Текст книги ""Неповторимая и легендарная..." (СИ)"

Автор книги: Вирэт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я молча смотрела, как наемник перемахнул на лоджию и начал там осваиваться. Потом показала ему жестом наверх. Он задрал голову и глянул на плиту верхней лоджии. Я кивнула. Он показал, что понял.

… Над соседней многоэтажкой взошла луна.

***

Коротая время, я созерцала ночное небо над Припятью и старательно отводила мысли от персоны, затаившейся в темном углу лоджии. Сначала я в который раз поразмышляла на тему, почему в любое время года и суток над Припятью безоблачно, потом вернулась мыслями к химерам.

Всегда интересовали меня эти твари. Еще с тех времен, когда приручил псевдощенка Доктор. Первоначально щенок предназначался в подарок мне, но я не впечатлилась, так как хотела кошку. Доктор уверял, что тут у меня ничего не выйдет: хоть и использовался при создании химер кошачий биоматериал, а именно – геном пумы североамериканской, но из него готовились вовсе не домашние питомцы, а биологическое оружие с развитием нужных качеств, присущих представителям именно кошачьих видов – самодостаточность, агрессивность, жесткие бойцовские качества. Плюс дополнительно внедрялась психо-идея подчиненности хозяину, то есть хозяину данного оружия, чтобы им целенаправленно пользоваться. Привязанность в химер не вкладывали от слова совсем.

Но я все-таки пыталась. Зная, что эти твари умны и слышат пси-команды, хоть и вольны им не подчиниться, я старалась с ними договариваться. Даже оставляла еду в кормушке возле дома. Хотела, чтобы химеры как-то поняли – мы соседи, я не враг, я тоже тут живу, от меня может быть польза, давайте держать нейтралитет, если уж не дружить. Но, похоже, во мне все равно видели только запас еды, отсроченный к употреблению. И почти каждый мой приход в Припять ознаменовывался ночной атакой на меня.

Для целей успешной обороны я нарастила площадь верхней лоджии, чтобы тварь не могла с нее легко спрыгнуть на мой этаж. Ей приходилось свешиваться на лапах, раскачиваться и забрасывать себя. Пока она так свешивалась и раскачивалась, – эти несколько секунд и были форой для моего ножа или ствола, смотря с какого расстояния я собиралась тварь бить.

Потом я сбрасывала тушу вниз, её там находили родичи, которые некоторое время сидели вокруг погибшей особи кружком, видимо, совершая о ней своеобразные химеровые поминки. Ну, а потом ее все равно съедали. Не пропадать же добру.

… И тут я увидела мутанта.

Каждый раз это – как в кошмарном сне!

На фоне темно-синего бархатного неба с верхней плиты балкона свесилась черная рука. Именно рука, а не звериная лапа, – огромная, с длинными суставчатыми пальцами, с когтями, как лезвия стилетов. Абсолютно бесшумно эта длиннющая рука стекала всё ниже и ниже, затем показалась вторая. Видимо, в этот раз, химера решила спуститься головою вниз, цепляясь за плиту нижними конечностями.

Раз такие дела, я сняла пальцы со ствольной коробки автомата (гранатомет взял себе Шквал) и зажала в кулаке кинжал. Сейчас покажется комплект голов, и буду бить вторую, недоразвитую.

Не показался. Напротив, руки-лапы монстра замерли, а потом стремительно втянулись обратно.

Плохо! Если привычная схема не сработает, экспромт химеры может быть чреват. Я не случайно садилась на виду в окне. Увидев жертву, химера сперва пытается добраться до нее в многоэтажке через лестницу подъезда, но там у меня надежно. Затем с нижней лоджии – а ее-то и нет. Ну, тогда с верхней… Вот тут мы и встречаемся.

Куда она сейчас отправилась? Я кинула на глаза тепловизор.

Химера не ушла. Лежала на животе на верхней лоджии.

И вдруг словно где-то рядом включилась рация. Я стала слышать в своей голове … голос химеры??! Он зазвучал односторонне, монотонно, с каким-то странным подмурлыкиванием в конце фраз:

– Кто ты?

–…

– Я тебя не вижу. Только слышу.

–…

– Здесь мясо!

–…

– Как не мясо?

–…

– Я чую – это мясо!

–…

– Хозяин? Где хозяин? Кто хозяин?

–…

– Она – Хозяин?..

Скрипнули когти по бетону, и с верхней лоджии свесилась башка химеры. Второй башке пространства для обзора не хватило, я услышала, как она там заворчала.

На меня уставились два огромных желтых глаза – реально жуткий взгляд разумной пумы. Я почувствовала, как по спине потекли ручейки ледяного пота…

Химера внезапно кошмарно ухмыльнулась и – пропала из вида.

– Хозяяяяиин…

Тепловизор больше ее не показывал. Зато показал шевеленье в конце лоджии. Наёмник выбрался из своего укрытия и подошел к окну, разминая затекшие конечности.

– Куда ты ее послал? – холодно спросила я.

– Пошла порадовать семью, – ухмыльнулся он. – Хозяин их нашелся.

Он сел на другой конец подоконника, поставив ствол между колен.

– Кто разрешил тебе копаться в моих мыслях?! – меня трясло от гнева.

Он помолчал. Потом с напряженным смешком уточнил:

– Мне уйти?

– Ты не ответил!

– Я ответил. Еще на Янове, спросив тебя про Припять, я дал тебе возможность отказаться идти со мной. Таким. Теперь жалеешь?

А ведь действительно!

Жалею я?..

Я быстренько потушила готовый сорваться мысленный ответ – любой! – и задала еще вопрос:

– На кой мне ляд химера? Она ведь теперь от меня не отвяжется, верно? Представля-я-ю… захожу я в бар на Янове… – и я расхохоталась.

Шквал тоже ухмыльнулся. Прямо как химера.

Но тут мой разум в конце концов вместил фантастические перспективы и преимущества сотрудничества человека с химерой, и у меня элементарно сперло дыхание…

Я бросила на Шквала взгляд… почти теплый… Вот чертов контрол… м-да.

– Почему себе не завел «питомца»?

– Двум монстрам одной тропою не ходить, – туманно ответил наёмник.

– Ты что-то настолько умное сейчас сказал, что я не поняла. Пойдем будить вторую смену?

– Почему ты до сих пор в Зоне? – спросил Шквал, не двигаясь с места.

– А где мне нужно быть?

– Там, где безопаснее. Как минимум.

– И где я нужна, как максимум?.. Меня никто нигде не ждет. В том мире – точно.

– А здесь? О тебе беспокоится Доктор. Всегда про тебя спрашивает.

Я промолчала.

– Почему ты ушла от него?

– Мне стало скучно, – оскалила я зубы. – Так понятнее?

– Отчасти.

– Доктор лечил подранков Зоны. Они приходили, приползали, приносились к нему с просторов Зоны – искалеченные, полуживые, стонущие. Люди, твари, монстры. Он их лечил. Но он лечил лишь следствие. А я хотела излечить причину. И прежде всего – понять… Понять!..

Шквал покивал:

– И в это время появился тот, кто позвал тебя с собою. Быть может, даже обещал помочь постичь все тайны мироздания. Назвал Судьбой. Его Судьбой, разумеется…

– Быть может! – с вызовом ответила я. – Быть может, я даже влюбилась наповал! Вот так – до спертого дыханья, до скошенных мозгов! Всё может быть!

Наёмник поднял в примиряющем жесте руку:

– Я ведь не осуждаю. Это-то как раз нормально и понятно. Я не пойму, почему ты не вернёшься к Доктору? Если уж на то пошло… он сам просил сказать тебе, что ждет!

Я задохнулась, отвернула лицо так, что едва не вывихнула шею.

Через минуту, немного отдышавшись, глухо ответила:

– Я знаю… что он ждет. У него никогда никого не было… кроме псевдособаки. Друзья… приходят и уходят… бродяги Зоны… Он заменил мне семью… стал вторым отцом… Вот только я… я всё ищу… причину… корень зла… Он добрый… а я – уже нет… Он этого не понимает… Я-уже-нет!!

***

Разбудил меня дикий вопль Дельфина.

Как чуть позже прояснилось, Эколог послал его на разведку – выяснить ситуацию со «шкатулкой», тот разумно выглянул первым делом с лоджии во двор… и – заорал.

Ну да, внизу рядком сидели три химеры, задравши головы к нашим окнам. Похоже, Дельфину вступило в голову, что они сейчас просто запрыгнут на этаж, а гранатомет остался где-то в помещении…

– Тих-тих-тих, – я запихала парня обратно в комнату. – Всё нормально, это мои… ээ… знакомые химеры, он не нападут.

– Так что, нет проблемы? – спокойно уточнил Эколог, который в это время сидел на корточках и собирал свой вещмешок. – Тогда чего ты еще тут, Дельфин?

Я пожалела парня, поняв, что для него задача тяжеловата, тем более, откуда знать, чем они вместо меня поужинали, может, и ничем:

– Нет, выходим все вместе, вас они еще не знают. Рискованно.

Когда мы вышли из подъезда, я увидела, что к прайду вальяжно приближается четвертая особь, облизывая окровавленную морду. Видимо, эта припозднилась с завтраком. Выходит, завтрак у них был. Что радует.

Я подошла к шеренге химер. Две калибром побольше, две поменьше. Как тут узнать, которая моя?

Тогда я просто приказала, глядя перед собой:

– Ко мне!

Поднялась крайняя слева, подошла, поигрывая гипертрофированными мышцами.

– Идешь со мной. Твоя команда пока свободна. Моя команда тоже идет со мной. Вы ее не трогаете.

Химера не шевельнулась, а три сзади синхронно поднялись и удалились вглубь двора.

– Идешь первой. На Курчатова. Я следом.

Химера встала и пошла. Совершенно бесшумно, не то, что мы. Хорошо иметь такой разумный танк. Аккуратно обходит аномалии, нет даже смысла их «провешивать». И еще я подумала, как тихо тут. Даже скулежа слепых собак не слышно. Только где-то в отдалении потрескивает «электрод».

Вот и Курчатова. «Шкатулки» как не бывало. Возможно, ушла спать.

Если бы мы здесь вчера не стояли, то сегодня так и поперлись бы с разбегу. Вон он, комбинат бытового обслуживания. Живехонек. Как на ладони.

– Есть два варианта – на выбор, – заявил Эколог. – Рискнуть напрямик, поверху, или же понизу, через систему канализации.

Он ткнул рукой в сторону ржавого железного люка на тротуаре.

– А можно и разделиться. Так как химера – тварь массивная, в трубах может застрять, вам с ней в канализацию нежелательно, – посмотрел он на нас со Шквалом.

Я достала болт и закинула его на максимальное расстояние. Болт полетел, упал, зазвякал, покрутился. Пространство не дрогнуло, не исказилось, не продавилось. Лежит болт.

– Провесь еще, веером, – сказала я Шквалу и повернулась к химере.

– Мы сейчас пойдем туда. К тому зданию. Ты – впереди. Я – за тобой. Цель – дверь в подвал с правого торца.

Химера подняла ко мне свою жуткую морду.

В моей голове снова щелкнула «рация»:

– Куда идти?

– Здание впереди. Видишь?

– Нет.

Во мне что-то ёкнуло.

– Болт на земле лежит. Видишь?

– Нет.

Э, да у тебя, голубушка, беда со зрением…

– Хозяин бросила железо. Сейчас железа нет.

Я почувствовала, как вспотели ладони.

– А что там есть? Впереди?

Ответ был невразумительный, больше похожий на скулеж. Кажется, химера не смогла найти подходящего слова для определения.

Я повернулась к Экологу.

– Химера не видит впереди объект. Там либо пространственная аномалия, либо аномалия “мираж”.

– Мать вашу… – выдохнул Эколог.

– Пошли эту тварь вперед, – предложил Дельфин. – Посмотрим, вернется ли она и какая именно вернется.

Я посмотрела на него. Вот же человек! Ему эта самая тварь, быть может, только что жизнь спасла!.. Но ответила я доступнее:

– Мне моя химера еще пригодится. Кинь свой АК, а потом за веревочку вытяни. Вот и посмотришь, что вытянул.

Вафля молча подошел к канализационному люку, опустил на землю свой рюкзак, достал из него долото и ломик и начал ковырять впаявшуюся крышку. Я удивилась бы, если бы у Вафли что-нибудь не вышло. И вскоре они с Дельфином уже стаскивали крышку с люка.

Мы заглянули внутрь. В колодце было сравнительно сухо, валялись сгнившая трава и сучья, нанесенные с ливневки. Вафля кинул вниз гайку – она упала ровно.

– Вниз! – скомандовала я, несмотря на предостережение Эколога.

Химера прыгнула в колодец. И тут же скрылась в боковой трубе. Мы начали спускаться следом. Последним полез Эколог, выверив направление компасом.

Так как город давно был мертв, канализация промывалась только дождями из ливневки и грунтовыми водами по весне. Вопреки моим ожиданиям, пахло здесь как в старом погребе, не крепче. И фон был умеренный. Вскоре свет из открытого люка померк, мы включили фонарики. В одной трубе сверкнула «паутина», вдалеке воздух «плыл», выдавая «карусельку», но это было все, что мы заметили. Разве что услышали еще топоток в одной из боковых труб, но – удаляющийся.

– Похоже, нам сюда, – кивнул вверх на сток-трубу Вафля.

– Да, это явно отвод от комбината, – согласился Эколог.

– Сначала мы с Дельфином, – сказал Вафля. – Возможно, там решетку пилить придется, вы будете мешать.

Парни проникли в боковую трубу, поползли, скребясь, по ней. Мы некоторое время слышали бубнеж, потом удары железа о железо, матюги, еще удары, наконец, ржавый мерзкий скрежет.

– Эй! Давай! – заорал в трубу Вафля.

Карабкаясь по осклизлой возвышающейся трубе, мы выбрались внутрь одного из подвальных помещений. Плиточный пол, плиточные стены, две железные двери, оцинкованные ванны и множество железных столов. Что здесь было – химчистка или прачечная?.. Лишь узенькое окно под самым потолком давало слабый отсвет.

Но в комнате был свет. То слабый, то яркий, переливающийся нежной зеленью. Он лился из ближайшей ванны.

Когда мы подошли, то просто онемели.

Легендарная «Ночная звезда»… из серии «увидеть и умереть»! Несомненно, это была она! Редчайший и бесценный артефакт жил своей таинственной жизнью в подвале заброшенного дома быта.

Мы долго молча любовались своим сокровищем.

– Инструмент куплю… – пробормотал вдруг Вафля.

А Дельфин внезапно всхлипнул, как ребенок.

Я покосилась на Шквала – он смотрел не на артефакт, а на Эколога, причем, с такой гримасой, что мне подумалось – не так ли этот наемник косился на Комбата, решившись заработать на доверии друга? И так мне тошно от этой мысли стало…

– Короче, – сказал Эколог и откашлялся. Отстегнул с пояса контейнер, шагнул вперед, аккуратно почерпнул в коробку артефакт и тщательно закрутил крышку. – Несу его я, а вам придется тщательно хранить меня в дороге от всяких бед! И не забывайте, что наша цель еще не достигнута. Вперед!

Он указал рукой на одну из железных дверей.

Ну, развернулись мы, пошли. Сначала парни, потом я с Химерой, следом Шквал. В глазах все плавало сияние артефакта…

За этой дверью была не лестница, а еще одна комната. Без выхода. Когда этот факт обнаружился, Дельфин воскликнул:

– Эй, шеф, мы не туда!.. – но его возглас утонул в скрежете захлопнувшейся двери.

***

– Какого черта!! Что за шуточки, Эколог?! – заорали хором парни.

Из-за двери раздалось глухо:

– Это ваши, сцуко, шуточки окончились! Думаешь, я не знаю, зачем тебя бугор ко мне подослал, дельфин ты тухлый!

– Не верил потому что тебе, гнида продажная! – заорал тот. – Всегда ты скользкий, всегда ты правильный! Вечно у тебя все чики-брики и в дамки! А невиноватых пацанов из-за тебя сколько замочили, параша ты поганая?!

– Туда им и дорога, вашим отморозкам!

– Не, я вообще не понял, ты хочешь детские качели слушать по ночам?!

– Тебе что, артефакт дал в голову, Эколог? – угрюмо подал голос Вафля. – Так ты сходи, подыши, ветерком обдуйся! Еще до лаборатории не дошли, а у тебя уже мозги поехали!

– Ты лучше свои пошарь, куда уронил, дурило! – раздалось из-за двери. – Никаких тут лабораторий извечно не было! «Х-8» – под новым Домом быта, а не тут! Тут тебя крысы ночью постирают, а то и зомби, и будешь сам подопытный!

– Я дверь-то взрежу и скормлю тебя химере! – заорал Вафля.

– Зубами взрежешь? Листовую?.. – заржал за дверью Эколог.

– Да я его щаз из ствола продырявлю! – вскинул гранатомет Дельфин.

Шквал успел перехватить его руку:

– Положишь нас тут всех, не кипятись!

И повернулся к Вафле:

– Ты вместе с ним был, когда с Комбатом планы обсуждали?

– Какой там вместе! – Вафля огорченно обхватил себя за плечи. – Я про Комбата от него услышал. На имя и купился!

– Я так и думал. Значит, цель похода в Припять была никак не пси-защита.

– Да «Молодильное яблоко» – вот зачем Баклан его сюда послал! – буркнул Дельфин. – Теперь этот снорк «Ночную звезду» нашел – и всех кинул, – и нас, и бугра! Она, поди, не меньше «Молодильного яблока» стоит! Вот гнида так гнида!! Сколько ж он наподставлял молодняка под пули! И так все обустроит вечно, что он весь беленький, а все в дерьме! Даже Баклан засомневался!

– Кому там про порядочность плетешь, тупой ты гопник? – раздалось из-за двери. – Тому, кто сам Комбата продавал за бабки?! Всё не нахапается киллер на свой коттедж с бассейном!

– Да, очень я люблю свой дом с бассейном! – развернулся к двери и возвысил голос Шквал. – Еще вот на яхту накоплю, да на спутниковую антенну, чтобы Марс ловить…

– Чё-чё?! – воскликнул в дверь Дельфин. – Ты щаз про что, паскуда?!! Про то, как “Свобода” Комбата повязала?! А знаешь ты, урод, что на эти деньги Шквал Кирюху выкупил?! Из-под бугровой пули его вытащил, в последний день принес кирюхин долг!! Коттедж… Нет, я с ним больше не могу… все на пол, быстро, я вынесу эту дверь!

Никто не успел ему помешать, Дельфин вскинул гранатомет и начал стрелять в сторону двери.

Мы повалились на пол как попало. По стенам зарикошетили осколки, потом раздался взрыв, дверь вынесло наружу…

… Я продрала глаза и села, подтянув колени. Мой фонарь разбился, но вокруг было светло. Потому что над тем местом, где лежал Эколог, в воздухе плавала «Ночная звезда». Крутилась, завораживающе переливалась, шевелила своими длинными пульсирующими лучиками.

И глядя на нее, казалось, что все мы внезапно попали в сказку. В светлую детскую сказку, где всегда побеждает добро…

***

… Горел костер.

Обычный сталкерский костер, если посчитать обычным в Зоне, что вокруг костра кружком сидели сталкер, бандит и химера. Первые двое часто прикладывались к бутылке, передавая ее друг другу, балагурили и провозглашали тосты в честь химеры, которая слушала, но зорко сканировала ночь.

Мы со Шквалом тоже приложились, но быстро отошли, потому что наемнику со вспоротым осколками бедром хотелось лечь. Я сунула ему под бок артефакт «Душа», вколола пару ампул антибиотика с обезболивающим, уложила его на свой спальный коврик, а его голову – на свои колени. Потом меня под действием спиртного и пережитого разобрало на горячие нравоучения. Из той серии, что предавать друзей нельзя и подло, что никакого Кирюху я не знаю, а вот иметь дела с наемниками больше не желаю и не буду. И как только доберемся мы на Янов, я уйду на Пустоши и буду там общаться лишь с кровососами и псевдособаками, так как гнилые люди меня уже достали! Химерку вот свою возьму, и больше никого что б!

Шквал слушал, слушал, потом протянул руку и накрыл своей рукой мою, сжав крепко и недвусмысленно.

Меня тут же накрыло жаром, как из «жарки».

Он чуть улыбнулся, закрыл глаза и начал засыпать.

А я сидела, боясь пошевелиться, и думала, едва-едва не плача: какие ж мне, к чертям псевдособачьим, кровососы, если я не могу даже руку из его руки выдернуть?..

========== Часть 5. СУДЬБА ==========

Одно удовольствие смотреть, как крутится по комнате этот вихрь из золотистых локонов, вылетающей из шкафа одежды, проворных рук, хватающихся то за смартфон, то за утюг, то за расческу, то за блузку. Сколько у дочери энергии, и вся она – фонтаном наружу! Не попасть бы под раздачу, потому стою у косяка, пытаясь создать видимость, что ситуацию контролирую.

– Алиса Антоновна, – говорю по возможности строго, – чтобы мы не искали тебя по всему городу после полуночи! Помнишь ведь, что завтра утром тебе снова отбывать на учебу, а курсовая работа у тебя не написана от слова совсем!

– Ага, ага! – подлетает эта «лиска-алиска», обхватывает меня руками за шею и шепчет заговорчески:

– Если чуток задержусь, то обязательно отзвонюсь, мамочка!

– А папа всё слышит! – доносится голос из дальней комнаты. – Папа услышит даже из центра пространственной аномалии! На то он и папа!

Эта хитрюга понеслась умащивать и папу, а я, качая головой и усмехаясь, стала собирать в кучки последствия дочкиного «выброса». Какие же всё-таки мы разные, я-то всегда была девочкой скромной, домашней, книжной, добропорядочной и аккуратной до тошноты. О чем не устаю дочке повторять.

Унеслась дочурка на вечеринку, а я за наши шкафы принялась. Всё-таки, мероприятие вечером предстоит ответственное, и я буду не я, если не упакую Антона в ту белоснежную с искрой сорочку, галстук «атташе» и брюки от кутюр.

Зашла в его комнату, превращенную в помесь склада с мастерской, или, по весёлому определению Алиски, «дурдома с зоопарком», напоминаю про вечерний «выход в свет». Антон кривится, словно зуб заныл, но я снова и снова уверяю его, что это «точно надо», «абсолютно надо» и даже «надо обязательно». Он только мужественно сопит в ответ. Я смеюсь:

– За столько лет не научился правильно застегивать маску нормального человека!

– А толку-то от маски, когда все равно торчат хвост и уши, а по паркету скребут когти, – бурчит он.

Я подхожу вплотную, приподнимаю его лицо за подбородок и беру его в ладони. Про когти и хвосты не знаю, а вот глаза не изменились, глаза все те же – пронзительные, как лезвия кинжалов.

Глаза наёмника Шквала.

Хозяйка раута – сестра юбиляра – выходит извиниться, что брат чуть задерживается: «дела!» Я знаю их «дела» – врач делает укол. Разносится шампанское в узких тоненьких бокалах с золотым ободком, я улыбаюсь мысленно: бокалы – мой подарок, очень приятно, что понравились. Стоим с гостями кружком; я слушаю, как Антон неторопливо и деловито рассказывает народу про свой страйкбольный клуб, где надо бы расширить полигон, добавить муляжей и новые лабиринты, вот заказал третье чучело кровососа, а «аномалия» «фантом» искрит и выдает себя, зараза!.. Народ интересуется, какой доход приносит дело, чем нужно подсобить. Фотограф нужен, говорит Антон, помимо самих пострелушек клиент старается устроить фотосессию, тем более, что муляжи химеры и кровососа – попадание на все сто. Особенно на этих фотосессиях иностранцы помешаны, так что идея сама в руки просится.

Наконец к гостям выходит юбиляр. Торжественная часть в разгаре. А у Антона не лицо, а маска, натянутая в такой гримасе, что кожа чуть не лопается: «Все, поздравляй, и мы уходим!»

И тут я вижу, как юбиляр поднимается с места и движется туда, где мы стоим, неся в огромном кулаке хрупкий бокал с шампанским – тем самым жестом, каким Чудовище из сказки держало бы цветочек. Подходит к нам.

– С днем рожденья тебя, Юрий Михайлыч! Здоровья, удачи, счастья простого человеческого! Рада повидаться с тобой снова.

– Благодарю, Судьба! И я тебя люблю.

А сам смотрит на Антона.

Тот смотрит на него.

Молчат.

Заклятые друзья.

Полковник Юрий Титаренко. Сталкер Комбат.

Майор Антон Таппер. Наёмник Шквал.

Взгляд медведя.

Взгляд волка.

Эх, если б не бокал в моей руке, который в данной точке пространства и поставить некуда, как врезала бы я обоим под дых ребрами ладоней – да так, чтобы шампанское расплескалось, чтоб они лбами друг в друга треснулись!

– Вы хоть попрощайтесь по-человечески! – тихо рычу я.

Ловлю молнию косого взгляда Антона.

Да. Ты не знал. Это тебе к шампанскому десертом. Горькой вишенкой.

Я подняла бокал, чокнулась с обоими и ушла, оставив их наедине.

Еще успела услышать за спиной:

– Ради неё позвал? – один.

– Ради неё пришел? – другой.

Когда я обернулась от фуршетного стола спустя пару минут, их в зале уже не было. А за закрытой дверью кабинета зашевелился лучик света…

Я прошла через весь зал на лоджию. За столами было весело. Данила Ваффин, которого когда-то звали Вафля, а теперь – Данила Мастер, восхвалял свое любимое детище – вездеход-трансформер и предлагал всем покататься по Крещатику. Народ, похоже, вовсю записывался в очередь.

На лоджии было сумеречно и прохладно. Внизу лежал прекрасный ночной город, усыпанный самоцветами огней, я облокотилась на подоконник, с наслаждением вдыхая сырой осенний ветер. Окна квартиры Комбата смотрели на северо-запад. Как типично…

Из комнаты выглянул зять юбиляра.

– Всё нормально? Принести тебе что-нибудь?

– Да. Сигарет.

Он быстро обернулся, доставил пепельницу, сигареты и большой бокал вина. Мы закурили.

– Все думаю, как они там…

– Спасибо тебе! От всей души! Он очень этого хотел.

Я кивнула. Не он один. Не обязательно быть контролёром для того, чтоб видеть, что творится в душах дорогих тебе людей.

Зятя позвали поиграть гостям на гитаре. Я на секунду придержала его просьбой:

– Сыграй что-нибудь из “старого”, Иволга!

Он знал, что я хочу послушать. И первой заиграл её.

“Неповторимую и легендарную…”

…Ветер летел в лицо из черного пространства ночи. Ветер с северо-запада. Норд-вест… И не укрыться от него, не скрыться. Я вся пропитана им, пронизана, просвечена. И в каждой клеточке моей, и в каждой вакуоли – его внедрившееся семя, его зародыш, нерв, который и зовет, и тянет как канатом. Я словно птица с холодным ветром в мокром оперенье. Мне нет покоя. И нигде не будет.

Упасть с балкона в этот влажный воздушный океан, улететь обратно в Зону, в мир, где защемило мою душу!.. Этот мир постоянно зовет меня, как голос Монолита, пронизывает как радар, звучит как резонанс, и он необходим мне, как воздух для дыханья, этот страшный мир – стылый воздух Зоны, вонь гнилья и ржавого металла, запах крови, запах мертвечины, болотные миазмы, дым костров, тухлость нечищеной одежды и немытой плоти, холод и сырость развалин, липкость страха, особый тошнотворный запах смерти, витающей на каждом миллиметре Зоны. То, от чего ушли мы, с чем мы распрощались, из чего мы вырвались. Чтобы жить… Чтоб Жить!

…И без чего жить невозможно, потому что мы уже стали частью этого.

Все эти годы я старалась жить «нормальным человеком». У меня было ради чего это делать. Я растила дочь, любила мужа, писала книги. Я знала, что обязана бороться с этим Зовом беспощадно, как с наркотической зависимостью.

И хорошо ведь вроде получалось!

Но Главное осталось несвершенным. Ночами, в снах, и днями, когда ветер с запахом далекой Зоны бил в лицо, вот это Главное, как обожженный нерв, тянуло, ныло, мучало непрестанно.

Сердце Зоны.

Тайна Зоны.

Сокровенное Чудо Зоны.

Монолит…

Заветное желание…

На лоджию выходит Антон, становится рядом, прижимается горячим плечом. Ему больше некуда пойти, чтобы скрыть смятое лицо. Видит возле меня пепельницу.

– Последнее время ты много куришь.

Я киваю.

Протягиваю ему пачку.

– Ты тоже.

И он кивает.

Когда докуривает, протягиваю ему свой бокал с недопитым вином, и он допивает.

У нас давно всё на двоих: еда, постель, дела, чувства, мысли, цели, радость, боль. Самый родной, бесценный мой человек, понимающий меня всегда без слов, по умолчанью.

Я чувствую его руку в моих волосах, поворачиваюсь и обнимаю его, желая принять в себя все его тепло, его силу, его запах. Он тоже крепко прижимает меня к себе, и мы стоим так бесконечно.

Антон, мой Шквал, всегда так понимающий меня, как свое сердце…

… сейчас меня не понимает.

Это прощание.

***

Рано утром, пока Антон еще спит, я варю кофе и бужу Алису.

Вызываю нам такси.

Оставляю Антону записку о том, что еду вместе с дочкой, погощу денек-другой.

Едем на вокзал, я провожаю дочку, мы делаем селфи на прощание.

Заезжаю в гараж, переодеваюсь, беру давно заготовленный рюкзак. И снова на вокзал.

Ожидая “северную” электричку, опускаю письмо для мужа в почтовый ящик. Зная Антона, мне нужно форы хотя бы два-три дня.

Я еду.

Мелькают потускневшие названия станций над опустелыми перронами.

Кордон…

Вышки блокпоста…

Заросшие тропинки…

Проржавленные знаки радиационного аларма…

Я иду, Монолит!..

***

… Я представляла конечную цель своего пути – 4-й блок – совсем иначе. По описаниям. Дверь сбоку, длинные проходы по этажам, подвальные сырые коридоры. Аномалии. Перестрелка с таинственным отрядом Хранителей – теми “монолитовцами”, что остались на ЧАЭС после отключения Радара…

А передо мной была дыра.

Словно какой-то великан пробил коробку здания копьем почти насквозь.

К моему приходу.

Черный тоннель, в глубине которого мелькало голубое сияние.

Я подходила медленно, словно хотела прожить этот путь за отдельную жизнь. Под ногами хрустели осколки плит, под ветром тоннеля дышала арматура с нанизанными на нее кусками оплавленных панелей, качались обрывки кабелей, шевелилась пыльная мгла в глубине конструкций изуродованных стен.

Он приближался – огромная стена изумительно красивого голубого света. Это был чистый свет, живущий сам по себе, вовсе не кристалл и не глыба чего-то материального, светящегося изнутри. Иногда внутри этого потока света пробегали волны, создавая впечатление игры отблесков на стеклянных гранях – но и только.

Чем ближе я подходила, тем сильнее захватывало дух от этой красоты. Наконец, я замедлила шаги и остановилась. Запрокинула голову, созерцая Монолит.

– Твой путь окончен, человек! – раздался низкий Голос, заполнивший собой всё пространство. – Я исполню то, что ты пожелаешь. Скажи свое заветное желание!

– У меня его нет, – ответила я и улыбнулась. – Я пришла сюда не за этим.

Монолит молчал.

Я огляделась по сторонам, скинула с плеча ремень АК и села на землю перед Монолитом.

– Что же ты хочешь, человек? – наконец произнес Голос.

– Я пришла, чтобы спросить тебя: а что ты хочешь, Монолит? Какое твоё заветное желание?

Монолит все также истекал светом. Он был настолько прекрасен, что его можно было созерцать вечно. Стены мрачного тоннеля совершенно терялись в голубом сиянии.

– Никто еще не задавал мне такой вопрос, – произнес Голос. – Люди, приходящие сюда, говорили только о своих желаниях.

– Не сомневаюсь! – воскликнула я. – Но я его задала. У тебя должны быть какое-то желание и какая-то цель в этом мире, отличные от желаний и стремлений тех, кто сюда шел, доходил или не доходил. Потому, как если и ты хочешь денег, власти и бессмертия, то я не знаю, достоин ли этот мир Чуда вообще.

– Да, обычно люди желали именно это.

– Обычно? Значит, был все-таки кто-то, пожелавший иное? Воскресить близкого человека? Изменить прошлое?..

– Тот человек попросил дать счастье всем людям, живущим на планете.

– Ой, что-то мне подсказывает, что это желание ты не исполнил…

– Я спросил того человека: «Что такое счастье, чтобы его дать всем?»

– И?.. И?!

– Он не смог ответить, хотя очень старался.

Я хлопнула себя по коленям.

– Вот именно! И ведь ты тоже пытаешься сделать это – дать людям счастье! Каждому и даром! Но как тебе понять нас и наше счастье?.. Мы отправляем к тебе Рябчиков, ты посылаешь нам Тимонов, мы убиваем Тимонов и снова посылаем к тебе Рябчиков… Скажи же, Монолит, своё заветное желание! Такое, которое могла бы исполнить я, человек.

Голубое сияние, прекрасное, как летнее небо в раннем детстве, заполонило собой вселенную. Я поняла, что всегда хотела именно этого! Служить великим целям Монолита! Любоваться им, быть рядом с ним, быть его частью…

– Стой, Монолит!

Сторонний голос вклинился в эту гармонию моего восхищения Исполнителем Желаний. Уже чужой и еще знакомый. Я обернулась, пытаясь разглядеть сквозь голубые всполохи в глазах того, кто тут пытается мешать. Увидела только силуэт на фоне светлой арки выхода из тоннеля. Силуэт быстро приближался.