Текст книги "Твою сказку зовут печаль (СИ)"

Автор книги: Вирэт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Ирис слушала, уже не улыбаясь. У нее было странное чувство, словно она шагнула с крыши и всё летит, летит куда-то вниз…

Всё было абсолютно правильно и своевременно, они должны были отселиться, но почему она никогда не задумывалась об этом всерьёз? Обременяли ли они её? Конечно, но только как члены её семьи или очень дорогие друзья… Теперь она снова будет возвращаться в пустую, чистую и тихую квартиру… без этих запахов… где совсем недавно ей жилось так хорошо и уютно в её одиночестве… Что изменилось?..

Она знала – что.

И он это знал.

Не мог не знать…

Он всё про неё знал…

Про ирисы…

И про её желание летать, как птица…

Раз знал про это, не мог не догадаться и о главном…

Потому что пришел сейчас один…

Она посмотрела Регису в глаза.

Молча.

Она должна сейчас что-то сказать?

Или сразу выслушает то, что всё решит?..

И по глазам вампира Ирис прочла ответ…

… Нет, он собирается добавить и словами!..

– Мы очень консервативный народ, Ирис… наверное, это свойство и удел бессмертных, для которых сто лет – как один год, а год – как миг. Я живу уже пятую сотню лет и бóльшую часть своей жизни посвятил исследованию законов мироздания, медицине и алхимии. Таких в вашем мире называют учеными и философами, а то и затворниками. Всё это верно, и это всё, на что я гожусь… Высшие вампиры очень редко создают семьи, что, конечно, необходимо для продолжения нашего рода, но это актуально лишь в том мире, где наш постоянный дом. В Неверленде вампиры стараются жить поодиночке и неявно для людей – в целях безопасности – и чем меньше они к кому-либо привязываются, тем лучше оказывается для всех…

Ирис уже стояла, прижав к груди обе руки. Почему она остается жить?! Тогда… и сейчас…

А сердце всё летело и летело в пропасть, и не могло никак достичь там дна, чтобы разбиться вдребезги… как в тот ужасный день…

… когда они после концерта сидели с Дэрком под навесом у заправки, устало посмеивались и пили кофе с сэндвичами, ожидая по договоренности попутку в следующий город. А за соседним столиком болтали ногами двое ребятишек – мальчик и девочка лет трех, которых мать и отец оставили на несколько минут под их присмотр, чтобы купить пирожные в открытом окне закусочной. Она смотрела на детей, Дэрк – к ней лицом – на трассу, по которой пролетали потоком машины. Все произошло в одно мгновение. Она только успела увидеть, как в каком-то в длинном, немыслимом прыжке отшвыривает он подальше в сторону детей, а под навесы, в то место, где только что был Дэрк и стол с детьми, сметая всё в одну чудовищную кучу, врезается огромный синий джип…

«Твою сказку зовут печаль

Что приходит к тебе по ночам

Говорить тебе о любви

Что осталась в твоей крови…»

Все, что у Ирис теперь оставалось…

========== Часть 5. Распутье ==========

Старые доски причала поскрипывали под ногами. С залива дул пронизывающий ветер, от которого здесь, на архипелаге, некуда было спрятаться. Ветер кружил мокрые снежные хлопья, превращая их на досках настила в темные кляксы.

Ирис села возле самой воды и стала смотреть через залив на усеченный заснеженный конус соседнего острова. Она приходила сюда каждый день, чувствуя грустную душевную гармонию с черно-серой палитрой зимнего побережья.

В эти места они приезжали с Дэрком, когда уставали от шума и суеты городов. Их встречал его двоюродный дядя, которого они называли «Кит Карсон» – старый чудак, путешественник и философ. Он любил повторять слова, что природа – лучший лекарь. Пытаясь честно проникнуться глубиной этой идеи, они подолгу сиживали на этом причале, привалившись друг к другу плечами. И в итоге пришли к выводу, что от этих плеч пользы куда больше, чем от вида угрюмой горы напротив.

Сейчас же, кроме горы, Ирис не к кому было идти. Дядя Кит умер два года назад. Население острова было немногочислено, её историю здесь знали все. И сердечно приглашали – в рок-клуб, в кафе, в гости, звали общаться, читать стихи. Она приходила, общалась, читала. Но каждый раз считала минуты, когда сможет уйти от чужих глаз на эту серую пристань. И думать здесь о Регисе. Собственно, думать было нечего. Нужно было забывать. Забывать его глуховатый голос, природную изящность движений, забавную многосложность речи, пряный запах, который так неудержимо манил ее уткнуться лицом в его шею…

– Наконец ты пришла!

Ирис резко обернулась. За ее спиной на мостках стояла очень странная старуха. Точнее, возраст дамы совершенно не угадывался из-за её странности. Ей можно было дать и тридцать лет, и семьдесят. Бледное узкое лицо, какие-то выцветшие глаза и сухие бескровные губы; на голове – черная фетровая шляпа с линялыми цветами на тулье, из-под которой свисают пряди сивых волос, на ногах – высокие старые ботинки; ветер болтает на худом теле потерявший цвет салоп и серую юбку. Всё словно извлечено из недр заброшенного чердака и припорошено пылью. Старуха стояла сгорбленно, опираясь обеими руками на палку, но высоко приподняв лицо, отчего казалось, что она тянется верхней частью корпуса к девушке. Ирис внезапно стало страшно – как смогла старуха подойти совсем бесшумно по скрипучим доскам настила?..

– Пришла – куда? – отрывисто спросила Ирис, у которой стало перехватывать дыхание.

– К себе, – усмехнулась уголками губ старуха. – С собою-то оно лучше всего.

– Кто вы?!

Старуха промолчала, загадочно улыбаясь и глядя куда-то вдаль. Серые губы сливались с бледными впалыми щеками. Тревога все сильнее нарастала в Ирис. Внезапно у неё мелькнула мысль, что так неслышно может подкрадываться…

– …Смерть?

– «Смерть есть прекращение, полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма», – монотонно процитировала старуха. Потом иронично усмехнулась. – Открою тебе маленькую тайну – не существует никакой смерти! Есть только законы природы, зарождение и отмирание функций организма. Разве то, что ты сейчас чувствуешь – «физиологический процесс жизнедеятельности»? Ты – то, что чувствует и чем живет твоя душа. И очень хорошо, что ты не пытаешься изобразить удовольствие от общения с людьми. Хочешь быть честной с самой собой. Хочешь оставаться самой собой. Твою сказку зовут печаль…

– Откуда… вы знаете?.. Да кто вы такая?!.

– Откуда я знаю твою оду? Но ведь ты сама пела её целый год! И сейчас вновь испытываешь в этом потребность. Я – то, что созвучно твоей душе. Её отзвук. Поэтому твоя душа принадлежит мне!

Ирис поднялась на ноги. Странно усмехнулась:

– Вот как? Хотите сказать – если я покончу жизнь самоубийством…

– Ни в коем случае! Самоубийство – путь в миры ярости и отчаяния. Такие души принадлежат не мне. Разве ты не знаешь законы перехода? В каком состоянии уйдет душа – в такой области и окажется. Дитя моё, будь милосердна к себе! Ты заслуживаешь покой, а не боль. Сострадание, а не агонию. Береги себя. Я жду тебя в моем королевстве, моё любимое дитя.

– Да кто же вы?!

– Печаль.

***

Регис вернулся поздно вечером и принёс с собой запах дождя. Детлафф сидел за столом, освещенным настольной лампой, изучал очередную книгу. Последнее время он заинтересовался военной историей этого мира, поэтому все свободное время посвящал штудированию учебников и энциклопедий. Но, услышав приход друга, тут же положил книгу и обернулся:

– Опять бродил под дождем?

– Мне нравятся вечера в этом городе. Нравится игра цвета и света в витринах и лужах…

Детлафф поднялся и прошел на кухню, погремел посудой. Вынес другу стакан горячего чая с лимоном. Регис благодарно кивнул. Он стоял перед своим мольбертом с неоконченной картиной, задумчиво водил рукой по мокрым бакенбардам и смотрел на полотно, на котором тоже струился дождь, поливая вечернюю улицу и тонкую девичью фигурку в плаще.

Детлафф снова присел к столу. Спросил, не глядя в книгу:

– Надеешься встретить на улицах её?

Регис не ответил. Стал сосредоточенно отбирать кисти. Долго гремел ими.

– Похоже, я крепко обидел её, – наконец пробормотал он. – Но я меньше всего хотел этого! Я испугался, что может возникнуть неловкая ситуация… что она почувствует себя скверно… ну, если вдруг заведет разговор первая… и… я-то ведь точно знал, что ни на что не гожусь… Поэтому я высказался сам… максимально честно и деликатно…

– И о чем ты ей сказал максимально честно и деликатно?

– О том, что не способен любить, конечно! – рассердился Регис. Спокойный тон друга задевал его. – Что не способен ответить на чувства… и что это вовсе не её вина, а только моя…

Детлафф неподвижно смотрел на освещенные страницы книги.

– Ты не её обидел. Ты обидел себя.

Регис замер…. потом с грохотом свалил кисти обратно.

– Что ты имеешь в виду?! – напряженно спросил он.

Детлафф откинулся на стуле и уставился в распахнутое окно, за которым шелестел ночной дождь.

– То, что в тебе тоже зародилось чувство. Мне это было очевидно. Только развивалось оно медленно. Гораздо медленнее, чем это происходит с людьми. А когда оно развилось, оказалось, что ты уже поставил на нем крест.

– Невозможно… – прошептал Регис. – Я не мог… я сотни лет не чувствовал…

Детлафф поднял на него пристальные глаза.

– Начнешь уверять меня, что твои чувства к Королеве Ночи можно сбросить со счетов? Что они ничего не стоили? И что не из-за расставания с ней ты запил настолько, что людям удалось на полсотни лет упечь тебя в могилу?

– Это было так давно…

– Но это было! А значит, ты не застрахован от того, что всё может повториться вновь. И у тебя есть возможность дать мне фору в вопросах любви. Только уже счастливой. В несчастной у нас с тобой счет – один-один.

Регис уже почти не слушал его. Он заходил по комнате.

– Ты считаешь, что я совершил ошибку?

– Ты и сам так считаешь. Ведь ты уже неделю разыскиваешь Ирис по всему городу. Или больше?..

Регис что-то пробормотал. Потом остановился.

– Никто не может сказать, куда она уехала или съехала. Её сосед заявил, что, если я продолжу подозрительно торчать под окнами, он призовет стражу…

– … у них это называется – «наряд полиции»…

– Да. А когда я уверил его, что не замышляю никого грабить, что меня интересует только девушка, он обозвал меня ещё хлеще…

– Могу его понять: за прекрасного принца ты не сойдешь даже издали. Как и я, впрочем… – усмехнулся Детлафф.

Регис постоял… потом сел напротив него.

– Надо тебе ноутбук купить, – сказал он. – В этом мире жители читают книги, которые называются «электронные».

– Я люблю бумагу, – возразил Детлафф. – Она пахнет.

========== Часть 6. Госпожа Печаль ==========

Ирис вернулась в город в пасмурный весенний день, в котором словно отразился день ее осеннего отъезда: те же мокрые улицы, укутанные в плащи и куртки пешеходы, раскисшие газоны. И сама Ирис внешне оставалась прежней. Только теперь ее неизменной спутницей стала Печаль.

Девушка больше не противилась этому, не напрягалась, обнаруживая в отдалении эту странную фигуру. А Печаль с их первой встречи изменилась – её облик стал моложавее, силуэт благороднее, костюм посвежел и больше не выглядел, как старьё из чулана. Теперь это была дама с манерами и обликом аристократки. Она неслышно приближалась в минуты раздумий, мягко и ненавязчиво вступала в беседу. И, слушая её, Ирис, как ни старалась, не могла найти ни слова возражения, словно та говорила из глубин её собственного сердца:

«Дитя моё, на свете нет ничего естественнее и честнее, нежели печаль! Говорят, что миром правит Любовь… о, если бы это было так! Чувства большинства людей мелки, эгоистичны и недолги; твой глубокий сердечный призыв остается в пустоте и вызывает лишь скорбь. Даже если происходит где-то чудо и кто-то обретает бесценную родственную душу – увы, этим миром правит жестокий закон случайных чисел… болезни, войны или потерявший управление джип… – и вот, всё твоё счастье в один миг превращается в боль и агонию! Вспомни, милое дитя, свои первые детские годы и те прелестные стихи, которые ты писала, – что вызывали они в сердцах родителей? Непонимание, пожелание тебе заняться более практичными делами, а то и жестокие слова! Лишь я была рядом с тобою в те минуты, когда ты сдувала с ладоней паутину чулана, куда тебя запирали, обозвав бездельницей; лишь я обнимала тебя, когда ты горько плакала, уткнувшись лбом в холодный оконный косяк!.. Когда же ушла ты из родительского дома с этим мальчиком, когда вселенная в твоих глазах впервые усыпалась сияющими звездами, я должна была отступить и покинуть тебя, но судьбы этого мира жестоки… и вновь с тобою рядом только я, твой единственный друг! Знаю, что прошлые годы ты, как невинный, наивный ребенок, еще заставляла себя верить в чудеса, в то, что твое сердце вновь оценят до самых его глубин и полюбят… хоть и случается такое немыслимо редко! И вот снова она – жесточайшая боль от ненужности, отверженности!.. Будь милосердна к себе, моя драгоценная девочка! Только печаль принесет тебе покой и гармонию. Поверь, что когда нет надежд и устремлений – нет и разочарований! Твоя Муза – Печаль, прекрасная дама Истинной Красоты, Высоты и Одиночества! Ты добра, милосердна и сострадательна, ты сможешь сотворить в этом мире множество добрых дел, но начни же с себя самой, ибо никто так не заслуживает покоя и милосердия, как ты!»

А недавно Ирис обнаружила, что начала обращаться к своей спутнице словом «госпожа», и Печаль стала ещё меньше походить на старую даму. Это была уже красивая скорбная женщина средних лет, одетая в темную одежду безупречного покроя и качества, словно королева в изгнании.

Ирис подъезжала к издательству, когда раздался телефонный звонок. Ей спешили сообщить радостную весть о выходе из печати её книги и предложили забрать в книжном маркете на первом этаже издательства авторские экземпляры. Вскоре она уже держала в руках новенькую книжку с полным собранием своих стихов – красивый уютный томик с названием «Звездными тропами». На обложке они были рядом – она и Дэрк. И всё, что они так любили – вечер, костер, гитара…

Ирис внезапно почувствовала сильную боль – словно кто-то воткнул спицу в самое сердце. А она так надеялась, что боли больше не будет…

– Где он сейчас, госпожа? Вы знаете это?

Печаль тут же возникла рядом, долгим взглядом посмотрела на обложку.

– Нет, – ответила тихо она, высоко подняв брови. – Вероятно, в верхних сферах, в этой самой Вальхалле героев.

– Героев? – изумилась Ирис.

– Да, преумножающих печаль безмерно. Отчаянная храбрость, авторитарность, спонтанные поступки и – скорби тех, кто остается жить.

– И это всё – о Дэрке?..

– Дитя мое, что знаешь ты о детях, ради которых он погиб? Та девочка, не выходя из комы, умерла в больнице спустя два месяца. А мальчик умер через год – от рака. Агония родителей растянулась на год… А твоя – не закончилась и до сей поры… В этом мире никто не может противостоять закону случайных чисел!

***

Но возникшая странная боль не отступала, не замолкала. Работа приглушала её только на время. От боли печаль исчезла, словно испарилась. Ирис заставляла себя вечерами выходить из дома. Бесцельное блуждание по улицам вызывало нежелательный интерес фланирующих мужчин, равно как и одинокое сидение в кафе. Она выбрала шопинг. Карусель этажей и эскалаторов супермаркетов, рассеянное осматривание витрин и прилавков. Она блуждала в торговых залах, добиваясь бесчувственной усталости в душе и теле. Придти домой, упасть и сразу уснуть – без мыслей, без этой разрывающей сердце боли! – какое милосердие!

В этот бутик она зашла случайно. Ей всегда нравился его теплый приглушенный свет, деревянные лари и полки, на которых была выложена одежда в стиле кантри.

Напрасно она сюда зашла! Зал словно еще хранил тени и запахи Региса и Детлаффа после последнего их совместного посещения. Тут взгляд Ирис упал на фланелевую рубашку, которая так понравилась тогда Регису. Она протянула руку и погладила её, как мягкого зверька.

Повернулась.

И увидела в конце зала Региса.

Он медленно шел к ней.

Ирис показалось, что она заснула и видит сон.

В мягком полумраке бутика все стены, стеллажи, лари, посетители словно сдвинулись, отдалились, смазались – как отражение за влажным стеклом.

Регис подошел. Его лицо было грустным и напряженным.

– Ирис…

Она смотрела на него.

Она одновременно желала и умереть, и смотреть так всю оставшуюся жизнь. Вдыхать его запах, от которого обрывалось дыхание…

Только боль стояла в сердце, как раскаленный нож. И от этого невыносимо трудно было дышать.

– Я совершил великую ошибку. И только уйдя, понял это. Я боялся привязать к тебе сердце. Не верил, что смогу любить. Не верил, что смогу быть любимым. Но теперь понимаю, что всё это только пустые слова и отговорки. Я не могу без тебя. В любой толпе я ищу твой силуэт, на любом стекле – твое отражение. Мне везде слышится твой запах, твой голос. Мое сердце желает биться рядом с твоим.

Она не могла больше переносить взгляд умоляющих антрацитовых глаз, отвернула лицо, но как было вырвать из памяти звуки любимого голоса, которые всё существо её впитывало в себя, как иссохшая почва влагу!

– Эмиель… Я целую вечность приучала себя жить без надежды. Целая вечность, наполненная одной лишь болью безнадежности… И в какой-то момент оказалась за чертой невозврата. Во мне не осталось ничего, кроме печали. Ничего от прежней, живой Ирис. Я слушаю твои слова и – не понимаю их… Словно ты говоришь сейчас над гробом… кому? зачем?..

Он долго молчал, осознавая. Потом грустно ответил:

– Значит, я проведу оставшуюся жизнь, прижимая к сердцу надгробие. То, что я заслужил.

Ирис посмотрела ему в лицо:

– Зачем? Ты-то живой…

Она обогнула его и пошла прочь из этого бутика, сквозь карусель коридоров, этажей и эскалаторов супермаркета.

На одном из витков карусели из палитры пятен и силуэтов выделился мужчина в черном, пересек её путь, приблизился.

Детлафф.

***

– Здравствуй, Ирис. Регис ищет тебя.

– Здравствуй. Мы виделись.

Он пошел рядом, посматривая на неё. Витрины и люди вокруг по-прежнему смазывались в калейдоскоп цветов и контуров.

– Как ты? – спросила она.

– Лучше. Но еще нужно время, чтобы одолеть боль до конца.

– Почему мы влюбляемся в тех, кому не нужны?! – глухо вырвалось у девушки.

– Регис думает иначе, – возразил Детлафф.

– «Регис думает…» Если бы он чувствовал иначе, он иначе и поступил бы…

«Он не отпустил бы меня… не позволил бы мне уйти после того, как я призналась, какую боль испытывала от потери его…» – добавила она мысленно.

Детлафф не отводил от нее внимательных глаз. Она вспомнила, что высшие вампиры умеют понимать мысли, но сейчас ей это было безразлично.

Они вышли из торгового центра в сиреневое марево вечера.

– Я буду рад, если ты согласишься погулять со мною этим вечером.

Она молча кивнула. Подумала, что ее душевное состояние, этот лилово-фиолетовый вечер и скорбный Детлафф как нельзя лучше гармонируют между собою.

Они дошли до городского парка и долго бродили по фиолетовым аллеям, еще не озаренным фонарями, над которыми сияло вечернее лазоревое небо. Контуры древесных крон вырисовывались на нем причудливыми арабесками.

Над одной из аллей они наткнулись на плачущего мальчика. Он стоял под деревом и горько всхлипывал.

Детлафф присел перед ним на корточки:

– Что случилось?

– Это Ким! Он забросил мою лошадку на дерево! Мама сказала, что уже ничего не поделаешь! Что она отдаст мне кимового Огонька! И они ушли на карусельки… А я не хочу!! Как же Душечка?! Она так и будет погибать на дереве?.. Её будут клевать вороны? Дождь мочить?..

Детлафф помедлил, потом посмотрел на Ирис.

Она поняла его. Обняла мальчика за плечи.

– Всё будет хорошо! Твоя лошадка к тебе вернётся. Пойдем, покажи мне, где твоя мама. Ты добрый мальчик, и таким всегда помогают волшебники! Ты веришь в добрых волшебников?..

Через несколько минут их догнал Детлафф. Протянул мальчику его игрушку. Тот быстро вытер слезы, взял, осмотрел со всех сторон и – просиял. Поднял восторженные глаза на Детлаффа:

– Вы – добрый волшебник?!

– Главное, ты оставайся всегда добрым мальчиком, – ответил Детлафф.

Он проводил ее до дома. Всю оставшуюся дорогу Ирис ощущала, как чувство острой боли в её сердце замещается теплым сочувствием к спутнику. Несмотря на неизжитую личную трагедию, Детлафф нашел в себе силы и участие, чтобы постараться помочь ей, другу и незнакомому мальчику в парке!

– Если ты захочешь, мы сможем погулять и завтра, – предложил Детлафф. – А сегодня я поговорю с Регисом. Поверь мне – у вампиров чувства развиваются совсем иначе, нежели у людей. Сотни лет может казаться, что ты совершенно не способен любить. А когда это случится, ты не будешь понимать, что с тобой происходит. Не будешь знать, как вести себя, как правильно поступить. Думаю, именно это происходит сейчас с Регисом… Как происходило и со мной… А искра в сердце начнет стремительно расти и захватывать все твое существо, зажжет… и когда-нибудь спалит тебя беспощадно, как лесной пожар… до головешек, до золы…

Он замолчал, точно его скулы свело болью.

Ирис взяла его руку обеими руками. Она была холодная, как остывшая зола, и очень тяжелая.

– Мне жаль, что тебе достался такой злой огонь, Детлафф! Ты этого не заслуживаешь!

Он посмотрел ей в глаза и покачал головой.

– Огонь – это всегда огонь, Ирис. Он не добрый и не злой. Огонь сжигает. Да, он может и просто греть. И потому им можно… пользоваться. Но потом наступает момент, когда ты должен войти в него целиком! Отдать ему всего себя! Иначе… это не любовь, а просто не знаю, что такое…

– Ты всё еще любишь её? – тихо спросила Ирис через долгую паузу.

Он покачал головой.

– Нет. Я забыл, что это такое. Забыл. Теперь я просто пепел…

========== Часть 7. Королевство Печали ==========

Небо над старым парком потемнело, надвигалась гроза. Ветер гнул кроны деревьев, гонял по пустым аллеям прошлогоднюю листву. Редкие фонари слабо освещали дорожки, многие закоулки просто утопали в темноте. Выплывающие из темных глубин парка силуэты статуй заставляли Ирис вздрагивать, неосознанно жаться к Детлаффу. Что-то тревожное, гнетущее было для неё в этой прогулке, но её спутник, погруженный в свои мысли, был совершенно спокоен и не выказывал никаких опасений. Тогда Ирис решилась и крепко сцепила пальцы на его запястье. От запястья вампира по её руке волной пошла сила, и сразу же наступило успокоение, чувство полной защищенности. Детлафф удивленно взглянул, но, видимо, понял причину и кивнул ободряюще.

Тут Ирис заметила, что ветер стих. Однако тишина не наступила, потому что зазвучала тихая музыка, напоминающая красивый старинный менуэт, и воздух аллеи стал сгущаться, шевелиться, обретать формы и цвет. Вокруг них заклубились фигуры танцующих фантастических существ – женские и мужские силуэты, приседая, изящно кланяясь друг другу, кружась и взмахивая руками, медленно двигались в грациозном танце. Вместо деревьев проступили уходящие в бесконечную высь стены узкой и длинной залы. Менуэт постепенно перешел в прекрасный сумрачный хорал, полный невыразимой, завораживающей печали. Танцующие пары поглядывали на них – Ирис видела на некоторых женских лицах миндалевидные глаза ланей, у мужчин – украшенные лентами рога сатиров, в воздухе плавно двигались руки с длинными пальцами, оканчивающимися когтями, а ноги некоторых танцоров постукивали острыми копытцами. Ирис находила все это невообразимо прекрасным, ее тянуло двинуться вглубь сумрачной залы – в танце, именно в этом чарующем танце!

Она уже шагнула вперед, но тут руки Детлаффа перехватили её за плечи. Ирис обернулась и изумленно глянула в его лицо – хмурое, с жестко опущенными уголками губ. Что это значит?!

Он покачал головой: «Регис!»

Она вновь изумилась. Регис?.. какой еще Регис?!.

А потом рассмеялась – он не сможет не пустить ее домой! Это ЕЁ дом, ЕЁ замок! В глубине залы, на своем высоком троне их ожидает прекрасная королева – ее возлюбленная мама! И чем больше мрачнел Детлафф, тем сильнее и увереннее становилась Ирис. Она улыбнулась, положила руки ему на грудь, погладила пальцами холодную черную кожу сюртука. И твердо сказала:

– Нет, это именно то, что нам надо! Я думала, что вернусь одна, но оказалось, что привела и тебя! Это ведь наш мир. Твой и мой. Мы с тобой оба – подранки жизни, дети печали. Только здесь мы сможем обрести покой и счастье. Идем же! Танцевать! Как я хочу танцевать!..

Она потянула вампира за собой, и Детлафф шагнул за ней в ряды танцующих…

… Какой бесконечный чарующий танец!.. бесконечный скорбный хорал завораживающей музыки… Стены залы растворились, и они танцевали уже на площадке, окруженной сумеречным пространством Королевства Печали – черный бархат до самого горизонта, усыпанный кроваво-красными рубинами, покрытый красивым темно-пепельным небом без единого проблеска света. Воздух – словно мягкий велюр, ласкал, погружал в блаженный покой. Ирис расслаблено обняла Детлаффа, улыбаясь, смотрела в его пристальные глаза, которые он не спускал с нее весь вечер. Она уже почти не помнила, кто он и кто она сама, ей хотелось сейчас только одного – сладкого покоя и вечного забытья в сильных объятиях этого красивого печального мужчины…

… Ударом кинжалов его когти пронзили ее запястье! Вампир обхватил обмякшее от боли тело девушки, другой рукой полоснул воздух по дуге: раздался резкий звук рвущейся материи, треск дерева, скрежет камня. Черное пространство дрогнуло, но устояло. Тогда он впечатал в то же место светящуюся синим светом руну, прорычал на странном жестком языке то ли угрозу, то ли заклинание, а потом добавил боковой вышибающий удар ногой.

Поверхность, на которой они стояли, опрокинулась на шестьдесят градусов, и они полетели вниз, в бесконечный колодец. В глазах Ирис мелькали изломы стен, камни, корни, сучья, ее тело врезалось, билось, от шока она не могла даже закричать. Детлафф изловчился упасть на дно раньше неё, рывком притянул на себя тело девушки, смягчив таким образом для нее удар приземления.

… Боль, боль, одна боль… она корчилась от боли в груди, не в силах вздохнуть…

Рядом корчился и Детлафф, пронзенный насквозь обломком скалы, о который она только ушиблась. Когда он, наконец, отодрал себя от каменного штыря, Ирис не сдержала рыдания, глядя, как вампир, стоя на четвереньках и зажимая одной рукой сквозную рану, поливает всё вокруг себя кровью… Но вскоре его рана, действительно, затянулась сама собой, Детлафф подтянулся к ней, внимательно осматривая ее раны и ощупывая конечности:

– Как ты?!

– Пока не знаю… – простонала она, – так болит всё…

Он помотал головой:

– Моя вина!.. Надеюсь, что ничего серьезного… Ты сможешь встать?

Она попыталась, но не смогла и только заплакала.

Тогда Детлафф поднял ее на руки и стал карабкаться по завалам наверх.

Сверху в шахту падал солнечный свет, значит, был и выход. Откуда этот свет, подумала Ирис. Сейчас же глухая ночь…

Но наверху был яркий летний день.

Золотое солнце заливало светом цветущую долину, окаймленную каскадом синеватых гор. На западе, в окружении цветущих виноградников, раскинулся старинный город, украшенный великолепным многоярусным замком, за которым ослепительно сверкало море.

– Что это? – слабым голосом спросила Ирис. – Ваш Неверленд?

– Боклер! – как проклятие, процедил Детлафф.

========== Часть 8. Боклер ==========

Сказочный Боклер – райское место для любителей солнца, вина и любви!

Кто бы мог подумать, что именно в Боклере ей придется умереть? И вовсе не под прекрасным звездным небом Туссента, которое так романтично описывал в свое время Регис, а под гнилыми балками какого-то заброшенного амбара, куда Детлафф принес её изломанное тело и с трудом устроил на охапке соломы. Даже не глядя на его почерневшее лицо, девушка понимала, как малы ее шансы. Дышать она могла с трудом и только полусидя, от сильной боли в груди едва сдерживала громкие стоны, пульс зашкаливал, в легких булькала кровь..

Отлучившись на полчаса, Детлафф раздобыл где-то вино, оливковое масло и немного полотна для перевязок, промыл, помазал и забинтовал её проколотую руку. Потом постарался скормить ей какие-то крупные горькие ягоды, обладающие, по его словам, обезболивающим и противовоспалительным действием. Ирис с трудом разжевала несколько штук, запила глотком вина. Через несколько минут ей действительно стало легче, но девушка понимала, что никакими ягодами перелом грудной клетки исцелить не удастся. Детлафф тоже это понимал. Он опустился рядом на колени, крепко сжал её руку.

– Не кори себя, – сказала Ирис, глядя в его горестное лицо. – Для меня это лучший выход. Так тяжело жить с одной болью в душе!.. А сейчас… мне почти хорошо… когда душа уже не ноет, не тоскует…

– Не понимаю, откуда – Боклер?! – прорычал Детлафф. – Я пробивался домой! Не в этот чертов Туссент, где я – как затравленный зверь, где каждый рад бы кинуть в меня камнем! Что за черт здесь мухлюет?! И до Региса никак не могу дотянуться…

– Ты хотел попасть домой… а попал сюда… Но разве твой дом – в моем мире?

Детлафф удивленно взглянул на нее. Потом нахмурился.

– Хочешь сказать…

– Я не знаю… как там работают ваши порталы и заклинания… но ведь что-то притянуло тебя именно сюда… что-то… или кто-то…

– Кто-то?! Во всем Туссенте едва найдется пара душ, что отнесутся ко мне со снисхождением!

– Кто эта пара?

– Один – ведьмак. Геральт из Ривии.

– Ведьмак?.. Колдун?

– Он воин, – мрачно возразил Детлафф. – Его ремесло – защищать людей от местных чудовищ. К которым причисляют и вампиров… Друг Региса.

Девушка вспомнила некую «личность, которую власти Неверленда наняли для противодействия…»

– А кто еще?

Детлафф помялся.

– Ещё – одна девушка… Когда-то мне удалось предотвратить её самоубийство. А спустя годы… она нашла меня в Боклере…*

– И она ждет тебя?

– Я обещал вернуться после битвы, – угрюмо выговорил вампир. – Не знаю сам – зачем.

– Вернулся?..

Детлафф отвернул лицо.

– Ты не вернулся… не смог преодолеть недоверие к людям… Регис был прав… Если бы ты смог подружиться… с кем-то из людей… ты смог бы оценить их… их верность… их любовь… их доброту…. Мне жаль, что я не успела стать твоим другом, Детлафф… Быть может… та девушка…

Вампир прямо посмотрел ей в лицо.

– Успела, – хрипло сказал он. – Но с моей стороны у тебя вместо друга оказался такой идиот!

– Обещай мне… – из последних сил, задыхаясь, проговорила Ирис, – что… когда ты меня похоронишь… то найдешь эту девушку!.. найдешь… любой ценой…

В её глазах всё потемнело от удушья… и губы не смогли выдавить больше ни звука…

– Сначала я убью его самого! – ответил Детлафф голосом Региса. – Потом сожгу до пепла, а пепел развею над Тесхам-Мутна! И пусть, кто хочет, эту дурную пыль регенерирует!.. Живее помогай!

Ирис почувствовала, как разжимают ее челюсти, и по немеющему языку, по нёбу скользнуло что-то острое и ледяное. Но глотать она была уже не в состоянии.