Текст книги "Замуж по залёту"
Автор книги: Виолетта Стратулат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 3 – Ульяна
***
Меня снова начинает потряхивать. Не могу решиться сесть в автомобиль брата, потому что прекрасно знаю, что Витя начнет сыпать вопросами и лезть в душу. Любит он это дело, приплетая психологию и философию, словно не брат вовсе, а второй отец. Наверное, это разница в возрасте накладывает свой отпечаток. Я глубоко втягиваю носом воздух, задерживаю дыхание, чтобы окончательно успокоиться, и медленно выдыхаю. Нервозность, кажется, уменьшается, и я заставляю себя, как ни в чем ни бывало, открыть дверцу, затем сесть на переднее сидение и сразу же пристегнуть ремень безопасности, вперив взгляд в маленькое боковое зеркало. Нет у меня сил на разговоры, особенно с предстоящим посещением врача-гинеколога.
– Плакала? – вдруг спрашивает Витя, а я вздрагиваю и зажмуриваюсь. – Глаза – красные… – поясняет он тише и замолкает то ли в ожидании ответа, то ли растерявшись из-за моей реакции.
Ничего от него не скроешь: знает меня, как облупленную. Я чувствую себя настолько опустошенной, что бороться и врать не имеет смысла, поэтому легко признаюсь:
– Немного, – усмехаюсь я и расслабляю веки. – Как не заплакать, когда сдают нервы? Зато выплеснула эмоции, и мне намного легче. Не таким всё видится скверным…
Открываю глаза и растягиваю губы в улыбке, но наверняка выходит натянуто. Я не решаюсь посмотреть на брата, боясь, что эмоции снова вырвутся наружу. Не хочу, как в прошлый раз, когда узнала результаты тестов на беременность, искать в Вите утешение. Я безмерно благодарна ему, что он не стал развивать разговор, хотя наверняка беспокоится и мучается любопытством, а решил завести автомобиль и выехать с парковки института.
За окном быстро сменяется панорама городского «пейзажа», успокаивая натянутые нервы, но я не могу перестать думать о Захаре, о его словах и о том, что если беременность подтвердится, мне предстоит сделать выбор: рожать или избавляться от ребенка. Что не выбери, а жизнь прежней не останется. Думать об аборте я не могу. Это ведь равнозначно убийству, потому что малыш уже начал развиваться… А ещё я боюсь, что если прервать первую беременность, то потом и детей может не быть… И рожать страшно. Как вырастить малыша счастливым и здоровым, не имея ничего за душой?
Я закусываю губу от досады, осознавая, что сама уже склоняюсь к выводу, будто бы беременность действительно есть. Но лучше бы это стало ошибкой…
Мотаю головой, стряхивая с себя мысли, назойливо проникающие в сознание, и не сразу замечаю, что брат останавливает машину около женской консультации. Ноги сразу становятся ватными. Не хочу туда идти. Вдруг врач подтвердит правоту тестов?! Что я тогда буду делать со всем этим кошмаром?
Витя буквально под ручку ведёт меня в здание, на ходу рассказывает, как создавал для нерадивой сестрички запись к участковому гинекологу, якобы на будущее, чтобы не приходилось стоять в очередях. В голове возникает гул, ноги едва поспевают за широкими шагами брата. Витя уточняет что-то в регистратуре, а я сажусь на скамейку около кабинета врача и роняю лицо в ладони.
Ну зачем я связалась с Оболенским?! Зачем рассказала всё Вите?
Рядом кто-то присаживается, и я выпрямляюсь в спине, вперив недовольный взгляд в дверь. На ум не приходит ничего стоящего, чтобы сбежать из-под надзора брата. Я даже не успела перемолоть мысль о возможной беременности, чтобы так скоро встретиться лицом к лицу с новостью.
Не знаю, сколько мы так сидим, но когда Витя толкает меня плечом, я с тяжестью выдыхаю, будто меня отправляют на смерть к палачу, отстраненно киваю брату и захожу в кабинет. Сердце останавливается и пробивает удар, когда я наблюдаю за столом мужчину, которому, кажется, не старше тридцати пяти лет, и мне становится ужасно стыдно. Щёки пылают от смущения, но я вынуждаю себя сесть на стул для пациентов, вспомнив, что мама не раз говорила: лучший врач-гинеколог – мужчина. А я до дрожи в коленках боюсь осмотра – вдруг больно будет? Я ж ведь всего второй раз за всю жизнь…
– По какому вопросу? – внезапно спрашивает врач безапелляционным голосом, словно его ничего не волнует.
Он утыкается в монитор, щуря глаза, а затем складывает руки на столешнице и смотрит на меня. Я нервно проглатываю слюну.
– Тесты показали, что беременна…
– Понятно, – отвечает врач так же просто, словно робот, и почесывает затылок. – Как зовут?
– Кого? Меня?
Я хлопаю глазами, не въезжая в суть разговора. Врач снова буравит меня равнодушно-усталым взглядом, а затем изгибает губы в слабой улыбке.
– Вас, конечно. Еще кого-то здесь видите?
– Ветрова Ульяна Алексеевна, – шепчу я, и мужчина снова становится серьезным.
Он что-то просматривает в мониторе, клацает кнопками по клавиатуре, после чего покачивает головой.
– Данных в базе нет. Первый раз у нас? – Я киваю, потому что мы переехали два года назад в новый район, а в поликлинику, тем более в женскую консультацию, мне как-то надобности являться не существовало: была уверена в своем здоровье. – Тогда сначала заведём карточку…
Начинаются стандартные вопросы из разряда «сколько мне лет», «адрес проживания» и прочая общая информация, на которую я, не задумываясь, даю ответы. Мужчина пробегается взглядом по монитору, прокручивает пальцем колесико мышки и зачитывает следующий пункт:
– Живете ли Вы половой жизнью?
Он замирает и сам же исправляется:
– Ну да, живете…
Мужчина быстро щелкает кнопкой мыши, а мне становится не по себе. Хороший ли он специалист? Или это просто день тяжелый? Может, стоило расчехлить стипендию и обратиться в платную клинику?.. Вопросы не дают покоя, и я сжимаю край блузки пальцами, потому что не знаю, чем себя занять.
Кабинет типичный для любой поликлиники: светлые стены, такой же бледный пол, выложенный офисной плиткой, всяческое оборудование. Взгляд останавливается на ширме, за которой виднеется половина кресла, из-за чего сердце уходит в пятки. Как-то боязно…
– Раздевайтесь, забирайтесь в кресло…
Я встаю и едва заставляю себя двигаться к ширме. Это ведь мужчина… Пусть и врач. Снова накатывает смущение: щёки и уши предательски горят. Я раздеваюсь ниже пояса, складываю одежду на стул, затем подхожу и кладу одноразовое полотенце – или это салфетка? – на сидение и сажусь в кресло.
С глубоким вдохом я упираюсь взглядом в потолок и бормочу мысленно команду «расслабиться». Слышу, как скрипит стул, на котором сидел врач, несколько размашистых шагов, после чего в поле зрения мелькают фиолетовые перчатки. Я задерживаю дыхание, когда гинеколог начинает регулировать кресло, и рядом доносится металлический лязг оборудования. Он проводит осмотр, а я пытаюсь абстрагироваться, только бы не думать, что лежу с раздвинутыми ногами перед мужчиной. Третьим мужчиной, увидевшим меня в таком нелепом состоянии.
Ладно, это врач. Это ведь не считается?
– Шейка матки отёчная… – бурчит врач себе под нос. – У слизистой изменён цвет… Небольшая молочница… – За последние слова я хватаюсь как за спасательную соломинку. Мог ли тест показать беременность из-за молочницы? Хотя вряд ли. Очень вряд ли… – Сейчас я возьму мазок из цервикального канала, будет больно…
Меня пробирает до мурашек от этого «больно», и я шиплю от саднящего ощущения, обещая себе, что сюда больше ни ногой. Процедура, слава Богу, заканчивается быстро, и врач велит мне одеваться. Из кресла я выбираюсь неваляшкой…
– Тесты Вас не обманули. Беременность есть, но я выдам Вам направление на анализы крови, чтобы точно определить сроки.
«Беременность есть…».
В висках стучит. Я еле-еле одеваюсь, провозившись с джинсами, подхожу к столу гинеколога и сажусь на стул. Все конечности будто онемели.
«Беременность есть!».
– Анализы будут готовы в течение четырнадцати дней. Направление на кровь я сейчас Вам выпишу. А Вы рожать планируете или аборт делать? – спрашивает врач спокойным голосом, словно это в порядке вещей, – избавляться от детей.
Я смотрю на него несколько секунд, а потом перевожу взгляд на медсестру, которую до этого момента не замечала. Возможно, она пришла позже, а я не заметила? В голове начинают мелькать кадры из видео про аборты, и меня передергивает от воспоминаний. Слёзы пощипывают глаза, воздух выбивается из легких. Ярость Захара напоминает о себе его злой ухмылкой…
– Конечно же… – со злостью выплёвываю я, сжав ладони в кулаки, – а… аб…
Я пытаюсь поймать губами воздух, пытаюсь выговорить злосчастное слово, но от каждой попытки внутри все переворачивается наизнанку и разрывается на куски. Я нервно пытаюсь показать руками, но не могу. Ком застывает в горле и душит…
Мужчина с тяжестью выдыхает и возвращает взгляд к бумагам, а медсестра поджимает губы, не комментируя ситуацию.
– У Вас не так много времени подумать. Решите все окончательно и дайте мне знать об этом.
Я киваю, потому что знаю: не смогу произнести ничего внятного. Пока врач выписывает направления, стараюсь нормально дышать, но атмосфера кабинета давит так сильно, что в лёгких по-прежнему спирает от нехватки кислорода.
От гинеколога я выхожу на ватных ногах и в полной прострации. Витька сразу подскакивает ко мне и придерживает за плечо.
– Ну как? – спрашивает он взволнованным голосом.
Я смаргиваю слёзы, застывшие в глазах.
– Что «как»? Правда все! – прикрикиваю на него, хоть и понимаю, что он не виноват…
Он помочь пытается.
Только мне уже никто не поможет…
Глава 4 – Захар
***
Я точно рехнулся! Надеялся, что отдохну сегодня нормально после бешеной смены, а сам, как дурак, мотанул в универ, чтобы встретиться с Ульяной. Она не дает мне покоя: не выходит из головы со своей «беременностью». Я и не спал толком ночью – приехал домой с работы и провалялся на кровати в размышлениях, пока не сморило полностью. Всё думал и думал о девчонке… Ну ведь такая же, как и все – ничего особенного, – ещё и с этим своим закидоном в виде навешивания на меня ребёнка… Ребенка, который все-таки может оказаться моим. Ведь вероятность такая есть?! Сомнительная, но все же вероятность!
Я сижу в машине, навалившись корпусом вперед, и постукиваю пальцами по ободку руля в такт заунывной мелодии из радио, размывающейся в голове вместе с пульсирующими мыслями. Нервы совсем ни к черту…
Секс у нас с Ульяной был? Был… А значит – всё возможно, и это сводит с ума.
Телефон на пассажирском сидении мигает, уведомляя о новом сообщении, и я беру мобильник в руки, снимаю блокировку и вглядываюсь в экран. Серый прислал мне номер Ульяны, чтобы передал его «товарищу»… Как предусмотрительно: не придется искать ее по всему институту. Только знал бы Серж, что этот «товарищ» – я сам… Даже забавно: сколько раз с Ульяной случайно пересекались, но ни разу не решались узнать ни номера телефонов друг друга, ни даже странички в сети. По крайней мере, Ульяна ни разу не стучалась ко мне в «друзья». Наверное, она сама из тех, кто предпочитает живое общение этим долбанным писулькам.
Взгляд перемещается вверх экрана, где показано время. Скоро закончится пара, и настанет большая перемена, которую студенты тратят на перекус. Придется Ульяне повременить с обедом. Если уделит мне десять минут, то вполне может еще успеть перехватить что-нибудь в буфете. Ну, она, в конце концов, сама заварила эту кашу. Не оголодает…
Звонить я не хочу, потому пишу ей сообщение с номером машины и местом, где стою на парковке у главного корпуса. Подписываюсь просто – «Захар». Надеюсь, у неё не так много Захаров было? Имя достаточно редкое. Не какой-нибудь Саша или Дима…
Ухмыляюсь собственным мыслям и смотрю на часы: пара как раз закончилась, следовательно, Ульяна уже должна была прочесть сообщение и выйти из нашего корпуса. Вижу, что она неторопливо бредёт между рядами, высматривая номер моей машины, и я моргаю девчонке фарами. Сигнал она явно заметила с первой попытки, потому как сразу принимается оглядываться вокруг и только после подходит к водительскому сидению. Качаю головой в сторону, чтобы она села рядом, на пассажирское, но Ульяна не двигается, скрестив на груди руки. Вскоре она сдается и оказывается в салоне, а у меня внезапно перехватывает дыхание, но этот момент длится совсем недолго.
Присутствие Ульяны будит воспоминания, которые мне не удается контролировать. Я ощущаю в салоне запах ее тела, в ушах звучат стоны, а перед глазами появляются желанные очертания женской фигуры в полутьме. Я моргаю и резко выдыхаю, растерянный галлюцинацией.
Оболенский, ты чокнулся!
– Что случилось? – спрашивает сходу Ульяна, словно это я первым начал докапываться до неё с пристрастиями.
– Что решила? Врач уже подтвердил? – задаю встречный вопрос и отворачиваюсь.
Не могу смотреть ей в глаза. Нужно взять себя в руки. Привидится же такое, черт возьми!
– Подтвердил…
Я вздыхаю, обхватываю руль ладонями и опускаю голову на руки. Перед глазами, как назло, мелькают все те сообщения из чата Сержа про серую мышку, тихую, хорошенькую девочку, местами занудную до изнеможения. Но червь сомнения продолжает грызть изнутри! Хочется проверить, насколько они верные, поэтому я включаю режим циника и смотрю на неё холодно.
– Мне ребенок не нужен, и если хочешь сделать аборт, то я дам тебе денег на него. – Ульяна широко открывает голубые глаза и вздрагивает. Не ожидала? Ну, ты же ради денег это затеяла? Или привязать меня к себе хочешь? Пытаюсь предугадать ее мысли, разобраться в эмоциях, скрытых мотивах, из-за чего продолжаю: – А если решишь родить, то помогу деньгами. От меня ни копейки не увидишь, просто пиши, что конкретно ребенку нужно. Сам куплю. Насчет отцовства тоже сама думай: мне без разницы. Мало ли, на какие подачки ты там от государства рассчитываешь: мать-одиночка со всеми причитающимися выплатами… Сам я за аборт: не должен ребенок рождаться от «одноразовых» встреч.
Почему-то собственная речь проходится горечью по сознанию, оставляя после себя неприятный след. Я проглатываю слюну, но вкус тоже отдает горьким.
В чём дело вообще? Палку перегнул, что ли?
А ведь, если она на самом деле беременна от меня, потом какой-то мудак будет растить моего сына или дочь?! Чёрт!
Ульяна бледнеет в лице, опускает потерянный взгляд куда-то в ноги и поджимает губы. Она тянется к ручке, чтобы выбраться наружу, но я успеваю нажать кнопку блокировки дверей. Ульяна дергает за ручку, но дверца не открывается.
– Открой! – шипит на меня девчонка, гневно сверкая глазами. – Выпусти меня!
Я покачиваю головой, давая ей понять, что пока этого не сделаю: сама напросилась. Разговор еще не окончен…
– Давай сейчас всё решай, чтобы уже разобрались и разошлись, как в море корабли.
Ульяна выглядит подавленной: в уголках глаз блестят слёзы, а у меня начинает щемить в груди. Вот как-то мудаком себя чувствую в эту секунду. Вспоминаю, как хорошо нам было вместе, и прямо не знаю, как поступить правильно.
– Я не для того тебе всё рассказала, чтобы ты считал меня непонятно кем! – Ульяна с каждым словом повышает голос, по щекам ее текут слёзы. – Деньги мне твои не нужны! Подавись ты ими! Мне ничего от тебя не надо! Ясно? Я не хочу тебя больше видеть! Слышишь ты??? И ты ничего не узнаешь о моём решении, потому что ясно дал понять, что ребёнок тебе не нужен. – Она вытирает слёзы тыльными сторонами ладоней и смотрит на меня с ненавистью, чуть вздёрнув подбородок: – И моему ребёнку такой отец не нужен!
Я приоткрываю рот, но закрываю его, потому что не могу найтись со словами. Вроде как все эти сообщения о ней – правда… И беременна она действительно от меня. Или такая хорошая актриса? Я снимаю блокировку с дверей, и Ульяна выходит, но захлопнуть дверцу не успевает, когда я уже спокойно говорю ей вслед:
– Если ты реально так уверена, что я – отец ребёнка… Давай сделаем тест ДНК?!
– Пошёл ты! – бросает Ульяна в ответ, шмыгая носом, и с силой захлопывает дверь.
Я стискиваю зубы. Расфигачит мне машину ко всем чертям…
Думал, что разберусь со всем, но теперь в голове настоящая каша… Что за бред? Что за истерики? Я же помощь ей предложил… Реальный выход из проблемы.
***
Я возвращаюсь домой в растрепанных чувствах. Не могу понять эту патовую ситуацию. Ульяна рассказала о своей беременности, уверенная, что я – отец, но при этом ничего от меня не хочет … Зачем было рассказывать о ребенке? Зачем отвергать помощь, когда она точна нужна? Что хочет Ульяна на самом деле?! Что за игру она затеяла? Вопросы так и остаются без ответов, к тому же мне никак не даёт покоя тот факт, что она откровенно послала меня куда подальше.
Хотел, как лучше, блин, а вышло – через задницу! Второй раз предлагать не стану, пусть сама во всем разбирается!
Успеваю лишь закрыть дверь и разуться, как кошка с заунывным мяуканьем кидается под ноги. Я переступаю через нее, чтобы ненароком не отдавить лапу, но мелкая рыжая негодница следует по пятам, ютится и трется, распушив полосатый хвост.
– Сейчас, Ферзь, успокойся. Дам я тебе пожрать.
Она в ответ мяукает и бежит на кухню к мискам, словно понимает мои слова. Лапы по ламинату разъезжаются в стороны, из-за чего кошку на повороте заносит, и она плюхается на живот, прокатывается и снова вскакивает.
Я посмеиваюсь открывшемуся зрелищу. Если бы не этот мелкий рассадник шерсти, то настроение так и оставалось бы ниже плинтуса. Отсыпаю в миску сухой корм, наливаю воды и заруливаю в комнату. В спину доносится громкое похрустывание и радостное мурлыканье. Вот лишь бы живот набить. Кормил ее утром, а уже снова голодная. Как на дрожжах растет.
Я плюхаюсь на диван и завожу руки за голову. Проворонил свой единственный выходной. Для чего? Чтобы еще больше во всем запутаться… Мог бы включить в буке что-то смешное, но поднимет ли это настроение?! Да и кино, и игры не привлекают идеей скоротать вечер за бездельем. Я негромко шиплю, потому что не успокоюсь, пока не разберёмся во всем с Ульяной. Тянусь к телефону, оставленному на тумбе и, сложив по-турецки ноги, устраиваюсь удобнее. Губы растягиваются в улыбке. Я буквально предвкушаю продолжение разбора полётов; ищу номер Ульяны в смс-ках среди спама от банков, оператора и провайдера – прямо атака сообщениями сегодня – и начинаю строчить текст. Т-девять упорно исправляет верные слова на какую-то дичь, и я, психанув, отключаю эту чертову функцию. Детский сад – трусы на лямках.
Я: «Слушай, я же серьёзно: сделаем этот ДНК-анализ и, если ребёнок мой, будем уже думать».
Отправляю и жду. Надо бы забить номер девчонки в «контакты» – на всякий случай. Не знаю: как ее лучше назвать, потому просто пишу «Ульяна». Главное – не забыть, что за Ульяна, поэтому решаю приписать фамилию. На экране выводится «Ульяна Ветрова», и я, кивнув собственным мыслям, нажимаю «сохранить контакт».
Уведомление об ответе не приходит и спустя пять минут. Девчонка ничего не отвечает. Я поднимаюсь на ноги, начинаю нарезать круги по комнате, но не выдерживаю и пишу снова.
Я: «Решила строить из себя обиженку?».
Снова тишина…
Меня это напрягает, а в голове появляется мысль, что Ульяна ушла на нервах и могла чего натворить. Вдруг под машину залетела? Лоб покрывается потом, сердце ускоряет ритм, и я чувствую, что свихнусь из-за этой девчонки. Мне что – теперь её адрес у Сержа спрашивать?!
Ёкарный бабай!
Я решаю подождать ответ еще минут пять, а потом, если ничего не напишет, позвоню ей. Сажусь теперь уже за кухонный стол, включаю ноут и ищу в интернете, где в городе делают анализы ДНК. Цены бешеные, конечно, но я готов заплатить. Хотя она так яростно утверждает, что беременна именно от меня, – даже верить начинаю. Мало ли, предохранение оказалось бракованным? Да и защита не стопроцентная…
Ферзь, радостная, облизывается, переминается с лапы на лапу, словно взбивает себе одеяло для удобного сна, и сворачивается под столом клубочком.
Молчание голубоглазого «ягнёнка» так сильно бесит, что я всё-таки набираю номер телефона Ульяны и жду гудки, но вызов моментально сбрасывается. Пробую снова, но ничего не меняется.
Ого!
Да она меня в чёрный список внесла! Очень по-взрослому на самом деле.
Набираю её номер со второй симки и на этот раз слышу гудки, что подтверждает мои предположения.
– Ал-ло, – отвечает Ульяна неуверенным голосом.
Чувствую, как на меня накатывает облегчение: с ней ничего не случилось. И с чего бы я радовался? Наверное, всё дело в том, что меня начнут таскать по инстанциям, если с ней стрясётся что-то.
– Ульяна, не бросай трубку! – произношу я осторожно.
Девчонки любят это дело, к сожалению. Думаю, что придется-таки спрашивать адрес у Сержа, предвкушая сорванную связь… Хотя нафиг мне эта беготня нужна?
– Зачем ты звонишь?
Ее голос дрожит. Кажется, она снова плакала…
– Я про анализ поговорить хочу. ДНК, – начинаю я, стараясь смягчить разговор.
Судя по предыдущей встрече, Ульяну взбесило именно это.
– Зачем ты звонишь? Я тебе уже сказала, что разговор окончен. Пожалуйста, оставь меня в покое!
– Я хочу помочь! Серьёзно! Если… – Дыхание перехватывает, но мне удается говорить ровно: – Если ребёнок мой.
Ульяна шумно выдыхает и, кажется, стискивает зубы. Злится? Возможно. Но, если учитывать то, как легкомысленно она согласилась на секс со мной, – даже скорее на свободные встречи, – девчонка должна быть готова к недоверию и последствиям.
– Я подумаю, – отвечает она холодно и сразу же отключает звонок.
Всё-таки отключает. Но мне становится легче от надежды, что скоро этот грёбаный бред разрешится. И чем скорее, тем лучше, пока еще кто-нибудь не влез со своим мнением.
