Текст книги ""Неповторимая и легендарная..." (СИ)"

Автор книги: Вирэт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Где ночевать-то будешь? – озаботился бармен. – Ночь на пороге. Если что, я замок-то на спальную комнату приделал, будет теперь тебе там безопасно, как в сейфе!

– Дома я ночевать буду, друг Гаваец. Хорошие девочки дома ночуют.

Вышла я с Янова, как зашла – молча и с капюшоном на глазах. Кое-кто даже в таком облике меня узнал, судя по неуверенным окликам, но я только руку подняла и воздух пальцами пошевелила, мол «всем привет и всем пока!».

***

Платформа станции Янов, если слегка прищуриться, чтобы не замечать разбитые плиты, беснование откормленного «электрода» у столба и безжизненность слепых вагонов на путях, – одно из самых романтических мест в Зоне. Когда-то я любила, выходя из бара, на несколько минут здесь останавливаться, воображая, как девчонка, что Зона – это только сон, а я жду поезда, который увезет меня отсюда в оранжевый закат, в прекрасную страну, где в теплых летних сумерках из окон так уютно пахнет жареным, звучат заставки любимых мультиков, а дома я увижу снова маму. И папу…

Любила до тех пор, пока с вот этой самой станции не начался крестный путь Тимона.

Я обогнула станцию со стороны “Юпитера” и пошла через холмы в направлении блокпоста. Там, видимо, сейчас был пересменок, потому что не встретила я ни души, чему была только рада. Поднялась на холм, спустилась в небольшую низину у трех корявых тополей.

За ними и была могила.

Песец за могилой следил. Ну, значит, получит он очередную свою «Душу». Вон, даже травка выполота, и контур камешками обложен. На крест могильный у сталкеров противогаз принято вешать, да только не было у Тимона никакого противогаза…

Я достала из кармана три бандитские нашивки, под крестом их положила. Вместо букета. Села на землю, обхватив колени руками. Снайперская винтовка рядом справа лежала. Я подумала, и ещё клапан на запястье расстегнула. Пусть и Кобра посмотрит. Она тоже Тимона любила. Ни одного отморозка во время охоты не отпустила живым.

– Кто он?..

Я едва не взвилась в воздух!

– Зря так делаешь, – процедила, наконец, холодно. – Могу ведь и за спину подарок кинуть.

Зашуршала сухая трава, камешки скрипнули. Шквал зашел с другой стороны могилы.

– Всегда хотел понять, кто это. Ни имени, ни дат. Кто он был?

– Не знаю.

Наёмник глянул удивленно.

А что я могла еще сказать?.. Пояснила неохотно:

– Никто не знал. Сам он тоже.

Шквал тоже уселся на землю.

– Зачем за мною ходишь? – хмуро спросила я. – Кому интерес платить за меня?.. Разве что бандитам, – вспомнила я и усмехнулась. – Тогда уж будь добр, первую пулю после расчета от себя пошли… Или, может, – осенила меня еще одна идея, – глаз на меня кто-то положил? А? И желает положить все остальное тоже?

– Ты вообще-то думай, что и кому говоришь! – ледяным тоном процедил Шквал.

– Оскорбился? – хмыкнула я. – Это хорошо, что оскорбился.

Наёмник отвернулся, долго молчал, на крест смотрел.

– Так кто он был, себя не помнящий? Не зомби, надеюсь?

– Много ты про зомби знаешь! – яростно взвинтилась я.

– Я много про зомби знаю, – спокойно произнес наёмник. – В основном, очень неприятное.

Я постаралась взять себя в руки и начать дышать ровнее. Плохо это у меня сегодня получалось.

– Не зомби. Но про себя он мало что помнил. Отрывки, обрывки… Шатунами таких в Зоне называют. Слыхал?

– Слышать-то слышал, – удивленно глянул Шквал. – Правда, думал, что это скорее байки сталкерские.

– Нет, Зона иногда чудит таким образом. Создает во время Выбросов копии умерших людей, – я обняла себя за плечи, меня и правда что-то слегка знобило. – Во время Выбросов, в основном, и погибших. И ведут себя такие двойники, словно… дети, что ли… Простых вещей не понимают, а помнят что-то… ну, совсем для Зоны не подходящее… Таким вот и Тимон был.

– Тимон и… Пумба! – раздумчиво произнёс Шквал.

Я вскинула на него глаза.

– Ну да, я об этом тоже первым делом подумала. У сталкера Пумбы действительно был друг Тимон, они вместе в Зону пришли. И погиб тот Тимон тоже во время Выброса. Завалило его по дороге в укрытие. Пумба его потом раскопал и похоронил, как положено. Только вот Пумба клянется и божится, что этот Тимон на его Тимона совсем не походил! А самое загадочное, что Тимон-то Пумбу помнил! Только не этого, матерого сталкерюгу Пумбу, а друга детства, Павлика Рыбалкина. С которым в одной школе учился и в один вуз поступать собирался. Космические корабли строить…

Свалился он, этот подарок, на мою голову посреди старых армейских складов возле Деревни кровососов. Глазам своим не верила – идет через те склады паренек лет восемнадцати, в клетчатой рубашке, походных штанах и кроссовках, озирается чуть удивленно. Ни тревоги на лице, ни опаски. Словно от экскурсионной группы отстал. Возле Деревни кровососов, представляешь!.. А дальше, как в той истории – «я ему про аномалии, он мне про хабар». Про космические корабли, то есть. Про то, как люди к звездам полетят. Про будущие контакты с инопланетным разумом. Про мир во всем мире… Одно время даже серьезно подумывала – а не пристрелить ли мне его? Пока его какая-нибудь аномалия не замучила или кровосос не сожрал! Пока он еще не понимает, где находится… И бросить его не могу, и идти с ним дальше не могу, с такой обузой! Вот уж цирк бесплатный…

Я засмеялась, и сама чувствую, какой страшненький смех у меня получается.

– Плюнула, залезла с ним на чердак одного из складов, посадила блажного у стенки, сама по окнам и щелям обзор держу, говорю ему: «Рассказывай, что помнишь! Кто ты, что ты, откуда!»

Начал он рассказывать, и сам удивился, что сбивается. Друга помнит, свое имя не помнит. Калькулятор помнит, а зачем эта штука у меня в руках – не понимает. Времена года различает, а время суток нет. И зачем спать – тоже ему непонятно. Хорошо хоть, зачем едят, вспомнил… Обучался он неплохо. Костер там разводить, на посту стоять. Стрелять метко научился, только убивать совсем не любил. Даже мутантов. Ну, и потихоньку что-то вспоминать начал. Кусками. Словно оттаивали они в его голове. И в пределах этих кусков рассказывал. Хорошо так рассказывал, душевно. Непонятно только было, про себя или кого-то другого. Он и сам это понимал. И грустнел все больше. Раз прямо спросил: «Кто я такой, Судьба? Или что я такое?.. Монстр я?..» Что я могла сказать?.. Только, когда он про звезды рассказывал или свои стихи о космосе читал, я про все на свете забывала. Я ведь и сама в детстве на этой теме помешана была. Астрономом стать мечтала, на Луну слетать…

И уже тогда каждым нервом понимала я, что ничем хорошим эта история с Тимоном закончиться не может. Особенно, когда сошлись мы за одним костром с группой сталкеров, идущих через Дикие территории на Янов. Разговорились, как известно, на привале, и рассказала я им историю Тимона. Тимон тут же сидел, гитару слушал. И начали эти ребята версии всякие выдвигать, а сошлись на том, что надо Тимона ученым показать. Ученые за такое удивительное создание Зоны хорошие бабки отвалят, и тут же перешел разговор на то, сколько ученые на Янтаре дают за живого кровососа, сколько за снорка, сколько за химеру и других подопытных мутантов. Тимона ничуть не стесняются, как за обезьянку его держат, а Тимон слушает все это, и как сейчас вижу я лицо его – грустное, какое-то удивленное, побледневшее, глаза распахнуты растерянно… И тут испугалась я… вот как электродом меня прошило! Так затряслась вся, что кружку в руке удержать не смогла. Осознала я тимоновы перспективы в Зоне… Да и на Большой земле они не лучше, если про него там прознают! Но поняла я и то, что теперь только через мой труп они с ним так поступят! И решила я так – увезу его куда-нибудь в тайгу, в Сибирь, где люди друг друга продавать еще не научились! Были у меня друзья из народа шорцев, люди красивые и мудрые, даже поэтесса одна, с которой вместе в школе учились и потом долго еще переписывались. Не найдут они нас там… Так вот, развернулись мы с Тимоном и пошли сначала на Янов, где хотела я за собранные артефакты денег на дорогу добыть, а потом уж собирались двинуть на Большую землю и дальше, на край земли без оглядки…

Я замолчала. Трясло меня уже по крупному.

Наёмник достал фляжку и протянул ее мне через могилу. Я сделала только один глоток, больше не полезло. Собрала ноги и руки в кучу, сжалась, уткнулась носом в колени. Я вдруг поняла, что ни слова больше не смогу выдавить. Да и нужно ли это? Ведь и так понятно, что не дошли мы с Тимоном ни до какой Сибири…

Шквал поднялся, протянул руку и взял бандитские нашивки.

– Зря на виду оставляешь, – строго сказал он.

– Да нет, сжигаю я их. Когда ухожу, – пробормотала я.

Он достал зажигалку, чиркнул, поджег. Потом отпустил. Три огнистые бабочки порхнули над могилой.

– Так это бандиты его?..

Если бы все так просто было… Но рассказывать мне больше не хотелось, и я кивнула. Да и какая наёмнику разница – кто и как?..

– Я за язык тебя в баре не тянул, – жестко произнес вдруг Шквал. – Сама меня другом назвала. Хотя… может, и ослышался я.

Я развернулась. Ах, вызов?.. Да прекрасно!

– Ты знаешь, что в математике есть величины постоянные, есть переменные, а есть и постоянно-переменные? Так вот, это лишь в математике так сложно. В Зоне же всё просто – одно лишь постоянно-переменное! К примеру. Рассказываешь ты о погибшем друге, а тебе в ответ: «Ну что ты? Он же был мутант!»… Или. Имеешь ты троих испытанных друзей, за которыми готов бросаться в огонь и в воду, а сегодня они просят тебя не попадаться им больше на пути, так как твое присутствие в группе отрицательно влияет на их высокий моральный дух… А бывают случаи поинтересней! Сегодня он твой друг, а завтра продает тебя в “Долг”! А послезавтра – снова продает, но уже в “Свободу”! И ты самому себе перестаешь верить… боишься поступить однажды как … твои друзья! Ты начинаешь жалеть мутантов! А на людей охотиться!.. Когда случился Второй Выброс, отца с товарищами отправили в составе 2-го вертолетного полка в центр Зоны. Ну, а потом нам с мамой сообщили, что СКАТ-2 попал в пространственную аномалию, то есть исчез бесследно. Озвучили приказ о присвоении посмертно, прислали ордена отца, а мама им сказала: «Я не верю!» И мы поехали в Чернобыль. Нас в Зону не пускали, она рвалась туда, ловила любые слухи, устроилась при части прачкой. На блокпостах все знали и жалели вдову капитана Черненко, военные нам помогали – с жильем, едою, чем могли. Я до сих пор хожу через Кордон к ним в гости, и ни один патруль меня не тормозит! А потом… мама уснула… и не проснулась… А я осталась в Зоне. Чтобы найти отца. Наверняка погибла бы, если бы не Доктор… Ну, а когда Лиманск открылся, мы с Лесником и Доктором пришли туда, где на центральной площади лежали останки вертолета, вокруг которого бродили зомбированные в обрывках военной формы. Один из них побрел навстречу нам, и я услышала, как он бормочет: «До-оченька… какая большая стала… Скоро папа вернется… вот только бы… найти дорогу…»

Я резко отвернулась, подхватила винтовку и пошла сквозь загустевшие сумерки обратно на Янов.

Чертов контролёр! Всю душу вывернул! А ведь собиралась в Припять!.. Теперь мне только бы бутылку водки и ключ от спальной комнаты Гавайца…

…Внезапно темнота, в которую я перла сломя голову, испепелилась вспышкой багровой молнии. И я еще успела услышать за спиною крик, который отрубило так резко, словно на меня свалилась крышка гроба…

========== Часть 3. ШКВАЛ ==========

Тишина была такая, словно никаких звуков не существовало и в помине. И никакие определения – «мертвая», «гробовая» – здесь не подходили. В этом мире не было звуков физически. А что было?.. Серое пространство. Бесформенное и бесконечное. Напрягшись, можно было только чуть-чуть шевельнуть эту пепельную взвесь, частицы которой со скоростью один микрон в столетие сдвинулись бы… Куда?..

Я оставила эти усилия и попыталась вспомнить. Пошевелить не пространством, а сознанием. Что я помнила?

Вспышка багровой молнии, которая испепелила наше пространство. Потом вскрик или крик, не очень ясно чей. Мгновенно прервавшийся тишиной.

Молния – и абсолютная глухота.

Такое что-то и когда-то уже было… очень похожее…

Да! Сильнейший гром – и потеря зрения. Аномалия «Гром».

А меня, выходит, угостили аномалией «Молния».

Обернув глаза вовне, я заметила, что серое пространство слегка сдвинулось слоями. Появились слои темнее и светлее, все эти “пятьдесят оттенков серого” «дышали» едва заметно, а спустя еще миллиард лет я увидела, что благодаря движению этого туманного киселя располагаюсь как бы на возвышенности и созерцаю полого уходящий вниз склон.

Я попыталась понять, что же такое я. Темно-серая, с тоскливой прозеленью, литая субстанция, имеющая форму сидящего на стуле человека со сложенными на коленях руками. Я попыталась потрогать то, что подо мною, определить, на чем таком сижу, провела рукою под седалищем, но ничего не ощутила, и тут заметила, что мои руки так и остались на коленях недвижимы. Как у статуи фараона Тутмоса Третьего.

Оставив дальнейшие попытки осознать себя, я снова обратила внимание на склон, в туманном киселе которого угадывалось движение, точнее шевеление – множественное, но бесконечно медленное. Прошла еще целая вечность, когда по угловатости замедленных движений до меня дошло, что вверх по «холму» движутся зомби.

Гражданские, военные, в сталкерской снаряге.

И в первом ряду третьим слева шагал отец.

Я испытала…

…радость!

Да, радость -поняв, что наконец-то смогу обнять его, а он не сможет невольно причинить вред тому, что я есть сейчас.

Он приближался, двигался прямо на меня, и я распахнула объятия.

Он был уже вплотную, шагнул еще… И прошел сквозь меня, как сквозь воздух.

Нет… не как сквозь воздух.

Темно-серая моя субстанция рассыпалась, стала бесформенною кучкой. Прахом.

Я испытала… отчаяние… дичайшую тоску… опустошение…

«Папа!.. Что же ты наделал?!. Я собирала себя веками, песчинка к песчинке – чтобы приобрести хоть какую-то форму! И теперь мне снова придется миллионы лет лепить себя из того, что ты разбил, рассыпал! Я этого не вынесу!!.»

И тут почувствовала я сзади, на своем затылке, на шее дыхание – теплое, совершенно живое.

«Оставь этот прах, дочка! Не создавай из него снова пустоту. Делай добро!»

«Папа… но здесь нет добра… Здесь только зло!»

«Если нет другого материала, делай добро из зла. Делай добро из того, что есть. Делай добро, дочка!»…

… Я распахнула глаза.

И тут же зажмурилась, ослепленная не светом, а цветом, от которого за века нахождения в сером киселе отвыкла совершенно.

Надо мною нависал тусклый бетонный потолок подвала, но был он такой разнообразный и рельефный из-за наслоений и подтёков, что созерцать его было почти физическим наслаждением. Я под ним… лежала?.. да! – пальцы рук терлись о реальную шершавую поверхность.

И еще я ощутила, как медленно, словно оттаивая от заморозки, возвращается слух.

Повела глазами с потолка вниз – взгляд уперся в железную спинку койки. Да я ж в спальной комнате Гавайца! Класс «эконом»: несколько старых железных и деревянных коек внутри бетонного куба. Но для сталкера, ведущего в Зоне малоспящий образ жизни, – просто рай! Где еще оно можно – упасть и вырубиться в полнейшей безопасности! Тем более, что мне Гаваец обещал замок…

… ага, как же!

Рядом кто-то был!

… И почему это я не удивляюсь?

На соседней койке сидел наёмник Шквал и совершал тэ-о своей навороченной винтовке. Уже и почистил, и смазал, а теперь собирал. Залюбоваться можно, как мастерски и с каким вдохновением вершил он этот любовный акт! Ручаюсь, что женщинам и малой толики этих ласк от него не перепадало! Конечно, для профессионального убийцы оружие – второе «я», но Шквал свою снайперку едва не целовал.

Я встрепенулась. У нормального сталкера всегда в подкорке первой мыслью – где мое оружие?! И лишь второй и третьей – куда попал и что со мной.

Так где мое оружие?!

– От Азота примешь свой ствол, – сообщил Шквал, бросив на меня исподлобья короткий, ёмкий взгляд. Потом он проверил работу затвора, после чего, видимо, всем и совсем удовлетворился и бережно положил винтовку на койку. – Я мог бы и сам отладить, времени доставало. Но предпочитаю по мере сил избегать лишних недоразумений.

А вот это правильно! Свое оружие – или своими руками правь, или отдавай проверенному технику. Никаким друзьям не доверяй. Без вариантов.

– Ну, как ты? – Шквал уперся локтями в колени, наклонился ко мне.

– Я сколько тут валяюсь?

– Четвертые сутки.

– Ох ты ж… – озадачилась я.

– Я носил тебя оправляться, – тут же сообщил наёмник. – А вот кормить пришлось инъекциями.

– У тебя, похоже, есть опыт?

– Любой на выбор, – заверил Шквал. – И в отключке валяться, и выхаживать отключившихся. Какой тебе больше нравится?

Он протянул руку, помогая мне сесть.

– Ты был врачом?

Он покачал головой.

– Нет. Офицером. Спецназ. Особого назначения.

– Особого?..

– Очень особого. Нашим интересом в Зоне был Лиманск.

– В Лиманск люди не могли попасть, – медленно выговорила я, стиснув вспотевшими ладонями край лежака.

– Да.

– И… что же?

– Как видишь, Лиманск открылся. Но из всех наших оттуда вышел один я.

Я смотрела в его глаза. Больше не спрашивая. И не будучи уверенной, что хочу слышать продолжение…

– Я вышел. Но в списках личного состава меня уже не было. Меня вообще в них не было. Как оказалось, никогда.

Шквал встал и потянулся.

Я долго молчала. Потом постаралась тоже встать. Ну, получилось. Правда, немного кружилась голова и дрожали ноги.

– За мной, похоже, уже два Долга Жизни, – пробормотала я.

– Ты это где-нибудь записываешь? Книжечку ведешь, а?..

– Нет, – растерявшись и почему-то сердясь от этого, ответила я.

– Вот и не надо.

– А надо что?! Это же закон Зо…

– А надо – тебе поесть! – повысил голос Шквал. – Сейчас запас глюкозы в крови иссякнет, и будешь ты вести себя, как голодный кровосос. Придется мне в тебя стрелять. Давай-ка в бар!

***

Уже доскребали мы тарелки, как подвалил к нам от дальнего угла Вафля. В том дальнем углу о чем-то плотно совещались в это время Эколог и Дельфин, а рядом со столом стояли пирамидкой три калаша.

– Здорóво! Слушай, Шквал, ты вроде сейчас сам по себе, своей группировке не подчиняешься?.. Да вот, подыскиваем мы с Экологом пару-тройку надежных ребят для одного дела. Есть у нас информация, как раздобыть пси-защиту для прохода через зону Выжигателя. Для этого надо попасть в Припять. А в Припяти сейчас, сам знаешь, кто босс…

И стал Вафля снова про дрейфующую по мертвому городу гигантскую аномалию рассказывать, которая кричит и светится по ночам, как шкатулка с самоцветами. Шквал пока реагировал односложно, а я вообще молчала, меня и не звали.

Слушал, Шквал, слушал, чай свой допил и ко мне повернулся:

– Ты же, вроде, в Припять собиралась?

Вот уж не помню, чтобы я ему об этом сообщала, но подтверждаю, да, мол, собиралась.

Тут Вафлю перекосило так, что дальше некуда, чуть челюсть с салазок не сорвало:

– Вот только бабу свою дома, Шквал, оставь, не до игрушек нам там будет!

Да уж, не учатся некоторые ничему и учиться не хотят! Так и будут свои гендерные лозунги по Зоне развешивать, пока Зона сама их кишки по веткам не развесит!.. Я уже совсем было уйти собралась, но любопытно мне стало, что ему наёмник ответит, особенно про «свою бабу».

– В Зоне нету баб и мужиков, Вафля, – был ответ. – В Зоне есть только сталкеры или трупы. Трупы сам знаешь где, а сталкеры все здесь.

Зачёт!.. Хоть и не вся тема раскрыта, но, может, оно и к лучшему. Закинула я на плечо рюкзак:

– Удачной ходки, Шквал. Храни тебя Зона! Я к Азоту – ствол свой проведаю.

Два шага только и успела сделать, как мне в спину воззвал Эколог:

– А чего так, Судьба?! Не годимся мы тебе в товарищи, что ли? Не теми аномалиями мечены и не теми мутантами кусаны?

Я развернулась и, раз уж развернулась, решила сразу все на места свои расставить:

– Ты, Эколог, когда корешей на переговоры отправляешь, обговаривай им конкретную цель, кого вы там вербуете – экологов, зоологов или кулинаров? Половую принадлежность, возрастную границу озвучь! А то тебе вроде как опытные сталкеры требуются, а Вафле – лишь бы только с яйцами! Определитесь уже, пока я Азота навещаю.

И сколько шла я через пространство бара, столько за спиной грустную речь Эколога слушала:

– Эх, Вафля, Вафля, сколько ещё Зоне тебя месить, чтобы из тебя что-нибудь приличное слепилось!

***

Шли мы за Экологом гуськом, след в след. По обеим сторонам дороги тянулись какие-то мрачные строения – останки то ли складов, то ли мастерских, все уже густо и жестоко заросшее. Наконец, показались двухэтажные жилые дома – с просевшими кровлями, с пустыми глазницами окон. Там, где стекла еще сохранились, смотрелись они все равно мертвыми бельмами.

К одному из таких домов и подвел нас Эколог. Прямо к железной двери в подъезд. Кивнул Вафле: «Давай!», тот сбросил тяжелый рюкзак, извлек из него небольшую болгалку, а затем и аккумулятор. Пристроился пилить ту часть двери, где был внутренний замок. Дельфин оживился, начал давать советы.

– Мы так входим? – уточнил у Эколога Шквал. – Не проще сверху?

И он мотнул головой на разбитое окно над дверью, забраться через которое потребовало бы на порядок меньше усилий.

– Глазастый ты мужик, наемник, – пробормотал Эколог. – Вот щаз зайдем, и сам увидишь, что в Зоне проще.

Пробив в двери дыру, Вафля просунул туда по локоть руку, отодвинул засов, распахнул дверь до упора и надежно, чтоб не закрылась, подпер железным ломом.

Открылся вход в подъезд – слева хлипкая подвальная дверца, справа ступени лестницы, ведущей на этаж. Я сначала не поняла, в чем так измазаны эти ступени. В битуме, что ли? И стены – в подтеках, и перила увешаны какими-то сосулями… Потом дошло…

– Ты по соседству с «мясорубкой» штаб устроил?! – исказившимся голосом уточнил Шквал.

– Не просто штаб, – хмыкнул Эколог, пройдя первым и толкая дверь в подвал. – Тут схрон что надо! И склад тебе, и убежище на все случаи жизни. Только вот инструмент с движком постоянно таскать приходится – дверь, коли закроется, так снова, зараза, зарастает.

В подвале было сухо и сравнительно чисто. У стены стопкой уложены лежаки, стояли ящики с разнообразными консервами, а на добротно сколоченных стеллажах располагалось оружие всех видов и коробки с патронами.

– Ты, случайно, по отчеству не Сидорович? – хмыкнул Шквал. – А может, и вынашиваешь план захвата Зоны?

Тот засмеялся:

– Что уж – Зоны. Лучше сразу всего мира! Мечтать так мечтать… Проходите-ка сюда, к столу.

«Стол» был составлен из примкнутых ящиков, застелен широкой полосой оберточной бумаги. Эколог зажег керосиновую лампу, расстелил посреди стола самодельную карту Зоны.

– Для чего я вас собрал тут, други. Не секрет, что цель наша сокровенная в Зоне – отключить проклятый «Выжигатель мозгов» и дойти до Монолита, до Исполнителя самых сокровенных желаний! Отключение смертельного излучения Радара откроет, к тому же, свободный путь в самое сердце Зоны, к неисследованному «колландайку» артефактов, которых мир еще не видывал. Тот, кто прорвется за Радар, получит возможность реализовать свою мечту или же добыть средства на ее реализацию. Как отключить Радар и при этом не сойти с ума? Давно ходят слухи, что такая защита от воздействия пси-излучения учеными была создана, но потом они ее тщательно засекретили или же утеряли. Поиску средства от пси-излучения посвятила себя в последние годы группа моего друга Комбата. Они сумели найти документы, свидетельствующие о том, что эта защита хранится в особых тайных лабораториях в Припяти или на Янтаре. Так как, к несчастью, информация из этих документов успела утечь и еще в кое-какие руки, мы с Комбатом решили разделиться: он пойдет на Янтарь, я – в Припять. Тот, кому посчастливится раздобыть пси-защиту, оповестит об этом другого, и тогда мы ускоренно двинемся к Выжигателю.

Теперь о нашей задаче. По сведениям Комбата, в Припяти секретная лаборатория расположена под КБО «Юбилейный». Мы подробно изучили схему здания и информацию о том, какие опасности могут подстерегать нас на этой территории. Самое важное тут следующее. Комбинат находится под контролем сильного контролера, а в подвалах обитают бюреры. Насколько мне известно, мимо того контролера еще никто не сумел пройти без ущерба, а вот одного из бюреров сталкеры подстрелили. Таким образом, к нашей цели мы будем пробиваться именно через подвал.

Так как все вы не хуже меня знаете, что такое бюрер, каждый подберите себе из арсенала наиболее подходящее оружие. Сейчас перекусим “на дорожку” и сразу же выходим. Последний Выброс был всего двое суток назад, так что постараемся использовать этот фактор для успешного достижения цели: раньше выйдем – раньше вернемся, и да минует нас Выброс.

Есть вопросы?

– А, кроме бюреров, какие еще «приятные» сюрпризы могут ожидаться? – поинтересовался Дельфин.

– Химеры, – сообщила я. – Припять – любимое место их обитания.

Дельфин открыл рот, да так и забыл закрыть. Эколог с Вафлей тоже на меня уставились.

– Это точно? – немного нервно уточнил Вафля. – Или по слухам?..

– Куда уж точнее, – усмехнулась я. И посоветовала: – Гранатомет с подствольником возьми и даже на толчке не выпускай из рук. Они и на Янтаре водятся, так что у Комбата в этом смысле преимуществ нету, – добавила я персонально для Эколога.

Потом я поднялась и отправилась посмотреть себе что-нибудь полезное, в добавок к винторезу. Тепловизор бы, хороший длинный нож, тот же гранатомет.

– Ты в Припять собиралась для чего? – негромко спросил Шквал, остановившись рядом со мной у стеллажа.

– Домой.

Он замер, некоторое время стоял неподвижно, глядя перед собой.

– До-мой?.. В Припять?!.

– Да. Мы жили там с мамой три года. Когда приехали в Чернобыль, сначала жили на Кордоне, потом… пришлось искать другое место. А так как мама не собиралась прекращать поиски отца, а я отказывалась покинуть маму… В общем, мы обосновались в Припяти. Отсюда уходили в рейды. Сюда и возвращались. И теперь я тоже часто прихожу в Припять. У человека должен быть дом. Даже если его там никто не ждет.

– Так ты знаешь Припять, Судьба?! – воскликнул за спиной Эколог. – Это удача! Значит, знаешь и лучший путь туда?

– Не знаю, лучший ли, – развернулась я. – Но пока что доходила успешно.

Он широко улыбнулся:

– Это судьба! Нам точно повезет, теперь я в этом не сомневаюсь.

***

… Нежное лиловое марево, как вода в стакане, заполняло всё пространство между домами. Это было ирреально красиво. Словно с гигантской елочной гирлянды ссыпанные, переливались, мигали, играли в пятнашки внутри «стакана» огоньки – синий, розовый, зеленый, желтый, красный…

«Шкатулка самоцветов» жила своей непостижимой жизнью посреди улицы Курчатова. Когда мы тихо подошли и остановились за двадцать метров до границы аномалии, то увидали, что на тротуаре неподалеку сидят рядком четыре огромные псевдособаки. Они на нас лишь покосились, не проявляя никакого интереса, и снова неотрывно уставились на переливающийся чудесными огнями гигантский аквариум.

И вдруг собаки синхронно поднялись и понеслись бесшумными тенями за дома.

– За ними, по их следу, живо! – крикнула я, срываясь с места. Эколог и Шквал среагировали мгновенно, а Дельфину Вафля хорошенько врезал между лопаток, чтобы привести его в чувство.

За нашей спиной нарастал очень странный звук – как будто одновременно затрубило стадо слонов или же заревели иудейские трубы, сметая с лица земли Иерихон.

Мы добежали, обернулись и увидели…

… что той части тротуара, где мы только что стояли, просто не стало. Там нежно струилось марево «шкатулки». Не было и половины дома неподалеку от дороги: торчали срезанные блоки, арматура, оконные стекла, перерезанные пополам идеальной «ножовкой», половина фонарного столба с обнажившимися внутри канала кабелями… Над крышей исковерканного дома с отчаянными криками закружились две вороны – похоже, их гнездо пропало в недрах аномалии.

– Она ведь так… всё сожрет, – пробормотал вдруг Вафля. – Всю Припять… потом весь мир…

– Так, – опомнился Эколог. – Покаркай мне… ворона! В какую тут сторону наше Курчатова-семь, Судьба?

Я указала рукой.

В сторону аномалии.

========== Часть 4. ХИМЕРА ==========

– Хочешь сказать, что КБО сейчас внутри «шкатулки»? – глухим голосом уточнил Эколог.

Я кивнула.

Вафля и Дельфин потоптались, потом синхронно перевели взгляд на командира, явно озаренные какой-то идеей.

– Лаборатория ведь под землей, – сказал вдруг Вафля. – Что, если… когда «шкатулка» оттуда уползет и там останется… поверхность… – он повел рукой горизонтально, – и в ней откроется путь вниз, – он сделал рукой нырок, – а мы возьмем да и войдем?..

– Вот бы она и контролёра с бюрерами слопала! – мечтательно добавил Дельфин.

Эколог почесал нос и глянул на меня:

– Что происходит с той частью улицы, где была «шкатулка»? Какая там… «поверхность»?

– Пустырей она не делает, если вопрос об этом.

– А что там получается?

– Припять.

– Какая… в смысле…

– Снова улицы, дома, дороги.

– Постой! Она же… разрушает… Мы сами видели!

– Да. Но обратно выдает целое.

– И… кто-нибудь ходил … в ту «новорожденную» Припять?..

– Один пошел. Да вот пока что-то не вернулся.

– Ладно, – собрался с мыслями Эколог. – Утром посмотрим. Где твое логово, Судьба? Пустишь переночевать?

***

Я положила посреди комнаты несколько кирпичей, выволокла из угла металлический бак и отправила Дельфина в кладовку за углем и щепой для растопки. Когда огонь в баке разгорелся, положила сверху обрезок листового железа, чтобы разогреть на нем консервы и вскипятить чайник.

Когда все поели и убрали железный лист, комната осветилась ярче.

Вафля внезапно поднялся и подошел к стене.

– Все смотрел – это что за рисунки?

Я молчала, обхватив руками колени.

Он обернулся ко мне:

– Твои?..

Я не ответила, глядя на стены.

… Вид из окна на вечернюю Припять.

… Военные вертолеты на зеленой лужайке.

… Мама в камуфляже с винтовкой у окна.

… Трое сталкеров у лесного костра.

… ЧАЭС на фоне грозового неба…

– Давайте-ка отдыхать! – прервал молчание Эколог. – Дежурить будем по очереди. Первая смена…

– Моя, – сказала я, глядя в огонь. – Химеры охотятся с вечера. Потом спят. Если они нас уже заприметили, то нападут в первые два часа пополуночи. Если не нападут, в другие смены можешь ставить кого хочешь.

– А тебе доводилось валить химер?! – с восхищением в голосе спросил Дельфин.

– Пачками, – буркнула я и встала, взяв оружие. – В соседней комнате есть лежаки и доски. Тащите их сюда, здесь будет теплее. Дверь можно закрыть на засов изнутри и снаружи.

Я подошла к окну, выходящему на открытую лоджию, и села на подоконник. С одной стороны шло тепло от печки, другой бок холодил воздух улицы.

– Я с ней на пару в первый караул, – сказал Шквал Экологу. Тот кивнул.