Текст книги "Злобный Карлсон (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Она во все времена была хороша, но теперь… Теперь она была просто загляденьем: круглая, упругая, подтянутая – прям кусать, лизать и трахать! Я был только за, но на глаза Карлсону все равно показываться не хотел. Рано еще. Его слова про сперму на животе засели в моей голове накрепко, а он у меня по-прежнему был ни фига не плоским. О кубиках я даже не мечтал. Мне бы пузо за торчащие соски усохшей до нулевого женского размера груди спрятать – и то счастье.

Я безумно хотел, чтобы Карлсон занялся со мной не сексом, а любовью, глядя при этом мне в глаза, целуя в губы, касаясь своей широкой, мускулистой грудью моей. И чтобы кончил мне на живот, туда же, куда бы кончил я. И чтобы потом он слизал все это с удовольствием. И сказал…

– За то, что обозвал качком, десять отжиманий дополнительно, – рявкнул Костя, отвлекая меня от пошлых мыслей. – За то, что безмозглым, еще десять.

– Смерти моей хочешь? – процедил я, мигом возвращаясь в ужасную реальность.

– Хочу, но сейчас убивать не буду. Кто честь университета защищать будет, если не ты, герой наш необъятный?

– Если у тебя руки коротки для объятий, я тут при чем?

– Прекращай зубоскалить!

– Если я сделаю еще двадцать отжиманий, то не смогу принять участие в основной тренировке, – упер руки в талию (черт, круто, когда есть талия!) я.

– Сможешь.

– Не смогу! У меня руки дрожать и ноги подкашиваться опять будут!

Костя наклонился ко мне близко-близко и сказал тихо-тихо:

– Не будешь отжиматься, упадешь на площадке или пропустишь хотя бы пять мячей подряд – загоню в душ и выебу, понял?

Я челюсть отвесил, а он ухмыльнулся, подмигнул многозначительно и пошел до остальных доебываться, оставляя меня глотать воздух в полном ахуе. Это что сейчас такое было?!

…

ЖК: – чего сегодня на тренировке было, не поверишь.

Карлсон: – физрук отжег?

ЖК: – отжег – не то слово! Пообещал меня изнасиловать, если тренировку не продолжу.

Карлсон: – он у вас что, гей?

ЖК: – да. И не скрывает этого, представляешь?

Карлсон: – представляю. Я тоже свою ориентацию ни от кого не скрываю.

ЖК: – Я так не могу. Взгляды косые, смешки за спиной, перешептывания, гадливость… Не вынесу этого.

Карлсон: – я выношу, физрук выносит… значит, не все так плохо.

ЖК: – ты – отдельная песня, а он бездушный монстр, которому на всех плевать и которого не боится только наш ректор, да девчонки из его волейбольной команды, третий год подряд чемпионский титул на межвузовской олимпиаде выигрывающие. Они на него разве что не молятся. Влюблены, наверное, поголовно, а он этим пользуется, сволочь беспринципная.

Карлсон: – если он гей, то как может своими воспитанницами пользоваться?

ЖК: – об этом я не подумал.

Карлсон: – ты лучше о себе подумай. Вдруг он на тебя глаз положил?

ЖК: – на меня? Физрук? Хахахаха, насмешил! Он меня Шариком называет и мечтает убить.

Карлсон: – чем ты его до такого состояния довел?

ЖК: – через скакалку скакать не захотел. Идиотское занятие! Пузо трясется, ноги чугунные, дышать нечем и выглядишь, как девчонка.

Карлсон: – ты фильмы про боксеров смотрел?

ЖК: – нет. Не люблю насилие. А что?

Карлсон: – да ты ж моя наивная добродушная прелессть))) Через скакалку прыгают не только сопливые девчонки в садике, но и взрослые дядьки. В том числе боксеры. Это отличное упражнение для развития выносливости и быстрого, но безболезненного похудения.

ЖК: – похудения, говоришь? Ладно, фиг с вами. Буду прыгать.

Карлсон: – и остальных заставь, чтоб идиотом не выглядеть. А вообще, я б на вас посмотрел, чтоб настроение поднять. Поржал бы)) У тебя пузо прыгает, у остальных яйца отвисшие, вторые подбородки и дряблые задницы. Передавай мои соболезнования физруку, который вынужден глазеть не на своих девчонок-чемпионок, а на вас.

ЖК: – фу на тебя, ехидна.

Костя

Сил моих больше не было. Реально. Таких ни на что не годных гоблинов-недомерков мне раньше не попадалось. Члены команды сливались один за другим, не оставляя мне выбора вовсе. До означенного времени Х оставалось два месяца, а я до сих пор гонял их по полосе препятствий и даже не начинал учить играть в волейбол по-нормальному.

Мне нужно было 6 адекватных командных игроков. Всего шесть, мать их за ногу! Нормальных! Командных! Игроков! И еще шесть на замену плюс я на подхвате, но с этим проблем не было – старички, прошедшие пионерию, комсомол и стройотряды, с недолгим пребыванием на поле вполне справятся, их даже ничему учить не надо. А вот основной состав… гусеницы самолюбивые! Один другого краше, зла не хватает. Бабы истеричные! Я не хотел тратить время и силы зря – слить матч можно и силами старичков.

– Иннокентий Герасимович, посмотрите на них. Это же катастрофа!

– А что такое? Смотрятся неплохо, – не понял моего отчаяния ректор, оглядывая стоящих на площадке преподов с нескрываемым одобрением. – Ты молодец, Костя. Всего за четыре месяца сделал из слабаков настоящих мужиков. Горжусь тобой безмерно. Вот что значит военная подготовка у тренера!

– Настоящие мужики?! – возмутился я, оскорбленный до глубины души.

Если они – настоящие мужики, тогда я, получается, с ними на одной доске?! Он что, издевается? Я окинул Ингерасима подозрительным взглядом, понял, что он всерьез, и завелся не на шутку. Ладно. Сейчас я нашему чересчур оптимистичному ректору покажу «настоящих мужиков» в деле. Обернулся к девчонкам из настоящей волейбольной команды, стоящим по другую сторону сетки, и рявкнул так, что эхо в коридоры раздевалки улетело:

– Галина, подавай!

Она и подала. Мяч ударился в поле противника ракетой и прилетел рикошетом стоящему в центре задней линии Ботанику прямо в лоб. Хорошо хоть этот придурок (после непродолжительной, но крайне убедительной лекции и сильнейшего подзатыльника в качестве главного аргумента) очки на линзы сменил, так что обошлось без травм (синяк на лбу безрукого остолопа не в счет).

– Ничего, ничего, Василий, не расстраивайтесь, у вас все получится, – проворковал Ботанику в утешение Ингерасим.

– Шарик, на место вернись. Быстро! – рявкнул на копошившегося возле пострадавшего коллеги Валика я.

Его привычка над всеми кудахтать начала меня бесить после того случая, когда я пообещал его трахнуть, если он до конца тренировки не выдержит. Валик тогда не выдержал (в этом была и моя вина, чего скрывать, но я был на него слишком зол), а потому я зашел в раздевалку за ним следом, запер дверь, подождал, пока он разденется, и вошел в душевую, не совсем понимая, что буду делать дальше. Колобка из ВК я хотел залюбить до изнеможения, просто чтобы его уверенность в себе воскресить, а Шарика хотел задушить: за вечные подколки, за слабость и за то, что он, сука такая, и был моим драгоценным Колобком!

Хорошо, что в душевую я зашел одетым. Плохо, что к нападению не готовым. Валик, увидев решительно настроенного врага, скорее с перепугу, чем по злому умыслу, швырнул в меня первым попавшимся под руку предметом – пластиковой бутылкой с шампунем. Полностью увернуться мне не удалось, так что я отделался синяком на виске и разбитым уголком брови, над которым мокрый, голый и ужасно виноватый парень хлопотал, усадив меня на скамейку в раздевалке, до тех пор, пока я на его смачную круглую жопку руки не сложил.

– Костя, тебе одного раза мало? – напрягся Валик.

– Смотря о чем идет речь, – ткнулся носом в его солнечное сплетение я. Провел ладонями по заднице, прихватил, наслаждаясь результатами своих усилий: упругая, ровная, ничего лишнего…

– В глаз дам, – понизил голос он, подаваясь вперед. Обхватил меня руками за голову, прижимая к себе.

– Лучше в задницу дай, – ляпнул я и всю романтику испортил. – Ты мне должен.

– Что ж ты за гад-то за такой?!

Валик отвесил мне подзатыльник и, злобно сверкнув глазами, свалил домываться, а я остался сидеть на скамейке в раздумьях. Наши разговоры в ВК перешли за ту грань, когда выбора не остается, и ты понимаешь, что встреча, как и секс, неизбежны. Но… Опять это гребаное «НО»! Это с одной стороны, а с другой были тренировки и откровенная ненависть доведенного до предела парня, который уползал из моего зала пять раз в неделю ползком.

Я не хотел его доводить, честное слово, но у меня не было выхода! Его трусливые коллеги никак не могли вокруг него объединиться и дать мне отпор. О каком сопротивлении на матче может идти речь, если они меня одолеть не могут?!

– Галина, еще раз! – гаркнул я, возвращаясь в настоящее.

На этот раз мои недоспортивные калеки мяч взяли и даже отправили обратно противнику, как я и предполагал, связкой Николай Петрович-Валик-Ботаник. Девчонки, как ни странно, искренне переживающие за преподов, поддались и честно мяч проебали. Поганки жалостливые!

– Вот! Вот видишь! – возликовал Ингерасим. – Могут же, когда захотят! Побольше оптимизма, Константин! Господа, вы молодцы! Так держать!!!

– Галина, еще раз такое исполните, на скамейку запасных посажу всех шестерых, ясно?! – гаркнул я.

Повторять не пришлось. Пятнадцать минут позора, и со счетом 25:3 девчонки разделали несчастных гоблинов под орех, хоть те и сопротивлялись. Если б не Красавчик, сеющий на поле хаос и разрушение, счет мог бы быть и не таким разгромным. Я в очередной раз мысленно перетасовал амплуа игроков в команде.

Валик – связующий и капитан команды, это очевидно. Ботаник – диагональный: принимать мячи противника не умеет совершенно, зато прыгает высоко и лупит по мячу так, что в землю загнать может. Пусть на задней линии торчит – остальным под ногами мешаться не будет. Николай Петрович – либеро: принимает любые мячи из любого положения под любым углом. Эх, ему б годков двадцать скинуть, на нем бы большую часть игры построить можно было. Рохля Василий и Адекват Петр (которого давно уже переименовали в Канта, ибо философ), судя по всему, неплохие доигровщики: подчищают за другими огрехи и не прочь активно в игре поучаствовать, что немаловажно. Осталось найти центрального блокирующего, и можно будет переходить к настоящим тренировкам.

Из старичков эту задачу мог выполнить только двухметровый, но, увы, 60-летний, англичанин Павел Семеныч – крепкий мужик, жаль, что только с виду. Я в его медицинскую карту заглядывал не один раз – нервы у бывшего КГБ-шника были ни к черту. Переклинит старичка – будем от его кулаков уворачиваться? А если у него пистолет в спортивной сумке спрятан? Но это я так, по старой военной памяти переживал – насмотрелся на парней с контузиями в госпитале. Не останется выбора – его поставлю. Дай Бог, выдюжит.

Красавчика на эту позицию я ставить не собирался ни за какие коврижки, хоть он и был достаточно высок и активен. Это говорливое чмо проебывало все, чего касалось, суетилось не по делу и слишком часто делало вид, что ни при чем, если дело пахло керосином, или выпячивало грудь колесом, если речь заходила о плюшках и наградах, не имея к их зарабатыванию никакого отношения. Ненавижу таких. Красавчик команде не подходил никаким боком, но от него они должны были избавиться сами, иначе так никогда настоящей командой и не станут.

«Один за всех, все за одного» – девиз на все времена плюс Капитан с большой буквы – только тогда наши дела пойдут в гору. Без решительного капитана команде не выжить. Меня на поле не будет, на нем (он же в 90% случаев связующий) все решения: мгновенные, интуитивные, выпестованные совместными тренировками и шестым чувством вожака, который знает своих бойцов как облупленных. Коллег, то есть, знает, мысленно поправил себя я и растоптал тоску по своему вертолетному экипажу железными сапогами разума, сосредотачиваясь на безнадежном настоящем.

Ингерасим печально вздохнул, похлопал меня по плечу в утешение и ушел, а я остался разгребать то дерьмо, в которое он нас втянул. Впрочем, за эти мучения меня ждала награда: Валик под душем, за которым я подглядывал практически в открытую. Смотрел, как пена скатывается по его постройневшему телу. Ласкал взглядом позвоночник, спускался до ложбинки копчика и скрипел зубами от желания укусить его за чумовую жопку.

Я забывал о его злосчастном животе до тех пор, пока он не поворачивался ко мне лицом: сзади парень выглядел на все сто – сладко-мягкий любитель шоколадок и мороженого, держащий себя в руках, а спереди… если бы Валик был женщиной, я бы подумал, что он беременный, месяце этак на втором-третьем – небольшой животик торчал практически отдельно от похудевшего тела и выглядел смешно. Я и смеялся. То есть улыбался и строил планы по его уничтожению, а Валик стоял под душем, смотрел на меня, все чаще прятал под мочалкой не живот, а пах и все тише шипел одно и то же на разные лады:

– Извращенец! Вали отсюда! Не смотри на меня так, будто и вправду трахнуть хочешь.

– Может, и хочу. А ты и не против, даром, что гомофоб.

– Пошел нафиг! Я не гомофоб, но с такими, как ты, принципиально дел не имею.

– С какими такими?

– С такими!

Валик отводил глаза и прекращал разговор до тех пор, пока я однажды не выдержал и его к стенке не прижал. Похер на вымокшую одежду! Распял на холодной стене, подхватил под задницу руками, оставил на его шее засос и прорычал грозно:

– С какими такими?!

– Отстань от меня, придурок, – заполошено запричитал мне куда-то в шею он, цепляясь за мои плечи, как девчонка. – Отвали! У меня парень есть! Он тебе яйца оторвет!

Я не удержался от смеха… и снова получил по голове шампунем. Не очень больно, но обидно. Пришлось мстить: ткнул парня носом в стену, запустил руку между сжатых полупопий, утопил палец в анусе, сжимая рот другой рукой.

– Ну, ты и гад, – едва слышно простонал Валик, когда я нашел-таки его слабое место и аккуратненько обе половинки простаты погладил. Едва палец не вывихнул, но оно того стоило.

Парень обмяк, от реальности отключился, жопкой своей красивой подмахнул и кусать мою ладонь перестал. Я выгнул его к себе, срывая с пухлых губ поцелуй, и довел до оргазма, наслаждаясь властью над тем, кто ненавидел меня и одновременно, даже не подозревая об этом, любил.

В том, что Валик влюблен в меня-Карлсона по уши, я не сомневался ни секунды, как и в том, почему он до сих пор на встречу не согласился: пресловутый животик тормозил процесс пятью кило лишнего веса. Я не понимал, какого черта процесс похудения застопорился. Может, все дело в еде? Вдруг слабовольный сладкоежка вопреки моим указаниям вместо жиросжигателей булки и шоколадки втихую хомячит?

– Зачем ты сделал это? – спросил Валик, когда пришел в себя.

Что я мог ему ответить, не раскрыв себя раньше времени? Только гадость. Обнял. Поцеловал в шею. Потерся носом об ухо. Погладил по бокам и бедрам, наслаждаясь мягкостью нежной кожи. И отступил.

– В наказание. Не хами мне и не спорь. Хотя бы при свидетелях.

– Ты сам нарываешься, – буркнул Валик, не поворачивая головы. – Приказываешь. Унижаешь. Обзываешь! Сколько можно терпеть?

– Столько, сколько нужно.

– По-другому объяснять нельзя?

– Вы по-другому не понимаете, – отрезал я и вышел из душевой, понимая, что когда все раскроется, он припомнит мне все до последнего вздоха.

…

ЖК: – Карлсон! Блин, где тебя носит?! Поговори со мной!

Карлсон: – что за шум, а драки нет?

ЖК: – надо мной сегодня физрук жестоко измывался после тренировки, пожалей меня!

Карлсон: – ты мой сладкий мальчик, мимими и все такое) Что твой злодейский физрук натворил на этот раз?

ЖК: – Ты не представляешь! Стою я под душем, моюсь, тут он заходит и прям в одежде под воду – раз! Меня в стенку лицом – хрясь! И пахом к моей заднице прилип, прикинь!

Карлсон: – ни фига се, делааааа. Довел мужика до белого каления.

ЖК: – Я не доводил, он сам… довелся.

Карлсон: – если ты его указания так же сливал, как мои приглашения встретиться, то я его прекрасно понимаю.

ЖК: – не переводи стрелки! Дело ведь не в указаниях, а в нем и в том, что он творил потом. Это было… даже не знаю…

Карлсон: – прекрасно? Тебе понравилось? Ты поэтому так распереживался?)))

ЖК: – фу на тебя! Он мне в задницу палец засунул!

Карлсон: – палец – не член, чего ты, как девчонка-девственница, истеришь?

ЖК: – он заставил меня кончить!!!

Карлсон: – так это ж хорошо.

ЖК: – это ужасно. Ты знаешь, каково это, когда тот, кого ненавидишь, ласкает тебя, целует и сводит с ума?

Карлсон: – не знаю и знать не желаю.

ЖК: – а я знаю.

Карлсон: – если тебе было неприятно, почему ты его не остановил? Он ведь не маньяк, и вряд ли стал бы удерживать тебя силой.

ЖК: – это ты виноват.

Карлсон: – чего?! Я?! Как это?!

ЖК: – когда он меня в стенку лицом ткнул и… руки распустил, я представил на его месте тебя. Будто это ты меня целуешь, ласкаешь, шею мне прикусываешь и под себя пальцами растягиваешь… ну и… кончил… у меня с весны никого не…

Карлсон: – ох… не продолжай!

ЖК: – почему?

Карлсон: – я хочу заняться с тобой любовью который месяц подряд, несмотря на твои лишние килограммы, но ты упорно меня игноришь, так что не доводи до греха.

ЖК: – я не игнорю и не довожу, я… готовлюсь к встрече) Если бы не ты, я бы давно уже на физрука, ректора и волейбол забил, и плевать мне на последствия.

Карлсон: – я рад, что ты не забил. Не хочу заниматься с тобой любовью в темноте только потому, что ты своего тела стесняешься. Хочу прелюбодействовать с тобой всяко-разно-безобразно и видеть при этом твои счастливые глаза)))

ЖК: – я тоже не хочу. Стесняться в смысле. Тоже хочу всяко-разно))) Старость на носу, а я, как дурак, в одной позе всего и трахался.

Карлсон: – не дразни, кому сказал! А то брошу своего любовника и пойду тебя искать завтра же. Найду раньше времени и все испорчу)

ЖК: – стоять! То есть… сидеть… или лежать?) Не надо никого бросать. Вдруг я тебе в реальности не понравлюсь? Как ты потом без любовника?)

Карлсон: – ты мне понравишься. Без вариантов.

ЖК: – мне бы твою уверенность. Или хотя бы Костину твердолобость и силу воли. Я б сейчас таким красавчиком был – закачаешься.

Карлсон: – твоего мучителя-физрука Костей зовут?

ЖК: – да, а что?

Карлсон: – я тоже Костя) надеюсь, это на твое ко мне отношение не повлияет?

ЖК: – нет. Скорее наоборот. Не зря я на его месте тебя представлял.

Карлсон: – ты в него, главное, не влюбись.

ЖК: – не влюблюсь, не переживай)

Карлсон: – долго мне тебя ждать-то еще?

ЖК: – До матча осталось всего ничего – полтора месяца. После него и встретимся. Я буду свободен, как ветер, и строен, как кипарис))

Карлсон: – уговорил. Настроение-то у вас какое? Как думаешь, выиграете?

ЖК: – конечно, не выиграем. У нас не команда, а «сборище гоблинов-недомерков», как физрук говорит. Самое обидное, что он прав. Нас осталось всего ничего, но даже из оставшихся я бы кое-кого выгнал.

Карлсон: – кто еще тебя, мой добродушный колобок, сумел выбесить?

ЖК: – звезда, блин, наша звездучая – Красавчик-правовед. Рисуется перед девчонками-чемпионками, клеится к ним, когда Костя не видит, командует нами почем зря, пиздит не по делу и во время игры всем мешает. Толку от него никакого, а один лишь вред.

Карлсон: – Судя по тому, что твой физрук до тебя всячески домогается, ты важное звено в команде, а не твой долбоеб Красавчик. Если он вас достал, гоните его взашей. Это же ваша команда!

ЖК: – а если Костя против будет? Я перед ним иногда себя букашкой чувствую. Он как глазищами засверкает, как лицо каменное сделает, как рявкнет – так я ни жив, ни мертв. Зомби, блин. Чего он скажет, то и делаю.

Карлсон: – что, прям все-все делаешь?

ЖК: – почти (((

Карлсон: – и даже без твоих любимых язвительных замечаний?))

ЖК: – не, с ними:))) Я ж без них – не я, но это от страха. Хотя он, наверное, думает иначе. Я, когда вечером домой ползу, в кондитерской пирожное покупаю, стресс заесть. И в обед перед тренировкой в столовке парочкой булок догоняюсь. Морально мотивируюсь, так сказать. Если б не это, я б ему в глаза смотреть не осмелился даже, не то что зубоскалить.

Карлсон: – не преувеличивай) Не такой уж ты трус, да и он вряд ли такой уж прям злодейский злодей.

ЖК: – я не трус, но я боюсь ©:)). Думать не хочу о том, что он со мной сделает, если узнает, что я вместе с выданными им таблетками шоколадки ем.

Карлсон: – если что, меня зови. Прилечу и тебя спасу.

ЖК: – договорились)

Карлсон: – как тебя на самом деле зовут, сладкий мой нарушитель запретов? Должен же я знать, кого спасать)))

ЖК: – Валентин я)

Карлсон: – Валик, значит))) Понятно, почему ты себя Колобком обозвал.

ЖК: – А ты почему Карлсон?

Карлсон: – я раньше в ВВС служил. Пилотом вертолета был, иногда один летал, иногда с экипажем.

ЖК: – крутой чувак!)) А почему ты злобный, Карлсон? Варенье украли?

Карлсон: – нет) однажды полетел на опасное задание и, если бы не товарищи, не вернулся бы. Они вытащили меня из лап смерти, но не из лап врачей. Я больше не могу летать, потому и злобный.

ЖК: – скучаешь по небу?

Карлсон: – ужасно (((Самое обидное, что даже на гражданских самолетах пассажиром летать не могу – на взлете-посадке руки-ноги немеют, а сознание уплывает. Малейший перенапряг, сильный стресс, резкая смена давления – и все, пипец котенку. Эх, ну его. Сменим тему.

ЖК: – знаешь, я даже рад, что у тебя есть изъян. Теперь я точно знаю, что ты настоящий человек, а не ангел, спустившийся с небес.

Карлсон: – ангел?))) Я демон, Валик.

ЖК: – можешь говорить что угодно, я знаю правду)

…

Валентин

Я устало потер переносицу, подавил зевок и продвинул поднос ближе к кассе. Обеденный перерыв. Столовая – мое любимое место, куда Константин Захарович, он же физрук, он же Исчадье Ада, он же мой персональный мучитель, никогда носа не показывал. Мне нужно было место, где он до меня не доберется и где я смогу заесть все свои проблемы вкусняшками, которые бесследно растворятся к ночи. Первое, второе, компот и две булочки с маком. И шоколадка. И…

– Не, вы гляньте на него, а? Ты б еще торт шоколадный целиком проглотил!

Я зажмурился и вцепился в поднос обеими руками. Не может быть! Только не он, Господи!

– Шарик, отцепись от подноса, сломаешь. Лучше б ты за штангу так цеплялся, толку было бы в разы больше.

– Изыди, демон.

– Размечтался. Девушки, возьмите, пожалуйста, обратно сладкое и пюре с котлетой. Валентин Николаевич передумал.

Я открыл глаза и с тоской обнаружил на подносе свекольный салат и тарелку супа. Даже без компота!

– Ты издеваешься?

– Ни в коем разе, – завлекательно улыбнулся работницам столовой физрук. Кивнул на меня и добавил трагическим шепотом: – Ему срочно похудеть надо. Он же честь университета защищать будет скоро!

– Это вы про матч с ГРА говорите? – оживились столовские.

– Да. Валентин у нас – главный игрок команды. Лицо университета, можно сказать. Краса и гордость.

Я офигел. Главный игрок? Лицо и гордость? Что он несет?! Я бы охреневшего вкрай физрука стукнул чем-нибудь, но вокруг было слишком много народу, который внимал вруну, развесив уши.

– Я с ним чуть ли не каждый день в спортзале по три часа кряду вожусь, – преданно глядя в глаза Степаниде – главной по столовой, не останавливаясь, нес ересь Костя. – А он, оказывается, булки с шоколадками жрет и не краснеет. Не продавайте ему больше сладкое, я вас умоляю.

– Валентин, что ж вы так? – укоризненно покачала головой Степанида, и я понял, что булочек с маком мне больше не видать. А они были такие вкусные! – Ну же, соберитесь! Вы – наша последняя надежда на новую кофемашину.

– Ваша последняя надежда скоро умрет от голода и тяжелых физических нагрузок, и вы будете в этом виноваты, – буркнул я и поплелся в дальний конец зала в тяжелых раздумьях.

В здании университета автоматов с шоколадками не было, ближайший магазин в десяти минутах ходу, до начала лекции я сам туда сбегать не успею, а значит, мне нужен гонец.

– Думаешь, кого за шоколадкой послать? – уселся напротив Костя.

– Если бы ты не отобрал у меня компот, я б его тебе сейчас в лицо выплеснул, – огрызнулся я, ковыряясь вилкой в жалком комочке салата. На кого эта порция рассчитана? На диетическую блондинку? – Что за бред ты нес про главного игрока и лицо команды?

– Это не бред, – сказал Костя, и я понял, что он не шутит. Чуть свеклой не подавился!

– Кха-кха… Чего?!

– Со вчерашнего дня ты – связной и, если не лоханешься, капитан команды.

– Я? Капитан? Сдурел?

– Нет.

– А меня спросить не судьба? Вдруг я не согласен?

– Ты согласен.

– Не понимаю. Ты мне плешь проел, какой я бездарь отстойный, а оказывается все наоборот, и я чемпион по жизни?

– Чемпиона из тебя сделаю я, если ты выкобениваться перестанешь и рот свой язвительный хоть на минуту закроешь.

– Ты так добр сегодня, прям слов нет.

– Надо же мне тебя как-то на подвиги мотивировать.

– Хреновый из тебя мотиватор, Константин.

– Может быть, но речь не обо мне, а о тебе. Точнее, о твоих талантах, которые помогут нам выиграть этот гребаный матч.

– Поточнее можно?

– Ты знаешь все обо всех, следишь за всеми неустанно, а в ответственный момент на поле тебя слушаются практически все наши гоблины-недомерки. Тебе за них и отвечать.

– А как же мой талант мячи пропускать?

– Ты пропускаешь, потому что не успеваешь, а не успеваешь, потому что все еще толстый.

– Еще раз скажешь слово «толстый», и я вылью суп тебе за шиворот. Во мне всего 68 кило осталось!

– Выльешь суп – останешься голодным, – насмешливо посмотрел на меня Костя и посуровел: – С этого дня я буду следить за тобой коршуном и, если понадобится, до дома за ручку водить буду, но жрать сладкое, мучное и сильносоленое не дам.

– Изверг! – простонал я, давясь злосчастным салатом. – Отстань от меня!

– Отстану, как только матч выиграем.

– Как мы его выиграем, если до него осталось меньше двух месяцев, а мы ни в зуб ногой?!

– Перестанем скакать, начнем тренироваться, придумаем стратегию и сделаем всех хитростью.

Я мигом перестал показательно истерить и сосредоточился. Неужели мы дожили до того дня, когда Его Величество Тренер соизволит заняться тем, чем должен был с самого начала?

– Ты уверен в том, что я – тот самый человек, который приведет команду к победе?

– Нет, но ты – меньшее из зол, – пожал плечами Костя.

– Нормально ты меня сейчас отмотивировал! Не пойти бы тебе на хрен, уважаемый тренер, вместе с твоей суперской мотивацией! Ты можешь поговорить со мной хоть раз нормально?!

– Могу.

– Так говори!

– У тебя есть плюсы, – тяжело вздохнул он, уступая. – И я не собираюсь их игнорировать.

– Какие такие плюсы? – спросил я, вынуждая его говорить мне комплименты.

Я их заслужил хотя бы тем, что за четыре месяца скинул 27 кило и стал стройнее кипариса без всяких преувеличений! Да и слежку за мной в душе, как и сексуальное домогательство со счетов сбрасывать не стоило. Неважно, что Костя всего лишь наказать меня хотел, стоящий колом член под мокрыми штанами ему скрыть не удалось, и это льстило мне безмерно.

– Ты быстро ориентируешься в ситуации. Еще быстрее принимаешь, что немаловажно, правильные решения. Если постараешься, сможешь принять самый отстойный пас и подать его как полагается. Прыгаешь высоко и далеко. Народ тебя в игре слышит, а главное, слушается.

Жаль, телефон у меня в заднем кармане лежал, а то бы я это записал и слушал, слушал, слушал… Бесконечно!

– Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. И в этом – наше спасение.

– Спасение?

– Из тебя спортсмен, как из меня оперная певица. Ты ж на вид – божий одуванчик, а когда окончательно похудеешь, так вообще на ребенка похожим станешь, – опустил меня с небес на землю физрук. Ну что за человек, а? Сплошной негатив! – Соперники тебя всерьез до последнего воспринимать не будут, а нам того и надо.

Я отложил вилку в сторону и строго посмотрел Косте в лицо:

– Ты опять за свое?

– Извини, привычка, – виновато повертел в руках салфетку он. Посмотрел на меня жалобно. В его понимании жалобно, конечно. Я ему ни на грош не поверил. – Предлагаю заключить перемирие и начать, наконец, играть в одной команде.

– Мне надо подумать.

– О чем? О разговоре с остальными, о твоем новом амплуа или о горах булок с шоколадками?

– Ну… одно другому…

– Тьфу на тебя, сладкоежка! Лучше подумай о нормальной фигуре и умопомрачительном сексе за нее в награду. Тебе до нормы всего ничего осталось.

– Секс – весомый аргумент, – взгрустнул я.

Сколько можно дрочить-то уже? Да ещё Карлсон мой, будь он неладен со своим шикарным телом. Я вчера над новыми его фотками чах больше часа и обкончался вусмерть! Дразнит, скотина такая, соблазняет, а я… Придурок, жрущий шоколадки. Фу на меня.

– Еще какой весомый, – ворвался в мои мысли опасно понизившийся голос Кости. У меня аж булки поджались. Что он опять задумал?! – Могу устроить. В награду. Обещаю, тебе понравится еще больше, чем в прошлый раз, ведь вместо пальца в твоей чумовой жопке побывает мой член.

– Охренел?!

Наверное, у меня был донельзя злой, смущенный и глупый вид, потому что Костя рассмеялся, встал со стула и резко сменил тему:

– Имей в виду, о своем капитанстве ты с народом сам договариваться должен. Тебе нужна их безусловная поддержка, иначе толку не будет. Не тяни с этим. Пора приниматься за дело.

Я нахмурился и замыслил недоброе, а он направился к выходу, раздаривая улыбки направо и налево. Мудак! Да как он вообще посмел мне секс предлагать! После стольких издевательств! Да вот только что: взял и отобрал мои любимые булки. Мда… булки… Я проводил физрука взглядом, заценил его шикарные узкие булки… Вспомнил стальную задницу стоящего вполоборота Карлсона на одной из моих самых любимых фоток… Тяжело вздохнул и искать гонца за шоколадкой передумал.

Костя

– Привет. Ты в последнее время меня в ВК игноришь, так что я решил нагрянуть к тебе без предупреждения.

Вот так запросто. В лоб. В этом весь Кит – приперся во время тренировки и выгнать его, не удовлетворив, не получится – хмурое предупреждение в опасно сузившихся глазах я прочитал первым делом. Не люблю я такие штуки, ох, не люблю! Если бы не Валик, увлеченно скачущий по площадке в компании остальных гоблинов, я бы Кита нахуй послал, даже если бы скандал пришлось устраивать. Но Валик был, а Кит меня кроме как «Карлсон» и не называл никогда. Спалиться сейчас, за месяц до матча, во время хрупкого перемирия, было бы самоубийством, так что я схватил Кита за шкирку и закинул в тренерскую.

– Ты не рад меня видеть? – налился хищной похотью он, упираясь руками в мой стол.

– Не рад, – подтвердил я, отвешивая шлепок по его призывно торчащей заднице.

– Ну и похуй, – глухо простонал он, утыкаясь лбом в столешницу. – Трахни меня в наказание, и я уйду.

– Навсегда уйдешь? – сдернул с него джинсы я.

Шлепнул еще раз, с оттягом, до яркой красноты на молочно-белой ягодице.

– Ты этого хочешь? – схватился рукой за свой член Кит.

– Да, – ответил я, с тоской понимая, что влюбился в Валика по уши, и никто мне кроме него нафиг не нужен.

Кит воспользовался заминкой, вывернулся, рухнул на колени и взял мой член в рот.