Текст книги "Совершенный мир (СИ)"

Автор книги: wayerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

У порога свежих следов не было – все занесены снегом, значит хозяин не выходил. В коше царил сумрак, чувствовался запах дыма, верека, разной химии. Никто не встречал, не было ни звука, ни тепла. На столе и стеллажах блестели круглые и прямоугольные аквариумы, будто бы с мусором и странной паутиной. Серов присмотрелся к одному – это не паутина.

Зеленые холмы с цветами, меж них застыла прозрачная река, укрытая легким туманом. На низеньком берегу пил воду вороной конь. Рядом встала на дыбы гнедая лошадь. Виднелся каждый волосок гривы, каждая капля росы на траве. И всё это словно живое под утренней лёгкой дымкой.

Татьяна склонилась над аквариумом, с интересом разглядывая миниатюру. Константин, уловив её вопросительный взгляд, подсказал:

– Поверхности в аэрогеле созданные краской. Потому и агеларт. Ты в магазине такие не видела что-ли?

– Мельком.

Насмотревшись, Таня отправилась дальше, обходить кош. Тихонько осматривала другие агеларты и вдруг ойкнула:

– Он… мёртв, – донёсся её возглас из-за стеллажа с аквариумами.

Серов поспешил к Тане. Перед ней, закрыв глаза, лежал мёртвый худой верек с выражением неимоверного счастья на тощей морде – Отшельник. Сквозь его всклокоченный мех проступали рёбра, на руке блестело золотое кольцо. Татьяна склонилась над ним. Через минуту встревоженно прижала уши:

– Истощение. Кажется, та же эмка, что и у Дмитрия. – Таня взглянула на Серова. – Она может и вереков поражать?

– Ты уверена? – насторожился Серов.

– Ни в чём я, блин, не уверена! Тут же нихера не осталось, он пару дней как сдох! Всё рассеялось! – Таня сделала несколько глубоких вдохов, беря себя в руки. – Но очень, очень похоже на те же симптомы, что и у Дмитрия. Отшельник что, сам себя убил?

– Тогда работаем, – пробормотал Серов, глядя на совершенно поникшую Таню.

Словно по команде она переменилась – вскинула уши, глянула сосредоточенно. В воздухе над головой зажгла эмка-фонарик и принялась уже при свете осматривать погибшего. Константин тихонько улыбнулся. Создал над головой фонарик и тоже взглянул на Отшельника при свете – никаких подозрительных следов. Мех на коленях чуть запылённый – симбиот успел бы стряхнуть пыль, даже если встать на колени и тут же залезть на кровать. Но это если есть излишки энергии, а у Отшельника, похоже, их не было.

Оперативники осмотрели кош, отсняли всё, что смогли, хотя не нашли никаких явных улик или намёков. Агеларт, пустые аквариумы, ёмкости с красителями и полиэтиленовый мешок с кварцевым песком. Много самых разных книг, от древних пожелтевших журналов и классики литературы, до томиков в мягких цветастых обложках. Деревянный столик, за ним волосы, шелушки кожи, нитки с одежды и почти выветрившийся запах. Здесь было три человека, в том числе Дмитрий.

Оставаться в коше наедине с мёртвым не хотелось. За дверью уже стояла непроглядная ночь, небо закрывали чёрные тучи, дул ледяной ветер, который пробивал даже волчий подшёрсток и набивал в мех ледяную пыль. Прячась от ветра за стеной коша, Таня передавала отчёт в управление. Константин связался с Зуевым, рассказал про смерть Отшельника. Суда по голосу Фёдор Зуев встревожился.

“… симбиот у вереков самый сильный, его очень сложно уничтожить, проще хозяина убить, а тут хозяина тихо высосали. И внутри никаких следов, то есть симбиот не боролся. Понимаете?” – говорил Серов.

На том конце Фёдор вздохнул:

“Да понимаю я, понимаю. Свяжусь с Олегом Петровичем, может он что-то подскажет. Попробуй найти, возможно, кто из наших с ним общался. Пока это всё.”

Закончив разговор с Зуевым, Константин поймал холодный взгляд Тани:

– Дмитрий умер, – сказала она.

– Опоздали?

– Угу. Пока научники приползли, пока всё отсняли, стерилизовали, а он в коме. Часа три назад они нашли какого-то спеца по мозгам, тот глянул своим симбиотом и сказал, что можно отключать, мол, уже в момент стерилизации было поздно.

Константин задумчиво облизнул нос и после некоторого молчания спросил:

– Группа будет?

– Выедут, как только смогут.

– Значит, нам тут ночевать. – Константин огляделся, прижав уши из-за налетевшего ветра.

Таня лишь грустно кивнула.

Кош и окрестности обвесили невидимыми эмка-сторожами – если кто приблизится, то они известят радиосигналом. Сами оперативники нашли укромное место в лесу под огромной пихтой. Сложили рюкзаки у ствола на палую хвою. За пределами кроны Константин разгрёб снег до земли, насобирал сброшенных морозом веток и развел маленький костёрок, просто чтобы разогнать мрак. Открыв плоские банки тушёнки, Таня поставила их оттаивать у огня. Поправила, понюхала. Полезла в рюкзак за оставшимися банками.

– Проголодалась? – спросил Серов.

– Запасаюсь, чтобы не схуднуть насмерть.

Константин с удивлением воззрился на Таню.

– Да-да. Шутка не в тему, – она примирительно подняла руки с белевшими когтями.

– Не. – Константин покачал головой. – Ты такая встревоженная была, а теперь шутишь.

– Ну блин. День так хорошо начинался. Снег, солнце. – Она вздохнула понурив уши. – Научники накосячили, труп. Ещё эти упыри из РБМ, за каким-то хером тут.

– Да не просто тут, а как-то с этим всем связанны! – потянулся Серов к банке и взял её за оттопыренную крышку.

– Хочешь сказать, они нашли эмку способную убивать вереков и Ольга подсунула её Отешьнику?

Серов чуть не выронил кусок, который подцепил когтями и уже нёс ко рту.

– Не, – ответил он. – Только если Ольга сама не знала, что даёт Отшельнику. Иначе какой смысл сдавать Дмитрия фельдшеру, ведь очевидно же, что прибудем мы? Но всё равно, это слишком сложно.

– Кому вообще надо было убивать его? – Таня пыталась когтями изловить кусок желе в банке.

Пожав плечами, Серов выскреб из банки остатки. Понюхал, но вздохнул и вылизывать не стал – края острые. Набил снегом и поставил в огонь.

– Что там выяснили нового про Дмитрия? – спросил Серов.

На мгновение Таня задумчиво подкатила глаза:

– Он работал дизайнером игровых миров, придумывал все эти бестолковые вселенные, их историю, расы, фракции и прочее. Был замкнутый, не общительный. Характер имел очень сложный. Но выдумывал всё отменно, за что его и терпели. Странностей, говорят, было полно, но очень любил жизнь, выступал против войн, жестокого обращения с животным и всё такое прочее.

– Не тянет на подозреваемого, – пробормотал Серов, помешивая тающий в банке снег.

– Ага. Данные на Ольгу я в управление скинула, может что накопают. Про Петра у нас ничего нет, кроме имени и фото.

Константин взял в руку банку с горячей водой – пахло тушёнкой, дымом, на поверхности плавали капельки жира и редкие хлопья золы.

– По чаю? – кивнул он Тане. Она блеснула глазами и усмехнулась.

Они чокнулись банками, и Константин поднёс свою к пасти. Задумчиво облизнулся – пить из кружек и стаканов в веречьем облике он давно наловчился, а тут банка широкая – всё разольётся.

Со стороны Тани послышался звук лакания. Серов покачал головой и последовал примеру подруги.

Поздно ночью сработал сторож на дороге. Константин приоткрыл глаза. Угли еле тлели. На снегу чернела парочка консервных кружек с ледяными блинчиками на дне. Со стороны дороги, к лагерю двигалась шадь с человеком.

Приехавший ночной гость оказался седым жилистым старичком. Он спешился, представился Олегом Петровичем, да извинился за беспокойство. Поинтересовался, не из фесмаба ли товарищи. Серов показал удостоверение. Мужичок удовлетворённо кивнул и скрылся в лесу, оставив Константина в недоумении. Спустя несколько минут, вернулся с охапкой веток. Развёл огонь, извлёк котелок из сумки.

Серов с интересом рассматривал самоуправство Олега Петровича. Оный невозмутимо суетился, бросая отсветы костра из под густых бровей. Наконец, оставил на костре котелок с будущим чаем и уселся.

– Это надолго, – объяснил Олег Петрович надобность в чае. – Фёдор рассказал, что Отшельник помер. А окромя меня, никто этого парня толком-то и не знал. Кош этот, пастухи несколько лет как бросили. А я по зиме часто здесь охочусь, вот и принялся следить на ним, где крышу подлатаю, где дров приготовлю. Ну значить, ещё осенью, как первый снег в горах выпал. Я и пошел в лес. Гляжу а в коше, оборотень есть. Поначалу думал, это из радожива энтого. Ан нет. Он вежливый такой. Сказал, что ежели мешает, то поищет себе другое логово. Порядок в коше, вроде, навёл, разложил всё, мусор вынес. А как по хозяйству, так у него всё из лап валилось. Даже дрова толком нарубить не мог.

Олег Петрович улыбнулся и продолжил:

– В посёлке всё туристы, да торгаши. Тьфу. А энтот начитанный, знал уйму всего. Мне же как раз любопытно поговорить с новым человеком. Хоть и не человек он, ну да какая разница? Нынче и не такие страсти увидишь. Ну, значить, стал я чаще захаживать к нему. Книги приносил. Дома у меня, конечно, семья, да все взрослые уже. О чём им со старым говорить? А Отшельник мне и рад. Поначалу затюканный он какой-то был. Чуть шо за семью разговор, так уши у него сразу опускаются, и весь он печальный делается. Потом разговорился, конечно. Оказалось, есть у него жена и дочка. Он вроде как художник известный был. Работа была хорошая. Рисовал, говорит, гадости какие-то, зато платили. Семья не голодала. А как появилась эмка ента, он всё задумал магом стать. Мол, должно это ему в художествах подсобить. Ну он и стал оборотнем. Да по дурости в своём мохнатом виде по улице прошелся. Скандал, говорит, был. За то его с работы и турнули. Потом домой звонили, угрожали, мол не место в городе всяким тварям. Дочку в школе дразнили. Вот он и сбежал. Поселился тут. Говорит, бывал здесь как-то, мечтал на старости приехать…

Олег Петрович замолчал. Покачал склонённой головой. Наконец, взглянул в костёр, блеснул влажной полоской на щеке и заговорил снова:

– Ел он то ветки молодые, то вообще хвою. Кривился, говорил, что гадость отменная. А охотится не умел, да, наверное, и не пробовал. Я боялся, что околеет его волчий организм от такого. А он, говорил, всё переваривает. Ну я ему как-то зайца притащил, сам подстрелил. Он отказался, мол, заплатить ему нечем, а даром взять не может. Ну я поглядел вокруг, на столе у него в бутылке квадратной кораблик был. Парусник какой-то, а над ним волна застыла, вот-вот разломит, и человечки маленькие такие, только через очки рассматривать. Как настоящий. Я и сказал, давай меняться. Не знал я тогда, что стоит эта безделушка. Показал я эту бутылку потом в посёлке, мужики сразу сообразили, что наваром пахнет. Торгаши. Ну я и придумал, чего Отшельнику маяться? Пусть лучше ваяет всякие штуки, и продаёт их. Хоть еды нормальной купит. Поначалу он в бутылках штуки свои делал, я их таскал в посёлок. Потом быстро слух пошел, и заказы появились. Название придумали – агеларт. Стал он их в аквариумах делать. Тут уже даже машину снаряжали возить всё энто.

– Так вот, – продолжал Олег Петрович, – вы всё слушаете, и думаете наверное, чего я это рассказываю? Отшельник с той поры вроде повеселел, даже семье деньжат отправлял. Но вскоре снова стал грустный весь. Говорил, что задумал серию этих агелартов из выдуманной страны, вроде. Да вот беда, спит он и видит их, а как проснётся все детали и забывает. И так его эта мысль одолела, что аж хиреть стал. Я уж думал, не заболел ли он. А он, всё твердил, шо не берёт его никакая хворь. Недели полторы назад, я у него последний раз был. Потом я уж приболел, так и не свиделся напоследок. Так он тогда снова весёлый ходил. Худой был, как бродячая собака, а глаза блестели! Говорил, придумал какой-то способ, радовался…

Олег Петрович замолчал. Трещали ветки в костре, разбрасывая шкодливые искры. Где-то глубоко в ущелье шумела река, не сдавшаяся морозам. Сквозь чёрный шатёр пихт перемигивались редкие звёзды. На стволах бесшумно плясала тень сгорбленной фигуры старика.

Татьяна сидела, обнимая банку двумя руками и тихо отхлёбывая из неё горячий чай. Константин смотрел на её блестящие от слёз глаза и думал. Как же много чужих судеб они узнали за полгода. В каждую приходилось залезать своей бездушной логикой и, вместо простого сочувствия, искать ту самую цепочку, что привела к страшному исходу. Таня еще умеет плакать, а он уже нет. Только сжимается что-то в груди, но каждый раз всё неохотнее. И сейчас, снова коснувшись чужой трагедии, он с ледяным профессионализмом уже заготовил вопросы, которые должны подтолкнуть его к разгадке. Лишь чувство такта, ставшее автоматическим, заставляет его держать трагическую паузу, имитируя сопереживание. Откуда взялось столько чёрствости в нём? Стоило ли идти в фесмаб, когда он получил симбиота? Не лучше ли было просто вернуться на старую работу? Строить или теперь уже выращивать дома? Бред. Не нужны никому эти новые дома, вот они тут, в лесу, бери – не хочу. Их жителей зовут оборотнями и ходят на них смотреть, как в зоопарк, за монетку. Правда, те и сами не против. Все счастливы. Только он один мается, да Таня.

Он снова взглянул на подругу. Вздохнул. Пауза прошла.

– А деньги он куда девал? – спросил Константин. Старик непонимающе взглянул на него, потом будто очнулся.

– Да жене своей пересылал. То бишь, я пересылал его жене. Через почту. Там же паспорт нужен, а он всё никак не хотел, чтобы его человеческое лицо кто-то видел. То ли боялся всё за семью. То ли стыдился, что сбежал, бросив их, – ответил Олег Петрович. Потом, чуть погодя, добавил. – Обещал я ему, что никому не расскажу откуда он, и про жену его. Хотя, если это поможет найти душегуба.

– Не надо, – вмешалась Татьяна. – Если вам спокойнее, то не говорите. На почте узнаем. – Она глянула, на Серова, тот кивнул и продолжил расспросы:

– А как к нему в радоживе относились? Почему он среди них не жил?

– Вроде, хорошо, как к своему. Но он, говорил, что уединения хочет. Мол они, ничем от людей не отличаются, даже хуже. Потому как люди, если и злые, то всё равно “беззубые”. А у магов, мол, сила есть, поэтому и спросу с них больше. Странный он был. Хотя, про магов прав. Они днём экскурсии водят, а потом, кто им не понравился, они его ночью в посёлке запугивают. Воют под окнами. Наших тоже застращали. Говорят, коль хочешь туристов окучивать, с нами работай, значит. Фёдор их этих ловит и выгоняет, но что толку? К нему такие же новые приходят.

– Может, мы тоже из этих, – невпопад ляпнула Татьяна. Серов оторопел.

Олег Петрович покачал головой:

– Не, Отшельник хоть оборотень был, но хороший. Не от магии это всё. Да и хоть кому-то же надо верить? Иначе, будет одна дорога: бежать от всех, и помирать там, в одиночестве.

На востоке, небо уже посветлело. Откуда-то из-за леса, где пролегала окольная дорога к кошу, слышался далёкий надрывный рёв грузовика. Костёр догорал.

– Вы это. Пожалуйста, найдите того, кто сгубил парня, – попросил старик, забираясь в седло.

– Да, – твёрдо произнёс Серов.

Через час нагрянула следственная группа. Они облазили весь кош. Нашли журнал, с записями. Сколько чего куплено, сколько денег потрачено, сколько жене и так далее. Ничего удивительного, кроме количества нулей и того, что почти всё уходило жене.

Позже из управления пришла информация, что деньги шли Юлии Смирновой. Её муж, Валентин Смирнов, двадцати девяти лет, жил с ней и дочерью в Москве. Работал художником, в той же конторе, что и Дмитрий. В конце августа был уволен по собственному желанию, потом исчез. С ноября по январь на счёт Юлии приходили деньги от некоего Олега Петровича. Суммы полностью совпадали с означенными в журнале.

Криминалисты намеревались провозиться до вечера, да и приехали они кружным путём, через соседний посёлок, потому Константин решил их не ждать, а перекинуться и спуститься в радожив. Стоило зайти к Зуевым на чай, да расспросить тамошний народ.

Перед развилкой в лесу, оперативники вернулись себе человеческий облик, оделись и как ни в чём не бывало вышли на дорогу между мостом и радоживом.

Из-за поворота показались вечнозелёные деревья, окружённые изгородью кустарника. На площадке перед ними стояли покинутые продавцами лотки с безделушками, коновязь пустовала, и никого не было видно. Чувствовался запах шадей, туристов, еды. Константину почудился запах какой-то смутно знакомой смазки. Откуда здесь машинное масло? Серов даже обнюхал рюкзаки – но от них всё также пахло дымом костра.

Татьяна осторожно подошла к лотку.

“Хм, эмка сторожит. Да и кто тут будет воровать. Туристов сейчас нет”, – сказала она, отчего-то по радио.

“В местной сети тишина”, – подкинул Серов мыслей для паники. Татьяна недовольно посмотрела на товарища, мол, и что с того?

Внутри изгороди кустарников тропинка несколько раз изгибалась пока не вывела Серова под высокие деревья. Дорожку окружала мелкая трава. Чуть дальше стояли небольшие дома, по форме вроде обычные, как в посёлке, но будто бы сплетённые из сросшихся живых ветвей, из-под которых местами белела штукатурка или краснела кирпичная кладка. Небольшие зелёные кроны росли над углами их крыш, скрытых под слоем живой листвы.

Морозный воздух здесь сменился сухим и тёплым. Носа коснулись запахи местных людей и вереков, ароматы прелой листвы и дыма. Почувствовался чёткий запах не здешних людей и оружия. Точно! Сообразил Константин, на площадке пахло оружейным маслом.

Недавно тут прошла большая группа. На тропе из густо переплетённых корней белели кусочки снега, выпавшего из протектора тяжёлого ботинка. Серов взглянул на Таню. Она кивнула – похоже, РБМ что-то затеял.

Осторожно, направленным лучом Таня передала в управление, что радоживе следы вооружённых людей, предположительно РБМ.

Оперативники осторожно двинулись дальше, завернули за дом с белевшей штукатуркой, который вереки срастили с живым деревом, сделали буквально несколько шагов, оставляя дом слева.

– Стоять! Не двигаться! – раздался крик из-за дома.

Оперативники замерли. Серов попытался глянуть влево, на звук.

– Пристрелю! – разубедил его тот же голос.

Константин закрыл глаза. Симбиотом было видно всё вокруг, но не так как глазами: два тёмных непрозрачных для радиоволн пятна слева – это люди в фарадёйках. У каждого на уровне плеча темнел продолговатый металлический предмет. Не врут, могут пристрелить.

– База, это третий. У нас двое. Вроде, турики. Приём, – сказал в рацию второй голос.

– Туристы, одни, в гадюшнике магов? – ответили с базы.

“РБМ?” – спросила Татьяна.

“Наверное. Я сообщу в управление”, – ответил Серов.

“Погоди. Ща, на всякий случай, пощупаю.”

Таня отправила сканирующую эмку к фигурам. С той стороны раздался пронзительный писк детектора.

Прогремел выстрел. Таню что-то ударило в плечо. Падая, она услышала ещё выстрел…

Очнулась Таня лицом на земле. Чёрт! Детекторы слишком чуткие. Стиснув зубы, она перевернулась на здоровый бок. Костя лежал на животе. На его светлой куртке, под левой лопаткой краснела рана. Кровь уже не шла.

– База. Нас атаковали магией. Положили. Баба ещё шевелится. Приём, – прокричал первый голос.

– Говорили же, не стрелять! Приберись и уходи! – ответила рация.

“Как ты?” – тревожно спросила Таня.

“Пару минут”, – ответил Костя.

Она стиснула зубы. Приближались два человека в камуфляже и шлемах. Ближайший держал её на мушке. За зеркальным стеклом его защитных очков мерещилась ухмылка. Тонкая медная сеточка под одеждой, значит? Щас проверим. Таня отправила пару сильных тандемных зарядов.

Громкий писк детектора. На камуфляже первого бойца у сердца мигнула вспышка. Громыхнул выстрел второго, но пуля ткнулась в землю рядом с Таней. Еще писк и вспышка. Первый стал неуклюже падать на бок. Другой присел, будто внезапно устал, и завалился на спину. Только дым оставался в недвижном воздухе.

Со стоном перевернувшись на спину, Константин почувствовал, как из раны выпало что-то тяжелое и прокатилось под курткой. Невесело оскалился – который раз он уже успевает регенерировать. Что же будет если не успеет?

Он поднёс к лицу дрожащую руку, будто убеждаясь, что она всё еще его. Сдерживая стон, привстал на локте. Возле двух тел сгорбившись сидела Татьяна, её плечи вздрагивали.

– Третий! Что, там у тебя? Приём! – доносилось из рации.

Серов подполз ближе. Таня, всхлипнув, сунула ему шоколадный батончик и отвернулась. Она выковыривала обломанными ногтями из магазина охотничий патрон. Брала его за металлическую часть и замирала. Пластик гильзы плавился, открывая маленькую дырочку. Там загорался огонёк. Он медленно распространялся внутри. Через некоторое время в руке оставался лишь металлический цилиндрик с лохмотьями пластика. Таня отбрасывала его в строну и шмыгала носом. Дула на обожжённые пальцы и всё повторялось.

– Ты как? – спросил Констатин.

– Я их убила.

Он попытался обнять её и успокоить:

– Не ты, так они. Забудь.