Текст книги "Обязательно выжить (СИ)"
Автор книги: Vladarg
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Возник вопрос, стоит ли вообще писать такое. Вряд ли будет писаться быстро, да и тема сложная.
Гарри не была любимым ребенком. Она была в этой семье, скорее, девочкой для битья. С малых лет ее преследовала боль и издевательства, унижение и голод. Девочке не хватало витаминов и минералов, из-за чего кости становились хрупкими и легко ломались, особенно если по ним били палкой. До пяти лет ее просто старались не убить, хотя несколько раз Гарри стояла, казалось, на самой грани. Не пустить ее в школу у Дурслей почему-то не получилось и на уроках девочка отдыхала душой. Она пыталась убежать из дому, но каждый раз неведомая сила возвращала ее в пыльный, грязный чулан, пропахший испражнениями. И утром снова мерзкая рожа тети Петуньи, снова боли и унижение.
До одиннадцати лет Гарри провела на положении хуже, чем животное, она даже привыкла к этому, перестав надеяться на что-то другое. Взрослые в школе и на улице совсем не замечали того, что с ней делают проклятые Дурсли. Никто не хотел видеть боли и страдания девочки. Она не знала, что такое любовь, дружба, ласка… Видя только ненависть, злобу, боль, девочка замкнулась где-то в глубине себя. Ее некогда сияющие глаза погасли, приобретя болотный оттенок и самым большим желанием, мечтой стала смерть. Но смерть не приходила.
Когда появился Хагрид, Гарри подумала, что вот она – смерть и очень обрадовалась, но нет. Показав ее людям, как зверюшку в зоопарке, Хагрид накормил голодную девочку мороженным, от которого ее потом долго рвало и бросил на вокзале одну. Убедив в том, что она сама никому не нужна.
Дурсли, конечно, отомстили за испытанный страх, отомстили так, что Гарри лежала пластом почти весь месяц и только первого сентября, едва держась на ногах, смогла как-то добраться до поезда в волшебную страну. В школу, где, как она верила, никто не будет делать ей больно и унижать… Как же она ошибалась!
В мире Магии все было точно таким же, как и в обычном – оскорбления, унижения, да и боль вернулась очень быстро. Боль ей нес ненавидящий ее профессор Снейп. Во время бесчисленных отработок он жалил ее заклинаниями, отчего девочка все тяжелее ходила. Только один человек на всем факультете скрашивала ее жизнь, поддерживая и даже отказав декану… Декан хотела, чтобы Гермиона доносила на Гарри, и она отказалась. Потому был Хэллоуин, тролль и навсегда исчезнувшая Гермиона. Наверное, ее убили, потому что девочка не хотела доносить на Гарри. Светлый образ Дамблдора стал черен, чернее самой ночи. Исчезновение Гермионы сломало девочку, ее теперь не интересовало ничего – ни пытки Снейпа, ни издевательства факультета, ни уроки, ничего. Но это ее не спасло, ее заставили пройти по полосе препятствий, угрожая Круциатусом и даже дав его попробовать.
Потом было лето, ничем не отличавшееся от других, правда разнообразие, все же было – теперь ее травили собаками, которые…. Неожиданно Злыдень отказался бросаться на девочку, ластясь к ней, поэтому злая Мардж не позволяла Вернону наказывать и издеваться над Гарри. Почему-то женщина, глядя на своих собак, изменила свое мнение по поводу Гарри. Она же помогла узнать про Гермиону, о которой не помнили ее родители. Значит… Но все заканчивается, закончилось и лето.
Наступивший второй курс начался с закрытой стены и паники, а с паникой пришел и первый обморок. Потом этих обмороков было бесчисленное множество. Стоило показать знание змеиного языка, как от травли факультет перешел к избиениям и Гарри практически прописалась в больничном крыле. Впрочем, медиведьме было также все равно. Обмороки участились, Гарри стало сложнее двигаться, но это никого не волновало. Огромный василиск в конце года, и…
Опять Дурсли, опять все по новой, но вот приезжает Мардж и… И у девочки появляется защитник – бульдог, который не позволяет ее мучить почти все лето. Она кушает из одной с ним миски, и почти счастлива. Впрочем, девочка не знает, что это такое. Она просто проживает один день за другим, ей уже все равно. А потом опять поезд и, на этот раз, дементоры.
Открывается дверь купе, черная тварь смотрит на Гарри, а потом разворачивается и уплывает. Здесь нет светлых чувств, даже с ума не сведешь ту, что давно закуклилась в глубине своего сердца. И дементор уходит. А потом первый урок и боггарт. Как же они все удивились, увидев боггарта Гарри – тетю Петунью, а Гарри оказалась в Больничном крыле и снова всем все равно. Она не стала искать Сириуса, кого-то спасать, девочке уже было все равно, ее часы тикали, отсчитывая последние месяцы жизни, но об этом даже не подозревал заигравшийся в бога Великий Светлый.
Недовольный пассивностью Гарри, он подстегнул Северуса, который… Заставил пройти через боль и унижение. Видимо, в надежде пробудить ненависть, но девочка уже умерла, умерла в своей душе. Поэтому добился Снейп только глубокого обморока. Дементоры не трогали девочку, ее мучили только софакультетники и профессора. Гарри надеялась дожить до лета, еще не зная о том, что это ее последнее лето.
Промелькнули дни, наполненные абсолютной безнадежностью, все тяжелее становилось дышать и ходить, все чаще над ней измывались, подвергая уже настоящим пыткам. Все труднее было выйти из спальни… И пришло лето. Лето после третьего курса, лето, когда Гарри исполнилось четырнадцать.
Когда тетя Петунья приказала раздеться, Гарри подумала, что ее опять будут наказывать и подчинилась, но произошедшее затем разрушило все. Заставив ее лечь и зажав руки девушки в тисках своих, тетя крикнула кому-то «Можно!»
– Хоть какая-то от тебя польза будет, – прошипела тетя девушке.
Появился Дадли, который был абсолютно голым. Понявшая, что сейчас произойдет, Гарри завизжала. Она визжала, когда Дадли раздвинул ее ноги, перед этим сильно ударив в живот, лишая сил к сопротивлению. Почувствовав самой собой, что он уже близко, Гарри пожелала… Над Литтл Уингингом вставал яркий шар мощного взрыва, издали похожего на ядерный, что подняло по тревоге части гражданской обороны Великобритании.
***
Лили Эванс каталась на качелях вместе с сестрой. В какой-то момент, раскачавшись посильнее, девочка спрыгнула с качелей, но стихийная магия не сработала. Девочка упала на землю и к ней подлетела старшая сестра, пытаясь растормошить. В этот момент Лили вздрогнула, резко открыла глаза, начав истошно рыдать, будто воя. Ее рыдания прерывались рвотой и чем-то похожим на судороги. Проходившие мимо люди вызвали парамедиков, и через несколько минут яростно воющая сиреной машина уносила девочку в больницу.
Когда в больницу прибыли родители девочки, она была погружена в сон, но врачи недоумевали – очень высокая судорожная готовность и признаки насилия, которого точно не было. На теле девочки отсутствовали любые характерные признаки даже попытки. Однако поведение… Доктора решили, что девочка увидела эксгибициониста, который настолько сильно напугал ребенка, что вызвал подобную реакцию. В район, откуда доставили девочку, направился полицейский патруль, а малышка спала, сжав кулачки.
– Девочка пережила сильный эмоциональный стресс, – говорил мистеру Эванс невролог, лечивший его дочь. – Возможно развитие эпилепсии, но еще у нее может полностью измениться характер и поведение, не пугайтесь этого.
– Хорошо, коллега, – кивнул доктор Эванс, который, впрочем, все рассказанное понимал и сам. – Рекомендуете психиатра?
– Да, безусловно, – ответил коллега. – Но очень осторожно и лучше такого, который серьезно воспримет то, что ему скажет девочка.
– Да, я понял, – вздохнул мистер Эванс. – Когда мы сможем ее забрать?
– Думаю, что завтра, – ответил ему врач. – Мужайтесь, коллега.
***
Гарри давно проснулась, но лежала с закрытыми глазами, привыкая к новым ощущениям. Сон сделал свое дело и ужас сломленной девочки отступил. Взамен на нее нескончаемым потоком нахлынула память. Она больше не всеми ненавидимая непонятно за что Гарри Поттер. Теперь она… Мама, Лили Эванс. Ей всего девять лет, а через двенадцать ее не станет. Осознавать, что проживет она совсем немного, было немного страшно. Но еще страшнее становилось от того, что ее сестра – это и есть та самая Петунья. Тетя, которая была ее боггартом, которая мучила девочку, казалось, с самого рождения, вот только сейчас Петунья – нормальная, судя по воспоминаниям. Как такое может быть, новая Лили не понимала. Еще у нее есть «друг» – Северус Снейп. Тот самый Снейп, который обожал мучить маленькую Гарри. Сможет ли она даже находиться рядом с этими двумя людьми, которые ее сломали?
Кто-то пришел и погладил Лили по голове, ее глаза резко раскрылись в неверии, и взгляд уткнулся в человека, мужчину. Прежде чем девочка успела завизжать, память напомнила ей – это папа и он ее очень любит. Но он мужчина… А мужчина смотрел во вспыхнувшие ужасом глаза девочки, понимая, что психиатр нужен достаточно срочно.
– Лили, как ты, маленькая моя? – мягко спросил мистер Эванс, наблюдая за сменой выражения на лице девочки.
– Х-х-хорошо… папочка, – ответила Лили, беря себя в реки, только лишь чуть запнувшись на обращении.
– Завтра мы с мамой и сестрой заберем тебя домой, – так же мягко и как-то очень тепло сказал этот человек, к рукам которого хотелось тянуться и от присутствия которого становилось страшно. – Тебе никто не причинит зла.
Девочка несмело улыбнулась, вбирая в себя образ человека, который относился к ней с такой добротой. Какое-то абсолютное незнакомое маленькой Гарри чувство, но хорошо знакомое Лили – ощущение защищенности. Невозможное, нереальное, но, тем не менее… Когда папа ушел, девочка заплакала. Она не могла разобраться в себе и ей было неимоверно страшно. Но пришла медсестра…
Медсестра без слов перевернула девочку на живот, отчего та заплакала. Пожилая женщина очень хорошо поняла этот плач, для которого не было причины – девочку очень тщательно обследовали во сне. Поэтому малышка была перевернута обратно и женщина показала ей шприц.
– Лили, мне нужно сделать тебе укол, – сказала женщина. – Это не будет больно, просто, как комарик укусит, не бойся.
– Хорошо, – прошептала девочка сквозь слезы, и сама повернулась, спуская пижамные штаны, ее руки дрожали.
Девочке было очень сложно, но она с детства помнила, что спорить со взрослыми – это шанс навлечь на себя еще большую боль, поэтому просто подчинилась, обреченно закрыв глаза. Однако, после укола ей стало легче – куда-то медленно ушла душевная боль, глаза закрылись и Лили уснула.
========== Часть 2 ==========
Комментарий к Часть 2
не бечено.
После случившегося Лили Эванс полностью в себя не пришла, но уже сумела контролировать хоть что-то. Она не завизжала от страха, когда увидела Петунью, которая была чем-то похожа на себя взрослую. Лили нормально перенесла дорогу в незнакомый пока дом, забралась в свою комнату и… тихо-тихо расплакалась. Ее накрывало осознанием того, что девочки Гарри точно больше нет. К счастью, все случилось до того, как Дадли успел, но сам шок никуда не делся.
Лили понимала, что не должна показывать своего страха, ведь Петунья здесь не такая еще и ничего не случилось, но сможет ли она? Хватит ли у нее моральных и физических сил? Этого девочка не знала. В комнату вошла Петунья и Лили поспешно вскочила с кровати. Этот рефлекс у нее воспитывался долгие годы, поэтому девочка даже не сообразила, что делает.
– Пойдем обедать, – сказала Петунья, наблюдая за тем, как на лице сестры исчезает выражение страха.
– Конечно, Туни, – ответила Лили, замирая от своей смелости.
Сестра пропустила Лили вперед и та, сжав кулаки, использовала всю силу своего духа, чтобы рефлекторно не закрыться в ожидании неминуемого удара. Но удара не последовало, напротив, Петунья спокойно прошла вслед за Лили в столовую.
За обедом на Лили, казалось, не обращали никакого внимания, однако, это было не так. Мистер Эванс краем глаза наблюдал за тем, как дочь ест: сколько сил она прилагает, чтобы не обнять тарелку, как настороженно косится на Петунью, как быстро кушает, абсолютно без капризов, только замирает при перемене блюд, словно не веря, что это тоже ей. Такое поведение стрессом уже не объяснялось.
Мистер Эванс не раз видел подобное поведение – у сирот, у детей войны, потому очень быстро провел параллели. Вот только объяснения подобному не существовало, поэтому он решил попытаться поговорить с дочерью. Мистер Эванс был далеко не обычным детским доктором, а потому не любил необъяснимых явлений.
Как только обед закончился, Лили кинулась собирать посуду, что уже было не столь обычным, но вот когда на кухне включилась вода, миссис Эванс даже подпрыгнула. Дело даже не в том, что Лили привычно, видно же, что привычно, мыла посуду, чего не делала раньше никогда, дело в том, что она сделала это до десерта, просто проигнорировав оный. Мистер и миссис Лили, наблюдающие за девочкой, переглянулись.
– Доченька, а ты разве не будешь десерт? – поинтересовалась миссис Эванс.
– Десерт? – неуверенно переспросила моющая посуду девочка. – А разве… Ой…
– Пойдем, принцесса, поговорим, – спокойно сказал мистер Эванс, а Лили показалось, что на нее обрушилось небо.
Девочке стало так страшно, что у нее похолодели руки и ноги. Сейчас ее в лучшем случае выгонят, а, может, и чего похуже сделают. Голова резко закружилась и Лили объяла тьма. Она упала прямо так, как шла – плашмя, услышав напоследок вскрик матери.
Сознание возвращалось медленно. Девочка осознала себя лежащей на диване, рядом сидела женщина, которая гладила ее и плакала. Это была мама Лили. Женщина гладила девочку, просила открыть глазки и убеждала, что ей нечего бояться, но девочка, конечно же, не верила. Сейчас она откроет глаза и…
– Очнулась, моя хорошая, – с облегчением произнесла миссис Эванс. – Ты зачем нас так пугаешь?
– Я больше не буду, – прошептала Лили, понимая, что совсем скоро ее жизнь закончится.
– Что же такого случилось, малышка, что ты так пугаешься? – тихо спросила мама. – Не расскажешь?
– Вы меня прогоните, – неожиданно даже для себя самой ответила девочка.
– Я клянусь тебе, что не прогоним, – стала очень серьезной мама.
– Я боюсь, – шепнула девочка, чувствуя подступающие слезы.
– Тогда не надо рассказывать, – сказала мама, гладя дочь по волосам.
От ее фразы внутри Лили что-то потеплело, и девочка разрыдалась, вмиг оказавшись в объятиях мамы. Ощущение, которое дарили эти объятия, было настолько необычным, что Лили никак не могла остановиться, переходя уже в стадию истерики, через которую выскальзывали лишь отдельные слова, не делая ее речь понятной матери, а вот отец нахмурился, но девочка этого, к своему счастью, не увидела.
***
– Роберт, – сказала миссис Эванс. – С ребенком случилось что-то страшное, но я не понимаю, что. Как будто она себе навоображала ужасы и поверила в них.
– Нет, Сьюзан, такое не навоображаешь, – ответил мистер Эванс. – Чтобы ребенок так реагировал, его нужно бить, унижать и издеваться над ним годами. Домашний ребенок даже вообразить такое не сможет.
– Ты хочешь сказать, что это не наша дочь? – спросила женщина. – Ее подменили?
– Ага, фейри, – едко сообщил мистер Эванс. – Сама-то веришь? Это по-прежнему наша дочь, но просто какая-то другая, было что-то такое в пятидесятом, кажется.
– Значит, нужно ее разговорить, – вздохнула миссис Эванс.
Лили лежала на диване, пытаясь разобраться в себе и не могла. Ее окружали родные люди и было абсолютно безопасно, но… Тут был мужчина и Петунья. А еще, когда они все узнают, то ее выгонят. Сильно побьют и выгонят… Наверное, Петунья будет рада… Девочка не могла найти покой, ей было почти физически плохо. Лили была уверена, что как только она окажется наедине с мужчиной…
Но что-то изменилось, пришел папа, к которому тянулось все ее существо, но который был очень опасен, поднял девочку на руки и перенес в кабинет, уложив на кресло. То, что тут оказалась и миссис… мама, чуть успокоило девочку. Мама подошла к Лили и вновь погладила ее, а девочка нашла в себе силы встать.
– Лили, – начал папа. – Нам очень нужно поговорить… Что ты делаешь?
Когда девочка услышала про «поговорить», она подняла юбку и коснулась отчаянно дрожащими пальцами белья в готовности… Но была остановлена буквально прыгнувшей к ней мамой, которая обняла Лили и принялась целовать, прижимая девочку к себе.
– Никогда тебя никто не тронет даже пальцем! – выкрикнула женщина. – Никогда!
– Доченька, – подошел папа. – Нам просто нужно поговорить, словами. Ведь не зная, что с тобой случилось, мы не сможем тебе помочь.
– Помочь? – удивилась Лили. – Мне?! Но я же…
– Ты наша дочь, – веско сказал папа. – Этот факт не может изменить ничто, даже, если ты призрак Командора. Это понятно?
– Да, папочка, – прошептала девочка. – Я расскажу…
Решившись, Лили начала рассказывать. О жизни мамы девочка знала очень мало, только про Хогвартс и смерть, но вот о себе… О себе она рассказывала все, полностью обнажая душу и готовая в любой момент к тому, что… Горько плакала мама от откровений девочки, хмурился папа, пытаясь уложить рассказ в голове, понимая, что это не фантазии. Его опыт показывал, что дитя говорит правду. Лили отчаянно боялась, а когда рассказывала про последнее… ну… то… То не выдержала.
Обнаружив, что под ней мокро, девочка обреченно закрыла глаза и тихо-тихо, на одной ноте, запищала. И столько было отчаяния в этом звуке, что мистер Эванс схватился за сердце. А миссис Эванс начала ощупывать ребенка, быстро обнаружив, что случилось. Быстро переодев дочку, миссис Эванс принялась успокаивать ребенка, но Лили проваливалась куда-то вглубь себя. Начались судороги, изо рта показалась пена и мистер Эванс занялся оказанием экстренной помощи при эпилепсии.
***
Лили спала после приступа, Петунья ушла куда-то гулять, а мистер и миссис Эванс сидели рядом, поглядывая на кровать, в которой сладко посапывала доченька, прошедшая через ад. Роберт рассказывал о подобных случаях все, что помнил.
– Получается, к психиатру ее нельзя, – вздохнула миссис Эванс.
– Нельзя, дорогая, – подтвердил ее подозрения мистер Эванс. – Только хуже сделаем. Но почему Петунья стала такой? Что за чудовище мы воспитали?
– Тише, муж мой, тише, – успокаивающе положила свою руку на колено мужа миссис Эванс. – Мы все исправим, никаких Дурслей. Ты мне лучше скажи, что делать с Лили?
– Окружить заботой и любовью, показать, что мы ее любим, – произнес мистер Эванс. – Стандартно в таком случае. Ну и не угрожать, не показывать агрессию, сама понимаешь…
– Да, Роберт, – кивнула миссис Эванс. – А давай-ка махнем куда-нибудь на море?
========== Часть 3 ==========
Комментарий к Часть 3
не бечено
Самым сложным для Лили было именно общение с Петуньей. Привыкнув выполнять любые указания тети, даже самые глупые, Лили не спорила, не надоедала, даже говорить старалась поменьше, и Петунья… Испугалась.
– Лили, вынеси мусор, пожалуйста, – сказала Петунья, в очередной раз увидев, как ее сестра откладывает то, чем занималась и без слов идет выполнять то, о чем попросила девочка.
– Папа, мама, – ворвалась в гостиную Петунья. – Мне страшно!
– Что случилось, Туни? – поднялся ей навстречу отец, рефлекторно ища глазами опасность.
– Лили стала совсем другой, она как будто боится меня, – расплакалась девочка. – Стоит ее о чем-то попросить, она сразу делает, но избегает смотреть на меня, как будто… Как будто я что-то очень страшное.
– Ох, – вздохнула мама. – Об этом мы не подумали. Пойдем, Туни, поговорим.
– Мне очень страшно, – прошептала девочка. – Очень…
Они прошли в папин кабинет, мама усадила старшую дочь в кресло и задумалась о том, как рассказать о том, что узнали они с отцом. Как рассказать то, чего еще не случилось, но, видимо, случится. И, решив, что хуже уже некуда, мама начала разговор.
– Туни, Лили увидела сон, – подбирая слова, чтобы не испугать десятилетнего ребенка, заговорила миссис Эванс. – В этом сне она прожила жизнь своей дочери, которую после смерти мамы отдали неким Дурслям. Эти Дурсли ненавидели девочку и издевались над нею.
– Это была я? – тихо спросила все понявшая Петунья и по слезам на маминой щеке поняла. – Но мама, я никогда же… Я даже подумать о таком не смогу…
– У Лили появятся необычные способности, и она уедет в специальную школу, – проговорила мама.
– А мне будет завидно, – почти шепотом проговорила девочка. – Я не хочу! Не хочу быть такой! Мама, пожалуйста, сделай так, чтобы я не была такой! Не хочу!
Петунья разрыдалась, впадая в истерику, она не могла представить, что все на самом деле так и была готова на что угодно, чтобы такого не случилось. Пусть это все окажется только сном, ну пожалуйста!
– Доченька, твоей сестре нужна наша любовь и тепло, – произнесла мама. – Вместе мы сможем ее отогреть. Тебе теперь придется трудно, у Лили эпилепсия. От всего пережитого, наверное.
– Я сделаю, – горячо обещала девочка. – Я все сделаю, я буду самой-самой лучшей сестрой, клянусь! Только пусть это все будет неправдой!
– Это зависит от тебя, меня, папы и Лили, – обняла Петунью мама.
Туни, которая раньше не очень любила Лили, вдруг поняла, что сестра значит для нее и плакала, не в силах выйти из истерики. Мама с трудом смогла успокоить старшую дочь, сразу же после этого помчавшуюся к своей сестре.
***
Лили очень боялась, она понимала, что ее страх сейчас не имеет причины, потому что ее любят, но девочка просто не знала, как это, когда любят. «Любовь» для нее была лишь ничего не означающим словом. Поэтому часть ее знала, что здесь ее никто и никогда не обидит, а часть… Часть боялась до судорог, поэтому, когда в комнату неожиданно ворвалась взволнованная Петунья, Лили лишь сжалась вся и тоненько запищала.
А Петунья упала перед ней на колени и принялась просить прощения с таким жаром, что Лили перестала пищать и посмотрела на сестру своими невозможными зелеными глазами.
– Прости меня, сестреночка, – плакала Петунья, стоя на коленях. – Я никогда не буду такой, как в твоем сне. Клянусь своей жизнью, что не буду.
Что-то вспыхнуло и Лили увидела белый кокон магической клятвы, который на секунду объял Петунию. Значит, сестра тоже ведьма? Девочка соскочила с кровати и обняла Петунию. Она сама не ожидала от себя такого, но что-то в ней заставило Лили поступить именно так. Через секунду обе девочки плакали, сидя на полу, а Туни клялась, что она никогда такой, как во сне Лили, не будет и девочка ей верила. Потому что магическая клятва просто не позволит, это Лили, которая когда-то была Гарри, знала абсолютно точно.
– Я буду самой лучшей сестрой, – сказала Петунья. – И не буду тебе завидовать, потому что тут нечему завидовать.
– Даже если… – прошептала Лили.
– Даже если, потому что я тебя люблю, – прижала ее к себе старшая сестра. – Я была такой дурой… Ты меня простишь?
– Кажется, я тебя простила, – ответила Лили. – Я почему-то тебя не боюсь уже… Это так странно…
Петуния обнимала свою младшую сестру и видела, как страх уходит из ее глаз, значит, она не обманывала. Осознание этого захлестнуло девочку, которая в этот миг изменила весь ход истории. В одной большой книге появилось второе имя, прямо рядом с первым, но девочки этого еще не знали.
Когда девочки успокоились, то устроились на кровати Лили, за что раньше могло сильно влететь от родителей, но они не думали об этом. Зеленоглазая девочка постигала новые для себя чувства – тепло, ласку, любовь сестры, а Петунья не понимала уже, как можно не любить такое чудо, смотрящее сейчас на нее доверчивыми глазами. Нет, воспоминания не стерлись, «тетя Петунья» все еще была боггартом, но «тетя Петунья» из прошлой жизни и Туни из этой, в голове Лили стали разными, никак не связанными людьми.
***
Вечером возникла еще одна проблема, о которой не подумали ни взрослые, ни дети. Лили было страшно засыпать, страшно быть одной в кровати. Страх возвращался и захлестывал ее с головой, потому что во сне был дядя Вернон, ошейник, который ей надевали, выгоняя на мороз и самое страшное – Дадли. Почему-то ей снилось, как ее за ошейник выволакивают из дома, пристегивая на цепь возле конур, в которой не было собаки, отчего казалось, что конура сделана специально для девочки, а потом в конуру пролезал голый Дадли с… Этим. И накладывал на Лили, которая в тот момент была Гарри, Петрификус, чтобы…
Отчаянный крик девочки всколыхнул весь дом и заставил дрожать стекла. Первой к ней в комнату влетела Петуния, которая сумела разбудить и успокоить Лили. Пришедшие родители увидели, как Туни качает на руках плачущую сестру и говорит ей что-то очень теплое, отчего истерика затухает.
– Папа, – после второго такого подъема за ночь, произнесла Петуния. – Разреши, я посплю с сестричкой, чтобы не бегать туда-сюда?
– Хорошо, доченька, где лекарства, ты знаешь? – спросил мистер Эванс, которому было очень не по себе от происходящего.
– Да, папочка, – кивнула Петуния и обняла Лили, прижав ту к стенке кровати. – Я тут, я рядышком, ты в безопасности.
Почему-то от присутствия Туни становилось легче. Лили вцепилась в сестру, как в спасательный круг и закрыла глаза, со страхом ожидая кошмара, который все не приходил. Туни мягко гладила сестру, пока та не уснула. Тихо всхлипнув, девочка прижала к себе самое родное существо. Почему-то все услышанное и увиденное полностью изменило отношение Петунии к сестре. А Лили просто уткнулась носом куда-то подмышку Туни и тихо-тихо сопела во сне.
– Дорогой, кажется, у Туни получилось, – произнесла миссис Эванс. – Вот только как?
– Видимо, она сказала или сделала что-то, что перевело ее в разряд «хороших», – заметил мистер Эванс. – Только это очень небезопасно, мало кто решается на такое.
– Я думаю, это произошло случайно, любимый супруг мой, – вздохнула женщина. – Вряд ли Туни настолько хорошо разбирается в психологии.
– Что же, посмотрим… – хмыкнул мистер Эванс. – Ты отпуск у себя в клинике взяла?
– Со скрежетом, – хихикнула женщина. – Непросто быть начальницей, надеюсь, коллеги за две недели клинику не разнесут.
– Не разнесут, – улыбнулся мужчина. – Завтра в отпуск?
– О, море…
– Купальники у дочерей есть? – поинтересовался мистер Эванс. – Для Лили лучше закрытый.
– Думаешь, будет бояться? – напряглась женщина.
– Практически уверен, – ответил мужчина. – Ей бы хорошо купальник с юбкой такой, помнишь, мы видели в каталоге?
– Хорошо, муж мой, как скажешь, – грустно улыбнулась миссис Эванс. – Только бы ее не накрыло в самолете.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к Часть 4
не бечено
В связи с тем, что у Лили обнаружилась эпилепсия, ее нельзя было оставлять одну даже в ванной, отчего девочке было очень страшно. Первой тот факт, что Лили боится залезть в душ, обнаружила Петуния. После той ночи Лили как-то безотчетно начала доверять сестре, иногда пугая ту своим доверием, но вот сейчас девочка стояла в ванной комнате, теребя резинку трусиков и не решалась их снять. Она вся дрожала, на глазах появились первые слезы, и тогда вошла Петунья. Она закрыла дверь комнаты, быстро разделась сама, после чего обняла Лили, успокаивая. Девочка прильнула к сестре, будто ища защиты и Туни чуть не заплакала. Она помогла Лили переступить бортик и аккуратно, стараясь не пугать, избавила сестру от последней детали туалета. Лили задрожала сильнее, но струи теплой воды чуть-чуть отвлекли девочку от страха, она просто замерла и не двигалась, смотря расширенными глазами на дверь ванной комнаты.
Туни тяжело вздохнула и, взяв мочалку, начала намыливать свою недвижимую сестренку, которая, чувствуя мягкие прикосновения к коже, постепенно расслаблялась и вскоре уже две девочки играли с водой под душем. Помывшись и завернувшись в полотенца, дети прошествовали в теперь уже свою объединенную комнату. Лили было трудно, но Петуния, обладала, кажется, запредельным терпением. Она ухаживала за своей младшей сестренкой так, как будто та совсем маленькая, следила за тем, как та кушает, иногда помогая ей и Лили оттаивала.
Родители не вмешивались в происходящее, выдав старшей дочери полный карт-бланш, из-за чего Туни было страшно сделать что-то неправильно. Но вместе с Лили, менялась и она сама. Незаметно, исподволь, изменялось ее отношение ко всему происходящему и постепенно центральную роль в жизни Петунии заняла маленькая, нуждающаяся в заботе сестренка.
Новость о том, что они едут на море, вызвала радость у обеих девочек, однако Петуния немного опасалась реакции Лили. Собирая вещи, она подумала о том, что сестренке нужно что-то, что закроет ее полностью на пляже.
– Папа, Лили надо что-то воздушное, чтобы закрыть ее от других, – попыталась объяснить девочка.
– Ты повзрослела, дочь, – с уважением посмотрел на нее мистер Эванс. – Мы купим вам парео. Ну и пляжную палатку тоже, чтобы солнце не устроило вам обеим проблем.
– А что такое парео? – поинтересовалась Петуния.
– А вот увидишь, – ответила улыбающаяся мама.
Вещи собирались долго и весело, Лили начала больше улыбаться, будто полностью оттаяв, но Петуния была начеку, она чувствовала, что ничего еще не кончилось.
Этим вечером девочки гуляли недалеко от дома, потому что, если приступ, то папа должен успеть добежать. Назавтра им надо было отправляться в аэропорт, и родители выгнали детей на улицу, чтобы собираться не мешали. Поэтому приближающегося мальчика Лили заметила слишком поздно. Он подошел со спины и весело крикнул:
– Привет, Лили!
Петуния ничего не успела сделать, а Лили отпрыгнула от мальчика, в ее глазах появился ужас и она, отчаянно вереща, понеслась к дому. Первая встреча с Северусом Снейпом, который кричал ей вдогон, прошла неудачно. Петуния сорвалась с места и побежала за сестрой, которая, только вбежав в дом, упала в приступе.
– Что произошло, доча? – спросил мистер Эванс, когда Лили перестала содрогаться и расслабленно уснула.
– Мальчик подкрался и напугал, – хмуро ответила Петуния. – Это тот, Северус, с которым Лили дружила вроде бы.
– Ох, доча… – вздохнул мужчина, покачав головой. – Все не так просто.
– Он тоже был в том сне? – спросила девочка. – Он ее… Он над ней… Да я его! – мгновенно разозлившаяся Петуния была поймана отцом.
– Он еще ничего не успел сделать, – мягко улыбнулся папа. – Сейчас Лили придет в себя, и вы пойдете кушать и спать, хорошо?
– Да, папа, – прошептала Петуния, обнимая еще не открывшую глаза сестру.
А Северус стоял и смотрел вслед убежавшей от него, как от богарта юной ведьме, чувствуя, что не понимает абсолютно ничего. Почему она его так испугалась?
***
Громадное здание аэропорта испугало Лили, но Петуния прижала ее к себе, отчего девочке стало спокойнее. Лили в последние пару дней начала доверять Петунии не рассуждая, что, конечно, мало кого радовало, но по-другому пока не выходило. Пройдя паспортный контроль и оказавшись в зале ожидания, девочка сжалась, со страхом глядя на ходящих вокруг людей, ведь любой из них точно хотел сделать ей больно и только теплые руки обнимавшей ее сестры не давали Лили закричать.
