Текст книги "Хранитель ключей (СИ)"

Автор книги: Воль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 21. «Храбрая»

Без сил она бросилась на песок. Суша. Закрыла собой фонарик и на мгновение прикрыла глаза. Это было жуткое приключение. Теперь оставалось добраться до Благовещенска, а оттуда прямиком в Китай по сделанной липовой визе. Она была продуманной и хотела начинать путешествие с обмана, однако слежка переубедила её. Она сделала документы на разные имена, смоделировала новые отпечатки пальцев, создала другие личности – всё за месяцы лежания Алёны в больнице. Ей главное было пересечь границу, пока была паника в Хабаровске и Москве. И в Китае бы её не нашли. Забыли бы через год. Успокоились после диалога с Алёной.

Девушка только через два часа добралась до железной дороги и стала ждать, поглядывая на циферблат часов. Через сорок минут послышался грохот. Шёл поезд «Хабаровск-Благовещенск» собственной персоной. Щёлк. И она покрылась тёмно-серой бронёй – Магнит, который работал по схожему принципу с Гравитоном, но для функционирования Магнита нужна была специальная поверхность. И подошли как раз железные дороги. Девушка подхватила вещи, ставшие пушинками, оттолкнулась и взмыла в небо, приземлилась на крышу поезда и взвыла от тряски. Она планировала зайти в поезд, прибыв в Биробиджан. Даже купила билеты заранее. Всё заранее. А так трясло! И было прохладно. Гидрокостюм в экзо-скелете лишь немного сохранял тепло тело.

Она вновь ждала прибытия около двух часов. Уставшая, голодная девушка с красными от недосыпа глазами, повязанная вещами, следящая, чтобы её случайно не размазали тоннели, чтобы не соскочила с дороги и не закончилось время действия скелета, почти убитая влетела в купе, показав документы проводнице. Люди уже давно расположились, наслаждались поездкой, а она лишь дошла до своего места, сложила вещи и откинулась на спинку.

Оставалось всего пару часов до того, как самолёт Алёны приземлиться в Москве.

Девушка достала пару очков, включила их, установив другие приспособления, и вышла в тамбур. Спутники неплохо ловили сигнал, современные технологии продолжали удивлять. Всего пару минут, и она подключилась к камере и наушников коллеги. Та дремала. Всё было хорошо.

Мелькали виды Еврейской-автономной области, сёла и деревни; грохотали грузовые поезда. Озёра, реки, леса, жёлтые и прекрасные. Впервые Анастасия наблюдала простор страны, в которой проживала. Она наблюдала за живой красотой, которую ещё не коснулась война между людьми, вспомнила строки в учебниках, рассказывающие о строительстве магистрали, соединивших Европу и Азию. Многие положили на это свои жизнь; они превозмогали голод, холод, труднейшие жизненные условия, и молча двигались на Восток. Простор завораживал, это чёрно-синее небо, по котором плыли объёмные и неповторимые облака, через которые просвечивала несбыточной мечтой Луна.

– Впервые в поезде? – раздалось в наушнике.

– Проснулась? – спросила Анастасия Алёне. Та кивнула. – Не говори, не провоцируй.

– Ты знала, что за мной следят и здесь?

– Они повяжут тебя, когда приземлится самолёт. Мне пришлось умереть, чтобы запутать их.

– Даже так? Это серьёзно.

– Ну шути с ними. Как останешься наедине, поверни ключ.

– Не получится.

– О чём ты?

– В чёрной длинной сумке оставила для тебя послание, – голос женщины дрогнул. Пульс подскочил, что тут же выскочило на дисплее. Анастасия побледнела и живо вернулась в купе. – Я решила рискнуть. Не вини меня.

– Алёна! – пробурчала девушка, шебурша в сумке, запечатанной в водонепроницаемом чехле.

– Я не гожусь для хранителя. Тебе нужней.

– Алёна! – не сдержалась Анастасия и тихо выругалась. Соседи зашевелились. – Чёрт, – она вытащила сверху конверт, схватила и выскочила снова в тамбур.

– Береги себя. А я позабочусь о Яре и твоей безопасности. Так будет правильней.

«Анастасия, возможно, вновь совершаю ошибку. Я не думала, что всё обернётся к этому», – так начиналось длинное письмо, от которого всё внутри Анастасии закипало, от гнева, недоумения и разочарования из-за трусости Алёны, – «Хотела интересную и спокойную жизнь, никогда не думала, что попаду в реанимацию. Последние несколько месяц даже жалела о нашей встречи. Я могла бы просто отдать ключ, забрать деньги и больше не приходить. И не знать ничего. Мне было бы спокойней. Из-за тебя мне пришлось покинуть квартиру, за которую оставалось оплатить всего сорок тысяч, мужчину, с которым мне было хорошо, город, который устраивал. Я никогда в жизни не летала. Я мечтала о другой жизни. И получила её, благодаря тебе. У каждого есть своя цена и у моего желания тоже. Пожалуйста, не пропадай. И не бойся. Ты всегда говорила последнюю фразу. Не голодай. Не болей. И останься до конца на нейтральной стороне. Я тайком сложила данные мне ключи. Их слишком опасно держать у меня. Меня видели. Зато я забрала тот поломанный, с трещиной и без сердцевины. Надеюсь, этого хватит…

И всё же спасибо за нашу встречу. Ещё встретимся».

– Алёна! – рычала Анастасия, комкая письмо. – Ты дура! Настоящая дура. Кто позволит тебе что-то решать? – злилась, вышла даже к сцеплению между вагонами. – Кого ты решила подставить? Почему ты вечно всё делаешь не так?

– У меня тоже есть чутьё.

– Да затолкай его знаешь куда?.. Мы не в той ситуации, чтобы перетаскивать ключи, перекладывать. Ты сама в опасности, не понимаешь?

– Ты и ответила на вопрос, почему я сделала так. Прости, – вдруг Алёна встала и зашагала в туалет. И они столкнулись лицом к лицу. Одна глядела в окно, другая – в зеркало. – Приятно тебя видеть. Хоть так. Ты ела?

– Нет, из-за кое-кого, – возмущённо пробурчала Анастасия. Её лицо выражало столько противоречивых эмоций; взрослая женщина прониклась этими необычными чертами. Сглотнула наворачивающие слёзы и улыбнулась так широко, как умела, сыграла, будто бы была счастлива и ничего не боялась. Девушка кипела от гнева, краснела от злости, а она улыбалась, тушила океан разворачивающейся бури на лице юной девочки, совсем ребёнка.

Она до сих пор не знала ничего об Анастасии, но знала, что только ей под силу сделать задуманное. Женщина для таких геройств была слишком трусливой и сомневающейся.

– Купи лапшу. Нет смысла разговаривать сейчас о серьёзном. Мы обе устали. Иди.

Анастасия послушно подошла к проводнице, взяла кофе, лапшу и принялась готовить скромный ужин. Она уселась на месте, под которым находилось мусорное ведро. Не хотела мешать людям спать. Спокойно наматывала лапшу на вилку и наблюдала, как постепенно в самолёте включался свет, поднимались люди, как развозились напитки и завтраки. Они находились друг от друга на расстоянии многих тысяч километров, в местах, где раньше никогда не были, должны были ощущать одиночество, но что-то пошло не так. Они ели, печально улыбались, глядя в еду друг друга, знали, что очень рядом, так, что слышно, как кто-то живёт. Успокаивались. И мечтали о будущем, где не будет ключей.

– Через сорок минут самолёт приземлиться в аэропорту Шереметьево, терминал Д, – оповестил капитан корабля. Анастасия уже готовилась ко сну, как вдруг замерла прямо над постелью.

– Алёна? – спросила она осипшим голосом и тут же рванула из купе. Снова.

– Я была права. Не сдавайся, Ана-а, – женщина не говорила. Смяла очки и затряслась всем телом.

Она забыла про микрофон.

Глава 22. «Скупая слеза»

– Знаешь, кто я? – подсел к ней знакомый мужчина, не вызывающий никакого доверия. Худая темноволосая девочка, только что сидящая в коридоре больнице и ждущая воспитательницу, что должна вновь забрать в детдом, подняла голову. Она взглянула на человека оценивающим взглядом и хмыкнула с толикой детского высокомерия, вперемешку с вызовом, который бывает только у брошенных детей.

– Отвратительный судья. Вы дали им по три и пять лет, – мрачно произнесла она. – Я ожидала от вас больше справедливости.

– Так говорит закон. Ты же читала уголовный кодекс?

– Он несправедливый.

– Значит, ты у нас справедливая? Так, Настя? – и он печально улыбнулся девочке. Не знал, как подступить к этому ребёнку. Разговор уже не клеился. – Не хочешь пойти со мной?

– Для чего? На органы продадите?

– Хватит хмурых мыслей. Идём.

– Куда? Я жду.

– Я сам тебя приведу. Уже договорился.

– Ну конечно, власти имущей можно всё, – девочка соскочила с кушетки и пошла гордым шагом на выход из больницы. Девочки не нужен был никто. Она никогда не оборачивалась, не сожалела и не просила. Она смотрела своим взглядом и рвала душу на куски.

Он следовал за ней. Говорил с ней. Расспрашивал и терпел гадкий, непримиримый характер. Он понимал, что разочаровал во время расследования и даже суда, что она боялась мести через пять лет, что она не станет ему доверять после всего пережитого. Подсознательно этот ребёнок относится ко всем с подозрением, не желает ни с кем делить ни одежду, ни комнату, что она изгой, белая ворона и слабое существо, которое всякими силами пытается быть независимым и защищённым. Финансово. Психологически. Он понимал это. Об этом говорили психологи: «У девочки с головой и психику ку-ку. У неё ни капли эмпатии или сочувствия, эмоционально глухая из-за нанесённых психологических травм, как бы не сорвалась».

Павел шёл за ней будучи на пределе осторожности. Целых три часа следования, общего обеда в какой-то симпатичной кафешке, прогулки среди ледяных скульптур по парку Динамо; он не знал, как начать этот разговор. Вот-вот, она могла исчезнуть. Переступить порог детдома и больше не вернуться.

Долго мялся с ноги на ногу, пропускал звонки, вглядывался в спокойное лицо девочки, и долго бы так стоял, если бы ни пошёл снег.

– Как думаешь о том, чтобы я тебя удочерил? – решился. Они стояли напротив скульптуры, изображавшей человека разрывающего грудную клетку. Символически оказались именно перед этим произведением под названием «Боль».

– Зачем вам это? Благотворительностью занимаетесь?

– А ты не хочешь?

– А зачем мне это? – посмотрели на него упрямые глаза. Это взгляд вновь обжёг мужчину. Эти глаза. Она была слегка взбудоражена предложением, но не рада, даже разозлилась. Взгляд скульптуры и взгляд девчонки передавали одну эмоцию – выражение на бледном лице уничтожало добрые помыслы, отрезвляли и возвращали в жестокую реальность, где благодарность смехотворна, где душевные раны не заживают и где людям плевать на сказки; они имеет полное право не прощать, не любить, не быть вежливым.

– Тебе не хочется иметь семью?

– Вы мне не семья.

– А если да?

– Это не так. У меня нет семьи.

– Насть, я твой отец.

Мир замер. В воздухе застыли снежинки. Скульптура дала трещины, от самого сердца, пульсирующего синим льдом. И даже гулякам да простым прохожим показалось, что мужчина, пытающийся достать сердце, лишался глаз. Ребёнок смотрел на красное лицо мужчины, выжидающе, ожидая что-то на подобии «шутки», но выражение взрослого было очень серьёзным. Он не прятал свой взор, выглядел виновато, таким, как и должен быть человек, обладающий совестью. Они смотрели друг на друга, прорезали своим мировоззрением и пытались совладать с чувствами и временем.

– Ясно, – сказала девочка, но внутри всё кипело, бурлило и обрывалось. В ушах раздавались взрывы хлопушек, искры бенгальских огней. Всему приносило это радость, а для неё всё это ненужные воспоминания. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Три пули друг за другом.

Понадобилось три пули и шесть человек, чтобы объявился нежданный отец.

Павел Анатольевич не мог забыть звериного оскала собственной дочери. Он не ожидал, что она примет, но оскала не ожидал. Скульптура испытывала стыд. Она рвала грудную клетку, а человек даже не подумал об этом.

Капли крови упали в снег. Ногти подростка впились в ладони со всей силы.

***

Павел Анатольевич смотрел на гневающуюся жену и на дочь, прекрасно слышащая их недавний разговор.

– Анастасия!

– Не стоило меня проводить. В твоей семье слишком много проблем. Я пойду, – сказала она и пошла из квартиры, в которую он привёл на знакомство с его нынешней семьёй.

Он долго бежал за ребёнком, кричал «не уходи», но она не собиралась оборачиваться.

– Я не хочу быть бременем.

– Ты не бремя. Пойми её, она просто не ожидала, – хватался за хрупкую ладошку мужчина при следующей встречи. Он долго сторожил её, не находя места. Выслеживал. С болью смотрел на тайный тест ДНК, подтверждающий их связь. Девочка сдалась, когда новоявленный и подтверждённый отец показался на пороге школы, вновь нарушив покой.

– Она знала, что я приду, и устроила сцену, чтобы показать своё решение. Я бы тоже разозлилась, узнав об ошибке мужа. «Не просишь быть её матерью? А кем, подружкой? Какие ошибки молодости ты ещё скрываешь»? – цитировала она с едкой безжалостной усмешкой, не дававшей никакой пощаде придавленного мужчине.

– Чёрт… А… Ты не ошибка. Я просто… не знал. Мы расстались с твоей мамой. Я уехал во Владивосток и… Она даже не позвонила.

– Ты ведь женился около десяти лет назад? Мне тогда было около двух, – и подросток усмехнулся ещё безжалостней. Он положил руки на колени и подмигнул, сжимая до крови костлявые ноги. – Ну так что? Я ещё должна что-то услышать?

– Правда, не хочешь, чтобы я забрал тебя из детдома? У тебя будет собственная комната. Можешь ни о чём не переживать. Я тебе всем обеспечу. Я сделаю для всё, только попроси.

– Спустишься в царство Аида за мамой? – она взглянула на отца и снова разочаровала его смятением. – Тогда не говори «сделаю всё». И я собираюсь пройти путь эмансипации. И ты в мои планы не вписываешься. Так что прощай. – Девушка встала из-за стола и вышла из кофейни. Мужчина глядел потерянно в кружку кофе и пускал слёзы.

– Почему всё так сложно? Где я ошибся? – мир вокруг мерк. За окном продолжал идти снег. – Я, правда, виноват?

***

Анастасия сидела, не шевелясь, держа голову руками, слушая крушение самолёта, хрипение сотни пассажиров, взрывы, удары. Весь самолёт к чёрту разорвали!

Он пришёл за ней. За Алёной.

Он не пожалел никого.

Она вела себя как партизан, пока её колошматили, рвали, пока она кричала шпионам правительства, чтобы они были умней. Но кто её слышал? Кто остался в живых?

Обломки самолёта падали на жилые постройки, в поля. Трупы, задушенные воздухом и холодом, бились об землю и превращались в лужи.

Анастасия не замечала, как задыхалась. Она забывала, как дышать.

Забыла, как жить. Её пробрал озноб, страх и ужас. Минус один.

– Если бы… Если бы только ключ… – шептала она, сгорбившаяся и надломленная.

– Девушка… девушка, вы уже тут три часа сидите, – подошла к ней сменщица продавщицы. – С вами всё хорошо?

– Можно чай? – прохрипела она и всунула пустой стакан в руки незнакомой женщины. Та ничего не сказала, вернулась через пару минут с очень крепким и горячим чаем. Дыхание восстановилось медленно. Зрение фокусировалось. Анастасия приходила в себя. – Спасибо, – произнесла незнакомой женщине слово благодарности, кажущееся незнакомым и отвратительным. Девушка ещё сильнее прижала к себе проклятый стакан.

– Не за что. Если вам плохо, я вызову медбрата.

– Хорошо… – скупая Настина слеза упала на большой палец, сжимаемый железную ручку, и пропала бесследно. – Покойся с миром, – и стянула наушник.

Позднее октябрьское солнце лениво поднималось из-за горизонта. Тамбур наполнялся людьми. Они все стремились то в туалет, то поесть, переодеться, собраться и прочее, и прочее, как и Анастасия. Она не спала всю ночь, просидела в холодном, продуваемым ветрами тамбуре, и уже чувствовала сопли из носа. Ломило кости. Болела голова.

Глава 23. «Чёрный Дракон»

Об Анастасии словно все забыли. Россия переживала за крушение самолёта.

Стоило выйти с вокзала, как всё наполнилось новостями о рейсе Москва-Хабаровск, что было ожидаемо. Все силы были брошены на аэропорты, на пробивание пассажиров и поиск виновника смерти триста сорок двух людей.

Девушка натянула маску и поспешила в центр города, чтобы обдумать план.

У неё уже было только двести пятьдесят тысяч юаней, кое-какая другая валюта, что могло хватить на долгое путешествие, однако Китай имел свои сложности. Её никакое знание китайского языка могло сыграть плохую шутку, да и не хотелось устраивать международный скандал, к тому же нужной информации о нужной провинции было мало, а это ещё больше усугубляло ситуацию.

Вечером Анастасия сидела в номере дешёвой гостиницы, изучала карты, искала гостиницы, читала информацию о провинциях, покупала билеты на автобус, идущий в Харбин, а оттуда в провинцию Цзянси. Именно там был заснят сигнал.

Всего несколько часов сна. И вновь работа. Сборы проходили быстро; сложив сухие пайки, воду; стянув с себя все подозрительные вещи, упаковав и проверив через самодельный интроскоп, девушка вышла из номера.

Она не собиралась оставаться в Хэйхе, поэтому первой прибыла на канатный вокзал, соединявший две страны.

Проверки были достаточно жёсткие – просвечивали, смотрели придирчиво; пограничники были вздёрнуты начальством после случая с самолётом. Девушке усердно прятала на лице сомнения и волнения, верила, в том, что её уловки помогут преодолеть рубеж.

– У вас достаточно много багажа для Хэйхе, – заметили пограничники, проверяя девушку на границе. – Что у вас под футболкой?

Анастасия ухватилась за края и подняла наверх.

– Недавно очень сильно упала, поэтому теперь ношу корсет, – чёрный разобранный корсет не вызвал особых подозрений, к тому же была представлена поддельная медицинская справка. Беглянка беспрепятственно прошла границу. – Впервые путешествую по Китаю.

– Лучше бы брали тур, – говорила полицейская, к которой обратилась Анастасия. – Не нарушайте. Китайцы теперь стали строже к туристам.

– У меня есть виза, так что проблем не должно быть. Ладно, я поехала в Хэйхе, – и девушка, изрядно измотавшаяся, надела спортивный рюкзак, взяла сумки и отправилась на погрузку.

Позади оставалась Россия. Впереди Китай.

Было глупым считать, что Анастасия была так бесстрашна. Она боялась страны, в которую отправлялась. Слишком много нюансов. Она надеялась, что распечатанные карточки, разговорники и справочники помогут в этом деле.

Она перелетала реку. Смотрела в сторону застывшего во времени Благовещенск и просила судьбу дать ей больше спокойного времени. Она летела над тёмной поспешной рекой, багровое осеннее солнце пробивало прохладные воды извилистой реки, называвшеюся с нанайского сначала как Чёрная Река «Хэйхэ», а с китайского «Хэйлунцзян» в значении «Река Чёрного дракона».

Благородное фэнтезийное животное олицетворяла змея, на который действительно походил Амур, с его притоками, как лапами, с его длиной и извилистостью, как у змеи. Она вилась, будто верёвки, шла, разграничивала Китай и Россию, являлась естественной преградой. Одна китайская легенда как нельзя кстати описывала внутреннее состояние задумчивой Анастасии, глядевший в ширь и высоту Хэйхэ, за несколько десятилетий он походил на мегаполис, до которого дальневосточным городам ещё расти и размножаться. Он с первого взгляда был пригож, с реки открывался вид на огромное кольцо обозрения, на яркие жёлтые американские горки, высотные дома с сотнями квартир, огромные торговые центры, в которых закупились русские. Несмотря на дымку, парящей между домами и производствами, образующей смог, всё было видно. Но вернёмся к китайской легенде, отграничивающей Россию и Китай.

В давние-давние времена, когда люди были не так умны, а только пробирались к знаниям и истине, когда волшебные существа ещё были живы и не таили обиду, и не были убиты подлецами, Чёрный Дракон узнал, что Белый Дракон разбушевался: он топил лодки на реке, мешал людям рыбачить. Мужики с раздробленными лодками умирали в холодной реке, их сносили бурные воды, требующие в свои владения сильных и очень выносливых людей. Не могли должным образом прокормиться семьи, живущие вдоль реки, в трудных условиях, потому как земли к северу-востоку были не самыми плодородными, да и повсюду поселения окружали территории тайги, лесов и сопки. И вот, Чёрный Дракон вступился за людей и пошёл сражаться с Белым. Долго они боролись, поднимали воды к небесам, поднимая сокрушительные волны, менялись дни на ночи, месяцы на луны.

Рухнул обездвиженным, почти не дышащим Белый Дракон, признавая своё поражение, терпя унижение среди слабых людей, рычащих тигров, под мощными чёрными лапами. Прогнал Чёрный Белого, хотел уже уйти с освобождённого места, но вдруг он замер. Услышал он пение свободное, шелест тучных деревьев, почувствовал он смелый дух людей, не покидавших Восток. Привольное жильё обещали ему бесконечные просторы, полноводные притоки и крупная река, вытекающая в моря, омывающие раздельные берега, на которых вскоре построятся поселения, после начнутся войны, примирения, сотрудничество двух гордых стран. Оглянулся он получше, полюбил это место и остался жить как победитель и хранитель этих вольготных и прекраснейших земель.

Положил своё туловище в воду, две левые «лапы» стали дотягиваться до самого Станового хребта, где берут притоки Амура две других речки – Зея и Бурея, две правые оказались в протоках Сунгари и Уссури. «Голова» Чёрного Дракона стала упираться самого Охотского моря, а хвост довольно завиляла в степях Монголии и Даурии.

Остался Чёрный Дракон, остались люди жить у реки. Успокоили свои сердца и назвали в честь хранителя реку – Река Чёрного Дракона.

Не долго летела Анастасию через реку, под грохот из наушников, стараясь не вспоминать слова Алёны. Сжимала она ограждение, глядела вдаль и испытывала холодную, отрезвляющую горечь.

Включились динамики. Из них полилась речь на китайском. И пускай после повторили на русском, девушка услышала слово «Хэйлунцзян». Обратной дороги нет. Канатная дорога и широкая река, соединявшая канатом два государства, ставила точку и делила жизнь на «до» и «после».