначе они нас забросают. Я тебя прикрою.

Мишка суетливо лезет в карман и достаёт круглую пудреницу. Пудреница – одна из немногих вещей, что остались от мамы. Открывает. Пудры в ней давно уже нет, но запах остался. Почувствовав его, он вспоминает мамино лицо и то, как, шутя, она вымазывала его любопытный нос в пудру. Сейчас вместо пудры серая пыль. Он берёт щепотку и, глядя в зеркальце, шепчет:

– Образ, отразись, человек, вернись. Кшеков разгони, нас обереги! Мама, помоги!

Вверху, на деревьях, почуяв силу, яростно рычат и скрежещут зубами кшеки. Щепотка пыли из-под кровати падает из Мишкиных пальцев и превращается в вихрь. Он подхватывает прошлогодние листья, кусочки земли, капли влаги, и в нём вырисовывается человеческий силуэт.

– Закрой глазки, маленький, – раздаётся голос. Мишка зажмуривается, а ладонью прикрывает глаза Генке.

В следующее мгновение их обдаёт мусорным ветром. Вверху верещат кшеки. Мальчики слышат, как они скачут по ветвям, уносясь в чащу леса. Над деревьями громыхает, и начинается ливень. Генка выпрямляется и смотрит на Мишку. Оба они грязные с головы до ног.

– Да, досталось нам.

– Кшекам тоже, – говорит Миша.

Генка опускает ладонь на его плечо. Ему хочется сказать другу много хороших слов, но он не знает каких. Он смотрит ему в глаза, по лицу мальчика бегут капли дождя и срываются с острого подбородка.

– Ты молодец, не растерялся. Теперь найдём тебе настоящий меч в дубе. – Он улыбается, но Миша не отвечает улыбкой.

– Ген, – произносит он, – а ты слышал голос?

– Какой голос?

– Который сказал, чтобы я зажмурился.

– Нет, Миш, не слышал, а чей он был?

– Мамин, – роняет Мишка и отворачивается, чтобы Генка не увидел подступивших слёз.

– Миш… – Он берёт мальчика за плечи и прижимает к себе, а в вышине чуть видимый человеческий силуэт растворяется в закрывшей всё небо Туче.

Комментарий к 2. Тёмный лес

Мост (рисунок автора) – https://pp.userapi.com/c841529/v841529862/165c9/NVHF8F7e8Ck.jpg

========== 3. Радость жизни ==========

Приметив подходящую ветку на огромном старом дубе, Генка готовится залезть на дерево.

– Нет, я сам должен её отпилить, – говорит Мишка, – а то меч не будет моим.

– Хорошо, Миш, только ты осторожно. Кора мокрая и очень скользкая. Ты не спеши.

Но залезть не так-то просто. Первая ветвь находится на такой высоте, что Мишке до неё не дотянуться.

– Сейчас велик к стволу приставлю, стану на него, а ты по мне вскарабкаешься и уже с плеч достанешь. – Мишка развязывает шнурки ботинок. – Не надо, лезь обутым.

– Тебе больно будет, и они грязные.

– Мы и так уже по уши выпачкались. Ливень смоет.

– Ага. Нам дома такое будет…

О том, что будет дома, Генка старается не думать.

– Лезь обутым, и точка.

Мишка становится ногами на раму и как можно аккуратнее карабкается на цепляющегося за ствол Генку.

– Нам бы в цирке выступать.

– Ага.

– Достаёшь?

– Кажется, да. Смотри, чтоб я тебя ногой не треснул.

Миша хватается за ветку, подтягивается. Ноги скользят по коре, не оттолкнуться. Он отчаивается, но тут Генка подталкивает его, и, перехватившись повыше, Мишка втягивает себя на ветку.

– Залез?

– Да! Бросай ножовку.

– А ты поймаешь?

– Попробую.

Генка откручивает пилу, на зубья которой надет разрезанный вдоль кусок шланга. Специально, чтобы не пораниться.

– Готов?

– Да!

– Лови!

Генка кидает ножовку, и, описав дугу, она падает прямо на колени Мишки, а тот прижимает её рукой.

– Есть, – радостно сообщает он.

– Молодец!

Мишка встаёт, смотрит, как ему лучше добраться до нужной ветки, и лезет наверх. Ливень и ножовка, которую приходится держать в руке, сильно мешают. Но он всё-таки забирается в нужную развилку и начинает пилить. Ножовка туго ходит в сырой древесине, то и дело застревая в пропиле. А ветка – что надо! Внизу, где предполагается рукоять, ровная, а выше совсем немного изгибается, словно специально для клинка. Мишка отпускает ствол и давит левой рукой на ветку, чтобы та не зажимала полотно. Он так увлекается, что не замечает, как мало осталось до конца. Неожиданно ветка уходит вниз, и он срывается следом, но, невероятным образом извернувшись в падении, хватается за острый сук, чудом не напоровшись на него животом. Внизу что-то кричит Генка. Мишка упирается ногой в ствол под суком, собираясь спуститься ниже. Кора под ботинком продавливается, и нога по колено ухает в дупло. Чуть опять не сорвавшись, Мишка вытягивает ногу и перелезает на ветку пониже.

– Мишка! Мишка! – кричит внизу Гена.

– Я цел! – отзывается он и заглядывает в дупло.

Без сомнения, это схрон кшеков, но внутри темно и ничего не видно. Мишка запускает в дупло руку.

– Генка! Лезь скорее сюда! – орёт он изо всех сил.

Генка вскакивает на раму, а с неё прыгает и хватается за ветку. Через пару секунд он уже испуганно смотрит на Мишку. А Мишка достаёт из дупла полную горсть желудей, и не простых, а со шляпками.

– Вот это да, – потрясённо выдыхает Генка.

Найти хитро замаскированный тайник кшеков – небывалая удача.

– Там их столько! Нам этих боеприпасов надолго хватит, – радуется Мишка.

А Генка смотрит на его ногу. Икра и брючина разодраны, течёт кровь.

– Ты что, не чувствуешь? – спрашивает он у Мишки, показывая на содранную кожу.

– Ого! А-а-а! Теперь чувствую!

Генка тем временем одной рукой стягивает спортивные штаны и завязывает на концах узлы.

– Хорошо, что комаров ещё нет, а то бы они тебя сожрали, – замечает Мишка.

– Это точно. Быстро выгружаем жёлуди в штаны и спускаемся.

Штаны наполнены почти полностью. Генка затягивает шнурок и кидает их вниз. Потом свешивается и прыгает сам. Подхватывает летящего Мишку. Опускает на землю и понимает, что чего-то не хватает.

– А где велосипед? – интересуется Миша.

Велосипеда нет.

«Как мы могли не заметить? – потрясённо думает Генка. – Так увлечённо перекладывали жёлуди, что велик увели прямо из-под носа. Что же делать? Домой без велосипеда лучше вообще не возвращаться. Да что домой, как я теперь без него буду? Почти год вымаливал его у мамы, столько от неё вытерпел. И вдруг украли. А всё из-за кого?..»

Генка не хочет продолжать эти мысли, потому что знает, насколько они несправедливы. И чтобы не думать, находит ножовку и спиливает лишние ветки с будущей заготовки меча. Но, видимо, все похоронные мысли отражаются на лице, потому что Мишка говорит:

– Я тебе свой велосипед отдам. Он меньше твоего, но ты сможешь на нём ездить.

Генка делает вид, что не слышит его слов, и, выпрямляясь, поднимает метровую дубинку.

– Вот это меч будет! – улыбается он, потому что что-то перевернулось в душе от Мишкиных слов. – А воров мы выследим, далеко они уйти не могли. Я возьму твой будущий меч, а ты мой. – Он достаёт меч и протягивает его Мишке. Тот, не веря в происходящее, принимает его. Он думал, что Генка начнёт винить его во всех бедах, что случились из-за глупостей, в которые он его втянул. А он наоборот. – Теперь мы вооружены и начинаем преследование бандитов. Ой! Я совсем забыл про твою ногу.

Он раздевается, снимает футболку. Надевает назад куртку. Садится на корточки и закатывает Мишке порванную штанину.

– Что же ты делаешь, в кровь всё запачкается, мама тебя убьёт.

– Ну и пусть, – говорит Генка; дёрнув футболку, разрывает ту по шву и перевязывает мальчику ногу.

Больно, Мишка стискивает зубы.

– Как вернёмся, обязательно промыть надо, – говорит Генка, затягивая узел. – Нормально, не давит?

– Нет, – шипит Мишка, – спасибо. А жёлуди куда денем? Нести тяжело.

Да, это проблема.

– Миш, у тебя так хорошо получается магия пыли, может, спрячешь их?

– А куда? – спрашивает Мишка и, вспомнив, откуда пыль, выдаёт: – Я спрячу их к себе под кровать.

Генка в восхищении смотрит на Мишку и не спрашивает: «А сможешь?»

Мишка вновь достаёт свою пудреницу.

– Забирай штаны, я без них смогу.

Они высыпают жёлуди. Мишка обходит вокруг кучи по часовой стрелке, а затем, открыв пудреницу, становится к желудям спиной так, чтобы всю кучу было видно в зеркальце, и достаёт щепотку пыли.

– Посмотри назад, мой чудесный взгляд. Что за моей спиной, всё заберу домой. Под свою кровать спрячу, не достать! – И щепотка пыли летит через левое плечо.

Пыль оседает, и оседает куча желудей, словно тает. Жёлуди исчезают все до единого.

– Какой же ты молодец!

Мишка разворачивается, пряча пудреницу. Он устал. Он редко пользуется магией пыли, и это сказывается. Лицо серое, бледное.

– С тобой всё в порядке? – тревожится Генка.

– Сейчас пройдёт, всё хорошо. – Он трёт щеки, они розовеют. – В погоню!

– Смотри, Миш.

Чёткие следы от кроссовок и велосипеда хорошо заметны на сырой тропинке. Вот только уходят они вглубь леса. Через пару минут азартной погони Генка останавливается, смотрит на Мишку и говорит:

– Может, тебе лучше вернуться?

На самом деле он, конечно, не хочет оставаться в Тёмном лесу один, потому что даже от мысли об этом становится страшно и тоскливо. И когда Мишка отвечает: «Ни за что на свете», Гена не переубеждает его, а просто жмёт руку, и они бегут дальше.

– Давай поднажмём, – бросает, оглядываясь на Мишку, Генка и резко останавливается.

Мишка чуть в него не врезается. Генка придерживает его, а сам выглядывает из-за куста терновника. Перед ним открывается поляна. На поляне земляной бугор – крыша землянки с дымящей трубой. Входа не видно, он с другой стороны, но выглядывает заднее колесо велосипеда. Людей нет.

– Подержи, я быстро.

Мишка берёт дубинку, но руки товарища не отпускает.

– Если что – беги. Зови на помощь ребят.

Подбадривая, Генка улыбается и мягко высвобождает руку. Пригибаясь, идёт через поляну и обходит бугор. Человек сидит на корточках, поэтому они его не видели. Их взгляды встречаются. Генка готов дать стрекача, но мужчина вскидывает руку с пистолетом. Зрачок воронёного ствола смотрит мальчику в лицо.

– Не рыпайся. Дик! Смотри, кто к нам пожаловал!

Из землянки вылезает ещё один мужчина. Глядит мутным тяжёлым взглядом.

– А ты говорил, есть нечего.

– Я говорил, что они сами придут, а ты ловить, тащить.

Слово «они» бьёт Генку по нервам, и он кричит:

– Мишка, беги!

Мужчина мгновенно выпрямляется и ударом рукояти пистолета отправляет Генку в тёмное царство беспамятства. Второй кидается к тропинке, где за кустами притаился Мишка. Пару секунд назад он действительно там стоял, но сейчас несётся по тропинке, почти ничего не видя перед собой из-за сгустившегося сумрака и тумана. Когда тропинка незаметно исчезает, он не замедляет бега, не задумывается, куда она делась, а бежит дальше, не разбирая дороги. Его гонит панический страх, и кажется, что все твари Тёмного леса преследуют его. Но за ним не гонятся, а всё потому, что, услышав крик Гены, он бросился не назад, к выходу, а побежал по тропинке дальше, вглубь леса. Ноги проваливаются в рыхлый песок, и, тяжело дыша, Мишка останавливается. Во рту пересохло, от усталости хочется упасть и не подниматься. Но нельзя, нельзя. Генка в беде, ждёт, и вся надежда только на него. Но откуда взялся песок? Он пробирается через поваленные сухие стволы тополей на небольшую возвышенность. Продирается через заросли ивняка, и перед взором распахивается водный простор широкой реки. Туч здесь нет, они беснуются над лесом, и ещё светлеющее на западе небо отражается в речной глади. Понимая, что произошло, Мишка чуть не плачет, но плакать некогда. Он спускается по песчаному берегу к воде. Смотрит вниз по течению. Где-то там Старая река впадает в Быструю, на берегу которой он стоит. Единственное, что ему остаётся, это спуститься до Старой реки, а потом вдоль неё подняться к железобетонному мосту.