Текст книги "Разгадай сама (СИ)"

Автор книги: Violet Stormblue

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Примечания автора:

7 курс. POV Гермионы. И всё-таки PG, а не PG-13.

Многослойное. Местами юмор, местами пародия, переходящая в откровенный стёб, а иногда всё слишком романтично... и даже серьёзно.

Действие разворачивается с конца мая по начало июля, поскольку подразумевается, что последний учебный год начался на месяц позже, чем обычно.

Дамблдор и Снейп живы, хотя в каноне всё иначе.

Травология проходит в новом – затерянном среди теплиц – розарии.

Массивная чугунная решётка бежит по кругу, поднимаясь до уровня третьего этажа. Толстые прутья плавно изгибаются, а затем сужаются, соединяясь в центральной точке под куполом. Сбоку виднеется низкая калитка, утопающая в густой тени, и в целом конструкция напоминает огромную птичью клетку.

Волшебные розы пока не радуют глаз – среди пышных резных листьев и шипов размером со швейные иглы несмело проглядывают крохотные бутоны. Длинные изумрудные стебли, переплетаясь, завёртываются по спирали, словно локоны. Крепко уцепившись за металл, они покрывают его ажурной сеткой, к которой несмело прикасается прохладное утреннее солнце.

Профессор Стебль читает лекцию, постоянно напоминая, что нужное время пока не настало и цветы должны распуститься только через месяц. Она медленно прохаживается среди нас и, порой отвлекаясь, ласково смотрит на нежные бутончики, величая их: «Мои малышки».

Сквозь зелень тихонько проглядывает лазурь, мягко пахнет сладковатыми кореньями, в воздухе снуют первые весенние бабочки.

И прекрасное впечатление портит лишь одно...

Сдвоенный урок проходит вместе со Слизерином.

Пластмассовые горшочки, выстроившись около нас стройными рядами, мелко вздрагивают и подпрыгивают на месте от нетерпения. Будто озираясь по сторонам, в них беспокойно вращаются и громко поскрипывают худенькие крючки-закорючки, вздымая острые стебельки, точно магловские антенны. Язык заплетается – название растения оказывается совершенно непроизносимым, но (если полагаться на справочник) его главная задача состоит в улучшении состава почвы.

Сегодня мы пересаживаем скрипучки, чтобы скорее распустились розы.

Нам не выдают перчаток, поскольку растения не ядовитые и потому что Стебль упорно повторяет: «Работа с землёй поможет вам стать ближе к природе!» Однако рассада покрыта толстым слоем глянцевитой субстанции, подозрительно напоминающей слизь, и перспектива стать единым целым с растительным миром совсем не вдохновляет.

Именно поэтому я торжественно передаю своё растеньице Гарри, а потом наблюдаю за тем, как усердно копает Рон.

Заняться нечем и, оглядывая цветник, я замечаю Малфоя.

Он чопорно взвешивает в ладони лопатку, а затем, церемонно копнув один-единственный раз, морщится и впихивает инструмент послушному Гойлу, который тотчас приступает к работе. Лицо Малфоя мгновенно разглаживается, и он раздаёт ценные указания, заложив руки за спину. После чего устаёт от непосильных трудов, скучающе любуется на облако, что лениво проплывает в небе и...

Окидывает меня мимолётным взором.

Я застываю, перехватив взгляд, а Малфой сразу отворачивается.

Пока Гарри и Рон старательно приминают землю вокруг посаженных ростков, я закрываю надоевший учебник, размышляя об увиденном...

Дело в том, что за последние дни я не в первый раз замечаю серые глаза, наполненные столь неприкрытым интересом. Создаётся впечатление, что Малфой, намеренно следуя по пятам и наблюдая исподтишка, потихоньку превратил данное занятие в любимую привычку.

А в этом и состоит нераскрытая загадка...

Чем вызван подобный интерес?

Увесистый портфель глухо стонет, больно оттягивая занемевшую ладонь. Прошагав ещё немного, я окончательно сдаюсь и бросаю его на пол, намереваясь передохнуть, но не успеваю даже толком выпрямиться.

Из-за ближайшего поворота стремительно вылетает человек, врезавшись прямо в меня.

Отступив к стене, я – не без удивления – понимаю, что оказалась лицом к лицу с таким же, ошарашенным внезапной встречей Малфоем.

Тёмный лорд пал...

Он пытается отдышаться, словно бежал через всю школу, преследуемый сворой злобных собак. И, сглотнув, нервно одёргивает мантию и так съехавшую на бок.

И война закончилась.

– Отойди! – бросает он, сильнее потянув вниз смятый левый рукав – я вижу хаотичное мелькание бесцветных кончиков пальцев.

А несколько месяцев спустя мы вернулись в школу, чтобы окончить последний курс и узнать, что, по сути дела, «почти» ничего не изменилось.

– Всенепременно... – тихо вскидываюсь я, стиснув зубы.

Стремительно пролетела осень, а за ней – зима и весна, которая тоже не принесла перемен.

Волей случая – вот повезло! – мы с Малфоем оказались друг напротив друга в коридоре узком, как труба. Только вперёд или назад – других выходов нет. И главная проблема состоит сейчас в том...

Кому полагается уступить первым?

А теперь угадайте, что скрывается за словом «почти»...

На кого презрительно и косо смотрят, упорно обходя стороной? Кого обсуждают и осуждают за спиной, вспоминая каждый сделанный выбор, принятое решение, совершённый поступок? Малейшую оплошность, совершённую в Хогвартсе во время последней битвы?

Каждую мысль, мелочь, порыв?

Правильно...

– Дай пройти! – гневно бросает Малфой, и я прихожу к выводу, что терпение у него ни к чёрту.

Факультет, ставший изгоем...

– Объясню другими словами, – я терпеливо вздыхаю. – Малфой, ты загородил дорогу.

Наш новый Слизерин.

– Чтоб тебя, Грейнджер! – фонтаном взрывается он. – Сложно уступить?!

– Вот именно, – изогнув бровь, я снисходительно роняю. – Разве это так тяжело?

Он сверлит меня лихорадочно блестящими глазами, и в глубине души я понимаю, нет, я точно знаю, что Малфой никогда не сделает это первым.

– Ладно, – уворачиваюсь я от выяснения отношений, но решаю воспользоваться сложившейся ситуацией. – Только скажи...

– Что?

– Позавчера – ты ведь помнишь – мы столкнулись во дворе, и мне показалось, будто ты хотел что-то сказать...

– Лови последний шанс, – твёрдо произношу я. – Что тебе нужно?

– Ничего.

Он не раздумывает ни секунды, при этом врёт и не краснеет, а я понимаю, что не особо сражена этим фактом.

– Ну как знаешь, – его присутствие утомляет и, подобрав сумку, я пытаюсь отпихнуть Малфоя в сторону. – Посторонись, а?

Он не двигается, уткнувшись взглядом в ботинки, поэтому я спокойно протискиваюсь мимо, но случайно задеваю его левую руку. Малфой ощутимо вздрагивает, однако не произносит ни слова, и я быстро иду дальше, пытаясь выкинуть странную встречу из головы.

– Грейнджер.

В воздухе разносится громкий шелест, а после – звук падения.

– Грейнджер, – хрипит Малфой и еле слышно продолжает: – Постой...

Обернувшись, я на полном ходу пытаюсь поймать ускользающую, как шёлковая лента, мысль: «Я только слегка прикоснулась... а он валяется на полу, словно мешок с мукой».

Малфой безжизненным ковром устилает каменную плитку, в то время как школьная форма, неторопливо оседая на пол, оборачивается пышным морем тёмных складок. Пару мгновений спустя левый рукав задирается, и это событие заставляет меня... остановиться.

Отшвырнув сумку, я отважно иду обратно и по мере того, как оказываюсь ближе к Малфою, широко раскрываю глаза.

– Молчи, – шепчу я, присев на корточки.

А затем осторожно заворачиваю ткань, открывая руку, и Малфой повинуется, даже не думая сопротивляться нехитрым действиям.

– Боже... – как в трансе, заключаю я.

И хотя делать этого – бесспорно! – не стоит, легонько нажимаю на кожу, приложив подушечку пальца к расплывчатому краю Чёрной Метки.

– Какого... – не выдержав, начинает возмущаться Малфой, но не успевает даже закончить фразу.

Резко вдохнув, он отключается, хлопнувшись от боли в обморок.

Мерлиновы кальсоны!

Я до сих пор не могу понять, как худосочный Малфой, жизнерадостно гремящий костями, может весить при этом... целую тонну?!

Чуть не надорвав спину, пытаясь сдвинуть неподъёмное тело с места, я вспоминаю о волшебстве и вытаскиваю из кармана палочку. Левитация проходит успешно, если не считать тех незабываемых мгновений, когда я коварно... – то есть, совершенно случайно! – сшибаю углы бездыханным старостой Слизерина.

Мы находимся в одном из заброшенных коридоров и самое безопасное место, в котором ни один нормальный человек даже не подумает нас искать, находится вон за той симпатичной обшарпанной дверью.

Почувствовав непомерное облегчение от того, что удалось затащить его внутрь, я с наслаждением ополаскиваю лицо прохладной водой. После чего, вытеревшись и закрутив кран, слышу негромкий шорох и замечаю, что Малфой соизволил прийти в себя.

– Где я?

Правда жизни сурова и не хочется, конечно, так сразу, но...

– В туалете для девочек.

– Ну, почему я такой «везучий»?! – громко стонет Малфой, трагически сетуя на судьбу.

– Да не переживай! Он не работает уже несколько десятков лет, – наклонившись, я заботливо поправляю портфель, который пришлось положить ему под голову вместо подушки.

– Ну как тебе?

– Неплохо, – я обозреваю комнату. – Спокойно. Безлюдно. Можно хоть до ночи делать уроки... если Миртл не завывает громче обычного.

Намочив чистый носовой платок, я прикладываю ткань к бледному лбу.

– Она была влюблена в Гарри, но... – тут я делаю страшные глаза, – у них не очень-то сложились отношения.

– Кто это? – Малфой неровно дышит, безрадостно глядя в потолок.

– Как... Ты не помнишь Гарри?!

Видимо, в довершение ко всему у бедняги ещё и амнезия разыгралась...

Ничего не поделаешь, придётся перечитывать ему сокращённый курс защиты от тёмных искусств, приносить еду и прятать в женском туалете до окончания семестра.

Однако... Грех не воспользоваться таким моментом!

– А вы с ним лучшие друзья!!! – проникновенно изрекаю я, пытаясь не прослезиться от умиления и чувствуя, что уже не в состоянии остановиться.

– С самого детства. Да! Прямо не разлей вода. Э-э-э, как там это называется? Неразрывная связь!!! Вот! Как добро и зло. Белое и чёрное, всмысле... Красное и зелёное.

День и ночь! Лёд и пламя! Соль и перец! Кофе и чай! Веник и сово...

– Да понял я, понял! Поттер и я. Забавное сочетание... – нахмурившись, Малфой переводит на меня более осмысленный взгляд, чтобы резонно поинтересоваться. – Грейнджер, ты умом повредилась?

– А-а-а... – разочарованно тяну я после того, как он одним махом разрушает все надежды на счастливое, а главное, дружное будущее. – Так ты про Миртл, что ли? Это привидение из последней кабинки. У неё часто бывают нервные срывы и поэтому, если услышишь грохот водопада, не пугайся... Она любит нырять в унитаз!

– Немыслимо... – Малфой страдальчески закатывает глаза. – Что за бред ты несёшь с тех пор, как я очнулся?

Он, как две капли воды, смахивает на умирающего, но находясь почти в бессознательном состоянии, всё равно ухитряется оскорблять людей в лучших чувствах...

И этот факт можно считать верным признаком того, что ему полегчало!

– Так как тебе?

Смутные подозрения подтверждаются, поскольку Малфой упорно продолжает вести себя адекватно. Он не поливает грязью Рона, начисто забыв о его существовании. Не пеняет на то, что я положила его на немытый пол, не подстелив перед этим матрасик. И даже не пытается выброситься в окно с пронзительным криком: «Выпустите меня немедленно, я не могу дышать одним воздухом с Грейнджер!!!»

Наоборот, парнишка очень вежливо пытается расспросить о «слегка» повреждённой конечности.

– Всё отлично! – бессовестно лгу я, ничуть не веря в сказанное. – И волноваться не о чем... Мадам Помфри вылечит!

«А может, отрубит... » – пасмурно думаю я.

– Ты не понимаешь! – резко сев, плаксиво восклицает Малфой, а затем снова опускается на пол и тихо добавляет: – Я не могу пойти в больничное крыло.

Глупости какие...

Почему?!

Из размышлений о том, что Слизерин является просто идеальным прибежищем для весьма необычных личностей, явно не знакомых с логикой, но блещущих оригинальностью и тягой к странного рода приключениям, меня выводит Малфой.

– Мне светит Азкабан!!!

Он переводит на меня умоляющий взгляд и тревожно прибавляет:

– Нельзя, чтобы все убедились в том, что у меня – действительно! – есть Чёрная метка.

Надавив на жалость, Малфой замолкает в ожидании ответа, и я отчётливо понимаю, кому выпала честь решить его дальнейшую судьбу.

Что ж...

Волдеморта, благодаря стараниям Гарри, больше не существует, а Министерство, если верить газетам, занято отлавливанием последних оставшихся в живых Пожирателей смерти. Стоит Малфою сунуться в лазарет, Помфри увидит отметину, после чего сдаст его Дамблдору и...

Прости-прощай, любимый Хогвартс! Здравствуй, шикарный курортный остров в Северном море!!!

А по школе и так гуляют нелицеприятные слухи, напрямую касающиеся Малфоя, отчего весь Слизерин трясётся от страха, пока остальные факультеты только подливают масла в огонь. Все ждут повода, чтобы отделаться от него, как одной из главных угроз, и наличие Чёрной метки может сыграть в этом не последнюю роль.

Пока нет прямых доказательств, Малфой игнорирует происходящее, но стоит им появиться...

Ему уже не дадут заснуть спокойно.

И это при том, что рука от плеча и ниже...

Выглядит просто ужасающе.

Магия, что удерживала Чёрную метку на месте, разрушилась, и знак стал намного больше, чем раньше. Кошмарно вздувшись, он вольготно разлёгся на поверхности, как раздобревшая медуза, превратив кожу в один огромный кровоподтёк, который готов лопнуть в любую минуту.

Медлить нельзя, а иначе Малфою придётся расстаться не только с посиневшей рукой, но и свободой.

– Слушай, – взвешивая все за и против, я попутно обмахиваю Малфоя платочком. – А как ты вообще столько проходил с такой жуткой болью? Сколько помню... Даже в лице особо не менялся!

– Сила воли, – скорчив кислую мину, бормочет он, и даже сейчас, не без гордости, поясняет: – Это у нас семейное!

Ага...

Поразмыслив, я прихожу к «чудесному» выводу о том, что обращаться к врагам за помощью, когда возникают проблемы, это, видимо, ещё одна бесцеремонная, но весьма любопытная особенность, присущая уникальному во всех отношениях роду Малфоев.

– Так и быть. – Приняв окончательное решение, сдаюсь я. – Что-нибудь придумаю...

Я ободряюще хлопаю по руке и с опозданием понимаю, что хлопаю не по той.

– У тебя отвратительный характер!!! – делится Малфой радужными впечатлениями, а потом, одарив меня злобным взглядом, снова отключается.

БУМ!!!

Фокус-покус!

В общем, не удался...

Уныло разглядывая лучшую мантию, заляпанную соком, я думаю о том, что если бы работала в цирке, меня выгнали бы оттуда незамедлительно.

Прошла целая неделя с тех самых пор, как я решила помочь Малфою, ввязавшись в эту историю со спасением.

В тот судьбоносный день, повторно откачав бедолагу, пришлось тащить его в родные пенаты на хрупких женских плечах, поскольку Малфой не оставил мне другого выбора, наотрез отказавшись от нового сеанса транспортировки.

Пока мы с черепашьей скоростью брели по подземельям, я мужественно выслушала подробную лекцию о том, как дедушка Салазар делал ремонт в своей спальне, после чего резко передумал и следующие пятнадцать лет превращал помещение в гостиную Слизерина. Всю дорогу подобревший Малфой глупо улыбался и клятвенно заверял в том, что между главными комнатами факультетов нет абсолютно никакой разницы, и весь путь я даже не сомневалась в том, что это гнусная ложь.

А когда мы, наконец-то, остановились перед долгожданным входом, я осознала, что и Альбус Дамблдор тоже любит сильно приукрашивать действительность.

– Дружба – вот к чему стоит стремиться! – задушевно молвил он с кафедры только вчера. – Не время враждовать, дети мои! Лучше объединяйтесь домами! И знайте, что Хогвартс любит учеников и относится к ним совершенно одинаково!

Как же...

Ни о каком перемирии не может быть и речи, пока перед портретом Толстой леди тоже не появятся атрибуты вечной дружбы, а именно: музыкальный фонтанчик с разноцветной водой, услужливый эльф, который открывает проём в стене, и коврик с надписью: «Дом, милый дом!»

В итоге мы договорились встретиться в том же месте, что и в первый раз, а именно в обиталище Плаксы Миртл, где Малфой, к слову, должен был появиться ещё полчаса назад...

Открутив кран, я замечаю, как в помутневшем зеркале появляется долговязая фигура.

– Грейнджер! – присвистнув, заявляет Малфой с порога и вскидывает брови. – Ты кого-то убила?!

– Что тут скажешь... – вода перестаёт бежать, и я привычно оглядываюсь в поисках полотенца.

Вытерев руки о мантию, я устремляю взгляд на Малфоя, чтобы вынести печальный вердикт:

– Пациенты не пережили врачебного вмешательства.

Два помидора, которые я стянула за обедом и на которых тренировалась выводить Черную метку, погибли смертью храбрых, разорвавшись на куски и заляпав соком зеркало, раковины и всё вокруг.

– И ты считаешь, – он указывает на ошмётки, скорбно сползающие по стене. – Что я разрешу меня лечить?!

– Дело, конечно, хозяйское... – миролюбиво отзываюсь я.

Но втайне думаю о том, что меня совсем не прельщает перспектива катить эту «голубую кровь» на выпускной вечер, собирая паутину по углам, если Малфой, будучи в сознании, снова откажется от левитации.

Направившись к ближайшей кабинке и присев на крышку унитаза, я достаю из портфеля учебник.

– Пока ты там раздумываешь, я немножечко почитаю вслух.

– Великий Салазар! – Малфой, увидев книгу, обречённо пятится к выходу. – Нет!

Водрузив толстенный том на колени, я начинаю глухо бубнить, неотвратимо приближаясь к заветной цели:

– ...Революция гоблинов одна тысяча четыреста пятьдесят седьмого года является ключевым моментом для понимания манифеста, который был издан шестьюдесятью годами позднее и получил наименование «Сто девяносто королевских правил и обязанностей» (документ приводится в конце данной главы в полном объёме). Исходя из этого, последующие исторические события также указывают на один немаловажный факт, который заключается в том, что в одна тысяча восемьсот семьдесят седьмом году гоблинский народ, а также вампиры, обитавшие на тот момент в окрестных лесах и поселениях, и даже ведьмы...

– Грейнджер...

– Запоминай важные вещи! – фыркаю я, а затем вдохновенно продолжаю коротенький экскурс в «такую увлекательную» историю магии.

– ...Будущий король Гарольд Тридцать Второй, прозванный позднее Плешивым, отказались прийти к соглашению по поводу принятия мер, непосредственно касающихся одного из самых уважаемых и древнейших магических сообществ, именующим себя «Уравнителями», которое решительно не желало признавать существование таких общественно значимых гоблинских документов, как...

– Грейнджер!

– Уравнители!!! А не кто-нибудь... там, – философствую я, пока Малфой съезжает по двери.

– ...Для более подробного ознакомления с процессом принятия государственно значимых решений в гоблинском обществе советуем обратиться к следующим изданиям: «Хроники Фридриха-летописца. Тайные тропы Англии, Ирландии и Шотландии», «Зарубежные гоблины. Правда и вымысел. Энциклопедия для любознательных в десяти томах. Издание двадцать седьмое, переработанное», «Порядок составления и принятия официальных распоряжений, касающихся раздела имущества, территорий, а также культурных и духовных ценностей при дворе...

– Малфой! – возмутившись до глубины души, я отрываю глаза от страницы. – Ты почему до сих пор не записываешь?!

– В следующей главе будет очень интересное авторское изложение того, как гоблины расширяли территорию королевства, отправившись в военный поход. Представляешь?! Только через восемь лет они случайно узнали о том, что всё это время ходили вокруг одной и той же горы! Там есть подробное описание каждого – каждого! – из двух тысяч девятисот двадцати дней Великого Странствия!!!

– А ещё схемы, картинки и семьсот восемьдесят три народных гоблинских изречения, которые мы выучим с тобой наизусть к следующему Рождеству!!!

Сорвавшись с места, я зловеще подлетаю к нему, чтобы окончательно добить фразой:

– Здорово я придумала... Правда?!

– Ладно, ладно! – наконец соглашается он. – Делай со мной, что хочешь!!! Только, пожалуйста...

– Не... надо... больше... это... читать...

Вот размазня!

Подумать только, и пяти минут не прошло, а он уже сдался.

Вот в прошлые выходные Гарри бесстрашно выдержал три часа, пока я излагала расширенный курс зельеварения. И он – в отличие от Малфоя! – слушал вроде бы с неприкрытым интересом.

Правда, я сомневаюсь в том, что он хоть немного запомнил...

Если говорить точнее, растерянный Гарри каждые пятнадцать минут спрашивал о том, не видела ли я его «Квиддич сквозь века», коллекцию спортивных журналов и метлу, которые совершенно таинственным образом испарились. При этом зелёные глаза начинали беспокойно мерцать за стёклышками очков, и даже Рон, мирно прикорнувший рядом, переставал храпеть. Сочувствуя, он смешно падал с дивана в знак поддержки, когда я отвечала: «Откуда мне знать, где твои вещи... Сто баллов с Гриффиндора, Уизли!!!»

Захлопнув учебник, я уверенно направляюсь обратно к умывальнику.

– Пей! – требовательно говорю я, протягивая стакан, после чего мнительный Малфой решает осторожненько поинтересоваться:

– А что это?

– Отрава для плотоядных слизняков, – незатейливо поясняю я, – а также чересчур пытливых старост Слизерина.

– Первой не желаешь?

– Не подействует! – с чувством растолковываю я и хмуро добавляю: – Даже не надейся.

Со всей возможной тщательностью осмотрев и понюхав предложенное варево, Малфой поднимает стакан к лампе, внимательно изучая на свет. Он ставит его на раковину, не сделав даже глотка, и снова поворачивается ко мне, сложив руки на груди.

«Ну и ладно...»

Я разочарованно вздыхаю, глядя на вопросительно вскинутые брови.

«Не мои же проблемы!»

Достав палочку, я начинаю медленно вытравливать метку, и Малфой бледнеет, как полотно. Рисунок на предплечье, постепенно исчезая с одной стороны, к моему ужасу, становится намного ярче с другой. Краска, глубоко засевшая под кожей, просто перекатывается туда-сюда, причиняя Малфою мучительную боль. На лице выступают крупные бисеринки пота, и он залпом выпивает приготовленную заранее «вкусняшку». Обезболивающее действует мгновенно и, хотя Малфой сильно морщится, заново падать в обморок он явно не собирается.

– Не выходит... – вскоре сдаюсь я, отбросив палочку в сторону.

Прикусив губу, я думаю о том, что моих познаний для такой сложной работы явно недостаточно. К тому же мне кажется, что за последнюю неделю метка увеличилась в размерах.

С чего же начать?

Нужно точно узнать... насколько далеко всё зашло.

– Давай! – обессиленный Малфой сидит на полу, и я присаживаюсь рядом. – Пошевели пальцами.

Окинув меня напряжённым взглядом, Малфой начинает беспорядочно жестикулировать. Картина выглядит удручающе, поскольку ладонь отчётливо напоминает крабика, резво бегущего по пляжу, а это совсем не то, чего я добивалась.

– Не так, – я останавливаю процесс, чтобы посоветовать, – сгибай по очереди. Сначала большой, затем указательный...

Мы вместе смотрим на то, как продвигается дело, пока в один далеко не прекрасный момент наступает длинная пауза. Проходит несколько долгих секунд, но ничего не меняется, и Малфой поднимает удивлённые глаза, не в силах поверить в происходящее.

– В общем... – неловко произношу я и сочувственно прибавляю то, что и так понятно: – Мизинец не сгибается.

Вероятнее всего, метка, пробравшись внутрь, начинает затрагивать кости. И, если срочно ничего не предпринять, Малфой в скором времени вообще не сможет двигать рукой.

А чтобы справиться с проблемой, напрямую касающейся тёмной магии, нужны особые знания, которые могут храниться...

Лишь в Запретной секции.

– Короче! – вскочив на ноги, я беспорядочно ношусь по туалету, наскоро запихивая вещи в сумку. – Встретимся здесь в полночь, поскольку...

Дверь крайней кабинки отлетает к стене, распахнувшись настежь, а потом, прогудев ржавыми петлями, возвращается на законное место. Через мгновение прямо сквозь рассохшееся дерево просовывается растрёпанная голова и сумрачно заявляет:

– Если я умерла... – вслед за ней появляется тонкая шея. – Это не значит, что оглохла!

– Я отправилась путешествовать по трубам, надеясь на то, что когда вернусь, здесь будет тихо и пустынно! – я слышу, как в грустном голосе проскальзывают угрожающие нотки. – Но, нет...

– Стало в тысячу раз хуже!!! – в воздухе появляется разгневанная вконец Плакса Миртл.

– Где ещё, как не в собственном туалете, несчастное привидение... Может спокойно порыдать!!!

– П-привет, Миртл, – примирительно начинаю я, посылая призраку вымученную улыбку. – К-как поживаешь?

– Я тебя помню. – Сразу подводит итог девочка и недовольно продолжает. – В прошлый раз ты сварила странное зелье, а потом выпила его и превратилась...

– Это никому не интересно! – быстренько перебиваю я, оттесняя Малфоя куда подальше.

– Неправда! – с жадностью заявляет он и – вот гад! – придвигается ближе, навострив уши.

Повернувшись к нему, я думаю о том, не найдётся ли в сувенирном магазине подходящий подарок... Например, красивенький значок с надписью: «Я – недоумок!»

Миртл склоняет голову и тут – вот кошмар! – переводит взгляд на ничего не подозревающего о мрачных последствиях праздного интереса Малфоя.

– Ты... снова... притащила... сюда...

– Мальчишку, – злобно припечатывает она и лавиной обрушивается на несчастного паренька.

– УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ ИЗ МОЕГО ТУАЛЕТА!!!

– Действительно, как тебе не стыдно! – мигом поддакиваю я, втайне опасаясь, что праведный гнев Миртл перекинется на мою персону. Я демонстративно пихаю Малфоя в бок, после чего милостиво его спасаю. – Впрочем, он не виноват. И оказался здесь вовсе не случайно...

– Дело в том, что он... – я усиленно напираю на Малфоя, пытаясь незаметно отдавить ему ногу. – Влюбился!

– В кого? – явно насторожившись, Миртл повисает перед нашими вытянувшимися лицами.

– В тебя! – выдаю я, стараясь быть убедительной, прижав ладонь к сердцу и попутно размышляя о том, не слишком ли переигрываю.

Закашлявшись, Малфой оглушительно выдыхает. И вздрогнув, (я успела больно ущипнуть его за локоть) начинает тихо-тихо бормотать под нос проклятия в адрес Годрика Гриффиндора, Минервы Макгонагалл, всего Гриффиндора в целом и меня в частности.

– А он милый...

– И богатый! – подмигнув, быстренько добавляю я.

Поманив Миртл, я перехожу на шёпот:

– Правда, характер, как видишь... Не сахар.

Малфой выразительно замолкает, и бесцветное лицо начинает покрываться неестественно красными пятнами.

– Но с кем не бывает! – я миролюбиво перевожу тему, выдвигая его вперёд. И поскольку он не сопротивляется, прихожу к выводу, что до него всё-таки дошло, с кем здесь лучше не спорить.

– Позвольте представиться, – скромно начинает Малфой, точно извиняясь и вдруг, приосанившись, произносит с плохо скрываемым пафосом: – Драко... Наследный принц Слизерина.

Провалиться мне пропадом!!!

– Принц? – оживляется Миртл, перестав расковыривать прыщик на щеке.

– Именно! – подтверждает Малфой без тени сомнения.

– Умалишённых?! – переспрашиваю я, чувствуя, что вот сейчас меня точно вывернет наизнанку.

Занёсшийся до неприличности Малфой, встав в позу, перечисляет с устрашающей скоростью:

– Лучший ученик профессора Северуса Снейпа, кавалера ордена Мерлина третьей степени, почётного мастера зельеварения Магической Британии! Любимый сын Люциуса Малфоя, владельца прекрасного поместья, именуемого Малфой-мэнор! Наследник знаний и традиций величайшего в мире мага Салазара Слизерина и староста самого лучшего в мире...

– Ах ты, упырь недоразвитый... – от возмущения, проснувшегося внутри, практически отваливается челюсть.

– Гре-е-ейнджер! – послав лучезарную улыбку, предназначенную исключительно плаксе Миртл, Малфой окидывает меня убийственным взглядом. А затем, прикрыв ладонью рот, высокомерно цедит сквозь зубы. – Ты вроде как на поезд торопилась, нет?!

Окончательно завладев вниманием Миртл, он продолжает нести самозабвенную чушь:

– А также – мало кто знает! – мне принадлежит один скромный домишко в самом центре Лондона! С конца девятнадцатого века и по сей день он именуется...

– Больницей Святого Мунго, – услужливо подсказываю я.

– Для аристократов, конечно же! – я примирительно вскидываю руки при виде того, как закипает Малфой, и добавляю, назидательно покачав указательным пальцем: – Преимущественно, выходцев из Слизерина.

Малфой, злобно сверкнув глазами, снова пытается очаровать Миртл:

– Естественно, мне принадлежит особняк! Целых три этажа...

– Розочек, крема и взбитых сливок... Прям, как на торте!!! – бодро разъясняю я.

– Пра-а-авда?! – мечтательно тянет девочка, закружившись в воздухе. – Настоящий особня-я-як...

– Розы там вроде были... – задумчиво рассуждает Малфой, пропустив мимо ушей смысл последней фразы, а затем, поперхнувшись, яростно завершает: – В виде кустов, Грейнджер!!!

Миртл, замерцав от счастья, отлетает в сторонку, а напыщенный Малфой волочится следом, продолжая увлечённый рассказ о себе любимом и начисто забыв обо мне.

– Ну, если не передумаешь, – я смотрю на неунывающего Малфоя, который явно забыл о том, что должен страдать от нестерпимой боли. – То встретимся позже...

Он молчит, и я злобной пчелой вылетаю из туалета, оставив «влюблённых» наедине.

Наподдав ни в чём не повинному портфелю и собрав вылетевшее из недр содержимое, я гордо шагаю по коридору до тех самых пор, пока сзади не доносится ликующий девичий вопль.

А, обернувшись, уже не могу сдержать злорадную улыбку.

Из-под обветшалой двери появляется огромная лужа, а это значит...

Что Миртл окатила «наследного принца» водой из унитаза.

– Здравствуйте! – добродушно улыбаюсь я и решаю применить эффект неожиданности на практике. – А можно заночевать в библиотеке?

Скривив лицо, Мадам Пинс пятится так, будто увидела соплохвоста. Двигаясь назад, она загоняет себя в ловушку и пару мгновений спустя упирается спиной в шкаф. Идти ей больше некуда, а значит остаётся последнее...

Прочесть нотацию в духе Снейпа.

Я внимательно слушаю, кивая в ответ, но остаюсь при собственном мнении.

Какая разница, что давно перевалило за полночь... Я, к примеру, всегда считала, что библиотека должна быть открыта круглые сутки. Лучшие умы, так сказать, должны иметь постоянный доступ к образцовому источнику знаний – отредактированной истории Хогвартса в десяти томах! И какое мне дело, что нормальные люди уже давно спят... Сон – пустая трата времени. Особенно в те восхитительные мгновения, когда внутри просыпается неугасаемая тяга к ценным сведениям (особенно хранящимся в Запретной секции), которую всё равно ничем не перепрёшь!

– У меня и палатка есть... – жалобно тяну я, многозначительно потрясая ворохом тёмной ткани.

Мантия, сложенная вчетверо, выглядит весьма правдоподобно и мадам Пинс продолжает в ужасе таращиться на подрагивающие от нетерпения ладони. По выражению несчастных глаз я отчётливо понимаю, что с такими пожитками мне будет лучше наведаться в больничное крыло, но даже не собираюсь отступать.