Текст книги "Хранитель ключей (СИ)"

Автор книги: Воль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Воль
Хранитель ключей

Вместо последнего слова

«Я скажу всего пару слов перед концом. Мне страшно. Я ненавижу. И я не стану героем. Такова моя участь в этом мире. Надеюсь, моя жертва не пропадёт напрасно».

Вступление

Безграничная Вселенная, в её нутре миллиарды газов, столько грязи, осколков, гнили, холода и пламени. В ней жизнь мертва, а смерть злорадствует и затаскивает в себя всё живое. Живое хочет быть похожим на смерть. Вечным. Сильным. Неподвластным. И таким же огромным, как Мироздание, которое никому ничего не обязано. Которое даже не подумало объяснить свои замыслы. Оно просто есть. И оно просто наблюдает, как и в этот трагический, смотря для кого, момент.

Десятки космических кораблей, использующих маскировку, были обнаружены и взяты в кольцо другими, более мощными и оснащёнными. Короткий разговор между главными капитанами, попытки пиратов напасть на тех, кто внутри кольца; напряжённая ситуация… Можно было бы избежать этого кровавого конфликта, если бы… если бы… не было так много ненависти между двумя планетарными расами. Хотя нет… Их нельзя назвать даже планетарными. Они давно расселись по разным звёздным системам, рыскают теперь туда-сюда и думают, что можно основать, добыть, разработать и модернизировать. Они те ещё конкуренты. Непримиримые. Бесстрашные. Волевые. И очень амбициозные.

Приглядитесь получше к ситуации, разворачивавшейся перед вами. Десяток кораблей хотят взять в плен. Для чего? Почему сразу не начали обстрел? Почему так осторожно подлетают и состыкуются пираты, отдельные космические группировки, бесстрашно полезших в самое пекло?

Почему за экранами и лобовыми пластинами капитаны бледны, насколько позволяют цвета их кожи? Почему они с напряжением смотрят на рядовых и сослуживцев? Почему капитан, оказавшийся в окружении, закрывая глаза, отдаёт трагический приказ: «огонь»? Без обсуждений. Без примирений. Он был готов положить всех порученных солдат на смерть. И положил.

Приказ исполнили беспрекословно.

Десятки кораблей соединились в ещё одно кольцо внутри и, состыковавшись, закрутились и пустили огонь первыми, желая выбраться из напасти. Лучи взрывали вражеские корабли. Полыхали. Детонировали. Гибли живые. Гибли семейные. Гибли одиночки. Матери. Отцы. Чьи-то дети. За смерть. За нацию. За будущее. Каждый. С каждой из сторон.

Помните ещё тех пиратов? У них маленькие корабли, самые шустрые из всех. Разделились на два отряда. Первые ловко маневрировали в кольцах, подрывали врагов. Вторые оказались под боем и стали ловить то, что падало и оставалось целым от взрывов. Они были всех цветов Мироздания, искрящиеся, тёмные, ядовитые, наэлектризованные. Одна ошибка. Точечный удар. И корабли, что были взяты в кольцо, стали взрываться сами по себе, будто бы началась цепная реакция.

Представьте масштаб! Даже те, кто взял тех в кольцо, решили не рисковать, стали отлетать. Космический огонь перебрасывался с одного корабля на другой, начинался пожар такого масштаба, который ещё это межзвёздное пространство не видело.

Становилось опасно. Пираты улетали всё дальше и ниже. Придавливались остатками мусора, бортов, трупами, обглоданными, где-то уцелевшими. Эти трупы были облачены в разноцветную амуницию Тот, кто оставался жив, почти без сил старался ухватить в космосе огромные сундуки. Как раз-таки то, что было нужно врагам. Один такой солдат неплохо справлялся с небольшим корабликом пиратов, однако скорости не доставало. Да и не повоюешь с такой ношей! Коробы падали кометами, обрастали льдом и камнями, разлетались по всему Мирозданию на зло двум нациям.

Но это уже не важно. Главное, куда полетел один из таких коробов.

Пролетал он спутники и планеты, не притягивался, летел неизвестно куда, долго и быстро, наращивая скорость и силу. Пылая белым огнём.

Говорят, чем холодней в космосе цвета, тем горячее предмет. Так и здесь. Сундук не дробило температурой, не слетали замки, он становился быстрее и опасней, врезался, менял траекторию раз за разом. И оставался никому незаметен. Он полетел так, как будто знал, куда хотел прибыть, будто обладал особой волей. Но это не так. Просто так сложились обстоятельства.

В мгновения ока начался обратный процесс. Части камня стали крошиться, короб освобождался от кожуры, защищавшей всё его опасное путешествие. Долетал до места прибытия. До самой Солнечной системы.

Глава 1. «Сон»

– Ты всех ненавидишь! – недовольно буркнул молодой парень восемнадцати лет, восседая на четвёртой парте второго ряда. За этой же партой сидела темноволосая стройная девушка, смотрящая на говорившего с пренебрежением. Она отличалась от многих подростков тяжёлым, выразительным взглядом. Была бледной. Губы пухлые, но уголки опущены вечно вниз. Хмурая. Недовольная. Высокомерная. Список можно продолжать бесконечно. – Хорошо, что нам осталось учиться всего год.

Девушка не ответила на вымученные слова одноклассника. В классе снова стояла напряжённая атмосфера. На неё смотрели с нескрываем осуждением; после такого вряд ли кто-то окажет услугу. Хорошо, что в кабинете не было учителя – вышел по своим делам.

– Из-за тебя мы все получили двойки, – закусила губу полненькая девушка. Можно было бы назвать её миленькой, добренькой, но… в её глазах виднелись черти, устраивающие каждую ночь вечеринку. На её лице было изображено куда больше презрения и высокомерия, чем у короткостриженой героини, сидящей за предпоследней партой последние несколько лет. – Могла бы напомнить.

– Я тебе мать или календарь? – не выдержала темноволосая и окинула всю компанию холодным взглядом, сжала губы и положила руки на грудь крестом. Она слегка откинулась на спинку стула и теперь походила на королеву. – Вы, наверно, что-то перепутали. Раз молчу, ни с кем не препираюсь, то на меня можно свалить всю работу? Как и договаривались: сделала только свою часть.

– Так не по-дружески, – снова начал парень, что говорил в начале.

– Меня от такой дружбы что-то передёргивает. Давайте закроем тему? Я поняла, что работать в команде – это не моё, – надменно ответила девушка и показательно поморщилась, будто бы съела целый лимон.

Одноклассники хватали ртом воздух и ничего не могли сказать на злую усмешку девушки; такого человека проще ненавидеть, чем понимать и терпеть.

Та уже упёрлась взглядом-самоотречением в окно, за которым уже летали бардовые листья. Мокрые. Пахнущие. Вызывающие воспоминания весьма несчастливого характера.

***

Она носила почти всегда чёрно-белые вещи. Одевалась строго. Без излишеств. В дорогую одежду. Лакированные ботинки, рюкзаки от всемирно известных брендов, белые, абсолютно белые рубашки и футболки – всё это составляло скучный гардероб. Она была самодостаточна, независима, обижена на полмира. Не жаждала особо общества, жила сама по себе, однако не была против социума. Она не поддавалась влиянию и доминации, отвергала несправедливость и дурные привычки. Занималась многим по жизни: бегала на стадионе, занималась скалолазанием в летнее время, играла в большой теннис по воскресеньям. Об этом никто не знал. В школе вела закрытую жизнь, чтобы не выделяться и не ловить заинтересованные взгляды.

Девушка была в какой-то мере слабой от возложенной ответственности. Ей хотелось скрыться. Исчезнуть от этого крученыховского11
  Из стихотворения В. Маяковского «Лиличка»


[Закрыть] мира.

Она не ратовала за мир во всём мире, признавала войны, понимала исторические процессы, не кричала, чтобы все конфликты прекратились и человек зажил в строе, подобному социализму. Она занималась программированием, взламывала устройства, мастерила разные вещи, создавала сайты за деньги, моделировала, работала с 3D принтерами, пила чай с малиной и ненавидела поэзию. Ей хотелось отказаться и от чувств, но, к сожалению, каждый новый день вытряхивал на неё несправедливость, озлобленность, усталость.

Странный человек со сформированной личностью. Почти гений. Почти. Непонятный. Скрытный. Достойный стать героем нашей истории. Стать частью этого Мироздания.

***

Анастасия шла по лужам домой. По асфальту, особенно по неровным дорогам, текли реки грязной воды. Небо было затянуто тучами, и всё, как обычно: холодно, пар изо рта, люди жмут руки к телу и пробиваются через крупные капли ледяного дождя. Перед девушкой открывался вид на хмурый Хабаровск.

«Наконец-то люди перестали беспричинно улыбаться», – думала она, ровно шагая до своего офиса, подземелья или, как его ещё называют, убежища. Мини-офиса на первом этаже девятиэтажного дома, вход к которому был с улицы, отдельный, чтобы не сталкиваться с жильцами дома. Это место давно пустовало, года четыре.

Сначала здесь было рекламное агентство, после что-то случилось, хозяин разорился, попал на десятки исков. Собственность сохранил. Подумал, что можно сдать в аренду, однако быстро найти идиота не получилось, того, кто бы позарился на запрятанное место от проходимцев. Напротив бывшего агентства жил, точнее существовал, главный офис «Билайна» по Хабаровску, а он зачах, сгнил и оставался горьким бельмом для жильцов дома и для хозяина помещений. И вот, спустя четыре года появляется новый арендатор. Несовершеннолетняя девушка.

За её спиной стоял серьёзный во всех смыслах мужчина лет сорока-сорока пяти в дорогом классическом костюме. Он молча просматривал договор об аренде помещения, консультировал по эксплуатации и прочее… Они выглядели как незнакомцы, доверявшие друг другу, находились в терпимых отношениях. С лёгким напряжением. Оба. Но мужчина больше с огорчением, грустью и разочарованием. Под конец встречи его руки взмокли. Когда поставили все подписи, а мужчина всё проверил, показалось, что он постарел на много лет.

– Ты теперь большая. Я выполнил условие сделки, – произнёс он, и вольнолюбивый, властный тон, присутствовавший во взгляде, рассыпался.

– Хорошо. Так всем будет лучше, – Анастасия кивнула сдержанно, сложила в особую папку все документы, а саму папку – в чёрный портфель. Пожала руку арендодателю и пожелала вновь пройти по ранее четырёхкомнатной квартире.

– Могу спросить, откуда у вас деньги на аренду? У вас вроде бы и бизнеса нет своего, – поинтересовался арендодатель, с любопытством поглядывая на обоих.

– Я ипэшник, мне нужно пространство, где буду воплощать в жизнь различные проекты, – коротко ответила не по годам развитая и серьёзная девушка, одетая во всё чёрное. Этот цвет сидел на ней идеально, высвечивал в ней мертвеца, давал больше лет и основательности. Мужчина, сдающий место в аренду, заметил, как, находясь в тени помещений, облачённая в чёрном девушка на последнем слове на мгновение усмехнулась. Глаза озарились безумной вспышкой света. Уголки рта познали не только хмурость.

– Если всё кончено, я направлюсь на работу. Встретимся позже, – оповестил мужчина и пошёл прочь из помещения.

– Позвольте спросить, а кто он вам?

– Не имеет значения. Теперь я возьмусь за это место, – усмешка давно исчезла. Анастасия стала ещё серьёзней. Она сфотографировала помещения, записала размеры в тёмных блокнот и отправилась моделировать арендованную площадь, чтобы после сделать ремонт.

И вновь тот дождливый день, наставший спустя шесть месяцев после оговариваемой сделки. Темнело. Холодало. Люди облачались в несколько слоёв одежды.

Девушка дошла до убежища, открыла его сначала магнитным ключом, снимая сигнализацию, после – другим ключом, чтобы поднять решётку, третьим отворила главную дверь. И вошла в тёмное помещение, окутанное мрачными тайнами.

Входная группа у офиса была небольшой. Здесь стояли шкафы, в которых висела вся верхняя одежда, которая могла пригодиться на весь год, тоже самое и с комодом, в котором помещалась обувь.

В специальную подставку опустился прозрачный зонт, из шкафчика белой тумбочки досталось полотенце для волос. Девушка, уже раздетая, неровной, уставшей походкой вошла в общий зал, соединявший небольшую кухню и две другие комнаты, закрытые на замки.

Во всех комнатах стояла относительная чистота. У дальней стены располагалась большая прозрачная доска, предназначенная для заметок маркерами. На ней уже было прикреплено несколько странных фотографий. Всё было дорого и роскошно. Стеклянный круглый стол вокруг кожаных широких кресел, между которыми помещались рассыпчатые зелёные тушки-антистрессы, был завален учебниками, тетрадями, на которых лежал мощный ноутбук и несколько планшетов. За этим столом, что было видно, и ели, и работали – об этом говорили кофейные подтёки на стекле, оставшиеся от кружек. Зал был выполнен в бело-синих тонах, и лишь кресла-мешки да зелёные кактусы, находящие на подоконниках, оживляли атмосферу, напоминавшую операционную.

С первого взгляда можно сказать, что Анастасия жила здесь в одиночестве. Все предметы были выполнены в одном минималистическом стиле; кухня или спальня обладали особой энергетикой, будто бы хозяйка помещения ни к чему не прикасалась, а лишь дышала спокойствием и подправляла неровно развешанные фотографии. Вроде бы дом, но и настоящий офис.

Хозяин нежилых комнат иногда приходил, смотрел на решётку, звонил, насильно проходил и смотрел, что творилось там, ничего не находил, только удивлялся. Как эта несовершеннолетняя получает прибыль? Что делает здесь? Живёт? Не легче ли снять квартиру? Но мало кто знал, что Анастасия здесь работает и получает достаточно, чтобы самостоятельно платить аренду, жить здесь и не заботиться о предрассудках.

Девушка переоделась в сухую одежду, мокрые тряпки закинула в стиральную машину и прошла на кухню готовить. После скромного приёма пищи, выглядящего как рис с соевым соусом и отварное соевое мясо, Анастасия принялась за разбор учебников по физике, химии, программированию и научных журналов по стопкам, чтобы после сложить всё в архивы – так она называла книжные шкафы в спальне. Методичные движения сменялись лёгким раздражением, особенно это проявилось, когда девушка засела за домашнее задание. Она не любила оставлять дела на завтра, делала до последнего всё, чтобы после не тратить драгоценное время, но упражнения по математике, русскому языку или же по истории слегка выбивали её из строя. Трата времени, не более, но тут уже взыграло честолюбие, теснившее изредка холодное отношение к школьным предметам.

После двух часов сидения за креслом, она включила ноутбук, радио и стала прислушиваться к криминальным новостям и вестями большого мира. Электронная почта. Заказы. Отзывы. Проверка счетов. Заполнение ежедневника и календаря на неделю вперёд.

Проклятое расписание. Всегда что-то за чем-то стоит. Девушка принялась исполнять заказы: всё, что было так или иначе связано с программным кодом, давалось ей довольно просто, а уж тем более тестирование; не пыльным процессом было написать крошечное приложение, которое будет в чём-то более глобальном искать баги за тебя. Она не жаловалась на такую жизнь, мечтала заработать пару миллиардов. Некоторые деньги даже вкладывала в акции, получала дивиденды, наращивая прибыль, складируя её по разным счетам в банках, чтобы в случае чего рассчитывать на страховку от государства. За этими делами проводила до пяти-шести часов, пока город ни погружался в полную темноту. Завершала работу к десяти-одиннадцати, частенько сидела до двух часов, и мечтала о выходных. Иногда она подходила к доске, смотрела на неё, размышляла, глядя на снимки и обдумывала различные теории.

Всё относительно. И её ежедневные занятия.

***

Лил дождь третий день. Работать не хотелось. Было так холодно, что пришлось включить кондиционер. Анастасия сидела в кресле, смотрела в потолок и не знала, почему находится в дикой апатии, сковавшей даже её бренное, никому не нужное тело.

Взгляд снова упёрся на доску, застыл на фотографиях.

Долго сидеть девушка не выдержала. Встала и направилась в следующую комнату. Там, где она спала. Небольшая комнатка, в которой умещался письменный стол, шкаф с одеждой, диван-кровать, большой приятный ковёр, а также книжные шкафы до потолка в основном научной направленности. Здесь не было окон, комната находилась внутри помещения, а потому была скрыта от всех глаз и находилась в большей безопасности. Девушка раздвинула диван-кровать, подняла вверх и достала оттуда мощный сундук с десятью замками. Частично железный, немного деревянный. Надёжный.

Сердце застучало бешено. Анастасия взволнованно выдыхала, руки её дрожали. Впервые можно было заметить её смятение и искреннее незнание. Она почти ничего не слышала: держала в руках сундук, проверяла. Покусывала от напряжения губы, смотрела в стену и подумывала открыть искусные ларец, и уже пальцы потянулись за ключами, лежавшие внутри её кармана, как уже нащупали замок, как позади послышался низкий грудной воздух.

– Насть! – окликнули её. Девушка вздрогнула и чуть не выронила некрасивый сундук. Она поспешно сложила его в ящик, где обычно содержались подушки и другие постельные принадлежности.

– Почему пришёл? – девушка встала и посмотрела на знакомого мужчину. Потерянность быстро скрылась. Вновь проступили холодность и безразличие.

– Ты должна хотя бы иногда приходить.

– Меня там никто не ждёт, так что лучше здесь.

Мужчина замолк от неловкости и напряжённости между ними.

– У тебя есть проблемы или чего-то, может, хочешь? – спросил он. Двое медленно переместились на кресла в гостиной.

– Мне скоро восемнадцать.

– И больше не увидимся?

– Только на выпускном, – Анастасия сжала губы. Руки были сложены замком, на коленях, что выдавали в ней скованность, говорили, что девушке не комфортно. Её взгляд расфокусировался. Не мог обхватить полностью мужчину, не мог смотреть прямо в его глаза, как делали с одноклассниками, незнакомцами и с почти незнакомыми людьми.

– Я принёс некоторые продукты, а ещё вот это, – мужчина поставил на стол стопку тестов, справочников для подготовки к экзаменам. – И дедушка передал тебе малиновое варенье. Ты же любишь его, верно?

Анастасия кивнула. Взгляд ещё более потяжелел. Она смотрела на стол, на котором вместе с учебниками, техникой, были другие вещи: банка с вареньем, тесты, некоторая еда, принесённая другим человеком. Всё это от чувства вины, а не от искренности. Анастасия принимала всё со спокойной горечью и старалась скрыть тяжёлый вздох.

– Учись хорошо. И не болей. Если температура, не доводи до скорой, звони – приеду, – и подобные слова. Анастасии стало даже жаль человека, сидящего рядом; она слышала его дыхание, прерывающееся томными вздохами.

Протараторив все слова поддержки, заботы и внимания, мужчина вскоре ушёл. Анастасия вновь осталась одна. Почти гений сидел сгорбившимся, был несчастным на вид. Его руки, как титаны, удерживающие плоскую Землю, теперь удерживали голову.

Тишина угнетала. Она будто яд расплёскивалась по всем комнатам, ложилась на уши живого существа, сковывала неподвижностью и отчаянием. Долго сидела в мрачном одиночестве Анастасия, ничего не чувствуя и не ощущая, но постепенно тишина рассеивалась, и на место неё странный треск пробился к человеку, а там и отблески грома с улицы и в самом помещении, полыхание огня, журчания вод, свист ветра, удары металлических пластин друг за другом. Все звуки смешивались в один непонятный гул, идущий из спальной комнаты. Анастасия красными от напряжения глазами смотрела в сторону комнаты. Слышала. Чувствовала.

– Срочная новость: по северному микрорайону прокатилась серия убийств. Подозреваемый зарезал четырёх человек и скрылся. Полицейские патрули… – поток реши всколыхнул гром, – воздержитесь от ночных прогулок. Будьте бдительны… – снова гром. – А теперь перейдём к прогнозу погоды на завтра.

Радио включилось само по себе? Анастасия тяжело задышала и откинулась назад. Что-то упёрлась в ягодицу. Это был пульт от радио. Всё ясно.

– Жаль, что это не сон, – усмехнулась девушка и слегка гневным тоном произнесла про себя: «Это просто долбанная реальность, застрявшая в горле, как рыбья кость».

Девушка встала, вновь окинула взглядом доску и молча направилась в свою комнату.

Глава 2. «Шаги по лужам»

Нельзя понять психологию маньяков, серийных убийц и психопатов. Нельзя оправдывать убийства без цели самозащиты. Жестокость не перестает быть жестокостью, даже если для неё имеется причина. Мы не можем быть равны, потому что у каждого разные возможности и способности, так что равенство, справедливость – это только сказки. И даже если среди нас появится герой, кричащий за права всех и ничьи, он, кроме раздражения, ничего не вызовет. Хорошо смотреть на него с экранов ТВ, поедая попкорн. Плохо, когда такие герои выходят из кинотеатров и начинают разрушать, требовать, поднимать плакаты, взрывать и уничтожать. За равенство же! За справедливость!

Как мало тех, кто умеет усмирять амбиции и своё эго. По нашему скромному мнению, это и есть герои. Не простачки, отдающие всё, что есть, ходящим по автобусам с коробами для денег от мутных фондов; не матёрые, что могут быть хоть где и проворачивать миллионные дела, понимая, что на небесах деньги никому не будут нужны, а за жизнь столько денег не потратить. К тому же, бессмысленно, так как жизнь коротка, а смерть вечна.

Герои – это те, кто не жертвуют собой, у них достаточно чувства собственного достоинства, они самодостаточны и делают, что хотят, не вырывают из себя помощь, благодарность, честность и рационализм. Им не нужна слава. Им не нужно признание. К ним нужно просто уважение.

И как легко перешагнуть грань морали, нравственности и этичности, когда все твои потребности удовлетворены, в том числе и потребность в самореализации. Для этого нужна воля и самые жёсткие, порой невыносимые принципы жизни, которые многим покажутся насилием над собой.

***

Шаги по лужам. Тень вышагивает ровно, загоняет своей степенностью жертву в угол. Жертва бежит, воет, и как часто случается, падает лицом в грязь, закрывает голову и просит сжалиться. Потом ползёт на коленях, пытается встать и принимается реветь – начинает искриться вода, переливаться белыми молниями, исходящими от тени, облачённой в неизвестно во что. Жертва в лихорадке страдает от разрывов по коже. Зовёт на помощь. Зеваки выглядывают из окон и думают, вызвать ли полицию, а после, вспомнив о маньяке, торопливо берут телефон в руки.

– Если ты потеряешь сознание и из-за этого тебя поместят в дурку, не будет ли наказание несправедливым? Так что сохрани себя, чёртов ублюдок, – и резкий пинок переворачивает мужчину с живота на спину. Треск. Сломано несколько рёбер. Тень возвышается над возомнившим себя богом. Не видать лица. Не понять голос. Всё в металле. Всё скрыто. Неестественно. Тень исчезает, вновь шагая по тротуару, оставляя корчиться человека в муках, в ослабевающих искрах, в ужасе и безумии.

Дождь всё ещё идёт. Горят с начала улицы сине-красным цветом проблесковые маяки полицейских машин. Прошло всего четыре минуты, и они здесь, во всём обмундировании. Жестокие. Слегка надменные. И злые из-за того, что не могли поймать его уже как пару лет. Двадцать убийств. Двадцать. Над ними хохотали в Москве, а в родном городе грязью поливали.

Мужика повязали. Вызывали скорую. И всё завертелось.

***

– Кто ты? Твоё ФИО.

– Р-решетник-ков Игорь С-семёнович-ч.

– Год рождения?

– Т-тысяча девятьсот-т-т семьдесят-т восьмой.

И так начался допрос. Прошла неделя после поимки настоящего преступника, убившего двадцать человек.

Его основной целью были женщины, изменившие своим мужьям. Однако в последнем случае, когда претворял безумную идею об очищении от скверны в жизнь, его заметили несколько человек, и началась дикая рубка.

***

Тень находилась в тесной комнате. Повсюду бутылки из-под алкоголя, пачки от сигарет, изорваны семейные фотографии, склеенные и порванные по тысячу раз. Всё понятно. Один взгляд, и тень нашла и причину, и цель, и желание. Один взгляд, и глаза под маской заиграли неистовой ненавистью.

Тот, что убил. Тот, что возомнил себя создателем, в ужасе выбежал на улицу. Босяком. Тень пошла за ним.

***

– Он… Он… – выл, заикаясь, мужчина, вспоминая все детали о дикой ночи, после которой на теле осталось сотни отвратительных шрамов. К нему невозможно испытывать сочувствие. Животное, блеющее, блюющее. Сопли стекали, гниль стекала. Он выкрикивал слова ненависти и боли, шипел и заикался, как пресмыкающаяся шваль, боящаяся возмездия не перед законом, а перед нечто, способном изничтожить не только его тело, но и мелочную, прогнившую душонку, от которой остался лишь обрубок наточенного ножа. – Он! – вскрикивал, повторяя детали мрачного образа, падал. Чужие ладони вдавливали его в плечи, чтобы тот не рыпался. – Он! – ещё громче буквально взвыл мужичок, – п-появился из ниот-ткуда!

***

Тень возвышалась на одной из крыш северного района типичного города России на реке, углубившегося в материк, к лесам и океану, и находилась в неподвижном состоянии, будто бы анализировала ситуацию со всех сторон, прислушивалась к звукам через ливень.

Сверкали молнии. Предвещали скорую развязку.

***

– Всего неделя. Ты даже не дышишь через трубки, – разочарованно прозвучало в комнате. Мужчина вздрогнул, покрылся потом.

– Не-ет! Этот голос! А!.. – заорал во всё горло. Медсёстры услышали рёв и поспешили к убийце. Следователь с прокурором посмотрели друг на друга, ничего не понимая.

– Предупреждаю. Не сходи с ума. Ты должен получить смертную казнь, а после она заменится пожизненным, – снова раздалось в палате.

Пациент задёргался как полоумный, вырвал из себя капельницу, повалился на пол, пытаясь в жалких поползновениях сбежать из-под карающего, пугающего до костей гласа. На полу его уже подхватили члены правоохранительных органов и скрутили посильней.

Следователь и прокурор стояли в курилке, находившейся на заднем дворе больницы.

– Уже третий подобный случай, – сказал справный мужичок, невысокий, поджатый. Следователь.

– Кто-то выполняет работу за нас. Радоваться этому или нет? Уже давно как посмешище ходим, – кивнул прокурор, стоящий в синем пиджаке.

– Уже с этой зимы дело лежит, не понятно, ни кто это, ни зачем. Его камера не засекла, очевидцы в непонятках. Говорят, молниями умеет управлять. Боюсь, это ещё тот отморозок – борец за справедливость.

– Я такого ублюдка также бы изнохратил. Жалкий урод.

***

Анастасия сидела за большим обеденным столом, на котором было столько еды, что можно было накормить целый дом: запечённая индейка, варёный картофель с репчатым слегка поджаренным лучком и чесноком, огромная миска зелёного салата, морковь по-корейски, сыромясная нарезка, и салат из капусты, была и корзинка с хрустящим свежим хлебом. Ароматы невидимыми змеями выливались из приоткрытых окон на улицу, просачивались через щели и оказывались на сырой лестничной площадке, как бы извещая: «А в такой-то квартире ужин семейный, а тебя ждёт некормленый кот и лапша. Так что мечтай и пускай слюни, неудачливый человек». На месте главы семейства сидел знакомый нам мужчина, слева – женщина тридцати восьми лет, симпатичная, подтянутая, при прическе и макияже. Рядом с ней сидел мальчик пятнадцати лет, с короткими волосами, шатен, а вблизи мужчины – девочка, порядка лет десяти, в домашнем платьице, а уже за ней Анастасия. Хмурая. В фирменной цветовой палитре. Отрезвляющая радость от вечерней встречи.

Девушка словно была лишней на данном мероприятии. Дело даже не в одежде. Сидела, ела, почти не отвечала на вопросы и не смотрела на других детей, вгоняя их в ещё большее смущение. Роскошный зал, где с одной части такой же роскошный кожаный диван, напротив него плазма, с другой обеденная зона со входом на кухню. Много позолоченных стильных деталей, дорогие вещи на полках. И всё было красиво, выверено, по-дизайнерски. И было даже уютно, но не для гостьи. Ей было неприятно. И этого не скрывала, как и женщина, сидящая на месте хозяйки дома, занимая его полновластно и законно.

Женщина расспрашивала, как прошла учебная неделя у детей, об их планах на выходные, хвалила, бранила – заполняла тишину бессмысленными разговорами, отгоняя все темы от Анастасии, намеренно делая её белой вороной. Всё это подмечал мужчина: юркий внимательный взгляд охватывал всю картину, происходящую за ужином. От этого он выглядел хмурым, но радостных черт на лице было всё же больше – полуулыбка, скрытая за трёхдневной приятной щетиной, выдавала в нём положительный настрой. Она ему шла, давала чуть больше возрастного, делала вид менее серьёзным и важным.

Глава семейства отвечал учтиво, любяще, старательно. Разряжал обстановку, шутил. И пытался каждому уделить внимание. Хотя бы раз за день, за прекрасным и сытным ужином.

Семьянин? Не особо. Отец на выходные через раз, через два.

Ему нравилось быть главой большой семьи; у него было достаточно финансов, чтобы обеспечивать и детей, и жену. К тому же, жена владела неплохим свадебным салоном, так что мужчина даже не напрягался. У него сложилась жизнь. Ему было комфортно в ней жить. В меру честно, справедливо, правильно, иногда с хитростью и лукавством.

– Насть, что думаешь о поездке в зоосад? – спросил он, вспомнив недавнее предложение детей. Мальчик и девочка встрепенулись. Лицо женщины неприятно вытянулись.

– Нет времени.

– Верно-верно, тебе сдавать экзамены, – закивала женщина, обрадовавшаяся отказу. Она даже усмехнулась, а не сцедила губами яд, как делала обычно. Анастасия отложила столовые приборы и взглянула на мужчину.

– Надеюсь, ты не станешь задерживать дело и примешь самую жёсткую меру наказания.

Все разом сглотнули и с удивлением уставились на невозмутимую Анастасию.

– Тебя тревожит тот полоумный? – уточнил мужчина.

– Чем скорее сядет, тем будет проще всем.

– Он уже находится под стражей. Не волнуйся.

– Вы о маньяке с северного? – поинтересовался мальчик.

– Ещё будете говорить за столом о таких делах! – буркнула женщина и, показательно взяв со стола грязную тарелку, артистично встала и понесла её на кухню. – Всегда об этом, как приходит. Только криминал и интересует, – высказывала недовольство так, чтобы её услышали.

– Тебе не стоит становится юристом. Ты очень жёсткая и принципиальная, а жизнь не только чёрная или белая, – глава семейства занёс руку над головой, чтобы почесать её, и взглянул на серьёзную старшеклассницу, старавшаяся не обращать внимание на выкрики с кухни.

– Я уже сказала о своей просьбе, – выдохнула девушка и, взглянув краем глаза на присмиревших детей, произнесла: – Мне не за чем здесь оставаться. Я лучше пойду в офис. Спасибо за ужин, – Анастасия поднялась на ноги и засобиралась в убежище, несмотря на попытки мужчины остановить её. Дети скромно сидели и наблюдали за семейной сценой.

– Игорь, оставь её. Она лучше всех знает, как ей быть, – выглянула с кухни женщина и окинула мужа хищным взглядом. Он проглотил язык.

Девушка попрощалась со всеми, хмыкнула детям и исчезла из квартиры, в которой бы хватило места на всех.