Текст книги "Персональный бог (СИ)"
Автор книги: Weissman
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Одергивая себя, чтоб не слишком уж пристально пялиться на задницу горничной, принесшей чай, – естественно в позолоченной чашечке с позолоченным блюдцем, – капитан Сальери переместил взгляд на огромное окно, выходящее в губернаторский сад. Около мраморной беседки стояли люди. Полный, даже скорее толстый, мужчина лет пятидесяти в белоснежном губернаторском мундире с широкой перевязью через плечо, активно размахивал руками, поминутно вытирая платком пот со лба. Напротив него стояло несколько моложавых джентльменов, отстраненно окидывающих взглядами сад и вскользь уделяя внимание пантомиме губернатора. Стоящий впереди остальных молодой мужчина в строгом черном одеянии говорил коротко, при каждом слове чуть наклоняя голову вперед. На фоне тучной фигуры губернатора он выглядел ничтожно, но прожженный чиновник мгновенно замолкал, стоило молодому только открыть рот.
Устав наблюдать за беззвучным диалогом губернатора и визитеров, Сальери все же уделил достаточное внимание округлостям служанки, чем вогнал ее в дежурный наигранный румянец. В гостиной было душно, окна не открывались принципиально, чтоб не нагнать в помещение вездесущих островных комаров, а занавешивать окна плотными портьерами хозяин поместья отказался категорически. Очевидно, чтоб не мешать всему золотому антуражу блистать в лучах беспощадного тропического солнца.
Успев дважды выпить чая и даже немного подремать в роскошном кресле, капитан наконец-то услышал тяжелые шаги по коридору. Через несколько секунд в гостиную ввалился сам губернатор. На ходу стащил с потной шеи перевязь, вылез из мундира и швырнул его в отиравшуюся поблизости служанку.
– Марта, виски мне в кабинет. И лед! Много льда, Марта! – после чего обернулся к ожидавшему, – А тебе, несравненный хрен с горы, особое приглашение надо? Пусть мне засунут ядро в задницу, если флот вольных островов настолько обветшает, чтобы твоя плавучая помойка стала его флагманом! Придумал же – я чуть со смеху не обделался, когда Руфус мне о твоем приходе доложил!
Обстановка кабинета губернатора разительно отличалась строгостью и лаконичностью мебели и буквально вызывала шок на контрасте с убранством гостиной. Одно единственное, но огромное, окно, которое было занавешено портьерой из толстой ткани. Вдоль всех стен стояли шкафы с бесконечным количеством папок и кип бумаги. В единственное кресло перед столом плюхнулся капитан Сальери. Без разрешения.
– Да-да, присаживайся. На кресло, пока что, а там посмотрим, – хитро прищурился губернатор, – Видел мудаков, которых я по саду выгуливал? Это уполномоченные представители церковного синода. С Метрополии. Кто-то недалеко от островов Скорби утопил пакетбот с какими-то церковными иерархами на борту, сопровождавшими важный груз. В связи с чем Синод выражает крайнюю степень обеспокоенности!
– А я тут при чем? – сделал круглые глаза капитан, – Я между прочим…
– Марте вон, – губернатор ткнул пальцем в вошедшую с подносом прислугу, – мозги сношать будешь! Обломки пакетбота течением вынесло на отмель. А в них дырки от шестифунтовых пушек. Из судов с шестифунтовыми орудиям и низкой осадкой, чтоб ходить по тамошним мелям, я знаю только твое и "Луизу-Рей". "Луиза" с прошлого месяца стоит в сухом доке, а у тебя по всему левому борту отметины от картечи.
– У южан полно шестифунтовых пушек, так что это не доказательство!
– Значит это южане продали старому Бартоломью два мешка церковной шмали, да? Или ты думаешь этот гондон престарелый не доложит мне первым делом, что некий капитан некого фрегата где-то посреди окияна два мешка отборнейшей святой травы раздобыл? На двести восемьдесят золотых? Мал ты еще, щенок, чтоб дяденьку губернатора иметь в голову, понял?
Аластар решил за лучшее просто промолчать. На пакетбот напали в нейтральных водах, да еще и в зоне интересов пиратов восточных морей. Доказать его причастность к нападению нереально. Практически нереально, если не пересчитывать экипаж, который после этого случая пополнился на одного… хм… члена.
– Что с корабля взяли? – залпом опрокинув стакан в глотку уже тише спросил губернатор, – И кому сбывали?
– Да ничего не взяли. Не знаю, чего там церковники такого везли, но рвануло так, что у меня чуть грот не оторвало. Мы подошли, когда на воде одни обломки плавали, – капитан с грустью посмотрел на стакан, стоящий на столе, и перевел взгляд на губернатора.
После его отмашки, – "хер с тобой, страдалец, один хрен выпить нормально не дашь, будешь в рот заглядывать", – налил себе виски и с наслаждением выдул весь стакан большими глотками.
– Так чего церковники-то хотели?
– А вот это самое смешное. Они со мной договариваться о сопровождении своих судов приходили. Представляешь?
– А меня ты зачем позвал? Сопровождать их посудины?
– Ой, бля, держите меня, а то я со смеху лопну! Твой плавучий насест еще не развалился и не утонул только потому, что его чайки обосрали до невозможности, а дерьмо, как известно, не тонет! Сопровождать конвои он собрался!
– У меня узкоспециализированное судно для задач, требующих…
– …требующих отвлечения чаек на себя! – продолжил за него губернатор, – Чтобы они порт дерьмом не уделали! Нет, никого сопровождать я не согласился. За те деньги, что они предлагают, пусть любят друг друга! Наоборот! Я сам буду платить за каждое утопленное судно храмовников!
Заметив недоуменный взгляд Сальери, губернатор хмыкнул и подошел к столу.
– Вот, погляди, – губернатор вынул из ящика стола конверт с личной печатью Архиепископа и положил на столешницу, – Писулька от Его преосвященства. Церковники решили замутить миссию у южных варваров. Привести их, так сказать, под сень скрижалей и в лоно церкви. Основали там поселения миссионерские. Здесь прошение оказать содействие в беспрепятственном проходе судов между Островами. Смекаешь? Метрополия погонит караваны для обеспечения нужд поселенцев. Дать сопровождение от самой Метрополии они не могут, золотыми получатся барашки и зернышки. Так что, сопровождение будет от нас. И платить они собираются золотом! Как только их баржи начнут тонуть, эти церковные пройдохи тут же золотишком сыпать начнут, лишь бы перебоя с поставками провизии не допустить. В общем, мелочь всякую, типа пакетботов разрешаю дербанить, как хочешь. Но главное – торгаши и их баржи. На дно! Сразу! И поаккуратнее там, никаких свидетелей! Ты меня понял? – на одно мгновение в свете канделябров из-под лица толстенького, с виду добродушного губернатора Яриуса проглянул облик бывшего капитана Яриуса Ярда, по прозвищу Ярд-Холера.
* * *
Рассвет начал подниматься над водной гладью спокойного моря. Солт, до этого сидевший на полубаке и наслаждавшийся лучиками солнца, деловито спрыгнул на главную верхнюю палубу и пошел вперевалочку инспектировать зевающих ночных вахтенных. Удовлетворившись проверкой, он, ковыляя спустился в полумрак орудийной палубы. Отдыхающая смена храпела в гамаках в полном составе. Ночь выдалась неспокойной, внезапно налетевший сильный ветер всю ночь немилосердно качал судно на волнах. Сейчас, в часы спокойного моря, вся не занятая несением вахты часть экипажа усердно отсыпалась в хаотично растянутых по всей палубе гамаках. Солт, оскорбленный тем обстоятельством, что никому нет до него, дела набрал побольше воздуха и заорал дурным голосом боцмана:
– Па-а-адьем, кр-р-рысы тр-р-рюмные! Ублюдки ленивые! Всех на р-р-рею!!!
Тут же со всех сторон понеслись громкие проклятия. Попугай собирался что-то еще крикнуть, но кто-то из матросов исхитрился метко запустить комок нестиранного исподнего прямо ему в башку, и "гроза морей" был вынужден, бешено вереща, ретироваться наверх.
Один из матросов нагнулся над трапом и прокричал в темноту нижнего трюма:
– Траум, я убью твоего попугая! Суп сварю из этой бестии!
– Не забудь потом выбросить его тушку за борт. И кастрюлю заодно, – в темноте зажглись два желтых глаза-огонька, – Клянусь Богом Единым, эта тварь наверняка ядовита!
Попугая Траум притащил на корабль чуть более полугода назад. В его памяти как-то раз всплыло воспоминание, что на пиратском корабле непременно должны быть либо мартышка, либо попугай. Мартышки на здешних островах водились такие, что сами кого хочешь съедят, поэтому его выбор пал на попугая. Птица, отловленная на одном из островов, куда заходили пополнить запас питьевой воды, как-то подозрительно быстро освоилась с тяготами и невзгодами корабельной жизни. Особенно ей понравились тяготы, касающейся кормежки. Ну, а обучать ее разговаривать, как показал дальнейший опыт, и вовсе было ошибкой.
Чуть больше года, как Валдис стал полноправным членом экипажа корабля. Уже ровно год, как трюм, в котором так и остался жить оборотень, не запирался на ночь на замок. Более того, его нарочно старались ставить в ночные вахты, так как даже не очень яркое дневное солнце сильно слепило его адаптированные к ночной охоте глаза. Зато его умения и потрясающая живучесть сильно помогали при абордажах, когда схватка переходила в темные трюмы неприятельских кораблей. Низкий, шустрый и прекрасно видящий в темноте оборотень, обладая острыми когтями и нечеловеческой силой, наводил настоящий ужас на умников, которые решали обороняться внутри своих кораблей.
* * *
Вечером, перед самой ночной вахтой, подсвечивая себе мерзостно-ярким фонарем, в трюм спустился боцман. Отыскав среди ящиков и тюков Траума, он бросил перед ним тяжело звякнувший мешочек.
– Твоя доля. За полгода, что ты на берег не сходил.
– С выигрышем? – ехидно поинтересовался оборотень.
– С выигрышем! – недовольно пробурчал старый косматый боцман. – Вот, пока ты демоном блохастым был, ну золото, а не матрос! Хоть и жрал много, но служил молча, на глаза не попадался. А как только научился человеческий облик принимать – на тебе. То карты, то кости! То попугая своего, треклятого, приволок. Человечность вас портит, мистер Траум.
Траум лениво поковырялся в мешочке когтем. Золотых монет в нем лежало всего несколько, но серебра было довольно много. Не став считать, он пнул мешочек обратно под ноги боцмана.
– Все в корабельную кассу. На кой мне деньги, если для меня сход на берег под запретом?
– Так, послушай. Капитан сказал тебе деньги выдать? Я выдал. Дальше сам думай накой и кудой! Мужики же все равно идут на берег? Вот и назаказывай им, пусть с города тебе ништяков накупят. В общем сам разбирайся, а кассы до следующего выхода в море не будет, ибо я тоже на берег схожу, а кубышку при себе таскать… Оно мне надо?
Корабль третий день стоял в порту. Неся бессменную вахту по ночам, Корсу с аппетитом разглядывал, как по швартовым на борт корабля бегут откормленные портовые крысы.
«Вот и консервы пожаловали!»
* * *
Тихий разговор троих мужчин прервал стук в дверь. В губернаторский кабинет просунулась голова дворецкого, но рта он открыть не успел.
– Явился? Давай его сюда, одно его ждем! – возбужденно гаркнул губернатор.
На пороге кабинета появился капитан Сальери и поздоровался со всеми присутствующими.
– Здравствуй, орел ты мой комнатный. Заходи, заходи, не жеманься, как девка. Разговор есть. Старого Бартоломью ты уже знаешь, – пухлый скупщик тряхнул щеками в знак приветствия, – А это майстер Валентайн, начальник моей охраны.
– Приветствую честно́е собрание, – отозвался капитан и плюхнулся в предложенное кресло, – Честь немыслимая, потому стесняюсь даже спросить, зачем позвали…
– А ты не стесняйся. Кое-кто, помнится, мне про флагмана флота затирал? Помнишь? В общем дело есть. Как раз на флагмана и потянет.
– Я уже весь горю в предвкушении.
– Видите-ли, юноша, – взял слово скупщик, – А что вы слышали когда-либо, про флагман имперского флота, галеон "Мстящий"?
– Допустим… – нахмурился Аластар, – Ой, только не говорите мне, что вы мне "Мстящего" дарите!
– Ебало у тебя треснет. От жопы до макушки, – подал голос губернатор, – А еще раз начнешь так говорить со старшими, я тебе сам его расколю, понял? Короче, "Мстящий", с ценным грузом на борту через две недели будет в наших краях. Вот вы, с майстером Валентайном его и нахлобучите, ясно?
В кабинете повисла тяжелая пауза.
– Ясно! Хуль не ясного! Как божий свет. Я на своем корыте и тремя дюжинами команды захватываю галеон с шестидесятью четырьмя 32-фунтовыми пушками и шестьюстами рыл экипажа. Все понятно. Вы тут юмористы, блять! Я пойду, уважаемые, пока вас от шмали так не торкнуло, что вы меня на ловлю русалок пошлете, – с этими словами Сальери начал вставать из-за стола, – Вы, уважаемые, в следующий раз шмаль у надежных ребят покупайте. Если что, могу вам пару своих поставщиков показать. В общем, бывайте здоровы, сильно не пейте, а то потеть начнете.
– Сидеть! – губернатор с силой врезал ладонью по столу, враз лишая желания дальше пререкаться, – Кто тебе, долбоеб, сказал, что ты его будешь брать на абордаж?
– Блять… Вы чо, не шутите? Галеон? Военный галеон?! Как, блять?!?
– Мы захватим остров, – с улыбкой выдал, доселе молчавший Валентайн, – А галеон туда и сам придет.
* * *
Обессиленный Валентайн уже не пытался плыть, а просто дрейфовал на волнах прибоя, вцепившись одеревеневшими руками в вещмешок. Пропитанная воском ткань хорошо сопротивлялась воде, но воздух из мешка выходил через микроскопические щели, и импровизированное плавсредство медленно, но неуклонно тонуло. Неожиданно рядом раздался громкий всплеск.
«Вот и доплавался. Сейчас сожрут!» – Валентайн мысленно подготовился к неизбежному.
Но вместо ожидаемого кошмара с чешуйчатой мордой и острейшими зубами, он увидел, как в его спасительный мешок вцепилась мохнатая когтистая лапа. Оборотень потянул с такой силой, что едва не вырвал его из рук майстера – безвольного Валентайна потащило вперед. Ничего не видя перед собой, он на всякий случай набрал полную грудь воздуха, и выдохнул только когда пропахал животом камни берега.
– Ну вот, майстер, и добрались, – чудовище схватило человека за руки и выволокло на берег, – Где остальные?
– Нет остальных. Только я доплыл.
Изначальный план, при котором форт захватывается дерзким налетом двадцати пяти пиратов при поддержке двух десятков солдат губернаторской охраны, накрылся медной рындой. Они должны были проникнуть внутрь и запереть большую часть гарнизона в собственных казармах до подхода основных сил.
При обсуждении решили, что подходить к форту на лодках слишком рискованно. Часовые могли заприметить тени в свете луны или услышать всплески воды и скрип весел. Решили подойти на шлюпках на лигу от берега, а оттуда добираться вплавь, используя мешки из пропитанной воском ткани в качестве поплавков.
То, что случилось во время высадки десанта, принято называть трагической случайностью. Островные народы не шибко заморачиваются возданием почестей умершим. Даже ритуала захоронения, как такового, у них не было. Мертвецов просто сбрасывают в океан, предварительно отвезя на лодке подальше от берега. Накануне злополучной операции островное начальство провело рейд по подпольным притонам контрабандистов. Как итог – крупная шайка в четырнадцать рыл прошествовала на плаху, аккурат за три дня до высадки пиратов. Трупы, по устоявшемуся обычаю, сбросили в воду. Именно на мертвечину и собрались в здешних водах рыбы, которых местные называют Ото. Не длинная, всего полтора метра в длину рыбина обладала гротескной пастью с десятками острых игловидных зубов и скоростью пущенного из пушки ядра. Первый матрос, попавшийся в зубы хищникам, даже вскрикнуть не успел, как исчез под водной гладью. Затем, будто по команде, вся стая атаковала одновременно. В непроглядной темноте ночи начался сущий ад. Невидимые хищники атаковали из-под воды, забирая то одного, то другого. Люди в панике попытались вернуться к лодкам, но из-за темноты плыли кто куда, и неизбежно попадали в зубы рыбам. Менее чем за четверть часа от почти пятидесяти человек отряда осталось менее десятка. Им удалось скрепить веревкой свои вещмешки и забраться на них, как на плот. Но хищные рыбы и не собирались просто так сдаваться. Разгоняясь в воде до немыслимых скоростей, они принялись таранить хлипкий плотик, тут же подбирая падающих с него людей. Валентайну повезло, и пока стая разбиралась с остатками десанта, он смог отплыть подальше, незаметно для хищников. Дважды повезло – он в абсолютной темноте смог выбрать верное направление и плыть в сторону форта.
– Тобой, демон, стало быть рыбы побрезговали, да?
На этот выпад Траум только усмехнулся и повернулся спиной. В тусклом свете луны отчетливо было видно, что хвост оборотня стал короче на добрых три четверти.
– Хорошо, вода холодная была, а то что-нибудь другое оттяпали бы! Как выбираться будем, майстер?
– Как и планировали. Задача перед нами поставлена, нужно выполнять. Ты веревку не просрал?
Корсу едва челюсть не потерял. Старый вояка явно бредил.
– Валентайн, ты со страху головой повредился? Нас осталось двое! Двое, понимаешь? Штурмового отряда больше нет. Перестал существовать. Мы вдвоем форт захватывать пойдем?
Майстер подтащил к себе свой мешок и развязал тесемки. С минуту ковыряясь внутри вынул оттуда большую бутылку с плещущейся в ней жидкостью.
– План "Б". На всякий случай был. Нужно пробраться к припасам, что приготовлены к отправке на "Мстящий" и вылить это в бочки с водой. Выжимка из гриба-гнилушки. Концентрат.
– Отрава? – Принюхался к бутылке оборотень. – Спалимся мгновенно. Как только поймут, что вода отравлена. Бочки за борт и вернутся обратно. Пару трупов может и будет, но остальные пить не станут, если заподозрят неладное.
– Лекарство это. Ты, демон, видать совсем не здешний, раз про это не знаешь. У нас так бабы пьющих мужиков лечат. Идут до ведьмы, жалуются. Ведьма гриб этот срывает и отвар делает. Отвар тот мужику дать надо с едой или в питье. Оно безвредное, но имеет особенность хитрую: не дает организму спирт перерабатывать. Представляешь? Пьешь, а протрезветь не можешь.
– Мы захватываем "Мстящий", или боремся с пьянством на корабле?
– Идиот. Матросам имперского флота полагается один раз в день полная кружка грога, чтоб не болели. Само по себе пойло слабое, разбавленное сладкой водой и фрукты в нем варят – спирт выходит. Но с этой штукой, – майстер потряс бутылкой, – получится капитально. И нам на руку. Как раз отойти от форта успеют, оно не сразу эффект даст. Но зато через пару-тройку дней там истинный ад начнется. У нас мужики, как раз на третий день чудить начинали. Кто чертей видел, кто с покойными родственниками говорить начинал. Бывало, что и ноги отказывали, или глаза слепли. Через неделю проходит обычно, если раньше крыша не поедет. Так после такого любой пьяница и смотреть на сивуху не мог, не то, что в рот тянуть! Так что, думаю, дня через три корабль можно будет брать прямо в море. Некому там уже сопротивляться будет.
* * *
Форт, мало того, что обладал собственными высокими стенами, был еще и выстроен на торчащей из воды скале. Неприступный бастион имел только один вход – по узкому мосту соединяющем остров со скалой. Еще один подход был с моря, по длинному искусственному молу. И там, и на мосту несли стражу усиленные патрули и пикеты. Проскочить в гарнизон незваным гостям было решительно невозможно. На стадии планирования операции губернатор и компания чуть голову не сломали, решая, как пробраться внутрь. Несчастного майстера Валентайна, имевшего неосторожность служить десять лет назад в этом форте, едва ли не под пытками допрашивали о секретных проходах и лазейках в системе охране. Но, ежели такие и были, майстеру они были неведомы. К счастью, Валентайн вспомнил одну интересную особенность. Форт имел на офицерском этаже собственный туалет. Представляла собой эта конструкция закрытый балкон в конце длинного коридора, выступающий немного над отвесной скалой. В полу нехитрого удобства были проделаны две дырки. Гадить господам офицерам предлагалось прямо в море с высоты более тридцати метров.
– Ну! Вот и выход! – обрадовано хлопнул по столу губернатор, – Вернее вход!
– Не-е-ет, – с сожалением протянул Валентайн – Вы, наверное, не поняли. Там реально отвесная скала. Гладкая, как скорлупа яйца. Спуститься оттуда, наверное, по веревке можно. Но вот чтобы взобраться… это не человеком надо быть.
– Не человеком, говоришь… – задумчиво протянул капитан Сальери, – Господин губернатор, а отправьте-ка на пирс крытый дилижанс. И пригласите сюда мистера Траума, моего трюмного. Кажется, господа, есть у меня для вас не человек!
* * *
Искомое место нашли быстро. Вернее, нашел его Траум. Его глазам темнота была не помехой, а уж нависший в высоте балкончик с двумя дырками в полу нашелся скорее даже по запаху, чем визуально.
– Пришли. Метров пятьдесят, не меньше, – оборотень задрал голову вверх, – Как вы тридцать-то насчитали?
– Похрену, веревки хватит. Залезть сможешь?
– Поднимусь… – Корсу брезгливо оглядел вертикальные росчерки коричнево-черного цвета на серой поверхности камня.
Получив последние наставления от майстера, он перекинул бухту с веревкой через плечо, ухватил зубами рукоять Валентайновского кинжала, и выпустив острые крючковатые когти, начал подъем, старательно обходя коричневые следы. Медленно и осторожно поднявшись до самого балкончика, он примерился, и прыгнул, ухватившись лапой за самый край отверстия в полу. Тяжелая веревка своим весом едва не утащила его вниз, но помогли когти, намертво впившиеся в древесину пола.
Аттракцион получился на зависть цирковым мартышкам. Зацепившись одной рукой и вися на огромной высоте, оборотню удалось протолкнуть в дырку сначала моток веревки, а потом втиснуться и самому, в узкое и не предназначенное для этого отверстие. Стараясь не шуметь, он вывернул кинжалом одну из досок, обрамляющих "очко", чтобы в получившийся пролом смог пролезть Валентайн, и обвязавшись веревкой, скинул ее второй конец вниз. Валентайн оказался сволочью тяжелой и неторопливой. Корсу стоял в раскорячку, ногами упершись в пол, а руками удерживая веревку с висящей на ней тушкой напарника. Когда ломота в спине достигла максимума ощущений, и очень сильно захотелось попросту отпустить веревку, из дырки в полу наконец-то показалась голова майстера.
– Ой бля, головка вышла! Наш малыш появился на свет! – попытался съязвить Траум, но его потуги в юмор оценить было некому.
Потный Валентайн тяжело дыша ввалился в помещение и судорожно захрипел, скорчившись на полу. Майстер был не молод, и подъем забрал у него последние силы.
– Погоди, дай отдышаться.
– В гробу отдохнешь! Веди нас отсюда, пока какой-нибудь офицеришка посрать среди ночи не надумал. Вот он удивится-то!
* * *
– А я говорю, проблемы у мужика! Гляди, две кружки выпил, а поссать бегает уже четвертый раз за час. Как по расписанию – четверть часа и зажурчал. Точно тебе говорю, застудил!
– Бля, майстер! Избавь меня, а? Только ты можешь засекать, за какой срок караульный отлить ходит!
Возле искусственного мола стоял одинокий лихтер, судя по осадке груженый под завязку. Траум с Валентайном сидели по шею в воде под досками пирса и изучали распорядок дежурства часовых на палубе. Еще не рассвело, но небо на востоке уже посерело и облака начали подсвечиваться снизу ранними лучиками солнца.
– Да ты смотри! Внимание! Еще немного ждем! Сейчас!
С борта лихтера, прямо перед мордой Корсу, потекла тоненькая струйка.
– Пошел!
Оборотень, повинуясь команде нырнул, проплыл под днищем суденышка и вынырнул с другого борта. Быстро вскарабкавшись на палубу, он подскочил к еще не натянувшему портки часовому, обхватил его голову лапами и с силой рванул на себя и в бок. Раздался глухой хруст, и часовой обмяк, не издав ни звука. Аккуратно перекинув тело через фальшборт, оборотень дождался, пока Валентайн спрячет тело под пирсом и поднимется на борт.
– Не хватятся обоссанца этого?
– Хватятся конечно, – кисло поморщился майстер, – Да что толку? Из-за одного пропавшего ушлепка срывать доставку провизии на галеон никто не будет, – майстер вытянул руку, – Идем, нам вон туда.
В трюме оказалось темно и тесно. Все пространство, куда не кинь взгляд, было заставлено крупными ящиками, мешками, тюками и бочками. Именно к бочкам с водой они и направились. Корсу делал кинжалом аккуратные дырки в крышке, а Валентайн вливал в них порцию зелья. Затем дырочка забивалась деревянной щепкой и срезалась вровень с крышкой. Со стороны заметить вмешательство было совершенно невозможно.
– Все, последняя! – прошептал Валентайн и выбросил в оконце пустую бутылку, – Теперь тобой займемся. Куда тебя посадить?
Корсу пробежался вдоль стоящих ящиков, принюхиваясь к каждому, и уверенно ткнул когтем в один из них.
– Вот сюда хочу!
– А что там? Мясо? Нет, мясо нельзя. Мясо на галеоне в первую очередь вскроют, и либо в ледник отнесут, если он у них есть, либо повесят досушиваться на воздухе, чтоб черви не завелись. Тут что? Тряпье какое-то, вот сюда и давай.
Сковырнув все тем же кинжалом доски и откинув крышку, оборотень залез внутрь. Скинув ему заранее принесенный бурдюк с водой и громадный копченый окорок, Валентайн почесал затылок и бросил внутрь свой пустой вещмешок.
– Сюда срать будешь. Ссать можно и на пол, тряпье все впитает. А гадить лучше так, чтоб самому не изгваздаться всему. Хотя, дело твое… – с этими словами майстер аккуратно закрыл крышку и стал вдавливать гвозди на место.
– Главное запомни, – прошептал он через доски, – Сиди три дня. Чтобы не происходило, не вылазь. На четвертый можешь выйти. Действуй по обстановке. Получится заклинить рули – делай. Как компас сломать помнишь? Пожар тоже можно, но лучше на носу. Меньше шансов что что-то рванет и тушить там легче. Мы на "Ярости" подойдем на четвертую ночь. И было бы замечательно, если на корабле уже не останется способных командовать офицеров. Понял? Ну, Единый с тобой. Или кто там у вас, у демонов?
После напутственной речи в трюме наступила полная тишина. Сидя в ящике, Траум едва расслышал, как скрипнули доски, когда Валентайн уходил.
Следующие несколько дней оказались сущим кошмаром. Сначала Корсу трясли и кантовали. Какое-то время ящик с оборотнем провисел на веревке, и кто-то громко матерился, проклиная заклинившую лебедку. Потом через щели в досках снова перестал поступать свет – его погрузили в трюм корабля. Вокруг гомонили люди. Казалось, что вокруг тысяча людей, орущих на разные голоса.
Лежать в ящике было чертовски неудобно. В голову постоянно лезли навязчивые мысли. Что, если какой-то матрос решит порыться в грузе и вскроет именно его ящик? А если на его ящик банально поставили сверху еще один? А если то, а если это? Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, Корсу решил повторить про себя все детали плана. И запнулся на пункте первом: ему предстояло пролежать в этом узилище трое суток, но часов ему с собой никто не дал. Как, спрашивается, определить срок в трое суток, лежа в ящике в темном трюме? Решив про себя, что воды ему Валентайн рассчитал именно на такой срок, он определился, что попытается вылезти, как только закончится фляжка.
Все оказалось намного проще. Корабельная рында, созывающая матросов на обед, стала хорошим ориентиром во времени. Первые сутки не происходило ничего. В трюме слышалась какая-то деловая возня, матросы переругивались, где-то ржали солдаты и кто-то с кем-то спорил про крыс и крупу в мешках.
После удара рынды, знаменующего обед второго дня, звуки на корабле приобрели интенсивность. Где-то спорили до хрипоты, кто-то ругался во весь голос и его пытались вразумить другие, тоже возбужденные голоса. Вверху, над трюмом, часто слышался топот ног и возбужденный гул голосов.
Третьего обеденного удара рынды Корсу так и не дождался. Вместо него оборотня разбудили гомон толпы и крики. Люди орали, ругались, оскорбляя друг друга и, судя по всему, даже дрались. Через некоторое время послышались выстрелы. Сначала одиночные. Но они быстро переросли в залпы. Кто-то, грохоча обувью, забегал по трюму, послышался звон стали и крики раненых. Какофония звуков нарастала, послышался одиночный выстрел пушки и сильно потянуло запахом гари.
Сначала Траум принял происходящее за начало абордажа, но фляжка с водой была еще на половину полная, да и по внутренним ощущениям трое суток вряд ли прошли. Решив абстрагироваться от происходящего снаружи, оборотень вдруг вспомнил, что уже не спал несколько дней. Глаза сами по себе стали закрываться, а стесненное пространство не давало возможности хоть немного размяться и прогнать некстати одолевшую дремоту. Решив хоть как-то себя занять, он принялся считать количество человек, пробегающих по трюму возле его ящика. Сон и явь смешались воедино. Словно сквозь вату до его сознания доносились крики и выстрелы, треск огня и даже песни.
В себя оборотень пришел от тишины. Многие часы гомона, криков и шума сменились почти полным отсутствием звуков. Только поскрипывания досок корабля и звуки плещущихся о борт волн. Решив, что ждать больше нечего, он как следует уперся лапами в крышку над собой и надавил. Та поддалась удивительно легко, впуская в затхлый ящик не менее затхлый воздух трюма.
Выбравшись в темноту, Корсу первым делом с наслаждением вытянулся и захрустел всеми суставами. И плевать, даже если прямо сейчас в него целится расстрельная партия – размять косточки он мечтал не один десяток часов.
Расстрельная команда представляла собой одинокого матроса, держащего в руке пистолет. Он сидел, опершись на соседний ящик, и увидев оборотня, даже не стал кричать. Кивнув каким-то своим мыслям, мореход залпом допил остатки из бутылки, которую держал во второй руке, после чего мгновенно приложил ствол к подбородку и выжал спуск. В замкнутом трюме грохнуло так, что у Корсу чуть не лопнули барабанные перепонки. Не обращая внимания на звон в ушах, он бросился за ящики и залег, ожидая, когда по его душу нагрянут. Но время шло, а в трюм так никто и не спустился.
Экипаж, практически в полном составе обнаружился на орудийной палубе. Люди лежали на досках вдоль бортов, сидели прислонившись спинами к орудиям или бесцельно шатались по палубе натыкаясь друг на друга и спотыкаясь о ноги лежащих. На Траума никто не обращал внимания. Люди были заняты бесцельным блужданием или же тупо смотрели в стены, находясь в состоянии близком к ступору. Аккуратно прокравшись к трапу, стараясь ни с кем не столкнуться, Корсу полез на главную палубу. Снаружи был серый пасмурный вечер. Солнце еще не зашло, но тяжелые свинцовые тучи едва пропускали свет, раздражающий глаза оборотня. Галеон представлял из себя жалкое зрелище. Вся верхняя палуба была завалена каким-то мусором, в котором ковырялись израненные, грязные солдаты. Надстройка была разрушена, вероятно, тем самым выстрелом из пушки. Сама же пушка лежала перевернутая там, где раньше находился кабестан. Самого кабестана не было, а фальшборт напротив него зиял крупной пробоиной. Очевидно, его сорвало с места, когда не сумели остановить падение якоря.
