Текст книги "Замуж по залёту"

Автор книги: Виолетта Стратулат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5 – Ульяна

***

С жуткой головной болью я складываю подушки друг на друга, и, откинувшись на них, прикрываю глаза. Кровь продолжает пульсировать в висках и затылке, тяжесть давит на лоб. Разговор с Оболенским снова окунул меня в ад… Захар словно издевается надо мной, проверяет реакцию, пытается довести до белого каления. Чего он хочет? Чтобы я потеряла ребёнка, и не нужно было в него «вкладываться»? Захар четко показал свою позицию, так что можно уже оставить меня в покое. Ведь так? Но нет же, он никак не успокоится! Теперь ему необходим ДНК-анализ!

По коже бегут мурашки, когда я представляю, что со всем этим легко можно покончить, сделав аборт. Я и последние пары едва досидела, думая о чем угодно, только не об учёбе. Лучше бы прогуляла их: всё равно практически ничего не записала и не запомнила. Даже Арина, моя единственная подруга в группе, часто украдкой интересовалась:

– Что случилось?

Но я лишь отмахивалась, что все в порядке.

А что я могла ей ответить?

– Арин, понимаешь, я беременна от Оболенского! Да-да, от того самого популярного магистра из богатенькой семьи, по которому все старшекурсницы вздыхают. Как так вышло? Да долгая история…

Это смешно. Я даже не сделала для себя выбор – рано рассказывать о беременности, которую пока не решила оставлять. Но и тайное рано или поздно становится явным – вечно скрывать мне не удастся.

Я хватаюсь за лоб, потому что боль усиливается, массирую подушечками пальцев виски, но это не помогает улучшить состояние. С горечью выдыхаю, открываю глаза и переворачиваюсь набок. Мне так страшно. Сколько я уже беременна? Две недели? Три? Четыре? Пять? С какого периода вообще можно наверняка точно утверждать о наличии беременности? А когда начались эти «свидания» с Захаром? Вроде бы месяц уже накапал… Или больше? В горле встает ком, когда я осознаю: сколько глупостей совершила. И чем только думала? Не головой уж точно…

Утром я сдала кровь по направлениям, выданным врачом-гинекологом. Кажется, тот анализ, который определяет уровень гормона ХГЧ, поможет установить срок. Узнаю количество недель, результаты мазков и сразу же скажу врачу о своем решении. Времени, правда, немного – две недели…

Я скидываю ноги с постели и тянусь к сумке, находящейся на тумбе. Больше нет сил терпеть боль, поэтому лучше выпить таблетку. После сдачи школьных экзаменов и потраченных на них нервов у меня часто появляются головные боли, поэтому лекарства и воду стараюсь носить с собой. До меня доходит осознание, что компоненты обезболивающего могут оказаться вредными при беременности, и я проверяю противопоказания. Не нахожу ограничений, но на всякий случай захожу в интернет с телефона и вбиваю запрос по данному лекарству. Во многих статьях указано, что оно не несет вреда для плода, если головные боли эпизодические. И я успокаиваюсь, запиваю таблетку водой и снова забираюсь в постель, укутываясь пледом.

Ладно, Захар… Его нападки вполне можно понять, но поведение Вити слишком странное. Он так легко отреагировал на мою беременность, начал помогать. Слишком уж покладистым он стал, ведь брат, которого я знаю, давно бы принял воспитательные меры и для меня, и для Захара, потребовал бы разъяснений, а Витя просто принял всё как должное. Он всегда обо мне заботился, поэтому его нотации были неизбежностью, а теперь… Сейчас опеки брата для меня слишком много. Я боюсь, что он расскажет родителям или начнёт мучить меня вопросами, на которые сама не знаю, что можно было бы ответить. Все мысли смешались. Мог ли он что-то задумать?..

С нашими-то родителями лучше всего будет сделать аборт. Этот ребёнок, крошка, которая поселилась внутри меня, никому не нужен, кроме своей мамы. Вот только растить ребёнка без поддержки – не только финансовой – я не смогу. Витя, конечно, станет помогать, но у него же своя семья. А если я всё-таки решусь рожать, то должна буду забыть о себе, ведь академический отпуск не спасёт – один год погоды не сделает, – а платить за учёбу при переводе на заочное я попросту не потяну. Могла бы, конечно, забрать документы и наплевать на диплом, хотя бы на тот срок, пока ребёнок не подрастёт, чтобы отдать его в садик. Вроде бы восстановиться можно в течении трех лет, а первый курс я должна успеть закончить… Вот только вопрос: смогу ли я найти хоть какую-нибудь работу, чтобы обеспечить малыша всем необходимым? У меня есть красный аттестат об окончании школы и золотая медаль, но они не помогут при трудоустройстве. Нет диплома со специальностью – нет работы.

Я горько усмехаюсь собственным мыслям. С самого детства мечтала о счастливой семье, о детях, которые будут расти в любви и заботе обоих родителей, но теперь этому не случиться.

Стук снаружи отвлекает меня от размышлений и заставляет вздрогнуть. Я смотрю на дверь, из-за которой выглядывает мама. Несколько прядей завитками выскальзывают у нее из пучка, собранного на затылке.

– Уль, скоро Витя с Олесей приедут, помоги мне накрыть на стол, – просит она.

Мама щурит голубые глаза и входит в комнату.

– Ты что такая бледная? Плохо себя чувствуешь?

– Голова болит, но я уже выпила таблетку. – Я растягиваю губы в улыбке, чтобы она не переживала понапрасну. – Наверное, усталость из-за промежуточной аттестации.

Кажется, мне удается выглядеть достаточно радостной, и мама успокаивается, а затем снова скрывается за дверью.

Почему-то этот визит брата заставляет меня нервничать… Ну, не решил же он рассказать всё родителям? Нет, он бы со мной так не поступил!.. И не поступит.

Я тяжело проглатываю слюну, успокаивая себя тем, что он едет с Олесей, – значит, просто повидаться и поужинать вместе… Я наспех переодеваюсь в домашнюю одежду и иду на кухню, чтобы помочь маме.

Надеюсь, этот семейный ужин позволит мне отвлечься от всех этих ужасов.

Мама наготовила кучу вкусняшек, и я прикусываю губу, ощущая, как во рту скапливается слюна, а запахи еды, витающие в воздухе, дразнят желудок. Не ела сегодня ничего: дома не успела позавтракать, потому что пришлось выйти раньше, чтобы оказаться одной из первых в очереди на сдачу крови и успеть на пару, а в обеденный перерыв из-за встречи с Захаром только перекусила булочкой с апельсиновым соком. У меня в животе начинает урчать – я «ворую» ломтик сыра из тарелки и с наслаждением прожёвываю его.

– Уль, ну нельзя немного потерпеть? Приедут Витя с Олесей, и сядем вместе за стол.

Мама, хмурясь, кладет нож на разделочную доску и пронизывает меня взглядом. Она не любит, когда таскают еду из тарелок, а потом, сытые, не притрагиваются к ужину.

– Мам, да ты тут целый пир устроила! Потерю одного кусочка сыра никто не заметит, а дочка твоя спаслась от голодного обморока.

Я поглаживаю ладонью по животу, показывая, как в рекламах про пищеварение, что, благодаря спасительному кусочку сыра, мне стало намного лучше. Меня передергивает, когда я понимаю, насколько двусмысленным выглядит этот жест. Теперь мне необходимо заботиться не только о себе, но и о малыше, чтобы он рос здоровым. Нужно хорошо питаться – никаких больше кратковременных перекусов.

– Окружающие не заметят, но я же вижу, – укоряет мама с улыбкой на губах и, опустив взгляд, продолжает нарезать сыр. – Я так рада, что Витька приедет. Так скучаю по нему.

– Да, я тоже, – киваю я, а на душе неспокойно.

Чувство тревоги заполняет и душит; пытаюсь отключиться от собственных мыслей, наводящих жуть, но, кажется, легче не становится. Витя ведь всегда заботился обо мне, ну не сможет он взять и подставить меня, не обговорив всё? Ведь так?

– Помощь нужна? – входит в кухню папа с серьёзным видом, от которого меня бросает в дрожь.

Он всегда был такой – серьёзный, строгий, принципиальный. А когда одет официально, то будто сама попала под суд, и папа – прокурор моего дела. По спине бегут мурашки, и я передергиваю плечами.

Мы успеваем накрыть стол как раз к приходу Вити и Олеси. Мне достается почетная миссия впустить их, пока мама занимается последними приготовлениями. Жена брата, рыжеволосая красавица, смотрит на меня с сожалением и обнимает, а затем, отстранившись, улыбается со словами:

– Выше нос!

Я раскрываю губы и вскидываю брови от удивления. Это ей брат уже всё рассказал о беременности? Или она просто решила подбодрить меня? Смотрю на Витю с укором, но тот ничего не замечает, да и расспросить Олесю я не успеваю, потому что в коридор, счастливая, выходит мама.

– Ну хорошо, что приехали! А то мы так расстроились, когда в прошлый раз ты позвонил и отменил нашу встречу! – начинает хлопотать она вокруг брата.

Мне даже немного завидно, хоть я и понимаю, что всё внимание достаётся Вите по той причине, что он живёт сейчас не с нами, а приезжать часто у него не выходит из-за работы.

– Прости, мам, просто позавчера в последний момент узнал, что надо на работу… Выдернули, ну ты знаешь, как это бывает.

– Да ничего-ничего! Главное, что приехали!

Мама крепко обнимает Витю, а мы с Олесей переглядываемся. Она, видимо, немного смущена, и я хватаю ее под локоть, получая в ответ благодарную улыбку. Хорошую жену выбрал брат. Как вспомню их свадьбу, так на душе светлеет. Хорошая они пара.

Отец выходит из комнаты и здоровается с Витей крепким рукопожатием. У меня аж сжимается всё внутри. После смерти Витиного родного отца папа принял брата как своего сына и растил как настоящего мужчину.

– Без «лишних сюсюканий», – как всегда говорила мама.

Ко мне папа относился мягче, но чаще попросту игнорировал, словно не знал, как можно проводить время с дочерью. Меня все устраивало, потому что в те редкие моменты наедине я его побаивалась.

Мама зовет всех к столу, так как, по ее словам, «нечего толпиться в коридоре». Витя помогает Олесе сесть, выдвинув для неё стул, затем начинает накладывать ей еду, спрашивая, что именно она хочет… Я радуюсь за них, но в то же время завидую. Чувствую себя опустошённой. Такое ощущение, словно у меня сердце вырвали и оставили куклой.

Я плюхаюсь на стул, а аппетита нет. Если не поем, то мама точно расстроится, что я таскала еду украдкой, пока она готовила. Дело сыром не кончилось. Рыбные котлетки оказались тоже очень вкусными. Я накладываю себе немножко отварного картофеля с зеленью и пару салатиков.

– Олесь, может тебе ещё положить? – спрашивает Витя, ставя возле жены тарелку.

– Спасибо, – мило смеётся Олеся, – но я и это не осилю.

– А салфетку! Я забыл тебе салфеточку положить…

– Ви-и-ить! Я сама… – смотрит она на него и смущённо улыбается.

Немного странно видеть брата настолько заботливым. Он весь сияет от счастья. Понимаю, что у меня так никогда не будет: Захар совсем другой – он не умеет заботиться о других и обо мне точно не станет. Даже не верит, что ребёнок от него.

Отец открывает вино и протягивает Вите, но брат покачивает головой.

– Нам нельзя, спасибо. Я за рулём, а Олеся… Олеся… – Брат улыбается, смотрит на меня, а затем обнимает жену за плечи. Этот взгляд почему-то бросает меня в дрожь, и я нервно ожидаю, что скажет Витя: – В общем, мы ждём ребёнка!

Воздух выбивается из легких, губы раскрываются, хватая кислород. Я опускаю вилку на тарелку, так и не откусив ни кусочка. Почему он мне не сказал раньше? Зачем было так поступать с родной сестрой?!

– Ой, как здорово! – восхищается мама.

– Молодцы, – кивает папа и одобрительно хлопает сына по плечу, будто тот прошел важное испытание в жизни.

Олеся радостно улыбается, а Витя продолжает стоять и смотреть на меня сверху вниз. Он словно давит своим взглядом, подначивает сказать правду.

– Дорогие мои, я так рада! А какой срок? – интересуется мама.

– Семь недель. Мы решили рассказать, как я сдам все анализы, – отвечает Олеся.

Слова тонут, будто в тумане. Глаза застилают слёзы. Эмоции захлёстывают, и я не могу совладать с ними: подскакиваю на ноги, желая уйти, но брат останавливает, ухватив за руку.

– Ты не рада за нас? Ты скоро станешь тётей, Улька!

Эмоции душат меня, а губы начинают дрожать. Витя специально это сделал. Он провоцирует, чтобы я прямо сейчас рассказала о своём положении. Медвежья услуга, Вить, неужели сам не понимаешь? Такое ощущение, что он пытается разрушить меня окончательно, наказать за то, что залетела вот так…

– Поздравляю, – выдавливаю я сквозь зубы, выдёргиваю руку и делаю шаг в сторону, надеясь скрыться от обрушившихся новостей.

Нет, я правда рада, но заставлять меня?.. Мама с папой никогда не отреагирует так же на мою беременность. Я – первокурсница и не замужем. Мой ребенок не нужен своему отцу…

Слышу, как мама возмущается моему поведению, что я веду себя по-детски, будто бы ревную брата к его семье. Но это не так.

Я хочу скорее уйти и скрыться в своей комнате, но Витя бросает в спину:

– Может, и ты расскажешь?

Сказать, что я в шоке, – не сказать ничего. Меня начинает колотить. Я гневно сверкаю на брата взглядом. Совсем с ума сошёл? Головой ударился от счастья, что жена забеременела? Ну, спасибо, братец! Я думала, что ты – моя опора, а ты?.. Кто ты?!

Мама подходит ко мне и взволнованно смотрит.

– Милая, что случилось?

Она обнимает меня, а я задыхаюсь от слез. Выплёскиваю всю скопившуюся горечь, переходящую в рыдание, но вскоре успокаиваюсь. Мне не скрыться. Выхода нет.

– Я бе… бере… беременна.

Мама открывает рот и, шокированная, замирает. Я съеживаюсь, боясь услышать что-либо гневное или осуждающее. Слышу сзади радостный голос Олеси:

– Это же здорово! Родим почти в одно время!

Но её слова сменяются скрежетом зубов папы:

– Докатились! Приехали, мать его! Не такую я дочь растил… Не такую! – бормочет он, из-за чего мне становится только хуже.

Ноги становятся ватными, голова кружится.

Мне плюнули в душу все, кого я когда-либо любила.

– Ульяна, садись, расскажи всё, – поддерживает мама, и я возвращаюсь к столу.

Кошусь на Витю, давая понять, что пользы от его слов нет никакой. Чего добился-то? Радуется? Только все разрушил!

– Что за парень? – громогласно спрашивает папа и, не дожидаясь ответа, добавляет: – Кто его родители? Почему ты ещё не познакомила его с нами?

Эти вопросы окончательно добивают. Я покачиваю головой и встаю на ноги, потому что больше не могу находиться здесь.

– Ребёнок только мой! У него не будет отца! И знакомить вас не с кем! – Я решаю разрубить этот узел одним махом. Не узнаю собственный взвинченный голос, противно режущий слух. – Простите, но я пойду! У меня учёба – нужно готовиться!

Глава 6 – Захар

***

Я медленно плетусь к выходу из института, покачивая в руке папку с бумагами. Который день приходится приезжать по пустякам, словно я снова обучаюсь на бакалавриате. Слава Богу, что удалось, наконец, устаканить все серьезные вопросы насчет теоретической части магистерской диссертации. Повезло же с преподом – ничего не скажешь: другие нормально всё по электронке проверяют, а этому на бумаге подавай каждый раз и, как ткнёт носом в ошибки, исправляй, печатай снова и неси на проверку, чтобы он ещё нашёл какой-то о-очень серьёзный казус. В следующем же абзаце! Но я уже задолбался и могу, наконец, выдохнуть с облегчением, потому что остались только мелочи вроде грамматики и пунктуации. И так старался на опережение перепроверять, чтобы прикопаться было не к чему, но, видимо, не срослось.

Это с теорией сколько заморочек вышло, а что тогда выйдет с исследовательской частью? Перепроходить практику придется?

«Я пересмотрел вашу магистерскую диссертацию и понял, что мы с самого начала работали не в том ключе. Необходимо исследование в другой сфере», – передразниваю я мысленно преподавателя. Тьфу… Доцент. Человек старой закалки. Всё понимаю, но как иногда сложно с такими чопорными людьми.

Я шумно выдыхаю и замираю на месте, потому что слышу быстро приближающийся цокот каблуков со спины. В любопытстве разворачиваю корпус, но женские ладони ложатся на глаза прежде, чем я успеваю рассмотреть хозяйку. Дурацкая бабская привычка – тыкать пальцами в лицо без предупреждения. В «угадайку» поиграть приспичило. Я накрываю одну из ладоней своей и стискиваю пальцы, а девчонка сразу прячется за спину и прижимается грудью, чем еще больше раздражает. Стряхиваю с себя ладони и оборачиваюсь.

Надя, девушка с которой я когда-то пару раз потусил, стоит и широко улыбается. Я окидываю ее взглядом: короткое черное платье в облипку, черные чулки и туфли на высоких каблуках – будто в клуб собралась, а не в универе находится. Уже через несколько секунд Надя вешается мне на шею и лезет целоваться, но я брезгливо отворачиваюсь, и она слегка касается губами скулы.

Хватаю ее за плечи, отчего папка с бумагами мнется, и отпихиваю на комфортное для себя расстояние. Надя ничуть не расстраивается, теперь наматывая на палец блондинистый локон.

– Захар, у меня пары сегодня отменили… Поехали в клуб? М? – Она медленно облизывает пухлые губы и смотрит в упор, пытаясь изображать хищницу. Глаза б мои ее не видели… Тупой приём на самом деле. – Я давненько не была у тебя в квартире… После клуба могли бы к тебе… Оторвемся по полной.

Меня пробирает до мурашек от ее тошнотворно-приторного голоса, и я закатываю глаза, покачивая головой в стороны. Что я только нашел в ней в прошлый раз? Раздражение снова накатывает, напоминая мне об Ульяне. Все бабы одинаковые: только пользуются разными ухищрениями для высасывания из мужика денег. Мне надоедает это сюсюканье, и я бросаю Наде ледяным голосом:

– Мне некогда, – и ухожу.

Слава Богу, ей хватает мозгов не преследовать меня дальше. Выхожу на улицу и вдыхаю свежий воздух полной грудью. Запах женских духов, кажется, пропитал насквозь мою рубашку. Дурдом! Умудряются же вылить на себя целый флакон и ходить с гордым видом, рассеивая «флюиды» соблазнительницы. На мгновение вспоминаю запах Ульяны: у неё классный аромат тела, что уж тут скажешь. Вот только в целом – такая же, как и все.

Она пообещала подумать об анализе ДНК, но так ничего конкретного и не написала. Даже не читает мои сообщения, а бегать за ней на задних лапках, звонить и умолять наконец-то разобраться с этой ситуацией я не хочу. Нафига оно мне сдалось?! Не нужна ей помощь с ребенком, значит, меня и подавно не интересуют ее проблемы.

Я на ходу снимаю сигналку, открываю переднюю дверь и закидываю папку на пассажирское сидение. Из кармана, дополнительно вибрируя, трезвонит телефон. Допускаю мысль, что девчонка решилась дать мне ответ, и усмехаюсь.

Но это не она.

«Мама», – показывает экран.

Я стискиваю мобильник в ладони и медленно выдыхаю. Как черная полоса в жизни – одни натянутые нервы и бессонница. Еще и это теперь… Прекрасно! Давно не общались. Мама любит поболтать обо всякой фигне, вот только мне сейчас не хочется поддакивать ее авантюрам. Я вообще не сторонник пустого трындежа.

– Алё, мам, что случилось? – спрашиваю я торопливо и с придыханием, чтобы напоминало загнанного вола: работа кипит, дела у меня и всё такое. Время на болтовню катастрофически ограничено.

– Дорогой мой, ты почему не рассказал нам, что твоя девушка беременна? Я всё понимаю: испугался, но скрывать такое от мамы!.. – говорит она серьёзным тоном, а у меня отвисает челюсть.

– В-в-в… в смысле? – осторожно спрашиваю я заплетающимся языком, пребывая в состоянии такого шока, что ни в сказке сказать…

Машинально захлопываю дверь и снова ставлю автомобиль на сигнализацию. Сердце в ожидании ответа ускоряет ритм, клокоча в глотке.

– Ну как же… Мы сегодня встретились с родителями Уленьки и обсудили свадьбу. Дорогой, приводи невестку скорее. Я хочу ее увидеть. Я верю, что она – милая девушка. Мне показали ее фотографии, но лучше вживую с ней пообщаться…

Я сжимаю свободную руку в кулак и разжимаю пальцы, проводя эту операцию несколько раз, – как успокоительное средство.

Поверить не могу! Этого Ульяна и добивалась?

Уровень ярости зашкаливает. Я дышу носом и выдыхаю ртом, чтобы хоть как-то держать себя в руках, потому что готов сейчас расфигачить что-нибудь к чертям собачьим. Вот только рядом стоит моя машинка, а срываться на ней я не планирую.

– Мам, фигня это всё, ты что-то спутала! Серьезно! – отвечаю я, повышая голос. – Прости, мне тут нужно срочно кое-что доделать! Поговорим позже. Завтра!

Я сбрасываю вызов и сразу же ставлю беззвучный режим – на случай, если мама решит докапываться звонками или сообщениями, – затем распихиваю телефон и ключи по разным карманам джинсов и несусь обратно в институт.

Прикончу сейчас эту девчонку! Совсем мозги от переизбытка гормонов рассосались? Уже семейку свою на меня натравила?

Я залетаю в корпус, пропикавшись во входной системе, и сразу же заруливаю к лестнице. На кафедру точно идти бесполезно. Если там и знают Ульяну, то только в лицо. Вряд ли секретарю знакомы фамилии и имена всех студентов. А преподавателей на кафедре днем с огнем не сыщешь. Остается только деканат, зато информация сто процентов достоверная.

Поднимаюсь на третий этаж и, отдышавшись, стучусь в дверь.

– Добрый день. – Я натягиваю приветливую улыбку, захожу внутрь и продолжаю: – Подскажите, пожалуйста, в какой группе учится Ульяна Ветрова? Она первокурсница.

Девушка – фиг знает, на какой должности она у нас работает, наверное, тоже секретарь – отрывается от документов и подозрительно щурит глаза. Но мне неохота тратить время на «гляделки». Если она ничего не скажет, то придется идти искать Ульяну в каждом открытом кабинете корпуса. Не найду здесь – пойду в главный. У первокурсников часто бывают смежные пары с другими группами или у приходящих педагогов, обучающих по общеобразовательным дисциплинам наподобие высшей математики.

– А Вам по какому вопросу?

– Внеклассная деятельность, – поясняю я серьёзно, и девушка вскоре соглашается помочь.

 Она достает какие-то папки и копается в файлах, а я остаюсь стоять у выхода.

– Ульяна Ветрова. Эколог. Сто одиннадцатая группа.

Я в благодарность киваю, повторяю мысленно номер группы и выхожу из деканата. На стенде с расписанием сверяю данные, нахожу кабинет, где сейчас у девчонки должна идти пара по русскому языку, и ухмыляюсь.

Ульяна совсем близко. Этот же этаж. Переломить бы ее шейку за такие игры!

Я вижу девчонку сразу, как открываю дверь в кабинет. Взгляд магнитом прилипает к Ульяне, стоящей в данный момент спиной. Наверное, я сейчас похож на маньяка, потому что на меня, затихнув, пялятся все её одногруппники. Да и плевать: она меня выставляет посмешищем, а я почему молчать должен?! Оглядываюсь: препода нет, из чего следует, что их группе либо отменили пару, либо педагог типа ненадолго вышел, чтобы заняться своими делами. Я набираю в легкие воздух и задерживаю ненадолго дыхание.

Девчонка, с которой Ульяна болтала, тоже глазеет на меня, приоткрыв рот. Видимо, от самой виновницы торжества это не ускользает, и она оборачивается. Ульяна в мгновение бледнеет и делает шаг назад, упираясь боком в парту. Я закрываю за собой дверь в аудиторию и быстро сокращаю расстояние, разделявшее нас с Ульяной.

Тебе не жить! Ты пожалеешь… Ох, как пожалеешь!

– Ничего от меня не нужно, говоришь? Даже просто деньги на ребенка не нужны? Хочешь всё и сразу вместе с замужеством? – шиплю я на неё, постепенно повышая голос до крика, и хватаю за руку. – Совсем сумасшедшая? Ну и аппетиты у тебя! Не ожида-а-ал! Честно, не ожидал!

Я смотрю в голубые глаза Ульяны и не могу понять, что ею движет. Почему нельзя было сразу, по-честному, высказать свои потребности?! Оглядываюсь по сторонам, понимая, что не хочу, чтобы эти зубрилы стали свидетелями наших разборок – и так многого повидали уже. Куча всяких сплетен поползет, что уж больше раздувать. Тащу Ульяну за собой и вывожу из кабинета, бросая через плечо:

– За мной иди, иначе пеняй на себя потом.

Она пытается что-то пискнуть, маякует в сторону кабинета, но я цокаю языком, всем видом показывая свою ярость. Лучше не надо со мной спорить! И она понимает это – медленно плетётся следом.

На улице во всю главенствует осень. Ветер поднимает осыпавшуюся листву и гоняет по земле. На небе образовались низкие чернющие тучи, предзнаменующие скорый ливень. Даже воздух пропитался прохладной влагой, холодящей кожу.

– Что это все значит? – рычу я на Ульяну, стискивая зубы.

Она вся сжимается, но не отводит взгляд.

– О чем ты? Я не понимаю!

Пытается сделать вид, что не при делах? Я усмехаюсь и ставлю руки в бока.

Ульяна выглядит измученной: под глазами синяки, старательно замазанные слоем тонального крема, щеки подчеркнуты румянами, контрастирующими с бледностью. Она какая-то вся уставшая, но я отмахиваюсь.

Мне всё это попросту кажется. Ей меня больше не провести.

– Не строй из себя овечку, Ульяна! Мне сейчас позвонили родители и рассказали, что твоя семейка наведалась к моим с намерением о браке, рассказали и о твоей беременности. Нас даже на ужин зовут, общесемейный, мать твою!