Текст книги "Рядом с тобою всегда (СИ)"

Автор книги: Vladarg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Скорбный целитель Даррен, который столько лет пытался вылечить чету Лонгботтом, встретил их у палаты, дарившей надежду единственному сыну безнадежных пациентов. Внезапно в палату вошел Гиппократ Сметвик и в глазах целителя Даррена на мгновение мелькнул страх, который заметил только Гиппократ, сразу же напрягшись. Ничего не говоря, он наложил большой диагностический круг заклинаний на пациентов, после чего медленно повернулся к целителю Даррену.

– Что это значит? – с угрозой в голосе спросил Главный Целитель, выдернутый с рабочего места медиведьмой Хогвартса, его старинной подругой.

– Что-то случилось? – поинтересовалась мадам Спраут, смотря на то, как целитель Сметвик наступает на съежившегося мистера Даррена.

– Случилось… Уведите ребенка, – приказал Гиппократ. – Поппи, вызывай аврорат. Инкарцеро.

– Что случилось, Гиппи? – спросила взволнованная мадам Помфри, когда рыдающего Невилла увели.

– Продиагностируй, – посоветовал целитель Сметвик, с ненавистью глядя на коллегу-целителя. – Ты, отрыжка выльхи, где настоящие пациенты?

– Погоди, – прошептала Поппи, накладывая диагностику. – Как так?

– Вот и меня интересует, как этот в’грыдбук лечил иллюзии, – выругавшись на тролльем наречии, высказался Главный Целитель.

В глубоком подземелье замка Хогвартс проснулись двое. Они лежали и смотрели друг на друга, вспоминая. Память просыпалась неохотно, будто была заблокирована, но со временем заклинание ослабло. Мужчина смотрел на женщину, медленно узнавая ее, она же узнала мужа сразу.

– Фрэнк? Что мы здесь делаем и где наша одежда?

– Надеюсь, это не ролевые игры, – пробормотал мужчина, выбираясь из каменного саркофага и помогая выбраться жене. – Что последнее ты помнишь?

– Дамблдор наставил на меня палочку… Подожди! Невилл! Что он сделал с сыном? – забеспокоилась женщина.

– Канди! – позвал мужчина и перед ними возник очень старый домовой эльф, который с плачем принялся обнимать ноги потерянных хозяев. – Принеси нам одежду и палочки. Где мы находимся?

– Вы в Хогвартсе, хозяин, – пролепетал эльф, доставляя указанное.

– Где наш сын? Где мама и кто сейчас в поместье?

– Ваш сын плачет в гостиной своего факультета. Леди Августа погибла, а в поместье предатель крови Элджерон, который думает, что является главой рода.

***

Гарри и Гермиона, разорвав связи директора с замком, не особенно поинтересовались, что это были за связи. Хогвартс питал достаточное количество артефактов, как в замке, так и вне его, через связь с директором. Погасли артефакты подчинения, иллюзорные, даже саркофаги, предназначенные для сохранения жизни безнадежно больных, пока готовится лекарство или ритуал. Альбус Дамблдор обнаружил многие разработки Основателей и приспособил их для каких-то своих непонятных целей.

Но отменив подпитку от замка, дети вынудили артефакты тянуть силы из самого Дамблдора. Он был, конечно, сильным магом, поэтому артефакты проработали почти целую неделю, прежде чем схлопнуться, вытянув последнюю каплю магии из ставшего сквибом самонадеянного мага.

========== Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет ==========

Комментарий к Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет

не бечено

Память Лили была пустой, практически девственной. Все ее воспоминания, даже хорошо спрятанные, ограничивались девятилетним возрастом, поэтому она не помнила ни сестру, ни родителей. Фактически, женщина была ребенком, поэтому перед Северусом стояла очень непростая задача – сделать из нее взрослую Лили и найти тех или того, кто это сделал.

Еще одним неразрешимым пока вопросом был, почему женщина голая и где она провела все эти годы? Умываться и обслуживать себя пришлось учить. Северус никогда не мог представить, что будет учить взрослую женщину ходить в туалет и принимать душ.

– Теперь встаешь вот здесь и запускаешь воду вот этой ручкой, – объяснял он Лили.

– Ой, как дождик, – отвечала она ему.

– Теперь берем мыло, намыливаем мочалку…

– Она как мох… – прошептала женщина.

Все ассоциации у Лили были связаны с миром растений и никак иначе. Это наводило на определенные мысли, на которых Северус сосредоточиться не мог, потому что учил женщину пользоваться столовыми приборами, объяснял, что нужно жевать медленно и тщательно. Фактически, перед ним был маленький ребенок, а не взрослая женщина. Но он справлялся.

Уложив Лили спать, Северус отправился в Запретный Лес на ту самую полянку, где нашел ее, чтобы тщательно изучить местность, а, если получится, и поговорить с кентаврами, которые многое знали, но выражались как-то очень вычурно. Ему повезло, он не встретил акромантулов Хагрида, не был истыкан стрелами недовольных кентавров, а спокойно дошел до полянки. Но на ней не было почти никаких следов.

Когда Северус уже отчаялся что-то найти, он почувствовал чье-то присутствие. Оглянувшись, мужчина увидел подошедшего к нему совсем близко статного единорога, бывшего, как зельевар знал, вожаком. Единорог посмотрел Северусу в глаза долгим взглядом, коснулся рогом и медленно растаял в утреннем тумане. А мужчина пал на колени с мучительным стоном. Все-таки, способ передачи воспоминаний от единорога оказался очень болезненным.

…На поляне, обнаженная, привязанная к дереву, под хохот двух мужчин, посылающих заклинания, молча корчится от боли молодая женщина. Ей страшно и больно, она будто стремится слиться с деревом и, когда мужчины исчезают, будто вливается в кору молодого растения, становясь им и прячась от всего мира…

Северус узнал тех, кто мучил его Лили, узнал и теперь бесился от этого знания. Мужчина поклялся себе найти и отомстить. Теперь он знал, что произошло с его любимой, знал, где и как она провела много лет… К сожалению, он узнал, что память женщины ушла навсегда, а ему предстоит много работы. Лили потратила все свои силы на то, чтобы спрятаться и стала сквибом. Она больше не сможет колдовать, но Северуса это не останавливало, потому что он любил Лили всей своей сутью…

Зельевар вздохнул и, понурившись, пошел обратно в замок, думая о том, а была ли на самом деле та Хэллоуинская ночь и так ли случайно взорвалась бомба террористов вблизи Гарри? Сумасшедшего Альбуса-то уже не расспросишь… Не давала покоя картина, стоявшая перед глазами: двое веселящихся мужчин. Антонин Долохов и Джеймс Поттер.

***

Полумна сидела на берегу реки и грустно смотрела вдаль. Вот уже год, как мамы нет, она исчезла в пламени огненного взрыва прямо на глазах у дочки, которая не смогла полностью смириться с этим. Девочка много плакала, а еще ей казалось, что папа винит ее в смерти мамы, становится холодным и отдаляется все дальше.

Луна сидела на берегу реки и молчаливо плакала. Слезы бежали по лицу девочки, которую больше никогда не обнимет мама, да и папа… Ей было мучительно больно, душа страдала, девочка уже сама начинала себя винить в смерти мамы, становясь бледнее с каждым днем. Погруженный в пучину своего горя Ксено, не замечал происходившего с ребенком, рискуя в один несчастный день потерять и ее. Луна все чаще задумывалась о том, что если ее не будет здесь, то она, наверное, сможет встретиться с мамой…

С неба упала прекрасная птица, сев перед девочкой на песок и раскрыла крылья, будто желая обнять. От этого совершенно маминого жеста Луна разревелась как маленькая – громко, отчаянно, не видя ничего вокруг. И тогда ее магия сотворила чудо. В следующее мгновение громко ревущую девочку обняли теплые мамины руки. Пандора, ставшая собой,{?}[Спасибо Тане Белозерцевой за разрешение] обнимала и прижимала к себе свою малышку, которая никак не могла успокоиться и поверить в то, что мама рядом, мама вернулась.

– Где же ты была, любимая? – спросил ее оживший Ксено, так и не понявший, что чуть не угробил ребенка, впрочем, Пандора ему это потом объяснила.

– Эксперимент отбросил меня назад на пятьдесят лет и обратил в феникса, – проговорила женщина, стиснутая Ксено и Луной с обеих сторон. – Я попыталась обратиться за помощью к Дамблдору, но…

– Он тебя поработил и привязал? – понимающе кивнул мистер Лавгуд, засучивая рукава.

– Да, любимый…

– Ага… Я скоро, – кивнул Ксено и куда-то аппарировал.

***

Возвращение Гриффиндоров с ногами произвело фурор в гостиной барсуков. Даже то, что дети не могли еще ходить, не расстроило искренне радующихся за них школьников. Теперь у Гарри и Гермионы была надежда вскорости встать на ноги и ходить. Они старались разработать мышцы, занимаясь все свободное время, трудились день и даже иногда ночь для достижения своей цели.

– Любимая, отдохни, тебе нужно поспать, – увещевал Гарри свою упершуюся Гермиону.

– На том свете отдохнем, – отфыркивалась девочка.

– Как выяснилось, нет, – улыбался мальчик. – Давай я тебя помассирую?

– Ла-а-адно, – ложилась Гермиона, чтобы через минуту крепко спать, ей не мешал даже массаж, так она выматывалась.

Гарри старался ухаживать за Гермионой, чтобы она не перетрудилась, не упала от усталости, девочка временами на него даже обижалась, ругалась, но… Соглашалась. Соглашалась и массировала его в свою очередь. И пыталась остановить не жалеющего себя мальчика.

Дни шли за днями и вот они уже могут понемногу двигать ногами, но становиться на них пока не рискуют. Мадам Помфри выписала противные зелья, содержащие витамины и минералы для укрепления костей.

– Фу, гадость какая, – сказала Гермиона, отворачиваясь.

– Ну любимая, это же для костей, чтобы они могли нас выдержать, – уговаривает ее Гарри.

– Не хочу-у-у, – капризничает девочка.

Очень капризничает в последние дни девочка, уже закончилась осень, пришла зима и скоро будут каникулы. А так хочется встать, просто до слез. Гарри терпелив и уговаривает, увещевает, останавливает, даже иногда кормит с ложечки. За день до каникул происходит то, о чем девочка только читала, поэтому от сильной боли сначала пугается, а увидев кровь на пижаме – впадает в панику.

Гарри хорошо знает, что это такое и как оно бывает, аврорат – это еще и колдомедицинские курсы, да и свои дети… В общем, менархе его любимой совсем не испугало бывшего Главного Аврора. Видя ее капризность и перепады настроения, что-то такое Гарри мальчик и предполагал, потому озаботился зельем.

Минута, две и боли исчезли, осталось лишь переодеть свою любимую, которая от стресса не в состоянии соображать. Мальчик аккуратно пересаживает Гермиону в кресло и отвозит в ванную комнату. Он объясняет краснеющей девочке, что произошло, использую колдомедицинскую терминологию, и девочка берет себя в руки. Только вот с не вполне послушными ногами она совсем не может переодеться.

– Гарри, – жалобно говорит Гермиона. – Помоги, пожалуйста.

– Конечно, душа моя, – мягко улыбается мальчик и помогает.

Они давно уже одно целое, без тайн и секретов друг от друга, поэтому ни он, ни она не смущается. Дело житейское. Скоро домой, совсем скоро…

***

Мистер Грейнджер уже выехал на вокзал встречать детей, когда перед их домом появился неучтенный персонаж, и басовитое «ду-дум» перевело оный в категорию оглушенных лиц. Снова взревел мотор бронетранспортера, снова, как и пару лет назад солдаты швырнули оглушенное тело в сыто хлопнувшее дверцами чрево. Снова тяжело вздохнули сотрудники военной контрразведки, вынужденные работать в праздники.

Два следователя военной контрразведки мрачно смотрели на тело, зафиксированное на стене, которое, ради разнообразия, рыжим не было. Тело в себя еще не пришло, поэтому просто висело. Висело и ждало первого разряда.

========== Покровы сорваны, да будет счастье ==========

Комментарий к Покровы сорваны, да будет счастье

не бечено

На стене висело существо. Опять существо, которое явно не за хлебом пришло к Грейнджерам, судя по тому, где оно собиралось спрятаться. Но не повезло ему. Существо очнулось, открыло глаза и, не разобравшись в ситуации, хрипло заорало:

– Грязные магглы! Выпустите меня, а то я уничтожу вас и ваши семьи!

Следователь тяжело вздохнул, поставил на стол паяльную лампу и принялся ее разжигать. Существо расширило глаза, глядя на эти приготовления. В следующие полчаса по звукоизолированному помещению гуляли дикие крики существа, которое точно не было человеком. Лучше всего существо реагировало на работу с его первичными половыми признаками, что и позволило следователям сосредоточиться на обработке одной области. Когда, по мнению следователей, рыдающее существо было готово отвечать, начался допрос.

– Имя?

– Джеймс Поттер, – ответило сломленное существо, и следователи переглянулись.

– С какой целью вы появились сегодня у дома Грейнджер?

– Уничтожить того, кого магия рода считает наследником и его грязнокровку заодно.

– Как вы хотели это сделать?

– Огнем, чтобы помучился.

– Являетесь ли вы биологическим отцом Гарри Поттера?

– Да, но это ничего не меняет.

– Где его мать?

– Волки съели… А-а-а-а-а! Не на-а-адо!

– Где его мать?

– Я привязал ее к дереву в лесу, через неделю там никого не было, значит, съели.

– Зачем вы это сделали?

– Дамблдор сказал, что эта грязнокровка должна умереть. Пришлось сначала убить Сириуса, который ее защищал.

– Зачем Дамблдору нужно было, чтобы она умерла?

– Чтобы сын жил несчастным и сдох быстро.

– Что вы собирались делать дальше?

– Выжечь всю поганую кровь и принять род. Эти придурки верят в Темного Лорда!

– Почему придурки?

– Нет никакого темного Лорда и никогда не было!

– Я полагаю, этого достаточно, – сказал присутствовавший начальник базы.

– Да, сэр, – ответил ему следователь.

– Утилизируйте существо, – вздохнул начальник базы.

Две высокотемпературные горелки отлично справились с задачей утилизации существа, которое не могло быть человеком.

***

Гарри с Гермионой давно были дома, тренировались и уже смогли стать на ноги под присмотром врача. Когда Грейнджеры увидели в первый раз ноги детей, они плакали, обнимали и целовали обоих, настолько велико было счастье родителей.

– Мама, папа! Я стою! Я стою! Смотрите! Я смогла! – визжала Гермиона от счастья, впервые поднявшись на ноги, а Гарри только молча плакал, смотря на любимую.

Это было счастье, огромное, невозможное счастье, которое сразу же отпраздновали. А потом смог встать и Гарри. Они стояли, обняв друг друга, целовались и плакали. Слезы стекали по щекам Гарри и Гермионы, которые стояли на своих ногах. А потом они вместе, держась за руки, сделали первый шаг. Свой самый первый шаг в этой жизни.

Ходить было сложно, тяжело, непривычные к нагрузке ноги так и норовили подломиться, но они шли. Плакала мама, глядя на это чудо, плакал папа, не надеявшийся уже увидеть, как его дети идут. Идут своими ногами. Идут в свое будущее. И хотя они быстро уставали, предпочитая больше передвигаться в привычном кресле, но дело было практически сделано.

Это был лучший подарок из возможных и невозможных. А под самый конец каникул пришел Северус Снейп и привел зеленоглазую рыжеволосую женщину.

– Гарри, – сказал зельевар. – Это твоя мама, только она тебя не знает и вообще ничего не помнит.

– Понятно, – кивнул мальчик. – Стерли личность?

– И личность и навыки до девятилетнего возраста, – подтвердил догадку Северус, а Лили старательно отворачивалась, стараясь не смотреть на мальчика в инвалидном кресле.

– Я понимаю, она не моя мама сейчас, профессор, – улыбнулся Гарри. – Она сейчас Лили Эванс, ваша невеста или дочь, вот не знаю. А моя мама – вот, Эмма Грейнджер.

Северус был рад тому, что этот необыкновенно умный мальчик понял и не будет претендовать на маленькую девочку в теле своей матери. Мальчик по-доброму улыбался, глядя на Лили и сочувствовал Северусу, когда Лили привстала на цыпочки и громким шепотом сказала зельевару:

– Северус, я писать хочу.

– Вот об этом я и говорил, удачи вам, профессор, – пожелал улыбающийся Гарри.

Когда Северус с Лили уже уходили, мистер Грейнджер сунул тому в руку незапечатанный конверт, в который профессор Снейп взглянул только дома. Взглянул, прочитал сухие строки протокола допроса и вздохнул с облегчением – Лили была отомщена.

***

С каникул, немного запоздав, юные Гриффиндоры возвращались уже без кресел. Они прошли колонну и сели в поезд. Когда их увидели девочки барсучиного факультета, то устроили такой радостный визг, что в поезде чуть стекла не посыпались. Теперь оставалось только учиться. Поезд гуднул на прощанье и отправился в школу.

А в школе был счастливый Невилл, обретший родителей и питомца. Питомцев была зеленая жаба по кличке Элджи, она жила в стеклянном шаре, который Невилл иногда, когда никто не видел, ставил на горелку, обеспечивая питомцу немало ярких минут. Дома его ждали папа и мама, живые и здоровые. А в Мунго лежало затейливо перекрученное нечто после визита Ксенофилуса Лавгуда. Нечто могло только похрюкивать и с обидой смотреть единственным глазом, который теперь венчал копчик этого существа.

Прошло полгода и Гарри с Гермионой отправились во Францию, где их ждал наставник, который был очень рад юным дарованиям. Именно ему они и рассказали историю прошлой жизни, заставив опытного алхимика возмутиться подобным пренебрежением к детям. Несмотря на прожитые года и опыт, Николас Фламель все еще считал, что дети неприкосновенны.

Осенью к ним, на Хаффлпафф поступила девочка, в которой уже никто бы не узнал Полоумную Лавгуд. Она была яркой, солнечной и почти постоянно улыбалась, за что ее очень любили девочки. Но вот Невилл, когда впервые увидел Луну – замер, не в силах сказать ни слова. Почти полгода мальчик замирал в ее присутствии, пока девочка не взяла его в свои руки.

Гриффиндоры отдали замок Помоне Спраут, фактически принудив добрую женщину стать директором. Да, она не смогла отказаться, и была самым лучшим директором за всю историю замка. По крайней мере, так считали дети.

***

Весна давно вступила в свои права, все наливалось цветом, удивительные цветочные запахи витали по деревне, где сейчас происходило свадебное торжество. Мастера зельеварения Гриффиндор стояли, держась за руки, со счастливой улыбкой глядя на своих друзей – Невилла и Луну.

– Невилл Лонгботтом по своей ли воле берешь ты в жены…

– Да, – твердое, как каменная стена.

– Полумна Лавгуд, по своей ли воле…

– Да! – звонкое, счастливое, яркое, как сама эта светящаяся сейчас от счастья девушка.

В этом мире не было Второй Войны, не было полусотни мертвых детей, не было слез и зелий. В этом мире все были счастливы и дарили счастье любимым. Еще один мир своим счастьем и покоем дарил стабильность соседним мирам.