Текст книги "Живая легенда (СИ)"
Автор книги: Vladarg
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Елочка была очень красивой, но весь праздник для меня как-то смазался, потому что слишком много вопросов у меня было, а советоваться с мамочкой я не могла, потому что великие сказали никому не говорить, а я не могу предать их высокое доверие. Мамочка подарила мне новое платье, тем самым говоря, что я все еще не достойна и должна ходить в новой одежде по размеру. А папочка сказал, что ему надо со мной серьезно поговорить, но потом почему-то передумал.
Из воспоминаний Артура Уизли:
Мы все любили Джинни, когда она была маленькая, но некоторые ее поступки ставили в тупик. Как-то на ее первом курсе, во время зимних каникул, я хотел с ней поговорить о том, что не надо бояться наказания, тем более что в Хогвартсе нет телесных наказаний, но это мне не удалось. Стоило мне сказать, что хочу с ней серьезно поговорить – и только что радостно улыбавшаяся девочка вдруг потухла, как будто ее выключили. Она опустила голову, кивнула и принесла мне ремень. Я сначала даже не понял, зачем, а потом увидел в ее глазах такую покорность, что мне стало страшно. В будущем я старался очень осторожно с ней разговаривать.
***
Слава Дамблдору, неделя быстро пролетела, теперь можно было отправляться к Луне. Теперь я смогу ей задать все вопросы, которые меня мучают. Быстро собравшись, я поцеловала мамочку и папочку, который отвел меня к Лавгудам. Первой выскочила на порог Луна и схватила меня за руку. Сразу стало намного спокойнее на душе, как будто она озарила меня благодатью.
– Ничего не пугайся, – сказала мне Луна. – На колени не становись и отвечай на все вопросы.
– Да, Видящая, – забывшись, ответила я, за что сразу же получила легкий шлепок. – Прости, Луна, я постараюсь так больше не делать.
Какая она хорошая, совсем не такая холодная и жестокая, как в легендах. Я уже сколько ошибок совершила, а она меня даже ни разу не… Очень хорошая она, сразу видно, что Великая. Я вошла в гостиную и сразу присела в глубоком книксене, потому что увидела там много дам. Там сидели даже две Легендарные Леди, если бы не приказание Луны, я точно опустилась бы перед ними на колени, потому что они же Легендарные.
– Встань, Джинни, – сказала мне Пандора, мама Луны. – Присядь к нам, вот возьми чаю.
Я немножко боялась близко подходить к взрослым. С одной стороны, нельзя же, а с другой – они же сказали. Чувствуя, как слезы подступают к горлу, я опустила голову, но Луна будто почувствовала, подтолкнула меня и сказала:
– Джинни, надо делать то, что сказала мама и эти тети. Важно только это и ничего больше, понятно? – она старалась сделать строгий голос, но я все равно чувствовала ласку.
– Да, Луна, – я механически присела в книксене и сделала, как сказала Великая.
– Пандора, я вижу, ты не шутила, – сказала одна из женщин, в которой я узнала Стальную Августу, это святая бабушка Невилла.
– Да какие тут шутки, – вздохнула мама Луны.
– У меня такое странное ощущение, что девочка на колени хочет встать, – сказала еще одна женщина, которая выглядела в точности, как Свирепая Амелия.
– Можешь даже не сомневаться, сейчас ей, видимо, Луна запретила, – улыбнулась святая Пандора.
– Да, мамочка, – сказала Луна, придерживая меня за руку.
– Кто же так искалечил психику ребенку? – спросила Свирепая Амелия.
– Ее память из далекого будущего, тетя Амелия, – проговорила Луна. – И это страшное будущее, но пока все, что она вспомнила, сбылось.
– Ты повзрослела, Полумна, – сказала святая.
– Понимаете, тетя, мне пришлось, потому что для Джинни мое слово, слово Гермионы, Гарри, даже Невилла – истина в последней инстанции, – проговорила Луна и погладила меня по голове.
А потом меня начали спрашивать. Сначала по истории, а потом по наукам и… ну… Свирепая Амелия вместе со Стальной Августой очень хорошо умели расспрашивать, и в какой-то момент мне стало страшно. Я почувствовала, как будто меня поймала Служба Порядка и теперь допрашивает, чтобы потом отправить на Перевоспитание. Одна девочка у нас в спальне рассказывала, что когда допрашивает Служба Порядка, то возникает ощущение, что все хорошее в жизни закончилось и ничего больше не будет, кроме слез и боли. Вот такое и у меня возникло ощущение в этот момент. Просто стало очень-очень страшно.
– Тетя Амелия, тетя Августа, остановитесь, пожалуйста, – попросила Луна, с силой разворачивая уже сжавшуюся меня к себе и заставляя прижаться. – Вы ее пугаете, она может в обморок упасть от страха.
– Ах ты ж, – сказала святая Августа. – Забыли, что это ребенок, а ведь она рассказывала об их карательных органах! Конечно, она испугалась.
– Ты посмотри, какое доверие… – прошептала святая Амелия.
Потом меня с Луной отослали в комнату, чтобы я немного пришла в себя и перестала дрожать. Луна меня гладила, а я ее спрашивала о том, что услышала дома. Она меня слушала и отвечала, гладя по голове. Мне становилось так легко и спокойно, что я, кажется, уснула.
***
– Августа, я не понимаю… Девочка хорошая, яркая и у нее, кажется, нет клейма.
– Нет у нее клейма, у единственной из Уизли.
– Бедный ребенок, ты видишь, как она смотрит на Луну.
– Да, дочка говорила мне, что им иногда страшно от такого доверия и обожания. Ладно, что у нас по рассказу?
– Если исключить пафос и передергивание победившей стороны, ближайшее будущее у нас невеселое, хорошо, что девочка знает про крестражи и где их искать.
– Отдел Тайн занимается?
– Да, и Фадж задергал задницей, хорошо понимает, чем ему грозит возрождение Волдеморта.
– Да оно всем грозит. А что за Кровавые Перья Розовой Жабы? Девочка говорила об этом, как об обычном наказании в Хогвартсе, как такое может быть?
– Скорее всего, перевранная история, но я сейчас же сообщу своим, пусть проверят Амбридж.
– Кстати, ты заметила, девочка очень боится, но в любой момент готова к боли?
– Заметила… Это ненормально для ребенка, очень ненормально, может, ее целителям показать?
– Сейчас пока нельзя…
***
Стоило мне проснуться, как Луна вытащила меня на улицу, и вскоре мы вдвоем играли в снегу. В этот момент я забыла, что она Великая, мы были просто девочками. Кидаясь снежками, лепя снежные фигуры и катаясь на санках, мы провозились очень долго, даже начало темнеть, и тогда нас позвала домой мама Луны. Она совсем не сердилась, и у нее был очень нежный голос. Святые уже разошлись, наверное, по своим святым делам. Поэтому нас накормили ужином и уложили спать.
Потом еще несколько раз к Луне приходили святые, чтобы меня допр… расспросить по некоторым деталям. Так проходили каникулы, на которых Луна учила меня не бояться. Ну, сначала ее мама спросила меня, почему я так боюсь.
– Понимаете, я много сделала неправильно, боюсь, что все наказания, которые я не получила, сложатся, и тогда я не выдержу, я очень плохо переношу боль, даже кипящее масло перенести не смогла.
А святая Пандора схватилась за сердце и объяснила, что раз мне так это нужно, то я должна записывать в тетрадочку, что я сделала неправильно и как за это нужно наказать, а потом раз в день показывать им. Ну, Луне и ее маме. И если я действительно сделаю что-то плохое, то меня накажут, а если нет, то должна буду скушать конфетку.
– Знаешь, доченька, это ее святой называть надо, – сказала святая Пандора Луне, когда прочла тетрадку.
========== О дружбе и недружбе ==========
Возвращаться в школу было очень радостно. Ведь в школе все очень понятно, и Великие рядом. Я обнаружила, что мне намного спокойнее рядом с Великими, чем дома. Не знаю, отчего так. Тетрадку я аккуратно веду, но Луна каждый раз говорит, что «вот за это наказывать нельзя». Мне сложно, потому что я же нарушаю предначертанные ритуалы, а Великая говорит, что все правильно, и от этого несоответствия иногда хочется плакать. А в поезде я еще поговорила с Гермионой о братиках и том слове. Они же семья и должны быть самыми-самыми, а они не такие. Если раньше я могла объяснить поведение братиков, то сейчас совсем не могу. А еще Луна мне рассказала, что я должна быть всегда чистой, кушать аккуратно, а не как Рон, потому что то, как ведет себя Рон, на самом деле противно Идеалам Света. Это сложно! Очень сложно! И хочется плакать… Правда, я знаю, что слезы ничего не решат и никого не смягчат, профессор Макгонагалл мне это очень хорошо показала.
Я долго сомневалась и не могла решиться, а потом написала в тетрадку все сомнения. И даже наказание написала, хотя у меня очень дрожали руки. Когда мы приехали в школу, на следующий день Гермиона собрала нас опять в заброшенном классе. Гарри был очень нам рад, а Невилл смотрел на меня странно, как будто я что-то героическое сделала. Но я же не делала, наверное? А потом Гермиона попросила у меня тетрадку. И я отдала, потому что она же Великая, она лучше знает.
– Посмотри, Гарри, – протянула Гермиона тетрадку. – Прочитай внимательно. Здесь Джинни записывает свои проступки и описывает, какого наказания она, по ее мнению, достойна.
– А мне можно? – спросил Гарри почему-то у меня, я даже не поняла, почему он спрашивает.
– Конечно, ведь ты… Ну… Вам всем можно, ведь вы лучше знаете, как правильно, – ответила я, недоумевая.
Гарри открыл тетрадку и читал ее, постепенно становясь Великим Поттером. Он хмурился и становился все суровее, как на больших плакатах, мне стало страшно. Сейчас он ка-а-ак…
– Гарри, сделай лицо попроще! – прикрикнула на него Гермиона. – Ты пугаешь ребенка.
– Ой, прости, – сказал Великий Поттер, снова становясь Гарри. – Просто это невыразимо, Герми. Она очень сурова к себе, да на этом фоне Дурсли – розовые пони!
– Это то, что я хотела показать тебе, мы должны быть осторожны, а то она просто сойдет с ума, понимаешь?
– Да, понимаю… На, Нев, почитай, – передал тетрадку Гарри. – Джинни, скажи, ты хочешь наказания, чтобы тебе стало легче, или боишься его, но думаешь, что все равно накажут?
– Я не хочу наказания и очень боюсь его, – подумав, ответила я.
– Тогда послушай меня, – спокойно сказал Гарри. – Я клянусь тебе, что никто из нас тебя не накажет, что бы ты ни сказала или ни сделала.
– Мы клянемся, – сказал Невилл и Гермиона одновременно, а Луна только кивнула, и я заплакала.
– Да что с ней такое? – спросил Гарри.
– Я же тебе говорю, осторожнее надо, балбес, – ответила ему Гермиона. – Мы ей оказали очень серьезное доверие, отчего она и расплакалась. Это эмоции, у нас, девочек, бывает.
Когда я успокоилась, Гермиона продолжила спрашивать меня по истории. Сейчас мы говорили о святом Сириусе. Это очень печальная история, на уроках, когда рассказывали эту историю, все девочки плакали. А кто не плакал в классе, те все равно плакали, но потом. Воспитатели же все видят.
Так вот, о святом Сириусе. Враги его заключили в тюрьму, а он оттуда убежал, потому что Великому Поттеру грозила опасность. Святой Сириус много времени провел в тюрьме и не знал, что его крестник уже Великий. Поэтому Святой Сириус охранял в Хогвартсе Великого Поттера от сил Тьмы. По наущению Врага темная тварь притворилась его другом и чуть не напала на Великого Поттера, приведя с собой тысячи Дементоров, которых Великий Герой легко разогнал своим Патронусом. А потом святой Сириус упал в Арку Смерти, защищая Пророчество.
– Каша какая-то, – задумчиво проговорил Гарри.
– Согласна, – ответила ему Гермиона. – Но рациональное зерно есть. Сириус – твой крестный, он ничего тебе плохого не сделал, и что-то о темной твари. Кроме того, Сириус погиб, упав в какую-то арку. Джинни, а как враги смогли заключить в тюрьму Сириуса?
– Подлый враг, превращавшийся в крысу без пальца, обманом вошел в ближайшее окружение Героя, дабы вонзить ему нож в спину, но был повержен.
– Хм… Крыса без пальца… – проговорил Невилл. – Гарри, крыса Рона!
– Разве ближайший сподвижник не распознал бы подлого анимага? – спросила я. – Или… Получается…
В этот момент внутри меня как будто разбилось стекло. Я смотрела на Луну, Гермиону, Гарри и Невилла со все возрастающей паникой. Мне было очень страшно, потому что я же тоже Уизли, и если Рон… Тогда получается, что и я тоже? Тогда…
– Тихо, тихо, маленькая, – обняли меня Гермиона и Луна. – Слуги Тьмы коварны, Рон мог ничего не знать. Не надо так нервничать, все хорошо.
Мне хотелось спрятаться и оставаться в их руках одновременно. От ласки девочек боль в душе начала уходить. Паника отступила, и я смогла несмело улыбнуться. А Гермиона с мальчиками начали писать письмо. Луна же решила посидеть со мной. Она положила мою голову себе на колени и гладила. От этого становилось очень тепло на душе, тревога отступала, даже глаза закрывались.
***
– Как она?
– Уснула. Надо аккуратнее, а то действительно может сойти с ума.
– Да, не дай Мерлин, поймет то, что поняли мы.
– Письмо бабушке и тете Амелии?
– Да, мы не знаем, кому можем доверять, а ошибка здесь очень опасна.
– В первую очередь, для Джинни.
– Она совсем ребенок, знаешь, хотя у нас всего год разницы, но она мне кажется совсем маленькой.
– Это из-за доверия, Гарри. Так доверяют обычно только родителям, да и то не всегда.
– Главное, ее не сломать. Ей и так очень сложно, а тут еще и ее семья…
– Миссис Лавгуд поможет, она обещала.
– Так, отправляем письмо и сидим тихо. Надо будет Джинни еще расспросить про другие события, главное, чтобы у нее паники не было.
***
Начались уроки. ЗОТИ у нас теперь ведет бывший аврор, он очень интересно рассказывает и не сердится, если не получается. Я заметила, что из всех профессоров только профессор Макгонагалл сильно сердится, когда не получается ее понять с первого раза, поэтому я ее очень боюсь. Я Снейпа, чтоб он ему приснился, не боюсь так, как профессора Макгонагалл, она у меня вызывает панику. Если бы не Луна, я бы, наверное, в обморок на каждом занятии падала, а так только иногда, когда профессор начинает меня ругать.
Мне очень помогает зелье, которое приносит Луна перед уроком, без него, наверное, было бы совсем плохо. В школе постоянно находятся авроры. Это меня тоже пугает, а вдруг они подумают, что я не следую Идеалам Света? Мне кажется, я уже устаю от постоянного страха. Луна очень заботится обо мне, даже больше, чем… чем мама… Братики еще несколько раз пытались «пошутить», но я… я… я им больше не верю…
– Что такое, почему ты опять плачешь, Джинни?
– Я не верю своим братикам, Луна. Я, наверное, очень плохая, да?
– Ты хорошая, не надо плакать, все будет хорошо.
Какая она хорошая… Почему Гермиона, Луна, Гарри и Невилл со мной так тепло обращаются, а мои же братики – как будто я чужая? Почему? Они иногда ведут себя, как чистокровки какие-нибудь. Но ведь Уизли всегда были вождями, с самого Второго Пришествия Дамблдора. Как же так может быть?
***
– Минерва, прекрати третировать девочку! Ты ее уже запугала так, что она тебя боится!
– Нечего лениться на моих занятиях, Поппи.
– Минни, смотри, еще раз ее ко мне принесут после тебя, и ты очень сильно пожалеешь! Я совсем не шучу.
– Что ты предлагаешь, игнорировать ее?
– Просто не трогай девочку хотя бы некоторое время, нельзя же пить умиротворяющий бальзам постоянно.
– Она пьет?
– Да, постоянно перед твоими уроками, и то не всегда помогает. Минни! Даже Северус учеников так не запугивает!
– Я и не знала, что все так серьезно… Все-таки, Молли слишком запугала девочку…
========== Размышления и страхи ==========
Сегодня Гермиона попросила меня рассказать о Дамблдоре. Не знаю, почему, но ей же виднее, потому что она Великая. Я иногда совсем не понимаю, о чем говорят Луна и Гермиона с мальчиками, но я очень стараюсь быть полезной. Вот я сосредоточилась и начала рассказывать.
– Когда змей, пригретый на груди, убил Дамблдора «Авадой», то всем показалось, что спасения нет, но Великий Поттер подхватил знамя Света, выпавшее из рук Дамблдора. Но Светоч не умер, и после того, как силы Тьмы были побеждены Великим Поттером и его ближайшими друзьями, Дамблдор восстал, чтобы снова учить и вести волшебников к Свету. Он сумел покорить великую силу. Силу, одновременно более чудесную и более ужасную, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы. Эта сила полностью покорилась ему и позволила Пресветлому Дамблдору воссиять, как ярчайшей звезде, став Господином всего сущего. Ему стали ведомы все тайны, и даже Смерть склонилась перед Ним. Второе Пришествие Дамблдора подарило нашей стране невиданный расцвет, и никакие ростки Тьмы не могли больше проникнуть в нашу страну. Заблуждающиеся же получили свой Второй Шанс в Лагерях Перевоспитания, а упорствующими были накормлены Дементоры, потому что подобное к подобному. Тогда же Железная Грейнджер под мудрым руководством Светоча нашего искоренила чистокровок, оборотней, вейл и каких-то аристократов. Только в бестиарии их нет, так что я не знаю, что это за животные такие…
Во время моего рассказа глаза всех снова стали совиными. А когда я сказала про аристократов, все засмеялись. Наверное, они знают этих зверьков, но я спросить не решилась. А потом Гарри меня спросил, долго ли они все прожили после Победы. Мне было очень тяжело говорить это Великому Поттеру, даже если он просто Гарри. А еще было очень страшно сказать то, что я вычитала в одной запрещенной книжке, которую нам показывал тот пятикурсник, которого на Перевоспитание забрали… Потому что, получается, я тоже виновата…
– Джинни, не плачь, ну не плачь, маленькая, что случилось? – Луна обнимала меня, как будто пыталась прогнать то, чего еще не случилось.
Гермиона буквально прыгнула к нам, прижимая к себе и меня, и Луну. Но, наверное, сто́ит мне рассказать то, что было в той запрещенной книжке, и она меня возненавидит. Они все, наверное, возненавидят… Но они так добры ко мне, мне сложно! Я не хочу, чтобы меня ненавидели, но я не могу не сказать. Великий Дамблдор, подскажи заблудшей слуге твоей!
– Джинни, ответь, пожалуйста, – спокойно сказал Гарри. – Для нас это очень важно. Я обещаю, что тебе ничего не грозит.
– Гарри, не надо, ты же видишь, что с ней происходит! – воскликнула испугавшаяся за меня Гермиона.
Она боится за меня… А я все смотрела в глаза Луны и очень боялась увидеть в них отвращение и ненависть. Но она поцеловала кончик моего носа, и я начала рассказывать, давясь слезами и дрожа с каждым словом все сильнее.
– Мальчик, которого забрали на Перевоспитание, показывал нам запрещенную книжку, в которой было написано, что Великий Поттер и Железная Грейнджер не просто так создали семью с… Уизли, – прошептала я фамилию. – Что именно поэтому они так мало прожили… И что виноваты… И я… Получается, тоже…
– Тише-тише-тише, тебя никто не винит, никто не обвиняет, Джинни, не плачь, все хорошо, не надо плакать, – уговаривали меня Гермиона и Луна, а Гарри смотрел с такой жалостью, что мне хотелось плакать еще сильнее.
Они не ненавидели меня, а старались успокоить и делились своим теплом. Но я же только что рассказала, что из-за моей семьи… Из-за меня… А они… Они действительно святые, даже не по названию, а по своей сути. Я сделаю все-все, чтобы они были счастливы и им никто не смог причинить боли. Если надо будет – умру за них. С радостью, потому что такие люди должны жить.
***
– Я бы задушила того, кто сделал такое с ребенком!
– Да, она так дрожала, что стол ходуном ходил, хорошо, что у тебя было зелье.
– Это у Луны, она подумала, а я забыла.
– Для Джинни нужно, а то сами видите…
– А что ее так напугало?
– Гарри, ты иногда такой глупый. Она испугалась того, что мы ее возненавидим.
– Это как?
– Ну ты слышал, что ее семья, возможно, виновата… Ну вот она и подумала, представила и испугалась.
– Но мы же никогда!
– Она это не поняла. Для Джинни даже наша злость – это уже катастрофа, а тут ненависть, вот она и…
– Надо воспоминание об этом рассказе срочно тете Амелии послать.
– И бабушке. И надо со взрослыми посоветоваться.
***
Ой, я совсем забыла, скоро же тринадцатое февраля! Это очень важный день, потому что – День Рождения Луны. О нем совсем-совсем нельзя забывать, интересно, Гермиона и мальчики знают? Надо аккуратно спросить, но вот как это сделать? Луна очень беспокоится обо мне и старается не оставлять одну. Спасибо ей за это, я, наверное, всю жизнь буду ей благодарна за то, что она делает.
– Гермиона, ты знаешь, что у Луны тринадцатого февраля?
– Да, солнышко, ты тоже готовишься?
– Ну, это же Луна…
День Рождения Луны был очень солнечным, и мы его провели на улице, там было много снега и льда. Луна очень обрадовалась и так заливисто смеялась, что просто завораживала. А потом был горячий чай и огромный торт. Всему факультету досталось по кусочку, мы даже декана пригласили, несмотря на то, что я ее боюсь. В этот день я узнала, что профессор Макгонагалл умеет улыбаться. Она была совсем не страшной, и мне не хотелось спрятаться от нее.
Как хорошо, когда Луна счастливая, ведь она очень хорошая и заслуживает счастья. Профессор Снейп, не к ночи будь помянут, к нам совсем не цепляется уже после того, как напугал меня в последний раз. Он тогда оставил меня после урока и выгнал Луну, а мне стало так страшно, что я упала в обморок. А потом, когда он меня оттуда вывел и я увидела его злое лицо очень близко, то опять упала в обморок и проснулась только в Больничном крыле.
***
– Северус, это как называется?!
– Поппи, я не понимаю, что с девочкой. Заметил ее старание на занятиях и хотел просто поговорить, может, даже в ученицы взять, раз уж ей так нравится.
– Странно, и что?
– Как только осталась одна – упала в обморок, а потом еще раз, неужели я такой страшный?
– Северус, вот ты умный, Мастер опять же, но иногда такой дурак. Ты же видишь, что девочку поддерживает мисс Лавгуд, видишь же?
– Так что, мне теперь обеих в ученицы брать?
– Просто не разлучай девочек, раз уж тебя так боятся, ну что за наказание, то ты, то Минни! И вроде бы взрослые люди… Сколько можно просить: Перестаньте! Пугать! Детей!
– Да не пугал я ее, она сама!
– Вот и не пугай ее, вот уж не знаю, что там Молли с ней сделала, но такие панические атаки до добра не доведут, учти, а трупы мне тут не нужны.
***
Пролетела зима, вот уже скоро и весна. Светоч наш, Дамблдор, из школы исчез надолго, а братики чуть не убили девочку. Я, когда узнала, ходила к ней с Луной в Больничное крыло и видела, как она мучается. Ладно бы мы с Роном, нам же надо быть готовыми, но ее за что? Она так плакала, несмотря на болеутоляющее зелье. Почему они так поступают? Может быть, они не такие хорошие, как я думала, и Тьма пробралась в их души? Это очень плохо, я даже поговорила об этом с Луной, а она меня только успокаивала. Откуда в ней столько доброты? Наверное, это и есть настоящий Свет.
Сегодня в «Пророке» сообщили об оправдании святого Сириуса. Гарри очень обрадовался, он засиял весь прямо, мне даже показалось, что на его месте зажглось солнышко. Это было так здорово! Очень хорошо, что Силы Тьмы не смогут теперь послать за ним Дементоров. Ну, я так думаю, потому что раз его выпустили, а не он сбежал, то нас не будут кушать твари Тьмы.
Скоро каникулы, а мне страшно ехать домой. Почему-то очень страшно, не знаю почему. Может быть, убежать к Луне? А мне позволят? Как бы сделать так, чтобы позволили, ведь как я без Луны? Я спросила Луну, а она сказала, что не возражала бы против такой сестрички, как я. Я опять расплакалась…
А потом я сидела и думала. Если в братиках Тьма, то и в родителях ведь тоже может? А почему тогда Светоч ничего не сделал? Ему было все равно или…
– Луна, пожалуйста, накажи меня, – просила я ее со слезами на глазах. – Я подумала, что в Дамблдоре может быть Тьма, и теперь он это узнает, а если я уже буду наказанная, то он, наверное, не будет еще раз наказывать. Ну пожалуйста, Луна!
Луна сначала испугалась моей истерики, а потом сказала, что страшно меня накажет. Она позвала Гермиону, чтобы та меня держала, но я бы и так не сопротивлялась, потому что я же сама попросила, а потом началось наказание. Луна меня начала щекотать, заставляя хихикать. И когда я уже смеялась, страх куда-то убежал. А потом Гермиона и Луна обнимали меня с двух сторон и говорили, что думать можно что угодно, и за это нельзя наказывать. Они меня опять успокоили…
========== Моральный выбор ==========
Наступило лето. Хорошо, что дом Луны недалеко, и я могу к ней бегать хоть каждый день. Сначала я думала, что мешаю ее маме и папе, потому что они же не видели Луну весь год, но святая Пандора сказала, что я могу приходить каждый день, потому что мы с Луной, как сестрички. А потом она долго читала мою тетрадку, ну, где проступки и наказания я пишу.
Когда мама Луны нахмурилась в первый раз, у меня сердце, кажется, в пятки убежало, стало так холодно и страшно, что я чуть в обморок не упала. А Луна это сразу увидела и сказала маме:
– Не пугай мне Джинни, пожалуйста, у нее очень непростой год был.
– Хорошо, цветочек, не буду, – улыбнулась святая Пандора.
Потом она снова читала и тяжело вздыхала. Когда она дочитала, я посмотрела на нее с надеждой. Ну, может, наказание будет не до крови? А она улыбнулась так солнечно и принялась меня обнимать, и Луну тоже. И заговорила:
– Джинни, ты не заслужила наказания, ты девочка, понимаешь? Просто ребенок. Просто девочка. У которой бывают разные мысли, которая может забыть почистить зубки или умыться, за это никто никого не наказывает. Тем более розги за незастеленную кровать, потому что спешила на уроки – это очень жестоко. Ты не написала ничего, что бы действительно заслуживало наказания. Малышка, ну как так можно – совсем не шалить?
– Она не шалит, мамочка… Сестричка очень боится рассердить нас с Гермионой, Гарри и Невиллом, поэтому не шалит совсем. Как бы ее от страха вылечить…
– Не знаю, моя хорошая, но мы все вместе обязательно придумаем, да, Джинни?
С ними было так тепло, и почему-то холодно каждый раз возвращаться домой. Мама начала учить меня варить слабые приворотные зелья, рассказывая, как правильно их подливать, чтобы у мальчика был интерес.
– А кому его нужно подливать, мамочка?
– Гарри с капелькой твой крови и грязно… Гермионе с капелькой крови Рона, только не перепутай, хорошо?
– Хорошо, мамочка.
Если бы ты знала, мамочка, что мне стоило не закричать и не зарыдать… Мама хотела, чтобы я предала и Великого Поттера, и Железную Грейнджер. Воткнула нож в спину моим друзьям Гарри и Гермионе. Подлила темномагическое зелье самым дорогим людям… Ведь амортенция – это чернейшая магия, которую нельзя практиковать совсем. Это хуже, чем даже вместилище души. С трудом удержав себя в руках, я сделала все, что сказала мамочка, и убежала к Луне.
– Мерлин мой, что с тобой, Джинни? – с ужасом в голосе спросила святая Пандора. – Луна! Луна! Срочно сюда!
А я просто упала на пол прямо у двери и расплакалась, не в силах сдерживаться. Ноги не слушались, они будто бы отнялись, а я все плакала, и меня сильно трясло. Луна вместе со святой Пандорой перенесли меня на диван, а потом она меня обнимала, стараясь успокоить. В меня влили уже два зелья, но ничего не помогало, тогда святая Пандора вызвала целителя и тетю Амелию.
– Девочка перенесла сильнейший стресс, сравнимый со смертью близкого или крушением всего в жизни. Вот зелья для нее, вы не знаете, что случилось? – услышала я.
– Нет, она прибежала из дому и прямо тут упала. Весь год у нее в школе были панические атаки. Видимо, у нее дома произошло что-то, что она не могла вынести.
– Ясно. Сейчас девочка поспит, а потом можно будет ее осторожно расспросить. Только очень осторожно, хорошо?
– Спасибо, целитель!
– Пандора, что случилось? – было последним, что я услышала.
***
– Так что случилось, Пандора?
– Сама не знаю, Мели. Джинни часто приходит к Луне, иногда я думаю, что они сестры, девочка просто не может без дочки.
– Этого следовало ожидать…
– Сегодня она прибежала, поскреблась в дверь. Я как ее увидела – у меня земля из-под ног ушла, только представь: залитые слезами глаза, в которых даже не паника, а полное… фиаско. Она была даже не бледной, а белой, как снег зимой. Упала на пол и начала рыдать так, как будто умер кто-то близкий. Зелья ее не брали, пришлось целителя звать.
– И что целитель?
– Сказал, что пережила очень серьезное потрясение. Не знаю, что там Молли сказала или сделала, но девочку это буквально уничтожило. Проснется – попробуем аккуратно расспросить.
– Что-то мне не по себе от этих Уизли…
***
Когда я проснулась, рядышком со мной лежала Луна, которая гладила меня. Когда она увидела, что я открыла глаза, то снова поцеловала в кончик носика, так нежно-нежно. Я не выдержала и обняла ее крепко-крепко, рассказывая на ушко, какая она хорошая и… И что я совсем не заслужила этого. За это Луна шлепнула меня ладошкой по лбу и обещала отшлепать, если буду глупости говорить. А разве это глупости?
Когда мы смогли расцепиться и я поднялась, то увидела внимательный взгляд тети Амелии. Она внимательно смотрела на то, как я поднимаюсь. Почему-то я едва смогла сесть, а Луна заставила меня лечь обратно. Я попробовала что-то сказать, но голос не слушался, поэтому я могла только шептать. Тетя Пандора подложила мне подушечку под голову. Что-то было не так… Но я решила, что сначала надо рассказать, а потом разобраться, что не так.
И я начала шепотом рассказывать про зелье, про то, чему меня учила мама и кому я должна его подлить. Меня опять начало трясти, и Луна улеглась рядом, обнимая меня и не давая скатиться в истерику.
– Девочки мои, – заплакала тетя Пандора и начала обнимать нас обеих.
– Ох, Молли, что же ты натворила, – тихо сказала тетя Амелия. – Девочку надо забирать, она там не выживет.
– Из Пруэттов только Игнатиус жив еще?
– Это надо Августу спросить. Но девочку обратно отпускать я просто боюсь.
– Да не сможешь ты ее отпустить, – глядя на то, как я пытаюсь встать, сказала тетя Амелия.
А у меня опять начиналась паника – у меня не двигались ноги. Ну вот совсем, и я еще их не чувствовала. Луна меня уложила опять и, кажется, даже придавила собой, пока не прибыл целитель. Он внимательно осмотрел меня, дал зелье и сказал, что через часа четыре все будет в порядке.
– Сильное эмоциональное потрясение, так бывает. Зелье помогает медленно, но помогает. Пусть полежит пока, дайте ей чаю и много сладкого. Дожили…
Когда целитель ушел, тетя Амелия сказала, что нужно чем-то занять семью Уизли, и тоже ушла. А меня отлевитировали в комнату Луны, переодели в красивую пижамку. Луна начала мне скармливать сладости и поить чаем, как маленькую. Я попыталась покапризничать, но сразу же получила ладошкой по носу и больше не возмущалась, хотя больно совсем не было. Почему-то с Луной было совсем иначе, чем у нас в семье.
– Луна, скажи, я предала маму, да?
– Нет, Джинни, ты никого не предала. Это, скорее, тебя предали…
От таких теплых слов мне хотелось просто замурлыкать. А Луна все кормила меня сладостями и улыбалась чему-то. Мне казалось в этот миг, что в мире существуем только мы, а никаких бед и забот не существует. И что не надо будет возвращаться туда, где мне сделали так больно.
