Текст книги "Пока ты спишь - враг качается (СИ)"

Автор книги: Vladkom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

5

Наездник?

Наездник!

И пелена, висящая в моем мозгу все это время, пропала. Вернее, я даже и не подозревал о ее существовании, вплоть до этого момента.

Я начал вспоминать. Стремительно, почти мгновенно. Вспомнил все, что происходило, как у меня появился АСК, как я «качался», как добывал деньги… Всё-всё.

И так, вспоминая, брел до дома, вернее, до той квартиры где сейчас обитаю.

А где то на полу пути к подъезду, я начал кашлять. Захлебываясь, заходясь в изнемождающем, выворачивающем кишки и легкие кашле. Изнутри, откуда то из грудины что то выходило. Какой – то комок, который мешал дышать. Я задыхался, кашель становился все глуше и глуше, из глаз брызгали слезы, воздуха просто не хватало.

Наконец, я выплюнул на землю, мокрый комок непонятных белесых нитей объединенных в небольшое центральное ядро.

Познакомься – медкомплекс Системы. Ты от него только что благополучно избавился.

«Но почему? Ведь ты же был категорически против того, чтобы я проглотил таблетку с медкомплексом тогда, в самый первый раз?»

Мне пришлось рискнуть. Твои сомнения по поводу противостояния Великого Вала и Системы были очень крепки, и сломать их просто словами не представлялось возможным. Поэтому мне пришлось блокировать почти все свои функции, чтобы ты побыл в Системе хотя бы дня три, и понял, принципиальную разницу между нашими подходами к жизни пользователя. Кстати, эту память я удалять не буду.

Я вспомнил отношение Системы к моей жизни, когда, по сути, мое направление было предопределено. Как меня наказывали, за проступок, который я даже не помнил. И особенно награду… Брр.

Почему то именно награда пугала больше всех. Да, я испытал удовольствие, никогда и ни с чем более несравнимое. Но, нафиг оно надо. Вспомнил зал, захлебывающийся в похоти. Незнакомые люди, которые набрасывались друг на друга в звериной страсти, полное отсутствие контроля над своим организмом.

Нет, спасибо, больше не хочу. Ешьте сами с волосами.

«А удалось то, ради чего мы хотели достать медкомплекс? Ты подключился к Плеяде?»

И да, и нет. И больше, к сожалению, нет. Система для подключения к Плеяде, или как они ее называют к Общей Системе, использует сложные ключи шифрования, которые рандомно меняются каждые пятнадцать микросекунд. А генератор находился в ядре медкомплекса. Так что я вижу «шлюз» ведущий к Плеяде, но не могу зайти в него без пароля.

Но не все так плохо! Мне удалось сохранить доступ к внепространственной системе хранения! Теперь у тебя есть абсолютно не вскрываемый сейф, объемом в тысячу литров, который у тебя всегда под рукой. Доступ к хранилищу – через иконку в твоем меню.

Я потренировался помещать и доставать предметы из хранилища. Да, со стороны это точно выглядит как фокус, как неведомая магия.

Кружка, которую я использовал в качестве подопытного образца, по моему желанию, то исчезала, то появлялась в руке. Без каких – либо визуальных эффектов. Будто и в самом деле убирал и доставал ее из сумки. Полезная штука. Теперь я могу все свои разбросанные по городу нычки с деньгами собрать и хранить наличность рядом с собой. Да и вообще все свои вещи. Часто ведь переезжаю с квартиры на квартиру. А в кубометр влезет очень много всего нужного.

Сейчас сканирую твое тело, на предмет внесения Системой разных гадостей. В крови обнаружились остаточные следы легких наркотических веществ из группы опиатов. То есть всё то время, что ты был в системе, ты был под дозой.

Я вспомнил, те радостные деньки. Тогда всё казалось лучше, светлее, легче. Жизнь была ясной и понятной с непременно счастливым продолжением. Да, видимо, так все и было. Я эти три дня постоянно был обдолбанным. И, видимо, все, кто в Системе, постоянно находятся под наркотиками.

Не очень приятное известие.

«А интеллект с восприятием ты специально понизил?»

Вообще нет, пытаясь скрыть свое присутствие, пришлось заблокировать часть нейронных связей. Это не более чем побочный эффект. Но, надо сказать, весьма успешный.

Система, увидев твой низкий интеллект, сделала правильные выводы, и заставила тебя повышать его. И это отразилось на твоих истинных характеристиках! У тебя теперь интеллект 12. Да и начальный английский ты теперь знаешь.

Так же, у тебя остался навык «Ночное виденье». Так что ты, от нахождения в тебе медкомплекса Системы, даже от такого кратковременного, только приобрел нужные и полезные навыки и свойства.

Я вывел очки характеристик на внутренний экран:

Сила 12

Ловкость 19

Выносливость 26

Интеллект 12

Восприятие 14

Телосложение 11

До следующего уровня, опыта оставалось совсем чуток, думаю, займусь прокачкой в самое ближайшее время.

А пока очередной переезд. Очередная смена сим-карты.

Совсем не известно, что слила Система в общую сеть. Вполне возможно, что ко мне уже едут бравые парни с седовласым Солдатовым Сергеем Петровичем.

Но сейчас переезд выглядел совсем по-другому. Собрав свои пожитки в сумки, я, мысленно обвел их мысленной же рамкой мышки, и они перенеслись в мой внепространственный рюкзак.

Захлопнул дверь, ключ закинул в почтовый ящик. К сожалению, сообщать хозяину квартиры, о том, что я переехал, нельзя. Будем надеется, что жулики не будут заглядывать именно в этот ящик.

Заехал за новой симкой. Потом решил объехать все мои тайники и забрать деньги. Коль это хранилище, по словам Наездника так надежно, что открыть его может только хозяин, то смысла прятать деньги по разным местам, совершенно нет.

Пока ездил, подыскал себе очередное жилье. Очередная однушка, на очередном конце города. В очередной раз.

Встреча с хозяином, передача ключей и денег. Ну, здравствуй мой новый дом.

Время летело вперед. Шли дни и недели. Жаркое лето сменилось промозглой осенью. Я усиленно тренировался на местном стадионе, но прогресс замедлился. Организм привык к нагрузкам и не давал той мощной отдачи, что была в самом начале.

Мне удалось качнуть себя до пятнадцатого уровня, в котором я поднял ловкость до двадцати единиц, но на этом прогресс замедлился.

Я даже умения не стал себе поднимать. Решил попробовать подкопить очки. Хотя, признаюсь, руки так и чешутся, качнуть себе очередную имбу.

А мир тем временем поделился на два лагеря: за Систему и против.

К сожалению, за, были самые крупные государства и формирования. Россия, США, Евросоюз активно топили за установку медкомплексов.

Правительство Новой Зеландии, в начале, объявили свой остров зоной без Системы, но через две недели изменили решение и теперь также рекламировали подключение.

Государственные СМИ целиком и полностью работали на пришельцев Системы. Поэтому интернет стал зоной активных споров и баталий. Правда и эти баталии постепенно угасали. Закрывались форумы, замораживались страницы социальных сетей, группы меняли своих хозяев. Протест давили. Активно и разносторонне. Ходили слухи об убийстве самых рьяных противников Системы. Но никаких подтверждений не было. Человек просто исчезал.

Дольше всех держался телеграмм. Но и там постепенно происходила чистка. Сражаться с инопланетными информационными технологиями, земному мессенджеру было невозможно. Все его протоколы шифрования вскрывали в кратчайшие сроки.

Мне становилось страшно.

Днем я бегал, занимался на турниках, а вечерами пропадал в сети. Искал единомышленников, собирал инфу, включался в споры.

Но мои оппоненты оставались, а тех, кто поддерживал меня, становилось все меньше и меньше.

Я понял, что совсем скоро останусь один. Нужно искать отказников от Системы в реале. Благо, пока я знал, как и где.

Отказники стали объединяться сами по себе, почти стихийно. Они уезжали из городов в заброшенные деревни и села и там жили общинами. Работали по удаленке. А те же, кто не мог таким образом добывать деньги – работали на благоустройство общин. Как они будут жить дальше, никто особо не представлял, жили пока живется.

Я поискал и нашел информацию о таком поселении рядом с Городом. Надо будет съездить туда, посмотреть – поглядеть что и как.

Пожалуй, пора обзаводится союзниками.

6

Когда то это было зажиточное и процветающее поселение. Купол покосившейся церквушки наглядно это показывал, ведь далеко не в каждой деревне строили храмы.

Но пришёл двадцатый век с его индустриализацией и сменой строя, и народ двинул из деревни в города. А в двадцать первом веке эта миграция только усилилась.

Молодёжь уезжала, оставляя в ветшавших домишках своих родителей. Которые старились и умирали. А вместе с людьми умирали и дома.

Обваливались крыши, зарастали огороды, деревянные стены гнили и теряли прочность, с каждым годом запуская все больше и больше влаги и холода внутрь.

И через пару десятков лет домик тихо оседал, обрастая сорной травой и молодыми деревьями. И только обвалившийся забор, да каменная печь, гордо высившаяся над сгнившими деревяшками, говорили о том, что когда то здесь жили люди.

Эта деревня только начала свой путь к забвению. Во многих, но далеко не всех, домах ещё жили люди, в основном – сгорбленные старики. Дома выглядели вполне ничего, да и близость к большому Городу сказывалась положительно. Деревня хоть и была на отшибе от основных трасс, но еще находила в себе силы держаться.

А сейчас она зажила второй молодостью.

Сюда приехали Отказники. Несколько сотен людей, всех возрастов и рас, большой гурьбой приехали и расшевелили этот тихий уголок области. Часть заселилась, за скромную плату, к жителям, часть пыталась облагородить заброшенные дома, но большинство встало огромным лагерем на поляне за деревушкой.

Машины и разноцветные палатки всех размеров и мастей служили им временным жилищем. Правда, как они будут жить в этих тряпичных домиках зимой, я даже не представлял.

Управлял этим сборищем сухонький, жилистый мужичок. Иван Степаныч. Выживальщик в третьем поколении. По крайней мере так он мне представился.

– Значит, жить с нами хочешь, – прищурив глаз, медленно, произнес он.

Мне указали на заброшенный дом в котором стихийно образовалась управа Отказников и в котором и обитал голова всего этого сборища. Там, во дворе этого домика меня и встретил Степаныч. На большом сухом полене стояло полено поменьше, которое упорно сопротивлялось попыткам мужчины его расколоть. Оно и не удивительно, учитывая сколько сучьев было в этой короткой деревяшке.

– А что ж тебе не захотелось то вечной жизни? Тыщу лет в обед да на Марсе? – он с силой втянул воздух носом и резко харкнул в сторону.

– Да фиг знает, – пожал я плечами. – Не верю я всему этому. Нас и так правительство всю жизнь имеет во всех позах, а тут еще и штуки какие то внутрь хотят ставить. Не хочу. Как говориться: я не знаю что это такое, но знаю точно – на@бут!

Степаныч заржал.

– Правильно говоришь! В наше время верить такой халяве нельзя! Вмиг зачипируют и управлять будут изнутри! Да так, что по струнке ходить будешь. Шаг влево, шаг вправо – наказание! Покажу я тебе потом пару видео обо всем этом.

Ясненько. Попался мне человек, верящий в теорию мирового господства через чипы. Хотя, с другой стороны, конкретно в этом случае, он прав на все сто.

– Ну а сам то ты кем будешь? Что знаешь, что умеешь?

– Хм, – я задумался. – По профессии я экономист, но тут она вряд ли пригодится. А так машины могу ремонтировать, если по механике что, да и драться умею. Хорошо умею.

Я решил не скрывать своих умений. Все равно буду тренироваться. Глядишь и еще кого обучать буду, а за тренерство, возможно, и денежка какая перепадёт. Ведь моя «подушка безопасности» стремительно таяла, а новых поступлений туда не предвиделось и не ожидалось.

– Вот хорошо, что драться умеешь! В дружинники пойдешь! Народ у нас тут самый разный, конфликты нет-нет да случаются. Да и то, что ты механик тоже очень замечательно! Так что велком, как говорится.

Он отправил меня к теть Вале, местному завхозу, которая попутно занималась расселением желавших жить в общине.

Валентина Михайловна, бойкая, моложавая женщина, выделила мне место в «казарме». Скромном домике, в котором жили одинокие дружинники. Помимо меня, там обитало еще пара парней чуть постарше. Василий да Никита. Остальная дружина была семейная, и в этот «дом разврата» не заходила.

А то, что казарма имеет дурную репутацию, я узнал этой же ночью, когда пьяный, по самые брови Никитос, привёл с собой такую же, перебравшую алкоголя барышню из наших, из Отказников, и развлекался, охая и ахая с ней, на скрипучей кровати, целую ночь.

В итоге, я не выдержав, оделся и вышел на улицу, устроившись на ночлег в сарае, на стоге сена. Было ужасно холодно, я замерз как собака, но хотя бы поспал. А выспаться мне было крайне желательно.

Потому что с утра, помимо дежурства и наблюдения за общественным порядком, меня отправляли на заготовку дров. И, я полагал, работа эта не из легких.

Так оно и вышло.

Взрослого, работоспособного населения в общине оказалось не так и много. Из пяти сотен человек, чуть меньше трети составляли дети до восемнадцати лет. Их тоже, кого могли, привлекали к работам, но, понятное дело, таскать тяжёлые бревна дети не могли физически.

Еще треть была пожилых людей и стариков. Тут все понятно.

Оставшаяся пара сотен человек тоже делилась крайне неравномерно. Часть фрилансили, добывая общине деньги. Их не трогали, берегли, холили и лелеяли.

Другая часть – женщины, что готовили еду, стирали и вообще вели всю хозяйственную деятельность. И вот в итоге, оказывается, что из полутысячного населения общины, только тридцать – сорок мужчин могли заниматься тяжелым физическим трудом.

Вот и выкручивались с таким количеством как могли. Половина занималась восстановлением домов и жилишь и ремонтировала сейчас местный клуб, превращая его в огромное общежитие на пару сотен человек. Ибо зима с холодом и снегом не за горами, и жить в палатке со стенами из тряпочек в двадцатиградусный мороз занятие так себе.

Еще часть занималась неотложными делами в деревне. Вроде поправить забор, починить телегу и прочее.

И только шесть мужчин смогли выделить на заготовку дров. В их число попал и я.

Нас разделили на три бригады. В каждой бригаде, помимо двух мужчин, выделили еще по крепкому подростку, в чьи обязанности входил сбор валежника и обрубка мелких сучьев на стволах деревьев, что мы готовили к распилу.

А распил был самым трудным и выматывающим занятием. Деньги, а потому и бензин, берегли как зеницу ока, поэтому забудьте о всяких благах цивилизации, навроде бензопилы. Вот вам двуручная пила, со смешным названием «Дружба 2», вот вам топор, просто топор, без названий, и вот вам лес. Дальше сами.

И то ли в наказание, то ли по блату, но вместо крепкого подростка, нам в нагрузку дали, эмм, крепкого подростка. Только девочку. Дочку одной из Отказниц, Лену.

Нет, она была крепкой, не спорю. До всего этого кипиша ходила в секцию самбо, занимала какие-то там места в местечковых соревнованиях, но блин.

Девушке шестнадцать лет, отца нет, мать тянет все хозяйство, так что сидеть ей в стороне совсем нельзя. Надо помогать маме, зарабатывать если не деньги, то хотя бы еду. Вот она и подалась в добытчики дров.

Впрочем, через пару дней, мы с Колей, моим напарником, поняли, что девка то она, сама по себе не плохая. Не ноет, не воображает. Таскает сухостой, ловко рубит сучки и, главное, не лезет в наши дела.

Мы с Николаем валили и пили деревья, оттаскивая стволы на дорогу, куда за ними приезжал трактор с прицепом, Лена туда же таскала сучья.

Да это незаконно. Рубка деревьев карается штрафом, а рубка в особо крупных размерах и уголовными делами. И сначала Отказники соблюдали закон. Пилили и возили только валежник и рухнувшие деревья.

Но время шло, упавшие деревья кончались. А государство, казалось, исчезло из вида. В деревню не заезжала полиция, существовавший фельдшерский пункт, закрылся через две недели после открытия пунктов установки медкомплексов. Которых, кстати, в этой деревне не было. И даже перестал поступать газ по построенному еще в середине нулевых газопроводу. Казалось, государство забыло про существование этого поселения.

И тогда Отказники слегка забили на законы. И стали валить деревья. Не открыто, в глубине леса, но при желании, доказать их вину не составило бы труда.

Для меня же, такая работа стала отличным бустом к прокачке силы и выносливости. Буквально за пару дней, я на два пункта увеличил показатель силы, на один выносливости и поднялся еще на один уровень. Два очка навыков решил снова попридержать. Новых навыков и умений не открывалось, а старые меня, в принципе и так устраивали.

По вечерам, после работы ходил по поселению, выполняя свою вторую работу – охрану порядка. Впрочем, сильно его, порядок то бишь, никто и не нарушал. Так, по мелочи. То женщины поссорятся из-за места у реки для стирки, то мужчины по пьянке повздорят. Ничего такого, все как у всех.

Я сближался с Отказниками. Вместе смеялись над глуповатыми шуточками Коляна, слушали, на привалах, рассказы Лены о ее соревнованиях. Она на смартфоне показывала нам видео ее боев. Ничего такого, конечно, так, две девчушки в смешных кимоно, обнявшись, поползают по татами, а потом одной за это дают медаль. Но мы ее хвалили. Она смешно краснела и стреляла глазами то в мою сторону, то в сторону Николая.

Коля рассказывал, как он работал водителем автобуса, про смешные, страшные или глупые случаи, что случались на его службе. Парень он простой, без закидонов, поэтому, несмотря на разницу в возрасте, а ему сейчас глубоко за сорок, мы быстро нашли общий язык.

Рассказчик он умелый, поэтому мы с удовольствием слушали его байки. Лена смущалась, когда Коля со смехом излагал очередную историю с чуть пошловатым смыслом, но не уходила, поглощая одну историю за другой.

Я понял, что жизнь у нее была далеко не сахар. Мать была достаточно строгой и многое запрещала ей, поэтому секция самбо была для нее эдакой отдушиной в серых буднях.

Так прошла неделя, другая. Мы рубили дрова, возили их в поселение и в целом, мне начало казаться, что жизнь вошла в колею. Я знал, что буду делать завтра и через неделю и, в какой-то степени, мне это нравилось. Видимо, надоело это беспрерывное мотание по съемным квартирам. Да и люди попались хорошие, душевные. Не все, но большинство. Да с тараканами в голове, но кто сейчас без этого? Нет таких.

Раннее осеннее утро. Солнце только встает из-за горизонта, а мы с Коляном уже сидим на завалинке, на нашей точке сбора, и ждем Ленку.

Девчуля явно запаздывала. Николай докуривал уже вторую сигарету, когда я соскочил с пенька.

– Пойду, дойду до их дома, – я потянулся, выгоняя сон. – Хоть разомнусь.

Лена с матерью жила по этой же улице, в десятке дворов от нашего места встречи, так что я рассчитывал обернуться минут в пять – десять. Собственно, я не особо переживал по поводу ее опоздания, ну подумаешь, проспали. Мы сами себе хозяева, каких то строгих временных рамок нет. Ничего страшного не произойдет, если начнем пилить деревья на полчаса позже.

Община неспеша просыпалась. В окнах мелькали тени, скрипели двери. Я словно вернулся в свое босоногое детство. Брр, ну нафиг…

А во дворе у Лены пахло бедой. Поваленная корзина с не развешенным бельем, распахнутая настежь дверь в сени.

Быстро оглядев все вокруг я, аккуратно, стараясь не шуметь, зашел внутрь. Из за плотно закрытой внутренней двери доносились приглушенные голоса. Они о чем то спорили, негромко, но с надрывом в голосах. К тому же там явственно слышался мужской баритон. Крайне знакомый к тому же. А насколько я знал, Лена с матерью жили одни. Никаких мужчин там быть не должно.

Рывком открыл дверь и уткнулся в широкую спину, обтянутую серой тканью куртки. Мужик стоял, оперевшись о косяк двери и я легонько ткнул его ладонью в середину, отчего тот улетел в центр комнаты.

Метнул взгляд влево – вправо, оценивая обстановку. В углу, вжавшись в стену, сидит одетая Лена. Под глазом наливается фингал, из второго ручьем текут слезы. На кровати, в другом углу, прижав одеяло к голой груди, полусидит ее мать. Над ней навис мужик, второй сидит за столом, смотрит туда же. И третий мужик летит на пол, после моего тычка.

Братья Махмудовы, у криминаланетнациональности, собственной персоной.

Главные зачинщики разных неприятных историй и источники постоянной головной боли дружинников общины. Три здоровых лося, что нигде не работали, а только пили да приставали к другим. Их терпели только потому, что они иногда давали денег в общину.

Значит, за насилие взялись.

– Тааак, – медленно протянул я, наблюдая, как встает с пола третий брат. – И что здесь происходит?

Ахмед, старший брат, что сейчас сидел за столом, повернул ко мне голову:

– Эй, зачем в дом врываешься, уважаемый? Не видишь, тут разговоры идут, дела делаются, а ты мешаешь. Нехорошо.

Он встал, и неспешно направился ко мне. За его спиной тут же вырос второй брат, тот, что стоял у кровати, а затем поднялся и третий.

– Какие же вы дела, делаете, шакалье? Тетку с девкой снасильничать решили. Деловые, млять.

Только сейчас, подойдя ко мне поближе, я учуял стойкий запах перегара. Да они же бухие!

– Дружина Общины, – я скосил глаза на красную повязку, что обвивала мою правую руку. – Вы арестованы, пройдемте.

– Ай, какие глупые вещи говоришь, какой арест? Ты что? Пойдем во двор, выйдем, поговорим как мужчины!

– Ладно, – я кивнул и отвернулся, выходя в сенцы. И тут же почуял резкое движение за спиной.

Прыгнул вперед, уходя от размашистого удара, и выскочил во двор.

Ахмед с братьями вывались вслед за мной, на ходу беря меня в полукруг. Третий брат, самый младший, никак не могу запомнить его имя, держал в руке полено.

Он на меня и кинулся, широко замахнувшись чурбаком. Уход влево, тело пробегает мимо меня, короткий, но мощный хук по корпусу с одновременной подсечкой. И тело находит свое упокоение в поленнице дров.

Никаких спецспособностей. Только умения, что вбивали в меня инструкторы по рукопашке.

Второй не дает мне опомнится, пихает ногой, целясь в живот, но я снова уворачиваюсь, стремительно сближаясь с разбега впечатав ему кулак в челюсть. Она клацает и брат отправляется в нокаут.

В руке Ахмеда, старшего брата, блеснула полоска стали. Поигрывая ножом, он приближается ко мне.

– Сейчас я тебя порежу, как свинью! – он радостно оскалился, блеснув золотыми фиксами.

Я не разделял его убеждений.

Модернизированные мышцы, с нечеловеческой, а потому и недостижимой скоростью, выбросили мою ногу вперед. Самым концом рабочего ботинка с металлической набивкой я пнул Ахмеда по предплечью, там где рука переходила в кисть..

Он все еще улыбался, когда нервы донесли до его мозга сигнал, что с его рукой все очень плохо и что там очень и очень больно.

Одна из лучевых костей, сломавшись, под воздействием сильнейшего удара, пополам, прорвала мышцы предплечья, тонкую кожу и ткань толстовки и вылезла наружу. Нож выпал из ослабевших пальцев, воткнувшись острием в поросшую травой землю.

Я довершил разгром, повторив проделанное со вторым братом – разворотив ему челюсть мощным боковым ударом. Золотые зубы посыпались из под разбитой губы.

Бесчувственное тело рухнуло рядом с остальными братьями.